Текст книги "Кошки-мышки"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 57

Мы с Гроузом находились в палате, надеясь, что Сонеджи все-таки не выдержит и явится сюда. Мы с Кармином провели здесь уже несколько часов. Вот только как узнать, на кого будет похож Сонеджи в этот раз? Конечно, проблемы есть, но мы будем разбираться с ними по мере их поступления.

За дверью не было слышно ни малейшего шороха, но она вдруг резко распахнулась. Сонеджи буквально ворвался в палату, сгорая от нетерпения увидеть Томаса. Но вместо этого он удивленно уставился на Гроуза и меня.

Он выкрасил волосы в серебристо-седой цвет и зачесал их назад. Сейчас он выглядел на все шестьдесят. Лишь рост оставался прежним. Его светло-голубые глаза расширились, едва он увидел меня, и по ним-то я сразу узнал Гэри.

Его губы скривила та самая презрительная ухмылка, которая не оставляла меня даже в ночных кошмарах. Он всегда считал себя неизмеримо выше всех остальных и был уверен в этом.

Сонеджи произнес всего три слова:

– Так даже лучше.

– Стоять! Полиция Нью-Йорка! – рявкнул Гроуз обычное предупреждение.

Гэри продолжал ухмыляться, словно подобный прием его вполне устраивал и как нельзя лучше вписывался в его планы. Такая уверенность и надменность производили невероятное впечатление.

«На нем пуленепробиваемый жилет, – мой мозг автоматически зафиксировал некоторое утолщение верхней части тела Гэри. – Он защищен и готов к любым действиям с нашей стороны».

В левой руке Сонеджи сжимал какой-то предмет. Войдя в палату, он несколько приподнял эту руку, но пока я не видел, что в ней находится.

Тряхнув в нашу с Гроузом сторону чем-то напоминающим зеленую бутылочку, Сонеджи швырнул это на пол. Предмет подпрыгнул и покатился. Я понял, с чем мы имеем дело, но слишком поздно.

– Бомба! – крикнул я Гроузу. – Ложись! Мы отскочили от кровати, подальше от страшного предмета, и загородились стульями, словно щитами. Палата озарилась ярчайшей вспышкой слепяще-белого света. Потом он померк, став желтым, а вся палата, казалось, вспыхнула огнем.

На пару секунд я почти ослеп, а затем почувствовал ожог: ботинки и брюки на мне загорелись. Я машинально закрыл лицо ладонями.

– О Господи! – простонал рядом Гроуз. Вдруг я услышал шипение, словно на гриле поджаривался бекон. Оставалось только молиться, что роль бекона исполняю не я. Нам с Гроузом не хватало воздуха: мы задыхались, с бульканьем втягивая в себя дым. Пламя заплясало по моей рубашке, а до слуха донесся издевательский смех Сонеджи:

– Добро пожаловать в ад. Кросс! Гори, крошка, гори!

Глава 58

Гроуз и я, сорвав с кровати одеяло и простыни, принялись сбивать огонь. Нам повезло: мы довольно быстро управились с пламенем, охватившим нашу одежду и обувь.

– Он хотел сжечь Шарифа заживо! – проорал я Кармину. – У него эти штучки не кончились! Я успел заметить, по крайней мере, еще одну такую же бутылочку.

Спотыкаясь и пошатываясь, мы бросились по коридору вслед за скрывшимся Сонеджи. Внизу мы встретили еще двух детективов. Они были ранены и не могли продолжать преследование. Сонеджи действовал сегодня, как настоящее привидение.

Мы метнулись к лестнице черного хода, где наши шаги тут же отозвались гулким эхом. Глаза слезились, но все же я мог видеть, куда ступаю.

Гроуз остановился и по рации передал информацию остальным полицейским:

– Внимание! У подозреваемого имеется зажигательная бомба! У Сонеджи есть бомба! Будьте предельно осторожны!

– Какого черта ему тут надо? – недоуменно бросил мне вслед встретившийся по дороге детектив. – Он что-то замышляет, чтоб его разорвало?!

– Именно так, – выдохнул я. – Мне кажется, ему не терпится побыстрее умереть. И он хочет остаться знаменитостью. Покончить с собой при помощи взрыва. Это в его стиле. Может быть, он взорвет себя даже здесь, в Беллвью.

Гэри Сонеджи всегда стремился привлечь к себе всеобщее внимание. Еще будучи мальчиком, он был одержим рассказами о «преступлениях века». Сейчас я уже не сомневался в том, что Сонеджи был готов умереть. Но только сделать он это должен был исключительно эффектно. С шумом, грохотом и жертвами. Даже из собственной смерти ему не терпелось устроить настоящее представление.

Захлебываясь в кашле и хрипя, мы, наконец, добрались до дверей вестибюля. Дым раздирал горло, в остальном я чувствовал себя превосходно. Только вот пока оставалось непонятным, какие шаги нам следует предпринять.

Ярдах в тридцати впереди я заметил какое-то хаотичное движение. Прорвавшись через взбудораженную толпу, я попытался поскорее покинуть здание. Слух о пожаре уже распространился. Входящие и выходящие посетители госпиталя всегда создавали столпотворение не хуже, чем в метро. Можете себе представить, что происходило здесь сейчас.

Однако через некоторое время я все же оказался на крыльце больницы. На улице шел сильный дождь, и все стало серым и мрачным. Я тщетно искал взглядом Сонеджи.

У входа под навесом, покуривая, стояла кучка врачей и посетителей. Они еще ничего не знали об экстренной ситуации, а возможно и слышали, но привычка к неожиданностям взяла свое. Мощеную дорожку, ведущую от здания больницы, переполнял поток прохожих, прикрывшихся зонтиками. Из-за этого отыскать среди них Сонеджи казалось занятием безнадежным.

Куда он запропастился, черт подери? Куда он мог деться? От гнетущего осознания того, что я вновь его потерял, у меня опускались руки. Это становилось невыносимым.

Под грязными вылинявшими зонтиками на Первой авеню полным ходом шла торговля съестным: хот-догами и знаменитыми нью-йоркскими пончиками.

И никаких следов Сонеджи.

Я почти отчаялся, но все же продолжал осматривать улицу. Мне никак нельзя было упускать его на этот раз. Никогда больше не представится такого прекрасного случая свести счеты. Внезапно в толпе образовалась брешь, и тут я заметил его.

Есть!

Сонеджи передвигался к северу по тротуару вместе с небольшой группой пешеходов. Я немедленно начал погоню, Гроуз не отставал от меня. Мы оба вынули пистолеты, хотя в такой толпе стрелять никто бы не рискнул. Множество женщин, детей и стариков приходили в больницу и столько же покидали ее.

Сонеджи начал метаться то влево, то вправо, перебегая зигзагами среди горожан. Я понял, что он заметил нас и пытается скрыться.

На этот раз ему пришлось импровизировать по ходу дела. Как я успел понять по его последним действиям, у него сильно нарушилась мыслительная способность. Он потерял былую ясность и четкость планирования своих поступков. Вот почему он готов умереть прямо сейчас. Он не может дальше так существовать. Он теряет рассудок и постепенно затухает. Сонеджи не в силах вынести этого болезненного процесса.

Впереди шли дорожные работы, и половина улицы была занята рабочими в строительных касках. Раздраженные гудки автомобилей звучали одной сплошной сиреной.

Внезапно я увидел, как Сонеджи неожиданно отделился от толпы. Что за чертовщина? Он бежал в направлении Первой авеню прямо по скользкой мостовой. Его заносило из стороны в сторону, но он припустил, как мне показалось, изо всех сил.

Я наблюдал, как он подал вправо и накренился. Сделай нам одолжение! Поскользнись и грохнись прямо сейчас! Но он удержал равновесие и вскоре поравнялся с городским автобусом, притормозившим у остановки.

Чуть было не растянувшись на тротуаре, Сонеджи изловчился и уже через секунду оказался внутри этого проклятого автобуса.

В салоне оставалось место только для стоящих пассажиров, и мне было видно, как Гэри, отчаянно размахивая руками, что-то кричит своим новым попутчикам. «Господи, он угрожает им! – сразу же сообразил я. – Он попал в городской маршрутный автобус со своей зажигательной бомбой!»

Глава 59

Детектив Гроуз стоял, слегка покачиваясь, рядом со мной. Волосы его спутались от ветра, лицо было вымазано сажей. Он размахивал обеими руками, пытаясь притормозить какую-нибудь машину. Рядом остановился полицейский седан, и мы мигом вскочили в него.

– С тобой все в порядке? – только и успел спросить я Кармина.

– Наверное. Надо его догнать.

Мы поехали вслед за автобусом по Первой авеню, включив сирену и ловко лавируя между другими машинами. Один раз нам чудом удалось избежать столкновения с такси. Дорога была скользкая, и обогнать автобус оказалось не так-то просто. К тому же, этого сейчас делать было никак нельзя.

– Ты уверен, что у него еще осталась бомба? Я кивнул:

– И, возможно, не одна. Помнишь Безумного Бомбометальщика из Нью-Йорка? Сонеджи наверняка его боготворит. Знаменитый был тип.

Все вокруг казалось нереальным. Дождь усилился, и крупные капли громко барабанили по крыше седана.

– Теперь у него есть заложники, – заговорил Гроуз в рацию. – Он находится в городском автобусе, который в данный момент едет по Первой авеню. Номер М-15. Похоже, что у Сонеджи имеется бомба. Всем патрульным машинам следить за передвижением автобуса. Ни в коем случае не перехватывать его. Черт! У него там бомба!

Я насчитал уже с полдюжины бело-голубых полицейских автомобилей, движущихся вслед за нами. М-15 послушно останавливался на красный свет светофора, но остановки теперь игнорировал и новых пассажиров не набирал. Люди, ожидающие свой автобус и оставшиеся стоять под дождем, сердито махали ему вслед и даже выкрикивали что-то не очень лестное в адрес шофера. Никто из них и предположить не мог, насколько им повезло, что двери автобуса для них на этот раз не открылись.

– Попробуйте подъехать вплотную, – попросил я водителя. – Я хочу переговорить с ним. Если, конечно, он пойдет на это. Я не уверен, но попытаться, безусловно, следует.

Седан принялся набирать скорость, немного виляя на скользкой мостовой. С каждой секундой мы приближались к автобусу. Мимо пронесся большой плакат, рекламирующий новую музыкальную постановку «Призрака оперы». А у нас в салоне, автобуса находился совершенно реальный призрак. Гэри Сонеджи снова занимал всеобщее внимание, снова оказался в центре главных событий дня. Он всегда стремился к этому. Сейчас он с удовольствием подчинял себе Нью-Йорк.

Я опустил боковое стекло. Ветер с дождем тут же ударили мне в лицо, но я продолжал следить за Сонеджи в автобусе. Господи, он опять взялся за корректировку своего первоначального плана! На этот раз в руках у него оказался чей-то ребенок – грудной малыш, розово-голубой сверток, который он достаточно аккуратно удерживал под мышкой. Гэри продолжал что-то кричать пассажирам, размахивая при этом свободной рукой и описывая ей угрожающие круги.

Я, насколько мог, высунулся из окна машины и что есть мочи заорал:

– Гэри! Что тебе нужно?! – я пытался заглушить рев транспорта. – Это Алекс Кросс!

Все пассажиры автобуса перепуганными глазами смотрели на меня, не в силах отвести взгляда.

На перекрестке с 42-й улицей автобус неожиданно свернул налево!

– Разве по маршруту так должно быть? – обернулся я к Гроузу.

– Нет, – помотал головой Кармин. – У него теперь, как видно, свой собственный маршрут.

– Что там впереди? Что находится дальше по 42-й? Куда его черти несут? – не унимался я. Гроуз в отчаянии взмахнул руками:

– Таймс-сквер – район, где ютятся все отбросы общества. Но до него еще далеко. Мы проедем мимо театрального Нью-Йорка. Еще по пути встретится большой автовокзал. А сейчас приближаемся к вокзалу Гранд-централ.

– Значит, тут и будет остановка, – уверенно произнес я. – Я ничуть в этом не сомневаюсь. Именно туда он и направляется. Это же вокзал! – еще один подвал, знаменитый тем, что тянется на несколько кварталов. Подвал из подвалов.

Гэри Сонеджи, остановив автобус, ловко выпрыгнул на улицу и побежал дальше по 42-ой. Он мчался к вокзалу. Он был на пороге своего дома. В одной руке Сонеджи продолжал держать сверток, размахивая им настолько небрежно, словно хотел продемонстрировать нам, насколько ему безразлична жизнь малыша.

Чтоб он провалился в ад! Сонеджи вышел на финишную прямую, и только он один знал, что все это значит.

Глава 60

Я побежал следом за Сонеджи по переполненной людьми 42-й улице. Вскоре она вывела нас на еще более оживленную вокзальную площадь. Тысячи изнуренных пассажиров уже прибыли сюда, чтобы начать свой рабочий день. Они еще не подозревали, насколько сложным и неприятным он окажется.

Гранд-централ – это тот вокзал, куда приходят поезда со всех пригородов. Кроме того, отсюда расходятся сразу три разных линии метро: Лексингтон-авеню, Таймс-сквер-Гранд-централ и Квинс. Терминал занимает территорию в три квартала между 42-й и 45-й улицами. На верхнем уровне на этом вокзале располагается сорок один путь, на нижнем – двадцать шесть, но дальше этот ярус сужается и остается место лишь для четырех веток. Отсюда идут поезда до 96-й улицы.

Нижний ярус представляет собой, наверное, самый огромный и запутанный лабиринт во всем мире.

Это место и стало символом подвала для Гэри.

Я продолжал настойчиво протискиваться между торопящимися на работу служащими, приехавшими сюда из окрестностей Нью-Йорка. Мне удалось пробраться сначала в зал ожидания, затем на центральную площадку, напоминавшую огромную пещеру. Повсюду велись какие-то строительно-ремонтные работы. Со стен свисали громадные парусиновые транспаранты, рекламирующие перелеты компанией Пан-Америкэн и кроссовки «Найк». С того места, куда я попал, открывался вид сразу на несколько десятков путей.

Через несколько секунд меня догнал детектив Гроуз. Видимо, у нас обоих бушевал адреналин в крови.

– Он все еще держит младенца, – гневно произнес Кармин. – Его уже видели бегущим к нижнему ярусу.

Итак, сейчас, по всей вероятности, начиналась игра в догонялки. Гэри Сонеджи торопился попасть в свой любимый подвал. Что ж, это не сулит ничего хорошего тысячам невинных людей, которые прибыли сюда сегодня по долгу службы. У Сонеджи имеется бомба, а может, и не одна.

Я провел Гроуза вниз по лестнице под светящийся щит с рекламой: «Бар с устрицами – на этом уровне». Весь вокзал находился в состоянии реконструкции и обновления, что только добавляло беспокойства и суматохи в и без того тревожные события. Мы проталкивались вперед, упорно продвигаясь через переполненные посетителями крохотные пекарни и магазинчики, торгующие деликатесами. Да, здесь можно было неплохо наесться в ожидании поезда, да так, что тебя разорвет. Хотя сегодняшняя обстановка способствовала этому не только в том, что касалось еды… Впереди мелькнула лавка, где продавались ножевые изделия «Хоффриц». Уж не здесь ли приобрел свое кровавое оружие Сонеджи, отправляясь на вокзал Пенн Стейшн?

Вскоре мы с Гроузом оказались на следующем уровне. Мы вошли в просторную аркаду, окруженную выходами к путям. Отсюда указатели выводили также в метро, на линию к Таймс-сквер.

Гроуз прижал к уху рацию. Все это время он внимательно слушал доклады полицейских со всего вокзала.

– Он проник в тоннели. Мы уже близко, – коротко сообщил мне Кармин.

Мы побежали вниз по очередной каменной лестнице. Здесь было так жарко и душно, что мы успели покрыться потом. Все здание вокзала вибрировало. Серые каменные стены и пол сотрясались, пока мы неумолимо приближались к цели. Мне показалось, что мы находимся уже в самом аду. Оставалось только выяснить, в котором из его кругов.

И в этот момент впереди я увидел Гэри Сонеджи. Но лишь на мгновение, и он тут же снова растворился. В руках он по-прежнему держал младенца. А может быть, это был просто пестрый розово-голубой сверток из ткани?

И опять он возник невдалеке передо мной. Сколько же будет длиться эта гонка? Внезапно Сонеджи остановился. Он повернулся ко мне, и по его взгляду я понял, что этот человек уже ничего не боится.

– Доктор Кросс! – крикнул Гэри. – Вы прекрасно следуете всем моим инструкциям.

Глава 61

Сонеджи до сих пор придерживался своей мрачной теории: все то, что сердит и возмущает людей, приводит их в состояние безутешного горя, все то, что наносит неизлечимые душевные раны, – именно это, и только это он делал и будет делать.

Сонеджи наблюдал, как приближается к нему Алекс Кросс. Высокий и надменный черномазый ублюдок. Ну что. Кросс, ты уже готов умереть?

Именно сейчас, когда жизнь кажется тебе такой многообещающей. Когда детишки подрастают и начинают подавать надежды. А если учесть, что у тебя появилась такая красивая любовница…

Да, именно это сейчас и произойдет. Ты умрешь за вес то, что сотворил со мной. И никто и ничто теперь не воспрепятствует мне.

Алекс Кросс, не останавливаясь, с гордо поднятой головой, вышагивал по бетонной платформе. Казалось, он тоже ничего не боится. Кросс даже не шел, он шествовал. В этом заключались и его сила, и полное безрассудство.

Сейчас Сонеджи казалось, будто он потерял вес и парит в космосе. Он чувствовал полную свободу. Ощущения были такими, словно ничто больше не могло причинить ему боли: ни физической, ни душевной. Он был тем, кем всегда мечтал стать, и мог действовать так, как ему заблагорассудится. Всю свою жизнь он сознательно шел к этой цели.

Тем временем, Алекс Кросс подходил все ближе. Он задал вопрос Гэри, и слова пронеслись над платформой громко и отчетливо. Впрочем, у Кросса всегда были к Гэри какие-то надоедливые, бесконечные вопросы.

– Что ты хочешь, Гэри? Какого дьявола тебе от нас нужно?

– Заткнись! Как ты сам думаешь, что мне от тебя надо? – отозвался Сонеджи. – Мне нужен только ты! Наконец-то я поймал тебя!

Глава 62

Я слышал, что ответил мне Сонеджи, хотя теперь это не имело большого значения. Все, что происходило между нами, должно было сейчас закончиться. Я шел навстречу ему. Так или иначе, это было наше последнее свидание.

Я спустился еще на три или четыре ступени, не сводя глаз с Сонеджи. Я просто не мог отвести взгляда. Все мое существо отказывалось сдаваться.

Мои легкие еще мучил дым, которого я успел наглотаться в больнице. Спертый, тяжелый воздух железнодорожного тоннеля мало способствовал свободному дыханию. Я закашлялся.

Станет ли сегодняшний день последним для Сонеджи? Я почти не верил в это. И что он хотел сказать своей непонятной фразой о том, что это он поймал меня?

– Не двигаться! Стоять! Ни шагу вперед! – истошно заорал Гэри. В руках у него был пистолет и все тот же проклятый сверток с младенцем. – Я буду приказывать, кому шевелиться, а кому замереть. Это относится и к тебе, Кросс. Поэтому замри на месте!

Я остановился. Все вокруг замерли. На платформах, в этом кишечнике Гранд-централа, стало удивительно тихо. Рядом с Сонеджи находилось по крайней мере человек двадцать, которые могли пострадать.

Сонеджи поднял ребенка высоко вверх, чем снова привлек всеобщее внимание. Детективы и полицейские стояли по всему тоннелю, словно парализованные. Сейчас мы оказались беспомощными перед Гэри. Невозможно было остановить его. Приходилось подчиняться его приказам.

В это мгновение он начал раскручиваться вокруг своей оси, как злой волшебник из старой сказки. Ребенок кружился вместе с ним. Я подумал о матери этого несчастного младенца и о том, в каком состоянии она сейчас должна находиться.

Казалось, Сонеджи впал в какой-то непонятный транс. Выглядел он абсолютно ненормальным, а может быть, в этот момент разум действительно покинул его.

– Здесь присутствует доктор Кросс, – снова пронесся над платформой его визгливый голос. – Итак, что тебе уже стало известно? Вернее, сколько, как тебе кажется, стало уже известно? Давай-ка теперь вместо тебя я сам начну задавать вопросы.

– Не слишком много, Гэри, – ответил я, стараясь, чтобы мои слова звучали спокойно и ровно. Нельзя было подыгрывать ему. Толпа сейчас принадлежала именно Сонеджи. – Мне думается, ты по-прежнему любишь собирать большую аудиторию.

– Пожалуй, ты снова угадал, доктор Кросс. Мне нравится благодарная публика. Я просто млею от ваших взглядов, от вашего страха и ненависти, – он продолжал поворачиваться, словно хотел, чтобы смысл его речи дошел до каждого из присутствующих. – Ведь любой из вас с удовольствием разделался бы со мной. Поэтому вы все и есть самые настоящие убийцы! – взвыл Сонеджи.

Он завершил еще один круг, выставив пистолет и держа ребенка в левой руке. Младенец не издавал ни звука, и это тоже начинало меня беспокоить. Бомба могла находиться в кармане брюк Гэри, где угодно, и я только надеялся, что он не догадался впихнуть ее в сверток с малышом.

– Ну что ж, ты вроде опять вернулся в подвал? Не так ли, Гэри? – выкрикнул я. Когда-то я был уверен в том, что Сонеджи – самый настоящий шизофреник. Потом я изменил свое мнение. А вот теперь я даже и не знал, что подумать.

Свободной рукой Сонеджи указал в сторону подземных пещер и медленно двинулся в дальний конец платформы. Мы не могли остановить его.

– Еще будучи ребенком я всегда мечтал, что буду скрываться именно этим путем. Просто сяду в большой быстрый поезд на Гранд-централ в Нью-Йорке и исчезну. Свободный и невредимый. Скроюсь от всех и каждого.

– Значит, у тебя все получилось. Выходит, ты выиграл. И для этого ты привел нас сюда? Чтобы мы тебя схватили именно здесь? – продолжал я.

– Со мной еще не покончено. Я пока не успел разобраться с тобой. Кросс, – с ненавистью прошипел Сонеджи.

И снова угроза. Я почувствовал, что он начинает приходить в ярость.

– А что со мной разбираться? – тут же парировал я. – Ты только угрожаешь, но я не вижу никаких реальных действий с твоей стороны.

Сонеджи замер на месте. Он остановился, как вкопанный, и теперь каждый, кто присутствовал при этой нелепой сцене, наверное, считал, что все происходящее ему только снится. Я и сам с трудом верил в реальность сегодняшних событий.

– Здесь ничто не кончается. Кросс. Я все равно приду за тобой. Даже из могилы, если понадобится. И ты не в силах остановить меня. Помни об этом! Никогда не забывай. Впрочем, ты и так не забудешь!

Затем Сонеджи сделал то, что я никак не мог и представить. Он выбросил вперед левую руку и швырнул ребенка высоко в воздух. Стоявшие рядом люди одновременно издали испуганный возглас, наблюдая за цветастым свертком, переворачивающимся на лету.

А через пару секунд по платформе пронесся вздох облегчения: мужчина, стоявший пятнадцатью футами ниже, с ловкостью циркача прыгнул к падающему младенцу и успел подхватить его на руки.

И только тогда малыш расплакался.

– Гэри, стой! – крикнул я вслед Сонеджи, который припустился наутек.

– Так ты готов умереть, доктор Кросс? – на бегу, задыхаясь, визжал Гэри. – Ты действительно уже готов?