355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеймс Клеменс » Война ведьмы » Текст книги (страница 4)
Война ведьмы
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 01:10

Текст книги "Война ведьмы"


Автор книги: Джеймс Клеменс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

И тогда странно напряженным голосом заговорил Эррил:

– Нет, мальчику следует отправиться с нами… в качестве меры предосторожности.

– Против чего? – удивился Морис. – Ему всего лишь приснился страшный сон, рожденный подавленными воспоминаниями о его заточении на острове. Просто вспомнились старые страхи.

– Тем не менее ему следует поехать, – Эррил отодвинулся от стола, тем самым показывая, что решение принято и обсуждение закончено.

Не успел кто-либо что-либо сказать, как по кораблю пронесся пронзительный визг.

Джоах вскочил, сжимая в руке посох.

– Елена!

3

– Обернись… медленно, – приказал хриплый голос у Мишель за спиной.

Старая целительница уже перестала разыскивать что-то на заставленных полках среди снадобий и бальзамов. В руке у нее была бутылка с каким-то травяным настоем. Мишель нелегко было прочесть выражение на лице старухи: из-за того, что у целительницы не было глаз, понять ее настроение было нелегко. И все же Мишель уловила в уголках тонких губ женщины намек на улыбку.

– Тикал, – сказала она, – оставь бедную женщину в покое.

Мишель медленно обернулась. У нее за спиной никого не было. Крохотный пушистый зверек теперь висел на дверном засове. Должно быть, это он своим весом захлопнул дверь. Но кто говорил? Мишель огляделась вокруг. Больше там не было никого.

Тикал взобрался выше по двери, уставившись на нее своими большими черными глазами.

– Коснешься меча – умрешь, – сказал он тем же грубым голосом.

Мишель изумленно вытаращила глаза.

У нее за спиной прозвучал голос старой целительницы:

– Не обращай на него внимания. Тикал не знает, что говорит. Он просто повторяет то, что слышит с улицы.

– Почем апельсины? – спросил Тикал, на этот раз резким женским голосом. – Да за эти деньги я могу купить три бушеля!

Маленькое создание взобралось на веревочные качели, свисавшие с потолка, и повисло вниз головой, зацепившись за перекладину ногой и хвостом. Он уставился на Мишель и произнес детским голосом:

– Я люблю лошадок.

Мишель несколько раз моргнула. Ее сердце все еще испуганно колотилось.

– Что это за зверь?

– Тамринк. Точнее, золотогривый тамринк из джунглей Ирендля. Искусство звукоподражания – один из его многочисленных талантов, хотя я бы скорее назвала его надоедливой помехой, а не талантом.

Слегка покачав головой, Мишель повернулась к целительнице.

– Меня зовут Мама Фрида, – сказала старуха, кивнув в знак приветствия. Она протянула руку к короткой палке, стоявшей у стены, и, хоть и слепая, сразу же нащупала ее и, опираясь на палку, обошла прилавок.

– Ты что-то говорила о моих друзьях.

– Да, они как раз вчера приехали. Им был нужен целитель.

Мишель забеспокоилась. Кто ранен?

– Ты знаешь, где остановились мои друзья?

Старуха обернулась, словно для того, чтобы взглянуть Мишель в лицо.

– Конечно. Идем.

Фрида подошла к задней двери и распахнула ее. За дверью обнаружился темный лестничный пролет, ведущий наверх.

Тикал с легким стуком спрыгнул на пол позади Мишель.

– Тикал… Тикал… Тикал… – заговорил он нараспев, подбежал к лестнице и поспешил наверх.

Мишель оглядела темные ступени. Она не чувствовала ничего плохого или злого. И все же она не забыла, как только что чуть не попалась на собственное любопытство, и заговорила о том, что ее озадачило:

– Фрида, пожалуйста, не сочтите мой вопрос за оскорбление, но как слепая женщина защищает свою жизнь в таком суровом городе, как Порт Роул?

Фыркнув, Мама Фрида обернулась к Мишель:

– Защищать свою жизнь? Да я единственная стоящая целительница во всем Болотном Городе, и здесь все это знают. – Она взмахнула своей палочкой. – Мою лавочку весь город охраняет. Кто, кроме меня, будет пользовать порезы от мечей или лечить от отравления? Этот народ, конечно, суров и груб, но не следует считать их глупцами. – Она еще раз оглянулась через плечо, словно изучая Мишель. – Кроме того, кто сказал, что я слепа?

С этими словами Мама Фрида ступила на первую ступеньку лестницы.

– Иди за мной.

Мишель секунду поколебалась, потом последовала за ней. Эта странная женщина знала куда больше, чем говорила. Вместе с Мишель по лестнице поднимались ее сомнения и тревоги.

Наверху они оказались в небольшом коридоре с несколькими дверями. Мама Фрида повела Мишель к самой дальней комнате. По пути Мишель осматривала остальные двери. Здесь легко было бы устроить засаду. Одна из дверей была приоткрыта, и Мишель заметила там множество полок с ящиками и корзинками. Она также заметила сушильную сеть, где сушились стебли и листья различных трав. Из комнаты в коридор тянулся густой запах специй и земли. Это была просто кладовая, не стоившая дальнейшего внимания.

И все же, проходя мимо, Мишель почувствовала легчайшее прикосновение магии, от которого встали дыбом самые крошечные волоски у нее на руках. Не сильная магия, но прикосновение чего-то стихийного, что-то, чего она не ощущала еще никогда – а поскольку она в качестве искательницы прошла много стран и земель Аласии, ощущение незнакомой магии заставило ее замедлить шаг. Оно пахло глиной и даром земных глубин – вероятно, углем.

Должно быть, Мама Фрида услышала, что Мишель замедлила шаг.

– Идем. Не задерживайся.

Мишель поспешила вперед. Эту женщину окружало множество тайн, но сейчас перед Мишель стояла более срочная задача.

Подойдя к последней двери, старая целительница постучала навершием посоха по дубовому косяку – стук-стук-стук – очевидно, сигнал для тех, кто ждал за дверью.

Маленький тамринк взволнованно затанцевал у ног старухи.

– Тикал… О, Тикал – хороший детеныш.

Мама Фрида оттолкнула зверька в сторону кончиком посоха.

– Он любит гостей, – сказала она.

Мишель не столько услышала, сколько почувствовала движение в комнате за стеной. Она напрягла руки, готовясь выхватить мечи. Когда дверь распахнулась, из нее смерчем вырвался поток стихийной магии. Атака на ее ощущения была настолько внезапной, что ее колени чуть не подогнулись. Шум ветра, рокот грозовых туч, резкий крик сокола. И с этими вкусами смешивался еле заметный намек на гранит и низкое ворчание мельничных жерновов. Она узнала эти течения и снова твердо встала на ноги.

В дверях стояла знакомая фигура.

– Мама?

– Толчук! – Мишель рванулась вперед, мимо старухи, отступившей в сторону. Она крепко обняла сына, а Тикал взобрался по ноге огра – так же легко, как взобрался бы по древесному стволу.

– Благодарение Матери, ты в безопасности, – прошептала она, спрятав лицо у него на груди, такой широкой, что руки Мишель не сходились у него на спине. Он был гораздо выше ее, хоть и ходил слегка сутулясь, как обычно ходят огры. Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Как же он похож на своего погибшего отца, подумала она. Тот же самый плоский нос и густые нависающие брови, даже губа точно так же чуть приподнята над клыками, а меховой свалявшийся гребень так же спускается с шишковатой головы на шею и вдоль позвоночника.

Только его глаза, большие золотые глаза с вертикальными кошачьими зрачками, говорили, что в нем течет не только огрская кровь, но и силуранская, унаследованная от матери.

Толчук ответил на приветствие Мишель с такой же радостью, но разорвал объятия раньше, чем хотелось бы ей.

– Ты проехала через болота, – сказал он. – Как Елена и Эррил?

Не желая сболтнуть лишнего в присутствии Мамы Фриды, Мишель осторожно сказала:

– С моей племянницей все в порядке. Со всеми нами все в порядке. Несколько царапин и шрамов, только и всего.

Толчук сказал мрачным голосом:

– Хотел бы я, чтобы и нам так же повезло. Заходи.

Суровый тон сына напомнил ей о ее долге. Она ощупала комнату с помощью своих умений, отыскивая признаки затемнения. Но даже при ближайшем изучении стихийная магия в комнате ощущалась чистой, неискаженной. Но она чувствовала в комнате еще и боль. Она последовала за Толчуком внутрь.

Комната изумила Мишель. Она ожидала увидеть темную мрачную клетушку, а обнаружила просторную комнату, хоть и без окон, но освещенную веселым светом ламп и небольшого очага с раскаленными угольями. Ощущение тепла и безопасности подчеркивал толстый шерстяной ковер на дубовом полу. У каждой стены стояли две кровати, а перед очагом – три мягких кресла.

Из одного кресла поднялся, приветствуя ее, знакомый долговязый парень в поношенной дорожной одежде. Лицо его было хмурым, а тонкие губы недовольно кривились. Янтарные глаза с щелеобразными зрачками под светло-каштановыми волосами были такими же, как у его брата-близнеца.

– Могвид, – сказала Мишель, желая, чтобы недовольство на лице этого человека хотя бы немного рассеялось, – твой брат Фардайл внизу сторожит моего коня. Он будет рад увидеть тебя живым и здоровым.

Эта новость, похоже, не принесла Могвиду особой радости. Лицо оборотня еще больше помрачнело.

– Хорошо будет снова увидеть брата, – просто сказал он.

Мишель вопросительно посмотрела на Толчука. Огр потянул мать к одной из кроватей.

– Не обращай внимания на Могвида, – выдохнул он, изо всех сил стараясь говорить тихо. – У нас у всех тяжело на душе.

Подходя к постели, она увидела, что в кровати кто-то лежит, и покалывание от запаха стихийной магии ветра усилилось. Она знала, кто лежит в постели – Мерик, эльфийский лорд. Но, подойдя к постели, она его не узнала. Мерик, исхудавшее тело которого было наполовину укрыто льняными покрывалами, выглядел совсем не так, как во время их последней встречи в Шадоубруке. Его грудь была крепко перебинтована, но даже сквозь повязки чувствовался запах горелой плоти. Разбитые губы потрескались, а прекрасные серебристые волосы сгорели до самой кожи. К счастью, он, похоже, спокойно спал – его глаза были закрыты, а дыхание было глубоким и ровным. Мишель почувствовала, что даже этим маленьким облегчением они были обязаны бальзамам и эликсирам Мамы Фриды.

Мишель больше не могла на него смотреть.

– Что случилось?

– Его поймал и мучил один из ищеек Темного Лорда. – Толчук продолжал рассказ о событиях, которые привели их сюда: как он в последнюю минуту спас Мерика из рук предавшегося злу лорда гномов, и как Могвид перехитрил пару близнецов-иллгардов в центральном замке города. – Мы сумели уйти и сесть на баржи, когда башни Замка рушились и падали. Но Мерик совсем ослаб от ран. Хотя от затемнения мы его спасли, его загрязненные раны загноились. Нам очень-очень повезло, что вскоре после нашего прибытия в Порт Роул хозяин постоялого двора отправил нас к Маме Фриде.

– Я не думаю, что вам просто повезло, Толчук, – пробормотала Мишель, зная, что в портовом городе великодушие встречалось редко и почти всегда имело свою цену. Тавернщик наверняка боялся инфекции и предпочел отправить постояльцев к целительнице, нежели рисковать заражением и возможной эпидемией в собственном дворе.

– Просто повезло или не просто, но мы здесь, – Толчук скормил кусочек бисквита Тикалу, рывшемуся в карманах огра. Тамринк проглотил угощение целиком, потом тщательно вылизал пальцы.

– Вам повезло, – сказала Мама Фрида. – Должно быть, вам покровительствует сама Верховная Матерь. – Она забрала Тикала с плеча огра, взяла зверька на руки и села с ним в кресло. – Чтобы сбить жар, понадобилась трава, которая растет только в Ирендле – редкая разновидность, которую я выращиваю здесь. Еще день, и он бы наверняка умер.

Толчук кивнул.

– Мерику уже стало гораздо лучше.

Мишель нахмурилась. Если эльфу стало лучше, ей было страшно подумать, как Мерик выглядел накануне. Она оглядела комнату.

– А Крал? Где он? – В комнате не хватало только его.

Могвид ответил:

– Он ждет тебя у северных ворот города. Мы ведь не знали, через какие ворота ты въедешь в Порт Роул.

– Он обычно возвращается только после наступления темноты, – добавил Толчук.

– Еще в Шадоубруке, – продолжал Могвид, – большой человек начал беспокоиться. Он почти каждый вечер ходит искать признаки присутствия врагов.

– Ну, встречать меня ему было необязательно, – сказала Мишель. – Я нашла бы вас с помощью моей способности ощущать стихийную магию. Я думала, это и так понятно.

Могвид подошел к креслу рядом с креслом Мамы Фриды и сел со снисходительной улыбкой на лице.

– Ты почувствовала Мерика с улицы? – спросил он. – Или даже в лавочке внизу?

Брови Мишель сошлись на переносице. Слова оборотня доказывали, что они хорошо продумали ситуацию. Она не почувствовала даже признака уникальной воздушной магии Мерика до тех пор, пока не открылась дверь комнаты.

– Как?.. Я должна была бы суметь… – Мишель повернулась к Маме Фриде.

Старая целительница улыбнулась ей:

– Ты многого не знаешь, юная госпожа. В моих родных джунглях, где магия земли так же плодородна, как и сами леса, мы научились защищаться. Я давным-давно покрыла эти стены ароматическим маслом защитного корня. Оно прячет мое магическое искусство от любопытных глаз.

Мишель осмотрела промасленные доски стен. Она попыталась нащупать что-либо за пределами комнаты – и ей это не удалось. Как будто за этими стенами ничего не существовало.

– Так вот почему я никогда не чувствовала присутствие Мамы Фриды, когда приезжала в город, – пробормотала она. – А вы сумели уйти от очерняющего присутствия иллгарда. Вы нашли безопасное убежище.

Мама Фрида фыркнула:

– В Порт Роуле не бывает безопасных убежищ. Болотный Город их не потерпит. Но это – мой дом.

Мишель насторожилась. Каждая минута, проведенная рядом с этой женщиной, похоже, приносила с собой новые открытия – и Мишель это не нравилось! Она как будто сражалась, стоя на зыбучем песке, и меч Мамы Фриды был длиннее.

– С вашей стороны было очень великодушно предоставить ваш дом моим друзьям. Но…

Мама Фрида закончила ее мысль:

– Но великодушие в Порт Роуле всегда имеет свою цену.

Лицо Мишель окаменело.

Мама Фрида глубже уселась в кресле и указала на кресло, оставшееся свободным.

– Если мрак на твоем лице станет еще гуще, мне понадобится фонарь, чтобы увидеть его. Сядь… Сядь.

Мишель садиться отказалась и заговорила прямо:

– Хватит глупостей. Говори прямо. Ты не можешь видеть мое лицо. У тебя нет глаз.

– Что мне глаза? Я вижу капельку засохшей грязи у тебя на щеке и несколько соломинок, запутавшихся у тебя в волосах над левым ухом.

Мишель стерла грязь с лица, вытащила солому из волос.

– Как?

Мама Фрида потрепала золотистую гриву своего зверька и пощекотала его за ухом. Тамринк отмахнулся от дразнящих пальцев, потом уселся у нее на коленях и принялся сосать палец ноги. Все это время глаза тамринка не отрывались от лица Мишель.

– Тамринки, – начала Мама Фрида, – умеют не только воспроизводить звуки, но и обладают многими другими уникальными способностями. В наших джунглях они кочуют большими группами – едиными семьями. Они растут в такой тесной связи друг с другом, что каждый становится частью целого. Что слышит один тамринк, слышат все. Что видит один тамринк, видят все. В определенном смысле слова стая становится одним существом, всевидящим и всеслышащим.

– Они связаны ощущениями? – спросила потрясенная Мишель. Она читала о таких способностях в книгах, хранившихся в Сестринстве.

Мама Фрида не ответила на вопрос Мишель.

– Я родилась без глаз, и мое племя сочло такое уродство дурным знаком. Чтобы ублажить богов, меня сразу после рождения отнесли в джунгли и оставили умирать.

Должно быть, старуха заметила выражение ужаса на лице Мишель.

– Не беспокойся, дитя, – сказала Мама Фрида. – Я мало что помню с тех времен. Мое первое настоящее воспоминание – полет среди ветвей, увиденный глазами огромной самки тамринка. Она качалась на лианах, с любопытством разглядывая плачущее голое существо около своего гнезда.

– Вас?

Она кивнула.

– Ее стая взяла меня к себе и стала выращивать. Со временем у меня развилась еще более тесная связь с тамринками, и я стала видеть глазами всей стаи.

– И эти существа действительно вырастили вас?

Мама Фрида в ответ на такую нелепую мысль рассмеялась.

– Нет, я думаю, что пробыла у них не больше одной луны. Однажды один из охотников моего племени нашел меня около гнезда тамринков и обнаружил, что я еще жива. Меня снова приняли в племя, мне стали поклоняться. Считалось, что сами боги джунглей отметили меня и сохранили мне жизнь. Так что я выросла среди своего народа, но моя связь с тамринками не прерывалась никогда. Со временем я стала одной из самых искусных целительниц Ирендля. – Мама Фрида отвернулась и заговорила тише. – Но однажды на нашу деревню напали работорговцы. Я думаю, их привлекли слухи о слепой женщине, которая может видеть. Меня украли вместе с младенцем-тамринком, которого я растила.

– С Тикалом?

– Да. В течение трех зим нас везли на север, останавливаясь в прибрежных городах и портах, где мой талант показывали за деньги.

– Но как же вам удалось бежать? – Все знали, что работорговцы отлично стерегут свой товар.

Мама Фрида обернулась к Мишель и сказала с яростью в голосе:

– Некоторые истории лучше забыть и навеки запереть в своем сердце.

Мишель поняла старуху. В ее собственной жизни тоже были такие моменты, о которых она не хотела ни говорить, ни слышать.

– И в конце концов вы оказались в Порт Роуле. Но причем тут мои друзья? Почему вы приняли их к себе?

– Как я уже сказала, в Порт Роуле великодушие всегда имеет свою цену.

– Что вы хотите? У меня есть серебро, есть даже золотая монета.

– Нет.

– Тогда что же?

– Я прошу тебя: когда твой товарищ достаточно окрепнет и сможет путешествовать дальше, возьмите меня с собой.

Мишель замерла. Эту цену она платить не хотела.

– Почему? Почему вы хотите поехать с нами?

– Я хочу увидеть эту вашу ведьму. Ту молодую девушку, Елену.

Мишель отступила на шаг. Она уставилась на своих товарищей, ища среди них предателя, ища того, кто слишком распустил язык.

Толчук выпрямился.

– Мы сказать ни слова, – пробормотал он.

Могвид просто сидел в кресле, изумленно вытаращив глаза. Когда Мишель обернулась к нему, с его губ сорвался только тихий писк отрицания.

Мама Фрида сердито сказала Мишель:

– Оставь их в покое. Никто из них не болтал лишнего и не предал твоего доверия.

– Тогда откуда же вы знаете о наших делах?

Старая целительница почесала гриву своего зверька. Маленький тамринк крепче прижался к ней, издавая тихие, воркующие, довольные звуки.

– Вчера, пока я готовила целебный чай для твоего обгоревшего друга, я оставила Тикала в лавке. Я достаточно хорошо знаю, где что у меня на кухне и в кладовке, так что мне его глаза не нужны. Пока меня не было в лавке, они говорили между собой о тебе, о Елене и о той книге, которую ты ищешь, о Кровавом Дневнике.

– И все же, как вы?..

– Мы с Тикалом связаны не только зрением. – Она потрепала Тикала за ухо. – Что слышит один тамринк, слышат все.

* * *

На одной из окраинных аллей Порт Роула утолило голод чудовище, выпив кровь из умирающего сердца своей юной жертвы, девушки-ребенка, в первый раз закровоточившей. Закончив, тварь подняла свою черную морду от ее разорванной груди и завыла на восходящую луну. Ее голодный зов эхом отразился от грязных баров и борделей. Скользнув в темноту, существо принялось красться на четвереньках, его когти впивались в грязь на аллее. Оно бы охотилось всю ночь – но ему была известна воля его хозяина.

Никто не должен ничего заподозрить…

При мысли о прикосновении хозяина чудовище слегка заскулило. Где-то в глубине своего голодного разума оно помнило, как обжигает черное пламя и как закипает кровь. Оно будет послушным. Чудовищное существо принюхалось к окрестностям аллеи: там было пусто. После наступления темноты по улицам Порт Роула осмеливались ходить только глупцы и пьянчуги. Двери были заперты на засовы, окна закрыты ставнями. Массивная тварь прыжками пересекла грязную улицу. Хотя луна еще только всходила, охота на сегодня была закончена. Задержаться еще означало зародить сомнения в сердцах тех, от кого чудовище скрывалось.

Существо торопливо пересекло улицу, мельком взглянув на свое отражение в оконном стекле одного из баров, освещенном светом луны. Громадные челюсти, ряды острейших зубов, бугристые мускулы, голая кожа цвета глубокого синяка. Складки по обеим сторонам носа раздувались, улавливая запахи морского ветра. Столько крови, столько бьющихся сердец.

Чудовище скользнуло в боковую аллею и прошло в ее самый темный угол. В небольшом пространстве воняло мочой и экскрементами. Разыскав кучу сброшенной одежды, существо принялось рыться в ней в поисках предмета, спрятанного под тряпьем. Зубами оно извлекло из кучи свое сокровище. Чудовище осмотрело предмет сначала одним холодным черным глазом, потом другим. По его плоти пробежал трепет. Оно заставило себя вернуться в свое логово, хотя ему безумно хотелось только одного: убежать и пировать, пожирая кости и плоть. Чудовище опять испустило вой.

С улицы кто-то крикнул:

– Заткни свою чертову собаку, или я приду и перережу ее вонючую глотку.

Кожу чудовища охватило покалывание от голода. Чудовище сделало шаг к дороге, но воспоминание о черном пламени заставило его застыть. Оно не могло противиться воле хозяина. Чудовищная тварь вернулась к одежде и длинному предмету, извлеченному им из-под тряпок. Наклонившись, она сорвала выделанную кожу с металлического оружия. На сегодня охота закончилась.

Тварь почувствовала жжение в текущей плоти и гнущихся костях. Извиваясь, чудовище упало в грязь, покрывавшую аллею, широко разинув пасть в беззвучном крике. Морда превращалась в лицо, клыки уходили в десны. На лапах выросли пальцы, а когти превратились в желтые ногти. Несколько судорожных вздохов – и трансформация закончилась.

Обнаженный Крал поднялся из грязи и мусора. Он потер подбородок – черная борода по-прежнему покрывала его щеки и шею – потом встал на ноги. Его сердце еще трепетало от крови юной убитой девушки. Он усмехнулся в темноту аллеи и подошел к своей одежде. Его крупные белые зубы блестели в лунном свете. Нынче была хорошая охота.

Но в ночном небе продолжала подниматься луна, и ему нужно было торопиться, чтобы не давать остальным повода его заподозрить. Он наклонился и поднял свой топор, валявшийся на земле. Куски кожи, в которые был завернут топор – обрывки красноватой кожи убитого сниффера – упали на землю. Крал подобрал их. Он нашел выделанную кожу в лавочке торговца мехами на базаре «Четыре угла» и не мог дождаться возможности, ее испробовать. Он не разочаровался. Ночь, проведенная в облике сниффера с Великих Западных пределов, разогрела кровь Крала лучше любой другой охоты. Даже сейчас его сердце билось быстрее, а мужское достоинство задрожало от воспоминания. Раньше он пользовался для трансформаций шкурами волков и собак. И хотя предыдущие охоты были хороши, ни одна из них не могла сравниться с нынешним вечером. Обоняние было намного лучше, мускулы – гораздо сильнее, зубы – гораздо острее. Крал осторожно сложил куски кожи, приберегая их для следующей охоты.

Он слизал с губ следы крови. Крал также видел у того торговца мехами на базаре «Четыре угла» серебристый мех снежной пантеры. Кулак Крала сжался при мысли о том, что можно обернуть топор этим роскошным мехом и провести ночь, охотясь в облике чудовищной кошки. В ту ночь, когда его хозяин выжег трусливый дух Крала и сделал его одним из своих воинов – иллгардов, он был великодушен. В ночь его нового рождения повелитель Гульготы назвал его Легионом, одарив щедрым даром черной магии. Крал мог принять облик и обрести способности любого существа, кожей или шкурой которого он обернет черное сердце своего топора. Он был не одним существом, но легионом !

Крал собрал свою одежду и оделся. Его кровь все еще кипела.

Подняв свой топор, он провел пальцами по свежевыкованному металлу. Его прежнее оружие было уничтожено, разбито о каменную кожу демонического слуги Темного Лорда в Шадоубруке. Той ночью в подвале он собрал осколки железа с грязного пола, а потом, в кузнице у реки, он снова отковал свой топор. Но в новом топоре было не просто железо. Из грязи подвала Крал также вытащил кусок черного камня. Той ночью этот камень был помазан кровью из его отрубленного пальца. Даже сейчас его четырехпалая рука поглаживала топор, вспоминая прикосновение к маслянистой поверхности камня. С помощью инструкций Темного Лорда он вплавил кусок черного камня в свой топор, выковав для своего оружия новое черное сердце. Испытанный металл его топора, смешанный с кровью убитого скалтума, скроет тайну Крала от надоедливых глаз любых искателей, в том числе и Мишель.

Сама того не зная, воительница приведет его к намеченной дичи.

Полностью одетый и вооруженный, Крал отправился в долгий путь через город. Он был оружием в облике друга, предназначенным, чтобы убить ведьму. Звук ударов сердца звучал у него в ушах при мысли о том, как он вонзит зубы в нежное сердце Елены. Она ничего не заподозрит, пока его когти не окажутся у ее мягкой шейки.

В облике ли собаки, медведя, сниффера, пантеры – Легион настигнет свою добычу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю