Текст книги "Полуночный ковбой (др. перевод)"

Автор книги: Джеймс Лео Херлихай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 5

В Хьюстоне Джо надеялся отыскать парикмахера Натале, своего армейского дружка. Но у Натале была длинная итальянская фамилия, и Джо битый час проискал ее в телефонной книге на автобусной станции. Потратив доллар мелочью на звонки по разным телефонам, Джо понял, что его усилия безнадежны, и решил осмотреть город. «Твою-то мать, – думал он, – такой же дерьмовый городишко, что и мой. Сдается мне, что тут я тоже не пришей кобыле хвост. А плевать, я приехал, и все тут».

Он добрел до гостиницы. На вывеске была сбита буква «О», дешевые номера были темны и плохо проветривались, а полы в ванной вечно заливало водой. Стоял холодный январский день, Джо размышлял, как выйти из положения, в котором он очутился. Впрочем, само положение было ему не до конца понятно.

Сидя на краешке кровати, Джо ясно представил себе будущее и вдруг понял: через пятьдесят лет, когда его седая борода будет пол подметать, он попадет в такую же дыру и там опять задастся вопросом: что же это за чертова жизнь и почему он так и не смог найти в ней себе места?

Единственное окно в номере выходило во внутренний двор, шум транспорта долетал издалека. К тишине прибавлялось чувство вечной неопределенности, и все это ввергло Джо в какой-то дурман, продолжавшийся несколько часов. Нечто похожее он испытал в детстве, когда впервые посмотрел телевизор. Время тяжким грузом давило на Джо, сковало движения, облепило плотной массой, и пробиться сквозь нее было невозможно, немыслимо. Его охватил озноб, но не простуда и не холод гостиничного номера были тому виной – казалось, сама смерть обдала его ледяным дыханием.

Джо провалился в долгий, крепкий сон, и это его спасло. Проснулся он среди ночи. Память о липком, знобящем кошмаре минувших часов, подобно пальцам призрака, сжимала затылок. Он оделся, прошелся по волосам расческой и пулей выскочил из гостиницы, словно за ним гнались болотные черти.

Неподалеку сияли яркие уличные огни, Джо рванул к ним – так же во сне он бежал от мрака к золотой толпе, туда, где бурлила жизнь. И безмолвие уступило место свету и шуму улицы. Через несколько минут он очутился перед кафе «Солнечный луч», над дверью которого красовался желтый циферблат.

Войдя в кафе, Джо попал в живую струю тепла, света и звуков – словно и не было давящей темноты за дверью. Народу в кафе было много, но Джо казалось, что он знает в лицо каждого. Люди сидели парами и в компаниях, кто-то болтал, другие молчали, одиночек было мало, женщин тоже. Мужчины курили, уткнувшись в чашки кофе. Были там и бродяги, и рабочие, закончившие ночную смену, и те, кто только собирался на работу, ну и, конечно, скучающие бездельники – а где их нет? Сидели в кафе и парни особого сорта – из тех, кого можно встретить по всему миру, а в Америке – везде.

Сначала может показаться, что эти парни просто убивают время сообща – они частенько сидят за одним столом или кучкуются у стойки. Однако каждый в этой компании сам по себе, и так сплошь и рядом – и в кафе, и на улицах, и в глухой степи. У каждого в глазах сквозит неизбежная безысходная печаль, словно этих людей объединяет некая общая потеря. Можно подумать, у них выхватили из рук что-то ценное, да при этом так толкнули, что они не могут вспомнить, чего же они лишились.

Джо потоптался у порога, словно высматривал в толпе знакомого. Найди он его, подошел бы и сказал: «Привет, старик, где же ты пропадал?» Но знакомых не было, хотелось завязать разговор хоть с кем-нибудь, но он не решался.

Джо направился к стойке, заказал кофе с бутербродом. Ожидая заказ, он высмотрел наконец лицо, которое пришлось ему по душе. Оно смотрело на него из зеркала за стойкой. «Здорово, дружище, – тихонько сказал Джо своему отражению, любуясь приятным, темноглазым, белозубым парнем, который так сердечно и тепло улыбнулся ему в ответ. – Где же ты пропадал?» «Кто? Я? – отвечало отражение. – А пес меня знает! Но я вернулся!» И они оба весело рассмеялись. С той поры Джо стал каждую ночь приходить в кафе, где он нашел друга по душе.

* * *

Как-то раз он разговорился с иммигрантом, смазливым парнишкой-мексиканцем.

– Слышь, старик, – деньги у Джо к тому времени были на исходе, – похоже, я на мели. Вот ты тут посуду трешь, тебе за это капает?

– Не слишком тут разживешься, – пожал плечами парнишка. – Доллар в час.

– Да уж. Но ведь харчиться тут можно задарма, – заметил Джо. Идея в его голове принимала осязаемые очертания. – Ведь верно? Подкормиться тут можно?

На следующее утро он нанялся в «Солнечный луч». Его поставили работать во вторую смену, которая кончалась в полночь. Джо так понравилось в кафе, что после работы он остался, наелся от пуза и почти до утра курил за чашкой кофе.

Следующей ночью мексиканец остановился у стола Джо, скользнул по нему быстрыми черными глазами и бросил:

– Я-то сперва думал, что ты котяра еще тот.

– Чего-чего? О чем это ты?

Когда парень снова шмыгнул мимо, Джо спросил:

– Как ты меня назвал?

– Как?

– Ну ты там чего-то про меня подумал…

– Ты о чем?

Джо проявил ангельское терпение.

– Ну что ты раньше сказал про меня, помнишь?

Мексиканец пожал плечами.

– Я по-вашему не очень понимаю, – пробормотал он и ушел вместе с подносом.

Вернувшись с кухни, он остановился и сказал:

– Я думал, что ты кот.

– Во-во, точно. А это ты в каком смысле?

– Про кота-то?

Мексиканец сперва подумал, что Джо придуривается, но в конце концов убедился, что тот и вправду не знает.

– Ну кот – это… – Он повилял бедрами взад и вперед и потер при этом пальцами, словно мусоля банкноты.

– Дошло?

Джо начал смутно о чем-то догадываться, но до конца так ничего и не понял.

– Брось дурака валять, – рассердился мексиканец. – Все ты понимаешь. – И, тряхнув головой, перешел к другому столу, где собрались его друзья.

Эту компанию из пяти парней Джо приметил давно. Четверо были не примечательны, много смеялись, болтали, размахивая руками. Одеты они были «под мальчиков», а глаза их метались по кафе, как птицы, не находящие жердочки.

Пятый был другим: серьезен, молчалив. Одет неряшливо: старые джинсы, застиранная рубашка, грязные белые носки. Пшеничные волосы небрежно зачесаны на сторону, в глазах – покой и отстраненность. Он не без удовольствия прислушивался к беседе, но явно не испытывал желания принять в ней участие. И эта обособленность почему-то возвышала его над прочими. Можно было подумать, что он попросту убивает время и не испытывает потребности в обществе.

Мексиканец задержался у стола, где сидели пятеро, что-то пошептал и проследовал на кухню. Четверо повернули головы к Джо, пятый оставался безучастен. Но вскоре он встал, взял со стойки чашку кофе и прямиком пошагал к столику Джо.

– Можно присесть?

Джо смутился и порозовел от удовольствия.

– Д-да, конечно. – Он вскочил, задвигал стульями без всякой нужды, чувствуя себя явно неловко в роли хозяина.

Гость протянул руку:

– Перри.

– Что?

– Меня зовут Перри.

– A-а, понял.

Джо пожал ему руку.

– Джо Бак, – назвался он в свою очередь. – Курить будешь?

Они закурили. Джо заметил, что Перри смотрит на него в упор. Глаза были выразительные, со смешинкой, но и с каким-то мертвенным оттенком: такими глазами юноша, погибший из-за нелепой случайности, мог бы смотреть на зрелище собственных похорон.

Не зная, как реагировать на подобный взгляд, Джо рассмеялся и передернул плечами. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Перри слегка улыбнулся и отвел глаза, откинувшись на спинку стула. Казалось, он полностью расслабился и ушел в себя. Теперь он принялся изучать улицу сквозь витрину кафе, хотя там ничего особенного не происходило: изредка мелькали прохожие, временами проезжало такси. Джо посчитал, что ему чертовски повезло. Впервые со службы в армии он сидел за столом не один. Он жаждал общения, но не знал точно, чего от него ждет сосед. Джо гадал, как завязать разговор. Но что если Перри подсел к нему, чтобы просто вместе помолчать? Тогда Джо может все испортить своей болтовней. Он быстро проникся глубоким и неизъяснимым восхищением к незнакомцу по имени Перри. Если бы некий волшебник предложил Джо перевоплотиться в этого человека в старых джинсах, Джо не колебался бы ни минуты, хотя, пожалуй, и не смог бы объяснить почему.

Но объяснение тем не менее есть: такие люди, как Перри, имеют особый статус в обществе. Когда они появляются, все начинают искать их расположения. Нередко они красивы, но дело не в этом. На них лежит печать судьбы, и они несут ее с обреченностью смертников. Это придает их поведению нечто мистическое, что и отличает их от обычных граждан.

Джо и смущался, и радовался обществу незнакомца. Через несколько минут компания Перри, живописная четверка парней, встала и направилась к выходу. Высокий рыжий, явный коновод, повел их мимо столика, где расположились Перри и Джо, бросил на ходу «Доброй ночи, голубки» и пошел дальше. Второй и третий захихикали, а четвертый, коротышка с двойным подбородком, присовокупил: «Желаю удачи». Джо уставился на них, но Перри не повернул головы. Он бросил на Джо быстрый безразличный взгляд и продолжал смотреть в окно.

* * *

Та ночь положила начало таинственной и молчаливой дружбе, длившейся несколько недель. Всякий раз, когда Джо заканчивал работу и принимался за полуночный ужин, Перри появлялся неизвестно откуда и тихо присаживался рядом. Сначала их беседы сводились к двум-трем ни к чему не обязывающим просьбам подлить кофе, передать сахар, а многие ночи вообще проходили в полном молчании. Вместе смотрели в окно, иногда разглядывали посетителей, привлекших внимание. Время от времени их взгляды на мгновение встречались, но в основном они просто сидели вместе в кафе до утра. Со стороны можно было подумать, что они и вовсе незнакомы. Вместе сидят, вместе проводят время, а почему – кто знает?

Нельзя было предугадать, когда Перри уйдет и когда вернется. Он мог просидеть и несколько минут, и до утра, мог попрощаться, а иногда шел к выходу, даже не кивнув.

Джо постепенно вообразил, что Перри обладает какой-то тайной, и если он откроет ее, Джо ждет удача. Эта тайна, наверное, скрыта в той жизни Перри, откуда он приходит и куда возвращается на рассвете. Когда-нибудь Джо получит доступ в эту неизвестную жизнь; ему позволят прикоснуться к тайне, прячущейся за дверью кафе, и тогда изменится и жизнь Джо, прекратятся блуждания в потемках. Пустота его существования, долгие тоскливые сны в гостинице, бессмысленные часы, проводимые за мытьем посуды, закончатся. Он смотрел в глаза Перри и мечтал о том, что этот человек даст ему новую жизнь, просто поманит к ней пальцем. И томительное ожидание, молчаливое питье кофе либо окупятся сторицей, либо прекратятся совсем.

Мысли Джо путались, да и были то не мысли, а скорее ощущения. Для него Перри был не просто человеком, а судьбой, и воспринимал его Джо не разумом, а нутром.

Перри был мессией, а Джо подсознательно ощущал себя неким избранником, которому пришелец, в удобное для себя время, явит чудо.

* * *

Как-то раз, глядя прямо в глаза Джо, Перри неожиданно проронил:

– Как ты живешь?

Но вопроса в его словах не чувствовалось.

Джо покрутил головой.

– Черт его знает, – что означало «ответь сам, ты же знаешь».

В другую ночь, так же неожиданно, Перри обратился к нему:

– А знаешь ли ты, как надо жить? – Это уже смахивало на вопрос, но Джо растерялся и не знал, что ответить.

– Да, в общем, знаю, – пробормотал он. – Конечно, черт возьми, знаю. – И соврал. Он понятия не имел, как собирается жить дальше.

В тех редких случаях, когда Перри раскрывал рот, его голос звучал низко и глубоко, чуть громче шепота, и завораживал, как пение сирены.

Как-то раз на рассвете он произнес:

– Джо, а что такое жизнь вообще? – и тут же покинул кафе. Было ясно, что ответа он и не ждал.

Однажды он взглянул на Джо своим особенным долгим взглядом, как в ночь их знакомства.

Джо напрягся. Настал его час. Час перемен, каких – неважно. Он жутко волновался, не зная, чего от него ждут. В надежде, что его осенит, он глубоко вдохнул табачный дым и задержал дыхание. Потом с шумом выпустил воздух, рассмеялся, понимающе закивал головой и забарабанил пальцами по столу. Вдруг, почти непроизвольно, он прекратил суетиться, сел спокойно и взглянул в глаза своему соседу.

Взгляд явно молил – помоги, но Джо вовсе не был уверен в своих телепатических способностях.

Перри едва заметно кивнул. В его глазах светилось понимание, они стали веселее, чем обычно. И вдруг взгляд подернулся дымкой. Он снова погрузился в свои мысли и принялся смотреть в окно. В этот момент, словно по чьему-то сценарию, вращающаяся дверь крутанулась и на пороге появился человек невысокого роста в зеленом галстуке и коричневой спортивной куртке из твида.

ГЛАВА 6

Посетитель был молод, лет тридцати, но почти лыс, с неправдоподобно высоким лбом. Толстые линзы очков в несколько раз увеличивали блестящие глазки-бусинки. Он напоминал психа-изобретателя из немого кинофильма.

Подойдя к столику, где сидели двое, он позвал:

– Перри.

Тот и ухом не повел.

– Я прошу, Перри, послушай, ты знаешь, что сейчас очень поздно? – Голос пришедшего был мягкий и приторный, как тянучка. Длинный столбик пепла с сигареты шлепнулся Перри на брюки. Он отряхнулся и продолжал курить.

– Перри, ну пожалуйста.

Молчание.

– Перри, я просто спрашиваю, знаешь ли ты, который час?

Приставала сменил тактику: оттащил стул от соседнего стола, поставил его напротив стула Перри и уселся с таким видом, словно вознамерился досидеть до второго пришествия. Руки он сложил на коленях, глазами пожирал Перри. После долгого томительного молчания Перри спросил Джо:

– Кофе хочешь?

Джо не успел ответить. Перри повернулся к гостю и, не глядя на него, произнес:

– Марвин.

– Да, Перри, – отозвался тот, не сводя с него глаз.

– Две чашки кофе, Марвин.

Кинопсих качнулся вперед, словно был готов упасть на колени. Казалось, он собирается просить о чем-то, а о чем – не знает сам.

– Перри, прошу тебя…

– Один черный, Марвин, один со сливками.

Марвин сжал губы, взметнул тонкие черные брови, что придало ему весьма импозантный вид, вздохнул и направился к стойке. Джо улыбнулся.

– Перри, держу пари, этот парнишка – твой брат!

– Проиграл.

Вернувшись с кофе, Марвин поставил обе чашки перед Перри, совершенно сознательно игнорируя присутствие Джо.

– Обслужи моего друга, Марвин.

Марвин пододвинул одну из чашек к Джо.

– Спасибо, – поблагодарил Джо, – большое спасибо.

Он испытал непреодолимое желание нарисовать что-нибудь на плешивой голове гостя или нахлобучить ему шляпу на глаза. Мысль была настолько нелепой, что Джо улыбнулся. Гость снова плюхнулся на стул и уставился в глаза Перри.

– Мой друг благодарит тебя, Марвин.

– Не за что. Угощайтесь, сэр.

Голос Перри не изменился: та же мягкая волна, убаюкивающая, как наркотик.

– Марвин, его зовут Джо.

– Угощайтесь, Джо.

Наступило недолгое молчание.

– Марвин, – снова заговорил Перри.

– Да?

По-прежнему не глядя на собеседника, Перри протянул руку. Он, видимо, считал, что его взгляд способен осчастливить человека на всю жизнь, и поэтому зря им не бросался.

– Покажи мне свой бумажник, Марвин.

– Но, Перри… я…

– Покажи немедленно. – Перри не убирал руку. – Когда я что-то говорю, это нужно выполнять немедленно. Немедленно или тогда, когда я скажу.

Марвин положил бумажник на ладонь Перри.

– Пожалуйста.

Перри пересчитал деньги – четыре долларовых банкноты.

– Сколько у тебя в кармане, Марвин?

– В каком кармане? – Марвин быстро отдернул руку от бокового кармана твидовой куртки.

– В этом самом.

Ни жестом, ни взглядом Перри не уточнил, в каком именно. Марвин вынул пачку банкнот. Перри взял ее, не считая.

– Сколько?

– Семьдесят, – прошептал Марвин.

– Марвин, забери свои гроши. – Перри отдал бумажник. – А это я возьму. – Семьдесят долларов перекочевали в карман Перри.

– А теперь – ключи от машины, Марвин.

– Нет… я не могу… послушай, Перри…

– Извини, Марвин, я плохо слышу. Что ты сказал? Ты ведь что-то сказал секунду назад? Повтори.

– А как я доберусь до дому?

– Как все. Ногами.

– Перри, зачем ты так? Хочешь произвести впечатление на своего друга? Я уверен, ты уже добился этого.

– Я хотел заехать к тебе домой завтра после обеда. Но ты ведешь себя так скверно, что я, пожалуй, изменю свои планы.

– Когда ты хочешь заехать? Сразу после обеда или ближе к вечеру?

– Ключи, Марвин.

– Дам я их тебе, дам. Но скажи, когда ты приедешь?

– Не стоит торговаться, Марвин.

– О-о-о!

– И не хнычь, Марвин, противно.

Марвин улыбнулся и попытался рассмеяться, но сумел выдавить лишь несколько судорожных всхлипов. Джо тем временем твердо решил, что бы он хотел нарисовать на большом лбу Марвина: маленькую девочку с длинными густыми ресницами.

Марвин вынул ключи от машины и положил на стол перед Перри.

– Бери. Значит, в пять?

– Благодарю, Марвин. Ты весьма добр. Я, право, забываю иногда высказать тебе свою признательность, но от этого она не становится менее сердечной.

Перри встал.

– Пойдем, Джо.

Джо медленно вылез из-за стола, потрясенный разыгравшейся сценой. Он почему-то подумал, что если бы он смог посмотреть Марвину в глаза, все бы стало ясно. Но очки, казалось, приросли к лицу как кожа или мышцы и убрать их было невозможно. Марвин вскочил и схватил Перри за руку. Тот даже не обернулся. Голос его звучал совершенно бесстрастно.

– Убери руку, Марвин, и сядь на место.

Обе команды были выполнены немедленно.

– Ну скажи, когда, – канючил Марвин, – около пяти? После пяти? Когда?

Впервые Перри поднял на коротышку свои чарующие глаза. Взгляд был презрительным, но в нем, как ни странно, проскальзывало что-то вроде нежности.

– Завтра после обеда. А сейчас сиди спокойно, пока я не ушел. Понимаешь?

– Ох, – вздохнул Марвин, – ладно, Перри.

Перри не отводил глаз, пока Марвин покорно не повторил его слова.

– Ладно, Перри. И спасибо тебе, – вроде бы не к месту добавил Марвин.

Перри вышел через вращающуюся дверь. Джо – за ним. Проходя мимо окна, Джо бросил взгляд на неподвижную фигурку изобретателя из немого кинофильма. В его молчаливой покорности было что-то жутковатое. Свет от лампы отражался в стеклах очков, и они сверкали, как два прожектора. Их лучи словно провожали Перри.

ГЛАВА 7

На стоянке машин Перри облокотился о крыло белого автомобиля. Джо стоял поодаль, сунув большие пальцы в задние карманы брюк. На его лице блуждала неуверенная улыбка, он никак не мог понять, что же, собственно, произошло. Ночь была ясной и прохладной. Казалось, звезд стало больше и сияли они ярче. «Это вроде как возможности у человека – тоже, думаешь, много и все тебе светят», – подумал Джо и вдруг расхохотался. Перри взглянул на него со снисходительной усмешкой, как на ребенка, и покачал головой.

– Джо, – это имя он произносил часто и ласково, зная, что собеседник воспринимает его голос не только на слух, но и сердцем. – Почему ты смеешься?

Джо замотал головой, смех рвался из него.

– Трясет меня что-то. – И рассмеялся еще громче.

Он изо всех сил пытался принять участие в происходящем, но понимал, что выглядит глупо.

– Тебе надо успокоиться, Джо. Ведь надо, правда?

– Ну да, черт возьми, это как раз то, что нужно.

– Ты ведь не понимаешь, о чем я говорю, верно, Джо?

– Как это не понимаю?.. Ну, не совсем… – У него снова вырвался смешок.

– Совсем не понимаешь, Джо. Ты вообще многого не понимаешь. Но это как раз хорошо. Начинать учиться лучше с нуля. Ты ведь хочешь учиться?

– Конечно, хочу, даже очень.

– Вот видишь, значит, хорошо, что ты ничего не знаешь.

Джо передернулся, подавляя очередную волну смеха.

– Джо, ты мне веришь?

Джо энергично закивал, желая выразить тем самым искреннее уважение и дружественные чувства к Перри. Потом услышал собственный лепет:

– Господи, конечно, верю. Но я в городе недавно, так что…

Джо пытался разъяснить что-то очень важное своему новому другу, но выходила полная бессвязица.

– В общем, я тут новичок, а приехал я из…

Совсем не то, что же он несет?

– Не надо говорить, откуда ты приехал. Ты ведь здесь, Джо, и этим все сказано.

– Что? Здесь? Ну да, точно, ей-Богу…

В армии Джо таких разговоров вести не приходилось. Там, если случалось не понять собеседника, достаточно было ухмыльнуться и состроить подобающую рожу. С Перри все было иначе – разговор с ним держал в постоянном напряжении.

– Я хочу помочь тебе, но прежде нужно, чтобы ты успокоился и доверился мне. Ты близко живешь?

– Прямо рядом, в гостинице.

– Пойдем туда. Какая гостиница?

– Там буква «О» на вывеске пропущена.

– Где это? Дойдем пешком или нужно ехать?

– Да можно и так, и эдак…

– Далеко гостиница, Джо?

– Да вроде через несколько кварталов.

– Тогда поехали.

Они поставили машину напротив гостиницы, прошли мимо закутка портье и поднялись в номер. Перри присел на край кровати.

– Джо, я не вижу радио.

– Нет его у меня. Нет и все тут. Но хочу купить.

– Чувствуй себя как дома, Джо. Это ведь твоя комната. Рядом с тобой друг. Расслабься.

Джо уселся на стул с прямой спинкой.

– Будь тут радио – совсем другое дело.

– Пожалуй. Плохо, что его нет.

– Я бы транзистор купил. Ты в них что-нибудь понимаешь?

– Да.

– Я вот тут денег хочу подкопить и куплю.

– И когда начнешь копить?

– С завтрашнего дня.

Они помолчали, и Джо заговорил снова:

– Я чего хочу, приемник хочу купить и помощней, а не какую-нибудь пискушку.

Он окинул взглядом темные стены.

– Ты понимаешь?

– Понимаю, – отозвался Перри. – Ты хочешь купить мощный приемник. Тебе не нужны изящные безделушки.

Он сунул в рот толстую самокрутку, причмокивая, неглубоко затянулся, задержал дым в легких и передал сигарету Джо. Тот попытался сделать так же, как Перри, но выдал свою неопытность, сразу выдохнув весь дым.

– Неверно, Джо, я научу тебя, и ты все поймешь. Тут, – он зажал сигарету в пальцах, – не табак. Это, Джо, особая сигарета. В ней набиты высушенные листья и цветки индийской конопли, по-научному – cannabis sativa. Ее можно сравнить с очень мощным, высококачественным радиоприемником, на который ты с завтрашнего дня начнешь копить. Нет, пожалуй, не совсем так. Ты и я – это радио, a cannabis sativa – энергия, батарея, которая нас питает.

Перри замолчал, снова глотнул дыму и показал Джо, как правильно затягиваться. Они вместе докурили сигарету и несколько минут молчали. Потом зажгли новую. Джо встал, чтобы закрыть окно, но Перри остановил его. Тут Джо понял, что каждое движение доставляет ему какое-то необычное удовольствие. Это открытие вызвало у него улыбку.

– Отличная штука. Успокаивает лучше некуда.

Перри собрал крошечные окурки выкуренных сигарет, раскрошил на мелкие кусочки и выбросил в раковину.

– В отличие от обычных сигарет, Джо, эти окурки оставлять нельзя. Так-то.

– Елки-палки! – завопил Джо. – Так это же марихуана! В сигарете-то!

– Верно.

– Эх, твою так! – Джо был в восторге. – Вот почему я как чокнутый. Ну, Перри, ну, черт лысый!

Джо забегал по комнате. Способности двигаться, видеть, чувствовать раскрывались перед ним в новом, значительно лучшем, обостренном качестве. Его довольство собой перерастало в восхищение.

Перри прилег на кровать. Ему потребовалось немало времени, чтобы устроиться поудобнее: нога на ногу, руки под голову.

– Тебе хорошо, Джо?

– Здорово, – отозвался Джо, но внезапно почувствовал, что это вовсе не так. Что-то тяготило его, а что именно – он не знал. Какая-то незримая опасность тихо вползала в комнату из щели под дверью, из трещин в оконном стекле, а Джо не мог ни остановить ее, ни даже точно сказать, что же это такое.

– Ты хочешь чего-нибудь, Джо?

– Нет-нет.

– Но я же вижу.

– Да?

– Тебе нужна помощь.

– Ты думаешь?

– Уверен. И я, и cannabis sativa пришли сюда именно за тем, чтобы помочь тебе понять, что ты хочешь, и научить, как обрести желаемое.

Джо чувствовал, что сердце как бы распирает изнутри, еще немного и оно лопнет. Он прижал ладонь к груди слева. Не помогло. Тогда он схватил коробок спичек и стал крутить, стараясь отвлечься от охватившего его страха. И помогло – коробок уводил от видений в мир реальных вещей. Джо мял его, перебрасывал из руки в руку, швырял на стол и брал вновь.

А Перри все вещал:

– Ты ведь не только сегодня вечером не знаешь, куда деваться. Вся жизнь для тебя – сплошное неудобство. Ты часто грустишь, Джо, все бросаешь, но вынужден поднимать снова.

Перри указал на коробок.

– Ты хочешь перевернуть мир, но хватаешься за все сразу и только тратишь силы и время зря. Нужно быть разумнее, понять, что именно тебе нужно, и отбросить все остальное. Тогда ты постигнешь этот мир. Итак, что ты должен делать?

– Понять, чего мне надо.

– Правильно. Потом?

– М-м-м…

– Отбросить… – подсказал Перри.

– Отбросить все остальное.

– Верно, повтори еще раз.

– Понять, чего мне надо, и отбросить все остальное.

– Джо, ты понемножку начинаешь понимать. Это урок номер один. Теперь первое упражнение: наша комната. Есть в ней что-нибудь, что ты хочешь? Назови все, что угодно, и я позабочусь, чтобы ты это получил.

Джо принялся шарить глазами по комнате. Перри промолвил:

– И смотри на меня, это тебе поможет. Вот так. Теперь я снова задам вопрос: есть тут что-нибудь, что ты хочешь?

Джо уставился на Перри, изо всех сил надеясь на подсказку. Но ее не было.

– Знаешь, Джо, есть люди, и их много, которые дорого бы заплатили, лишь бы очутиться на твоем месте: закрытая комната, я и исполнение всех желаний.

У Джо закружилась голова – так он зашевелил мозгами. Прошло несколько томительных минут. Вдруг Перри резко спрыгнул с кровати и подскочил к Джо. Покой в комнате и в душе Джо рухнул. Его странный приятель вцепился в рубашку Джо, заставляя смотреть себе прямо в лицо. Джо удивился: в глазах Перри не было ни гнева, ни жестокости, что противоречило его действиям. Он смотрел мягко и проницательно, смотрел долго, а потом сказал:

– Если мы хотим стать друзьями, Джо, усвой одно правило…

Джо почувствовал, что свершается чудо: этот умный, красивый утонченный человек с манерами повелителя дарит свою силу, внимание, дружбу ему, совершенно ничтожному субъекту. Конечно же, он просто ошибся. Сейчас он это поймет, и все кончится. Джо дрожал от ужаса, что сделает неверный жест, ляпнет глупость, и это ускорит исчезновение Перри.

Он лихорадочно искал способ оттянуть неизбежный крах, искал слова, которые могли бы продлить дружбу. И не находил их. И понимал, что не сможет найти. Перри слишком умен, он знает все на сто ходов вперед, его не обманешь.

– А правило такое – не темнить. Говорить и действовать в открытую. И только так. Я ненавижу людишек, которые знают, чего хотят, и не удовлетворяют свои желания, даже не осмеливаются заговорить о них. Когда я спрашиваю: «Что ты хочешь, Джо?», – ты должен ответить. Просто скажи, что именно ты хочешь. Понимаешь меня?

– Да, понимаю, Перри, конечно.

– Отлично. – Лицо Перри постепенно смягчилось, он улыбнулся, отпустил Джо и уселся на краешек кровати, не сводя с него взгляда. Их глаза встретились.

– Теперь говори. Скажи, чего ты хочешь.

«Кретин, ублюдок, – твердил себе Джо. – Скажи что-нибудь, открой рот, ты что, язык проглотил? Настолько отупел, что не знаешь, чего тебе надо? Говори что-нибудь, неси все, что в голову взбредет, только говори…»

– Я… я думаю, мне… – Джо сморщил лоб, закрыл глаза и вдавил подбородок в грудь, словно то, что он хотел, было спрятано где-то в животе, и он старался усилием воли извлечь его оттуда.

– Ну говори, – подбадривал его Перри, – любое желание.

«Нет, я безнадежный идиот, Боже мой, – думал Джо. – Я же просто сопливый недоносок».

Он вобрал голову в плечи, желая от души, чтобы она провалилась в желудок.

Когда он открыл глаза, он был почти уверен, что Перри уходит. Но встретил доброжелательный, как и прежде, взгляд. Пожалуй, сейчас Перри смотрел на него даже с большим участием.

– Что же ты молчишь, Джо? Говори.

– Я вот что думаю, Перри. Я просто болван. Глуп как пробка. И в кого я такой уродился? Слова путного сказать не могу, и мозги у меня набекрень.

Джо рассмеялся, хотя ему было не до смеха. Он чувствовал, что между ними выросла глухая, толстая, высокая стена непонимания. Ее надо было разрушить, и он таранил ее своим смехом. Но его усилия были тщетны. Чем больше он смеялся, тем толще она становилась.

Внезапно он представил себе такой пейзаж: белый камень на могиле Салли Бак, пустой, без надписи. Воображение быстро подсказало, что следует изобразить на камне – собственную глупую рожу. Теперь все в порядке, можно и передохнуть, снова вернуться к Перри.

– Я вот думаю, – он с удивлением прислушался к собственным словам, – что я так всю жизнь буду мыть посуду, а мне ее все будут подтаскивать и каждый раз все больше, а я все мою, мою…

– А дальше?

– Потом приду сюда и посплю, потом опять примусь за мытье, а потом…

– Что потом?

– Потом я… – Он вытянул ладонь вперед, словно ощупывая еще непроизнесенное слово.

– Так что же потом?

– Потом я умру.

«Черт возьми! Что же за стена между нами? Я сломаю ее! Разобью! Разнесу!»

Джо снова попытался рассмеяться. Нет, так стену не прошибешь. Да и никак ее не прошибешь. Уж слишком она огромна, слишком толста.

И тут он увидел призрака с лопатой в руках. И стал тот призрак копать яму рядом с могилой Салли. А потом появился открытый гроб, в нем лежал красивый парень – Джо Бак. «Ох, черт возьми, – подумал Джо, – неужели это все, что меня ждет? Такой молодой, сильный, красивый – и в ящик?» Его охватила тоска, и неожиданно он рухнул на колени и заплакал. Он задыхался, ловил ртом воздух и видел рядом с собой грязные ботинки незнакомца. Ему очень хотелось, чтобы тот ушел, и он выдохнул: «Убирайся!» Больше он не смог ничего сказать. Внутри него, в легких, распускалось нечто огромное, что переполняло его, перекрывало дыхание. Потом оно вышло из легких, заползло в печень, сердце, повсюду, впилось в тело, как сотня ножей. Грязные ботинки… в них был обут человек. Что он хочет от меня? Что они все хотят от меня? Что нужно этому сукину сыну? Вопрос не давал покоя, колотил в мозг. Разве он не понимает, что я… я…

Вдруг незнакомец с силой схватил его за плечи и опрокинул на спину. Он уселся верхом на Джо, обхватив его ногами. Внезапность нападения выбила из Джо тяжкий, бесформенный страх, что вполз внутрь и царапал душу. Джо теперь мог снова дышать. Он постанывал при каждом выдохе и понял – значит, жив, только живые могут стонать.

Лицо его было мокрым, он, наверное, плакал, но слез своих не стыдился. Это все марихуана, ее штучки, а он тут ни при чем. Он посмотрел на Перри, прижимавшего его к полу, увидел его лицо совсем рядом со своим. Потом услышал голос – дружеский, глубокий, чарующий, как наркотик.

– Пари держу, теперь тебе гораздо лучше, а?

Джо почувствовал, как волна дружелюбия, мудрости и спокойствия подхватила и понесла его. Прекрасно. Наконец-то! И что теперь?