Текст книги "Паровой каток"

Автор книги: Джеймс Макклар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Ван Ниекерк щелкнул каблуками.

– Я вас не отвлекаю?

– Нет, полковник. Я как раз дополнял свой отчет о расследовании последними данными.

– Прекрасно. Позвольте взглянуть? И что вы сюда внесли?

– Я только что выяснил финансовое положение мисс Фил... гм, мисс Ле Руке. У неё было двести радов в одной страховой фирме под вымышленным именем.

– Было? В каком смысле?

– На прошлой неделе все сняла.

– Это хорошо. Это согласуется с теорией лейтенанта Крамера, что она собиралась уезжать. Но где Крамер?

– Он где-то с Зонди – с самого утра.

– И вы не знаете, где?

– Опрашивают информаторов. Еще он собирался в крематорий.

– А что случилось в Дурбане, куда он так рвался? Ленни, как я вижу, они так и не нашли.

– Нет, полковник.

– Ну, тогда я не буду вас мучать, все равно сегодня вечером мне нужен его доклад, – с довольной ухмылкой сказал полковник.

– Сегодня вечером?

– Он вам ничего не сказал? О моем плане? Ну видите, как он к вам относится.

И полковник удалился, оставив Ван Ниекерка с вконец испорченным настроением.

* * *

На стоянке у входа в крематорий было полно машин, но нигде не следа катафалка.

– Что происходит? – бурчал Крамер, пока Зонди загонял "шевроле" на свободное место. – Не иначе все похоронных дел мастера смылись на обед.

Он взглянул на часы. Почти час.

Зонди заглушил двигатель и сквозь толстые каменные стены до них долетел звук органа. Последние ноты быстро смолкли и Крамер усмехнулся.

– Мистер Бирс тоже спешит обедать. Ждали, пока появятся остальные. Ничего подобного. Орган зазвучал снова.

– Что-то больно многословный попался священник, а, Зонди?

– Да все они такие, шеф.

Но когда музыка снова стихла и опять никто не вышел, Крамер почувствовал, что сыт по горло.

– Так можно ждать целый день, – сказал он. – Пойду-ка я поищу Бирса в его конторе. А ты поглядывай здесь.

Торопливо поднявшись на крыльцо, он пнул двери и зашагал по коридору. По дороге все-таки остановился, чтобы сквозь стеклянные двери заглянуть в часовню. Там было пусто.

– Вы уже вернулись? Что-нибудь забыли? Крамер оглянулся – сзади стоял Бирс.

– Думал, идет служба, – сказал он.

– Да нет, все эти люди съехались на какую-то церемонию в "Саду воспоминаний". Открытие мемориальной доски или что-то подобное.

– Но ведь играла музыка.

– И не говорите. Промучился с ними с самого вашего ухода. Помните, я вам говорил? Новые записи, со стереоэффектом, когда так здорово звучат голоса? Ну просто никак не мог все отрегулировать. Видно, именно это вы и слышали, я провозился весь перерыв.

– Наверно, вы думаете, я сошел с ума.

– Да что вы, дружище. Вы разве не заметили, что совсем не был слышен голос этого чертова болтуна?

– Чей-чей?

– Да священника.

– Нет, я об этом даже не подумал.

– Тем не менее – музыка свободно перекрывает голос. Кстати, вы что-нибудь знаете о магнитофонных лентах?

Лицо Крамера приобрело странное выражение. Он внезапно понял, что кое-что знает об одной-единственной ленте – но должен это проверить.

* * *

Заведующий архивом в редакции "Треккерсбург Га-зетт" производил впечатление ужасно занятого человека. Но тот, кто хорошо был с ним знаком, знал, что это только его способ хоть немного держать в узде необузданную редакционную публику. Дай им волю, целые дни метались бы с материалами и рылись в картотеке, и у него не оставалось бы времени пополнять свои вырезки.

Как бы там ни было, он с удовольствием согласился помочь учителю-африканцу, собиравшему материал для биографий городских советников, – тот собирался выступать перед учениками.

Вы меня очень обяжете, – благодарил его Зонди. – Мои ученики будут счастливы познакомиться с руководством нашего прекрасного города.

И с этими словами открыл досье на советника Теренса Дерека Треншоу.

* * *

Крамер верил в полезное. Полезно для дела было отправить Зонди покопаться в прошлом, полезно держать все более свирепевшего Ван Ниекерка на телефоне и стоило попросить миссис Перкинс разбудить её дорогого Боба, который обычно вставал не раньше трех.

Боб Перкинс, как ни странно, обрадовался.

– Так та лента все-таки пригодилась? – спросил он и помчался за ней. Судя по тому, что вы оставили её здесь, сами в этом сомневались, да?

– Переносной магнитофон у вас есть?

– Этот можно включить где угодно, я возьму адаптер. А вот и лента, он подал катушку Крамеру.

– Ладно, пошли.

Миссис Перкинс проводила их до калитки. Испуганно зажмурилась, когда Крамер, нажав на газ, проскочил впритирку к ней.

– Далеко едем?

– За угол.

– Барнато Стрит?

– Ага.

– Прекрасно. А что от меня надо?

– Прокрутить эту ленту.

Теперь пришла очередь жмуриться Бобу, когда Крамер, начав тормозить перед домом 223, вдруг передумал так сразу, что переходившему дорогу посыльному спасли жизнь только доли секунды. "Шевроле" остановился на четыре дома дальше, в конце тротуара, где когда-то стояли мусороуборочные машины.

– Как насчет сыграть в настоящих детективов, Боб?

– Просто великолепно! Что мне нужно делать?

– Видите переулок? Он проходит вдоль того объекта, что нас интересует. Главное – пройти по нему тихо, пока не дойдем до калитки; за ней – дом, я пойду вперед и открою дверь. Потом пойдете вы. Но возле дверей вас никто увидеть не сможет, там густые кусты. Проберетесь крадучись, и я вам скажу, что делать дальше.

– Будет сделано.

Крамер исподтишка ухмыльнулся.

И все получилось точно по плану, включая головокружительный прыжок Боба в дом.

Крамер взглянул через тюлевую занавеску на окна кухни по ту сторону палисадника. Мисс Генри вместе с Ребеккой возились с посудой.

– Ладно, запускайте теперь ваш магнитофон – и все.

– А куда включить?

– Отодвиньте кушетку от стены, если не дотянетесь отсюда.

Боб ткнул кушетку коленом, и та отъехала на хорошо смазанных колесиках. Потом присел, чтобы вставить катушку с пленкой. Мисс Генри как раз наливала кипяток в заварной чайник.

– Поторопитесь, Боб, если можете.

– Минутку. Я думаю, вы заметили, что кто-то тут уже возился до нас?

Крамер стремительно обернулся.

– Где?

Боб показал на полоску ковра, прикрытую раньше кушеткой. На ней были заметны четыре небольших оттиска, которые оставляют резиновые ножки на дне магнитофона.

– Поставьте последнюю часть, где меньше пропусков.

Да. Вначале я промотаю...

Мисс Генри все ещё была в кухне.

– Вот что еще, Боб. Можете сделать громкость, как у пианино?

– Какую хотите. Мощности хватит.

– Точно как пианино.

– Вот, пожалуйста.

Они опоздали. Мисс Генри ушла. Крамер тихонько выругался.

– Подождем?

– Пускайте!

Крамер содрогнулся, услышав первые такты "Зеленых манжетов". Потом присел возле Боба и стал слушать. Звук, которого он ждал, начался негромко, но на очень высокой ноте. Постепенно набирая силу, он опускался все ниже и ниже. Шел он не из усилителя; это в кухне завопила Ребекка.

Вот пальцы пианиста неверно взяли аккорд, возникла пауза. Потом аккорд повторился и мелодия пошла дальше.

И тут Ребекка была уже под окном, и мисс Генри следом. – Лента оборвалась.

– А, черт, простите, видно плохая склейка.

– Все отлично, дружище..

Крамер встал и, открыв окно, увидел, что женщины спешат к дверям, словно влекомые неодолимой силой.

– Добрый день, милые дамы! – весело сказал он. Ребекка, схватившись за голову, помчалась прочь, визжа, как поросенок. Мисс Генри оказалась покрепче.

– Я знала, это не могла быть она.

– Почему, мисс Генри?

– Потому что она у Отца нашего небесного, а он такого не допустит.

Крамер вынужден был спрятаться за штору, чтобы не рассмеяться, потом вышел наружу.

– Очень жаль, что мы так перепугали вашу служанку. Нам нужно было произвести небольшой эксперимент.

– Это счастье, что хозяйка у себя в комнате. Такое потрясение, могло бы ей дорого обойтись. Честно говоря, мне тоже нехорошо.

– Поверьте, мне очень жаль.

Мисс Генри села в садовое кресло, очень кстати оказавшееся поблизости.

– Это все было так таинственно, понимаете?

– Музыка?

– Да, милые, дорогие "Зеленые манжеты". Ведь раньше сколько раз мы их слышали. И всегда с теми же ошибками, всегда одними и теми же. И ритм: ум-па-па, ум-па-па, – словно движется поезд. Кто это играл? Кто-то из учеников, этих джентльменов?

– Кого именно вы имеете ввиду, мисс Генри.

– О, от нас все они выглядели одинаково. Два повыше, один среднего роста и ещё один такой очень плотный. Ни один из них не играл лучше других. Удивительно, ведь такие уроки стоят недешево.

– Они все занимались по часу?

– С восьми до девяти. Можно было часы проверять.

– Я знаю, вас об этом уже спрашивали, – ничего, мисс Генри?

– Мне кажется, вы собираетесь ими заняться, этими джентльменами? Надеюсь, они ничего не натворили?

– Почему вы их все время называете джентльменами?

– Они всегда были шикарно одеты и с прекрасными манерами. Такого джентльмена узнаешь на расстоянии.

– Последний раз вы говорили, что их было пятеро.

– Господи, в самом деле? Видно, я сосчитала и того, который приходил к ней из-за страховки.

– Да?

– Однажды вечером я с ним столкнулась, когда возвращалась из церкви. Он так рассыпался в извинениях, что я не могла ей об этом не сказать.

– Почему же вы тогда не сказали об этом и мне? Мисс Генри почувствовала перемену в его тоне и удивленно подняла брови.

– Вы меня спрашивали о регулярных посетителях. Этот же появился всего пару раз.

– Она говорила, от какой он фирмы?

– Кажется, Общества Святой Троицы. Может так быть?

– Это он, мисс Генри?

– Я без очков...

– Взгляните, пожалуйста, повнимательнее.

– Пожалуй, это он. Узнаю форму головы. Это...?

– Френсис, Леон Френсис.

– Красивое имя. Вы его ищете? .

– Мисс Генри, я уже сказал вам, как мне жаль, что мы вас перепугали. Поверьте, мы сделали это неумышленно.

– Знаете, самое страшное было, когда музыка смолкла. Ребекке и мне показалось, что мы слышим её голос.

– В этом месте не раздалось ни звука.

– Ну конечно, это глупо. Ведь её никогда не было слышно, из-за нас она всегда затягивала большую бархатную штору.

– Мы все совершаем ошибки, мисс Генри, – сказал Крамер, подавая ей руку и провожая, как настоящую даму, до дверей кухни.

* * *

Что сравнится с прогулкой у реки, особенно летом! Куда ни глянь, повсюду кипит любовь!

Тут, видно, Муса совершил ошибку, слишком громко вздохнув, и рослый чернокожий любовник заметил его со своей раскоряченной позиции в высокой траве.

– Ах ты козел! Ну подожди!

Муса, однако, предпочел не ждать и смылся, угодив при этом в новые неприятности.

– Тебе чего, кули чертов? – рявкнул бродяга, перекладывавший рубашки в чемодане, на который тот наткнулся.

– Тысячу извинений! У меня ужасно болит живот, господин! – и он пустился в сторону кустов.

– Ты что, штаны обделал? – лоточник презрительно расхохотался, а его напарник, мочившийся за деревом, ухмыльнулся в ответ.

– Знаешь что, Клайв? Он, видно, добавил в карри немного жиру со своих волос.

Шутка – им обоим очень понравилась. Муса тоже заставил себя хихикнуть.

– Что тут смешного, кули?

– Каков нахал! Проучим его, а? Первый бродяга захлопнул чемодан и щелкнул замками.

– Не стоит с ним связываться именно сейчас, Стив, – и опять заржал.

Стив поднял камень.

– Ну, так получай, козел!

Промазал он на метр с лишним, но Муса, хромая, припустил пока не скрылся в кустах. И там ему сделалось плохо. Он долго сидел неподвижно, потом полез за платком, выронив при этом полученную в полиции фотографию. Увидев её, снова встал. Ведь он совсем забыл, что ему платят за борьбу с преступностью в Трекерсбурге. Любой преступностью. А рубашки в чемодане были в целлофановых пакетах. Нераспечатанных.

* * *

Зонди добрался до Барнато Стрит, так и не сняв белый шоферский пыльник. Боб Перкинс уже собрался уходить.

– Ну, я получил настоящее удовольствие, – говорил он, спускаясь с крыльца с магнитофоном в руке. – Разумеется, лейтенант, я с удовольствием пройдусь пешком, тут недалеко. И большое спасибо.

Крамер кивнул ему на прощание.

– Ну, парень, нашел то, что нам нужно? Зонди, ухмыляясь, вошел за ним следом в дом.

– Шофер Треншоу – просто ненормальный. Испугался, что я хочу лишить его места.

– Так что, съездил впустую?

– Да нет же, я ему сказал, что мой хозяин – доктор, а живу я над гаражом, он успокоился и дальше выложил все как есть.

– Хорошо. А материал из редакции?

– Первоклассный.

– Мы тут тоже времени даром не теряли.

– Вышло, шеф?

– Погоди. Все ложится одно к одному. Мисс Ле Руке явно была связана с какой-то бандой шантажистов. Садись и слушай.

Зонди выбрал кушетку и с наслаждением развалился.

– Начнем с ленты. Мы её испытали на мисс Генри и служанке. Те с перепугу решили, что явилось привидение. – Он довольно хмыкнул. – Ленту эту ставили по вечерам, когда приходили те мужчины. И ещё одно: длится она ровно час, как утверждает Перкинс. Мужчины были здесь каждый по часу.

– Она работала прямо как на конвейере, шеф.

– Плата по таксе? Десять рандов в час, по словам сержанта Ван Ниекерка. Еще он сказал по телефону, что заканчивает список торговцев электроорганами, но теперь это теряет смысл.

– Почему, шеф?

– Никто из них и не думал заниматься музыкой. Как могли бы объяснить дома, что, несмотря на уроки, играть так и не научились?

– Тот шофер, с которым я говорил, утверждал, что дважды в неделю его хозяин по вечерам брал машину сам.

– Почему, не сказал?

– Да. Мистер Треншоу говорил, что сидя за рулем, получает удовольствие. Он ему верит.

– Ну, а почему бы не верить? Но не думаю, что девушку он держал бы только для себя. Какого он роста?

– Скорее среднего, вроде сержанта Ван Ниекерка или Перкинса. Пожалуй, он здесь встречался с теми, кто стоит за всем этим делом. Вероятно, у них несколько девиц типа Терезы Ле Руке. Такой тип девиц легко предложить любителям порезвиться. Жены обеспечили их деньгами, но при этом смертельно надоели. Нужно бы тебе видеть их по субботам на скачках – такие дамы, куда там, но как подойдут к жеребцу, так даже в дрожь бросает.

Зонди цокнул языком, чтобы показать, как он шокирован.

– Да, полагаю, девиц должно быть несколько – банда-то серьезная. Записав эту ленту, они облегчили нам дело. Полагаю, стоит присмотреться к прочим преподавательницам музыки в Треккерсбурге – тут что-то вроде массажных салонов, только лучше замаскировано.

– Знаете, кто Треншоу по профессии?

– Выкладывай.

Крамер внимательно изучил добытую Зонди информацию и присвистнул.

– "Протез электронике"! Так вот откуда эта лента! Зонди блеснул своей памятью.

– "Советник Треншоу прошел долгий путь от своей первой должности монтер радиосвязи в Претории. Тогда ему было только девятнадцать и он учился в вечерней школе".

– Долгий путь? Это уж точно, а тут вспомнил свои старые навыки.

– Но зачем надо было убивать девушку, шеф? Не понимаю. Ведь так они слишком рисковали.

– Не забывай, Зонди: не ошибись Аббот, все было бы шито-крыто.

– И все равно, почему?

– Потому что могла, при желании, доставить им уйму неприятностей. Не забудь, она была цветная. Вполне возможно, они этого не знали.

– Но Ленни знал.

– Я изменил свое мнение о его роли в ганге. Начинаю думать, что источником неприятностей был именно он. Узнав, чем занимается сестра, занялся шантажом на основе закона о раздельном развитии расе.

– То есть он действовал сам по себе. Понимаю.

– Полагаю, в этом деле только белые. Потому 'наши стукачи ничего и не знают. Совершенно разные уровни.

– Потому мы и Ленни найти не можем. Наверное, его убрали куда подальше.

– Вполне возможно.

– А Шу-Шу?

– Тоже. Он что-то знал и пытался позаработать. Ведь ему нетрудно было заговорить с Треншоу у входа в мерию. Так что, по-моему, теперь мы знаем, что такое "паровой каток".

Раздался звон посуды и мисс Генри появилась в дверях с подносом.

– Я подумала, что вы, наверное, не против перекусить, – она умолкла, разинув рот, заметив лежащего негра.

– Моему сотруднику стало плохо, – пояснил Крамер, забирая поднос.

– Бедняжка, он выглядит нездоровым, и так исхудал... Может быть, принести что-нибудь из лекарств?

– Да ничего, пройдет. Спасибо за чай. Мисс Генри гордо удалилась.

– Шеф, у меня есть ещё вопрос.

– Давай.

– Почему, если вы уверены, что нужно ловить. Трен-шоу, сами сидите весь день здесь и ведете пустые разговоры? На моих часах уже четыре.

– Иду, иду, – отмахнулся Крамер от двери. – Ты возьмешь "шевроле" и будете меня ждать с сержантом Ван Ниекерком. Работа будет не для черных.

Зонди неторопливо допивал чай.

* * *

Фирма "Протез электронике" размещалась в новом доме в центре города. Небольшая бронзовая вывеска намекала, что речь идет о больших.доходах. Элегантные панели в холле ещё пахли свежим деревом. Крамер позвонил. Из дверей с табличкой "Секретарь управляющего" появилась женщина средних лет с воинственно выпяченным подбородком. Даже не спрашивая, что ему нужно, равнодушно уставилась на него, словно рассчитывая, что он растает.

– Мне нужно видеть мистера Треншоу.

– Кто вы?

– Моя фамилия Крамер.

– Откуда?

– Из Треккерсбурга. На миг задумалась.

– Откуда конкретно?

– Из мэрии.

– Тогда зачем вы пришли сюда?

– Мне нужно поговорить с мистером Треншоу.

Это я уже слышала.

Крамер не выдержал.

– Скажите, где ваш шеф, да поживее. Тон змеи-секретарши несколько изменился.

– Сожалею, но он на приеме в ратуше.

– На каком приеме?

– Это в зале заседаний, – рядом с канцелярией магистрата.

– План ратуши я без вас знаю. Меня интересует, что это за прием.

– Советник Треншоу мне сказал, что по случаю подписания какого-то соглашения. О новом жилом массиве для туземцев, что будут строить по ту сторону Писхейвена.

– А, за пять миллионов рандов...

– За десять, насколько я помню.

– Значит, вы ошибаетесь.

Крамер отвернулся и ушел. Он понятия не имел, во что обойдется городской казне строительство нового гетто. Но имя его было произнесено и теперь машина придет в движение.

* * *

Муса чувствовал себя в относительной безопасности, остановившись у окна портновской мастерской своего друга Мохамеда Сингха. По ту сторону улицы было мужское общежитие Армии Спасения – высшее достижение цивилизации. Не будь тротуар изрыт выбоинами, на нем видна была бы белая линия, отмечавшая границу разделения двух расе.

Сингх немало ему порассказал о соседях с другой стороны улицы. Недаром он два десятка лет сидел у другого окна, набрав полный рот булавок и тарахтя машинкой.

Маленькое запущенное бунгало, веранды которого были вечно завешаны сохнущим бельем, было жилищем Энсина Робертса и его большой семьи. Говорили, что жили они на гроши и миссис Роберте все покупала в индийских магазинах.

Энсин Роберте был управляющим и единственным сотрудником того самого общежития, прилегавшего к его участку, но отделенного высоким забором из гофрированного железа. У этого доброго христианина хватало проблем. Меньше всего их доставляло то крыло, где старики-пенсионеры пытались выжить на двадцать рандов в месяц. Тихие и сонные, они в худшем случае крали друг у друга газеты. Рядом жили бывшие заключенные. Добиться того, чтобы они устроились на работу и не пьянствовали, было сложнее, но обычно они надолго здесь не застревали. Сложнее всего было с теми, кто занимал остальную часть здания и наполнял его своим смрадом и злобой. Это были насильники, нищие, бродяги, пьяницы, курильщики "даджа", разорившиеся врачи и юристы, махнувшие на себя рукой и пустившиеся во все тяжкие. Им нельзя было доверять ни на миг – даже когда спали. Шрамы на лице Энсина Робертса могли это подтвердить – ему разбили очки при попытке утихомирить самозванного пророка, видевшего во сне Иисуса Христа.

Именно эти люди интересовали Мусу. Они должны были появиться там и занять место прежде чем взять с собой добычу на продажу. Воспользоваться телефоном ему Сингх разрешил.

И вдруг они оказались тут, прямо перед витриной, и уставились внутрь. Муса обмер. Чемодана при них уже не было.

Потом Муса пережил ещё один, куда больший шок.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Крамер ненавидел приемы любого рода. А больше всего – коктейль-парта, хотя участвовать в них ему приходилось крайне редко. Но даже признавая свою необъективность, готов был со всей ответственностью заявить, что именно этот прием был худшим из всех, что он видел.

Большинство из восьмидесяти гостей, очевидно, думали также. На множестве холеных лиц прямо читалось болезненное желание смыться.

Трудно сказать, в чем было дело. Разумеется, коктейлей там не было, но выпивки – вполне достаточно. Персонал мэрии великодушно удовлетворял повышенный спрос на марочное шотландское виски, даже не пытаясь сьэкономить на недоливе. А на длинных столах, покрытых скатертями с гербами города Трекерсбурга, красовалось множество закусок. И дамам, любящим поесть, было чем порезвиться, начиная с тортинок с лососевой икрой и кончая зелеными луковками на спичках. Впрочем бутерброды лучше было не брать, ибо хлеб на них отмок от соусов и начинки.

Короче, там было все, что нужно, включая эффектный квартет музыкантов. И тем не менее... Вначале Крамер подумал, что виноват в тоске, затопившей гостей, Манни Хендрикс и его "Копакабана трио". Когда он вошел, они как раз играли тоскливый латиноамериканский соул, который должен был передать страдания бедного перуанского крестьянина, потерявшего любимого ослика; по крайней мере так утверждал Манни и приходилось верить ему на слово. Но даже когда ударник выдал попурри из "Пасифик экспресс", настроение не улучшилось.

Тут Крамер вспомнил один танцевальный вечер, проходивший в клинике для душевнобольных, куда он попал с коллегами из полицейского училища. Крамер с приятелями был убежден в легкодоступное(tm) всех медсестер и прочего персонала. С танцев он провожал студентку медицинского колледжа, и та все пыталась говорить с ним о психологии. Когда же он собрался затащить её в кусты, в ответ услышал, что он страдает комплексом сексуальной неполноценности. Пришлось доказывать обратное. Теперь он подумал, что кое-что в её словах было. Пожалуй, в этой обстановке неполноценным чувствовал себя каждый.

Все шло гладко до того момента, пока в толпе не появился Треншоу. В руке держал он сумочку своей жены. И тут же его скрыла толпа двусмысленно ухмылявшихся приятелей.

Крамер не мог его как следует разглядеть, но ясно было, что Треншоу человек солидный, настолько солидный, что лейтенант похолодел при мысли, что могло произойти чудовищное недоразумение. Но что-то нужно было делать.

Музыка не стихала.

Вероятно, единственный, кто веселился от души – это редактор светской рубрики "Газетт", она тут же. засекла новое лицо, появившееся у бюста Теофила Шеп-стона.

– Я Фелисити Пэйнтер, а вы кто, дружище? Я не отстану, пока вы не скажете.

Она была ещё выше, чем Крамер, и крутила длинную нитку коралловых бус, словно лассо.

– Служба безопасности, мадам.

– В самом деле?

– Точно, мадам.

– Боже, какая жалость! – И она отошла, устремившись за кучкой людей, наконец-то решившихся направиться к выходу.

Оркестр умолк.

Крамер озадаченно взглянул в ту сторону, но оказалось, музыканты устроили перерыв, чтобы выпить. Слава Богу, у него ещё достаточно времени, ведь первые лица не уходят раньше...

И тут ему кое-что пришло в голову. Если он ошибся, ничего не случится, но если он прав...

Манни был его старым знакомым.

– Ты чего-нибудь хочешь, Трампи? Для тебя – все, что угодно.

– Да, собственно, хотел попросить о небольшой любезности...

– Что-нибудь сыграть?

– "Зеленые манжеты".

– Это старье? Ну нельзя же его играть в таком обществе! Тут подавай все самое модное, латиноамериканские шлягеры, диско... Это покажется странным!

– Им это не помешает! Большинство вообще ничего не заметит. Сыграй на память о добрых старых временах.

– Чего не сделаешь для хорошего человека!

– Можете сократить, если хотите.

– Ладно. Я даже не спрашиваю, зачем тебе это. Слышали, ребята? Мой друг просит сыграть "Зеленые манжеты". Ну, начали!

И как только Манни задал ритм, Крамер встал рядом с ним на помосте, чтобы поверх голов видеть Треншоу, стоявшего в конце зала, у дверей в зал заседаний мэрии. Простенькая мелодия произвела на Треншоу такое впечатление, которое её неизвестному автору никогда и не снилось.

Как от удара промеж глаз, лицо его налилось кровью; беспокойно привстав на цыпочки, он уставился на Крамера. Тот, в свою очередь, оглянулся.

"Копакабана трио" делало свое дело. В их исполнении героиня песенки, нежная английская девушка, уже явно плясала босиком на мексиканских улицах.

Но не на них взирал ошеломленный Крамер.

Еще трое мужчин уставились на него, и лица их потрясение застыли. Один за другим они начали протискиваться к Треншоу. И следом за ними направился Крамер. У двери в зал заседаний он взял инициативу на себя.

– Пожалуйста, пройдите в зал, господа, – вежливо предложил он.

Групка на миг задержалась. Маленький толстячок шагнул было назад.

– Не привлекайте внимания, господа. Кивнув, они последовали за Крамером. Тот, закрыв дверь, включил свет.

– Теперь прошу всех занять свои места.

И четверо мужчин медленно, как в кошмарном сне, направились к большому полукруглому столу, где машинально расселись так же, как на заседаниях мэрии.

Крамер на миг замялся, но тут же, поднявшись на помост, сел в кресло мэра города. Взглянув сверху вниз на стол, заметил, что перед каждым советником на столе блокнот и табличка с именем.

– Советник Ферпоссон, советник Да Сильва, советник Треншоу, советник Форд, – прочитал он слева направо.

Ждал, что последует, зная заранее, что именно.

– Что все это значит? – спросил Да Силва.

Крамер и сам не знал – банда, руководимая всей городской верхушкой, казалась невероятной. И самым странным было то, как на него все смотрели. Не испуганно, а рассержено.

– Мы имеем право знать! – взвизгнул Форд. Крамер глубоко вздохнул. Крайне важно было сказать именно то слово, которое надо.

– "Паровой каток", господа.

И моментальная реакция: Да Сильва вскочил.

– Вы же обещали, что все будет закрыто и кончено!

– Что именно, советник?

– Сами знаете.

– Ну, с этой девушкой, – пробормотал Треншоу.

– Нет, ничего не кончено.

– Послушайте...

Треншоу поднял руку, остановив коллегу.

– Спокойнее, Ирвин. Мы этого человека не знаем. Возможно, он пытается использовать ситуацию в свою пользу.

Крамер не реагировал на их испепеляющие взгляды, так что им не видно было охватившее его смятение. Но ничего хорошего в этом не было, он не знал, что делать дальше, какую играть роль, не знал подходящих для неё слов.

– Я офицер полиции. Лейтенант Крамер. Расследую убийство цветной девушки, известной под именем Терезы Ле Руке. У меня есть основания подозревать, что вы располагаете информацией, которая может нам помочь.

Они выслушали его. И продолжали сидеть молча. Сейчас их и бомба не взяла бы. Да Сильва всхлипнул.

– Слава Богу, это все в прошлом, – вздохнул Треншоу и'все кивнули.

Крамер спустился с помоста.

– Если кто-то хочет сделать заявление, хочу напомнить, что он может стать свидетелем обвинения. Это значит, что он не будет подвергнут уголовному преследованию. Убийство – тяжкое преступление!

– Мы никого не убивали!

– Нет, советник Треншоу? Тогда скажите, что вы сделали с девушкой или хотели сделать?

– Ничего.

Ферпоссон завертелся и захныкал. Он начал сдавать ещё в зале.

– Что, если мы все начнем говорить? – предложил Треншоу, и на губах его, скорее всего по привычке, вновь заиграла легкая улыбка.

– Начинайте, я слушаю.

* * *

Ван Ниекерк поручил Зонди вычистить пишущую машинку. К его удивлению, это было сделано очень тщательно.

– Чем ты пользуешься, спиртом?

– Тетрахлорметаном, господин сержант.

– Ты что, не можешь сказать попроще? Где ты его взял?

– В фотолаборатории.

– Сержант Принслоу был там?

– Да, господин сержант.

Ван Ниекерк вернулся к своему списку людей, купивших электроорганы. Недоставало ещё нескольких адресов.

– Говоришь, лейтенант звонил, когда я разговаривал с полковником?

– Да. Он отправился на коктейль-парти в мэрию, господин сержант.

– Вот это да!

– Сказал, что беспокоить его следует только по крайне важному поводу.

– Понимаю, – Ван Ниекерк в душе усмехнулся.

* * *

Крамер оказался прав в двух вещах: Треншоу был главарем и его банда входила в большую преступную организацию. Но организацией этой руководили другие. Судя по реакции на его первую реплику, те скрывались за пресловутым "паровым катком". Но пока он отложил это в сторону.

Время – категория относительная, но теперь его было совершенно недостаточно. Братство анонимных жополи-зов в управлении уже готовится его съесть. Посмотрим, что они запоют теперь.

Лучше всего было предоставить этой четверке говорить, спорить друг с другом, препираться и обнажать свое нутро. Так вся история скорее прояснится. Неудачное вмешательство со стороны могло оборвать след и дать им время на зрелые размышления и консультации адвокатов.

А так, слушая, Крамер мог делать выводы, основываясь на намеках и оговорках, подчас таких неясных.

Треншоу был главарем банды, которая возникла ещё в детские годы, в прыщавые годы созревания он о нем забыл, долгие десятилетия успешной карьеры хранил самые нежные воспоминания, а когда общественное положение открыло ему двери "Аль-берт-Клуба", та опять стала реальностью.

Конечно, все уже было по-другому. Треншоу лет до сорока ощущал себя в Треккерсбурге чужаком, а остальные трое вообще раньше не были знакомы. Но каждый из них в юности входил в свою группировку, а в каждой из них есть лидер – такой вот стройный, симпатичный Треншоу, способный перца в штаны собственному отцу насыпать, или толстячок Да Сильва, обожавший смотреть, как корчится новичок, испытавший пожатие его неожиданно сильных пальцев, или Форд – приличный мальчик, коллекционировавший неприличные слова и истории, или Ферпоссон, чьих родителей никогда не было дома и который, ухмыляясь, пояснял, что постель у него не остывает.

Все они друг друга стоили.

Альберт-Клуб снисходительно взирал на них сквозь свои старомодные очки, шурша листами "Тайме", доставленной самолетом. Новый хозяин клуба, безвестный парвеню, допустил, чтобы уровень клуба вопиющим образом упал. Когда-то и подумать нельзя было, что здесь появятся все эти безродные пришельцы и евреи-магазинщики – но теперь, видит Бог, все меньше становилось порядочных людей, блюдущих чистоту на собраниях членов клуба. Весь мир летел к черту – только посмотрите, что творится в семействах Сифортсов и Камеронов! А по всей Великобритании!

Что касалось их, то четыре новых члена усиленно старались соответствовать обстановке и обычаям, царившим в этих огромных, обшитых деревом залах. Даже начали говорить на прекрасно артикулированном английском, так подходившем к неторопливому прихлебыванию капского бренди.

И вот они достигли цели всех этих усилий и были допущены в святая святых, где их коллеги в темных костюмах помпезно дискутировали о дивидендах и влиянии холистирина на сердечную мышцу. Это было нетрудно, но невероятно нудно. Особенно если вы знали форму каждой лошади в каждом заезде ещё до начала скачек.