Текст книги "Пожар сердец"

Автор книги: Джейми Харкот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава седьмая

Возвращаясь домой, они благополучно миновали сидящую у розовых кустов тетю Эльзу, поприветствовав ее издалека. С незаметной настойчивостью подталкивая Аннетт, Саймон довел ее до комнаты, но уходить не собирался.

– Я хочу принять душ… оставьте меня одну, – тихо попросила Аннетт, пряча глаза за упавшими на лицо прядками волос.

– Аннетт, – подойдя сзади, он привлек ее к себе так, что ее спина касалась его груди. – Что бы ни произошло той ночью, вы должны верить только голосу своего сердца, а не полиции, не слухам, которые распускают люди. – Не понимая, почему он решил утешать ее, она лишь кивнула. – Не забывай, ты не одинока. У тебя есть Эльза и я. – Его руки начали медленно массировать ее плечи.

– Да, – устало согласилась она.

– И целая жизнь впереди – прекрасная, полноценная жизнь.

– Да уж, – угрюмо хмыкнула Аннетт. Саймон развернул ее к себе лицом.

– Нужно начинать жить сначала. Ты слишком молода, чтобы хоронить себя в прошлом.

Она опять кивнула, чувствуя себя совсем маленькой, несчастной и беззащитной. Видимо, он прочитал это в ее грустном взгляде и взял в ладони ее бледное лицо, полузакрытое спутанными волосами. Сквозь них печально поблескивали ее зеленые глаза.

– Ты похожа на лесную нимфу, – неслышно пробормотал он, и его рот накрыл ее губы.

Решимость и нежность, с которой он это сделал, парализовали волю Аннетт. Утопая в волнах наслаждения, чувствуя, как воспламеняется каждый ее нерв, она бесстыдно прижалась к нему и обхватила руками его мускулистые плечи. Пальцы девушки легко пробежали по ним и, поглаживая, легли на спину. Ну и пусть, подумала она, закрывая глаза. Потом я буду ругать себя, но ведь быть в его объятиях, чувствовать себя желанной – это так восхитительно…

Когда он отпустил ее, она продолжала стоять с закрытыми глазами, кое-как умудряясь сохранять равновесие.

– Да не стой ты так! – Его неожиданно взорвавшийся голос напугал ее, и она со страхом открыла глаза. – Если тебе нравится, как я тебя целую, то скажи об этом, а если не нравится – ударь меня! Не будь так пассивна, иначе жизнь может обернуть это против тебя!

Он ушел, хлопнув дверью, и Аннетт, пошатываясь, пошла в ванную. Тупо подставив лицо струям воды, она неотвязно думала только об одном – об отце и о Саймоне.

Полицейский тогда сухо изложил ей все обвинения, которые нависли бы над отцом, останься он жив: крупное мошенничество и поджог, если не попытка убийства – ведь Аннетт едва не погибла в огне. Она знала, эти обвинения – чистая ложь, но какой-то назойливый дьявольский голосок постоянно спрашивал: а что тогда правда? Может быть, твой отец жил двойной жизнью? Может быть, ты его совсем не знала? Нет! Она подавила в себе всякие сомнения. Не было на свете человека ближе и дороже его! Я умру, если буду сомневаться в любви моего отца, поэтому я должна отбросить все эти мысли и любой ценой обрести цель, ради которой стоит жить и бороться за жизнь.

Я должна начать жизнь сначала, твердо сказала она себе, не замечая, что говорит словами Саймона.

Завернувшись в большое махровое полотенце, Аннетт высушила волосы, переоделась в легкие белые брючки и шелковую блузку с короткими рукавами.

Спустившись по лестнице, она увидела Саймона, который разговаривал с тетей Эльзой. У него было спокойное, обыденное выражение лица, голос звучал так естественно, словно ничего не произошло. На мгновение Аннетт задумалась: уж не пригрезились ли ей ссора на пляже и поцелуй в спальне? Но когда глаза их встретились, в глубине его зрачков что-то полыхнуло, и она поняла: нет, не пригрезились.

За обедом тетя Эльза вновь привлекла к ней внимание Саймона.

– Ты не находишь, дорогой, что Аннетт выглядит намного лучше, чем месяц назад?

Он окинул девушку изучающим взглядом. Его глаза задержались на маленьких грудях, волнующихся под теплым шелком, на длинной шее.

– Безусловно, – согласился он. – Кстати, Эльза, она не говорила тебе, что собирается уехать обратно в Англию? – спросил он как бы между прочим.

Аннетт не обмануло невинное звучание этого вопроса. Как точно он все рассчитал, невольно усмехнулась она про себя, знает, что я не устою перед тетей Эльзой.

– Аннетт, девочка моя! – Тетя Эльза умоляюще посмотрела на нее и накрыла ее руку своей. – Неужели ты покинешь меня сейчас, когда мы так подружились? Этот дом будет казаться мне пустым и скучным без тебя. Останься…

– Ну, я не знаю… – промямлила Аннетт. – Вообще-то я не хотела уезжать прямо в данную минуту, а потом… Но конечно, я останусь, если вы меня об этом просите.

Саймон как-то странно торжествующе улыбнулся ей.

В гостиную вошла Фиона и, сложив руки над белоснежным передником, произнесла:

– Прошу прощения, сеньор. Вас просят к телефону. Сказали, очень важно.

Он отложил в сторону салфетку и, извинившись, быстро вышел. Аннетт с трудом проглотила кусочек курицы, зажаренной Марджи каким-то искусным способом, и замерла, стараясь ничем не выдать заполнившего ее волнения: она была абсолютно уверена в том, что звонил доктор Джонс.

Она продолжала беседовать с тетей Эльзой, но с каждой минутой ей становилось все труднее сохранять безмятежный вид – казалось, Саймон отсутствует целую вечность.

Когда он, наконец, вернулся, то и словом не обмолвился, кто звонил и зачем. И только позже, когда они сидели на веранде и пили кофе, Саймон удивил женщин неожиданным предложением:

– Эльза, ты не возражаешь, если я заберу Аннетт с собой на съемки? Всего на несколько дней?

Девушка поперхнулась кофе, но тетя Эльза не заметила ее смятения.

– Конечно, мне бы не хотелось расставаться с ней даже на минуту! Но если ты считаешь, что ей там понравится, то я не против.

– О, я уверен, она будет просто в восторге! Правда, Аннетт?.. Кроме того, мне нужна ее помощь. – И когда девушка недоуменно уставилась на него, пояснил: – Недавно от меня ушли два ассистента, и с тех пор большую часть рутинной работы приходится выполнять самому. Я подумал, не согласится ли Аннетт делать необходимые записи во время съемок, проверять, успеваем ли мы по графику, напоминать мне вещи, о которых я могу забыть, ну и так далее. Она будет в некотором роде моим доверенным лицом, тем более что у нее есть опыт работы в такой сфере.

– Прекрасно! – с энтузиазмом воскликнула тетя Эльза и повернулась к остолбеневшей Аннетт: – Поезжай, девочка моя! Ты окунешься в совершенно иной мир, узнаешь столько всего нового! И заодно окажешь услугу Саймону. Я и не знала, что ты работала секретаршей, но…

– Да, она настоящее дитя нашего современного мира. – Саймон испытующе посмотрел на девушку. – Ну, Аннетт, согласны вы или нет? – Он говорил спокойно, ровно, словно спрашивал, не налить ли ей еще кофе. – Как вы относитесь к перспективе стать моей правой рукой?

На нее смотрели две пары глаз. Одни – с искренней радостью, другие, предупреждающе сузившись, – с настороженным ожиданием, словно глаза готового к прыжку тигра.

– Ну… – Аннетт колебалась, но тетя Эльза с таким участием сжала ей руку, что пришлось изобразить сияющую улыбку и воскликнуть: – О, я с удовольствием поеду! Всегда мечтала увидеть изнутри голливудскую кухню.

Губы Саймона изогнула ироническая улыбка. Кажется, я немного переигрываю, подумала Аннетт, силясь продержаться еще пару минут.

Если раньше у нее были какие-то сомнения насчет телефонного звонка, то теперь она совершенно точно знала – звонил доктор Джонс. Иначе каким образом Саймон узнал о том, что она два года работала секретаршей в офисе отца? Аннетт закусила губу и опустила голову, делая вид, что наслаждается остывшим кофе.

Саймон тем временем неспешно беседовал с тетей Эльзой, которая не подозревала, что скрывается за его беззаботным видом, как, впрочем, и за напускной веселостью племянницы. Мы словно играем в какую-то глупую игру, в отчаянии подумала Аннетт. Он отлично видит, как мне не терпится узнать, что сказал доктор Джонс; возможно, полицейские не закрыли дело и нашли настоящего поджигателя… убийцу моего отца! Но он затягивает разговор. Что же он узнал, если не хочет говорить со мной об этом?

Когда кофейник наконец опустел и тетя Эльза попросила Марджи вывезти ее в сад, Аннетт торопливо поднялась к себе, зная, что Саймон рано или поздно придет к ней.

И действительно, через несколько минут в дверь ее спальни постучали. Спустя секунду Саймон уже стоял перед нею. Она впилась в его лицо напряженным, обеспокоенным взглядом, пытаясь уловить хоть какое-то подтверждение своим безумным надеждам.

– Бога ради, не смотри на меня так! Иначе я сойду с ума! – Он воздел руки к небу.

– Что он сказал? – не дыша, проговорила Аннет, чувствуя внезапную слабость в ногах.

– Откуда ты узнала, что мне звонил Джонс? – поинтересовался Саймон.

– Что он сказал? – в отчаянной мольбе она схватила его за руку, – и незаметно для себя перешла на «ты». – Прошу тебя, Саймон! Что он сказал?

– Для тебя – ничего нового, – медленно произнес он и, глядя на ее поникшее осунувшееся лицо, добавил: – Полицейские по-прежнему уверены, что кто-то умышленно поджег дом, и продолжают расследование.

– Доктору Джонсу удалось что-нибудь разузнать… может быть, появились новые подозреваемые или… ну, хоть что-то?! – дрожащим шепотом спросила Аннетт, не замечая, что вцепилась в него так, что пальцы ее побелели.

– Нет, он в курсе только нескольких неприглядных сплетен. Детективы, которым поручено вести дело, разыгрывают из себя тайных сотрудников ФБР и держат соображения о пожаре в строгом секрете. Но он заверил меня, что постарается любым способом выведать, куда зашло расследование.

– Да… это так на него похоже, – трепетно вздохнув, прошептала Аннетт. – Он человек действия.

– Я тоже, – заметил Саймон. – Я попросил его найти серьезную фирму, занимающуюся частными расследованиями, и нанять хорошего детектива. Пора покончить с этой неразберихой и кошмарами.

От страха у Аннетт перехватило дыхание. Глаза у нее стали огромными. А вдруг найдется какая-нибудь улика, подтверждающая виновность отца? Ей не пережить такого потрясения.

– Не теряй веру, Аннетт, – спокойно сказал Саймон, читая ее мысли. – Ты должна узнать правду, какой бы она ни была. Только правда поможет тебе вернуться к жизни и снова стать самой собой.

Понимая, что он прав, Аннетт кивнула и подумала: я не смогу всю жизнь бегать от правды, так мне никогда не стать сильной…

– С чего это ты решил взять меня на съемки? – спросила вдруг она, устремив на Саймона взгляд выразительных зеленых глаз. – Положим, тетю Эльзу тебе удалось провести, притворившись, будто ты в безвыходном положении. – Но остаюсь еще я.

– Черт! – Саймон внезапно расхохотался. – Ты знаешь меня лучше, чем я думал, непослушная зеленоглазая девчонка!

– Все-таки? – настаивала она. – Я ничего не понимаю в твоей работе и буду только путаться под ногами.

– Не будешь. Доктор Джонс в последнем письме выслал некое подобие твоей краткой биографии. Если судить по оценкам в школе и университете, ты очень умная девочка и быстро все схватываешь, – с усмешкой сказал он. – Но причина в другом – все отчеты о расследовании будут приходить на адрес гостиницы, где живет съемочная группа. Если произойдет что-то непредвиденное, Эльза ни о чем не узнает.

– А что еще написал доктор Джонс? – настороженно спросила Аннетт.

– О, массу вещей! – рассмеялся он. – Начиная с того, в каком возрасте ты начала ходить, и заканчивая тем, когда ты в последний раз переболела гриппом – семейный врач, это чувствуется. А еще он выслал небольшую пачку твоих фотографий. – Увидев, как она смутилась, он добавил, откровенно потешаясь: – Могу сказать, что на выпускном балу ты выглядела очень симпатично.

Щеки Аннетт порозовели. Она не знала, шутит он или говорит серьезно – доктор Джонс, как человек открытый и общительный, вполне мог все это написать и выслать ее студенческие карточки.

– Ты заметила, сколько времени я провожу в твоей спальне? – бархатистым шепотом спросил Саймон, и Аннетт насупилась – похоже, он хочет окончательно смутить ее. – Когда мы приедем на место съемок, нам придется жить в разных отелях, желательно в миле друг от друга, иначе мы дадим пищу для пересудов. Тебя это не очень огорчает?

Она только сердито мотнула головой и, меняя тему, спросила:

– Когда мы уезжаем?

– Завтра утром. – Он взялся за ручку двери. Аннетт облегченно вздохнула – наконец-то он перестанет мучить ее, но неожиданно Саймон обернулся.

– Забыл спросить – тебя больше не преследуют кошмары?

Она отрицательно покачала головой, и тогда в его черных глазах загорелся чувственный огонь.

– Я же говорил тебе, крепкий поцелуй – это лучшее лекарство. Может быть, нам стоит продолжить наше… м-м… лечение?

Она не успела сообразить, как можно с достоинством и холодно на это ответить, как он закрыл за собой дверь. Аннетт перевела дыхание. Столько всего случилось за этот день! Но последняя фраза Саймона была самой тревожной. Она знала: если он всерьез решит заняться ее «лечением», сопротивление не будет долгим. Нечего рассчитывать на тело, которое воспламенялось при малейшем к нему прикосновении, оно не окажет отпора. Что же касается рассудка…

Господи, подумала Аннетт, прижимая руку ко рту. Только не влюбись в него, дурочка. Любовь эта сладка, но не превратится ли она в смертельный яд… когда он насладится твоей чистотой и безжалостно отшвырнет прочь?

Когда следующим утром они уезжали, тетя Эльза так разволновалась, словно Саймон увозил ее, а не притихшую и напуганную всем происходящим Аннетт.

– Дорогая, надеюсь, ты замечательно проведешь время. Только не позволяй Саймону слишком командовать собой – ты все-таки член семьи, а не одна из его подчиненных, и пусть он не забывается.

Тетя Эльза расцеловала ее в обе щеки, и Аннетт послушно зашагала за Саймоном к машине.

Они долго ехали на север и сделали остановку в пригороде Сан-Франциско, где перекусили в маленьком кафе у заправочной станции, а потом Саймон со свойственной ему непреклонностью повел ее в небольшой универмаг.

– Купи себе какие-нибудь джинсы, шорты… пару свитеров на случай холодных вечеров. – Она слабо запротестовала, но он щелкнул ее по носу: – Наряжаться на съемках в шелк, даже если в нем ты выглядишь принцессой из сказки, не очень уместно. Об этом мало кто знает, но наша работа – адский труд, где нужно не только много думать, но и много двигаться. Так что поскорей выбирай одежду попроще и поехали.

Несколько километров они ехали по главной магистрали, ведущей в Сан-Франциско, потом свернули в сторону. За окном замелькали чистенькие одноэтажные домики и аккуратные изгороди прибрежных городков.

Аннетт была разочарована. В глубине души она ожидала увидеть если не шикарный Лос-Анджелес и блистательный Голливуд, то хотя бы Сан-Франциско, но машина Саймона мчалась по скоростной трассе среди равнин, изредка пересекая тихие улочки похожих на деревни городов, населенных мексиканскими эмигрантами.

Саймон – она ни как не могла понять, как ему это удается – уловил ее настроение и, не отрывая глаз от дороги, произнес:

– Вижу, тебе больше хочется увидеть «звездные» районы Лос-Анджелеса, чем эти латиноамериканские поселения; но сейчас мне некогда делать крюк, чтобы удовлетворить твое любопытство. Время – деньги.

– Хм, – она покачала головой, – теперь я понимаю, насколько часто ты говоришь не то, что думаешь.

Он бросил на нее косой взгляд.

– Например?

– Не ты ли недавно утверждал, что, если я уеду в Англию, ты немедленно бросишься за мной вдогонку и вернешь на место? – ехидно напомнила она. – Это был просто блеф. У таких занятых людей, как ты, нет и минуты свободного времени, они постоянно делают деньги!

– На свете есть вещи, которые дороже денег, – спокойно заметил он.

Конечно, с неожиданной для себя горечью подумала Аннетт, единственная вещь, которая для него дороже денег, – это мир и покой в душе тети Эльзы!

– Наверное, она была для тебя замечательной второй мамой.

Аннетт нечаянно высказала эту мысль вслух, и Саймон с искренним удивлением обернулся.

– Господи, куда на сей раз ты зашла в своих странных размышлениях?

– Я подумала, что душевное спокойствие тети Эльзы и есть та вещь, которая для тебя дороже денег, вообще превыше всего.

Его чувственный рот с полной нижней губой изогнулся в загадочной улыбке. Мелькнули белые зубы.

– Может быть, я имел в виду не ее, а тебя, – мягко произнес он.

– Не издевайся, – тихо пробормотала Аннетт, – вонзив ногти в ладони – физической болью она попыталась превозмочь душевную. – Мы оба знаем, что я – всего лишь твоя «лишняя проблема»!

– Будучи очень честным, правдивым человеком, я не стану этого отрицать. – Его черноволосая голова склонилась в знак согласия, и он вновь улыбнулся – да так таинственно, что у нее мурашки побежали по коже.

Нет, никогда мне не разгадать этого человека, грустно подумала она, глядя, как Саймон, снова замкнувшись в себе, сосредоточенно ведет машину. Что же кроется за его суровым, сугубо мужским внешним видом? Жесткое, как кремень, сердце, закаленное в безжалостной борьбе за место под солнцем – ведь лестница, ведущая на вершину голливудского Олимпа, достаточно крута? Или, напротив, ранимая душа, способная на подлинную нежность? Вряд ли я когда-нибудь узнаю это, грустно подумала Аннетт. Не стоит даже пытаться проникнуть за оболочку безразличия, которой он себя окружил.

Машина, снизив скорость, ехала теперь по холмистой, словно заброшенной местности.

Какие-то дебри, нахмурившись, подумала девушка, глядя на узкую дорогу, петлявшую между невысокими горами. Но за следующим поворотом открылся более цивилизованный вид, появились редкие прохожие, идущие по обочине дороги, и вскоре они въехали в маленький городок, расположенный в горах на берегу живописного залива, и остановились напротив трехэтажного, выкрашенного белой известкой и отделанного красивым серебристым камнем отеля.

– Приехали, – коротко сказал Саймон, выбираясь из машины и оглядываясь нетерпеливо, как ребенок, – к этому Аннетт уже привыкла.

Она тоже вышла и обвела взглядом пустынную улицу, где, вопреки ее наивному ожиданию, не было видно ни одной камеры.

– Ты снимаешь прямо в городе?

– Нет, в нескольких милях отсюда, – Саймон достал из багажника ее вещи. – Этот отель – ближайший до места съемок, поэтому большинство актеров, съемочная группа и обслуживающий персонал живут здесь.

– И вы тоже?

– Я? – Он посмотрел на нее так, словно она сказала глупость, потом усмехнулся. – Я – нет. Чтобы эти люди раздражали меня после съемок? Это выше моих сил. Я живу в трейлере, если это тебе о чем-то говорит.

Она поняла, о чем это он, – англичанин назвал бы трейлер фургоном. Из телевизионных передач Аннетт знала, что на съемках большие звезды предпочитают жить отдельно и используют для этого фургоны, где есть все – от спальни до гримерной и костюмерной. И, глядя на Саймона, она понимающе кивнула с самым серьезным видом.

Тогда он, почему-то усмехнувшись, взял ее за руку и повел за собой. Едва они оказались в холле отеля, как люди, до того мирно беседующие между собой или сидящие за стойкой бара в соседней комнате, мгновенно обступили Саймона, и каждый начал что-то доказывать, растолковывать… или – Аннетт вспомнила его слова – «раздражать»…

– О, Саймон, ты вернулся! – За ее спиной неожиданно прозвучал музыкальный женский голос, а через секунду девушка увидела и его обладательницу. К ним подошла высокая красавица с затянутыми в конский хвост ярко-рыжими волосами. Весело улыбаясь, она театрально чмокнула Саймона в щеку. Судорожно сглотнув, Аннетт ахнула – это же Патриция Синклер!

– Привет, Пат, – тепло поздоровался Саймон. Куда только делось его равнодушие и отсутствующий вид?

Рыжеволосая женщина, по-прежнему очаровательно улыбаясь, посмотрела на одиноко стоящую в сторонке Аннетт и вопросительно обратила на Саймона взгляд чуть подкрашенных голубых глаз.

– О, кстати, – спохватился он, словно только сейчас начиная припоминать, что пришел не один, – познакомься, Пат. Это Аннетт Напир, племянница Эльзы.

– Очень приятно. – Патриция пожала ей руку и, рассмеявшись, погрозила Саймону пальцем. – Я вижу, ты даже родственников решил подключить к работе.

– Да, постараюсь сделать из этого мягкого материала вышколенного ассистента. – Он небрежно кивнул в сторону Аннетт, и она нахмурилась – хорошенькое объяснение!

Патриция тем временем продолжала весело болтать:

– Он будет тебе платить, Аннетт? Если да, то не стесняйся запрашивать побольше. Требования Саймона высоки, как небоскребы в Нью-Йорке, поэтому будь уверена, ты отработаешь все, до единого цента.

– Не пугай ее напрасно, Пат. Я не издевался над ней раньше, не собираюсь делать этого и теперь, – с милой улыбкой солгал Саймон. – Эльза убьет меня, если я позволю повысить голос на ее драгоценную племянницу, – закончил он шутливо и, забрав ключи от номера, повел Аннетт вверх по лестнице.

Она, притихшая, погрустневшая, покорно шла вслед за ним, мысленно сопоставляя его холодное, почти безразличное поведение с людьми, окружившими его у входа, и теплую, дружескую игривость с Патрицией Синклер. А она-то еще сомневалась в словах тети Эльзы! Конечно, рано или поздно Саймон женится на Патриции, ведь они – идеальная пара. Оба живут в одном мире киноиндустрии, где добились немалых успехов, имеют богатый опыт и по части любовных побед. Последнее было ясно как день – сексуальная Патриция преподносила любителям сплетен скандал за скандалом. Что касается Саймона… Аннетт вздохнула. По собственному опыту она знала, что он настоящий мужчина, и чувственность – одна из основ его характера.

На третьем этаже они остановились у двери в конце коридора.

– Вот твой номер. – Открыв замок, Саймон вручил ей ключ. – Скромно, но со вкусом.

Аннетт вошла и огляделась. Небольшая, чистенькая спальня мало напоминала ее поистине королевские покои в доме Саймона, но была обставлена вполне уютно и очень по-американски.

Она села на кровать и взглянула на него снизу вверх:

– Когда мне приступать к работе?

Он усмехнулся.

Ты не перестаешь меня удивлять! Я думал, мы оба поняли, что эта мифическая работа была всего лишь предлогом, чтобы увезти тебя подальше от Эльзы, но если ты жаждешь надеть себе на шею это ярмо, то…

– Я прекрасно понимаю, что по-прежнему создаю тебе новые проблемы. Но ты уже рассказал Патриции эту версию, и она станет известна всем. Кроме того, мне в самом деле интересно посмотреть, как ты работаешь.

– Ну, если так… – Он безразлично пожал плечами. – Тогда буду ждать тебя ранним утром, когда еще солнце не встанет и птицы не проснутся – в пять часов утра. Я вижу, ты удивлена, но именно тогда мои рабы выходят на работу.

– Как мне добраться до места съемок? – Она спросила это спокойно и деловито, хотя внутри нее все бушевало – она будет работать рядом с Саймоном!

– В пять тридцать приходит автобус. – Он посмотрел на нее насмешливо-испытующим взглядом. – К этому времени нужно умыться, одеться и позавтракать, иначе он уйдет без тебя. Не думай, что к тебе будет какое-то особенное отношение. Я сегодня же прикажу внести твое имя в контрольный список.

– Значит… я действительно на что-то сгожусь?

Саймон подошел к ней и, протянув руку, большим пальцем обвел ее маленький, упрямый подбородок.

– Сгодишься. – Его черные глаза смеялись. – В крайнем случае, если доктор Джонс переоценил твои умственные способности, будешь варить для меня кофе.

Он повернулся к двери, но она бессознательно ухватилась за его рукав, хотя, спохватившись, тут же отдернула руку.

– Ты… ты уже уходишь? То есть, ты уходишь в свой… в свой трейлер?

– Нет. Остаток дня я планировал провести с тобой, поэтому побыстрее принимай душ и натягивай джинсы. Через двадцать минут я зайду за тобой.

Аннетт не сумела сдержаться – ее лицо просияло, розовые губы разомкнулись в довольной улыбке. Саймон долгую секунду пристально смотрел на нее, потом чуть слышно прошептал:

– У тебя очень выразительные глаза.

Она поспешно опустила длинные, загнутые ресницы и покраснела, как школьница, которой впервые сделали комплимент.

…Когда он вернулся за ней и они сели в машину, выяснилось, что Саймон решил показать ей место съемок.

Полчаса они ехали по узкой, ухабистой дороге, оставив далеко позади последние городские улицы, и остановились в небольшом ущелье. Вокруг были горы. Их вершины уходили куда-то в сверкающее голубизной небо, по которому величественно плыли белые перистые облака. С одной стороны горы расступались, образуя естественный спуск к океану, разбивающемуся об их каменные подножия пенистыми брызгами.

Саймон помог Аннетт выйти из машины, и она, опираясь на его крепкую ладонь, с любопытством огляделась. В заросших кустарником горах пряталось маленькое, заброшенное селение – несколько каменных домов с пустыми глазницами окон и старая испанская церквушка. Она стояла на горе, изрезанной временем и силами природы наподобие лестницы, замшелые стены храма были полуразрушены, в воздухе витал дух таинственности и запустения.

– Люди покинули селение в прошлом веке, когда иссякло кормившее их месторождение руды, – объяснил Саймон; орлиный взгляд его черных глаз был устремлен куда-то вдаль. – С тех пор сюда забредали только случайные туристы, а теперь, как видишь, еще и мы.

– Ты снимаешь костюмированный фильм? – простодушно спросила Аннетт, думая, что эти памятники старины больше всего подходят для такой цели.

Но Саймон от души расхохотался и с деланной обидой покачал головой.

– Я что, похож на человека, который занимается халтурой? Отсюда вывод – ты не видела ни одного моего фильма.

– Нет, видела! Я смотрела все твои работы, – начала оправдываться Аннетт, чувствуя себя полной идиоткой. – Я просто подумала, может быть, ты решил сменить стиль… или еще что-нибудь в этом роде.

Уже не слушая ее, Саймон взял девушку за руку – его длинные крепкие пальцы сплелись с ее тонкими пальчиками – и повел ее к развалинам церкви, шпиль которой даже через несколько веков горделиво упирался в самое небо.

– Сейчас я снимаю психологический триллер, – объяснил он, глядя на церковь, возвышавшуюся на природном постаменте из острых каменных глыб. – Мне показалось, что отвергнутый обществом герой должен скрываться именно в таком месте. Здесь все дышит какой-то мрачной напряженностью, неизбежностью… в общем, то, что надо. Мы уже отсняли студийные сцены и сцены в городе, осталась лишь работа в горах.

– Пока ты забирал меня из Англии, вы, наверное, сильно отстали от графика? – осмелилась Аннетт, почему-то чувствуя себя виноватой.

– Не так сильно, как ты думаешь. Конечно, с этим были трудности, но мы ускорили темп работы, и теперь все наладилось.

– Я отняла у тебя столько времени – твоим людям пришлось изрядно потрудиться, – вздохнула Аннетт, обращаясь больше к самой себе.

– Да, за последний месяц они поголовно начали страдать истощением сил, – с ноткой цинизма в голосе подтвердил Саймон.

– Но только не Патриция Синклер! – не выдержала Аннетт. – К ней ты относишься не так, как к остальным… то есть… я хочу сказать, ее ты ценишь больше других, – поправилась она, испугавшись, что своим страстным восклицанием выдала неприязнь к рыжеволосой красавице.

– Она чертовски талантливая актриса. – Он пожал плечами. – И чертовски умна. В ней нет глупости, которая так раздражает меня в других.

Он имеет в виду меня, подумала Аннетт, опуская голову и шагая вслед за Саймоном по дорожке к океану.

Спустя минуту они вышли на пляж, и она увидела длинную вереницу трейлеров. Саймон подошел к одному из этих мини-домов со всеми удобствами и открыл ключом дверь.

– Проходи. Это мое убежище, – усмехнулся он, пропуская вперед Аннетт. – Здесь я ем, сплю и пытаюсь хотя бы на время отгородиться от проблем. Увы, безрезультатно.

Она обвела взглядом просторное, заполненное всем необходимым для жизни помещение, отчетливо осознавая, что каждый вечер после съемок он будет возвращаться в это уединенное место, а ее вместе с остальными будет забирать автобус и увозить в тот дурацкий отель.

Интересно, Патриция приходит к нему… на ночь? – подумала Аннетт, глядя на большую кровать в дальнем конце комнаты. Ее сердце пронзила острая боль, и она до крови закусила губу, поймав себя на мысли, что ей до отвращения неприятно об этом думать.

– Хочешь кофе? – спросил он, и Аннетт, выдавив вежливую улыбку, отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо. Может, отвезешь меня в отель – не хотелось бы надоедать тебе своим присутствием, поскольку, – она издала вынужденный смешок, – я на территории твоих личных владений.

– В рабочие дни эти владения перестают быть личными: трейлер превращается в настоящий офис – с раннего утра до позднего вечера, – заметил Саймон, пропустив мимо ушей ее просьбу. – Хотя… – Он выглянул в открытую дверь, потом захлопнул ее. – Хотя сейчас мы, похоже, одни на пляже.

– Ясно. – Она перевела дыхание и, чувствуя на себе его опасно волнующий взгляд, спросила с едва заметной дрожью в голосе: – Я… я хотела узнать, если у доктора Джонса появятся новости, то как он свяжется с нами?

– Я дал ему номер телефона в отеле и приказал дежурной все звонки адресовать тебе, если меня не будет на месте.

– Людям не покажется это странным?

– Скорее до смерти забавным. – Он долго смотрел на нее, потом ухмыльнулся. – Спорю, о тебе уже сейчас сплетничают, или ты не замечала на себе косых взглядов?

– Господи! – Аннетт вспыхнула. – Но они же знают, что я – племянница тети Эльзы!

– Ну и что? Ты думаешь, они считают, что эта причина остановит меня? С моей-то репутацией? Как бы не так!

– Тогда… тогда Патриция расскажет им правду, и они поймут, как сильно заблуждались, – поспешно вымолвила она.

Он подошел ближе, его опасно поблескивающие, похожие на черные агаты глаза сузились, когда он произнес:

– Кто ей поверит? Все знают – что бы ни случилось, Патриция всегда на моей стороне.

– Но почему? – спросила она с затаенной болью. – Почему она всегда на твоей стороне?

– А как ты думаешь? – с циничным намеком прошептал он, изогнув черную бровь.

– Она твоя любовница, да? Твоя любовница? – чуть не плача пролепетала Аннетт, и ее прекрасные изумрудные глаза отразили терзающие душу переживания. – Отвези меня в отель! – Голос у нее срывался, она не в силах была выносить его многозначительного молчания и бросилась к двери.

Он молниеносно настиг ее. Все ее попытки вырваться из стального кольца рук кончились тем, что он прижал к себе ее извивающееся тело и припал губами к виску, где бешено колотился пульс.

– Ого, как ты испугалась… – хрипло прошептал он. Губы устремились к ее губам, но Аннетт быстро увернулась.

– Отпусти меня сейчас же! – с мольбой выкрикнула она, чувствуя мучительное желание забыть обо всем на свете и подчиниться его мужской воле. – Ты только смеешься надо мной!