Текст книги "Произнеси её имя (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Доусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13
Бриджит

Потребовалось время, чтобы глаза Бобби привыкли к темноте. Плотные шторы свисали над единственным окном, пропуская лишь полоски грифельно-серого света по бокам. Бобби могла лишь представить приблизительные очертания предметов в комнате – односпальная кровать, пустой стол под окном, единственный пластиковый стул, функциональный шкаф. Словно пытаясь разглядеть образ в ночи, она только со второго взгляда увидела фигуру в комнате.

Бриджит сидела, вжавшись в угол, где кровать встречалась со стеной, поджав колени к подбородку – точно так же, как Бобби, согнувшись, сидела в туалете в том сне. Только белки ее глаз были видны сразу. Она выглядывала из-под завесы сальных каштановых волос, спадавших на плечи. Бобби задалась вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как она видела солнце – ее лицо было призрачно бледным с огромными кругами вокруг впалых глаз.

– Привет, Бриджит, это твои посе… – начала доктор Кан.

– Вы вызывали ее, не так ли? – невнятно проговорила Бриджит. Было трудно определить ее возраст – с одной стороны она выглядела осунувшейся, старше своих тридцати лет, но в то же время она казалась напуганной маленькой девочкой, свернувшейся в клубок на кровати.

Глаза Бобби округлились, и она еще сильнее сжала руку Кейна. Он крепко держал ее в ответ.

Доктор Кан снова заговорила.

– Бриджит принимает довольно сильные психотропные препараты, поэтому она такая сонная.

Казалось, Бриджит стоило больших усилий держать прямо свою голову, она свешивалась на одну сторону; ее поза напоминала силуэт, который Бобби видела в коридоре две ночи тому назад.

– Оставьте нас одних. – Бриджит взглянула на доктора Кан.

– Я не уверена, что это хорошая …

– Все в порядке, – заверила Бобби врача.

– Вы уверены?

Она кивнула.

– Да.

– Хорошо. Я буду недалеко, если вам что-нибудь понадобится. – Доктор Кан нехотя вышла, закрывая за собой дверь.

– Включить свет? – спросил Кейн Бриджит.

– Нет.

Бобби жестом указала на пластиковый стул.

– Можно?

– А какая разница, верно? – Бриджит теребила угол своей подушки обкусанными до мяса ногтями. – У вас осталось только полтора дня, можете делать, что хотите.

На стуле стоял большой таз для умывания с подкладным судном и кувшином внутри. Бобби вдруг четко осознала, что Бриджит никогда не покидала этой комнаты – даже для того, чтобы пойти в ванную. В ванных были зеркала. Не возражая, Бобби убрала таз под стул и села. Кейн топтался сбоку возле нее, не зная, что делать со своей рукой теперь, когда она ее отпустила.

– Мы видели ваш блог, – начала Бобби. – Я – Бобби, кстати, а это Кейн.

– Она сообщила мне ваши имена.

Бобби взглянула на Кейна.

– Что?

– Теперь она вас знает. Вы впустили ее. Она может заглянуть в вас. Она знает вас. Всегда подсматривая в окна.

С трудом сглотнув, Бобби проговорила:

– Мы вызвали ее. В Пайпер Холле.

Бриджит хихикнула.

– А зачем, иначе, вам быть здесь? Я знала, что это произойдет, когда все забудут о нас. Пока люди помнили, что случилось с нами, никто не был настолько глуп, чтобы произносить ее имя. Полагаю, что теперь мы – устаревшая новость, вчерашний хлеб. Время для следующего поколения.

– Забыли о ком? – спросил Кейн, откашливаясь.

– Обо мне, Аби и Тэй. – Возможно, причиной была темнота или может действие медикаментов, но расширенные зрачки Бриджит зияли подобно черным дырам на ее лице, засасывая Бобби.

– Ч-что с ними случилось? – запнулась Бобби. – Извините, что спрашиваю, но есть ли какой-нибудь способ, с помощью которого мы могли бы остановить то, чтобы происходит с нами.

– Вы не сможете.

– Пожалуйста…

– Пять дней, – отрезала она. – У вас есть пять дней и все. Механизм запущен и теперь только тик-тик-тик, пока время не иссякнет. Вы привели это в движение и вы не сможете остановить часы.

– Пожалуйста, Бриджит. Расскажите нам, что произошло. Мы поверим вам.

Казалось, от этого она воспрянула духом, выходя из своего состояния. Когда она заговорила, ее оживление граничило с маниакальностью.

– В Оксли была домашняя вечеринка. Какая-то остроносая девушка рассказывала нам, почему она так боялась Пайпер Холла – из-за страшной истории о девушке по имени Мэри, которая сбросилась со скалы в море. Существовала городская легенда, – хотя я никогда не понимала, почему она была городской, учитывая то, что школа находится посреди сельской местности – что если позвать ее по имени пять раз, то она появится в зеркале.

– Мы все посчитали это чепухой, конечно же, но когда вернулись в Пайпер Холл – мы жили в Верхнем Доме – Аби подумала, что было бы весело дать истории шанс. Вот тебе, Аби, самое глупое, что ты придумала… Я помню, как однажды она вдохнула шербет, так как слышала, что от него можно словить кайф. Клянусь, после этого она чихала целый час. – Она дико усмехнулась при воспоминании. – Мы сделали это в общем туалете Верхнего дома. Нас было только трое – мы даже зажгли свечу, прямо как в истории. Тэйлор тогда так сильно смеялась, что нам потребовалась вечность, чтобы произнести ее имя…

– Крова…, – начал было Кейн.

– НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО! – Бриджит впервые задвигалась. Она перескочила через кровать, проворная, как кошка, и зажала рукой рот Кейна. Его глаза широко распахнулись от шока. – Не произноси его, – прошептала она. – Никогда не произноси его. Разве ты не понял? Она всегда слушает.

Она отпустила его, и Кейн попятился, прерывисто дыша.

– А что произошло дальше?

Бриджит заползла обратно на кровать, возвращаясь в свое логово, словно Голлум.

– Мы произнесли его один раз, затем второй, потом третий раз, потом четвертый… и тут я остановилась. Я увидела что-то уголком глаза. Прямо в глубине зеркала что-то перемещалось. Как будто мы что-то разбудили. Вы ведь не будете продолжать тыкать просыпающегося медведя, не правда ли? Так что я остановилась на четвертом разе. Хотя Тэй и Аби произнесли ее имя в пятый раз. Они не видели. Они не остановились.

– Вы сказали его только четыре раза?

Бриджит кивнула.

– Хотя этого было достаточно. Достаточно, чтобы ее впустить. Она всегда рядом и ждет пятого раза. – Девушка мягко начала раскачиваться взад и вперед. Ее нога начала постукивать. – Всегда в ожидании того, чтобы я произнесла ее имя.

Бобби больше не могла усидеть на месте ни секунды. Она пересела на кровать к Бриджит и положила руку на ее колено, чтобы остановить постукивание.

– Бриджит, все нормально. Это было много лет назад… она не придет за вами. – Все это имело смысл. Бобби жила с этим три дня, в то время как на Бриджит это давило уже более тринадцати лет. Ничего удивительного.

– Я вижу ее в своих снах. Я вижу кладбище. Она меня не забыла… она ждет, когда я сделаю ошибку и проговорюсь.

– Что случилось после того, как вы вызвали ее? – спросил Кейн. – У вас были видения?

– На следующий день мы расстались на время пасхальных каникул. Мы все разъехались по домам. Я была в Италии и не думала об этом, пока не получила сообщение от Аби. В то время я об этом не думала… да и зачем? Я не имела ни малейшего представления…. Глупая маленькая идиотка перед зеркалом… произнести ее имя пять раз.

– Что же было в том сообщении?

– В нем говорилось: «Эй, дорогуша, как ты? С тобой не происходит ничего странного?» Я проигнорировала его, а потом они обе исчезли. Вот тогда я посмотрела в зеркало… и увидела ее – она ждала.

Бобби глубоко задумалась, покусывая губу. В ее истории не было ничего из того, чего бы они уже не знали, и ничего, что могло бы помочь.

– Бриджит. Когда вы видите Мэри в своих снах… она показывает что-нибудь?

– Только кладбище.

– Какое кладбище?

– То, что у Собора Святого Павла. Она смеется надо мной. Я слышу ее смех на кладбище.

Бобби вздрогнула, словно ее кости наполнились льдом.

– Я думаю… мне кажется, что она пытается что-то мне сообщить. Как будто мы могли бы остановить это. Как будто мы могли бы помочь ей.

– Нет! – Бриджит схватила запястье Бобби. – Зачем? Зачем бы вам ей помогать?

– Я думаю, что…

– Не помогайте ей. Держите ее в клетке. Как собаку на цепи. Она – собака на цепи, привязанная к школе.

Бобби посмотрела на Кейна в поисках поддержки, но он только пожал плечами.

– Я думаю, что М…, думаю, что она нуждается в помощи… думаю, что она потеряна… несчастна.

Бриджит горько рассмеялась.

– Страдание любит компанию. Она затягивает нас в свою могилу.

Неужели это так? Мэри была такой грустной, хотела ли она, чтобы все они тоже так чувствовали? Бобби была уверена, что здесь есть что-то еще. Каким-то непостижимым образом ей захотелось столкнуться с призраком лицом к лицу.

– Я не сдамся, – тихо сказала Бобби. Она отцепила пальцы Бриджит от своего запястья.

– Как и я, – добавил Кейн.

– У нас осталось еще два дня. Мы можем остановить это.

Хихиканье продолжилось. Она заговорила девичьим, мелодичным голосом.

– Вы не поняли, да? Она не сдастся. Она не отказалась от меняяяяяяяя …

Бобби нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Посмотрите в окно. – Но сама Бриджит отвернулась от него, уткнувшись головой в гипсовую стену. Бобби снова почувствовала, как по ее коже пробежали мурашки, а на затылке волоски встали дыбом. Она встала с кровати и медленно подошла к окну. Она слышала, как крапинки дождя барабанили по стеклу. Они ударялись о подоконник плотными, тяжелыми каплями.

Бобби распахнула шторы, не зная, чего ожидать. От увиденного она невольно ахнула.

– Что такое? – спросил Кейн, щурясь, пока серый дневной свет заливал пустую комнату.

Дождевая вода стекала по окну, но отпечатки двух рук, где ладони прижались к оконному стеклу, были четко различимы.

– Отпечатки рук. – Бобби провела пальцем по стеклу.

– Ну и что? – спросил Кейн.

Бобби повернулась к нему лицом.

– Они снаружи, а мы – на третьем этаже.

Глава 14
Стигма

Не говоря ни слова, Кейн выбежал прочь из мрачной комнаты. Бобби бросила извиняющийся взгляд на Бриджит и последовала за ним.

– Мне жаль.

– Так и будет. – Бриджит вновь отвернулась к стене.

– Кейн, подожди! – окликнула его Бобби. К тому времени, когда она вышла из боковой комнаты, он прошел уже половину коридора. Встречающиеся на пути пациенты с любопытством оборачивались на шум.

– Прости… мне нужно было убраться из этой комнаты. Я не мог дышать. У меня раскалывалась голова. – Он прислонился к стене, опустив голову на схему эвакуации при пожаре.

Бобби прикоснулась к его руке, но жест получился неловким.

– Понимаю. Но я не верю тому, что сказала Бриджит…. Мэри показывает мне прошлое с какой-то целью. Зачем ей это делать, если бы она просто хотела нашей смерти? Она пытается привести нас куда-то, я знаю это.

Кейн выглядел изнуренно, в то время как ей нужно было, чтобы он был сильным. Бобби вспомнила, каково было ощущать себя Мэри – как она испытывала стыд на уроке, а затем страх и одиночество, прячась в туалете. Она не была злом.

Доктор Кан спешила по коридору, не сводя с них глаз.

– Что происходит?

– Ничего, – пробормотала Бобби.

Доктор Кан заглянула в комнату Бриджит, затем, нахмурившись, снова взглянула на них.

– Так и знала, что этот визит был плохой идеей. – Она холодно наблюдала за ними. – Откуда вы вообще знаете Бриджит? Вы, без сомнений, намного моложе ее.

Пора было уходить.

– Мы друзья семьи. Мы уже уходим. Извините, если расстроили ее. Мы не хотели.

– ОСТАЛОСЬ ДВА ДНЯ. – Пьяный голос Бриджит эхом разносился по всему отделению. Кейн отдернул свою руку от Бобби и затопал вниз по коридору. Получив еще один раздосадованный взгляда от врача, Бобби последовала за Кейном к выходу, потянув его за рукав.

– Кейн, – Бобби понизила голос и приблизилась к нему, не допуская, чтобы персонал психиатрического учреждения подслушал их разговор. – Пожалуйста. Если призраки – это духи, застрявшие на земле, может быть, ее нужно освободить. Возможно, если мы сможем выяснить, что ее держит здесь, мы можем сделать так, чтобы это не повторялось снова и снова. Просто… поверь мне.

Кейн смягчился и посмотрел на нее. Их лица были всего лишь в сантиметрах друг от друга – это было самое близкое расстояние, на котором она когда-либо находилась от губ парня. Они опасно притягивали.

– Верю.

Бобби больше не могла выдержать. Находиться так близко от него было опьяняюще, а ей нужна ясная голова. Она отступила.

– Хорошо. Бриджит видела во сне кладбище – возможно, мы могли бы пойти и проверить его. Интересно, похоронена ли она там. – Бобби размышляла, могла ли на ее надгробном камне содержаться подсказка – имя родственника или еще что-то – кого-то, кто мог бы помочь им понять, какое незавершенное дело могло быть у Мэри.

– Нам стоит посмотреть на него. – Кейн, казалось, смирился с поиском. – Просто такое чувство, что бы мы не делали… Как мы сможем остановить то, что может парить за окном? То, что живет внутри зеркала?

Не смотря на то, что даже упоминания невероятных отпечатков рук было достаточным, чтобы вызвать у нее волну мурашек по коже, Бобби не могла отступить.

– Я не знаю. – Она снова понизила голос. – Но сидеть в темной комнате и покачиваться – тоже не поможет, верно?

Впервые за долгое время Кейн рассмеялся.

– Ты права. Давай сядем на автобус до Оксли. Полагаю, время полакомиться десертом, я – Хэнк Марвин.

Ее пустой желудок заурчал от самой мысли о еде.

– Хорошо. Я бы и на шоколадку согласилась. Но сначала мне нужна ванная.

Они покинули отделение, и сразу же стало светлее и свежее, словно отделение существовало в своем собственном мрачном измерении. Дэвид, медбрат, проводил их до ближайшего туалета. Бобби пришлось признать, что она, как и Бриджит, начала чувствовать отвращение к комнатам с зеркалами, особенно после того, что показал ей Кейн прошлой ночью.

– Подождешь меня здесь, ладно?

Он понимал ее беспокойство.

– Конечно.

Бобби вошла в туалет, разочарованно найдя обе кабинки пустыми. Единственная полоска света гудела над головой, заполняя комнату бледным рассеянным светом. Над раковиной висело зеркало, но она демонстративно отвернулась от него, зная, что если посмотрит достаточно внимательно, то больше не будет в комнате одна. Как можно быстрее она сделала свое дело, но, как бы сильно ей не хотелось убраться из комнаты, она должна была помыть руки, иначе ощущала бы себя грязной все оставшееся утро.

Избегая вглядом своего отражения, Бобби прополоскала руки под краном. И вот тогда она впервые заметила это. Когда она подняла рукава куртки Barbour вверх, чтобы не намочить их, то увидела воспаленную красную царапину. Как она ее получила? Царапина не кровоточила, больше походила на заживающий шрам.

Стряхивая воду с рук, Бобби подняла рукав выше. У нее отвисла челюсть. Порезы были на всем предплечье.

– Какого…? – Ужасные ссадины рассекали ее кожу – некоторые длинной в сантиметр или два, больше – просто крошечные отметины, но некоторые были глубокими ранами. В отчаянии, Бобби закатала свой правый рукав и обнаружила то же самое. Ее руки были в порезах, которые никогда не наносились.

Глава 15
Дела могильные

Бобби провела по коже, тщетно пытаясь смахнуть их. Она закрыла глаза и сосчитала до пяти, молясь, чтобы все это было только в ее голове – еще один кусочек сна – но когда она снова открыла их, болезненные алые шрамы все еще были на месте. С губ сорвалось отчаянное рыдание.

– Кейн! Кейн! – закричала она, не в силах вымолвить ничего больше.

Он ворвался в уборную, и, судя по раздувающимся ноздрям и сжатым кулакам, был готов к драке. Бобби бросилась к нему, еле сдерживая истерику в голосе.

– Смотри! Посмотри на мои руки!

Он поморщился, когда провел пальцами по ее коже.

– Что случилось?

– Ничего! Я не знаю! Они просто появились! – Это было уже слишком. Она дошла до критической точки и больше не могла держаться ни секунды. Все ее усилия оставаться позитивной и оптимистичной пропали в мгновение ока. Мэри заставила ее бояться.

– Господи! – Кейн протянул руки, и она шагнула в его объятия, широко распахнув глаза, стараюсь не моргать. Бобби боялась, что если она закроет глаза, то из них потекут слезы, а плакать она не собиралась. Его свитер пах травами – чисто и надежно – он пах домом.

Несправедливо. Она хотела помочь Мэри, по-настоящему хотела, и вот – это. Что же дальше?

– Зачем она это делает? Чего она от нас хочет?

Кейн не ответил, только крепче прижал ее к себе.

Полчаса спустя, Бобби доела Kinder Bueno и запила его лимонной фантой, пока они ждали автобус.

– Лучше? – спросил Кейн.

– Немного, – покраснела Бобби. Ужас утих, хотя порезы не исчезли. Она не могла думать ни о чем кроме них. Еще одна невероятная вещь, произошедшая за последние три дня. И она была самой плохой – пострадало ее тело. Она чувствовала себя оскверненной, уязвимой, и это делало Мэри более реальной. Она не была каким-то туманным призраком, она могла добраться до них.

Он успокаивал ее, в свою очередь, демонстрируя выдержку. Он обратил внимание на то, что хоть порезы и были настоящими, она не испытывала никакой сильной боли, и все могло было быть намного хуже. Бобби хранила свои новые страхи при себе – ни к чему слова, шрамы на ее руках говорили обо всем.

– Прости, что сорвалась. – Она попыталась пошутить, но голос ее дрогнул. – Можем мы свалить это на резкое снижение сахара в крови?

Кейн улыбнулся. Ямочки на щеках.

– Думаю, можем. Вообще-то, принимая во внимание все, что случилось, мы еще неплохо держимся.

– Точно. – Бобби сглотнула готовые прорваться слезы. «Плакать – непродуктивно», – сколько раз она говорила это Нае, когда какой-нибудь случайный парень не отвечал на ее сообщения. – Может быть, если бы у нас было две недели, у нас было бы больше времени на то, чтобы сидеть, плакаться и утешать друг друга.

– Но все же, – Кейн допил свой второй Red Bull. – Если хочешь плакать, то поплачь. Этим утром я довольно-таки сильно взбил свою подушку.

– Это эвфемизм? – вырвалось у Бобби, о чем она тут же пожалела. Боже, теперь он решит, что она «дерзкая». Нет ничего хуже, чем быть «дерзкой».

Кейн выдохнул Red Bull через нос.

– Мило. Теперь понятно, чем вы там занимаетесь.

– Прости. Мне не следовало так говорить.

– Нет, все нормально. – Кейн открыл пачку Doritos. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Мы никогда ни о чем больше не говорили, кроме призраков.

Эта была истинная правда. На самом деле, кроме того, что он учился в Рэдли, ездил на небольшом ВМХ байке[12]12
  Прим. пер.: Велосипед для велотриала.


[Закрыть] и, вроде как, встречался с Грейс, она не знала о своем напарнике ничего. Только это. Оу, и еще про бурную семейную историю.

– Ты прав. Давай, расскажи мне что-нибудь.

– Например, что?

– Например, о себе. – Может быть, если она сосредоточится на нем, то не будет думать о порезах на руках. Одна мысль о них заставляла ее кожу покрываться мурашками. Просто думай о Кейне.

Снова пошел дождь – капли барабанили по крыше автобусной остановки, которую наполовину покрывали скользкие, мокрые оранжевые листья.

– Э-э, даже не знаю, – сказал он. – Я довольно-таки обыкновенный.

– Это вряд ли.

– Ну, я увлекаюсь спортом, искусством и фотографией. Если… знаешь… если он настанет, то в следующем году я собирался в университет изучать графический дизайн.

У Бобби загорелись глаза. Она проигнорировала часть, касающуюся Мэри. Просто думай о Кейне.

– О, круто. Я не думала, что ты «творческая» личность.

– Ха! Так себя называет мой учитель-хиппи по искусству. Почему ты так не думала?

Смутившись, Бобби пожала плечами.

– Всего лишь заблуждение, полагаю. Я увидела толстовку и ВМХ и решила, что ты относишься к… Не знаю, к типу хулиганов-бунтарей, ну или типа того.

Кейн усмехнулся.

– Это потому что я смуглый? – Он подмигнул, и они оба рассмеялись. – Это же Рэдли Хай. Довольно ужасная школа – ты делаешь то, что должен, чтобы ужиться. И показываешь людям только то, что хочешь, чтобы они увидели, понимаешь? Либо так, либо тебе дадут пинка под зад. В Кройдоне было то же самое.

– Ага. Пайпер Холл – такая же ужасная. Все в своих ящичках: например, есть девушки, играющие в хоккей, девушки, поющие в хоре, симпатичные девушки; даже альтернативные девушки однотипны. Ты можешь выбрать любой ящик, какой тебе нравится, за исключением того, который покажет настоящего тебя.

Он кивнул.

– Это убивает. Усердно стараться не выглядеть так, что ты стараешься. Я пытаюсь совмещать все это. Свои рисунки, катание, увлечение стрит-артом. Смотри. – Он задрал свитер и показал серую футболку с принтом скелета препарированной лягушки. – Я сам это сделал.

– Ух ты – это на самом деле круто. – Когда он ее приподнял, Бобби мельком увидела верх его боксеров. Они были мягкими, из хлопка, и выглядывали над поясом его джинсов, резинка плотно облегала мускулистые выступы, пробегающие по его бедрам. Что-то теплое и радужное зашевелилось внутри нее. Просто думать о Кейне – действительно срабатывало. Он был как раз тем тонизирующим напитком, который ей был нужен.

– Спасибо. Я хочу сделать побольше таких – может быть, продавать их в интернете. Опять же, если только…

– Я поняла.

– А что насчет тебя? Вязание крючком и прочая дребедень?

– Ха! Не совсем! Боже, боюсь даже предположить, что ты слышал.

– Все богачки?

– Неа.

– Лесбийские оргии?

– Только по последним средам месяца, – с иронией ответила Бобби.

– Разочаровывает. Секс, наркотики и рок-н-ролл?

– Нет, нет и только девушки-готы.

– Провал. Все шикарные?

– Все относительно. У нас есть молодая королевская особа среди учениц младших классов, так по сравнению с ней я почти плебейка. Есть вступительные экзамены, так что если ты невероятно умный, то можешь получить стипендию и все такое.

– А как насчет тебя?

– Получила ли я стипендию? – Бобби потянула рукава вниз там, где они задрались – она не хотела вспоминать о призрачных ранах до тех пор, пока не смогла бы полностью раздеться и увидеть реальную картину. Порезы постоянно маячили на переднем плане ее сознания, словно в ее череп попала муха. – Нет. Хоть я и ношу очки, на самом деле я не такая уж умная. Моя мама была достаточно известной актрисой в восьмидесятых – она играла Дездемону в одном старом фильме, версии «Отелло». Мама всегда работает в разных местах, так что отправила меня в школу-интернат для «моей же собственной пользы».

– Отстой. – Кейн доел чипсы и бросил пакет в мусорную корзину. – Но ты все равно умная. То, как ты говоришь, и все такое.

– А мне бы дали пинка под зад в Рэдли?

– О, однозначно! Однозначно! – засмеялся он.

– Мне нравится сочинять, – призналась Бобби. – Не знаю, хороша ли я в этом – я едва ли пользуюсь точками – но мне бы хотелось быть писательницей. Писать книги.

Кейн ухмыльнулся.

– «Творческая» личность?

– Ага. – Бобби улыбнулась в ответ. Сквозь мрак по улице зашумел автобус, проезжая мимо нависающих деревьев, которые задевали и хлестали его. Момент был разрушен. Блин. Она не хотела, чтобы разговор с Кейном заканчивался.

Они сели в автобус, показав свои билеты, и в Бобби ударила почти осязаемая волна запаха пота. Распаренное, влажное транспортное средство было отвратительно – оно пахло будто мешок влажного компоста, оставленного на солнце.

– Чувак, здесь воняет, – пробормотал Кейн, и Бобби собиралась было ответить, когда увидела то, что остановило ее на полуслове. – Что такое? – спросил он.

– Просто не останавливайся, – ответила ему Бобби, ведя его к самым задним сиденьям. В третьем ряду сидела приходящая ученица по имени Элоди Минчин. Бог знает, почему она ехала на автобусе в школу почти в полдень, да это было и не важно. Их увидели.

Кейн видел то же, что и она.

– О, задница. Ты думаешь, она на тебя донесет?

– Опять же, я переживаю не из-за Прайс.

– Грейс?

– Грейс.

Кейн, должно быть, уловил что-то – возможно, она скорчила такое же лицо, которое делала, когда была вынуждена есть ужасные оливки или каперсы – потому что неожиданно проговорил:

– Знаешь, между мной и Грейс ничего нет.

Бобби сделала равнодушный вид, как будто это не имело для нее никакого значения, хотя в ее голове проходил парад победы. Другая часть ее мозга пыталась вытолкнуть черные облака – Мэри – на передний план, но она не обращала на это внимания. Вся суть жизни заключалась в маленьких победах. Сейчас, на заднем ряду 38 автобуса, она позволила себе упиваться радостью от осознания того, что Кейна не интересовала Грейс Бруэр-Фэй.

– О, правда? А она это знает?

– Если нет, то ей бы следовало. Я был с ней прямолинеен.

Бобби решила продолжить дальше, пытаясь говорить как можно более беззаботно.

– А почему нет? Грейс супергорячая.

– Считаешь?

– А ты – нет?

Уголки губ Кейна опустились.

– Она – командно-горячая, но не командно-веселая, ты же понимаешь, о чем я? Она могла бы как-нибудь попробовать улыбаться.

Бобби подавила смех.

– Отстой.

– Ага. Мне не следует говорить о ней плохо. Она нормальная, но… просто нет. – Когда Бобби не ответила, он продолжил: – Трудно сказать, почему нет – почему тебе нравятся одни люди, а другие нет? Просто нравятся или нет.

Бобби думала над лаконичным и остроумным ответом, но решила говорить прямо.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Ты не можешь заставить себя.

Кейн кивнул и протер запотевшее окно рядом с собой.

– Некоторые люди просто сияют немного ярче других, и это не имеет ничего общего с тем, как они выглядят.

Внезапно Бобби не смогла говорить из-за кома в горле.

К тому времени, когда они добрались до собора Святого Павла, дождь уменьшился до мелкой измороси. Церковное кладбище было безлюдным, только одна дама с детской коляской принесла свежие цветы на могилу и выдергивала сорняки, которые посягнули на памятник. Бобби на мгновенье задумалась, к кому она пришла – возможно, к мужу или к матери, или отцу. Как бы там ни было, молодые люди прошли мимо нее в почтительном молчании.

Они последовали по дорожке вокруг церкви к казавшимся бесконечными рядам могил, которые ожидали за задней частью.

– С чего начнем? – спросил Кейн.

– Понятия не имею. Думаю, поищем надгробие с надписью Уортингтон …

Они разделились, чтобы сэкономить время – да, это был «Фильм Ужасов 101», только с огромным количеством могил. На кладбище не было никакого очевидного порядка – даже тропинки через кладбище были петляющими и бессмысленными. Угрожающего размера дубы были рассеяны среди могил, загораживая свет. Каждые несколько сотен метров стояли скамейки – единственные предметы, по которым можно было ориентироваться.

Проходя между надгробиями, Бобби ощущала чувство покоя и умиротворения. Не было ли ужасно думать, что все люди смертны и это нормально? Ведь ощущают смерть те, кто остается. Поэтому Бобби не могла просто уйти. Кто же присмотрит за ее мамой?

Сердечные надписи на надгробиях – для нее просто имена – заставили Бобби задуматься, продолжают ли люди жить в воспоминаниях после того, как все заканчивается. У некоторых могил были свежие подношения, но многие превратились в руины, обломанные и съеденные мхом, у которых не осталось никого, кто бы мог вспомнить лица тех имен, чьи тела разлагались под землей. Бобби задалась вопросом, что это и есть столько, сколько на самом деле живут люди – до последнего человека, который тебя помнит, до последнего букета на твоей могиле.

Ангел плакал над небольшим семейным участком земли, прижимая обветшалую каменную руку к лицу. Бобби прочла имена преданных земле. Целые поколения в одной могиле. Но ни одного упоминания о Уортингтон. Это начинало напоминать поиски иголки в стоге сена.

Голова Бобби повернулась на слабый звук. Девичий смех. Он несся по ветру, но звук был очень легким и слабым, словно слышимый издалека или из прошлого. Он был настолько изысканным, настолько нежным, что Бобби сомневалась, не показалось ли ей.

Она увидела Кейна на соседней тропинке. Она встретила его на пересечении под кромкой величественных, корявых дубов.

– Ты это слышал?

– Что?

– Ничего. Ну… мне показалось, что я слышала девичий смех.

– Смех? Не очень похоже на Мэри.

Бобби кивнула.

– Я тоже так подумала.

Нахмурившись, брови Кейна сдвинулись ближе. Это было очень мило.

– Хотя все это кажется немного жутковатым.

– Что? Кладбище? Серьезно?

Он усмехнулся.

– Нет, похоже на большое дежавю.

В другое время Бобби бы закатила глаза, но сейчас она верила ему без сомнений.

– Думаешь, ты был здесь раньше?

– Я был здесь раньше – но это совсем другое. – Он пожал плечами. – Не могу объяснить.

Досадно.

– Все нормально… какие-нибудь следы Уортингтон?

– Неа.

– У меня тоже.

Небеса снова разверзлись, крупные брызги дождя быстро превратились в поток.

– Ах! Давай найдем укрытие! – Бобби держала руки над головой. Они бросились к ближайшим зарослям деревьев, покидая безопасную тропинку.

Последовала головокружительная вспышка молнии, за которой почти сразу же раздался грохот грома, прозвучавший так, словно треснуло небо. Бобби вспомнила, что если гром мгновенно следует за молнией, это значило, что недалеко был глаз бури. Они бросились дальше в лес, направляясь к более плотному укрытию. Под темнеющими осенними листьями они были защищены от грозы. Бобби оглядела место и поняла, что они не были в полном одиночестве. Они все еще были в окружении могил.

Почти полностью скрытый деревьями, заросший плющом, на некотором расстоянии от главной дорожки, расположился склеп. Вокруг приземистого каменного строения собрался мусор из порыжевших листьев. Бобби никогда не замечала его прежде, спрятанного в тени. Когда-то он был очень красивым – низкие ступени вели к колоннам, обрамляющим декорированный металлический вход с искусно вылитыми решетками, скручивающимися и завивающимися вокруг ангела-хранителя в глубокой молитве. К сожалению, ныне забытый, он был покрыт граффити – не потрясающим уличным искусством, а мерзкими кривыми «словечками» и вульгарными изображениями мужской анатомии. Бутылки из-под кока-колы и выцветшие пакеты из-под чипсов взбирались на стены вместе с листьями.

Бобби подумала, что прошло много времени с тех пор, когда кто-нибудь приносил цветы к этому памятнику. Его соседи – плоские мемориальные плиты в земле – заросли дикой травой, сорняками и еще большим количеством мусора. Весь этот угол кладбища был забыт.

– Не понятно, – проговорила Бобби раздраженно. Дождь продолжал стучать по навесу. – Почему Бриджит снится именно это место?

– А почему бы и нет? Мы все приходим сюда. Может быть, девушки и во времена Мэри тоже приходили сюда?

Бобби фыркнула.

– Это нечестно. Мы стараемся изо всех сил, мы следуем всем подсказкам, но так ни к чему и не пришли. Сегодня мы вообще не узнали ничего, что могло бы нам помочь.

– Эй. – Кейн подошел ближе и взял ее за руку. Его кожа была горячей на ощупь, она согревала ее холодные влажные пальцы. – Мы добьемся своего. Мы делаем все, что можем. Может быть…. может быть, нам нужно передохнуть.

– У нас нет времени.

– У нас все еще есть два дня. Все будет в порядке. – Он сжал ее руку, и она ему почти поверила. Сейчас их тела находились близко, слишком близко, ближе, чем могут находиться друзья. Она слегка подняла вверх голову, пока ее глаза не встретили его. На ее линзах были крапинки дождя, но она все же могла видеть, как он смотрел на нее. Он хотел поцеловать ее. Она хотела поцеловать его. Она хотела, чтобы он хотел поцеловать ее. Бобби часто размышляла о том, каким будет ее первый поцелуй, но никогда в ее мечтах она не представляла себе пропитанное дождем кладбище.