Текст книги "Кошки-мышки"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 88

Кристина Джонсон прекрасно понимала, что ей надо быть в школе Соджорнер Трут. Но как только она очутилась там, то поняла, что работать пока не сможет. Она нервничала, постоянно отвлекалась и чувствовала себя отвратительно. Она втайне надеялась, что школьная суета хоть немного отвлечет ее от мрачных мыслей о состоянии Алекса.

Совершая свой ежедневный утренний обход, Кристина остановилась возле кабинета Лауры Диксон, своей лучшей подруги. Уроки Лауры отличались оригинальностью и развивали детское воображение. Диксон вела первый класс, а эти малыши всегда вызывали у Кристины приятные чувства. «Лаурины крошки» – так называла их она. Или еще: «Лаурины сладкие котята и бойкие щенята».

– Ребята, вы только посмотрите, кто к нам пришел в гости! Ну, разве теперь мы не самые счастливые первоклашки во всем мире? – радостно воскликнула Лаура, увидев Кристину у дверей класса.

Мисс Диксон была низенькой симпатичной женщиной, едва достававшей до верхней части классной доски, но все равно считалась «большой», поскольку нехватку роста компенсировала своей необъятной шириной. Услышав столь необычное приветствие, Кристина добродушно улыбнулась. Единственное, что ее смущало, так это душевная боль и слезы, которые предательски выступали на глазах. Она еще раз убедилась в том, что ей рановато выходить на работу.

– Здравствуйте, миссис Джонсон! – хором прокричали дети, да так дружно, будто тренировались полдня. Господи, какие они все замечательные! Умные, способные, полные энтузиазма.

– Здравствуйте, – снова заулыбалась Кристина. Ну вот, кажется, ей стало немного полегче.

На доске была выведена огромная буква «Б», а вокруг нее разместились нарисованные рукой Лауры: Белая Бабочка, Бэтмен и Большая Бежевая Баржа.

– Занимайтесь, – ласково произнесла она. – Я не хочу прерывать ваш курс повторения. Кстати, с буквы «Б» еще начинаются мои Бравые и Бойкие Баловники и Баламуты.

Весь класс дружно засмеялся, и Кристина почувствовала свою связь с этими детьми. Именно в такие моменты она вспоминала, как ей хочется иметь своих детишек. Она обожала первоклассников и вообще была без ума от всех детишек. А в возрасте тридцати двух лет ей было пора задуматься и о своих собственных.

Затем, как будто из темноты, перед ее глазами возник образ Алекса, каким он ей запомнился в последний раз. Его везли на машине скорой помощи в госпиталь. Кристине позвонили соседи, ее приятели, и она тут же рванулась к дому Кросса. Алекс тогда находился в сознании. Он сказал ей:

– Кристина, ты выглядишь замечательно. Впрочем, как всегда.

После этого дверцы машины закрылись, и его увезли. Этот образ и произнесенные Алексом слова при каждом воспоминании вызывали у Кристины нервную дрожь. Кроме того, ей пришло на ум старое китайское изречение: «Общество подготавливает преступление, а злоумышленник лишь приводит его в исполнение».

– С тобой все в порядке? – заволновалась Лаура, заметив, как подруга пошатнулась и ухватилась за дверной косяк. – Простите нас, леди и джентльмены, – обратилась она к классу. – Мы должны поговорить с миссис Джонсон вот тут, прямо возле двери. Вы тоже можете немного поболтать. Только негромко. Как настоящие леди и джентльмены, которыми вы, я уверена, все же являетесь.

Сказав это, Лаура подхватила Кристину под руку и увлекла ее в пустой коридор.

– Неужели я так ужасно выгляжу? – удивилась Кристина. – И по моему лицу все видно? Да, Лаура?

Подруга обняла ее, и тепло полного тела тут же согрело Кристину. Ей стало намного лучше.

– Перестань хорохориться! – пожурила Лаура побледневшую Кристину. – Сколько же можно казаться такой храброй и сильной? Ну, есть что-нибудь новенькое, а? Расскажи Лауре немедленно. Поговори со мной.

Кристина зарылась лицом в волосы подруги. Как было приятно сейчас держаться за нее и чувствовать, что тебя понимают.

– Все еще в крайне тяжелом состоянии. Никаких посетителей. Ну, если, конечно, ты не работаешь в полиции или ФБР… – забормотала Кристина.

– Милая ты моя, – тихо прошептала Лаура. – Что же мне с тобой делать?

– Ничего. Со мной уже все в порядке. Все прошло.

– Ты действительно очень сильная, девочка моя. Пожалуй, ты самая лучшая из всех, кого мне приходилось встречать. Я так тебя люблю! Вот, пожалуй, и все, что я хочу тебе сказать.

– И этого вполне достаточно. Спасибо. – Кристина почувствовала, что пустота и одиночество начинают отступать. При этом она прекрасно понимала, что это ощущение продлится лишь несколько минут.

Она направилась к своему кабинету.

Завернув за угол, она издали заметила Кайла Крейга, поджидавшего ее у двери. «Что-то случилось, – встревожилась Кристина. – Господи, только не это! Зачем Кайл пришел сюда? Что он хочет мне сказать?» И она почти бегом устремилась к нему.

– Кайл, что стряслось? – голос Кристины дрожал.

– Мне нужно с вами поговорить, – спокойно произнес Крейг, беря директора под руку. – Пройдемте в ваш кабинет, Кристина.

Глава 89

В тот вечер, вернувшись в гостиницу «Мариотт» в Принстоне, я сразу понял, что мне опять не заснуть. Меня мучили оба дела, постоянно вертящиеся в голове. Я одолел несколько глав из скучной книги о поездах. И снова лишь для того, чтобы набрать информацию.

Понемногу я освоился с терминами. Меня уже не пугали такие словосочетания, как: «вагонный тамбур с крытым переходом», «купе спального вагона» или «световой нумератор». Я понимал, что поезда являются ключевой частью тайны, которую мне предстояло разгадать. Вернее, которую меня попросили разгадать.

Какова роль Гэри Сонеджи в нападении на Алекса Кросса и его семью?

Кто его напарник?

Я решил немного поработать на своем портативном компьютере, который уже разместил на столе в гостиничном номере. Как я докладывал потом Крейгу, не успел я устроиться за столом, как динамик моего компьютера начал отчаянно сигналить. Меня ожидало факсовое сообщение.

Я сразу догадался, кто хочет связаться со мной. Разумеется, мистер Смит. Вот уже целый год он не оставлял меня в покое. Интересно, кто кого из нас двоих преследует? Этот вопрос нет-нет, да и встает передо мной.

Послание звучало в классическом стиле Смита. Я внимательно прочитал его, строчка за строчкой.

Париж. Среда

В своем труде «Дисциплина и наказание» философ Фуко высказывает следующее предположение. В современном обществе мы переходим от индивидуального наказания к парадигме наказания обобщенного. Я, например, считаю, что это неприятная случайность. Вы, я надеюсь, понимаете, куда я клоню и какова моя истинная миссия?

Мне не хватает Вас здесь, на Континенте. Очень скучаю без Вашего общества. Поверьте, Алекс Кросс не стоит Вашего драгоценного времени и затрат энергии.

В Вашу честь я захватил еще одну жертву здесь, в Париже. Настоящего доктора! Между прочим, хирурга, которым Вы сами хотели когда-то стать.

Всегда Ваш, мистер Смит.

Глава 90

Именно таким образом убийца поддерживал со мной связь вот уже более года. Сообщения по электронной почте приходили на мой компьютер и днем, и ночью. Затем я пересылал их в ФБР. Мистер Смит не отставал от нашего времени и пользовался самыми современными техническими новинками.

Я отправил его письмо в отдел исследования поведенческих отклонений в Куантико. Несколько моих коллег еще находились на рабочих местах. Я мог легко представить себе, какой ужас, оцепенение и раздражение вызвало сообщение Смита. Мою поездку во Францию, конечно, сразу же одобрили.

После того, как в Куантико ознакомились с содержанием письма, мне в номер перезвонил Крейг. Итак, мистер Смит предоставлял мне очередной шанс схватить его. Обычно такая возможность длилась в течение одного-двух дней, но бывали случаи, что и всего несколько часов. А пока Смит бросал мне вызов и предлагал спасти похищенного в Париже доктора.

Да, я искренне верил в то, что Смит намного превзошел Гэри Сонеджи. И умом, и поступками он оставил далеко позади примитивные действия и мышление Гэри.

На парковочной площадке перед гостиницей я столкнулся с Сэмпсоном. Было уже за полночь. Я удивился, что он так поздно путешествует по Принстону. Увидев у меня в руках компьютер и дорожную сумку, Джон нахмурился:

– Что все это значит, Пирс? Куда это ты направляешься? – голос его прозвучал достаточно сердито. Он навис надо мной и его тень от огней здания протянулась футов на тридцать или даже сорок.

– Полчаса назад мне пришло послание от Смита. Он обычно связывается со мной перед тем, как совершить очередное убийство. Он называет мне место и оставляет небольшой шанс на спасение жертвы.

Я видел, как нервно раздуваются ноздри Сэмпсона. Он покачивал головой, не зная, как отреагировать. У него в мыслях было только одно дело, одно расследование, которому он посвятил себя полностью.

– Значит, ты бросаешь все то, чего мы с тобой уже достигли здесь? И ведь ты даже не собирался предупреждать меня о своем бегстве. Если бы мы случайно тут не встретились, ты бы так и скрылся под покровом ночи, – в глазах Джона светились холод и враждебность. Я потерял его доверие.

– Джон, я оставил тебе записку, где все подробно объяснил. Она у администратора. Я уже говорил с Кайлом. Через несколько дней я вернусь. Смит никогда еще не давал мне много времени. Он понимает, что это для него опасно. И, к тому же, мне все равно потребуется пара суток, чтобы все хорошенько обдумать и проанализировать данные, которые у нас уже есть.

Сэмпсон нахмурился. Все это время он не переставал мотать головой.

– Ты же сам говорил, что очень важно посетить Лортонскую тюрьму. Ты утверждал, что в Лортоне мог найтись человек, работающий на Сонеджи. Не исключено также и то, что его сообщник когда-то тоже сидел там.

– Я и не отменял этой поездки. Но сейчас мне нужно постараться предотвратить убийство. Смит похитил врача в Париже и посвящает это преступление мне.

Однако на Джона моя речь не произвела никакого впечатления.

Правда, я не успел сказать ему еще об одной вещи. О том, что беспокоило меня больше всего. И Кайлу я тоже не стал об этом говорить.

Изабелла была родом из Парижа. И я не появлялся во Франции с момента ее смерти.

Мистеру Смиту это было хорошо известно.

Глава 91

Это было очень красивое место, и мистер Смит намеревался испортить и уничтожить его в своем мозгу. Маленький каменный домик землистого цвета с белыми ставнями и кустарными кружевными занавесками выглядел очень мирно и идиллично. Сад окружала живая изгородь. Под одинокой старой яблоней стоял длинный дощатый стол, где могли собираться за едой друзья и родственники, чтобы подолгу беседовать на свежем воздухе.

Смит аккуратно расстелил страницы «Монд» на линолеуме кухонного пола в фермерском доме. Места здесь хватало. Из динамика проигрывателя визгливым голосом что-то пела Патти Смит, однофамилица убийцы. Песня называлась «Каннибалы летом», и вопиющая ирония этого совпадения не ускользнула от мистера Смита.

На первой же странице газеты была опубликована сенсационная заметка с кричащим названием: «Мистер Смит берет в плен парижского хирурга!»

Да-да, все верно, так оно и было.

Однако общественность была охвачена навязчивой идеей, будоражащей воображение и вызывающей панический страх: будто бы мистер Смит явился с другой планеты и теперь рыщет по земле, преследуя какую-то страшную и одному ему известную цель. Он ничем не походил на человека, как сообщали газетные статьи. В описаниях мистера Смита присутствовали такие определения, как «неземной» и «не испытывающий земных эмоций».

Имя «мистер Смит» было взято от пришельца с Марса «Валентина Майкла Смита» из научно-фантастического романа Роберта Хайнлайна «Чужак на чужой земле». Это произведение в свое время завоевало огромную популярность. Кстати, это была единственная книга в сумке Чарльза Мэнсона, когда его схватили в Калифорнии.

Сейчас «мистер Смит» внимательно изучал французского хирурга, лежащего на кухонном полу в полубессознательном состоянии. В одном из отчетов ФБР утверждалось, что «мистер Смит, вероятно, ценит красоту. У него глаз настоящего художника. Он умеет составлять композиции. Для того чтобы убедиться в этом, следует обратить внимание на то, как он укладывает части тел своих жертв».

И ведь действительно – истинный взгляд художника. Это верно. Когда-то он любил и ценил красоту. Можно сказать, что он жил ради нее. А те искусно разложенные останки посвящались… его последователям.

Патти Смит закончила свою песню, и ее сменила группа «Дорз». «Люди бывают странными», – зазвучал голос солиста. Эта старая вещь создавала приятное настроение. Да, раньше умели сочинять…

Смит равнодушно осмотрел кухню. Одну стену целиком занимал камин. Вторая, выложенная белым кафелем, была увешана старинными полочками, на которых рядами выстроились всевозможные баночки, кувшинчики и прочие емкости для хранения варений, конфитюров и джемов. Рядом стояла древняя железная печь с медными ручками и белая фарфоровая раковина. А чуть подальше, над разделочным столом, висел впечатляющий набор кухонных ножей. Они были идеальны, просто великолепны, причем каждый по-своему.

Мистер Смит старался не смотреть на жертву. Он избегал этого.

Такова была его привычка. Он никогда не рассматривал похищенных людей.

Наконец, он опустил глаза и лишь мимоходом встретился взглядом с доктором Абелем Сантом.

Вот он, счастливый девятнадцатый номер.

Глава 92

На этот раз жертвой стал процветающий парижский хирург тридцати пяти лет. Это был миловидный мужчина, типичный француз в великолепной физической форме. Даже, возможно, чуть худоват. По всему было видно, что таких людей любят и ценят в обществе.

«А что относится к понятию „человеческий“? – рассуждал мистер Смит. – Что такое человечество и человечность?» Он постоянно задавал себе подобные вопросы, особенно после своих экспериментов над людьми, которые он провел уже в дюжине стран мира.

Что такое сам человек? Что, в конце концов, обозначает это понятие?

Может быть, здесь, в этом крохотном французском деревенском домике ему удастся узнать ответ? Кто-то из философов считал, что наше «я» раскрывается в том, что мы любим и ценим, о чем заботимся. Так о чем или о ком заботился сам мистер Смит? Вот это вопрос! Да уж…

Руки французского хирурга были крепко связаны за спиной, а лодыжки прикручены к запястьям. Колени притянуты к спине, а остаток веревки надет на шею в виде петли.

Абель Сант уже понял, что любая попытка освободиться, любая возня усиливает натяжение веревки, которая автоматически начинает душить его. Мышцы ног у него устали и онемели. Желание выпрямить их становилось невыносимым. Но если он сделает это, то непременно убьет сам себя.

Мистер Смит был готов. Все по расписанию. Аутопсия начнется с верхней части тела, потом продолжится в нижней. Порядок следования таков: шея, спина, грудь. Затем брюшная полость, тазовые органы, гениталии. Голова и мозг исследуются в последнюю очередь, чтобы кровь, по возможности, стекла из тела. Для максимально четкой картины.

Доктор Сант издал душераздирающий вопль, но здесь его никто не услышал. Это был леденящий кровь звук, и даже сам Смит чуть не закричал вместе с доктором.

Он вскрыл грудную клетку классически: в виде буквы «Y». Надрезы шли от плеч, потом по груди к вершине грудины, а затем по животу до лобка.

Жестокое убийство невинного хирурга по имени Абель Сант.

«Абсолютно ничего человеческого», – вспомнилось Смиту.

Абель Сант, безусловно, являлся ключом к разгадке тайны, которую никогда не открыть ни одному выдающемуся уму полиции. Никто из них и цента не стоил как следователь, как детектив, как что-то вообще. А ведь все так просто, надо только чуть-чуть шевельнуть мозгами.

Абель Сант.

Абель Сант.

Абель Сант.

Вскрытие закончилось. На полу лежало то, что осталось от бедного доктора Санта. Так случалось с каждой жертвой мистера Смита. Он прижал к себе кровоточащий труп, обнял его, потом начал что-то шептать и вздыхать, шептать и вздыхать. Он всегда исполнял этот ритуал.

Неожиданно Смит расплакался. Он всхлипывал и громко произносил:

– Мне так жаль! Прости меня. Пожалуйста, простите. Кто-нибудь, простите меня! – стонал он в заброшенном деревенском доме.

Абель Сант.

Абель Сант.

Абель Сант.

Неужели так никто и не догадается?

Глава 93

Во время перелета из Америки в Европу я неожиданно обратил внимание на то, что в салоне горела одна-единственная лампочка – моя. Самолет, летел над Атлантикой.

Время от времени около меня останавливалась стюардесса, предлагая кофе или алкогольные напитки. Но большей частью я просто пялился в черный иллюминатор.

Не существовало еще в мире серийного убийцы, сравнимого с мистером Смитом по уникальности и жестокости подхода к своим жертвам. Даже с научной точки зрения этот маньяк представлял собой интерес. В этом я был полностью согласен с исследователями в поведенческой группе Куантико. Даже совсем не похожие на фэбээровцев сотрудники Интерпола по этому вопросу имели точно такое же мнение.

В общем, все судебные психологи когда-то давно согласились выделить определенные типы отклонений в поведении серийных убийц. Были составлены и краткие характеристики типичных представителей с подобными отклонениями. Сейчас, сидя в самолете, я почему-то начал мысленно перебирать в уме эти данные.

Тип отклонения; шизоидная личность. В большинстве своем эти люди являются интровертами и проявляют безразличие в социальных отношениях. Такой человек – типичный, классический одиночка. У него нет ни близких друзей, ни родственников, с которыми он бы поддерживал тесные отношения. Исключение может составлять только его собственная семья. Шизоид не способен проявлять нежные чувства в приемлемой форме. Для отдыха он выбирает такую деятельность, которая требует одиночества. К сексу проявляет минимум интереса.

Преступники, страдающие нарциссизмом, ведут себя по-иному. Они не заботятся ни о ком, кроме себя самих, хотя умеют притворяться, что судьба других людей им тоже небезразлична. Истинные «нарциссы» не умеют располагать к себе других. У них преобладает раздутое чувство собственного «я». Такие люди становятся крайне возбудимыми и опасными в том случае, если их критикуют. Они считают, что к ним следует относиться по-особому. Слишком заняты своими ощущениями удачи, власти, собственной красоты и любви.

Тип отклонения: личность, избегающая общества. Никогда не будет первым входить в контакт, если не заручится полным пониманием. Избегает всяческих взаимоотношений с людьми. С виду эти индивидуумы спокойные, их легко смутить. Специалисты считают, что они опасны по-своему и способны совершать преступления исподтишка.

Тип отклонения: садистская личность. Индивидуумы-разрушители. Чтобы установить свой контроль, всегда прибегают к насилию и жестокости. Наслаждаются причинением физической и психологической боли. Любят врать только для того, чтобы обидеть. Одержимы насилием, пытками и, в особенности, смертью других людей.

Как я уже говорил, все это приходило мне в голову, пока я летел над Атлантикой. Однако больше всего меня интересовало мое заключение относительно мистера Смита. Им-то я и поделился с Крейгом в Куантико.

За время долгого и сложного расследования я пришел к выводу, что мистер Смит соответствует всем четырем классическим типам убийц. Кажется, что он стопроцентно подходит под один тип, но потом, через некоторое время что-то меняется в его психике, и он становится похожим на другой. Затем все повторяется. Возможно, он даже представляет собой новый, пятый тип убийцы-психопата, еще не описанный наукой.

Не исключено, что бульварные газетенки все же была где-то правы, называя его «Чужим». Он действительно не походил на человека. В этом я был уверен, потому что именно он убил Изабеллу.

Вот почему я никак не мог заснуть в самолете. Может быть, по той же причине бессоннице было суждено мучить меня всю оставшуюся жизнь.

Глава 94

Кто может забыть хоть мельчайшую подробность гибели своего любимого человека? Я, конечно, не могу. И хотя с тех пор прошло уже четыре года, яркость тех страшных событий ничуть не померкла в моей памяти. Я как будто переживаю все это заново. А было это так, как, собственно, я и рассказал тогда полиции Кембриджа.

Была глубокая ночь, где-то около двух часов. Я своим ключом отпер нашу квартиру на Инман-стрит. Неожиданно я остановился. Мне показалось, что в квартире что-то неладно.

Я живо помню все мелочи внутри нашего дома. Никогда мне их теперь не забыть. Прямо в коридоре висел плакат со словами «Язык – это больше, чем речь». Изабелла, мой кабинетный лингвист, обожала играть словами. Так же, как и я. И это тоже объединяло нас.

Тут же, в прихожей, стоял любимый торшер Изабеллы с абажуром из рисовой бумаги.

Ее коллекция книг в переплетах, которую она привезла сюда из дома. Они стояли там, как солдатики, аккуратные белые переплеты с черными буквами.

Я задержался в местной забегаловке Джиллиана со своими однокурсниками, которые, как и я, только что закончили учебу и получили распределение. И теперь, после долгих лет напряженной учебы, бессонных ночей и зубрежки, нам хотелось немного выпустить пар. Мы сравнивали больницы, в которых нам предстояло начать работу уже осенью, обсуждали их преимущества и недостатки. Разумеется, мы торжественно поклялись не забывать друг друга и встречаться, зная при этом, что, скорее всего, больше никогда не увидимся.

Кроме меня присутствовали трое моих лучших друзей: Мария Джейн Руокко (она стала педиатром в Бостоне), Крис Шарп (вскоре уехавший в Израиль) и Майкл Феско (не раз впоследствии получавший премии в Нью-Йоркском университете). Мне, в общем, тоже повезло с распределением. Меня направили в Центральную клиническую больницу штата Массачусетс. А это значило, что мое будущее обеспечено.

Когда я добрался до дома, то был, конечно, навеселе, но не настолько пьян, чтобы ничего не соображать. У меня было отличное настроение и ощущение свободы и беззаботности.

И еще одна странная и неприятная для меня подробность: иногда я все же был грубоват с Изабеллой. Я помню известный хит «С тобой или без тебя», который звучал у меня в машине, когда я ехал домой. В то время у меня был десятилетний давности «вольво», который вполне соответствовал моему статусу студента-медика.

Я отчетливо помню, как некоторое время стоял в прихожей, как вкопанный, и только через несколько секунд осмелился включить свет. И что же я вижу? Маленькая сумочка-кошелек Изабеллы валяется на полу, все ее содержимое разбросано вокруг в радиусе трех-четырех футов. Это показалось мне очень странным.

Несколько монеток, ее любимые серьги от Георга Йенсена, губная помада, футлярчик с косметикой, пачка жвачки с ароматом корицы – и все это почему-то на полу.

Почему Изабелла не подняла сумочку? Может быть, она серьезно обиделась на меня за то, что я отправился пировать со своими однокурсниками?

Но это совсем на нее не похоже. Она современная и весьма либерально настроенная женщина.

Я врываюсь в узкие длинные комнаты нашей квартиры, судорожно пытаясь найти Изабеллу. Мне кажется, что наш дом напоминает железнодорожный вагон с комнатами, похожими на купе, в каждой из которых по одному окошку, выходящему на Инман-стрит.

В холле я натыкаюсь на пакеты с разными принадлежностями для подводного плавания, которые мы приобрели в магазине подержанных вещей. Мы с Изабеллой мечтали поехать на отдых в Калифорнию. Здесь балластные пояса, акваланги, гидрокостюмы и две пары ласт. Все это свалено в кучу и не дает пройти.

На всякий случай я беру с собой ружье для подводной охоты. Вернее, только стрелу от него. На какой такой случай? Я и сам пока плохо разбираюсь в происходящем.

Понемногу мной начинает овладевать тревога, а вместе с ней и страх.

– Изабелла! – кричу я что есть сил. – Изабелла! Где ты?

Затем я останавливаюсь, и мне кажется, что земной шар тоже остановился и жизнь на нем прекратилась. Пальцы мои разжимаются, и стрела подводного ружья с грохотом падает на деревянный пол.

То, что я обнаруживаю в спальне, с этой минуты навсегда останется в моей памяти. Я до сих пор вижу, обоняю и даже ощущаю на вкус каждую страшную подробность. Возможно, что в тот ужасающий момент и родилась моя интуиция, то непонятное чувство, которое стало значить так много в моей жизни.

– О Господи! О Более, нет! Нет! Только не это! – кричу я, причем настолько громко, что бужу супружескую пару, живущую над нами. Помню, я тогда подумал:

«Это не Изабелла». Я не хотел верить в случившееся. Может быть, я даже тогда говорил что-то вслух, чтобы убедить самого себя. Что-то вроде: «Не Изабелла. Это не могла быть Изабелла. Она совсем не такая».

И все же я, разумеется, узнал эти вьющиеся огненно-рыжие волосы, которые я так обожал гладить или расчесывать. Ее пухлые губы, глядя на которые, я бессознательно начинал улыбаться, а иногда смущенно опускать глаза. И ее незабываемый берет, украшенный перламутром. Она носила его в те дни, когда ей хотелось выглядеть кокетливо.

В одну секунду вся моя жизнь круто изменилась. Может быть, я даже потерял ее. Я проверил дыхание Изабеллы, я искал хоть какие-то признаки жизни. Но я не мог нащупать пульса ни на бедренной артерии, ни на сонной. Тишина. Ни единого удара. Это не Изабелла. Этого просто не может быть.

Однако на теле уже появились синюшные пятна. Характерно изменился цвет ее губ и ногтей. Под Изабеллой на кровати разлилась целая лужа крови. У нее опорожнились мочевой пузырь и кишечник, но на такую ерунду мне было наплевать, учитывая все сложившиеся обстоятельства.

Ее прекрасная кожа стала восковой, почти прозрачной, как будто и не принадлежала моей возлюбленной. Бледно-зеленые глаза потеряли блеск и казались плоскими. Они не могли видеть меня. И я с ужасом осознал, что они никогда уже не посмотрят на меня.

Каким-то образом в доме неожиданно появились полицейские. Они таращились на меня в изумлении, наверное, уж слишком страшный вид был у меня в ту минуту. Пришли и соседи по дому. Кто-то меня успокаивал, утешал, едва сдерживаясь, чтобы ему самому не стало плохо.

Изабелла умерла. Мы с ней даже не попрощались. Изабеллы, больше нет. Но я все равно никак не могу в это поверить. В моей голове постоянно звучат строчки из раннего Джеймса Тэйлора: «Но я только всегда был уверен, что увижу тебя еще раз». Это была одна из наших любимых песен. Она называлась «Огонь и дождь». И до сих пор таковой является.

Жуткий, неправдоподобный дьявол действовал тогда в Кембридже. Он нанес свой удар менее чем в десяти кварталах от Университета. В скором времени ему придумают имя «мистер Смит» – имя литературного героя. Такое выдумать могли только обитатели студенческого городка.

Самое ужасное, чего мне не забыть и не простить никогда: мистер Смит вырезал у Изабеллы, сердце.

На этом мои воспоминания оборвались. Самолет приземлялся в аэропорту Шарля де Голля. Итак, я уже в Париже.

И мистер Смит тоже.