Текст книги "Том 3. Наперегонки со смертью"

Автор книги: Джеймс Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Глава шестая

I

Гарри вернулся в мотель уже затемно. Он попросил Джоан высадить его у развилки шоссе, ведущего к пляжу.

– Ты уверен, что все пройдет нормально? – спросила она, когда он вышел из «бентли». – Я чувствую себя виноватой перед Глорией. Мне кажется, ты не должен был бросать ее одну вот так, на весь день. Тебе давно бы следовало вернуться, Гарри.

– Ты – добрая девочка, – улыбнулся Гарри. – Просто я был не в силах от тебя оторваться… И знаешь что, не беспокойся о Глории. Я предупредил ее, что задержусь. И когда расскажу о нас с тобой, она все поймет. И завтра же уедет. Ты ее не знаешь так, как я. Дам ей денег, и она поедет к брату. И выбрось ее из головы!

Но Джоан по-прежнему сомневалась.

– А может, мне стоит пойти с тобой? Я чувствую, она будет упорствовать.

– Глория? – Гарри выдавил усмешку. – Нет, что ты! Она прекрасно понимает, как обстоят дела. Что между нами все кончено. Ты на этот счет не сомневайся. Я с ней разберусь. А мы встречаемся завтра утром, в одиннадцать. Поедем говорить с агентом по продаже земли, о'кей?

– Хорошо. Буду здесь в одиннадцать. Но ты уверен, что все обойдется?

– Конечно, уверен. – Он наклонился и поцеловал ее. – Я люблю тебя, Джоан. Это был чудесный день. Ты первая в моей жизни женщина, которая что-то для меня значит.

Она дотронулась кончиками пальцев до его щеки.

– А ты – первый мужчина, который что-то значит в моей жизни, – сказала она. – Нам будет здорово вместе, Гарри!

Он отошел и смотрел, как разворачивается машина, затем махнул вслед рукой.

Стоя посреди дороги, он следил взглядом за «бентли», пока тот не скрылся из виду, затем достал пачку сигарет, закурил.

День и вправду был чудесный. Он не припомнит такого в своей жизни. Они поехали смотреть место их будущего аэродрома, и он тут же оценил ее выбор. Участок с небольшими затратами можно было превратить в летное поле, к тому же он находился всего в четырех милях от центра города. Да и стоил он, по словам Джоан, недорого. Одно время его определили под застройку, но компания, которая должна была проводить работы, внезапно разорилась, и никому он, по-видимому, теперь не был нужен.

Они пообедали в шикарном ресторане на Бей-Шор-Драйв. В разговоре за обедом фигурировали в основном цифры. Гарри поражался трезвой деловой смекалке Джоан. Она планировала развернуть рекламную кампанию. Она знала, где можно дешево купить два подержанных автомобиля. Ему будут необходимы две машины, заметила она, чтобы доставлять клиентов из отелей в аэропорт. Она сказала, что ее отец – президент самолетостроительной компании и что через него можно по сниженной цене купить самолет. К тому же он имел контрольный пакет акций в фирме, которая занималась строительством дорог.

– А ты будешь заниматься только организацией полетов, работой с персоналом и следить за техническим состоянием машин, – сказала она. – Все остальное я беру на себя. Буду поставлять клиентов. Я знаю здесь всех, в том числе управляющих отелями и гостиницами. Со временем мы станем монополистами. Только тогда затея имеет смысл.

Они говорили, не умолкая. И после ресторана, в машине, тоже продолжали говорить. Лишь когда солнце опустилось за горизонт, Джоан спохватилась, что сегодня вечером отец ждет гостей и ей предстоит исполнять роль хозяйки.

Она уехала, Гарри же направился через пляж к мотелю. Им внезапно овладели сомнения. Легко говорить о Глории с Джоан. Теперь он сознавал, что одно дело разговор, совсем другое – реальность. Он вовсе не был уверен, что все обойдется так благополучно и просто, как он расписывал Джоан.

«Она должна понимать, – твердил он про себя, – это мой единственный шанс. И ей нет места в моих планах. Она должна это понимать. Конечно, надо вести себя крайне осторожно, чтобы Глория ничего не заподозрила. И вообще, ей вовсе ни к чему совать нос во все дела. – Он зашагал еще медленнее. – Я скажу, что отношения между нами чисто деловые. И ей нет в них места. И поэтому лучше всего уехать. В первую очередь – из-за Борга. Да, упор надо сделать именно на Борга. Она женщина неглупая, должна понимать, что не только в ее, но и в моих интересах лучший выход теперь – расстаться…» Он вышел на дорожку, ведущую к домику, и с облегчением заметил, что окна погружены во тьму. «Должно быть, вышла куда-нибудь, – подумал он. – Что ж, это неплохо, будет время обдумать все еще раз хорошенько. Ведь еще не ясно, как лучше начать разговор».

Он повернул ручку и открыл дверь. Шагнул в полумрак, слегка притворил за собой дверь и стал нащупывать на стене выключатель.

– Пожалуйста, не включай свет, – прозвучал откуда-то из тьмы голос Глории.

Тут он увидел, что она сидит в кресле, лицом к окну. На белой стене вырисовывались очертания ее головы.

От тона, каким были сказаны эти слова, по коже его пробежали мурашки. Это не был голос Глории. Это был голос незнакомого человека.

– Что ты там делаешь? Сидишь в темноте… – пробормотал он, повернул выключатель и захлопнул дверь. Если она собирается закатить ему сцену, он ей сейчас устроит. Выигрывает сражение тот, кто наносит первый удар.

Лампочка, стоящая на камине, загорелась ровным желтым светом. Гарри взглянул на Глорию. Закипавшее в нем раздражение тут же угасло. Ее вид поверг его в ужас. Лицо было белым, словно снег. Глаза глубоко ввалились. Кожа туго обтягивала лицо, что делало ее голову похожей на череп.

Он уже собирался спросить, что случилось, но сдержался. Не стоило давать лишний повод закатить сцену.

– Прости, что так поздно, – сказал он. – Меня задержали. – Он прикурил и бросил спичку в камин. – Было много дел.

Она не ответила.

Внезапно ему показалось, что комната страшно тесная. Ему пришлось обогнуть кресло, в котором она сидела, чтобы подойти ко второму. Сел и притворно зевнул. Он понимал – сейчас не время затевать с ней разговор о расставании. Никогда прежде Гарри не видел у нее такого лица. Он сидел и чертыхался про себя. Сейчас, пожалуй, надо постараться смягчить, успокоить ее и выложить все потом, после еды.

– Давай-ка лучше пойдем перекусим, – сказал он. – А ты что весь день делала? Купалась?

Она повернула голову и встретилась с ним глазами. И снова его пробрала дрожь. Любовь, которую он прежде всегда читал в ее глазах, исчезла. Казалось, на него смотрит совершенно незнакомый человек.

– Нет, не купалась, – ответила она. Голос звучал надтреснуто и жестко.

– И зря. Тебе пошло бы на пользу. Пойдем поедим. Я проголодался. А ты?

Она пристально посмотрела на него.

– Ну, и как она, Гарри? – спокойно, даже слишком спокойно спросила она. – Оправдала ожидания?

Он замер. И тут жаркая волна гнева захлестнула его.

– Ты это о чем?

– Как она в любви? Тебя устраивает? А ты ее?

Гарри поднялся.

– Заткнись! – рявкнул он. – Я не намерен слушать весь этот бред!

– Почему бред? Ты же всегда гордился, какой ты замечательный любовник, разве не так? Почему же я не могу спросить, устроила ли она тебя?

– Говорят тебе, заткнись, значит, заткнись!

– Только не говори мне, что ты в нее влюбился, – продолжала Глория. – В это мне трудно поверить. Единственный человек в мире, к которому ты способен испытывать это чувство, это ты сам. Просто в ней есть новизна, молодость, свежесть, верно, Гарри? В отличие от меня. Дешевой, опостылевшей мелкой шлюшки, которая на какое-то время привлекла твое внимание. Разве не так?

Гарри с размаху ударил ее ладонью по лицу. Так сильно, что голова у нее откинулась назад. Она не двинулась с места, только вся сжалась и сидела неподвижно, уставившись на него; лицо – мертвая белая маска.

– Я предупреждал тебя, заткнись, – сказал он, стоя над ней. – Напросилась, вот и получила. Теперь слушай. Я хотел расстаться с тобой по-хорошему. Но после всего этого мне плевать! Между нами все кончено. Собирай свои вещи и проваливай! Я с тобой покончил, раз и навсегда. Я не шучу. Дам тебе тысячу долларов и вали отсюда! Поняла?

Она смотрела на него, глаза ее сверкали.

– Никуда я не пойду, Гарри, – произнесла она еле слышным, похожим на шелест голосом.

– Нет, пойдешь! – крикнул он. – И придется тебе с этим смириться. Между нами все кончено. И тебе нечего здесь больше делать. Кроме того, так будет безопаснее. Если Борг до сих пор идет по следу, то нам лучше разойтись в разные стороны. Ты сама по себе, я сам по себе. Если желаешь, можешь сегодня здесь переночевать, я согласен. Перейду в другой домик. Но только, чтобы завтра утром в мотеле и духу твоего не было. И мне плевать, куда ты пойдешь. Подцепишь нового хахаля, вот пусть он о тебе и заботится. У тебя будет тысяча долларов, как раз хватит, прежде чем он тобой займется!

Лицо ее окаменело.

– Тебе так просто от меня не избавиться, – тихим, но жарким шепотом произнесла она. – Никуда я отсюда не уйду.

Он смотрел на нее, ему не нравился холодный огонек, мерцавший в ее глазах.

– Не валяй дурака. Не останешься же ты здесь, зная, что я этого не хочу.

Она не ответила.

– Послушай, ты, идиотка, ну неужели ты не понимаешь, что я с тобой завязал? – он повысил голос.

– Не завязал, Гарри.

Он видел, как на ее щеке медленно проступали красноватые следы его пальцев. Ему стало стыдно, и он отвернулся.

– Завязал, – сказал он. – Да что ты, в самом деле? По-английски, что-ли, не понимаешь?!

– Ты только думаешь, что завязал, на самом деле – нет.

– Слушай, я не желаю больше себе трепать нервы. Это конец. Сегодня я могу оставить тебя здесь на ночь. Но завтра утром… У меня свои планы. Ты в них не входишь.

– Раньше входила. Или я ошибаюсь?

– Не заводи шарманку, – нетерпеливо произнес он. – Что было, то было. И прошло. И нечего разводить сантименты. Я доставлял радость тебе, ты – мне. Мы квиты. И нечего разыгрывать трагедию на пустом месте. Тебе же не впервой, когда тебя посылают, а? Твой приятель Делани поступил точно так же. И другие тоже, разве нет? Так что тут нет для тебя ничего нового, и ты это прекрасно знаешь. Между нами все, принимай это как есть и заткнись.

Следующие ее слова его удивили.

– Не дашь мне сигаретку? Я все свои выкурила, пока ждала тебя, Гарри.

Он швырнул пачку ей на колени.

– Я ухожу, – сказал он и направился к гардеробу. Открыл дверцу и вынул два своих костюма.

– Не выйдет, – сказала она. – И повесь свои тряпки на место. Никуда ты сегодня не уйдешь.

Он в растерянности замер.

– Ты хочешь сказать, что уходишь ты?

– Нет. Я тоже никуда не пойду. Мы останемся здесь, Гарри. Мы поженимся.

Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он так рассвирепел, что готов был ударить ее снова. Едва сдержался.

– Что ты мелешь, а? Сбесилась, что ли?

– Мы не только поженимся, но и станем партнерами в деле, Гарри. И впервые за всю свою жизнь ты будешь делать, что тебе велят!

Он стоял, не двигаясь.

– Ты совершенно сдурела, если думаешь, что со мной можно говорить таким образом. – Голос его звучал хрипло. – Между нами все кончено. Я не желаю тебя больше видеть!

Она улыбнулась, и от этой улыбки у него мороз прошел по коже.

– Ты до сих пор, наверное, ничего не понял, Гарри. У тебя нет выбора. Если не будешь делать, что тебе говорят, я вызову полицию и объясню, где следует искать Гарри Грина.

II

Слова Глории отчетливо доносились до Борга, который стоял, прислонившись к стене коттеджа возле раскрытого окна, затянутого легкой занавеской.

«Если не будешь делать, что тебе говорят, я позвоню в полицию и объясню, где следует искать Гарри Грина».

«Выходит, я оказался прав, – подумал он, перемещая свою тушу в более удобное положение. – Не зря проделал весь этот путь в Майами. Выходит, этот длинный смазливый парень и есть Гарри Грин. Сроду бы не подумал! А ведь ходил за ним целый день!» Его жирную злобную физиономию прорезала волчья ухмылка.

Что ж, длинный и утомительный день закончился для него очень удачно. Рано утром он вышел из отеля, что возле аэропорта, и взял такси. Адрес этой девицы Грейнор он узнал из телефонного справочника. Доехал до резиденции Грейноров на Франклин-Рузвельт-Бульвар и припарковался возле ворот. Ждать пришлось довольно долго – серо-голубой «бентли» выехал только без двадцати двенадцать. Преследовать его особого труда не составляло. Он видел, как встретились Гарри и Джоан. Держась на почтительном расстоянии, наблюдал в мощный бинокль, как они занимались любовью, и весь оставшийся день крутился поблизости. Когда они, наконец, расстались, Гарри привел его к мотелю, а затем и к коттеджу.

Он слышал каждое их слово. Его так и подмывало откинуть занавеску и посмотреть, какое выражение лица было у Гарри, когда Глория ринулась на него в атаку. «Да, дорого бы я дал, чтоб увидеть его рожу в тот момент», – подумал он.

В течение довольно долгого времени Гарри находился словно в параличе, оглушенный словами Глории. Затем он медленно повесил костюмы обратно в шкаф и закрыл дверцы. Опустился на постель, будто ноги отказывались его держать, и уставился на Глорию горящими от ненависти глазами.

Она на него не смотрела. Ее трясла крупная дрожь, бледное лицо сводила судорога. Она даже не сразу смогла вытащить сигарету из той пачки, что швырнул ей на колени Гарри.

– Вот уже много лет, – заговорила Глория тихим, дрожащим голосом, – я веду себя, как слабохарактерная дура и тряпка. Я пыталась найти счастье, отдавая свою любовь мужчинам. В моей жизни их было несколько. Я делала все возможное и невозможное, чтобы удержать их любовь, но рано или поздно надоедала им и они меня бросали. Наверное, во всем этом была виновата я сама. Наверное, так получалось потому, что я никогда не считалась со своими интересами. Я делала все возможное, чтобы осчастливить их, всегда ставила их интересы на первое место, а себя – на последнее. Теперь я понимаю, какая это страшная ошибка. Они меня презирали. Они считали меня слабохарактерной дурой, которую можно подобрать и бросить, когда заблагорассудится. И вот я повстречала тебя. Я не думала, что это продлится долго. Все время ждала, что ты бросишь меня, как это делали другие. Но тут ты рассказал мне о своем плане ограбления. И я стала думать, я поверила, что ты намерен остаться со мной… Я считала: после того, что я сделала для тебя, после того, как ходила к Бену и выслушивала его оскорбления, после того, как помогла тебе превратиться в Гарри Грина, я заслужила хотя бы благодарность. Заслужила, чтобы со мной хотя бы считались. Когда ты сказал, что убил человека и что тебе грозит электрический стул, я, ни секунды не колеблясь, осталась с тобой. Я считала, что мы с тобой – одно целое. И что бы ты ни сделал, какое бы преступление ни совершил, я не считала возможным бросить тебя… И вот появилась эта блондинка. В ту же секунду, когда я заметила, как ты на нее смотришь, поняла, что ты плевать на меня хотел. Ты взял у меня все, что можно, и теперь решил меня бросить. Ты оставил меня одну на целый день, даже не подумав о том, как мне больно. Я достаточно хорошо изучила тебя и знаю, что положиться на тебя нельзя. Но я устала. А когда человек устает, он начинает по-иному смотреть на вещи. И знаешь, мне вдруг пришло в голову, Гарри, что теперь, впервые в жизни, я могу диктовать мужчине свои условия. Я поняла, что ты – первый мужчина, который против меня бессилен, и ничего ты тут не поделаешь. Это очень непривычное и приятное для меня ощущение, Гарри. Ты на крючке, и сколько бы ни дергался, тебе с него не соскочить. Так было со мной в течение последних десяти лет. Теперь твоя очередь, и мне нравится сидеть и смотреть, как ты дергаешься, Гарри… Ты обещал жениться на мне. Я не против. Я знаю, брак этот будет не Бог весть что, но он даст мне чувство уверенности, безопасности. То, чего я была лишена прежде и о чем мечтала… Ты обокрал Бена на пятьдесят тысяч. Я собираюсь стать твоим партнером. И требую из этой суммы половину – двадцать пять тысяч. Могла бы потребовать и больше, ты мне не откажешь, но это, пожалуй, будет нечестно. Я хочу половину и буду ее иметь. Вот мои условия. Я бы их не ставила, веди ты себя благородно по отношению ко мне. Мы могли бы быть счастливы вместе. Поехать в Лондон, Париж и Рим, как ты обещал. Теперь мы будем работать вместе, как равноправные партнеры. А своей девчонке Грейнор скажешь, что ты вместе со своей женой решил следующее: денег для начала у нас хватит, и тебе не нужны ни ее деньги, ни любовь, ни ее влиятельный папаша. Мне кажется, из тебя еще можно сделать человека, Гарри. Ты эгоистичен, зол и довольно глуп, но я думаю, тебя можно перевоспитать. Ты будешь делать то, что тебе говорят. А если не будешь, я выдам тебя полиции. Это не угроза, это – обещание.

В первые секунды, слушая ее монолог, Гарри едва не задохнулся от злобы. Но он сделал над собой огромное усилие и подавил вспышку. Когда она, наконец, замолчала, мысль его работала напряженно и четко.

«О'кей, итак, я на крючке. Надо же быть таким кретином и думать, что все обернется иначе!» – он привык видеть Глорию всегда и во всем подчиняющейся; потому ему и в голову не приходило, что она может шантажировать.

– Ты не можешь так поступить со мной! – отчаянно прошептал он. – Ничего у тебя не выйдет. Я же тебя возненавижу! Ну, как ты будешь жить с человеком, зная, что он ненавидит тебя, а, Глори? Не сможешь!

– Почему нет? – пожала она плечами. – Не все ли мне равно. Я учитываю только свои интересы. Ты меня не любишь, это ясно. И я давно перестала думать о том, чего хочу и чего не хочу. Такова моя жизнь, так уж она сложилась. Я твердо решила, Гарри, и ты меня не отговоришь. Что ж, ненавидь меня, коли того хочется. Тебе же хуже, не мне. Я собираюсь выйти за тебя замуж. Узнаю, что путаешься с другими женщинами – разведусь. Но получу при этом алименты за моральный ущерб. К тому же у меня будут еще и двадцать пять тысяч. Стоит подумать и о себе, хотя бы ради разнообразия. Прежде я не думала.

– Да-а, вижу, – проворчал он, стараясь изо всех сил держать себя в рамках. – Похоже, ты и вправду настроена решительно. А ты уверена, что все дойдет так, как ты желаешь?

– Уверена.

– А что если я дам тебе тридцать тысяч? Тогда отстанешь?

– Нет. Я свои условия не меняю. Завтра утром пойдешь и получишь лицензию на брак. Мы сможем пожениться только через неделю. Но ничего, я подожду. А ты не теряй времени, присматривай себе компаньона, у которого можно купить партнерство в деле. Я тоже буду искать. Если ничего не подвернется, переедем в другое место, будем искать там. Я хочу, чтобы ты перевел двадцать пять тысяч на мое имя в «Вест Нэшнэл Банк». Завтра же. Ну вот, пока вроде все. Да, надо уехать из этого мотеля и подыскать жилье подешевле. Можно снять меблированное бунгало. Завтра я этим займусь. – Она встала. – Пойдем пообедаем? Мне помнится, ты говорил, что голоден.

Гарри сделал последнюю попытку.

– Если выдашь меня полиции, то и сама влипнешь. Они припаяют тебе соучастие. Это на десять лет тянет.

Она прошла мимо него к двери.

– А мне плевать. Неужели ты не понимаешь? Ты был всей моей жизнью. Если тебя не будет, мне плевать, что станет со мной. И десять лет тюрьмы меня не пугают. По крайней мере, я не буду сидеть в одиночестве, размышляя, где раздобыть денег, чтобы заплатить за квартиру. К тому же, электрический стул мне, в отличие от тебя, не грозит. – Она распахнула дверь. – Ну что, идешь?

– Ты не можешь так поступить со мной! – закричал Гарри, полностью теряя над собой контроль. – И я тебе за это отплачу! Я предупреждаю тебя, Глория! Берегись! Будешь продолжать в том же духе, я найду способ… отомстить тебе.

– А вот кричать не стоит, – спокойно сказала она. – Ну, конечно, если ты хочешь, чтобы все соседи узнали, что ты на крючке…

– Я отомщу тебе за это! Будь ты трижды проклята! – орал Гарри. – Даже если меня за это повесят!

– Очень возможно, что повесят, – сказала она. – Но раз ты представляешь последствия и все равно не унимаешься, что ж, валяй!

– О'кей. Но пощады – не жди. Не сразу, но со временем ты свое получишь. Можешь на этот счет не сомневаться.

– Окно открыто, – холодно бросила она. – Тебя услышат.

Увидев, что Глория вышла из домика, Борг отшатнулся от окна и скользнул в тень. Она прошла всего в нескольких ярдах и, не заметив его, направилась к ярко освещенному ресторану.

Борг сдвинул шляпу на лоб.

«Проще всего зайти сейчас в домик и выдать этой крысе все, что он заслуживает. Но это, пожалуй, слишком просто. Не интересно. – Боргу нравилось в Майами, и уезжать он не торопился. – Можно и подождать. И посмотреть, как теперь будет выкручиваться этот подонок. А вдруг найдет способ соскочить с крючка?»

А в коттедже, посреди комнаты, неподвижно стоял Гарри. Лицо заливал пот, сердце бешено билось. Наконец, словно очнувшись, он потянулся за пачкой сигарет, закурил и лег на кровать. Он лежал, уставившись в потолок, брови нахмурены, губы плотно сжаты, весь погруженный в размышления.

«Что же сказать Джоан? Надо выиграть хоть немного времени. Совершенно некстати, если она затеет сейчас разговор с отцом. И если Глория думает, что может вот так стать у меня на пути – она глубоко заблуждается. Никто и ничто меня теперь не остановит. Слишком уж высока цена. Я люблю Джоан, есть шанс, что мы поженимся. Она унаследует большую часть отцовских денег. И жизнь у нас пойдет совсем другая… У меня будет дело, красавица-жена и уйма денег. И Глории этому не помешать».

«Выход только один, – твердил он про себя. – Глори следует заткнуть глотку. Или это, или до конца своих дней я буду пребывать под ее каблуком. Нет уж, дудки! Пусть даже убийство. Слишком уж много поставлено на карту. Все равно за мной уже есть одно убийство. Одним больше, одним меньше – без разницы. Или все мое будущее, или ее жизнь. Выбор предельно прост. Я уже решил это для себя, пока она говорила свою „тронную“ речь. Она учла все, кроме одного: эту меру я приберег на крайний случай. И мера сработает. Я заставлю ее замолчать. Она сама напросилась. Так поделом ей!» Минут пять он лежал неподвижно, целиком погруженный в размышления, потом вдруг резко вскочил с постели. Раздавил сигарету в пепельнице, погасил свет и вышел на улицу.

Через дорогу светились огоньки ресторана. Он подошел и увидел в огромном зеркальном окне Глорию – она сидела за столиком. Рядом стоял официант и слушал ее.

По тропинке, затененной густым кустарником, Гарри направился к зданию конторы. В холле стоял ряд застекленных будок телефонов-автоматов. Он нашел в справочнике телефон Говарда Грейнора и набрал номер.

Ответил мужской голос:

– Резиденция мистера Грейнора.

– Будьте так любезны, позовите мисс Грейнор. Передайте, ее спрашивает Гарри Гриффин.

– Минутку, сэр.

Гарри ждал. Через стеклянную дверцу он видел высокую гибкую рыжеволосую девицу – склонившись над конторкой, она вписывала что-то в регистрационную книгу. Платье у нее было с глубоким вырезом. Но Гарри пребывал не в том настроении, чтобы по достоинству оценить то, что он видел.

– Привет, Гарри.

Он выпрямился и отвернулся от рыжеволосой.

– Привет, Джоан. – Он пытался придать голосу радостную интонацию, но это ему не удалось. – Ты оказалась права. Тут возникли кое-какие сложности. Она вдруг заартачилась.

– О-о, милый… Но это просто ужасно! Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет. Справлюсь сам. Но дело затягивается. Она требует куда больше денег, чем я рассчитывал. Поэтому… ты меня слышишь? Не говори пока с отцом. Может, мне придется дать ей побольше, чтобы отвязалась. И я останусь на мели. Она взъелась на нас обоих. Нам лучше не встречаться, пока она не уедет. Не стоит раздражать ее. Ты понимаешь?

– Так я и знала, Гарри! Слушай, а может быть мне все-таки самой с ней поговорить? Я как чувствовала, что этим кончится!

– Нет. Тебе в эту историю впутываться не стоит. Я все беру на себя. Проблема упирается в деньги. Она отвяжется, надо только дать ей побольше.

– Хорошо, милый. Пока с отцом говорить не буду. А когда мы встретимся?

– Позвоню тебе тут же, как только она уедет. Это займет день, два – не больше. Но знай – я все время думаю о тебе и люблю.

– Да, Гарри, я знаю. И знай, что я тоже все время о тебе думаю. Ты уверен, что обойдешься без моей помощи?

– Уверен. Я все устрою. Дай мне пару дней. Позвоню, как только избавлюсь. Я люблю тебя, Джоан.

– О, милый, как все это ужасно! Только смотри, не наделай каких-нибудь глупостей, умоляю!

Он злобно усмехнулся.

– Ну, что ты! Конечно, нет. Все будет о'кей. Откуплюсь – и все дела. Готов отдать все до последнего цента, лишь бы от нее избавиться!

– А вот этого делать не надо, Гарри. Деньги тебе очень и очень еще пригодятся.

– Все будет о'кей, не волнуйся. Скоро позвоню, пока, любовь моя…

Он вышел из конторы и направился по дорожке к пляжу. Сел под пальму, закурил, уперся подбородком в тесно сдвинутые колени.

Борг, сидевший в машине в каких-нибудь двадцати ярдах, вытащил из кобуры пистолет и взял голову Гарри на мушку. Соблазнительная цель, и он с трудом подавил желание нажать на спусковой крючок. А Гарри, не ведая о том, что находился на волоске от смерти, продолжал размышлять о том, что необходимо срочно найти надежный и безопасный способ избавиться от Глории. Обстоятельства ему благоприятствовали. Они только что приехали в Майами, и их здесь никто не знал. Джоан будет думать, что Глория просто уехала. У Глории нет ни родственников, ни друзей, которых могло бы встревожить ее исчезновение. Вот это очень важно. Ведь обычно именно дотошные родственники затевают розыск через полицию. Глория же одна, как перст. Ни единой душе на свете нет дела до того, жива она или умерла.

Но надо быть предельно осторожным. За ним уже числится одно убийство. И сейчас он не имеет права ошибаться. Как, например, избавиться от тела? Вот главная проблема…

Целый час он сидел и курил, разрабатывая план во всех деталях. Потом, наконец, встал, отряхнул с одежды песок и направился к мотелю. Зашел в бар, заказал сэндвич и двойной виски, и, пока жевал сэндвич, анализировал план, на котором, в конце концов, остановился. В нем был элемент риска, но без риска в таком деле не обойтись. По крайней мере, он прост. Все зависит от того, будет ли она настороже. Придет ли ей в голову, что он собирается убить ее? Да, еще сутки, как минимум, с ней придется цацкаться, льстить и задабривать, чтобы усыпить ее подозрения. Если это получится, все остальное не сложно.

Он спросил у бармена, нет ли у него крупномасштабной карты местности. Карта нашлась, и минут двадцать Гарри тщательно изучал ее. Допив виски, он вернул бармену карту, расплатился и пошел к коттеджу.

В окне горел свет, и он видел на занавесках движущуюся тень Глории. Как только он вошел и закрыл за собой дверь, Борг выбрался из машины и, стараясь двигаться как можно тише, занял свой пост у раскрытого окна.

Войдя, Гарри увидел, что Глория надевает ночную сорочку. На секунду перед ним блеснуло белое стройное тело, потом скрылось под шелковой тканью. Не глядя на него, она подошла к туалетному столику и стала расчесывать волосы:

Он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговку рубашки и ослабил узел галстука.

– Глори?..

– Да?.. – Она, не оборачиваясь, продолжала расчесывать волосы.

– Я хотел извиниться. Я вел себя, как последняя скотина. Прости меня… Мне и правда очень стыдно.

Она замерла, щетка застыла в воздухе. Потом обернулась и взглянула на него. Ее большие, темные глаза пристально, не мигая, изучали его лицо. Ему стоило немалого труда выдержать этот взгляд.

– Что именно ты имеешь в виду? – голос ее звучал холодно.

– Знаешь, я все это время проболтался на пляже. Ну, сидел там и думал, – сказал он и вытащил сигарету. – Сам не пойму, какой черт меня дернул так с тобой разговаривать, драться и все такое прочее… Ты права, Глория. Я всем обязан тебе. Я обращался с тобой просто ужасно, я виноват. И так всю жизнь – как только увижу смазливую мордашку, сразу же становлюсь идиотом. Эта куколка совершенно запудрила мне мозги. Но клянусь: до того, как она подвернулась мне под руку, у меня не было ни одной женщины, никого, кроме тебя. Сама знаешь. Так вот, я все обдумал на трезвую голову и понял, каким был кретином. Ты права – она всего навсего лишь девчонка. Меня ослепили ее деньги, но я знаю – ее папаша меня и на пушечный выстрел к ним не подпустит. Даже если б я того очень захотел. А я, кстати, теперь и не хочу. – Он провел рукой по волосам и нахмурился. – Ты задала мне хорошую взбучку, Глория. Очень кстати. Она была мне необходима. И я уверен, мы с тобой вполне справимся с делом без чьей-либо помощи. Я даже могу научить тебя управлять самолетом. Я все обдумал. Все наше будущее, Глори. И хочу, чтобы ты меня простила. Мне просто слов не хватает сказать, как я виноват перед тобой за сегодняшний вечер. Это больше не повторится, клянусь!

«Ну, вот тебе, ведьма! – думал он. – На, кушай весь этот бред, и если этого мало, найдется еще в запасе кусочек мягкого мыльца, чтоб накормить им тебя так, что из ушей полезет!»

– Хорошо, Гарри, – ответила она, все еще не глядя на него. – Я рада, что ты кое-что понял. Ты тоже задал мне хорошую взбучку. Наверное, это было необходимо нам обоим.

– Ага. – Он подавил закипавшее раздражение. Ему стоило немалых усилий произнести эту речь, однако желаемого эффекта он не добился. Он ожидал, что она смягчится, растает, но лицо ее по-прежнему оставалось непроницаемо холодным и жестким. – Ну, что будем делать? Не пошлешь же ты меня ночевать в собачью будку, а, Глори? Я прошу прощенья. Ей Богу, больше такое не повторится. Обещаю.

Она положила щетку на столик и стояла, разглядывая себя в зеркало.

– Мне тоже стыдно, что я так говорила с тобой, Гарри, – сказала она. – Я люблю тебя. Ты значишь для меня больше, чем все мужчины, вместе взятые, которых я встречала когда-либо в своей жизни. Я сама себя ненавижу за эти угрозы, но ради нас обоих, Гарри, ради нашего будущего я вынуждена была так говорить. У тебя был шанс стать партнером в деле. Ладно, сейчас не выгорело. Теперь моя очередь заняться поисками.

– Верно, – ответил Гарри с трудом подавляя искушение подняться и влепить ей хорошую оплеуху. – Буду рад, если ты займешься всем этим, Глори. Ты всегда была самую малость умнее и сообразительнее меня. Но знаешь, я тут подумал хорошенько и решил, что лучше будет нам убраться из Майами. Честно сказать, Глори, я просто хочу уйти подальше от соблазна. А то, чего доброго, эта девчонка станет доставать. Как бы там ни было, а здесь мы постоянно будем на нее натыкаться. А я не желаю ее больше видеть. Давай отправимся прямо завтра. Я куплю подержанную машину, погрузим в нее все свое барахлишко, и привет! Можно махнуть в Нью-Орлеан. Поглядим, что за городишко. Что ты на это скажешь?

Он выложил все свои козыри и теперь пристально глядел на нее, ожидая, какая будет реакция. Эти последние слова наверняка должны убедить ее в искренности его намерений. Он видел, что она все еще сомневается, но уже немного оттаяла. По глазам было видно.