Текст книги "Место во тьме"

Автор книги: Джей Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава
 44

Было почти десять часов вечера, но это не имело значения – на потолке всегда была ночь. Единственная вещь, которая имела значение, что было далеко до половины четвертого. И Карли не хотела оказаться в туннелях, если он будет рыскать там сегодня ночью.

Она пропустила веревку через карабин и спусковое устройство, опустила ноги в пустоту и нащупала лестницу ногами. Снаружи было холодно, когда она возвращалась из больницы, а ветер усилился с тех пор, но вентиляционная шахта ощущалась такой же, как и прежде: умеренная температура, шепот ветра на ее лице, дующий вверх. Отличием было то, что жгучая, давящая потребность узнать вытеснила страх, когда она совершала долгий спуск к сборному скату над первым этажом.

Добраться до него с лестницы стало первой проблемой. Скат был на стене позади нее, там были поручни для рук и ног вдоль прилегающей кирпичной кладки, чтобы добраться туда, но тогда придется сделать большой шаг в бок через широкую пропасть. Это напомнило ей, что доступ был спроектирован для работников техподдержки, использующих регулирующее безопасное снаряжение, которые работали с напарником на случай инцидента.

– Не думай об этом слишком много, ― приказала она себе и потянулась.

Ее рука полностью вытянулась, прежде чем она ощутила прохладу металлического поручня под своей ладонью. Она вытянула кроссовку, нашла подножку и повисла на секунду, распятая через угол, как насекомое. Не думай об этом. Она оттолкнулась сзади слишком сильно и врезалась в кирпичи, ударилась коленом, ободрала щеку, запах пыли и цемента наполнил ее ноздри.

– Ладно, дыши. Ты сделала это.

Следующие два шага вдоль прямой стены были легкими. У края дыры она наклонила голову, чтобы посветить в скат. Он был бесконечной квадратной металлической трубой. Как будто кино с космическими станциями и шпионами – инопланетная версия «Миссия невыполнима». Которые смотришь, прижав руку к лицу, думая «Никоим образом я в это не полезу».

Ну, она сейчас была здесь.

Залезть внутрь было легче, чем это выглядело, и сидя у входа, с затылком, прижатым к потолку, она отцепила веревку, привязала ее к перекладине снаружи, повернулась на руках и коленях и поползла.

Карли знала, что квартиры, вдоль которых она тут ползла, были двух и трехкомнатными, но у нее не было понятия, как они были спланированы или как много вентиляционных отверстий посчитать, прежде чем она натолкнется на гардеробную Элизабет. Через минуту медленного прогресса она достигла первой.

Нейт был неправ, вентиляция не была такой же, как и другие, и из них не было видно квартиры внизу. Они были в верхней части сборных скатов, открываясь в потолочную полость сверху – и это была большая, прямоугольная дыра, покрытая решеткой с толстыми проводами. Испачканная сажей, решетка была прикреплена к металлическому скату и не поддалась, когда Карли толкнула.

– Может, я единственная идиотка, которая это делала.

Она проползла еще мимо трех вентиляций, проверяя каждую, говоря себе продолжать, все менее и менее убежденная, что должна. Следующая изменила ее мнение. Когда она проскользнула пальцами сквозь решетку, она поднялась вверх, отделяясь от ската.

Карли села, ее голова и плечи просунулись сквозь отверстие в пространство наверху. Она посветила фонарем вокруг и увидела еще один туннель со стенами из брусьев и подушечками изоляции. Тут тоже была кирпичная кладка, где большие брусья встречались с северной стеной. Впереди нее, она смогла увидеть дыру в изоляции, где она была вырезана вокруг вентиляции.

Карли осторожно выбралась из ската и поспешила вперед. Это была вариация на прямоугольную решетку, чистая, и она открылась со щелчком. Двери гардеробной внизу были закрыты, полки пусты. Элизабет имела соседей с обеих сторон, пара ее племянниц упаковала ее одежду и личные вещи на прошлой неделе. Что означало, что она смотрит в квартиру Элизабет. И Элизабет умерла, упав с кровати.

Он был здесь тоже.

Осознание заставило Карли отпрянуть от вентиляции с такой силой, что она опрокинулась на подушечку изоляции, попав бедром на пересечение деревянных балок, и порвала леггинсы.

– Ты еб*ный ублюдок.

Ее голос был громким от гнева, вероятно, достаточно громким, чтобы ее услышали в квартирах внизу. Она хотела носиться вихрем, топать ногами, швыряться чем-нибудь. Ей пришлось довольствоваться пинанием деревянной стены.

Она должна идти. Сделать фотографии, вернуться к Нейту, записать все, сделать запись того, где она была и что нашла. Запереться внутри, пока не стало слишком поздно, на случай, если ублюдок из ее лофта решит забраться на потолок сегодня ночью.

Но она просто сидела на дереве рядом с вентиляцией над гардеробной Элизабет. Квартира была пустой, воспоминания Элизабет исчезли, женщина, которую Карли знала всего пару недель, стала где-то пеплом в урне – это не имело смысла, что Карли ощутила близость с ней здесь, но так и было. И она уронила голову на руки и позволила слезам катиться сквозь пыль на ее щеках. Из-за друга, которого она потеряла, из-за мысли о том, что случилось той ночью, когда она умерла. Из-за веса того, что Карли сейчас знала и отсутствия того, кому можно рассказать.

– Жизнь – длинная, ― говорила Элизабет Карли.

Достаточно длинная, чтобы переехать снова? Потому что Карли не могла оставаться на складе. Не теперь. Не тогда, когда полиция думала, что она все придумала. Она может заколотить свою вентиляцию, предупредить Брук и Кристину. Может, постучать в двери и попытаться объяснить все о мужчине на потолке другим жильцам, которые она думает уязвимы. Но она не сможет остаться.

Тебе нужно мечтать масштабнее, если ты собираешься достичь этого.

Элизабет имела в виду Париж, но мечты Карли были не об этом месте. В этом складе, с этими людьми, друзьями, у нее ушло много времени, чтобы понять.

– И теперь это все тоже пошло коту под хвост.

Произошедшее не было виной Карли в этот раз, но это не стало утешением. Карли знала, что происходит, это делало ее ответственной.

Она прислонила голову к дереву за ее спиной, потерла ногу там, где порвала леггинсы. Отправляйся домой, сказала она себе. Разберись с этим. Может быть, он появится, и она сможет задержать его, вырубить его, позвонить в полицию и доказать, что он существует.

– Они, вероятно, арестуют меня за нападение.

Когда она толкнулась на пересечение деревянных балок. Ее пятка соскользнула с края, и что-то острое оцарапало пятку.

– Ой.

Она потянулась вниз к порванному участку кожи и заметила, что кровь уже оказалась между ее пальцами. Она наклонила лампу на своем лбу, увидела еще больше крови на своей ладони, проверила дыру на своих леггинсах и обнаружила царапину на своем бедре, которая сочилась малиновым. Великолепно, оттуда торчал гвоздь, а она обнаружила это только сейчас. Думая о ржавчине и столбняке, Карли скользнула рукой между изоляцией и пересечением балок и нашла что-то, что, определенно, не было гвоздем.

Она не могла наклонить фонарь на своем лбу так, чтобы увидеть, что это было в тенях, так что она переключилась на маленький фонарик и моргнула от блеска металла, ставшего видимым при его свете, понимая, на что она сейчас смотрит, но, не понимая, почему это тут.

Это была защелка. Такая, какую можно найти на крышке ящика с инструментами. Она, должно быть, зацепилась за нее леггинсами и пяткой.

Карли отодвинула ее и в древесине появилась крошечная щель. Она протолкнула в нее ноготь, но что-то еще удерживало это. Она отодвинула изоляцию в сторону и обнаружила парную щеколду. Открыла ее и потянула.

 У Карли упала челюсть, когда вся верхняя часть перекрестных деревянных балок поднялась как длинная, тонкая крышка, движущаяся вверх и вниз на крошечных петлях.

Это была коробка. Изготовленная вручную и разделенная на секции. Она долго смотрела на нее, пытаясь понять, что это. Множество секций и в секциях были… стопки карточек? Она взяла одну стопку на обум.

Не игральные карты. С одной стороны, квадратные и белые. Она перевернула их, и от резкого всплеска адреналина у нее закружилась голова, а в глазах потемнело. Она зажмурила глаза, глубоко вдохнула, надеясь, что она неверно поняла то, что увидела.

Это было фото. Глянцевое, переэкспонированное, под странным ракурсом. Тот тип снимков, которые проявляются сразу при помощи камеры «Поляроид». На снимке была кровать, человек спал под простынями, укрытый под подбородок. Карли узнала седые волосы и испещренное морщинами лицо. Она сидела над ее квартирой.

В ящике было бесчисленное количество карточек и, когда Карли взяла стопку в руку, что-то жесткое и взбаламученное стало подниматься в ней. На первой фотографии глаза Элизабет были закрыты, ее щеки впали, а губы слегка приоткрылись. На следующей, Элизабет лежала на спине, простынь исчезла, ее ночная сорочка натянулась, а руки сложены на грудь, будто она лежала в похоронном бюро.

– Ты ублюдок.

Она прижала пачку фотографий к груди, не желая смотреть, делать это реальным. Но было уже слишком поздно для этого. Со сжатыми зубами, она прошлась по всей кучке, бегло просматривая изображения, чувствуя, что их нужно показать, чтобы кто-то понял, что произошло.

Разные ночные сорочки, различные позы. Простыни, покрывала, иногда одеяла. Снятые через какое-то время в разные сезоны года. Иногда в нижнем белье. Некоторые позы почти приличные, другие же отвратительные и унизительные.

Когда она закончила, она выровняла карточки, положила пачку обратно на место в коробке, согнула пальцы и сжала их в кулаки. Пока у нее не затряслись руки и не заболели костяшки, а легкие не начали гореть от нехватки кислорода. Элизабет было восемьдесят три. У нее было больное бедро, и она не могла видеть без очков. Почему она? Какой в этом смысл?

– Какой, мать твою, смысл?

Вспышка ее гнева отразилась от стен, уходя дальше по туннелю. Ее эхо напомнило ей, что она находилась в замкнутом и тайном месте и, что кто-то еще, кто-то жестокий, знал, как попасть сюда. Она осмотрелась кругом, в ней проскочила искра тревоги, когда шок от того, что обнаружила, просочился в реальность. Это была улика, осязаемое доказательство, что кто-то был здесь. Также это было предупреждением. Это не было забавой, небольшим лазаньем на потолке и подшучиванием над жильцами. Мужчина в лофте Карли сделал своей целью определенные квартиры, делал снимки на протяжении длительного времени, построил хранилище, принес это сюда и замаскировал все. Карли не знала ничего о криминальном профилировании, но его профиль казался чертовски очевидным: тщательно все планирует, дотошный, терпеливый, ловкий и эксцентричный, чрезвычайно извращенный.

И она не хотела встретиться с ним на потолке.

Она начала опускать крышку и передумала – этим фотографиям не место здесь. Карли вытащила стопки их и засунула в карманы своей куртки. Она не может забрать их все, их слишком много, но она возьмет столько, сколько сможет унести. Девушка снова закрыла крышку на щеколды и направилась к вентиляционному скату. В этот раз она передвигалась быстрее, игнорируя синяки на коленках и жжение в задней части ее ног, не думая об Элизабет, оставаясь сосредоточенной на том, чтобы выбраться отсюда.

Она подтянулась в туннель повыше на своем собственном этаже, и тогда начала размышлять о других вентиляциях. Она остановилась у первой, прощупала вокруг древесину. Затем у следующей. Затем, стоя на корточках у своей собственной, она заметила, в чем было отличие. Вокруг первых двух вентиляций было по одной деревянной панели вокруг каждой стороны решетки, образуя раму. Здесь же, рамка была двойной, по две деревянные панели по периметру.

И тут были щеколды, скрытые сбоку от толстой изоляционной подкладочной ткани.

Электричество искрилось на кончиках ее пальцев. Она вдохнула и выдохнула. Открыла ящик.

– Ты гребаный ублюдок.

Примерно две третьих лотка занимали белые карточки: секция за секцией, начиная слева. Файловая система.

– Ты извращенный, конченый, ничтожный, никудышный мужчина.

Она не хотела смотреть на себя. Все же, она не оставит их здесь. Она расстегнула куртку и положила ее на изоляцию, и сложила охапки фотографий лицом вниз в ее центре, не глядя на то, что на них было изображено. Затем она скатала куртку, завязала рукава вместе, открыла вентиляцию со щелчком и бросила ее в свою гардеробную.

Глава 45

Карли сделала большой глоток красного вина и уставилась на связанную в узел куртку на кофейном столике Нейта. Она могла почувствовать его в запахе мыла из его душевой и на футболке с длинными рукавами, которую нашла в комоде. Девушка хотела бы, чтобы он был здесь, чтобы кто-то сказал ей, что делать. Еще один глоток вина, и она подтянула куртку по направлению к себе.

Она не планировала разглядывать фотографии. Когда она убирала экипировку для скалолазания, она думала о том, чтобы сжечь их в раковине. О том, чтобы собрать сумку и уехать. Сесть в свою машину и завести мотор, о том, чтобы найти дом на колесах на побережье или дешевый мотель в Сиднее, какое-то место, где она сможет дистанцироваться и подумать. Она думала о полиции тоже, но не долго. Это длинная история о темных местах и о мужчине извращенце с ящиками сокровищ на потолке… и уже было за полночь. Не важно, насколько спокойной и логичной она была, такой звонок станет еще одним большим, сильным ударом по ней. Спокойствие и логичность могут сделать все только хуже.

Сейчас, пока она разворачивала тайник, она увидела, что первоначальные стопки слегка перемешались. Она сделала еще глоток вина и начала сортировать их на кофейном столике. Лицом вниз. Она хотела быть организованной, прежде чем расклеится.

Четырнадцать небольших кучек выстроились в ряд как карточная игра. Она могла сказать, что не все из них были фотографиями: некоторые карточки были слегка больше и имели матовую поверхность. Когда она закончила, девушка осушила бокал, наполнила его снова и поставила его на пол.

– Ладно, время сделать это.

* * *

Она начала слева. Со стопки из пяти фотографий. Карли собралась с духом и перевернула их. Нахмурилась. Верхняя была крупным планом и не была унизительной или ужасающей. Это было изображение часов. Ее часов. На чьей-то руке.

Она переместила карточку назад, стала рассматривать следующую. Сережка, лежащая на ладони: та с ярмарки, которую она потеряла и нашла. Затем кружка с ободком из губной помады на краю. Ее зеленый шарф аккуратно сложенный. И единственный черный носок на розовой изоляционной ткани.

Карли посмотрела вдоль ряда стопок. Он пугал ее в постели и крал вещи, чтобы фотографировать? И все?

Она взяла следующую стопку и получила ответ. На первом фото было шарообразное свечение, окруженное темнотой, кровать Карли в его центре. Покрывало было снято, а ее тело распростерто на простыни. Она была одета в пижаму, спасибо тебе боже. Она никогда не просыпалась обнаженной, но это не означало… она перешла к следующему фото. Лицом вниз и распростерта. Разные пижамы. Затем в ночнушке, задравшейся до талии, с темной порослью волос на лобке. Затем в пижаме с расстегнутым верхом и голой грудью. Восемь фотографий, тот же самый ракурс, разное ночное белье, на некоторых ее тело обнажено, на каждой ее руки и ноги широко расставлены. Так, какой она была, когда он был на ней сверху.

Она стремительно встала, зашагала. Походила еще, с рукой, прижатой ко рту. Она увидела трубку свернутой бумаги на обеденном столе Нейта – планы здания. Она увидела вино на полу, хотела глотнуть его, не была уверенная, что оно там простоит.

– Ох, бл*ть.

Она побежала в ванную, и ее вырвало над унитазом.

Девушка вскипятила чайник, обыскала кухню Нейта, обнаружила бутылку скотча и добавила его себе в чай. Она размышляла, пока скованно передвигалась. Круг света был от вспышки камеры. Он снял с нее покрывало, расположил ее тело, встал над ней и щелкнул снимки. Это заняло бы время, вспышка должна была быть яркой. Почему она не проснулась?

В третьей стопке было еще больше фото. Она пропустила их и взяла четвертую, перевернув квадратные картонки.

Чисто белые, за исключением мелкого, аккуратного почерка невероятно ровными линиями. Карли прищурилась, пытаясь прочесть буквы. Она не смогла прочитать все, множество слов казались аббревиатурами. Все же она поняла, что это было: даты, время, продолжительность, действия, наблюдения. Ублюдок документировал все происходящее с ней, как чертов научный эксперимент.

Три недели назад он написал:

02:50: инт. в три минуты, виз. реакция отс, мыш. сл., 60-109 уд/мин, ЧДД увел. при полном контакте. Рез-т улуч.

Карли принесла свой лэптоп с собой и открыла его сейчас, гугля аббревиатуры. Она не нашла всех ответов, но догадывалась, что это означает: в два часа пятьдесят минут утра был трехминутный интервал (никакого упоминания для чего), ее зрительная или видимая реакция отсутствовала, ее мышцы были расслабленными, пульс варьировался от 60 до 109 ударов в минуту, частота дыхания увеличивались при полном контакте. Согласно засранцу на ее потолке, это был улучшившийся результат.

Она задумалась, означал ли трехминутный интервал, что он пришел и подождал три минуты, чтобы посмотреть проснется ли она. Зрение или отсылка на него были неясными. Возможно, он осмотрел ее глаза, вероятно, сделал визуальный осмотр других реакций. Остальное, впрочем, было очевидным.

Он мог по-новому расположить ее тело и одежду, потому что она была вялой и без сознания. Ее пульс и дыхание ускорялись, когда он оказывался сверху нее. И результат был лучше, чем предыдущие.

Карли снова потерла ямку на горле, вспоминая биение своего пульса и громкое сипение ее дыхания. Может, было лучше, что она проспала, пока он расстегивал ее пижамы, задирал ночнушки и лапал ее.

Может, если бы она проснулась, могла бы пнуть его в лицо. Почему, черт возьми, она так не сделала?

Она просмотрела оставшиеся стопки, там было восемь групп снимков. По одной на каждый визит в ее лофт, предположила она.

Она вернулась к фотографиям, нашла снимки, снятые в ее квартире. Крупные планы кладовки и холодильника, ее DVD коллекции, содержимого ее шкафчика в ванной, упаковок с тампонами под раковиной, мешанины из трусиков и бра в ее комодах. Снял ли он их, пока она лежала одурманенная в постели? Или приходил ли он в другой раз? Вероятно, для этого есть название, вуайеризм или что-то наподобие того. Что бы это ни было, оно заставило Карли с опаской взглянуть на французские двери и на соседство внизу.

Она сделала глоток приправленного скотчем чая. Еще одна стопка снимков. Эта серия обожгла ее. Карли предположила, что это смешной кадр, снимок «Ты попался», такой, который делают лет в четырнадцать на пижамной вечеринке и кто-то засыпает. Не волосы из крема для бритья и нарисованные усы, но близко к этому. Карли, заснувшая с пальцем в носу, пальцы другой руки лежали на ее промежности, как бы почесывали зад, средний палец оттопырен. Три фотографии подряд – не видь зла, не слушай зла, не говори зла.

– Бог ты мой. Сколько тебе лет?

От этой мысли она замерла.

Тело сверху нее было сильным и худощавым. Он должен был быть ловким, чтобы пробраться внутрь и выбраться из вентиляции и через сборные скаты. Тонкий, подтянутый пожилой мужчина мог сделать это, но станет ли он делать такого рода фото? Станет ли сорокалетний или пятидесятилетний, который был организованным и достаточно расчетливым, чтобы держать вентиляционные решетки в чистоте, сооружать скрытое хранилище, детально указывать пульс и дыхание, быть достаточно незрелым, чтобы засовывать ее палец ей в нос ради забавы? Потому что так оно и было. Засранец насмехался над ней. Собирал данные, хранил файлы и наслаждался своей собственной шуткой.

Это то, что он делал с каждым, кого посещал? Как много других двойных деревянных панелей на потолке? Как много уродливых коллекций фотографий там наверху?

Следующая стопка карточек была написана более аккуратным прямым почерком, но в этот раз тут были указаны совсем другие данные. Даты, какие-то измерения, акронимы и аббревиации, разбросанные по всей карточке: mcg, FEN, PPF, MDL, INO, Sal d., Aya, THC.

Гугля акронимы, она нашла сайт, осуществляющий поиск по категориям: медицинские, милитаристические, научные и технологические. Карли засомневалась, что ей нужны милитаристические термины, но остальные могли помочь.

FEN обозначал Сеть Семейного Воспитания, фентанил и Дальневосточная Сеть. Она поискала медицинский термин фентанил и нашла: мощный, синтетический опиоидный анальгетик, обладающий быстродействием и коротким сроком действия. Простое описание гласило: «Быстродействующий анестетик».

Карли прижала руки к груди, как будто наркотик курсировал по ее телу прямо сейчас. Только вот ее не тянуло в сон – ее кожа зудела, а сердце грохотало, на глазах выступили слезы, а ноги хотели бежать. Спастись. Но было уже слишком поздно для этого.

– Он накачал меня наркотиками? Я была под наркотиком?

Карли поискала другие акронимы. Про некоторые она не нашла ничего, но то, что нашла, рассказало ей многое. Седативные, снотворные, галлюциногенные и психотропные наркотические средства. Различные сочетания с единицей измерения в микрограммах.

С головокружением, горящим лицом, она встала, зашагала, попыталась обрести контроль. Она выровняла стулья, протерла столы Нейта, проверила, что входная дверь закрыта. Вспомнила предыдущие утра, когда она крадучись перебиралась по своей квартире, неспособная оставаться на месте.

Она думала, что это ее тревога, ее груз прошлого.

«Ты кажешься вменяемой», ― сказал ей Нейт через несколько часов после того, как она угрожала ему ножом.

Она сказала ему, что была напугана, он сказал, что ему кажется, что дело в чем-то большем. Ты была взбудораженной, Карли. Абсолютно взвинченной. Он спросил, что она ела, предположил наличие аллергической реакции.

– Я думала, что дело было во мне, ― рявкнула она в пустой комнате. Она чувствовала это все прежде. ― Я думала, что это мой вид безумия.

Снова в лэптопе она поискала информацию о наркотиках, обнаружила целую солянку из побочных эффектов – растерянность, тревога, потеря памяти, учащенное сердцебиение, слабость, онемение мышц, сухость во рту. Это объясняло многое: ее хождения взад-вперед, апатию, ее жажду, почему она не могла точно рассказать полиции о том, что произошло. Это вновь натолкнуло ее на мысль о трехминутном интервале и визуальном/зрительном отклике. Ждал ли он три минуты после того как дал ей наркотики, а затем проверял глаза? Была ли она временно ослеплена? Вот почему она не могла видеть его и ночник? Или это была потеря памяти – может она видела мельком и не помнила. Может, она была в такой отключке, что даже не могла видеть свет. Может, она все воспринимала, но воспоминания вымылись из ее кровотока.

Однако, не все из них. Она помнила, как он был сверху нее, дышал ей на лицо, шептал ей в ухо. Она думала, что это было началом и концом, что мужчина в ее лофте убегал, как только она просыпалась. Теперь же она задавалась вопросом, в каком порядке происходили события и, когда наркотики начинали действовать. Придавал ли он позу ее телу на кровати и сначала делал фотографии или он делал это после того, как располагался над ней? Она никогда не видела, как он уходит, комната всегда была пустой, когда она, спотыкаясь, шла к лестнице.

Она потёрла руку, подумав об инъекциях – она никогда не ощущала боль от них. Подожди, один из акронимов, INO обозначал ингаляцию. Она вдыхала эту хрень?

Она подумала об ингаляторах при астме и пластиковых трубках в носу. О газовых баллонах и аквалангистах, о кислородной палатке и…

– Бл*ть.

Она встала, и отошла подальше.

– Хватит. Ты видела достаточно.

Она снова приняла душ, отскребая свою кожу, раздумывая, стоит ли пойти к врачу, чтобы сделать анализ крови, о долгосрочных эффектах от смеси наркотиков и об акронимах, которые не могла расшифровать. Она подумала также о коробке сокровищ над квартирой Элизабет.

Посещал ли он Элизабет в ту ночь, когда она умерла? Если он дал ей седативные и опиаты, это не просто напугало пожилую женщину. Это было убийство.