Текст книги "Звездный поход"

Автор книги: Джеймс Бенджамин Блиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

***

На следующий день Милэун встретила Джеймса после уроков, как договаривались, и они отправились навстречу новому приключению. Когда они добрались до места, заветный отсек вновь оказался незанятым. Милэун вздохнула с облегчением, потому что голографическим отсеком пользовались чаще любой другой комнаты на всем корабле. Ребята подождали, когда двое сотрудников службы безопасности пройдут мимо и исчезнут за поворотом, а потом вошли в пустой зал. Ни к чему, чтобы лейтенант Вурф дышал нам в затылок, подумала Милэун. Она очень уважала этого офицера-клингона и даже слегка побаивалась.

Как только они оказались внутри, Джеймс обернулся к ней.

– Что ты придумала, Милэун? – спросил он. – Мне жутко интересно!

Милэун напустила на себя таинственный вид.

– А вот увидишь! – сказала она. – Компьютер. Сымитируй мостик КК “Дерзость” NCC-1701, каким он был при капитане Джеймсе Т.Кирке. И чтобы непременно присутствовал и сам капитан Кирк, и все те, кто обычно находились тогда на мостике. Сделай их как можно более достоверно.

– Почему тебе этого захотелось? – спросил Джеймс, когда по комнате будто пробежала дрожь, а потом окружающее снова стало четким – но теперь уже это был мостик старого звездолета.

– Потому, – ответила Милэун, – что, мне кажется, будет здорово познакомиться с твоим тезкой. Ты ведь никогда с ним не встречался, вот я и подумала: здесь это легко устроить. И потом, если твой отец, вулканит, дал тебе человеческое имя, он, наверно, его очень уважал, иначе не быть тебе Джеймсом.

Удовлетворенная своим умозаключением, Милэун опять заговорила с компьютером:

– Компьютер, приведи в действие мостик.

Мостик звездолета “Дерзость” NCC-1701 тут же ожил. Милэун и Джеймс стояли в дверях турболифта, глазея на усыпанный звездами видеоэкран. Командирское кресло было занято, а об их появлении оповестила симпатичная темнокожая земная женщина, сидевшая у пульта связи.

– Капитан, – с удивлением сказала она, глядя на детей, – у нас гости!

***

Командирское кресло развернулось к двоим детям. Человек, занимавший его, изучающе смотрел на них, пока дважды ударили сердца, а потом сказал:

– Ну, что тут у нас? И кто это вы такие?

Милэун и Джеймс почувствовали благоговейный страх перед этим добрым на вид человеком в золоченой сорочке. Если бы Милэун была чуточку старше, она бы решила, что он очень красив. Так или иначе, у них обоих отнялись языки посреди всего этого начальства. Милэун – всего лишь ребенок – никогда не бывала на мостике у капитана Пикара. И хотя умом она понимала, что находится в голографическом отсеке, все равно она не могла избавиться от чувства, что вторгается туда, куда ей входить запрещено.

Человек, к которому темнокожая женщина обратилась как к капитану, догадался, что дети испуганы.

– Все в порядке, – сказал он, – я не кусаюсь. Я только хочу знать, кто вы и как случилось, что вы оказались у меня на корабле посреди космоса. За последние недели нам не довелось побывать ни на одной планете, и я знаю, что вы – не “зайцы”.

Джеймс сглотнул.

– Э-э… капитан… сэр… пожалуйста… мы не хотели вас беспокоить, – его ладони взмокли, и он вытер их о штаны. – Мы только хотели увидеть капитана Кирка и все остальное.

Человек улыбнулся им.

– Ну, – сказал он, – вы своего добились. Я – капитан Кирк. А вот вы никак не скажете мне, кто вы такие.

Понемногу справившись с собой, Милэун ответила:

– Я – Милэун Макферсон, мой папуля – лейтенант Син Макферсон, он работает в инженерной службе. А это Джеймс с Вулкана, – она показала на мальчика-вулканита, – и его отец – Спок с Вулкана, и…

– Спок? – капитан Кирк рассмеялся. – Я случайно знаю – и весьма неплохо – мистера Спока, но я и не подозревал, что у него есть дети! А может, есть, Спок? – повернулся он к одетому в голубую сорочку офицеру, стоявшему у научного поста.

Спок поднял бровь, глядя на своего капитана.

– Джим, – сказал он, – я так же недоумеваю на этот счет, как и ты.

Глаза Джеймса расширились от удивления.

– Отец! – прошептал он.

Он уже забыл, что на мостике этой “Дерзости” окажется его отец. Он глядел на своего помолодевшего отца, подозревая, что сейчас получит выговор.

Спок посмотрел на мальчика.

– Я тебя не знаю, и не знаю, почему ты зовешь меня отцом, – сказал он. – Имеется документальное подтверждение, что в настоящее время я не женат и отпрысков не имею.

Идя на выручку Джеймсу, Милэун попыталась исправить создававшееся на глазах неприятное положение.

– Сэр, послушайте, пожалуйста, – сказала она почтительно,

– Джеймс и я из двадцать четвертого века – из будущего по отношению к вам. Мы – на борту КК “Дерзость-Д” и…

– Будущее! – голос капитана Кирка поднялся на одну ступеньку. – “Дерзость-Д”? И насколько же далеко то будущее, из которого вы, ребятки, как уверяете, прибыли?

Ребятки вопросительно посмотрели друг на друга. Джеймсу ничего в голову не пришло, а Милэун сказала:

– Ну, для меня вы – как что-то из древней истории… Думаю, это было сто лет назад или около того. Джеймс говорил мне, что его отцу лет этак сто тридцать, и…

Голос Кирка прервал ее; он посмотрел на своего первого помощника и сказал, поддразнивая:

– Сто тридцать, а? – Кирк усмехнулся Споку. – До отцовства ты пока малость не дорос, Спок!

Спок только поднял бровь, глядя на капитана. Джим повернулся обратно к детям.

– Извини, Милэун, – сказал он, – я тебя перебил. Давай дальше.

– Э-э, – начала она, не отрывая взора от красивого, с миндалевидными глазами, лица капитана, – Джеймс рассказывал мне, что отец назвал его в вашу честь – в честь своего бывшего капитана, – она чуть замешкалась. – Фу ты, это трудно…

– Ну-ну, – подбодрил ее Кирк, – он назвал его в мою честь, а потом? – Привыкший к неизведанному за все годы, проведенные в пространстве, он спокойно воспринял визит двоих детей из будущего.

– И потому я привела его сюда, – закончила она. – сюда, в голографический отсек, чтобы познакомить вас, ведь он говорил, что не знает, каким вы были.

– Голографический отсек? – не понял Джим. – Что такое голографический отсек?

Он оглядел всех присутствовавших, но везде на его вопрос отвечали лишь пожимание плеч и разведение рук. Кирк вопросительно посмотрел на маленькую девочку.

– Голографический отсек – это специальная комната отдыха на борту “Дерзости”, – объяснила она. – Это особое место, куда мы можем прийти, чтобы воссоздать людей, разные места и все такое, и представить на время, что мы где-то еще. А вы на самом деле – компьютерная программа.

– Компьютерная программа? – Джим засмеялся. – Что-то тяжеловато мне в это поверить. Я совсем не чувствую себя компьютерной программой!

– И все-таки, вы – программа, – уверила его Милэун. – Смотрите, я покажу вам. – Она заговорила в пространство: – Компьютер, прекрати исполнение всех программ, кроме капитана Кирка.

В то же мгновение люди, находившиеся на мостике, заколебались и исчезли, оставив капитана одного на мостике.

Он закружился волчком, но там, где только что стояли люди, теперь никого не было.

Рассерженный, он двинулся на детей.

– Так! – рявкнул он, – кто вы на самом деле и что вы сделали с моими людьми?

– Компьютер, останови программу! – с колотящимся сердцем выкрикнула Милэун.

Образ Джима застыл на полдороге со стиснутыми кулаками.

– Фу! – Джеймс снова задышал. – Может, зря мы это?

– Все пошло не так, как я задумала, – покаялась Милэун. – Дай мне немного подумать.

– Мне совсем не хочется, чтобы он на нас сердился, – сказал Джеймс. – А если сказать компьютеру сделать так, чтобы капитан все понял?

Изумрудные глаза загорелись.

– Хорошая мысль! – Милэун опять заговорила в пустоту: – Компьютер, продолжи выполнение программы, но так, чтобы капитан Кирк знал о голографическом отсеке, о том, что он – компьютерная программа, и не сердился на нас.

В воздухе что-то всколыхнулось. Образ Джеймса Кирка вновь ожил. Он улыбнулся детям.

– Так немножко лучше, правда?

Дети дружно вздохнули с облегчением. Джим протянул им руки.

– Говоришь, хотел со мной познакомиться, Джеймс? – начал он – Идем-ка, потолкуем.

Улыбаясь, двое новых знакомых, один – вулканит с человеческим именем, другая – просто человек, шагнули навстречу друг другу, чтобы получше узнать капитана Джеймса Т.Кирка с КК “Дерзость”, NCC-1701.

***

Саавик вынула чашку чая из раздатчика, подошла к дивану, стоявшему в ее апартаментах, и осторожно села, стараясь не расплескать горячую жидкость. Сделав аккуратный глоток, она посмотрела на мужа поверх края чашки.

– Ты случайно не знаешь, где сегодня наш сын? – спросила она Спока. – Он почти каждый день пропадает с дочуркой Макферсонов, а последние день-два и не заикается о том, чем они с ней занимаются.

Спок выключил компьютер, с которым до этого работал, и взглянул на жену.

– Я бы на твоем месте не стал беспокоиться, Саавик, – сказал он. – Джеймс знает, как себя вести, а мы оба знаем, что он стал… – Спок подыскал слово, – …счастливее с тех пор, как мы покинули Вулкан.

Из всех домашних один отец понимал сына лучше, чем думал сам Джеймс. Спок знал, каково быть не таким, как все…

Едва Спок договорил, двери их каюты плавно раздвинулись – если бы не автоматика, они бы резко распахнулись – и влетел запыхавшийся Джеймс; впрочем, увидев родителей, он остановился как вкопанный. Вспомнив, что ведет себя не совсем так, как подобает вулканиту, он попытался быстро унять себя, чтобы не осрамить родителей, но не особенно преуспел.

Джеймс не ожидал увидеть их здесь. Он думал, что они все еще на очередном совещании по проблемам Хаттиса VII.

Саавик поставила чашку на краешек стола и ласково глянула на сына.

– Джеймс, – спросила она, – где ты был целый день? Твоему отцу и мне не понадобилось сегодня идти на конференцию, и мы не знали, где тебя искать, когда вернулись сюда. Обычно ты рассказываешь нам, что вы поделываете с маленькой Милэун.

Чувствуя себя так, как будто его только что крепко поколотили, Джеймс принялся разглядывать носки своих башмаков. Он никак не мог совладать со своей противоречивой натурой. Ему хотелось сказать правду, но сознаваться в том, что они с Милэун одни занимались чем-то таким, что требовало надзора взрослых, он не хотел. Исход внутренней битвы долго оставался неясным, но в конце концов человеческая и ромулианская части его существа одолели вулканитскую.

– Мы были на одной из палуб отдыха, – уклончиво ответил он. – Милэун показывала мне… кое-что. Одну игру, – доковылял он

– Это правда, сын? – тихо спросил Спок. Он понял, что истина этим не исчерпывается.

Джеймс посмотрен на отца, теперь он понимал отца немного лучше, но был еще не совсем готов рассказать ему обо всем, чем они с Милэун занимались.

– Да, сэр, – солгал он. – Правда.

Внутри у него что-то заныло. Раньше он никогда сознательно не лгал отцу с матерью. Но тут дело было уж очень личное… И он не знал, как посмотрят родители на его похождения.

Саавик вопросительно взглянула на мужа. Материнское чутье подсказывало ей, что сын возвращается домой “не совсем чистым”, как говаривал когда-то начальник службы безопасности с “Дерзости-Б”. Спок прочел вопрос в ее глазах и еще раз всмотрелся в лицо сына. Он знал, что Джеймс – в общем-то, честный ребенок, и ненадолго задумался. Зная, что мальчик становится своим злейшим врагом, когда старается вести себя, как “настоящий” вулканит, Спок счел за лучшее позволить Джеймсу самому однажды решиться и рассказать всю правду.

Джеймс испугался. Он слишком уважал обоих своих родителей. Мать могла быть очень строгой, когда позволяла своему ромулианскому гневу выйти на поверхность. Джеймс надеялся, что его препирательство не раскроется. Как бы там ни было, он страдал от того же самого незнания родителей, что и большинство детей. Он недооценивал их способность разглядывать неправду среди полуправды. То, как Спок отнесся к увиливанию сына, лишь еще больше усилило это детское неведение.

– Ну, вот и отлично, – сказал Спок. – И все же дай нам знать в следующий раз, когда ты опять захочешь сходить в эту твою… – он выдержал паузу, – зону отдыха.

Он посмотрел на жену и едва заметно кивнул. Поняв, что у мужа были причины посмотреть сквозь пальцы на эту маленькую ложь, Саавик откинулась на диванные подушки.

– Поди и умойся к обеду, Джеймс, – обратилась она к сыну. – Сегодня вечером мы будем за одним столом с капитаном Пикаром и командным составом.

Облегчение теплой волной окатило Джеймса.

– Да, мама, – выдохнул он. И заспешил к себе в комнату, приводить себя в порядок.

***

На следующее утро Джеймс лежал в постели, глубоко задумавшись. Оставался только один день. Завтра они прибудут на Хаттис VII, и он не сможет больше разговаривать с капитаном Кирком. Он совсем как живой там, в голографическом отсеке! Ему обязательно нужно снова увидеться с капитаном. Но на этот раз Джеймс хотел пойти один. Он считал Милэун хорошей подружкой, но очень хотелось одному побыть с бывшим капитаном первой “Дерзости”. Джим Кирк рассказал мальчику много такого про его отца, о чем малыш раньше и не догадывался. Спок никогда по-настоящему не говорил больше, чем необходимо. Необязательная беседа “нелогична”, считал он. Но дело в том, что Джеймс знал: он не особенно “логичен” в своих поисках. И к тому же дети с Вулкана – “настоящие” вулканиты – всегда ему так и говорили.

Трапеза оказалась бы сущей пыткой для ребенка, если бы не советник Трои. Она, видимо, чувствовала одиночество мальчика, и почти весь вечер беседовала с ним.

– Иногда, – говорила она ему своим музыкальным голосом, – каждому просто необходимо всмотреться в себя и оглядеться вокруг, чтобы понять: я – особый. Знаешь, Джеймс, – тихо продолжала она, – ты – особенный. Ты – единственный в своем роде. Таких, как ты, больше нет.

“Таких, как ты, больше нет.” Эта мысль неотступно вертелась в мозгу Джеймса. “Может, это вчера имел в виду капитан Кирк, когда сказал, “то мне нужно будет найти свой путь… как сделал отец.”

Теперь другая мысль созревала в уме Джеймса. У Милэун сегодня утром опять уроки. Она не освободится раньше полудня. Что, если…

Джеймс соскользнул с кровати. Выйдя из спальни, он прокрался мимо кухни, где семья сидела за завтраком. Он без помех выскочил из дверей своего временного дома и припустил по коридору. Теперь, благодаря помощи Милэун, он неплохо знал, как добраться до нужного ему на “Дерзости” места. У дверей турболифта мальчик поприветствовал двоих мичманов, отправлявшихся на дежурство. Подождав, когда они выйдут на двенадцатой и тринадцатой палубах, он сказал компьютеру, что ему нужно на ту палубу, где находится голографический отсек номер три. Почему-то номер палубы так и не удержался в его памяти. Но компьютер номер знал, и скоро мальчик оказался на нужном уровне. С бьющимся сердцем он огляделся. Коридор был гораздо оживленнее, чем он предполагал. Смена “А” направлялась к своим постам, а смена “Д” только начинала возвращаться с вахты.

Не желая, чтобы кто-нибудь догадался о его намерениях, Джеймс прошелся туда-сюда по коридору, приветствуя офицеров и рядовых, пока они шли: одни – на работу, другие – отсыпаться. Наконец, кажется, все попали туда, куда хотели, и коридоры опустели. Джеймс вошел в голографический отсек номер три.

– Компьютер, запусти программу “Джеймс 1”, – приказал он.

И тут же оказался на мостике старой “Дерзости”.

– Привет, Джимми! – образ Джима Кирка протянул руки к мальчику.

– Привет, капитан! – Джеймс порывисто обнял старшего тезку. – Мне очень нужно было вернуться сюда сегодня утром. Я так много чего хочу знать.

Джим подхватил Джеймса и сел обратно в свое командирское кресло с мальчиком на коленях.

– С чего хочешь начать, Джимми?

Джим вчера начал называть своего тезку уменьшительно. Он сказал, что “Джеймс” чересчур официально, если говоришь с другом, нельзя ли ему звать мальчика “Джимми”? Джеймс с радостью разрешил. Ему казалось, что он знает капитана давным-давно.

– Расскажи о том, как мой отец умер, и тебе пришлось найти его и доставить на Вулкан, – попросил Джимми.

– Это потребует сдвига во времени, – отозвался Джим.

Компьютерный мир вокруг на миг заколебался, и золотистую форменную куртку капитана сменила темно-бордовая. Мостик старой “Дерзости” стал выглядеть чуть современнее, а капитан Кирк – чуть старше.

Джеймса это поразило.

– Вряд ли я привыкну к этому, – покачал он головой.

– А ты меньше об этом думай, – тихонько засмеялся Джим. – Мы, люди из голографического отсека, чудные с этой стороны. Ну, давай посмотрим. С чего же началось именно это приключение…? – Он на минутку задумался, и начал: – В те дни, когда я оказался достаточно глуп, чтобы согласиться на должность в Адмиралтействе…

Джимми так увлекся, что потерял счет времени.

***

Услышав звонок, Аманда открыла дверь.

– Здравствуй, Милэун! Входи.

– Привет, Аманда! – Милэун булькала, как всегда. – Джеймс тут?

На лице Аманды появилось озадаченное выражение.

– Нет, – ответила она, – я думала, он с тобой. Его тут не было целый день.

Теперь настала очередь Милэун смутиться.

– У-у, – удивленно протянула она. – Мы намечали кое-что на сегодня. Он сказал мне, чтоб я зашла сюда, он будет меня ждать.

В комнату вошла Саавик.

– Милэун. Как хорошо, что ты зашла. Вы с Джеймсом наслаждаетесь обществом друг друга?

– Мама, – сказала Аманда. – Джеймс не вместе с Милэун, она сама только что пришла узнать, не здесь ли он.

– Странно, – Саавик недоумевала. – Он не появлялся здесь целый день, – она повернулась к девочкам: – Может, нам его поискать? Я не думаю, что он поступил разумно и сейчас там, где его что-то заинтересовало на этом корабле. Это совсем на него не похоже.

Аманда повернулась к Милэун.

– Ты знаешь, где он может быть?

– Нет! – ответила маленькая девочка. – Раньше он всегда ходил со мной. А я весь день пробыла в школе. Они там устроили столько глупых испытаний, что я никак не могла скорее сюда попасть. – Она подумала немного. – Может, он пошел куда-то, где мы с ним бывапи до этого? Он всегда с большим удовольствием беседовал с учителями… чудак! Наверное, пошел навестить мистера Энфенеиида. Джеймсу он очень нравится.

– Проверьте, пожалуйста, девочки, – сказала Саавик. – Мне совсем не нравится, что я не знаю, где находится Джеймс.

Девочки направились к школе. Саавик покачала головой. Кажется, положение начало выходить из-под контроля…

***

Спустя несколько часов вулканитская семья все еще не нашла и следа ребенка. Новость о том, что Джеймс пропал, разлетелась по кораблю. Капитан Пикар и коммандер Райкер встретились со Споком и Саавик в их каюте.

– Остается лишь один способ узнать, где мальчик, если он еще на корабле, – сказал им Пикар.

Он хлопнул по своему переговорному устройству.

– Компьютер, на борту ли Джеймс, сын Спока?

– Отвечаю утвердительно, – откликнулся компьютер.

– Определи местонахождение Джеймса, сына Спока, – приказал Пикар.

– Джеймс, сын Спока находится в голографическом отсеке номер три.

– В голографический отсек детям запрещено входить без сопровождения взрослых, – сказал Райкер.

– Это точно, Первый, – согласился Пикар, – вероятно, просто озорство.

– Прошу прощения за моего сына, капитан Пикар, – сказала Саавик. – Столь плохое поведение ему не свойственно.

– Я пошлю кого-нибудь из охраны привести его, – Райкер потянулся к переговорному устройству.

– Отрицательно, коммандер, – рука Спока остановила Уилла, прежде чем он успел кого-то вызвать. – Это только испугает мальчика. Позвольте мне самому его вытащить. Капитан, коммандер, примите наши извинения за причиненное беспокойство.

Он быстро вышел.

***

У дверей голографического отсека Спок на секунду замешкался. Он ломал голову: и чем это его блудный сын занимается?

– Компьютер, – сказал он, – это Спок, отец Джеймса. Разреши мне войти в голографический отсек номер три.

Безмолвно подчинившись, створки дверей раздвинулись. Спок шагнул внутрь – прямо на мостик старой “Дерзости-А”.

Его глаза расширились от изумления, обе его брови забрались под челку, да так оттуда и не вернулись.

– Спок! Дружище! Как я рад тебя видеть! – в ушах его зазвучал запавший в память, знакомый, но не слыханный семьдесят лет голос. Спок уперся взглядом прямо в глаза Джеймса Т.Кирка.

– Джим! – голос Спока превратился в хриплый шепот. Горло его перехватило, и говорить стало невозможно.

Джим Кирк снял Джеймса с колен, встал и широко шагнул к другу. Протягивая руку, он сказал:

– Я тут славно поболтал со своим тезкой. А ты стал, скажем так, сентиментальным? в твои-то годы!

Спок ухватился за предложенную руку и крепко ее сжал. Рука Кирка была теплая, живая и такая настоящая…

– Джим! – повторил Спок. В глазах у него защипало.

– Не поверить: Спок, потерявший дар речи! – Джим сдавленно хохотнул и криво усмехнулся. – Вот бы Кощея пробрало!

– Не сомневаюсь, капитан, – Спок все-таки сумел совладать со своим горлом. – Он всегда хотел вставить последнее слово. Да он и сейчас такой.

Джимми глядел на отца и бывшего капитана; они о нем забыли. Он никогда не видел отца таким… взволнованным…

Кирк сгреб своего невозражавшего давнего друга в медвежьи объятия. Спок не только позволил обнять себя, но и, похоже, не смог удержаться и тоже обнял своего бывшего капитана. Он так скучал по Джиму… Проходившие годы лишь напоминали, что Кирка с ним нет. У него теперь была наука, семья, но внутри все так же пустовало место Кирка. Это было нелогично, но логика никогда, кажется, не годилась для его отношений именно с этим человеком.

Джимми смотрел, изумленный. Отец никогда его не обнимал, а здесь он обнимался с человеком из голографического отсека. Маленькое сердце Джеймса внезапно почувствовало, что его отец, вулканит, – нечто гораздо большее, чем доступно взору. Ему отчего-то захотелось плакать, и он едва сдержал слезы.

Пытаясь овладеть собой, Спок постарался объяснить себе, что это все ненастоящее, что этот человек, который стоит перед ним – всего лишь компьютерный мираж… но он и представить себе не мог, что мираж в голографическом отсеке окажется таким реальным… Не стыдясь, он позволил себе поверить в иллюзию – пусть хоть на время.

– Прошло много времени, Джим, – сказал Спок своему бывшему капитану. – Мне тебя недоставало.

– Могло случиться, Спок, – ответил его друг, – что мне точно так же недоставало бы тебя… да так и было однажды, ты помнишь. Я ненавидел Хана за то, что он отнял тебя у меня.

– Ну, тогда ты, наверно, догадываешься… каково мне было… все эти годы, – тихо сказал Спок. Каждая черточка в лице Джима была такой, как он помнил. У вулканитов прекрасная память… – Я должен был быть с тобой.

– Ты не мог быть повсюду сразу, Спок, – Джим посмотрел ему в глаза. – Тебе надо было делать свое дело. Мне – свое. Ты сберег и “Дерзость”, и команду. Я бы не захотел, чтобы случилось по-другому. Ты знаешь это так же, как и я.

Картины древних битв сами собой плясали перед внутренним взором Спока… Кругом – ромулиане. Включены защитные экраны, повсюду бьют фазеры и фотонные торпеды, и никак не взять на борт высадившихся… Никак не помочь человеку, который так много лет был его другом. Горечь заполнила Спока всего, и опять он боролся с такой знакомой тоской, так часто наведывавшейся к нему все эти годы после того несчастья.

– Я должен был быть там, – нелогично сказал он.

Джим покачал головой.

– Но ты же не мог, Спок. Тогда и у меня, и у тебя хватало забот. Мы оба по-своему хорошо справились каждый со своим делом.

– Но ты, капитан, – тихо сказал Спок, – не выжил.

– Нет, Спок, я не выжил, – теперь Джим не улыбался. – Но ты же не думал, что мы с тобой поступим по-другому? Могли ли мы действовать как-то иначе? Врагов было больше почти в десять раз. Тебе, команде, кораблю просто посчастливилось выжить.

Спок знал: Джим говорил правду. “Потемкин” и “Эксетер” показались вовремя, чтобы помешать ромулианам уничтожить “Дерзость”. Но это случилось, когда выручать Джима Кирка было уже поздно. Он погиб, забрав с собой в могилу своих врагов, когда защищал испуганных ученых с тридцать седьмой заставы. И даже тела найти не удалось…

Спок на мгновение прикрыл глаза.

– И все равно, Джим, жаль, что я там не был. Я не хотел, чтобы ты умирал… один.

Джим тихонько засмеялся, хотя в глазах его стояла печаль.

– Мы с тобой всегда знали, что я останусь один, когда придет время, – сказал он. – И, когда это случилось, я был на посту. Я делал что-то стоящее. Ты можешь представить, что я старею, слабею и умираю, беспомощный, в своей постели? Уйти так бесполезно?!

– Нет, Джим, – во взгляде Спока появился намек на улыбку. – Не могу себе представить такое. Очень уж неправдоподобен для тебя этакий конец. Логично было предположить, что случится так, как случилось.

– Конечно, “логично”, старина, – Кирк улыбнулся ему. – Как много раз мы вместе чудом избегали смерти или одурачивали ее? Когда-нибудь старуха с косой все равно настигла бы меня. И поскольку ты – вулканит, и жить тебе настолько больше моего, что мы с тобой рано или поздно расстались бы в какой-нибудь похожей переделке. Мы чудесно жили вместе. Не трать остаток своей жизни на бесполезную тоску.

Спок внимательно всмотрелся в любимое лицо.

– И с каких же пор вы стали таким логичным, капитан Кирк? – спросил он. – Я полагал, что это – по моей части.

– Ты был так озабочен тем, чтобы вместо меня обвинять себя в том, что не твоя вина… и я подумал: неплохо бы мне сделать кое-что вместо тебя! – он широко улыбнулся Споку и хлопнул его по спине. – Ну давай-ка, расскажи мне о себе и о том, чем занимаешься. Джимми здесь уже много порассказал о своей семье, но больше заставлял меня говорить о тебе.

– Джимми? – переспросил Спок.

Джеймс изучал носки башмаков.

Спок подошел к сыну, встал перед ним на колени и положил руки ему на плечи.

– Ты этим последние дни занимался?

Джеймс посмотрел в темные глаза отца.

– Да, папа, – прошептал он. – Милэун подумала, что будет здорово познакомить меня с человеком, в честь которого ты меня назвал, и привела меня сюда, – он запнулся немного и продолжал: – Капитан Кирк так мне понравился, что мне было нужно прийти сюда еще раз. Это помогло мне… узнать себя. Это помогло мне узнать тебя, папа. – На отца глянуло истосковавшееся маленькое запрокинутое личико, и невыплаканные слезы тихонько полились из глаз сына.

– Я припоминаю другого мальчика-вулканита, которого тоже не принимал его отец, – зазвучал за спиной Спока негромкий голос Джима. – Не позволяй Джимми стать еще одним таким мальчиком. Ты ему нужен… ведь у него такие разные задатки.

Спок глянул через плечо, в лицо Джеймсу Т.Кирку, а потом – вниз, в полное слез лицо своего семилетнего сына. Он так юн и уже так много страдал. Не колеблясь, Спок обнял мальчика и крепко прижал к себе.

– Я люблю тебя, папа, – прошептал Джеймс. – Я знаю, это нелогично, – заспешил он, – но это так.

– Немного найдется такого, что имело бы отношение к любви и было логичным, сын мой, – сказал ему на ухо Спок. – И я прошу у тебя прощения, если заставил тебя думать, будто не одобряю тебя. С той самой минуты, как ты родился, я знал, что ты – особенный. Вот почему я дал тебе имя Джеймс, а не какое-нибудь “настоящее” вулканитское имя, как тебе всегда хотелось.

– Правда, папа?

– Правда,… Джимми, – Спок с нежностью произнес уменьшительное имя сына. Наверное, он вел себя по отношению к сыну чересчур сурово, сам того не замечая. Он пообещал себе переоценить свои родительские способности. Видимо, девочки страдают от того же. Во всем этом надо детально разобраться… Он обернулся к Джиму.

– Мне думается, я должен поблагодарить тебя за то, что ты помог и моему сыну, и мне, – сказал Спок. – Ты всегда со сверхъестественным мастерством привносил человеческую поправку туда, где пасовала логика.

– А ты вначале всегда с трудом принимал эту “человеческую поправку”, Спок, – уверил его Джим. – Но потом сумел.

– Ты всегда был предсказуемой неожиданностью в моей жизни, Джим, – глаза Спока улыбнулись Кирку. – Моя жизнь стала богаче от этого. Я усвоил, что логика – не всегда правильный путь в любом положении. Человеческое чутье всегда ухитрялось опровергнуть мою логику!

Джим открыто засмеялся.

– Значит, я тебя чему-то научил, Спок.

– Верно, капитан, – согласился Спок. – Надеюсь забрать с собой на Хаттис VII это знание. Может быть, человеческий нюх там пригодится.

Он обернулся к сыну.

– Мне очень не хочется заканчивать нашу встречу, Джимми, – сказал он, – но утром мы прибудем на Хаттис VII и должны собраться.

– Хорошо, отец, – ответил малыш. Он подошел к Джиму Кирку и крепко его обнял. – Спасибо вам за все, капитан Кирк. Спасибо, что я теперь знаю, кто вы такой. Я буду скучать. Я хотел бы знать вас так же, как знал мой отец.

Глаза Джима блестели от слез, когда он обнял мальчика в ответ.

– А тебе спасибо, что дал мне возможность снова ожить, хоть не надолго. Ты – не обычный молодой человек, и у тебя – не обычный отец. Помни об этом, и тогда я буду знать, что с тобой все будет в порядке, какую бы жизнь ты для себя ни избрал.

Он поднялся и по-вулканитски отдал Споку честь.

– Живи долго и счастливо, старина.

Салютуя в ответ, Спок сказал:

– И тебе мира и долгой жизни, Джим. Почему-то эти слова не показались смешными.

– Обязательно, Спок. Пока ты или Джеймс живы – обязательно. – Он усмехнулся и показал на свою голову. – Я буду здесь, если вы когда-нибудь снова захотите со мной увидеться.

– Я это запомню, Джим. А теперь нам пора расстаться, – он помолчал. – Я счастлив, что в этот раз могу хотя бы попрощаться с тобой.

Джим поднял руку.

– Прощай, Спок. Хотя мы можем встретиться снова.

– Прощай, мой друг, – сказал Спок. – Или – до встречи.

И он вместе с сыном ушел через двери голо графического отсека.

Когда они оказались снаружи и двери закрылись, Джимми сказал:

– Компьютер, прекрати выполнение программы, но сохрани ее под именем… – он посмотрел на отца, – “Спок I”. Может быть, мы захотим однажды снова навестить его если когда-то опять окажемся на борту “Дерзости”, – объяснил он.

– Разумно, – пробормотал Спок. Он внезапно почувствовал себя так, как будто с него сняли груз. Теперь он знал, что сможет жить дальше без того чувства вины, что так долго его преследовало. – Пойдем, Джимми. Твоя мать беспокоится о тебе.