Текст книги "Пожар сердец"

Автор книги: Джейми Харкот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Испуганно заморгав, она открыла глаза. Сон не был глубоким, она сразу поняла, что находится в переполненном самолете – это остановило родившийся в ней непроизвольный крик. Увидев склонившегося Саймона – его широкие плечи словно заслоняли ее от всего остального мира, – Аннетт с трудом вымолвила:

– Этот кошмар… Он никогда не кончится… Он будет преследовать меня всю жизнь… – Ее голос сорвался, и слезы градом закапали из прекрасных изумрудных глаз.

– Не говорите глупостей, Аннетт. – Его твердые пальцы далеко не заботливым движением взяли ее за подбородок, чтобы она не увернулась от его пронзительного взгляда. – Если вы не можете справиться с воспоминаниями, за вас это сделает время. Оно все поставит на свои места.

– Вы считаете, что время лечит? Что когда-нибудь я смогу выбросить из памяти ужас той ночи, когда умер мой отец?! – прошептала Аннетт прерывающимся голосом, не чувствуя того, как Саймон с силой сжимает ей руку.

– Теперь мне совершенно ясно, что ни о каком возвращении в Англию не может быть и речи! – сквозь зубы выговорил он, глядя на ее залитое слезами лицо. – Даже не помышляйте о том, чтобы вернуться – одна вы не склеите свой мир по обломкам и не построите новый. О, я знаю, что вы совсем одна! В больнице мне рассказали, что не замечали в вашей палате ни дружков, ни подружек, поэтому не стоит мне врать. Лучше держитесь за тех, на кого вы действительно можете рассчитывать, – за своих родственников, потому что теперь они у вас есть. У вас есть Эльза и у вас есть я, наконец!

Не дав ошеломленной Аннетт вымолвить в ответ ни слова, он прильнул к ее изумленно раскрывшимся губам в страстном, обжигающем поцелуе.

Она хотела оттолкнуть его, но ее дрожащие руки замерли на полпути и, выйдя из-под контроля разума, обняли его за шею. Спустя мгновение она уже сама целовала его, отдаваясь во власть пробудившейся чувственности, о существовании которой она раньше и не подозревала. Горячее дыхание опалило ее кожу, когда он с внезапной нежностью приник к ее щеке в легком поцелуе, а затем вновь прикоснулся ко рту, пробуя сладкую влагу ее мягких, чуть припухлых губ, остро чувствующих каждое возбуждающее движение его языка…

У нее закружилась голова, и, чтобы не утонуть в сумасшедшем водовороте неземных ощущений, она крепче прижалась к его сильному телу, единственной надежной опоре в этом качающемся мире. Поняв это движение как призыв, его губы стали еще ненасытней, а рука, прежде лежавшая на талии, переместилась на мягкую, набухшую сладостным томлением грудь, нежно лаская ее.

Страстное желание охватило все тело Аннетт, и, когда Саймон, быстро переведя дыхание, отстранился от нее, она почувствовала мгновенное разочарование, граничащее с болью. Ничего не понимая, не замечая взглядов сидящих через проход людей, все еще держась за рукав его рубашки, Аннетт повернулась к Саймону, и холодный взгляд его сузившихся глаз подействовал на нее как ледяной душ.

– Зачем вы меня поцеловали? – выпалила она, готовая провалиться сквозь землю от стыда, чувствуя необходимость хоть что-то сделать или сказать.

– Вам не понравилось? – поинтересовался он, даже не глядя на нее.

– Прекратите!

– Хорошо, я отвечу. Время от времени мне требуется как-то поддерживать свою, думаю, небезызвестную вам репутацию, и вот я… – Он с кривой усмешкой посмотрел на Аннет, тщетно пытавшуюся унять бессильную дрожь. – Не принимайте это близко к сердцу, Аннетт. Вы еще не привыкли к тому, что я всегда получаю то, что хочу.

До нее не сразу дошел смысл циничных рассуждений, а когда она поняла, что он, попросту говоря, попользовался ею, в бешенстве отвернулась, пылая краской стыда и не желая больше лицезреть ненавистное лицо. В эту минуту ей открылась одна истина: любые отношения с Саймоном Бэтфордом похожи на игру с огнем, в которой можно бы больно обжечься, если подойти слишком близко к этому коварному человеку.

Глава четвертая

Минуты полета тянулись медленной, нескончаемой чередой – Аннетт казалось, что они уже целую вечность в воздухе. Теперь она сидела как изваяние и тупо смотрела в окно на гряды белых облаков, похожих на огромную заснеженную долину. Яркое солнце слепило глаза, но она упрямо не желала менять уже ставшую неудобной позу и сидела гордо с повернутым к Саймону затылком.

– Могу я что-нибудь предложить вам, мистер Бэтфорд? – медовым голосом обратилась к нему высокая блондинка-стюардесса, и от Аннетт не ускользнул скрытый подтекст этого вопроса.

– Да, пожалуй, принесите нам два бренди, – протянул Саймон в тон стюардессе и добавил, изогнув черную бровь: – Когда вы подходили в прошлый раз, мы были… м-м… немного заняты.

– Я это заметила. – Понимающе улыбнувшись, блондинка соблазнительной походкой зашагала по проходу, спеша выполнить его заказ.

Чувствуя, как с новой силой закипает в ней гнев, Аннетт со злостью посмотрела вслед стюардессе и с неожиданным для себя ехидством вымолвила:

– Я вижу, мистер Бэтфорд, вы широко известны не только на земле, но и в воздухе.

– Бросьте, Аннетт, – Саймон рассмеялся и пожал плечами, похоже, булавочный укол только позабавил его. – Мы же летим первым классом – обслуживающий персонал обязан знать в лицо каждого пассажира.

Она поразилась тому, как спокойно почти дружелюбно он разговаривает, словно между ними ничего не произошло, и строптиво возразила:

– Спорю, что меня эта стюардесса даже не заметила, зато на вас все смотрят, как на живого Санта Клауса!

– Мне льстит такое сравнение, но что я могу поделать, если люди узнают меня? – Она снова услышала его глубокий смех и возмутилась в душе: почему ее слова вызывают в нем или крайнее раздражение или беспричинное веселье? – Что вы мне посоветуете, Аннетт, носить маску не снимая?

– Не остроумно! – огрызнулась она. – Кроме того, даже маска не скроет вашего эгоизма.

К ним подошла стюардесса, и Аннетт, хмуро поднимая глаза и без тени улыбки принимая из ее рук свой бокал бренди, прочитала в хищном взгляде блондинки откровенную зависть.

Кажется, она приняла меня – и не без оснований – за подружку Саймона, с которой он собирается неплохо провести время, подумала Аннетт. Неприятный холодок пробежал по ее спине, когда она поняла, что такая возможность не исключена, особенно если учесть, что совсем недавно она буквально таяла в его объятиях.

Из ее губ вырвался долгий, дрожащий вздох.

– Вам еще не надоело изматывать себя и втихомолку злиться? – спросил он негромко, словно прочитав ее мысли. – Чтобы усмирить ваше оскорбленное достоинство, я даю вам честное слово, что когда вам снова привидится дурной сон, я не стану успокаивать вас поцелуем, а постараюсь сделать это другим… хотя и менее приятным способом. – Он сказал это мягким, вкрадчивым тоном.

– Вы считаете, что сегодня вам удалось успокоить меня? – Аннетт вспомнила нежданно охватившее ее при таком «успокаивающем» обращении лихорадочное влечение.

– Возможно, что и так. – Его глаза с пытливой настойчивостью заглянули ей в лицо. – Ведь вы и думать забыли о своем кошмаре, когда я целовал вас, или мне это только показалось?

Пока она подыскивала ответную колкость, Саймон вынул из книги закладку и вновь углубился в чтение, в который раз оставив за собой последнее слово.

Чувствуя потребность сбросить пульсирующее напряжение, Аннетт одним махом опрокинула в себя бренди – у нее даже слезы выступили на глазах, но в следующее мгновение она ощутила, как боль в висках отступает, а натянутое струной тело расслабляется.

Бренди подействовал на нее даже сильнее, чем ей этого хотелось – Аннетт тут же начало клонить в сон. Она понимала, что не должна допустить повторного кошмара… и повторной выходки со стороны Саймона. Когда тяжелые веки начали смыкаться, она вспомнила, что в сумочке у нее иллюстрированный журнал, и, раскрыв его, она попыталась отвлечь себя чтением.

Но строчки плыли перед ее глазами, и девушка, не сдержавшись, сладко зевнула.

Саймон повернулся к ней и улыбнулся.

– Я присмотрю за вами, Аннетт. Можете смело засыпать.

Ее сон как рукой сняло!

– Нет, спасибо, – сухо отозвалась она и снова уткнулась в журнал. Ее тонкая рука быстрыми движениями листала страницы, и через полчаса Аннетт знала все содержание журнала, начиная с мировых новостей и заканчивая рекламными объявлениями.

Коротко вздохнув, она убрала журнал в сумочку и, не удержавшись, украдкой посмотрела на Саймона.

Ее взгляд скользнул по сильному, подтянутому телу, на котором превосходно сидела темно-синяя рубашка. Под ней угадывался мускулистый торс, а черные обтягивающие джинсы были словно его второй кожей. Аннетт смутилась – никогда еще мужское тело не вызывало у нее таких волнующих, кажущихся ей порочными, мыслей.

Она поспешно перевела взгляд на его лицо. Вспомнив недавно прочитанную книжку, где автор связывал черты лица человека с чертами его характера, она невольно стала разглядывать мужественные линии его облика. Может быть, таким способом я сумею разгадать этого супермена, подумала она.

Тонкий, чуть с горбинкой нос, высокий лоб, несомненно, говорили о проницательном уме и сильном интеллекте; удивительные длинные и густые ресницы, отбрасывающие загадочную тень на высокие скулы, были признаком чувствительности, хотя Аннетт в этом сомневалась – ей казалось, что Саймон непробиваем как скала; чувственный рот – и от этого осознания Аннетт пробрала дрожь – обещал эротические удовольствия.

Внезапно ей стало нечем дышать, и она быстро отвела взгляд, слишком отчетливо представляя, куда могут завести эти рискованные исследования.

– Что случилось, Аннетт? – насмешливо спросил Саймон, и она покраснела как рак. – Последние десять минут вы просто не сводили с меня глаз.

Ее мозг лихорадочно заработал в поисках нейтрального объяснения.

– Мне показалось странным, почему вы, такая знаменитость, живете не в Голливуде. – Ничего лучше она не придумала, в который раз ругая себя за неосмотрительность.

– Значит, вы только поэтому так внимательно меня рассматривали? – с иронией поинтересовался он.

– Я просто не хотела отвлекать вас от чтения! – быстро нашлась Аннетт, прекрасно осознавая, что пылающие щеки и бегающий взгляд выдают ее с головой.

– Вот как? – Внешне он был совершенно серьезен, но в голосе слышались подозрительные интонации, а глаза откровенно смеялись. – Значит, вас интересует, почему я не поселился в Голливуде? Ну что ж, в наши дни людям, каким-то образом связанным со съемками фильма, вовсе не обязательно жить в ста метрах от киностудии. Кроме того, я свободный человек и имею полное право жить там, где мне нравится!

– Звучит очень по-американски, – заметила Аннетт с долей ехидства в голосе, довольная, что ей удалось перевести разговор в менее опасное русло.

– Но я и есть американец!

Аннетт спохватилась, испугавшись того, что даже такая безобидная тема обсуждения, как место проживания Саймона, может превратиться в игру с огнем со всеми вытекающими последствиями. Она быстро пробормотала:

– Прошу прощения, мистер Бэтфорд. Я бы не хотела показаться вам любопытной.

Он оглядел ее неспешным, обволакивающим взглядом и, тщательно взвешивая слова, произнес:

– Нет, вы не кажетесь мне любопытной. Я бы назвал вас скорее… странной. Это неплохое качество – в некоторых ситуациях.

Еще раз посмотрев на нее, Саймон вернулся к своей книге.

Сложив на груди руки, Аннетт откинулась на спинку сиденья. Последняя фраза заронила в ее душу какое-то смутное беспокойство. Что он подразумевал под «некоторыми ситуациями»? Она закусила губу. Может быть, он вспомнил, как бурно она отреагировала на его поцелуй, с какой горячей готовностью прильнула к нему, вместо того чтобы оттолкнуть и возмутиться?

Эта мысль вновь повергла ее в смущение. Она не могла понять, как все произошло, – Саймон был первым, кто позволил себе такое откровенное обращение с ней, и она сразу попала во власть жгучего сексуального желания, даже не имея тактики защиты.

Аннетт крепче сплела на груди руки и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить гулко стучащее сердце.

– Когда в следующий раз захотите полюбопытничать, делайте это сразу и без колебаний, – не отрывая взгляда от книги, посоветовал он и вкрадчиво добавил: – Думаю, больше нет нужды рассматривать меня своими пытливыми зелеными глазищами, но если вас уж очень на это потянет, то… я не буду возражать.

Аннетт нервно достала свой журнал и вновь демонстративно принялась за чтение уже прочитанного, спрятав за широко развернутыми страницами покрасневшее лицо. Строчки прыгали перед глазами в такт частому стуку ее сердца, и она, не в силах прочитать до конца даже одно предложение, подумала с ужасом и отчаянием: Боже, в какой переплет я попала, когда связалась с этим хитрым, коварным человеком!

Подожди, сказала она себе и невольно содрогнулась: то ли еще будет, когда ты поселишься в его доме и будешь постоянно с ним сталкиваться! Вот когда положение станет действительно безвыходным!

Черный «мерседес» Саймона, к удивлению Аннетт он прилетел с ними из Англии, с огромной скоростью мчался по широкому, залитому солнцем шоссе. Это был последний этап их путешествия – девушка чувствовала, как в глубине души зарождается и нарастает нервное напряжение. Через пару часов она увидит прежде далекую и чужую тетю Эльзу. От их встречи зависит очень многое – если в силу каких-то причин тетя Эльза невзлюбит ее, то…

…То бесконечно преданный мачехе Саймон в своей обычной бесцеремонной манере выкинет меня обратно в Англию как ненужную вещь, мрачно закончила Аннетт. Тонкими, длинными пальцами она стала незаметно массировать виски, пытаясь прогнать головную боль.

– Я вижу, вы устали, – услышала она голос Саймона и в ответ лишь безразлично пожала плечами. – Такие долгие перелеты всегда утомляют, а в вашем состоянии – особенно, – продолжал он все тем же ничего не выражающим тоном. – Перед тем как куда-то отправляться, вам бы не помешало провести еще пару недель в постели.

– И вы говорите мне это после того, как сами настояли на срочном отъезде! – Аннетт возмущенно всплеснула руками.

Он бросил на нее быстрый взгляд, лучше слов предупреждающий о возможных последствиях начинающегося спора.

– А что мне было делать? – с непостижимым высокомерием осведомился он. – Мое время расписано по минутам на месяц вперед, я не мог сидеть и ждать, когда вы окончательно поправитесь. С таким же успехом вы можете восстановить здоровье и здесь!

Аннетт очень в этом сомневалась, но, не желая напрашиваться на новую грубость, отвернулась и стала молча смотреть в окно.

Ее вниманию открылся прекрасный вид, так не похожий на суровую британскую природу. Забыв обо всех проблемах, Аннетт восхищенным взглядом попыталась охватить представшее перед нею великолепие.

Ровная ленточка дороги убегала вдаль, аккуратно огибая холмы огромной, сияющей изумрудной зеленью долины. С одной ее стороны леса плавно переходили в невысокие, изрезанные солеными ветрами горы, а за ними до самого горизонта простирался величественный, сверкающий солнечными брызгами, ослепительно синий Тихий океан!

– Какая красота… – заворожено прошептала Аннетт.

– Да, – согласился Саймон, и она не узнала его голос – впервые в нем не было никаких настораживающих ноток. – Эта дорога идет по всему калифорнийскому побережью и дает полное представление об этих краях. В его глазах появились насмешливые искорки. – Если будете себя хорошо вести, Аннетт, то когда-нибудь я прокачу вас и покажу все здешние красоты.

Кажется, с ним совершенно невозможно нормально разговаривать, он всегда найдет повод для насмешки, подумала она и с достоинством ответила:

– Спасибо, но мне больше нравится путешествовать в одиночестве.

– И что вы предпочитаете – прогулки пешком или езду на велосипеде? – со смешком поинтересовался он. Аннетт тут же вскипела. Всем своим видом показывая нежелание продолжать разговор, она снова прильнула к окну машины.

Безжалостно палившее жаркое солнце зашло за полупрозрачное белое облако, и на дорогу пала благодатная тень. Немного опустив стекло в окне машины, Аннетт закрыла глаза и подставила лицо прохладному ветерку. Его легкие порывы нежно обдували разгоряченную кожу и мягко трепали золотистые прядки волос. Усталость и напряжение начали спадать, и через минуту неожиданно для себя она уже спала, убаюканная мерным шумом двигателя…

…Разбудил ее какой-то щелчок. С неохотой открыв глаза, Аннетт обнаружила, что машина стоит, дверца с ее стороны открыта, рядом возвышается Саймон и смотрит на нее своим загадочным взглядом.

– Выходите. Мы уже приехали. – Она не сразу поняла, куда и зачем они приехали, несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, чувствуя, как притягивает и завораживает тайный огонь, полыхающий под его полуопущенными ресницами.

Потом Аннетт вздрогнула, по ее телу пробежала дрожь – то ли от прохлады в салоне автомобиля, то ли… Нет, его взгляд тут ни при чем, сказала она себе, постепенно приходя в чувство и поспешно выбираясь из машины.

Солнце вновь сияло на ярко-голубом небе, его лучи быстро согрели ее чуть продрогшее, разомлевшее после сна тело. Она подавила в себе желание сладко потянуться и, почувствовав, как Саймон взял ее за руку, пошла вслед за ним по усыпанной мелким гравием дорожке.

Через мгновение они уже стояли перед огромным – Аннетт просто поразили его размеры – зданием, белизна стен и высота которого подчеркивались посаженными по всему периметру стройными пальмами с острыми густо-зелеными листьями, отбрасывающими на стены светло-лиловую тень. По сторонам большой, из резного дуба, двери стояли по две высокие колонны, и ошеломленная Аннетт не могла понять, что именно напоминает ей этот дом – античные храмы Греции или сказочный дворец.

Дом просто утопал в зелени – в окаймленных невысоким гранитным бордюром газонах росло множество тропических цветов всех мыслимых оттенков, от нежно-голубого до пунцового; среди этого цветочного буйства рядами шли стройные кипарисы.

Теплый, чуть влажный воздух был напоен сотнями ароматов, а легкий бриз шевелил прозрачные занавески в открытых, спрятанных в тени деревьев окнах.

У Аннетт перехватило дыхание, когда она проследила взглядом по узкой тропинке, обсаженной невысоким, подстриженным в форме куба кустарником. Тропинка выходила из-за дальнего крыла дома и, минуя зеленые лужайки, пропадала… на обрыве скалы. Значит, это великолепное здание стоит прямо на утесе!

– О! – только и сказала она, слишком увлеченная видом океана и пенистых волн прибоя, чтобы обратить внимание на то, что Саймон подошел на опасно близкое расстояние за ее спиной и смуглые пальцы легли на ее хрупкие плечи.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я впервые вижу такой… – она никак не могла подобрать нужное слово, – такой… грандиозный дом.

– Конечно, огромные апартаменты и океан под боком лучше, чем маленький грязный отель на окраине города, не так ли, Аннетт? – с неожиданной насмешкой заметил он, и в его голосе прозвучало скрытое презрение.

От ее мечтательного настроения не осталось и следа. Аннетт быстро повернулась к нему, пытаясь отыскать в его настороженном лице ответ на возникший тревожный вопрос: неужели ее подозревают в меркантильности? Но это просто смешно.

– Вы, кажется, решили, что я останусь жить в этом доме только потому, что он такой большой и красивый? – вызывающе резко спросила она. – Нет, я приехала сюда не по своей воле и долго здесь не задержусь.

– Время покажет, – бросил он со зловещим спокойствием.

– Нет, не покажет! – Аннетт больше не могла сдерживать охвативший ее гнев. – Если, подарив мне те дорогие наряды, вы решили, что во мне проснулась жадность, а при виде вашего шикарного дома у меня вообще разгорелись глаза, то вы очень и очень ошибаетесь! Мне наплевать на ваши деньги, и я не сдвинусь с места, пока вы не извинитесь передо мной. – Выпалив это, она уже в следующее мгновение поняла, что переборщила с обвинениями, и сердце ее сжалось от страха. Саймон был непредсказуем.

Похоже, он не ожидал от нее подобного пыла и некоторое время, сузив глаза, смотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Она не могла понять, о чем он думает, – ей казалось, вот-вот на ее бедную голову выльется поток оскорблений. Вместо этого Саймон только усмехнулся и пожал плечами:

– Долго же вам придется стоять, Аннетт, поскольку моих извинений вам не дождаться. – Он направился к дому, но через несколько шагов обернулся: – Кстати, предупреждаю, рано темнеет, вечера и ночи довольно холодные, так что я вам не завидую, если вы собираетесь простоять, не двигаясь, до самого утра. Но не вешайте нос: возможно, часам к десяти вечера во мне проснется жалость, и я вынесу вам одеяло.

Помахав рукой, он быстро зашагал по дорожке. Разозленная до предела, Аннетт молча смотрела ему вслед – судя по всему, он и не думал останавливаться. Тогда, забыв про гордость, она крикнула: – Мистер Бэтфорд!

Высокая фигура удалялась, и она, чуть не плача, сжала кулаки. Он прекрасно знает, что я не унижусь до того, чтобы побежать за ним, и намеренно делает из меня идиотку, в сердцах подумала она, проклиная себя за то, что не сумела сдержаться.

– Саймон!

В тонком, звенящем голосе на этот раз прозвучала настоящая паника. Он остановился, раздумывая несколько бесконечных секунд, потом, решив, что она достаточно наказана, пошел ей навстречу.

– Никогда больше не пытайтесь угрожать мне, Аннетт, – мягко посоветовал Саймон, подойдя к ней вплотную. – Такими смехотворными методами меня не проймешь, поэтому на первый раз я вас прощаю. – Он замолчал и долго вглядывался в ее побледневшее от испуга лицо, потом взял его в ладони. Чувственные пальцы ласково – и это подействовало на нее сильнее слов – поглаживали ее разгоряченную кожу. – Но если вам взбредет в голову снова выкинуть что-нибудь подобное, то я уже не буду таким добрым, и вы пожалеете о своем вызове.

Она поняла его недвусмысленный намек и плотно сжала губы. Весь ее облик выражал молчаливую, напряженную покорность, и лишь глаза, как два изумруда, лихорадочно горели на белом лице.

Неожиданно он рассмеялся глубоким, низким смехом и взял ее за руку.

– Пойдемте, Аннетт, я познакомлю вас с Эльзой, а то вы опять дадите волю своему неуравновешенному темпераменту и, чего доброго, ударите меня.

Она промолчала, и тогда он, цепко сжав тонкое запястье, потащил ее по широкой, затененной пальмами аллее. У Аннетт едва хватало сил на то, чтобы переставлять ноги: гигантский стресс последних двух недель, недавняя встряска выжали из нее всю энергию.

У подножия лестницы из темного гранита он резко остановился и заглянул ей в лицо. Потемневшие веки и пятна нездорового румянца на остро обозначившихся скулах, подавленный вид сразу бросались в глаза.

– Да что с вами в самом деле? Вы просто валитесь с ног! – Ей это показалось или в черных глазах-буравках действительно промелькнуло искреннее беспокойство? – Вам нужно немедленно лечь в постель и отдохнуть, после встречи с Эльзой разумеется.

– Почему вы все время пытаетесь уложить меня в постель? – строптиво зароптала она только для того, чтобы не казаться самой себе полной развалиной.

Он удивленно приподнял брови и посмотрел на нее с каким-то странным огоньком во взгляде.

– Неужели это так заметно? Если вы вдруг решите сообщить Эльзе такую… м-м… компрометирующую меня информацию, сделайте это в менее категоричной форме. Она глубоко верит в мою порядочность, хотя и знает, что я не святой, – добавил он мягким, шелковым голосом.

Аннетт вспыхнула и бессознательно поднесла руку ко рту – до нее только дошел смысл собственной фразы, и теперь она не знала, куда деться от смущения. К счастью, в эту минуту тяжелая дубовая дверь отворилась, и появление невысокого толстенького слуги-мексиканца в белой униформе избавило ее от необходимости придумывать себе оправдание.

– Ваш багаж, сеньор Бэтфорд? – расплываясь в широкой улыбке, с сильным акцентом проговорил он, сбегая вниз по ступенькам.

– В машине, Луис, – с легкой улыбкой ответил Саймон, бросая ему ключи от «мерседеса». – Мисс Бэтфорд у себя?

– Да, сеньор. Она так волнуется.

– Мы тоже, – едва слышно пробормотал Саймон, и Аннетт обеспокоенно вздрогнула. Его горячие пальцы легли на прохладную кожу чуть повыше ее локтя и настойчиво сжались; думая о чем-то своем и почти не замечая ее, он повел Аннетт вверх по лестнице, но на небольшой площадке перед дверью вновь остановился.

– Я понимаю, сейчас больше всего вам хочется остаться одной, принять душ и заснуть, но вначале я отведу вас к Эльзе, – сказал он серьезно, ирония исчезла из его глаз, как будто ее и не было. – Должно быть, она с утра не находит себе места, желая поскорей задушить вас в объятиях, – добавил он, и бесстрастное его лицо потеплело.

Неужели этот холодный, циничный человек может быть к кому-то по-настоящему привязан? – невольно подумала Аннетт. Но это было настолько маловероятно, что бережное отношение к мачехе показалось ей просто исключением из целого ряда более неблаговидных качеств его характера.

– Вы правы. Я должна сначала пойти к тете Эльзе. – Она помолчала и нерешительно произнесла: – Вообще-то я тоже хочу… познакомиться с ней.

– Правда? – Ее бросило в холод от этого короткого, но полного сарказма слова – лицо Саймона стало прежним. – Я что-то в этом сомневаюсь: все четыре дня нашего знакомства вы только и делали, что твердили обратное. Почему вдруг такая перемена?

Она замялась, жалея о том, что позволила себе откровенность.

– Я подумала, что, какие бы ссоры ни были в прошлом между моим отцом и тетей Эльзой, сейчас это уже не столь важно. Она – моя единственная родственница и…

– Надеюсь, что вы не забудете об этом и постараетесь быть с нею предельно вежливой, – сказал он безразличным тоном и, толкнув тяжелую дверь, пропустил ее в просторный холл.

Через большое окно, из которого открывался прекрасный вид на море, проникали яркие солнечные лучи, рассыпая блики по узорчатому кафелю безупречно чистого пола, отражаясь в металлических перилах широкой винтовой лестницы, ведущей на второй этаж.

Саймон провел ее в просторную гостиную, выдержанную в одном стиле, от картин в тяжелых золотых рамах до тщательно подобранной антикварной мебели. Аннетт несмело остановилась посреди комнаты, чувствуя, как ее ступни утопают в мягком ворсе белого ковра.

– Очень красивая комната, – наконец произнесла она, пытаясь этой ничего не значащей фразой заполнить повисшую в воздухе пустоту.

Стоявший рядом Саймон лишь пожал плечами.

– На мой взгляд слишком заполненная, – безразлично заметил он; его взгляд был устремлен куда-то за окно. – Я предпочитаю более простой или, если хотите, примитивный дизайн. У меня есть маленький домик недалеко отсюда – там нет никаких излишеств и ничто не отвлекает внимания, поэтому работаю я там.

Это хорошо, значит, ей не придется сталкиваться с ним по нескольку раз на день. На душе у нее стало легче.

– Эльза очень любит эту комнату и проводит здесь большую часть дня, – сказал он негромко, словно думая о чем-то другом.

Снова наступила тишина, и Аннетт показалось, что он начисто забыл о ее присутствии. Как завороженная, она смотрела на его высокую, худощавую фигуру, темным силуэтом выделявшуюся на фоне залитого солнцем окна, и невольно любовалась им, хотя понимала, что не должна этого делать.

Как в замедленной съемке, его темноволосая голова медленно повернулась в ее сторону. Их взгляды встретились, они оба замерли, чувствуя, как между ними проскакивает нечто, напоминающее электрические разряды. Сердце Аннетт бешено застучало, а Саймон нахмурился, словно вспоминая, о чем они говорили, но его пристальный взгляд по-прежнему был прикован к ее потемневшим от волнения зеленым глазам.

Он быстро запустил руку в свои густые, черные волосы, словно стряхивая наваждение, и первый нарушил молчание:

– Я хотел встроить в доме лифт, чтобы Эльза могла подниматься и на второй этаж, но она отказалась. – Голос его звучал на удивление ровно. Аннетт не понимала, как он ухитряется держать свои чувства под таким контролем? Сама она, стоит ему только посмотреть на нее, приходит в страшное смятение. – Ей привычнее, когда вещи находятся на одном с ней уровне. Иногда она выезжает на прогулку в сад.

– У нее есть сиделка? – спросила Аннетт, страшась услышать, что в качестве сиделки сюда приглашена она!

– Да, за ней присматривает жена Луиса, Марджи. Она же вместе со своей сестрой Фионой ведет хозяйство. Как видите, в этом доме сплоченный коллектив.

– А вы не боитесь, что появление чужого человека нарушит равновесие? – рискнула Аннетт.

– Как я понимаю, вы говорите о себе? – предположил он и, помолчав, заявил с долей издевки: – Я не считаю вас чужой, нет. Вы не умеете притворяться, Аннетт, поэтому я насквозь вижу все, что творится в вашей хорошенькой головке. Вы уже не чужой, а скорее, понятный человек. И я не думаю, что вы опасны для обитателей этого дома и их душевного спокойствия.

– Еще бы! – разнервничавшись, парировала Аннетт, которую оскорбило его заявление о том, что она для него как открытая книга. – Иначе вы бы не привезли меня сюда!

– Правильно! – На его губах снова заиграла насмешливая улыбка, и он подошел ближе. – Кстати, Аннетт, сделайте над собой усилие и придайте своему лицу более жизнерадостное выражение – я не хочу, чтобы Эльза подумала, будто я вас обижаю.

– А вы ничего, кроме этого и не делаете, – угрюмо буркнула она и вздрогнула, неожиданно услышав его раскатистый смех.

– Но мы ведь не расскажем об этом Эльзе, правда, Аннетт? У нас с вами есть несколько маленьких секретов, которые останутся только между нами. Вы со мной согласны? Мне не хочется, чтобы Эльза расстраивалась, узнав, например, о том, что вы испытываете ко мне… м-м… некоторую неприязнь или что вы кричите по ночам.

– Зачем вы так жестоко… – взволнованно начала Аннетт, но замолкла под пристальным взглядом его потемневших глаз.

– Я не столь жесток, каким вы меня представляете. Разве я не приходил к вам на помощь всякий раз, когда вы нуждались в этом? И я буду заниматься этим неблагодарным делом, так что не запирайте на ночь дверь, – шутливо пригрозил он.

У нее упало сердце.

– Вы не сказали, что работаете в другом месте, где вам никто не мешает.

– Верно. Но я уеду туда только тогда, когда вы полностью излечитесь от своих кошмаров, и не раньше, Аннетт.

Неужели он остается только ради нее, потому что она так больна и беззащитна? Какая-то немыслимая радость озарила ее душу, но здравый рассудок тут же поставил все на свои места. Саймон просто не хочет беспокоить свою мачеху, мрачно подумала Аннетт, или опасается, что, оставшись без присмотра, я убегу.

Он легонько сжал ее ладонь, подталкивая вперед, и Аннетт, подняв глаза, обмерла – в нескольких шагах от нее в инвалидной коляске сидела… тетя Эльза! Оказывается, она въехала в комнату, пока девушка, забыв обо всем на свете, предавалась своим мрачным мыслям.