Текст книги "Полуночный ковбой (сборник)"

Автор книги: Джеймс Лео Херлихай

Соавторы: Натаниэль Бенчли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 5

Тревога поначалу распространялась по городу медленно. Линкольн Маттокс отправился досыпать, выбросив из головы звонок мисс Эверетт. Она всегда стремилась как можно быстрей разнести слухи, не удосужившись их проверить. Однажды она позвонила и сообщила, что на остров прибыл Джон Дилингер[2]. Дважды докладывала о сексуальном маньяке на болотах, который на поверку оказался лошадью, а во время «сухого закона» доносила о спиртовозах минимум четыре раза в неделю. Здесь она по большей части оказывалась права, но, поскольку спирт перевозили коренные островитяне, полиция смотрела на это дело сквозь пальцы. В общем, Маттокс вознес к небесам молитву, чтобы мисс Эверетт не обращалась к нему в такую рань, улегся поудобнее и снова захрапел.

Однако на коммутаторе телефонной станции звонок мисс Эверетт был воспринят более серьезно. Дежурная телефонистка Элис Фосс с нетерпением ждала, что Маттокс поставит на ноги весь город, но после звонка с почты других вызовов не было. Странно, подумала Элис, Маттокс мог хотя бы разбудить других полицейских. Она колебалась: стоит ли вмешиваться не в свое дело. А вдруг мисс Эверетт права? Элис решила перезвонить на почту и все выяснить. Она воткнула штепсельную вилку в гнездо на щите и нажала переключатель. Молчание. Опять нажала и снова ничего не услышала. Элис попробовала соединиться с другими абонентами на линии, но безуспешно. Что-то случилось, сообразила она, и ее сердце тревожно забилось. Элис быстро переключилась на номер Маттокса. На сей раз раздались успокаивающие долгие гудки. Маттокс отозвался нескоро.

– Ну какого черта вам теперь надо?

– Мистер Маттокс, это Элис с телефонной станции. Извините, что беспокою вас, но я пыталась связаться с мисс Эверетт, ее телефон молчит. Все абоненты в той части острова не отвечают.

Маттокс призадумался, потом сказал:

– Знаешь, Элис, я не телефонный мастер. Если линия не в порядке, позвони Эду Спунеру или Арту Пинки. Вызови монтеров, а я-то тут при чем?

– Вы правы, мистер Маттокс, но мисс Эверетт… сообщила…

– Я знаю, слышал. Послушай, Элис, неужели ты думаешь, что русские и вправду высадились? Да как они могли высадиться там, где живет Мюриэль Эверетт? Там же чертовски сильный прибой и песчаные отмели. Разве что они приплыли из Москвы на плоскодонке… Элис, надо же хоть немного шевелить мозгами.

– А вдруг они спрыгнули на парашютах? – робко спросила Элис.

Маттокс помолчал и заговорил уже другим тоном:

– Сколько линий, ты сказала, вышло из строя?

– Я проверила две, но, судя по всему, отключен весь район. Если нужно, проверю еще.

– Не стоит. Пока я одеваюсь, позвони Эду, Чарли, Лестеру и Оскару. Скажи, чтобы они шли в участок как можно быстрее. Еще скажи, чтобы захватили оружие и не болтали по дороге.

– А в полицию штата позвонить?

– Нет. Устроим этим ублюдкам с материка небольшой сюрприз.

– А в береговую охрану?

Маттокс подумал и сказал:

– Подождем пока заваривать кашу, прежде сами все хорошенько разузнаем. Будет ужасно глупо, если выяснится, что это не русские, а какие-нибудь гуляки с материка.

– Хорошо. Будут еще указания?

– Пока нет. Дозвонись до этих четырех и скажи, чтоб пошевеливались.

Элис дала отбой и связалась с Эдом Монзеллом, помощником начальника полиции. Он ответил после первого же звонка.

– Эд, говорит Элис. Мистер Маттокс приказал, чтобы вы прямо сейчас шли в полицейский участок с револьвером.

– В чем дело? – спросил Монзелл, пережевывая ветчину.

– Мисс Эверетт говорит, что у нас высадились русские парашютисты.

– Бог мой! Сейчас буду! – Монзелл повесил трубку и повернулся к жене, которая сидела за столом в халате и пила кофе. – Русские парашютисты!

Жена вскочила, разлив кофе по всей скатерти, и побежала за Эдом.

– Где? Где они?

– Не знаю, – ответил он, вбегая в спальню. Достав из верхнего ящика шифоньера револьвер, он сунул его в кобуру. – Линк просит срочно прийти в участок.

– А я? Что мне делать?

– Ты остаешься здесь.

– Вдруг они заявятся сюда? Начнут жечь, грабить и… насиловать, и все такое? Тогда что мне делать?

– Я думаю, есть два варианта, – ответил Эд, нахлобучив фуражку и протягивая руку за кителем. – Можешь сопротивляться и получить пулю. А можешь, заметив их, унести ноги. На твоем месте я выбрал бы второе.

– Ну я никаким русским не позволю поджечь мой дом, – воскликнула жена. – Пусть лучше и не пытаются, вот так-то!

– Я так и думал, – отвечал Эд на бегу, захлопывая за собой дверь.

– А как быть, если они захотят меня изнасиловать? – проговорила женщина уже одна, пошла к телефону и позвонила жене аптекаря Анне Мэй Джиффорд.

– Ты слышала про русских? – спросила миссис Монзелл.

– Каких русских? – переспросила миссис Джиффорд. – По телевизору, что ли?

– Да нет же, на нашем острове! Высадились русские парашютисты, скоро они будут здесь!

– Кто тебе сказал?

– Позвонил Линк и велел Эду прийти с револьвером. Думаю, они появятся со стороны аэропорта.

– Я, пожалуй, велю Сэму открыть аптеку. Если начнется стрельба, понадобятся бинты и всякие лекарства. А ты уверена, что это правда насчет русских?

– Конечно, уверена.

– Вот молодец, спасибо, что предупредила.

– Не за что.

Миссис Джиффорд повесила трубку и позвала мужа.

– Сэм, в аэропорту высадились русские. Спускайся вниз и открой аптеку.

По лестнице раздался топот – появился Сэм Джиффорд, путаясь в подтяжках.

– Что? – спросил он, ошарашенно вытаращив глаза. – Нас захватили?

– Так мне сказала Сью Монзелл. Ее Эд уже ушел с револьвером сражаться против них.

– Тысяча чертей, Эду надо помочь! – Джиффорд нырнул в чулан, достал дробовик из полотняного чехла и коробку патронов.

– Сэм Джиффорд, тебя никто не призывал к оружию, – заявила миссис Джиффорд. – Гораздо лучше, если ты будешь сидеть в аптеке, а не бегать по улицам с ветхим ружьишком.

– В аптеку пойдешь ты, – возразил Сэм. – В такие времена долг каждого мужчины – защищать свой дом.

– В такие времена долг каждого мужчины – делать то, что он умеет. Так что иди и продавай бинты и не махай дробовиком, а то еще прострелишь себе ногу. В бизнесе ты не разбираешься, денег не накопил, а если я овдовею еще до вечера, что прикажешь делать?

Аптекарь вышел из чулана с коробкой патронов и холодно посмотрел на жену.

– Тогда вести дела придется тебе. Ключи в кухне, на крючке.

Мистер Джиффорд ушел. Она слушала, как звук его шагов затих в отдалении, потом сняла телефонную трубку.

Когда зазвонил телефон, Оррин Уитлок, владелец галантерейного магазина на Главной улице, завтракал с женой. Несмотря на ранний час, супруги были парадно одеты. Они собрались в церковь – миссис Уитлок считала, что воскресный день следует начинать в благорасположении духа и тела. Супруги переглянулись, посмотрели на часы и нахмурились.

Еще два звонка – и миссис Уитлок, отложив вилку, направилась в прихожую.

– Если это меня, пусть перезвонят попозже, – сказал мистер Уитлок, намазывая маслом гренок. – Да спроси, что они о себе думают: звонить в воскресенье в такую рань.

– Слушаю, – произнесла миссис Уитлок. – О, Грейс! – Через секунду она выдохнула: – Да быть не может!

– Скажи Грейс Марвелл, чтобы перезвонила попозже, если уж ей так хочется поболтать и посплетничать, – посоветовал Уитлок, поедая гренок. – Эта баба может трепаться часами, но сказать меньше, чем стадо шимпанзе… – Он смолк, увидев, насколько потрясена его жена.

– В чем дело?

– Русские на острове, – прошептала она и осела на стул. – Нас оккупировали.

Уитлока пружиной выбросило из-за стола. По жилету и салфетке посыпались крошки на пол.

– Кто это сказал? Где они?

– Они захватили аэропорт. Объявлена всеобщая тревога.

– Зачем?

– Для всех мужчин, способных держать оружие в руках.

Первый шок прошел, и лицо миссис Уитлок озарилось странным спокойствием.

– Я считаю, ты должен переодеться. Не стоит пачкать костюм.

– Как пачкать? – воскликнул мистер Уитлок. – О чем ты?

– Иди на битву. Твоя форма на чердаке. Я убрала ее в мешок от моли.

– На битву? Я? – удивился Уитлок. – Ты с ума сошла!

– Если будут формировать ополчение, тебя наверняка назначат офицером.

– С какой стати? Я и на войне-то не воевал, а был в интендантской службе, ты же знаешь.

– Неважно. Ты – глава нашей церковной общины, поэтому должен повести людей за собой. И не вздумай мне перечить. А теперь немедленно переодевайся. У меня самой дел предостаточно.

Миссис Уитлок оглядела комнату, прикидывая, куда бы спрятать столовое серебро и хрусталь.

– Мирабель, послушай! – взмолился Уитлок. – Я понятия не имею, как командовать людьми. Я сидел в каптерке, выдавал вязаные подшлемники и перчатки, и, хоть имел офицерское звание…

Миссис Уитлок медленно встала со стула. Глаза ее пылали от гнева:

– Оррин Уитлок, слышать больше ничего не желаю! Ты наденешь форму, выйдешь на улицу и скажешь людям, что ты поведешь их на врага! Если проявишь твердость, они тебя будут уважать, и больше, чем я сейчас. – Она повернулась, сняла со стола подсвечник, потом снова поставила на место и начала собирать серебро. Уитлок открыл было рот, но ничего не сказал и оцепенело побрел к лестнице, на ходу развязывая галстук.

Когда мистер Уитлок вернулся, жена уже уложила все серебро в сундучок, окованный медью, и собирала фигурки из цветного стекла, стоящие на каминной полке. Она оглядела мужа, одетого в тесную форму капитана интендантской службы, как генерал обозревает войска на инспекции.

– Где твое оружие? – задала вопрос миссис Уитлок.

– Не знаю, черт возьми, – ответил он уныло. – А какое, ты считаешь, я должен взять?

– По-моему, дробовик. Или винтовку моего отца, с которой он охотился на оленей. В конце концов, ты мужчина и должен в этих вещах разбираться лучше меня.

Он вздохнул и полез в чулан за дробовиком. Положив в карман горсть патронов, он повесил дробовик на плечо и произнес:

– Ну, вдруг я тебя больше не увижу… – И оглянулся, ища глазами жену. Она скрылась на кухне. – Пожелай мне удачи! – крикнул мистер Уитлок.

– Счастливо! – отозвалась она из-за двери. – Поторопись, а то командиром выберут кого-нибудь другого!

Мистер Уитлок открыл входную дверь, бесшабашно-неуклюже попытался отсалютовать жене дробовиком, но потерял равновесие и свалился со ступенек. Отряхнувшись и подобрав дробовик, он захромал по улице, стараясь не ступать на подвернутую лодыжку, которая сразу же начала болеть.

В доме Чарльза и Иды Палмер с утра сложились все условия для грандиозного скандала.

Трехлетний Нортон не спал с четырех утра от сильного расстройства желудка. Восьмилетняя Мэри Лу подобрала очередную кошку, уложила к себе в кровать и проснулась с сыпью. Сперва родители подумали – корь, оказалось – аллергия. Двенадцатилетний Гардинер встал рано, чтобы понаблюдать за птицами (он хотел получить красивый значок натуралиста), долго гонялся за ними по свежераспаханному полю и в итоге натаскал грязи на весь дом. Вдобавок обнаружилось, что семнадцатилетний Лайонел – он еще не отоспался после торжества по случаю победы в футбольном матче – вчера проехался на машине по семейному огороду. Воскресный завтрак в доме Палмеров обычно проходил во вполне доброжелательной обстановке, подавались сосиски и оладьи. А в этот раз к столу вышли подавленные и сварливые люди, озлобленные от реальных либо надуманных неприятностей.

– Зачем человеку в здравом уме укладываться спать с кошкой? Не понимаю, – заметил Палмер, оглядывая опухшее, красное лицо дочери. – Причем с приблудной кошкой? Кошки переносят заразу, разве ты не знаешь?

Мэри Лу чихнула, а Гардинер заявил:

– Не переносят. Кошки – самые чистые животные.

– А ты не вмешивайся! – отрезал отец. – Если потребуется, я тебя спрошу. Что касается животных, то любой…

– Чарльз Палмер, ты хоть помолчи! – рявкнула миссис Палмер. – И без тебя тошно, а ты еще масло в огонь подливаешь!

– Я? – удивился Палмер. – Объясни-ка мне, что я такого сказал?

– Ты только и делаешь, что всех подзуживаешь, – ответила она, шлепая оладью в тарелку мужу. – Точь-в-точь как та учительница… вот запамятовала, как ее… Не можешь заставить детей слушаться, а потом раздуваешь из мухи слона. И все норовишь пожаловаться, что ты даешь советы, а всем на них плевать. Да как же иначе, если ты их даешь всегда задним числом. Пора бы понять, что после драки кулаками не машут!

В соседней комнате начал подвывать Нортон. Палмер крикнул:

– Замолчи! – А жене сказал: – Вот ты говоришь – задним числом… А если бы ты не накормила ребенка рыбными лепешками с фасолью на ночь, мы поспали бы подольше в воскресенье.

– Сколько раз повторять – я его не кормила! Лепешки были на столе, он сам добрался до них и слопал. Я стояла к нему спиной и ничего не видела.

– Хорошенькое оправдание! Так можно наложить мышьяку в сахар, люди поедят, а ты заявишь – я тут ни при чем, меня не было. Если уж ты что-то оставляешь на столе, то будь готова к тому, что это съедят. – Тут он увидел из окна бегущего человека и вытянул шею, чтобы разглядеть его получше.

– Может, ты сам желаешь готовить? Пожалуйста! – отпарировала миссис Палмер. – Я каждый день только и делаю, что готовлю и стираю, стираю и готовлю. Удивительно, как это я еще не сую продукты в корыто, а грязное белье – в духовку.

– А по-моему, суешь, если судить по твоей стряпне, – заметил Палмер и еле успел увернуться. Полусырая оладья пролетела в воздухе и шлепнулась на стул, где он сидел.

– Убирайся отсюда! – закричала миссис Палмер. – Чтоб духу твоего здесь не было, пока не научишься разговаривать как следует!

Мэри Лу начала чихать и плакать одновременно, а Гардинер огрызнулся на нее:

– Заткнись!

Палмер выскользнул через заднюю дверь и зашагал туда, куда побежал человек, которого он видел в окно. Потом он заметил еще одного. Тот тоже бежал к Главной улице, держа винтовку в руках. Палмер помчался вслед, предвкушая, что намечается серьезная заваруха, на которую стоит поглядеть.

В ожидании Маттокса полицейские, прибывшие в участок, взволнованно переговаривались между собой. Кроме Эда Монзелла пришли еще трое. Сержант Чарльз Хинксон, видавший виды бывший рыбак, во время войны служил в военной полиции, да так и остался на полицейской службе – он любил власть и порядок. Инспектор Лестер Тилли, спокойный, похожий на учителя, тоже любил свою работу, но только пока она никому, в том числе ему, не причиняла неприятностей. Инспектор Оскар Максвел, стажировавшийся на острове, заочно учился на зубного врача. Едва поступили звонки от телефонистки, они отправились в участок. О случившемся они знали ровно столько, сколько сама Элис. Тилли умудрился в суматохе пристегнуть кобуру на ремень сзади и теперь отчаянно пытался передвинуть ее на живот, не снимая ремня.

Гравий на дорожке захрустел под ногами, и Маттокс распахнул дверь. Он тяжело дышал, его худое небритое лицо напоминало изваяние на носу терпящего кораблекрушения судна. Окинув присутствующих быстрым взглядом, начальник полиции подошел к столу и уселся. Вопросы посыпались одновременно с разных сторон. Маттокс поднял руку.

– Подождите минутку. Я сам почти ничего не знаю. Мюриэль Эверетт провизжала мне в трубку, что на остров высадились русские. Потом связь оборвалась. Все номера на этой линии не отвечают. Я бы и внимания на ее звонок не обратил, если бы не остальные молчащие телефоны – это уже подозрительно. Надо спокойно, без горячки все хорошенько обдумать и проверить.

– Предположим, это и в самом деле русские, – сказал Тилли, сражаясь с кобурой. – Что же нам следует предпринять?

– Перестрелять их, – прорычал Хинксон. – Какие-то чужаки смеют резать наши телефоны.

– Нет, стрелять не стоит, – заявил Маттокс. – Начнется паника, а там, не дай Бог, и беспорядки, а может, и война. Пока надо выяснить, что случилось с телефоном Мюриэль Эверетт.

– Как именно? – спросил Максвел. – Проверять все телефоны на линии подряд? Это отнимет целый день.

– Прежде всего надо помалкивать, – решил Маттокс. – Если об этом узнают на материке, заварится такая каша – чертям в аду жарко станет. – Он смолк, так как с улицы послышался хриплый протяжный гудок автомобиля, не умолкавший ни на секунду. Пронзительно завизжали покрышки, и машина с грохотом промчалась мимо полицейского участка, оставив за собой изящный шлейф из ваты.

– Господи, это Агнес Грилк! – воскликнул Монзелл, прижимаясь лицом к стеклу. – А с ней рядом еще кто-то!

– На машине что-то написано, – заметил Хинксон. – Ты успел прочесть?

– Не успел, – пожалел Монзелл, – они ехали слишком быстро.

Гудок не умолкал, хотя и стал тише – машина была уже далеко.

– Нетрудно догадаться, – сказал Маттокс, – что в машине Агнес сидела Мюриэль Эверетт, а значит, ясно, что там написано.

Несколько минут стояла полная тишина. Полицейские прислушивались к гудку. Наконец Монзелл предложил:

– А не попробовать ли мне остановить их, шеф?

Маттокс покачал головой.

– Опасно. Гоняясь за такими бабами, можно наш новый джип превратить в консервную банку. – Он поднялся, проверил револьвер и произнес: – Этак они раззвонят по всему городу.

– Похоже, что уже раззвонили, – проронил Монзелл, стоящий у окна. – По Главной улице идет толпа.

– Здорово, – сказал Маттокс, – ну все, сейчас первым делом в городе начнутся беспорядки, и никто и знать не будет, откуда все пошло. – На пути к выходу он вздохнул и добавил: – Я было думал, что все сумасшедшие уехали с острова в День труда[3]. Теперь я уже не уверен. Сдается мне, что у нас есть парочка своих психов.

ГЛАВА 6

По закону в воскресенье «Пальмовая роща» открывалась в час дня. Однако люди настолько привыкли собираться там, что многие первым делом потянулись к кабаку, словно пожарные лошади к упряжке при звуке гонга. Топчась у дверей, они обсуждали, что делать. К ним присоединялись все новые обыватели, и наконец у «Пальмовой рощи» уже бурлила настоящая толпа, заполонившая Главную улицу. Чуть ли не каждый второй был вооружен. В толпе то и дело мелькали старые военные мундиры и пилотки Американского легиона[4]. Все хотели знать, что же, собственно, случилось. Каждого, кто подходил, подробно расспрашивали, любому самому невероятному слуху верили, пока его не сменял следующий, еще более невероятный. Но наиболее часто повторялась такая версия: русские парашютисты захватили аэропорт. Ей и поверили окончательно. Теперь возникал вопрос – что делать дальше? Тут уж не обойтись без командира, чтобы избежать анархии: толпа продолжала расти и предложения звучали самые разные. Одни призывали к решительным действиям: «Вперед, в аэропорт!», «Перекроем дороги!», а другие были не менее решительны, но более легкомысленны: «Выпьем!» или «Превратим наш кабак в неприступную крепость!».

Последний призыв подхватили несколько человек и принялись громко распевать его на мотив марша. Но тут Фендал Хокинс, командир местной секции Легиона, вскарабкался на скамейку и поднял руку, призывая к тишине. Он был мясником, и профессия, казалось, наложила отпечаток на его внешность – его лицо по форме и цвету сильно смахивало на говяжью печенку, и его «витрине» не помогали даже очки. Синяя с золотом пилотка придавала ему вид бравого офицера, а почетная сабля, болтавшаяся на боку, добавляла лишний вес его словам. Среди всех только у Хокинса была сабля и, хотя она принадлежала ему лишь до следующих выборов, это был своеобразный символ власти, внушающий уважение сам по себе.

– Эй, вы там, потише! – закричал Хокинс, и шум постепенно утих. – Нужно действовать по плану. Прежде всего выберем командира, потом его помощников. Выбирать будем по-честному, вы глас народа, вам и карты в руки. Выдвигайте кандидатуры, а если голоса распределятся поровну, то у командира будет право решающего голоса. А самого командира, чтоб не терять времени, предлагаю выбрать так: если кто-нибудь хочет им стать – из тех, конечно, кто имеет опыт по военной части и считает, что имеет для этого основания, – пусть идет сюда, и мы будем голосовать. Если никто не хочет, то предлагаю свою кандидатуру.

Хокинс оглядел толпу, словно вызывал желающих помериться с ним силой.

– Ну кто хочет? – спросил он.

Оррин Уитлок прокашлялся, но подумал, что будет лучше, если его имя назовет кто-нибудь другой, и решил смолчать.

Раздался голос:

– Давай, Фендал, командуй ты – сабля ведь у тебя.

Люди вокруг засмеялись.

«Этак меня не выберут, – подумал Уитлок. – Я сам должен вызваться сейчас, иначе мое место займет Хокинс». Он снова прокашлялся.

– Ладно, – заключил Хокинс. – Если возражений нет, то я…

Его слова заглушили автомобильный гудок и визг покрышек. Все мгновенно повернулись на шум.

– Ребята, это русские! – крикнул Хокинс. – Те, кто с оружием, выстраивайтесь поперек улицы. Безоружные – по бокам.

Начался несусветный топот и гам. Выстраиваясь в цепь, люди толкались и наступали друг другу на пятки.

– Если кто погибнет, его оружие возьмет другой, – продолжал распоряжаться Хокинс. – Пока я не скомандую, огонь не открывать. Те, у кого револьверы, не стреляйте, пока не увидите белки их глаз.

Из-за угла вылетел автомобиль и понесся по Главной улице прямо на толпу.

– С дороги! – заорал Хокинс. – Это же Агнес Грилк!

В его команде не было нужды – стрелки, бросая оружие, уже кинулись врассыпную от ревущей машины, из которой летели клочья какой-то дряни. Она скрылась в боковой улочке. Мужчины медленно поднимались и отряхивались, ругаясь вполголоса.

– С Агнес сидела Мюриэль Эверетт, – заметил Хокинс. – Кто видел, что написано на плакате?

Отвечали вразнобой. Кто-то сказал:

– Скорее всего, там написано: «Пиво бесплатно», но я не уверен. Из канавы, куда я шлепнулся, много не разглядишь.

– Ясно, что они пытаются поднять тревогу, как умеют, – произнес Хокинс, прислушиваясь к затихающему реву. – Значит, точно, вся эта буча неспроста. А действовать будем так – все, кто вооружен, поедут со мной в аэропорт, по четверо в каждой машине, и окружат русских со всех сторон. До стрельбы постараемся дела не доводить, разве что они сами напросятся. Эти русские парашютисты, говорят, крепкие парни и вооружены до зубов. Лучше было бы, конечно, взять их в плен и обойтись без драки. Ну а уж если началась война, покажем им, что и мы не лыком шиты.

– А что делать остальным? – полюбопытствовал кто-то. – Сидеть здесь и вязать носки нашим бравым солдатам?

– Те, кто без оружия, останутся здесь, – ответил Хокинс. – Если нас, не дай Бог, побьют в аэропорту, будете защищать город. А пока раздобудьте где-нибудь ружья. Если Артур Кэрью открыл свой магазин, одолжите у него. Командовать вами будет Норман Джонс, назначаю его своим заместителем. Норм, прикинь, можно ли здесь укрепиться, баррикаду какую построить или еще что…

Автомобильный гудок заревел сильнее.

– Фендал, оглянись! Она возвращается! – закричал кто-то.

Мужчины снова кинулись в разные стороны. Отчаянно сигналя, машина промчалась по улице и свернула за угол. Картонный плакат яростно хлопал на ветру. Хокинс посмотрел вслед и пробурчал:

– Хотелось бы все-таки узнать, черт возьми, что там написано?

Повернувшись к толпе, он сказал:

– Вопросов нет? Кто с оружием – построиться и рассчитаться на первый-четвертый. Каждый четвертый идет за машиной и приезжает сюда.

– А вот и Линк Маттокс пожаловал со своими казаками, – сообщил кто-то. – Их-то зачем сюда принесло?

– Это уж не наша забота, – торопливо вставил Хокинс. Он спрыгнул со скамьи, встал перед неровным, переминающимся с ноги на ногу строем стрелков и, скорчив зверскую рожу, заорал во весь голос: – Слушай мою команду! На первый-четвертый – рассчитайсь!

– Фендал, кончай придуриваться, – раздался голос с фланга. – Пойдем за машинами, да и тронемся потихоньку в аэропорт, а орать-то зачем?

– Отставить разговоры! – крикнул Хокинс. – Рассчитайсь!

Люди нестройно принялись выкрикивать свои номера. В это время полицейский джип остановился рядом с Хокинсом, и Маттокс высунулся из окна.

– Привет, Фендал. Что это вы здесь разгалделись?

– Вы что, с луны свалились? – раздраженно спросил Хокинс. – Русские захватили аэропорт!

– Ты в этом уверен? Кто тебе сказал? – спросил Маттокс.

– Господи, да все знают… ну почти все, я думаю.

– Этих русских кто-нибудь видел? Я имею в виду, есть здесь кто-то, кто их видел сам?

– Конечно, есть. Их видели по меньшей мере три-четыре человека… Извини, Линк, я занят.

Обернувшись к строю, он приказал:

– Номера первый, второй и третий – вольно. Четвертые отправляются за машинами и немедленно приезжают сюда.

– У меня нет машины, – сказал один. – Я в пятницу отвез ее Полларду, он разобрал мотор до винтика и до сих пор так и не собрал.

– Ну одолжишь у кого-нибудь! – отрезал Хокинс. – Выполняйте!

– Фендал, так как все-таки насчет аэропорта? – настаивал Маттокс. – Ты уверен, что это не слухи?

– Уверен, а как же! Да ты у народа спроси.

– Тогда, – обратился Маттокс к полицейским, – нам лучше поехать туда. – Хокинсу он сказал: – Оставайся пока здесь, а мы выясним, что к чему. И не вздумай ничего предпринимать, пока мы тебе не скажем.

Дав задний ход, Маттокс развернулся.

– Эй, минутку! – закричал Хокинс. – Ты мне весь план портишь.

Начальник полиции притормозил.

– Это как же? – поинтересовался он.

– Я разработал план операции, и народ поддержал его. Мы собираемся подъехать к аэропорту на машинах и окружить его. Если вы поедете туда одни, вы их спугнете. Лучше подождать, пока мы не соберемся.

– Знаешь, Фендал, – негромко проговорил Маттокс, – не указывай мне, что делать, ладно?

– Но я отвечаю перед народом! – возразил Хокинс. – Меня избрали командиром, так что отдаю приказы здесь я.

– Только не мне. Я тебя командиром не выбирал.

– Меня выбрал народ! А ты – слуга народа и будешь, черт возьми, подчиняться народному избраннику!

Маттокс оценивающе посмотрел на него.

– Фендал, ты что, против нашей Конституции? – спросил он. – Против Свода городских уложений, постановлений и распоряжений местных органов власти? Против Совета городского самоуправления? Ты хочешь по своей воле ввести военное положение? Если так, у меня достаточно оснований упечь тебя в тюрьму, и немедленно. Ты подстрекаешь к вооруженному восстанию против законных властей?

– Я подстрекаю? Черта с два! Я защищаю народ от чужаков-захватчиков.

– Это не дает тебе права указывать полиции, чем ей заниматься. Полиция подчиняется законам, которые определены Конституцией, и у тебя нет никаких полномочий их отменять. Ты не Президент, в конце концов, да и ему нужно согласие Конгресса. Так что, если не хочешь нарушать законы, лучше заткнись. Я тебя прямо сейчас могу забрать за нарушение общественного порядка, и у меня, честно говоря, большое желание это сделать.

Хокинс выхватил из ножен саблю и направил острие на Маттокса.

– Подходи! – процедил он сквозь зубы. – Только попробуй, ну!

К этому времени на Главной улице уже тесно сгрудились подошедшие автомобили. Слышались крики: «Поехали, чего тянем!», а кто-то предложил: «Давайте выберем нового командира, а то застрянем здесь…» Все были возбуждены, волнение нарастало.

Маттокс быстро оценил ситуацию и решил:

– Раз твои люди готовы, можешь двигаться. Но не вздумай больше приказывать мне, иначе я загоню твои зубы в глотку так глубоко, что тебе придется их оттуда выковыривать.

Он развернул джип и уехал, а Хокинс обернулся к своему воинству.

– По машинам, ребята! – закричал он. – За мной!

Захлопали дверцы, взревели моторы, люди смеялись и переругивались. Отряд тронулся по Главной улице за полицейским джипом.

Когда скрылась из вида последняя машина, оставшиеся приумолкли. Норман Джонс, которого Хокинс назначил своим заместителем, огляделся вокруг, вытер ладони о брюки и произнес:

– Фендал сказал, надо здесь укрепиться. Что будем делать, ребята?

Джонс, убежденный холостяк, был местным водопроводчиком. Последний раз ему приходилось командовать тридцать лет назад, когда он был помощником начальника патрульного в отряде бойскаутов. В городе он прославился тем, что однажды упал в обморок прямо у памятника героям Гражданской войны[5], когда отмечали День памяти павших, и с тех пор старался держаться как можно незаметней. Это был очень ответственный человек, что редкость среди водопроводчиков, но при этом ужасно робкий и неуверенный в себе. Он понятия не имел, почему Хокинс назначил своим заместителем именно его, разве что хотел выставить его на посмешище. Хокинс любил подтрунивать над чужими слабостями.

– Откроем «Пальмовую рощу!» – раздались крики. – Там мы и укрепимся, и подкрепимся.

Тут Марвин Сколлард, владелец «Пальмовой рощи», который и вышел-то потому, что вокруг дома собралась толпа, решительно возразил:

– Нет, нельзя. До часу заведение не откроется.

– Мне нужно выпить, – заявил Лютер Грилк, который провел ночь в порту на куче рыболовных сетей.

– Ты-то перебьешься, – ответили ему. – А вот твоей хозяйке опохмелиться не помешает. Видать, здорово они набрались вместе с Мюриэль Эверетт, если носятся по городу как угорелые.

Издалека доносился шум машины Агнес. Грилк прислушался и сказал:

– Черт побери, что на нее нашло? Когда я ушел из дома, денька два тому назад, она была вроде в порядке.

– Ребята, – вмешался Норман Джонс, – мы должны что-то сделать. Вы понимаете, мы сейчас вроде как наши предки при Лексингтоне[6]. Может, от того, что мы сделаем, зависит судьба нашей страны!

– У наших предков, наверное, не было такого похмелья, как у меня, – не унимался Грилк. – А если бы было, мы бы до сих пор оставались колонией Англии.

– Кто-нибудь знает, где Артур Кэрью? – спросил Джонс. – В его магазине мы, по крайней мере, сможем разжиться оружием.

– Он отправился на материк лечить зубы, – сообщил кто-то. – А вернулся он или нет, не знаю.

– Марвин, я помираю, – взмолился Грилк. – Что тебе стоит открыться чуток пораньше, а, Марвин? Человек не в состоянии защитить свою страну, если у него башка разламывается.

– Закона не знаешь? – отозвался Сколлард. – Мне положено открывать в час – и баста.

– Да кто узнает? Фараоны в аэропорту, а может, их уже русские перебили. Открой пораньше на пару часиков, и вся недолга.

– Давай открывай! – заорали вокруг.

Гомон нарастал. Сколлард чувствовал, что дело может принять дурной оборот для него и заведения.

– Ладно, – согласился он и полез в карман за ключами. – Но я открою при одном условии – каждый платит наличными. Если начнется перестрелка, валяйте на улицу. А если меня спросят, почему вы здесь, скажу, что вы вломились сами. Ясно?

– Да тут целых три условия, торгаш ты эдакий! – крикнули из толпы. – Лучше заткнись и открывай быстрей, а то худо будет!

Сколларда стали подталкивать под бока и таким образом подвели прямехонько к порогу «Пальмовой рощи». Он отомкнул дверь, и страждущие ввалились внутрь.

Снаружи остались лишь несколько мужчин. Из них Джонс выбрал Чарльза Палмера.