Текст книги "Полуночный ковбой (сборник)"

Автор книги: Джеймс Лео Херлихай

Соавторы: Натаниэль Бенчли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Машите! Все машите руками, приветствуйте самолет!

Вахтенные, канониры и сам капитан замахали руками. Самолет снижался сначала бесшумно, все более увеличиваясь в размерах, и неожиданно пронзительный рев расколол воздух над головами моряков. Оставляя за собой грязный хвост выхлопных газов, истребитель рванулся вверх и, набрав высоту, сделал новый круг. На прощание он приветственно покачал крыльями и унесся вдаль.

Капитан опустил бинокль.

– Старая модель, – заметил он. – «Ф-56».

– Летающий гроб, – сказал вахтенный с правого борта. – Я бы ни за что в такой не залез. Обещай мне за это хоть орден Ленина.

– Зря волнуешься, – отвечал его напарник, – в его кабину твоя толстая задница не пролезет.

– Прекратить болтовню, – отрезал капитан. – Вы, кажется, на вахте, а не на завалинке у дома.

Моряки снова стали шарить биноклями по морской глади и небесам. Потом вахтенный слева спросил:

– Как вы думаете, товарищ капитан, мы сумели его одурачить?

– Похоже, что да. – Капитан был почти уверен, ведь дружелюбное покачивание крыльев свидетельствовало о том, что летчик ничего не заподозрил. – Во всяком случае, я так думаю.

– Вот глупые янки! – рассмеялся вахтенный. – Интересно, отчего они такие дураки?

– Оттого, что много трескают. А когда лопаешь сверх меры, мозги заплывают жиром, – объяснил его товарищ.

– Тебе виднее. У тебя-то все мозги в заднице, а ее вон как раздуло!

– Я про американцев читал в «Правде»…

– А знаешь, что я прочел в «Правде»? Там писали, что люди, у которых задница вроде твоей, не могут плавать, потому что голова не держится над водой!

– Отставить разговоры, – капитан повысил голос. – Если захотелось чесать языки, делайте это в свободное от вахты время.

Снова наступило молчание. Его нарушил вахтенный слева.

– Ого! Вот это взрыв!

– Где? – спросил капитан. – Черт бы вас подрал, будьте точны, когда докладываете командиру.

– У берега, – отвечал вахтенный. – Направление два-семьдесят пять.

Капитан взглянул, куда показывал вахтенный, и увидел столб черного дыма в районе гавани. Вероятно, взорвался бензин или что-то в этом роде.

– Точно, взрыв, – высказался вахтенный. – Сначала там рвануло пламя, а теперь только дым идет.

Капитан всматривался в клубы дыма, которые постепенно рассеивались. Он подозревал, что взрыв как-то связан с отрядом Розанова. Как именно, он не знал, но тем не менее решил сразу же идти на выручку своим людям. Он склонился к люку и приказал:

– Левая машина малый вперед. Курс два-семьдесят пять.

Рулевой начал выполнять маневр. Капитан вызвал Польского по внутренней связи.

– Лейтенант Польский, постройте всех, кто не несет вахту, на палубу. Пусть вооружатся всем, что осталось на борту. Нет патронов? Неважно. Главное, чтобы они выглядели внушительно. Вы поняли?

После недолгой паузы лейтенант сказал:

– Понял.

– Итак, курс на гавань. – Повернувшись к канонирам, капитан приказал: – Стрелять одиночными выстрелами и только по команде.

Моряки кивнули. Капитан продолжал:

– Если нам все же придется открыть огонь, ведите его так, чтобы каждый выстрел стоил сотни.

Моряки снова кивнули. Капитан посмотрел на исчезающий след самолета над головой. Неожиданно он ощутил прилив сил: подлодка у него отличная, и экипаж как на подбор – любая задача по плечу. Будь у него меч, он обнажил бы его и крикнул: «Вперед, ребята!»

Летчик взглянул на топливомер, потом на часы. Если бы ему удалось патрулировать сегодня хотя бы еще час, он выполнил бы месячную норму летного времени, а значит, все следующие выходные был бы свободен от полетов. Но горючего оставалось в обрез, а полчаса за час ему не засчитают. Он связался с базой и попросил разрешения на посадку.

В штабе базы он подписал полетный лист и, махнув на прощание дежурному офицеру, сказал:

– В субботу увидимся, Чарли.

– Ага, – пробормотал тот. – Как полет?

– Порядок. Слава богу, любители воскресных морских прогулок внизу не мельтешили. Да, знаешь, я видел подлодку. Ты никогда не обращал внимания, какие они сверху тонкие, ну прямо как иголка.

– Где ты ее видел?

– К югу от квадрата 95.

– Черт бы их драл! О таких вещах они должны нам сообщать заранее! – воскликнул офицер недовольно. – А позвоню-ка я в Нью-Лондон, да и выскажу им все, что полагается. – Он потянулся к телефону на столе.

– Парень, хоть озолоти меня, я в такую коробку не полезу. Представь себе, ты в этой лодке как замурованный! Ребята были так рады увидеть новое лицо, что махали мне как сумасшедшие. Пари держу, я оказался первым, кого они увидели за много недель.

Дежурный подумал и снял руку с телефона.

– Я, кажется, понимаю, в чем тут дело. Наверное, эта одна из тех, что с ядерными боеголовками. Про них никто толком ничего не знает. И все-таки им лучше бы держать нас в курсе дела.

– Ну это твоя головная боль, не моя, – сказал летчик. – А я пошел обедать.

Он, насвистывая, вышел из помещения, оставив хмурого офицера у телефона.

ГЛАВА 14

Выйдя из дома Эмили, Леверидж и Золтин молча зашагали к центру городка. Золтин крутил головой по сторонам, любуясь чистыми аккуратными домами, чья скромная красота бросалась в глаза не сразу. Высокие деревья, росшие на улице, кидали на стены и крыши домов пятнистые тени, а блеск осенней листвы придавал улице праздничный вид. В этой палитре преобладали оранжевый, желтый, красный и белый цвета. Леверидж задумчиво разглядывал улицу и очень хотел, чтобы у него сейчас были хотя бы эти четыре краски, тогда он нарисовал бы великолепный пейзаж.

Золтин же думал совсем о другом.

– А где у вас живут бедные? – спросил он наконец.

– Здесь и живут, – ответил художник. – У нас богачей не так много.

Золтин задумался.

– То есть вы хотите сказать, что здесь у всех такие дома?

– Нет, не у всех. У меня, к примеру, не такой. А если у человека есть какие-то деньги, то он вообще на зиму уезжает с острова.

– Куда? Где может быть лучше, чем здесь?

– Во Флориде. Если кто работает все лето, то можно позволить себе провести зиму во Флориде.

– Почему во Флориде?

– Там солнце круглый год.

Золтин бросил взгляд на яркое синее небо, дышащее свежестью и чистотой, и глубоко вздохнул.

– Не понимаю. Здесь, кажется, самое лучшее место на земле.

– Проведите здесь зиму, и посмотрим, как вы запоете. Если нечем заняться, с ума можно сойти.

Они зашагали дальше. Золтин проговорил:

– Я решил, чем буду заниматься здесь. Буду давать фортепьянные концерты по всей стране.

– Вы умеете играть на фортепьяно? – удивленно спросил Леверидж.

– Нет, но могу научиться. Как только я приму гражданство, начну брать уроки.

– Где вы выучили английский? Вы отлично говорите.

– Были занятия в мореходном училище, да я и сам много занимался. Мне нравится читать по-английски, особенно я люблю такие журналы, как «Вог», «Тайм», «Конфиденшл».

– Они же совсем разные, – заметил Леверидж.

– Верно. Сначала я даже не понимал, как эти три журнала могут издаваться в одной стране, а потом догадался, что их объединяет юмор. Поначалу американский юмор трудно понять.

– А почему вы решили, что все они с юмором?

Золтин непонимающе взглянул на художника.

– Не помню. Но это ведь так, верно? Иначе какой же в них смысл?

Леверидж ответил не сразу.

– Если вы их так воспринимаете, возможно, вы и правы.

– Я в этом уверен. Но для начинающего сложновато. Американский юмор очень, как бы лучше выразиться? Узкий?

– По-моему, вы хотите сказать «тонкий».

– Да, верно. И это хорошо, это заставляет меня думать.

– Вы далеко пойдете, – отозвался Леверидж. – Не знаю, правда, по какой стезе, но из вас непременно что-то получится.

– Надеюсь. Я хотел бы жить в этой стране и путешествовать, но всегда буду возвращаться на остров.

– После концертных турне?

– Скорей всего. Хотя мне только что пришло в голову: а не лучше ли стать художником?

– Не увлекайтесь. В ближайшие полчаса вам все равно ничего не придется решать самостоятельно.

– Передо мной впервые открывается столько возможностей, – гнул свое Золтин. – Трудно решить, что выбрать.

– Угу, – согласился Леверидж. – Я понимаю. Но сейчас лучше всего выберем вот что: вы подождете у двери, а я пойду погляжу, кто нынче в участке дежурит.

Он подтолкнул Золтина к двери, а сам свернул за угол и заглянул в окно полицейского участка.

Разглядеть ничего не удалось, поэтому он вернулся обратно и нажал на дверную ручку. Дверь распахнулась, звякнул звоночек, и Леверидж очутился в пустом помещении. Тут из двери в задней части комнаты появился высокий детина в синей форме, сидевшей на нем как влитая. На носу его были черные очки, несмотря на то что в комнате было полутемно.

– Какого черта тебе надо?

– Никакого, – быстро отозвался Леверидж и попятился. – Я ошибся дверью.

– Минутку, – скомандовал полицейский. – Что у тебя с лицом?

– С моим лицом? Ничего особенного. Оно у меня по утрам всегда такое.

Леверидж снова было двинулся к выходу, но полицейский шагнул вперед.

– Стой. Подойди сюда. Как тебя зовут?

– Олин Леверидж.

– Тот самый бродяга, который живет на помойке?

– Моя мастерская действительно находится в тех местах.

– Чего здесь делаешь?

– Я уже сказал, что ошибся дверью.

– У нас что, на каждой двери написано «Полиция штата»?

– Не на каждой, наверное. Я не присматривался.

– Что ты мне мозги крутишь? Ты тупой или что?

– Возможно, вы и правы. А теперь, извините, я пойду по своим делам.

– Проваливай и не суй нос куда не следует, или я тебя арестую.

– Ни за что не суну, обещаю вам.

– Шевелись побыстрее!

Леверидж шагнул к двери, а полицейский крикнул кому-то в глубине:

– Гарри, я выйду, покопаюсь в машине, а потом поезжу, чтобы мотор разогрелся. Если что случится или объявится наш шеф, сигналь по рации.

– Ладно, – ответил голос из другой комнаты.

Леверидж поспешил за угол, а полицейский зашагал к стоянке. Художник шел до тех пор, пока не услышал шум мотора, быстро стихший вдалеке. Тогда он повернулся и опять двинулся к участку. Войдя, он услышал голос:

– Сейчас подойду.

– Не торопитесь, у меня ничего срочного, – произнес Леверидж. – Мне просто нужно кое-что выяснить.

На пороге появился еще один дежурный. Он был не столь массивен, как первый, и форма облегала его не так плотно. К тому же он производил гораздо лучшее впечатление – глядя на него, верилось, что он способен внимательно выслушать собеседника и правильно оценить сказанное.

– Чем могу быть полезен?

– Я хочу знать, что делать с иностранцем, – выговорил художник.

Полицейский уселся и принялся точить карандаш.

– Он нарушил закон?

– Нет, насколько мне известно.

– Тогда нас это не касается.

– А если он хочет стать гражданином Соединенных Штатов?

– С этим обратитесь в Иммиграционную службу. – Полицейский оглядел заточенный конец карандаша и улыбнулся Левериджу. – Пусть едет в Бостон.

– Ясно. А нельзя дать ему временный документ или чего-нибудь в этом роде?

– Я не уполномочен. Но ведь у него должны быть какие-то бумаги, иначе как же он попал к нам?

Поколебавшись, Леверидж сглотнул слюну и брякнул:

– На подлодке.

Полицейский уставился на посетителя.

– Вы что, смеетесь? На какой подлодке?

– Вы разве про русских не слыхали?

Глаза и рот полицейского широко раскрылись.

– Что за русские? Где?

– Ладно, расскажу с самого начала. Вчера вечером мы с Роли Гарни пошли…

– Вы говорите, на острове русские? – спросил, вставая, полицейский.

– Их всего несколько человек. Сейчас Норм Джонс с ребятами их выслеживают.

– Господи, нам-то почему не сообщили? – Полицейский схватил рацию и подул в микрофон. – Фрэнк, это Гарри. Слышишь меня?

Сквозь шум помех послышался голос:

– Валяй, говори, что там стряслось.

– Фрэнк, на острове русские! Тут один парень сообщил, что их целый отряд. – Гарри повернулся к Левериджу. – Где они?

– Где сейчас, не знаю, – отвечал художник. – Мне известно только, что они ищут лодку.

– Они, скорее всего, в районе гавани, – доложил Гарри. – А где ты находишься?

Сквозь щелчки и помехи прозвучало:

– Я возвращаюсь и подхвачу тебя. Двинемся вместе.

– Да где ты? – повторил Гарри.

– Если тебе не терпится знать, я хотел заехать… Ладно, неважно. Буду через две минуты.

Гарри положил микрофон, вынул пистолет и проверил обойму.

– Сколько их?

– Было девять. Но дело в том, что один из них…

– Зачем им лодка? Они что, напали на нас?

– Да нет, что за ерунда. Их подлодка села на мель, и им нужен буксир, чтобы сняться. Поэтому они послали отряд.

– Понятно. – Гарри затянул ремень с кобурой. – Они вооружены?

– У них два пистолета и автомат. Послушайте, дело серьезное. Один парень убежал от них, он хочет остаться здесь и стать американским гражданином. Что мне с ним делать?

– Постерегите его, пока мы не разберемся с другими. А уж потом – с ним.

– Ни к чему его стеречь. Говорю вам, он хочет остаться у нас.

– Надо будет его проверить. Откуда мы знаем, а вдруг он шпион?

– Ничего подобного. Парень хочет стать пианистом. Или художником. Во всяком случае, для шпиона он слишком зеленый. – Издалека донесся вой полицейской сирены, и Леверидж шагнул к двери. – Я, пожалуй, пойду.

– Минутку, – остановил его Гарри. – Где, говорите, этот русский моряк?

– На улице, недалеко. – Сирена приближалась, и художник занервничал. – Я присмотрю за ним, пока вы занимаетесь остальными, – пообещал он, открывая дверь. – Пока.

– Да подождите вы! Он говорит по-английски?

– Да. Я позвоню вам попозже, и мы…

– Он должен быть под рукой, на случай если понадобится переводчик. Сходите за ним и приведите его сюда.

– Ну это займет время…

– Тогда скажите, где будете нас ждать. Мы захватим вас по дороге.

В комнату ворвался вой сирены, затем послышался скрип тормозов. Леверидж бросился бежать, но в дверях наткнулся на Фрэнка. При виде художника тот недовольно сморщился.

– Я, кажется, велел тебе убраться отсюда подальше.

– Фрэнк, этот человек сообщил про русских и поймал того, кто дезертировал, – объяснил Гарри и обратился к Левериджу: – Садитесь в машину, поедем за вашим беглецом.

Художник неохотно уселся сзади. Гарри сел рядом с водителем. Машина рванулась с места, сирена взвыла во всю мощь. На углу Фрэнк резко затормозил.

– Что за дамочка с ним?

Леверидж, который при торможении свалился с сиденья, поднялся и увидел Эмили, стоящую на тротуаре рядом с Золтиным. Она с презрением оглядела полицейскую машину и сделала шаг вперед, заслонив собой Золтина.

– Это… это миссис Вардхилл. Он остановился в ее доме.

– Черт с ней, – решил Фрэнк. – Пусть уматывает. Нам нужен русский. – Открыв заднюю дверцу автомобиля, он приказал: – Эй, парень! Давай сюда.

Но к машине подошла Эмили.

– Зачем он вам понадобился?

– Не ваше дело, – отвечал Фрэнк. – Пусть садится, да поживей.

– Я поеду с ним, – заявила Эмили. – Если вы его берете, забирайте и меня.

– Черта с два! Эй, русский, иди сюда! – рявкнул Фрэнк. – А вы, леди, не выводите меня из терпения, а не то я вас арестую!

– Арестовывайте, – согласилась Эмили. – Если есть за что.

– Фрэнк, мы теряем время, – вмешался Гарри. – Пусть она едет с нами, если хочет.

– У нас тут что, туристский автобус? – возмутился Фрэнк. – Мы же при исполнении, черт меня дери!

– Но время идет! Русские могут ускользнуть!

– Ладно, – сдался Фрэнк. – Садитесь оба, да только по-быстрому.

С холодным достоинством Эмили взяла Золтина под руку и помогла ему забраться на заднее сиденье к Левериджу. Не успела она захлопнуть за собой дверцу, как Фрэнк врубил двигатель и автомобиль помчал по улице. Эмили повалилась на колени Золтину и Левериджу. Подняться ей удалось далеко не сразу. Усевшись, она сердито посмотрела в затылок водителю.

– Гонщик недорезанный, – бросила она.

– Слушайте, леди, я с вами побеседую попозже, – пообещал Фрэнк. – Сдается мне, вас придется научить, как следует вести себя с должностным лицом.

– Однажды я была замужем за человеком, который тоже пытался меня учить, – ответила Эмили. – Слава Богу, я сразу поняла, что он за чудовище, и мы немедленно разошлись.

– Гарри, съезди ей по зубам, – не выдержал Фрэнк. – Хватит с меня ее болтовни!

Гарри оглянулся на Эмили.

– Не обращайте внимания.

Эмили не ответила и повернулась в Левериджу:

– Что все это значит, Олин? Куда нас везут?

– В гавань, – произнес художник, – они хотят посмотреть, там ли еще русские.

– Нет! – закричал Золтин. – Я хочу остаться здесь!

– Не волнуйся, парень, останешься, даже если не захочешь, – успокоил его Фрэнк. – Никуда не денешься.

– Олин, как ты мог допустить, что его арестовали? – негодующе спросила Эмили.

– Что ты говоришь? – стал оправдываться Леверидж, – да разве я…

– Леди, мы его вовсе не арестовывали, – вмешался Фрэнк. – А вот вас стоило бы.

Он свернул за угол, чуть не врезался в припаркованную машину и снова увеличил скорость.

Эмили снова обрушилась на Левериджа:

– А все ты со своими блестящими идеями! Надо же, какую кашу заварил!

Фрэнк въезжал на узкую улочку, ведущую к гавани. Там толпился народ. Затем пассажиры заметили облако дыма, зависшее над обугленным остовом лодки, и восемь голов на воде. Несколько человек бежали к берегу, куда медленно относило плывущих, другие стояли на пирсах и наблюдали. Леверидж заметил Роланда Гарни и школьную учительницу рядом с супругами Грилк и Мюриэль Эверетт. Фрэнк тормознул у ближайшего пирса и выскочил вместе с Гарри. Золтину он скомандовал:

– Пойдешь со мной! – после чего обратился к Эмили: – Леди, исчезните отсюда, вам же будет лучше. Ей-Богу, я больше не собираюсь с вами любезничать!

Эмили вылезла из автомобиля вслед за Золтиным и Левериджем.

– Спасибо за совет. Но я сама знаю, что мне делать.

Фрэнк вытащил пару наручников, схватил Золтина за руку и пристегнул его к себе.

– Пошли, – сказал он Гарри.

Золтин оглянулся на Эмили.

– Спасибо за завтрак, – поблагодарил он ее на ходу. – Ничего вкуснее я в жизни не ел.

– Я этому полицейскому не доверяю, – сказала Эмили Левериджу. – Этот негодяй на все способен, он может застрелить мальчика и сбросить его в воду.

Тем временем отряд с подлодки уже уныло брел по берегу. Каждого моряка держали под прицелом двое местных жителей. Полицейские, таща Золтина за собой, прокладывали путь в толпе. При виде Золтина Розанов нахмурился.

– Как могло случиться, что вы попали в руки врага? – спросил он по-русски.

– Сам не пойму, – отвечал тот. – А вы?

– Прекратить болтовню, – скомандовал Фрэнк и велел Золтину: – Переведи этим парням, что все они находятся под арестом.

Золтин ухмыльнулся.

– Они и так знают.

– Неважно. По закону я должен им объявить об этом, так что валяй.

Золтин сказал Розанову по-русски:

– Этот офицер просил передать, что вы арестованы.

– Вы выглядите не лучшим образом, – произнес Розанов. – Что случилось?

– Долгая история, – увернулся Золтин. – Поспрашивайте лучше Крегиткина.

– Заткнись, – подал голос Крегиткин.

– Что они говорят? – спросил Фрэнк Золтина. – Из-за чего сыр-бор?

– Ничего. Вам это не интересно.

– Мне решать, что интересно, а что нет. Здесь командую я. А ты разевай варежку, только когда тебя попросят, но не чаще. Спроси, что они делают на острове.

– Я и сам могу ответить, – произнес Золтин. – Они с подводной лодки.

– Заткнись, Золтин, – перебил его Лысенко. – Это военная тайна.

Вмешался Василов.

– Господин офицер, вы совершаете большую ошибку. Мы пришли к вам с мирными целями, и трактовать наше присутствие здесь иначе – значит извратить все нормы…

– Знаешь, толстяк, насчет ошибок ты мне не указывай, – перебил его Фрэнк.

– За что нас арестовали? – не унимался Василов. Какое преступление мы совершили?

– Незаконная высадка на территорию Соединенных Штатов, – начал перечислять Фрэнк, – кража моторной лодки, нарушение спокойствия и общественного порядка…

– Жертвы кораблекрушения не совершают незаконной высадки на чужую территорию, – перебил полицейского Василов. – В соответствии с нормами международного права им обязаны предоставить помощь. Вы нарушаете не только права человека, но и международные соглашения. Я требую, чтобы нас немедленно препроводили к советскому консулу.

Фрэнк заколебался.

– На острове нет советского консула.

– Тогда я требую, чтобы нас освободили и дали возможность добраться до ближайшего советского представительства. Далее я требую, чтобы вы сняли наручники с этого человека. Ни он, ни мы не нарушали ваших законов.

– Вот что, – обратился Фрэнк к Золтину, – я сниму с тебя браслеты, но не пытайся улепетнуть. А я пока посоветуюсь с народом насчет этих самых международных норм. – Он полез в карман за ключами, пошарил там, затем неуклюже попытался залезть правой рукой в левый карман. Видя, что ничего не получается, он попросил Гарри: – Достань ключ. Я не могу, этот русский на мне висит.

Гарри поискал в кармане напарника, но ничего не обнаружил.

– Нет ключа. Ты его, наверное, в другое место положил.

– Вот еще паскудство, черт подери, – скривился Фрэнк.

К полицейским протолкался Норман Джонс.

– Что делать с этими русскими? В тюрьму их, что ли, отвести?

– Тебя еще не хватало, – накинулся на него Фрэнк. – Мне от одного сначала нужно избавиться, а потом уж решать, что с остальными делать.

– Ребята интересуются, – сказал Джонс. – У некоторых дела дома, поэтому я и хотел знать, требуется ли еще их помощь.

– Пусть останутся несколько человек для охраны этих русских, – ответил Фрэнк. – Остальные свободны. Даже лучше, если все сразу не будут путаться под ногами. Скажи им, чтобы расходились по домам.

Джонс повернулся к толпе, сложил ладони рупором и крикнул:

– Все по домам, кроме тех, кто охраняет русских. Всем огромное спасибо. Надеюсь, эта заварушка не испортит вам аппетит.

Люди еще потоптались и начали расходиться.

– Придется тащить парня в участок, там мы его и отцепим наконец, – сказал Фрэнк Джонсу. – А ты с ребятами сторожи русских здесь, пока мы не вернемся. Если кто-нибудь примется безобразничать, стреляй, я разрешаю.

Полицейские уехали. Эмили обратилась к Левериджу:

– Не знаю, как ты, а я поеду за ними.

Художник вздохнул.

– Ладно, и я с тобой. Надеюсь, что сегодня я уже получил свою дозу неприятностей сполна.

К Джонсу подошел Марвин Сколлард.

– Кто заплатит мне за окно?

– Боже мой, Марв, – удивился Джонс. – Я и забыл. Я думаю, мы скинемся и вставим тебе новое стекло.

– Нет, так не пойдет. – Сколлард вынул из внутреннего кармана карандаш и конверт. – Ведь ты его разбивал, значит, ты и отвечаешь. Распишись здесь.

Джонс взял карандаш и конверт.

– Что я должен писать?

– Просто подпишись. Остальное я заполню потом.

– Норм, не глупи, – сказал Палмер. – Напиши, что он получит новое стекло, и все. Дай, я сам напишу.

Палмер совсем не был заинтересован в том, чтобы Сколлард получил новое стекло, ему просто хотелось подольше задержаться. Раз с русскими разобрались, решил он, делать нечего, надо идти домой, а это было ему не по нутру. Он хотел выиграть время, во-первых, для того, чтобы гнев его супруги остыл окончательно, а во-вторых, чтобы настроить свои мысли на семейные темы.

– Ты не вмешивайся, – отрезал Сколлард, – а может, ты сам хочешь заплатить за окно?

Палмер, не обращая на него внимания, спросил Джонса:

– Что делать с оружием, Норм? Собрать мне его, что ли, да отнести обратно к Арту Кэрью?

– Конечно, – согласился Джонс. – Так будет лучше всего.

Палмер собрался уходить, но Джонс окликнул его:

– Чарли!

– Что? – Палмер оглянулся.

– Хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Ты самый лучший помощник командира на свете.

Палмер улыбнулся.

– Да ладно тебе. Что это я такого сделал?

– Без тебя я был бы как без рук.

– Без него ты бы не расколотил мое окно, – вмешался Сколлард. – Давай ставь свою подпись. Я и так уж с вами уйму времени потерял.

– Вот что, Марвин, – сказал Джонс, – я напишу вот как: «Я, Норман Джонс, обязуюсь сделать так, чтобы тем или иным образом в «Пальмовой роще» появилось новое окно». Подпись.

Он бросил конверт и карандаш под ноги Сколларду и повернулся к мужчинам, охраняющим русских:

– Парни, пока полицейские не вернулись, я хочу поблагодарить вас за помощь. Вы все сделали замечательно. Я горжусь, что мне выпало сражаться с вами в одном строю. Ручаюсь вам, ребята, мы не скоро забудем этот день.

– А какое сегодня число? – спросил один из охраны. – Я уже забыл.

– Сегодня воскресенье, двадцать четвертое октября, – отвечал Джонс.

– Верно, – согласился тот. – Хорошо, что напомнил. Сегодня у моей жены день рождения.

– Норм, я думаю, что каждый год двадцать четвертое октября надо как-то отмечать, – сказал Палмер. – Это – важная веха в жизни нашего острова.

– Эй, а мысль неплохая, – воскликнул мужчина, чей дробовик был направлен на Розанова. – Устроим праздник на весь город, верно?

– Конечно, устроим праздник. Или торжественное богослужение, – согласился Джонс.

– А может, рванем с острова, – предложил другой, помоложе, – и закатим кутеж денька на три. Завалимся в Бостон или Тонтон и организуем славную пьянку.

– А жены? – раздался третий голос. – Жен с собой брать?

– По большому счету им там делать нечего. Лучше сварганим междусобойчик.

– Тогда ничего не выйдет. Половину мужиков не отпустят.

– Знаете, парни, что я… – начал Джонс, но на него уже никто не обращал внимания.

– Хорошо, – сказал тот, что помоложе. – Ежели нам все-таки придется брать жен, то пусть знают свое место. Первый день отметятся с нами, поесть приготовят, все организуют, а в последний день мы позволим им голосовать в принятии резолюции. Они же с ума сойдут от счастья.

– Какая резолюция? – задали вопрос оратору. – По поводу чего?

– Откуда я знаю! Мало ли что нам придет в голову.

– Тихо! – вдруг заорал Джонс не своим голосом. – Заткнитесь, вы! – Он стоял с широко раскрытыми глазами, уставясь в гавань. Огибая мыс, по волнам скользил длинный черный корпус подводной лодки.

– Ох, – прошептал Джонс, – Боже всемогущий, что же это будет?