Текст книги "Кошки-мышки"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 103

Тот вечер Томас Пирс провел в кабачке Джиллиана вместе со своими друзьями-однокурсниками, празднуя окончание учебы. Все это происходило в Кембридже. Веселье продолжалось до двух часов ночи.

Томас приглашал и Изабеллу присоединиться к их компании, но молодая женщина отказалась, разрешив Томасу одному отметить с товарищами свое торжество. В общем, он заслужил такой отдых. Тем же вечером в квартиру, где жили Томас с Изабеллой, наведался доктор Мартин Строу. Впрочем, его визит не был сюрпризом: он приходил к Изабелле уже в течение полугода. Одним словом, у молодых людей был самый настоящий роман. Мартин даже пообещал ради Изабеллы оставить жену и детей.

Женщина уже спала, когда Пирс вернулся домой на Инман-стрит. Он сразу понял, что здесь до него успел побывать доктор Строу. Пирс и раньше видел Изабеллу в компании с доктором. И ему несколько раз даже удавалось проследить за влюбленной парочкой.

Когда Томас отпер входную дверь, он каждой клеточкой своего организма почувствовал, что Мартин Строу был здесь. Доктор пользовался неизменно одним и тем же одеколоном. Томасу хотелось орать и беситься одновременно. Ведь он сам никогда не изменял Изабелле, даже подобной мысли себе не мог представить!

Изабелла крепко спала на огромной кровати. Томас простоял над ней некоторое время, но женщина даже не пошевелилась. Томас любил смотреть на спящую Изабеллу. Она всегда казалась невинной, как маленькая девочка. Как же он ошибался!

Томас сразу догадался, что его возлюбленная пила вино с доктором. С того места, где он стоял, отчетливо различался сладкий аромат.

Кроме того, специально для Мартина она надушилась самыми любимыми духами Томаса! Это были «Жан Пату». Такой дорогой флакончик подарил ей Пирс на рождество полгода назад.

И Томас расплакался. Тихо, почти беззвучно, закрыв лицо ладонями.

Длинные волнистые огненно-рыжие волосы Изабеллы разметались по подушке. И все это тоже для Мартина Строу!

Доктор всегда ложился с левой стороны кровати. У него была искривлена носовая перегородка, и ей следовало серьезно заняться, но он всякий раз откладывал операцию. Правая ноздря у него практически не функционировала.

И Томас Пирс был прекрасно осведомлен об этом. Он долгое время изучал Строу, пытался понять его самого и его так называемую «человечность».

Но теперь Томас понял, что пришла пора действовать. Больше ждать и изучать предательское поведение людей он не мог.

Он бросился на кровать и придавил Изабеллу всей своей массой. Инструменты были уже наготове. Она пыталась сопротивляться, но он достаточно быстро справился с хрупкой женщиной. Он ухватил ее длинную лебединую шею двумя руками и принялся душить, засунув при этом ступни под матрас, чтобы удержать равновесие.

Во время борьбы у Изабеллы обнажилась грудь, и Пирс сразу вспомнил, насколько сексуальна была его возлюбленная. «Женщина идеальной красоты» – так он называл ее, а когда они были вместе, про них говорили: «пара, совершенная во всем» или «Ромео и Джульетта в масштабах города Кембриджа». Какая чушь! Вранье и лицемерие! Грустная сказка с плохим концом. Только слепые не смогли разглядеть страшной правды! Она вовсе не любила его, только он был предан ей на всю жизнь. Да, он чувствовал, что только она одна во всем мире будет существовать для него.

Томас Пирс посмотрел на Изабеллу. Сейчас глаза ее напоминали мутные зеркала, а рот открылся, хотя она не могла произнести ни звука. Но кожа до сих пор оставалась шелковистой и такой приятной на ощупь!

Хотя женщина была беззащитна, она находилась в сознании и понимала, что происходит. Она знала, что натворила. И теперь пришло возмездие.

– Я и сам не соображаю, что делаю, – признался Пирс. – Мне кажется, что я вышел из собственного тела и наблюдаю за происходящим как бы со стороны. И все же… Я даже передать тебе не могу, насколько живым я себя сейчас ощущаю.

Во всех газетах, журналах новостей, по телевидению и радио передавали сообщения о том, что произошло. Журналисты не стеснялись в мелочах, описывая кровавые события ночи. Но только никто из них не мог даже и знать о том, что это такое: смотреть в глаза любимой женщины и убивать ее.

Он вырезал сердце из ее груди.

Он держал его в руках, пока оно еще билось, и наблюдал, как оно умирает.

После того, как мышцы перестали сокращаться, он пронзил его стрелой от подводного ружья.

Итак, он именно пронзил ее сердце. А ведь «Пирс» и означает «пронзать». Таким образом, ему показалось, что он оставил напоминание о себе. Улику, если хотите. Это было первым и главным доказательством его вины.

Затем Пирсу почудилось, что он чувствует и почти видит, как дух Изабеллы покинул ее тело. Прошло мгновение, и ему померещилось, будто его собственная душа тоже попрощалась с этим миром. Он искренне считал, что в ту ночь он умер вместе со своей возлюбленной.

И в это же время в Кембридже родился мистер Смит.

Томас Пирс и стал мистером Смитом.

Глава 104

– Итак, Томас Пирс и есть мистер Смит, – закончил я свою историю, после чего снова обратился к агентам ФБР, собравшимся в Куантико: – Если кто-то из вас еще не верит в это, пусть хоть немного, отбросьте прочь все свои сомнения. Это может быть опасно и для вас самих и для ваших товарищей по команде. Пирс – это Смит. Он уже убил девятнадцать человек, и будет продолжать убивать.

Здесь мне пришлось прерваться, потому что у агентов появился вопрос. Если точнее, вопросов у агентов было несколько, но я не мог винить их, потому что сам поначалу состоял из одних вопросительных знаков.

– Можно мне вернуться немного назад? Так все же, было или нет нападение на вашу семью? – интересовался молоденький агент со стрижкой «ежик». – Ваши увечья были официально освидетельствованы?

– Да, на мою семью действительно было совершено нападение. По непонятным пока для нас причинам преступник остановился перед убийством. Сейчас мои родные выздоровели. Поверьте, мне необходимо все выяснить до конца, понять психологию нападавшего. И больше, чем даже всем вам. Я хочу заполучить этого негодяя, кем бы он ни оказался.

Я поднял повыше загипсованную руку, чтобы ее стало видно всем окружающим:

– Одна пуля попала мне в запястье. Вторая в живот, но она прошла навылет. Правда, печеночная артерия не была задета, как сообщалось официально. Да, я был похож на развалину, но зато сердце у меня работало прекрасно, и никогда аппараты не показывали сердечную недостаточность. Все это было выдумано исключительно для Пирса. Кайл, может быть, ты попробуешь залатать те дыры, которые сам же и изобрел?

Да, этот грандиозный план был придуман Крейгом, и теперь настала его очередь говорить с агентами:

– Алекс абсолютно прав относительно Пирса. Это хладнокровный убийца, и то, что мы собираемся сделать сегодня, очень опасно. Наша операция несколько необычна, но обстоятельства оправдывают ее. Вот уже несколько недель Интерпол и ФБР пытаются расставить капканы на неуловимого мистера Смита, который и есть, как мы полагаем, Томас Пирс, – напомнил еще раз Кайл. – Нам пока не удалось поймать его с поличным, и мы теперь не хотим делать ничего такого, что могло бы спугнуть его или заставить сбежать.

– Это ужасный тип, просто сукин сын какой-то. Я вам могу немного о нем рассказать, – вступил в разговор Сэмпсон, стоявший рядом со мной. Он пытался успокоиться, и я понимал, каких трудов ему стоит сейчас казаться хладнокровным. – Этот негодяй чертовски осторожен. Когда мы работали вместе, он ни разу не оступился и не оговорился. Он играет свою роль идеально.

– Так же, как и ты, Джон. – Кайл позволил себе похвалить Сэмпсона. – Дело в том, что детектив Сэмпсон уже все знал о Пирсе, а их сотрудничество было нашей очередной уловкой, – пояснил он.

За несколько часов до нашей сегодняшней встречи Сэмпсон находился вместе с Пирсом в Нью-Джерси. Конечно, он успел немного узнать повадки Томаса. Но лучше всего с ним были знакомы Кайл и сотрудница Интерпола Гринберг, которая даже составляла его психологический портрет, и теперь приехала к нам, чтобы участвовать в предстоящей операции.

– Что изменилось в его поведении, Сондра? – поинтересовался Крейг. – Что ты сама успела заметить?

Инспектор Интерпола была высокой привлекательной женщиной, умеющей произвести впечатление. Она занималась расследованием дела мистера Смита в Европе вот уже два года.

– Томас Пирс – очень надменный, высокомерный ублюдок, поверьте мне. Он открыто издевается и смеется над нами. Он на сто процентов уверен в себе и в своем превосходстве над всеми. Но он очень нервный и действительно осторожный. Хотя иногда бывает и такое, что он не оглянется лишний раз, поскольку знает, что никогда не совершает ошибок. Мне в последнее время стало казаться, что он действительно не человек. Но, скорее всего, он вот-вот должен взорваться. Действует давление, которое мы начали оказывать на него.

– Да, и все это уже становится очевидным, – подхватил Кайл. – Вначале Пирс работал исключительно хладнокровно и спокойно. Он легко обводил нас вокруг пальца. Он был настоящим профессионалом, как, впрочем, и все здесь присутствующие. Никто из кембриджской полиции и подумать бы не мог, что именно он убил Изабеллу Калайс. Просто поразительно, какое горе он сумел изобразить после ее смерти!

– Он великолепный актер, дамы и господа! – снова заговорил Сэмпсон. – И умен, как сто тысяч чертей. Кроме того, Томас – отличный следователь. У него утонченные инстинктивные чувства, и он умеет предельно сосредоточиться. Он все выполняет на «отлично», а теперь добрался и до Конклина. Мне кажется, он решил соперничать с Алексом.

– Присоединяюсь к твоему мнению, – кивнул Кайл, глядя на Джона. – Пирс – натура крайне сложная. Вероятно, мы не знаем еще и половины правды о нем. Вот что пугает меня!

Кайл впервые решил привлечь меня к разоблачению мистера Смита еще до того, как Сонеджи устроил пальбу на вокзале. Затем мы долго беседовали с ним в Куантико, когда я привозил кошку Рози на проверку. Я стал работать у него, но неофициально. Я помогал составлять психологический портрет Томаса Пирса вместе с Сондрой Гринберг. Когда же на меня было совершено нападение, Кайл немедленно выехал в Вашингтон. Однако все оказалось не настолько серьезным, как это потом представила пресса. Впрочем, мы сами этого хотели по уже известным причинам.

Но Кайл решил рисковать по крупному. До сих пор Пирсу все сходило с рук безнаказанно. А что, если подключить его к расследованию моего дела? Тогда появилась бы возможность одновременно и наблюдать за ним, и оказывать на него известное давление. Кайл считал, что Пирс не сможет отказаться от такого выгодного предложения. Это бы тешило его эго и укрепило бы и без того впечатляющую самоуверенность.

– Пирс должен оступиться в самое ближайшее время, – напомнила Сондра Гринберг. – Поверьте моим словам. Я, конечно, не могу сказать точно, что сейчас происходит у него в голове, но он исчерпал уже все свои лимиты.

Я был полностью согласен с Гринберг:

– Могу даже предположить, что произойдет в недалеком будущем. Две личности начинают снова сливаться воедино. Сейчас идет процесс уменьшения роли Томаса Пирса. Мне кажется, что Пирс заставит мистера Смита уничтожить Саймона Конклина.

Сэмпсон наклонился ко мне и прошептал в самое ухо:

– Я считаю, что тебе уже пора познакомиться и с мистером Пирсом, и с мистером Смитом.

Глава 105

Итак, приближался момент развязки. Во всяком случае, мы все на это рассчитывали.

В Принстоне к семи вечера все было уже готово. Нам казалось, что мы продумали каждую мелочь, каждую деталь предстоящей операции.

Как Пирсу удалось завершить свой обряд черной магии, остается неизвестным. Свидетелей не осталось, поскольку все они умерли.

Кайл Крейг боялся, что мы никогда не поймаем Пирса и никогда не сумеем задержать его более чем на сорок восемь часов. Кайл был убежден в том, что Пирс не только умнее Сонеджи, но и гораздо смекалистей любого из нас.

Поначалу Кайл никак не хотел впутывать Пирса в расследование дела мистера Смита, но в конце концов ему пришлось сдаться. Кайл начал наблюдать за Пирсом, прислушиваться к нему и постепенно стал понимать, что Пирс непосредственно связан с мистером Смитом, по крайней мере, в убийстве Изабеллы Калайс.

Однако Пирс действовал крайне осторожно и никогда не совершал ошибок. Он всегда тщательно заметал следы. Затем произошло нечто непредвиденное. Пирса видели во Франкфурте в тот же самый день, когда был похищен человек. Предположительно, Томас в это время должен был находиться в Риме.

Но и этого было достаточно, чтобы Кайл одобрил обыск в квартире Пирса в Кембридже. И хотя ничего подозрительного найдено не было, Крейг не сдавался. Он подключил к работе экспертов по компьютерам. Они и раньше предполагали, что Пирс отсылает сообщения от Смита себе самому, но никаких прямых доказательств у них пока не было. Затем Пирса видели в Париже в тот самый день, когда пропал доктор Абель Сант. Правда, в своих дневниках Томас утверждал, что весь день пробыл в Лондоне. И хотя это открытие произошло случайно, теперь Кайл был уверен в том, что Пирс и есть знаменитый убийца.

Как, впрочем, считал и я сам.

Теперь нам требовались неопровержимые доказательства.

Около полусотни агентов ФБР работали в тот вечер в Принстоне, городе, который казался самым последним местом во всем мире, где могло бы произойти интригующее убийство или появиться известный преступник.

Сэмпсон и я замерли в ожидании, сидя в темном седане на тихой улочке. Хотя мы не являлись членами основной группы наблюдения, но оставались поблизости.

Мы не отдалялись от Пирса больше чем на одну-две мили. Сэмпсон чувствовал себя неуютно и был особенно раздражителен. То, что должно было разрешиться сегодня, имело для него большое значение. Слишком много всего он имел лично против Пирса.

У меня имелась и своя причина находиться сейчас здесь, в Принстоне. Мне хотелось самому поговорить с Саймоном Конклином, чтобы выяснить кое-что. К сожалению, сейчас между нами встал Томас Пирс.

Итак, мы находились в нескольких кварталах от гостиницы «Мариотт», где остановился Пирс.

– Ну и план! – покачал головой Сэмпсон, пока мы сидели в машине.

– ФБР уже пыталось поймать его. Кайл считает, что его программа сработает. Он чувствует, что Пирс никак не может успокоиться насчет расследования моего дела. Для него это как бы заключительное испытание. Кто его знает?

Глаза Сэмпсона сузились. Я узнал этот острый, понимающий взгляд:

– А тебе самому так и не пришлось принять участия во всем этом дерьме, да?

– Ну, я только высказал предположение, что Томас согласится на это расследование, хотя бы ради собственного эго. Кроме того, я прекрасно знаю, насколько самоуверен Пирс, и это тоже помогает ему уходить от нас.

Джон закатил глаза. Эта привычка у него выработалась еще тогда, когда нам было лет по десять.

– Да, возможно, все это так. Но, между прочим, он еще больший зануда, чем ты, и работать с ним еще сложнее, чем с тобой. Просто дерьмо какое-то, если тебе нужно уточнение.

Ночь черным одеялом опускалась на университетский городок, а мы продолжали мужественно ждать в автомобиле. Меня снова и снова пронзало ощущение «дежа вю». Джон Сэмпсон и Алекс Кросс поджидают преступника на своем боевом посту.

– А ты все еще любишь меня? – ухмыльнулся Джон. Он не так уж часто становится легкомысленным, но когда на него это находит – берегись! – Ты меня любишь. Шоколадка?

– Конечно, громила, – заверил я, аккуратно кладя ему ладонь на бедро.

Он ударил меня в плечо, и довольно сильно. У меня сразу же онемела рука, а пальцы свело. Да, этот парень умеет драться!

– Я хочу сам разделаться с Томасом Пирсом! – вдруг заорал Сэмпсон. – Сам!

– Разделаемся с Томасом Пирсом! – тут же подхватил я. – И с мистером Смитом тоже!

– Так разделаемся же! – орали мы вместе нараспев. И тогда я понял: все понемногу становится на свои места.

Ура!

Мы снова вместе!

Глава 106

Томас Пирс ощущал себя непобедимым. Его просто никто не мог остановить.

Он ждал и не двигался, словно впал в транс. Сейчас ему вспомнилась Изабелла. Он почти видел ее прекрасное лицо, ее милую улыбку. Откуда-то издалека донесся ее голос. Пирс не шевелился до тех пор, пока в комнате не зажегся свет и перед ним не предстал Саймон Конклин.

– В доме незнакомец, – зашептал Томас. – Ничего не напоминает? Ты уже догадываешься, о чем пойдет речь, Конклин?

В лоб вошедшему почти упирался «магнум» калибра 357. Если сейчас пистолет выстрелит, то труп свалится прямо у входной двери и покатится по ступенькам веранды.

– Какого…? – в ярком свете глаза Конклина часто моргали. Затем они привыкли к освещению и стали злыми. – Это незаконно! – взвыл Саймон. – Вы не имеете никакого права находиться в моем доме! Убирайтесь отсюда ко всем чертям!

Пирс не смог сдержать улыбку. Да, он очень ценил всевозможный юмор, хотя иногда он больше раздражал его. Томас поднялся с кресла, в котором так удобно устроился, не опуская при этом пистолета.

В гостиной было не слишком много места для свободного перемещения. Вся комната была завалена пачками газет, книгами и журналами. При этом каждая пачка имела свой номер и была рассортирована по числам и темам. Томас был уверен, что Саймон совсем не так прост, как кажется, и эта с виду захламленная квартира имеет свой собственный порядок.

– Вниз, – коротко приказал он Конклину. – Мы спускаемся в твой подвал. Да, да, именно в подвал.

Томас Пирс заблаговременно позаботился обо всем: свет в подвале уже горел. В заваленной всяким мусором комнатке, в самом ее центре, стояла старая кушетка. Для этого Пирсу пришлось распихивать по углам книги. Здесь в основном собиралась научно-фантастическая литература и пособия по выживанию в современном мире.

У Пирса были серьезные подозрения относительно того, что безумие Конклина как-то связано с гибелью человеческой расы. Такой вывод он сделал, увидев огромное количество книг, журналов и газет, посвященных этой теме. На стене подвала висела обложка научного журнала со словами: «Изменение пола у рыб: взгляд на синхронных и последовательных гермафродитов».

– Какого черта? – завопил Конклин, увидев перестановку, совершенную Пирсом.

– Опять то же самое! Все говорят одно и то же! – возмутился Томас, и с такой силой пихнул Конклина, что тот споткнулся и чуть не скатился вниз по лестнице.

– Ты думаешь, что я тебя испугался? – вдруг ощерился Конклин. – Ничуть!

Пирс только кивнул и прищурился:

– Я хорошо тебя слышу, только этот вопрос я не намерен сейчас обсуждать.

Он снова ткнул Конклина в спину, и тот пролетел остаток лестницы одним махом.

Пирс медленно спустился по ступенькам и остановился у кучи книг:

– Ну, а теперь? Теперь-то ты начинаешь меня бояться?

Он, что есть силы, ударил Конклина по голове своим «магнумом», и хладнокровно наблюдал, как по виску жертвы потекла струйка крови:

– Уже начал бояться? – грозно повторил он. Нагнувшись, Томас прошептал почти в самое ухо Саймона:

– Ты ничего не смыслишь в боли. Это мне хорошо известно. Да и смелости у тебя нет. Ведь это ты забрался в дом Кросса, но тебе не хватило храбрости довести дело до конца. Ты не смог убить ни Алекса, ни его семью. Ты просто обделался и провалил все. Вот это я знаю наверняка.

Томас Пирс наслаждался моментом. Сейчас ему было интересно узнать, чем живет Конклин и что придает ему силы. Ему хотелось «изучить» Саймона, понять его «человечность». Если он что-то выяснит, то лучше поймет и самого себя.

– Во-первых, я хочу от тебя услышать четкое признание в том, что это именно ты залез в дом Алекса Кросса, – зашипел Пирс в лицо Саймону. – Ты это сделал! И сейчас расскажешь мне об этом сам. То, что ты произнесешь здесь, не будет использовано против тебя и не прозвучит в зале суда. Все останется только между нами.

Саймон Конклин посмотрел на него, как на сумасшедшего. В этом он был прав.

– Да ты свихнулся. И ничего ты мне не сделаешь. И при чем тут суд? – заверещал Коклин.

Теперь глаза Пирса округлились от удивления, как будто из них двоих ненормальным был именно Саймон:

– Разве я только что тебе не объяснил? Ты вообще-то меня слушал? Или я тут сам с собой разговариваю? Для их суда это не будет иметь значения. А сейчас вершится мой собственный суд. Пока что ты явно проигрываешь дело, Простачок Саймон. Хотя ты, в общем-то, достаточно умен. Я даже уверен, что в ближайшем будущем ты все же проявишь свою сообразительность.

В этот момент Саймон Конклин увидел скальпель, направленный на его грудь, и чуть не задохнулся от ужаса.