Текст книги "Все имеет свою цену"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Мне… мне просто хотелось сказать, что я ужасно сожалею о вашем уходе, мистер Дестер, – сказала она. – Многим из нас будет недоставать вас. Мы все хотим пожелать вам счастья.

Дестер смотрел на нее, и я увидел, что он побледнел. Он бережно взял розы из рук девушки и прижал их к груди. Он хотел что-то сказать, но у него ничего не вышло.

Некоторое время он и девушка стояли, глядя друг на друга, потом она вдруг прижала руки к лицу и заплакала.

Он обошел ее и направился к двери, держа розы в руках. На его лице было выражение, которое я никогда не забуду.

Мы прошли по коридорам и через холл, где все смотрели нам вслед, и спустились по лестнице.

Дестер сел в машину и положил розы на сиденье рядом с собой.

– Домой, – хрипло сказал он, – но сначала поднимите этот чертов верх.

Я поднял верх.

К тому времени, когда мы доехали до дома, он уже пришел в себя, хотя еще был бледен. Он вышел из машины, держа розы в руках и натянуто улыбнулся мне.

– Забавно, какими разными бывают люди. Эта девушка, она выполняет на студии какую-то совсем незначительную работу. Я даже имени ее не могу вспомнить. – Он посмотрел на розы. – Очень мило с ее стороны. – Долгое время он смотрел на цветы, потом постарался взять себя в руки.

– Отнесите бутылки в мою спальню. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне вечером, в восемь часов. Вас будет ждать одно поручение… Вероятно, последнее мое поручение, приятель.

Я сказал, что приду. Меня заинтересовало, что это будет за поручение.

Дестер повернулся, потом схватился рукой за карман.

– О! Черт возьми! Я хотел по дороге остановиться и бросить в почтовый ящик это письмо. – Он достал из кармана конверт. – Сделайте одолжение, отправьте его сейчас же. Это очень важно.

– Слушаюсь, сэр! – ответил я, взял письмо и положил его в карман.

Затем я отнес чемоданы в его спальню. В них было около тридцати бутылок виски. Я аккуратно расставил их на верхней полке шкафа. Потом спустился вниз и, совершенно забыв о письме, поставил «роллс-ройс» в гараж. Только тогда я вспомнил о его просьбе, достал письмо из кармана и с любопытством оглядел его. Оно было адресовано мистеру Эдвину Бернету, адвокату компании «Холтти Бернет», улица 28, Лос-Анжелес.

Ближайший почтовый ящик находился в четверти мили от дома, и я решил опустить письмо потом, когда поеду по делам.

Часы в холле пробили как раз восемь, когда я постучал в кабинет Дестера.

– Войдите, – сказал он.

Я вошел. Он сидел за большим письменным столом с бутылкой виски и полным стаканом. Судя по всему, он был пьян.

– Подвиньте этот стул сюда и садитесь, – сказал он.

Я сел, мысленно спрашивая себя, о чем может пойти речь.

Дестер кивком указал на пачку сигарет.

– Курите. Выпить не хотите?

– Нет, благодарю вас, – сказал я, потянувшись за сигаретой.

– Вы отправили письмо? – спросил он.

– Да, сэр, – сказал я, не моргнув глазом.

– Благодарю вас. – Он выпил виски, потом налил себе еще. – Я вызвал вас, приятель, для того, чтобы вы были свидетелем моего разговора с женой. Возможно, вам придется давать показания перед судом, так что постарайтесь все хорошенько запомнить.

Это вступление поразило меня. Я удивленно посмотрел на Дестера.

– А пока просто сидите и молчите. – Он подошел к двери и громко крикнул:

– Элен, спустись сюда, пожалуйста!

Через несколько минут Элен вошла в комнату.

– В чем дело? – резко спросила она.

– Подойди сюда и сядь, – сказал Дестер, – мне нужно поговорить с тобой.

– А что он здесь делает? – спросила Элен про меня, не двигаясь с места.

– Прошу тебя, сядь, я пригласил сюда Нэша как свидетеля нашего разговора.

Она пожала плечами и села в кресло. Дестер пододвинул к ней пачку сигарет.

– Пожалуйста, если хочешь, кури.

– Я не хочу. В чем дело?

Дестер некоторое время смотрел на нее изучающе, потом закурил. Элен смерила его высокомерным взглядом и подчеркнуто равнодушно отвернулась.

Он обратился ко мне:

– Простите, что затрудняю вас, приятель, – сказал он, но вам придется кое-что выслушать, чтобы понять дальнейшее. Я женился на Элен год назад. Тогда она казалась мне ангелом, я был безумно влюблен и беспокоился, что в случае моей смерти она останется без средств. Я был так глуп, что застраховал свою жизнь в ее пользу на семьсот пятьдесят тысяч долларов, и имел неосторожность рассказать ей о страховке. Вот после этого я и увидел Элен в настоящем свете. Когда до нее дошло, что я представляю большую ценность мертвым, чем живым, она сразу же стала холодной и отчужденной. Одна мысль, что я стою между ней и этими деньгами, была настолько мучительной для нее, что она перестала выносить меня. Можете представить, что значит, когда такая красавица – твоя жена и равнодушна к тебе? Я был настолько глуп, что начал пить, а начав, уже не мог остановиться, я работал все хуже и хуже. А деньги, пьяным, тратил, не считая. В моем разорении виновата она.

– Несчастный идиот, – прервала мужа Элен. – Неужели ты думаешь, что кому-то интересна вся эта чепуха? Ради бога, переходи к сути, если есть какая-то суть.

– Ладно, я перейду к сути, – сказал Дестер, хотя вряд ли тебе это понравится. Но неважно. Ты сама выбрала свой путь и должна получить по заслугам. – Он взглянул на меня. – Элен так хотелось добраться до этих денег, что она пыталась избавиться от меня. Она была готова даже на убийство и трижды пыталась осуществить его. Свидетелем одной из этих попыток, приятель, вы были в среду ночью. Она думала, что я был пьян, и пыталась посадить меня в «бьюик», чтобы я, выехав на магистраль, разбился. Но она не слишком ловкий убийца, и все ее попытки провалились.

– Ты пьян, – презрительно сказала Элен, – и сам не понимаешь, что говоришь.

– Может быть, я и пьян, но что говорю, знаю.

Дестер отпил виски из своего стакана и продолжал:

– Не будем спорить. Нэш видел, что произошло в среду, и он достаточно умен, чтобы понять, что к чему. – Он повернулся и обратился к Элен: – Твои попытки избавиться от меня были просто примитивны. Неужели тебе никогда не приходило в голову, что самым безопасным и простым делом было застрелить меня во сне и вложить револьвер в мою руку? Разве кого-нибудь удивило бы известие о моем самоубийстве? Все его давно ожидают, у меня много причин для самоубийства: во-первых, я пьяница, во-вторых, неудачно женился, в-третьих, я по уши в долгах. Почему ты не подумала об этом?

Элен посмотрела на мужа.

– Мне нужны деньги, – сказала она, – а если бы в страховой компании узнали, что ты застрелился, то они не выплатили бы страховку.

– Ты просто плохо прочла условия страховки, – рассмеялся Дестер. – Помнишь, ведь я давал тебе ее? Там было сказано, что компания обязуется выплатить деньги, если я покончу с собой в течение первого года с момента заключения сделки.

Во взгляде Элен мелькнула такая ненависть, что у меня мурашки побежали по спине.

– Только не думай, что и теперь тебе удастся избавиться от меня таким способом, – предупредил ее Дестер, откидываясь на спинку кресла. – Сейчас это уже не пройдет! Вчера я летал в Сан-Франциско и устроил все таким образом, что в случае моего самоубийства ты не получишь ни цента! Я вел дело с человеком, который руководит отделом претензий страховой компании «Национальная верность». Его фамилия Меддакс и, должен сказать, он произвел на меня очень сильное впечатление. Он умен, тверд, компетентен, а главное, он за милю чувствует ситуацию, в которой что-то нечисто… Так о нем говорят. Он работает на своем посту уже пятнадцать лет, и за это время отправил в тюрьму множество проходимцев и восемнадцать из них – в камеру смертников!

Дестер замолчал, отпил виски и опять наполнил стакан.

– Вот к этому человеку я вчера и отправился с намерением аннулировать страховку, – продолжал он свой рассказ. – Но по дороге мне неожиданно пришла одна интересная идея. Вероятно, ты сочтешь меня излишне мстительным, но не забывай, что ты погубила мою жизнь. В целом моя идея не нова: обычно такие трюки используют в кино, а ведь до недавнего времени я был совсем неплохим продюсером, не так ли, дорогая? Мне пришло в голову, что за все то горе, что ты мне причинила, ты накажешь себя сама!

Элен оцепенела, сжав кулаки.

– Я не собираюсь выслушивать всю эту чепуху, – сердито сказала она.

– Нет, ты ее выслушаешь до конца, потому что я все-таки оставляю тебе возможность запустить твои хорошенькие коготки в семьсот пятьдесят тысяч долларов. Правда, возможность небольшую.

Настала и моя очередь насторожиться.

– Позволь мне рассказать тебе о моем разговоре с Меддаксом, – продолжал он. – Всю правду я, конечно, не мог ему выложить, но пункт о самоубийстве изменить было надо. Я сказал Меддаксу, что вычеркиваю из страховки этот пункт, потому что я алкоголик и в пьяном виде склонен к покушению на самоубийство. А отсутствие этого пункта и невозможность для жены получить страховку в случае моего самоубийства послужат для меня сдерживающим началом. Вряд ли он поверил, но пункт о самоубийстве вычеркнул. – Дестер отпил виски из стакана, и я заметил, что руки у него дрожат, – Итак, положение теперь таково, что если я убью себя или ты убьешь меня и замаскируешь это под самоубийство, компания не выплатит страховку. Поняла?

Элен ничего не ответила. Сдвинув брови, она смотрела на противоположную стену. Но слушала.

– Несколько недель назад я решил, что, когда истечет срок моего контракта, я застрелюсь, – продолжал Дестер.

Элен и я посмотрели на него.

– Я отдаю себе отчет, что без работы у меня нет будущего, – спокойно сказал он, – я банкрот и по уши в долгах. Итак, мой контракт сегодня кончился, и я собираюсь покончить с собой…

– Я не верю тебе, – сказала Элен. – И меня не слишком заботит, как ты поступишь.

– Я так и думал, – ответил он, – но суть не в этом. Скоро я застрелюсь в этой комнате. Вряд ли кто другой, кроме тебя и Нэша, услышит этот выстрел. Теперь слушай внимательно. В твоем распоряжении будет несколько часов, чтобы придать моему самоубийству вид убийства. Придать ему вид несчастного случая тебе не удастся: случайно люди не стреляют себе в голову.

Элен посмотрела на мужа как на сумасшедшего.

– Если полиция признает, что меня убили, то страховая компания будет вынуждена заплатить тебе. Ты следишь за моей мыслью? Видишь, какую ловушку я тебе подстроил? Понимаешь, что я имел в виду, когда говорил тебе, что предоставляю тебе возможность самой наказать себя. Ловушка расставлена, а приманка семьсот пятьдесят тысяч долларов. Тебе будет нужно только сфабриковать улики, наговорить кучу лжи и убедить всех, что я не покончил с собой, а меня убили. И тогда, если ты не сделаешь ни одной ошибки, то получишь деньги.

Я почувствовал, что покрываюсь потом. Взглянув на Элен, я увидел, что она застыла, как изваяние.

– Не знаю, что ждет человека после смерти, – продолжал Дестер, – но всякое возможно. Вдруг я смогу наблюдать за тобой? То-то уж позабавлюсь. – Он закурил сигарету, глядя на Элен. – Мне кажется, что ты не устоишь перед соблазном и попытаешься выдать мое самоубийство за убийство. Вряд ли тебе удастся перехитрить такого человека, как Меддакс, поэтому с моей стороны будет честно предупредить тебя, что тебе предстоит иметь дело с исключительной личностью. Чуть ошибешься, и тебя могут обвинить в убийстве. Это будет довольно забавно, если учесть, что ты уже пыталась убить меня, не правда ли? Чтобы еще больше затруднить дело, я попросил Нэша присутствовать при нашем разговоре. Хотя, возможно, с ним ты легко управишься. Ты умеешь обращаться с мужчинами и, может быть, тебе удастся склонить его на свою сторону и заставить держать язык за зубами. В конце концов семьсот пятьдесят тысяч долларов – такая большая сумма, что любой может поддаться уговорам, если получит часть этих денег.

Элен вскочила с места.

– Я не собираюсь больше слушать тебя! – крикнула она. – Пьяный идиот! У тебя никогда не хватит храбрости застрелиться! Оставь себе свои паршивые деньги! Мне они не нужны! Кроме тебя много богатых дураков! Убирайся ко всем чертям!

Она выбежала в холл и хлопнула дверью. Я слышал, как она побежала вверх по лестнице.

Я тоже встал.

– И я не собираюсь выслушивать это больше, – сказал я и, не взглянув на Дестера, вышел из кабинета, спустился по лестнице и прошел во двор.

Я был на полпути к гаражу, когда услышал выстрел, и в доме задребезжали стекла. Мгновение я стоял неподвижно, затем повернулся и побежал в дом.

На верхней площадке лестницы стояла Элен, бледная, с широко раскрытыми глазами.

– Войди и посмотри, – прошептала она.

Я взял себя в руки, пересек холл и открыл дверь кабинета.

Глава 6

Дестер застрелился, сидя за письменным столом в своем рабочем кабинете на первом этаже. Из раны на голове текла кровь прямо на блокнот, лежавший на столе. На полу, у него в ногах, лежат кольт 38-го калибра.

Даже не притрагиваясь к Дестеру, я понял, что он мертв: слишком страшной была рана на голове. Я стоял, глядя на него и ничего не соображая от ужаса. Мне как-то не верилось, что он решится на такой поступок. Я вышел в холл.

Элен спустилась с лестницы и стояла неподвижно, глядя на меня.

– Мертв? – спросила она дрожащим голосом.

– Да, – ответил я.

– Пьяный идиот! Я никогда бы не подумала, что он решится на это.

Она проскочила мимо меня в его кабинет.

Я неожиданно почувствовал, что лицо покрылось потом, и сунул руку в карман за платком. Пальцы коснулись письма, которое я обещал Дестеру опустить в почтовый ящик.

Я вытащил его из кармана и без раздумий распечатал. Дестер писал своему адвокату:

«Дорогой Бернет, я дошел до предела своих сил и возможностей и собираюсь застрелиться. Вы достаточно хорошо осведомлены о состоянии моих дел, чтобы понимать, что у меня нет будущего. Вы знаете, какую роль сыграла во всем этом Элен, поэтому я не собираюсь позволить ей извлечь выгоду из моей смерти. Положение таково, что если я застрелюсь, страховка будет аннулирована. Но семьсот пятьдесят тысяч – большой соблазн для нее. Я уверен, что она попытается обмануть страховую компанию, представив мое самоубийство как убийство. Возможно, Вам это покажется диким, дорогой Бернет, но я знаю Элен лучше Вас. У меня сейчас работает шофером молодой парень по имени Глин Нэш. Вполне вероятно, что Элен припишет убийство ему или еще кому-нибудь. И если что-то подобное произойдет, то я не хочу, чтобы Вы вмешивались, так как Меддаксу и „Национальной верности“ удастся ее разоблачить. Но если она добьется своего и получит деньги или если совершит ошибку и ее обвинят в убийстве, только тогда Вы должны вмешаться и довести это мое письмо до сведения полиции…

Мне кажется, что небольшой срок тюремного заключения за мошенничество Элен не повредит. Вы находите меня злопамятным? Возможно, это так, но у меня есть на то основания…

Итак, я заявляю, что сам покончил с собой, независимо от того, что будет говорить по этому поводу Элен. Это самоубийство, а не убийство.

Прощайте. Эрл Дестер».

– Что ты читаешь? – раздался за моей спиной голос Элен.

Я свернул письмо и сунул его в карман, вспомнив слова Дестера: «Тебе будет нужно только сфабриковать улики, наговорить кучу лжи и убедить всех, что я не покончил с собой, а меня убили. И тогда, если ты не сделаешь ни одной ошибки, то получишь деньги».

Семьсот пятьдесят тысяч долларов! Игра стоит свеч!

Я понимал, что это письмо защитит меня, если я допущу в игре ошибку и попадусь. Тогда мне достаточно предъявить его, чтобы избежать газовой камеры.

– Глин!

Впервые Элен назвала меня по имени.

– Подожди, – сказал я. – Дай мне подумать.

– Нужно вызвать врача и полицию, – заявила она, – что здесь думать?

– Подожди, пока никого не надо вызывать! Поднимись в свою спальню и жди меня.

Видимо, злобная интонация моего голоса заставила ее подчиниться.

Она пристально смотрела на меня.

– Но Глин, мы должны…

Я подошел и сильно встряхнул ее.

– Делай то, что я говорю. Иди в свою спальню и жди меня там!

Элен поняла, что сейчас не время спорить и повиновалась.

Я вошел в кабинет Дестера и постоял, задумчиво глядя на труп. Если бы только можно было вернуть стрелки часов назад, чтобы сфабриковать какую-нибудь сцену убийства. Если бы я знал раньше, что он сегодня застрелится! Семьсот пятьдесят тысяч! Эти деньги стоили риска, а на случай неудачи у меня было письмо Дестера, снимающее с меня подозрения в убийстве.

Если бы можно было задержать события до того, как я придумаю правдоподобный план убийства Дестера! Но полицейские врачи с точностью до единого часа умеют определить время смерти. Значит, полиция поймет, что в этот момент и я и Элен находились в доме. И если я спрячу револьвер, следователь сразу решит, что мы с Элен или подстроили убийство Дестера, или сами убили его. В обоих случаях мы не получим от «Национальной верности» ни одного цента! Нам нужно твердое алиби! Мы должны доказать, что в момент смерти Дестера мы были далеко от него…

Здесь все решало время, а именно его-то у меня и не было! Я стоял, глядя на труп Дестера, а мой мозг лихорадочно работал. В доме царила мертвая тишина, которую нарушало только слабое тикание настенных часов и биение моего сердца… Неожиданно до меня донесся какой-то новый звук. Я не сразу догадался, что это заработал мотор холодильника. И тут меня осенило! Я понял, каким образом можно заставить стрелки часов повернуть назад!

Целых два года я занимался продажей холодильников. Для этого изучал на шестинедельных курсах основные принципы их работы. Среди прочих вопросов нас познакомили и с использованием холодильных установок в моргах, и с воздействием холода на трупы.

Теперь у меня была возможность задержать смерть Дестера до того момента, пока я не придумаю надежный план, чтобы инсценировать убийство! И в случае везения мне останется всего один шаг до семисот пятидесяти тысяч долларов!

Час спустя я поднялся в спальню Элен.

– Ты вызвал полицию? – хриплым голосом спросила она.

– Нет, – ответил я. – Ты помнишь, что сказал Дестер: если мы будем умны и не сделаем ни единой ошибки, то деньги будут наши. Тебе ведь нужны деньги, не правда ли?

Элен спустила ноги с кровати и села.

Ее глаза сверкали как изумруды.

– Он устроил нам ловушку, Глин, – сказала она. – Ты думаешь, я такая дура, что сама полезу в нее? Я думала над этим, у нас нет алиби. Нужно позвать полицию! У нас нет времени, чтобы инсценировать убийство, так как полицейский врач точно установит время смерти.

– Мы располагаем всем временем мира! Я положил труп в холодильник, – сказал я, глядя на нее.

– Что? – Элен вскочила. – Ты с ума сошел.

– Я не сошел с ума, и вполне отдаю отчет в своих действиях. Дестер рассчитывал на то, что у нас не будет времени, чтобы инсценировать убийство, так как врач с большой точностью определит время смерти. Дестер застрелился в восемь часов сорок минут, и полиция, несомненно, сможет доказать, что мы оба были в этот момент дома. Вот на чем основана ловушка Дестера. Но, поместив труп в холодильник, я перехитрил его. На холоде процесс разложения останавливается, прекращается кровотечение. Можно держать тело Дестера в морозильнике и шесть недель и шесть месяцев. Только тогда, когда мы его вынем оттуда, процесс разложения возобновится… Ты уловила мою мысль, Элен? Допустим, в следующую субботу мы вывезем труп за город и сфабрикуем сцену убийства. Предположим, что на другой день его найдет полиция, и врач по соответствующим признакам заключит и будет готов поклясться, что Дестер умер только накануне, тогда как в действительности это произошло уже неделю назад. Ты поняла? Это дает нам время и все упрощает!

Элен сидела, стиснув руки.

– Нет! – вдруг закричала она. – Это опасно, нас разоблачат. Полиция решит, что это я убила мужа.

– Не будь дурой! Это единственный шанс получить сразу целое состояние. Ты рискуешь не больше, чем рисковала, вытолкнув из окна Ван Томлина.

– Я не выталкивала его!

– Ну, ладно, ладно, у нас достаточно времени, Элен. Мы вымерим каждый шаг, мы придумаем себе железное алиби.

– Я боюсь этого Меддакса, – сказала Элен, – Он может обвинить нас в убийстве Дестера.

– У меня есть ответ на этот вопрос, Элен, – сказал я, доставая письмо. – Твой муж просил меня опустить этот конверт в почтовый ящик. Оно адресовано его адвокату, и на наше счастье я забыл отправить его. Слушай, я прочту тебе.

Пока я читал письмо, Элен сидела неподвижно и слушала. Ее лицо еще больше побледнело. Глаза горели зеленым холодным огнем.

– Дьявол! – воскликнула она. – Значит, он и не собирался отдавать мне деньги. Даже если бы я вырвала их, то это письмо испортило бы все! Дьявол!

– Это теперь не имеет никакого значения, – сказал я,спрятав письмо в бумажник. – Теперь эта бумага спасет нас от камеры смертников в том случае, если мы допустим ошибку и нас обвинят в убийстве. В случае нашего провала, благодаря этой бумаге, нас могут обвинить только в мошенничестве.

Элен протянула руку.

– Дай мне это письмо, Глин.

Я покачал головой.

– Нет, оно останется у меня. Ты очень хороша, Элен, но я не доверяю тебе! Я не собираюсь предоставить тебе возможность вытолкнуть меня из окна или навесить на меня обвинение в убийстве. Письмо – это моя гарантия, я буду беречь его, как зеницу ока. Оно поможет мне держать тебя в руках!

Элен бесстрастно смотрела на меня.

– Лучше отдай письмо мне, Глин, – почти нежно сказала она.

– Нет.

Она медленно пошла к туалетному столику. Взяв гребенку, она с невозмутимым видом стала расчесывать волосы.

– Теперь тебе все известно, – сказал я, внимательно наблюдая за ней. – Ты хочешь начать игру?

– Мне по-прежнему она кажется слишком опасной, – ответила она. – По-моему, этот Меддакс все равно разоблачит нас.

Она открыла ящик стола. Я ждал этого движения и, вскочив, в два прыжка оказался около нее и отбросил ее от ящика. Там лежал автоматический револьвер двадцать пятого калибра. Элен набросилась на меня. Я не ожидал, что она такая сильная.

Во время борьбы мы упали на пол, и она стала душить меня. Ее лицо в этот момент было просто страшным. Я ударил ее в солнечное сплетение, она застонала от боли. Я навалился на нее всей своей тяжестью и постарался прижать к полу, но она отбросила меня ударом колена в грудь. Мы оба одновременно бросились к ящику стола, но я успел чуть раньше и, схватив револьвер, прицелился.

– Мне не хочется стрелять в тебя, – сказал я задыхаясь, – но придется, если ты сделаешь хоть одно движение!

– Отдай мне письмо, – сказала она.

– Я уже сказал тебе «нет»!

– Ты еще пожалеешь…

– Но не так, как я пожалел бы, если бы отдал его тебе.

Я отступил к двери, не спуская глаз с Элен.

– Мы поговорим завтра, – сказал я, – остынь. Руководство я беру на себя. От тебя требуется только сказать «да».

Я закрыл дверь, вышел из дома и направился в гараж. Сев в «роллс-ройс», я выехал из ворот.

Успокоился я только тогда, когда положил письмо и револьвер Дестера в сейф, а ключ от сейфа вложил в конверт и адресовал управляющему банком с просьбой сохранить его, пока он мне не потребуется…

В ту ночь я спал очень мало: слишком много нужно было обдумать. Вопрос о том, как выдать самоубийство Дестера за убийство, можно было пока отложить. В первую очередь надо было придумать, как объяснить его отсутствие в доме, как отделаться от кредиторов, которые, прослышав об увольнении Дестера, могут потребовать продажи дома, а главное – холодильника.

Сначала мне пришла в голову идея снять какой-нибудь отдаленный коттедж и перевезти холодильник туда. Но потом я отказался от этой мысли. Во-первых, он был очень тяжел, мы вдвоем с Элен не справились бы. А во-вторых, это могло бы навести Меддакса на след. Итак, холодильник должен стоять там, где стоял, на глазах у всех, и мне только оставалось молить бога о том, чтобы никому в голову не пришло заглянуть в него.

К восходу солнца я уже четко разработал первую часть плана. В половине седьмого я вошел в спальню Элен.

Лучи восходящего солнца пробивались сквозь щели жалюзи. Элен лежала на спине, ее рыжие волосы разметались по подушке. Она курила и бесстрастно смотрела на меня.

Закрыв за собой дверь, я подошел к кровати.

– Хелло, – сказал я, – все еще сердишься на меня?

– Что ты сделал с письмом? – спросила она.

– Положил его в сейф. Оттуда, кроме меня, его никто не возьмет. Забудь о письме. Это не причина для ссоры. Мы партнеры в игре, где ставка – семьсот пятьдесят тысяч долларов. Зачем нам ссориться?

Элен промолчала и отвернулась.

– Итак, тебе было дано на размышление несколько часов, каково же твое решение? Начнем бой за страховку или нет?

– Как ты собираешься осуществить это?

– Пока не знаю. Я не начну думать об этом до тех пор, пока не выясню, пойдешь ты со мной или нет. Одно мне ясно: мы имеем девяносто девять шансов из ста на успех. Я не ввязался бы в это дело, если бы не верил в удачу. – Так ты со мной или нет?

Она кивнула.

Я наклонился и поцеловал ее. Я ожидал, что она увернется, но этого не последовало. Она лежала, глядя в потолок, и не ответила на поцелуй. С таким же успехом я мог бы поцеловать свою собственную руку. Должно быть, такие вот поцелуи и довели Дестера до бутылки.

Я усмехнулся.

– Ну, как хочешь.

Она равнодушно посмотрела на меня. Я вспомнил слова Дестера о том, что любить ее было все равно, что любить мертвую.

– О'кей, можешь оставаться айсбергом, – сказал я, – есть и более важные дела. Мы должны раздобыть где-то денег.

Вот когда Элен ожила.

– Я не дам тебе ничего.

– Не будь дурой! Чтобы начать дело, нужны деньги. Я вкладываю в него свои две тысячи долларов. Ты тоже должна вложить в него сколько можешь. Сейчас я поеду в Сан-Франциско и продам «кадиллак».

– Это моя машина! Не смей ее трогать!

Я встал.

– Неужели тебе все нужно разжевать? Сегодня суббота и, возможно, за эти два дня ничего не произойдет. Но в понедельник кредиторы обязательно прослышат, что Дестер уже уволен, и тогда они все – в машинах, пешком, на велосипедах и на такси – ринутся сюда. Чем мы их встретим? Нам нужно будет убедить их, что у Дестера есть деньги. Для этого выберем из них двоих-троих самых въедливых и заплатим. Они разнесут об этом по городу, и если нам поверят, то остальные на время отстанут от нас. С сегодняшнего дня я становлюсь секретарем Дестера. Скажем, что ему предлагают работу на коммерческом телевидении. В данный момент он находится в Нью-Йорке, где оформляет это назначение. До его возвращения все дела веду я.

Элен изумленно посмотрела на меня.

– Тебе не поверят.

– Поверят. Ты ведь не видела меня в деле. Я же прирожденный коммивояжер. Я могу продать снег эскимосам. А тут я буду очень стараться! Но этот мой блеф должен быть подкреплен деньгами. Нужно иметь хотя бы шесть тысяч долларов. Если повезет, то за «кадиллак» я выручу две с половиной тысячи, да еще в придачу мои собственные две тысячи. Теперь ты должна раскошелиться.

Элен встала с постели.

– Откуда я знаю – а вдруг ты возьмешь деньги и удерешь?

– Неужели ты думаешь, что я променяю свою долю из страховки на кучу стекляшек?

В конце концов мне все-таки удалось вытянуть из нее кое-что из драгоценностей.

Я выехал в Сан-Франциско около семи утра. «Кадиллак» нельзя было продавать в Лос-Анжелесе. Это могло вызвать подозрения у кредиторов.

«Кадиллак» шел легко. Через несколько часов я добрался до Сан-Франциско. Я побывал у троих скупщиков машин прежде, чем мне дали за «кадиллак» настоящую цену. Ювелирные магазины были закрыты по случаю уикэнда, но я нашел ломбард и заложил драгоценности за полторы тысячи долларов. Правда, я надеялся на большее, но зато со временем их можно выкупить.

Теперь я располагал оборотным капиталом в пять тысяч шестьсот долларов.

В Лос-Анжелес я вернулся самолетом и домой приехал на такси.

Я вошел, когда часы били девять. Я ожидал встретить в доме Элен, но увидел толстого коротышку, сидевшего в кресле с сигарой во рту. На вид ему было лет пятьдесят и, судя по брюшку, выдававшемуся из-под жилета, он провел эти годы, потакая своим слабостям. На нем был дорогой костюм, ботинки ручной работы, черный атласный галстук украшала жемчужная булавка. С первого взгляда я понял, что передо мной один из кредиторов. Об этом говорил и стальной блеск его глаз, и широкая бодрая улыбка, такая же фальшивая, как ресницы у кинозвезды.

– Я жду мистера Дестера, – сказал он, вставая. – Миссис Дестер сказала, что сегодня он должен вернуться рано.

– Мистера Дестера вообще несколько дней не будет, – сказал я. – Меня зовут Глин Нэш, я его личный секретарь. Чем могу служить? В отсутствие мистера Дестера я веду его дела.

Толстяк нахмурился.

– Мне хотелось поговорить с мистером Дестером лично, – недовольно сказал он.

– О'кей, – сказал я, пожав плечами. – Назовите мне свое имя, дайте свой адрес, и когда мистер Дестер вернется, я сообщу ему о вас. Если у него будет время, я договорюсь о встрече.

– Вы говорите, он вернется в среду?

– Я не сказал, что в среду. Но по правде говоря, мне самому точно не известно, когда он вернется. Он сейчас очень занят. Мистер Дестер улетел в Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк? – толстяк приподнял брови. – Тогда, я думаю, мне стоит все же представиться. Меня зовут Хаммерсток, – он улыбнулся, показав свои фальшивые зубы. – Торговля винами «Хаммерсток и Джад». Я пришел по поводу счета мистера Дестера.

Я понял, что это один из главных кредиторов, или если уж не главный, то самый надоедливый. Если мне удастся справиться с ним, то я смогу разделаться и с остальными.

– Вы говорите о счете мистера Дестера? – спросил я удивленно. – А в чем дело?

– Он слишком давно не оплачен, – сказал Хаммерсток, роясь в карманах. – Мы уже не раз писали мистеру Дестеру…

– Мистер Дестер слишком занят, чтобы думать о мелких счетах, – ответил я, подходя к столу и беря сигарету из пачки. – В чем дело? Ваша фирма испытывает недостаток в деньгах?

Толстяк побагровел.

– Недостаток в деньгах? Как вы…

– Ладно, к чему лишние волнения? Мистер Дестер сейчас занят, лишнего времени у него нет. Он поручил мне присматривать за его личными делами. Скажите, сколько он должен вам, я выпишу чек и сообщу ему, что вы беспокоились по поводу оплаты счетов.

– А каким делом занят сейчас мистер Дестер? – спросил Хаммерсток, глядя на меня с внезапно вспыхнувшим интересом.

– Он ушел из студии «Пасифик» и поступает на работу на коммерческое телевидение. Так сколько он вам должен?

– Четыре тысячи долларов.

Да, эта цифра мне просто не понравилась. Я ждал, что счет будет большим, но таким… Не могу понять, как человек мог выпить виски на четыре тысячи долларов и не умереть.

– Оставьте его на столе, я скажу мистеру Дестеру о нем, – сказал я Хаммерстоку, доставшему счет из кармана. Потом я задумчиво посмотрел на толстяка. – Знаете, что мне вдруг пришло в голову? Мистеру Дестеру может не понравиться, что вы приходили сюда. Вы заинтересованы в нем как в клиенте? Дело в том, что он сейчас занимается вопросом создания телевизионной коммерческой студии прямо в Голливуде. Скажу вам по секрету, мощный синдикат, в котором он будет работать, собирается купить одну из кинокомпаний. Тогда у мистера Дестера часто будут приемы, и фирма, поставляющая ему спиртное, окажется в выигрыше.