Текст книги "Ужас Амитивилля"
Автор книги: Джей Энсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Джордж сделал вид, что слышит об этом впервые.
– Нет! А где?
– Ох, – вздохнул бармен, – загляните-ка за те шкафы в подвале, и вы обнаружите нечто такое, что просто ахнете.
Джордж перегнулся через стойку бара.
– И что там было?
– Комната, маленькая комната. Я наткнулся на нее в тот вечер. Там, в подвале, рядом с лестницей стоит фанерный шкаф. Я его использовал для охлаждения пива, понимаете? Когда я задел бочонок пива на краю полки, мне показалось, что там нет стены. Ну, понимаете, такое вот секретное пространство, обшитое панелями, как в старом кино.
– А как насчет комнаты? – спросил Джордж, возвращая беседу в нужное русло.
– Да-да, – кивнул бармен, – когда я ткнул пальцами в фанерную стенку, она открылась, и я увидел темное пространство за ней. Лампочка не работала, и я зажег спичку. Это была странная комната, и вся она была выкрашена в красный цвет.
– Вы меня разыгрываете, – недоверчиво сказал Джордж.
– Клянусь Богом, – сказал бармен, кладя правую руку на сердце, – все так и было. Да, впрочем, что это я? Загляните туда сами.
Джордж допил вторую кружку пива.
– Да, конечно, непременно загляну. – Он положил доллар на стойку. – Это за пиво, а это, – добавил он, кладя рядом еще один доллар, – лично вам.
– Спасибочки, премного благодарен! – воскликнул бармен. – А хотите, я вам еще кое-что скажу насчет той комнаты? – Он выразительно взглянул на Джорджа. – У меня из-за этой комнаты всякая жуть в голове завелась.
– Жуть? И что это?
– Иногда мне снятся люди, не знаю, что это за люди, которые в этой комнате убивают собак и свиней и их кровь используют для какой-то церемонии.
– Собак и свиней?
– Да! – Бармен с отвращением махнул рукой. – Думаю, что все это – и красная краска, и прочее – просто стукнуло мне в голову спьяну!
Джордж вернулся домой. И ему, и Кэти было что рассказать друг другу. Кэти описала подробно произошедшее с ней в их спальне, а Джордж поведал о том, что бармен из «Напитка ведьм» рассказал ему о красной комнате в подвале. Наконец, Лютцы признали тот факт, что в их доме происходит нечто, что они не в силах держать под своим контролем.
– Пожалуйста, позвони отцу Манкусо, – промолвила Кэти. – Попроси, пусть вернется.
Отец Манкусо встретил руководителей своего прихода у входа в дом, но вернулся к себе в квартиру: там звонил телефон. Священники были обеспокоены его здоровьем. Он заверил их, что утром чувствовал себя намного лучше прежнего. Они также решили провести некоторое время с ним, чтобы пересмотреть рабочую нагрузку заболевшего, быстро выяснили, что именно отец Манкусо не успел сделать, и епископ переложил документы к себе в портфель. Бумаги поручили перепечатать секретарю.
Отец Манкусо по-прежнему носил мягкие белые хлопчатобумажные перчатки, найденные в выдвижном ящике, для того, чтобы скрыть свои уродливые волдыри. Священник объяснил епископу, что надел их, чтобы защитить руки от холода. Прежде чем он снял трубку, телефон прозвонил пять раз.
– Алло! Это отец Манкусо.
– Отец Манкусо, это я, Джордж! – громко и отчетливо раздалось на другом конце.
Священник не поверил своим ушам. Казалось, что Джордж стоял здесь, рядом, в этой же комнате. Он был так удивлен, что переспросил:
– Джордж?
– Да, Джордж, муж Кэти!
– А, привет! Как поживаете?
Джордж прикрыл трубку рукой и посмотрел на Кэти, стоявшую рядом с ним на кухне.
– Что это с ним? – прошептал Джордж, обращаясь к Кэти. – Он ведет разговор так, словно не помнит меня.
Отец Манкусо, конечно, помнил, кто такой Джордж, но он все еще не мог прийти в себя от того, что слышал его голос без всяких помех на телефонной линии и прочих вмешательств извне.
– Простите, Джордж, я не хотел быть невежливым. После всех неприятностей, что я пережил, побывав у вас, просто не был готов к тому, что вы позвоните мне.
– Да, отец мой, – отозвался Джордж, – я понимаю, что вы имеете в виду.
Отец Манкусо ждал, что Джордж продолжит фразу, но тот молчал.
– Джордж, вы еще здесь?
– Здесь, святой отец, – сказал Джордж. – Кэти стоит рядом со мной. – Он посмотрел на жену. – Мы хотим, чтобы вы вернулись и благословили наш дом.
Отец Манкусо вспомнил о том, что с ним случилось тогда, когда он благословил дом Лютцев. Подумал и посмотрел на свои руки в белых перчатках.
– Святой отец, вы не могли бы приехать прямо сейчас?
Священник колебался. Он не хотел ехать к Лютцам, но сказать об этом нужно было как можно короче, не тратя лишних слов.
– Видите ли, Джордж, – промолвил он, наконец, – я не уверен, смогу ли приехать к вам прямо сейчас. У меня, знаете ли, снова грипп, и доктор не хочет, чтобы я разъезжал по городу в такую холодную погоду…
– Понятно, – перебил его Джордж. – А когда же вы сможете приехать?
Отец Манкусо начал искать выход из положения.
– Зачем вам нужно повторное благословение? Вы же знаете, что это не делается по мановению волшебной палочки!
Джордж был в отчаянии.
– Послушайте, вы сможете у нас отужинать. Приходите, Кэти приготовит вам лучший стейк, какой только бывает на свете! А потом вы сможете остаться у нас переночевать…
– Я не смогу сделать этого, Джордж…
– Мы выставим вам столько выпивки, что сможете!
Отец Манкусо не мог поверить тому, что услышал: таким тоном со священником говорить нельзя.
– Послушайте, молодой человек, вы…
– Святой отец, у нас тут все наперекосяк. Нам нужна ваша помощь.
Гнев священника мгновенно испарился.
– Что случилось? – спросил он.
– В этом доме творится нечто такое, чего мы не можем понять. Мы видели много такого… – В телефонных трубках Джорджа и отца Манкусо раздался оглушительный треск.
– Что вы говорите, Джордж? Я вас не услышал…
Разговор между ними стал невозможен. Ничего, кроме длинных, монотонных гудков, на линии не было слышно. Оба поняли, что дальше чего-то ждать бесполезно, и повесили трубки.
Джордж обернулся к Кэти и окинул взглядом комнату.
– Опять началось. Кто-то опять вмешался в телефонный разговор…
Как только отец Манкусо повесил трубку, его руки снова заболели.
– Прости меня, Господи, – громко сказал священник, – но Джорджу придется обратиться за помощью к кому-то другому. Я уже не смогу вернуться в этот дом!
Далее описывается произошедшее в пятницу, 2-го, и в субботу, 3 января 1976 года. Раздосадованные тем, что не удалось убедить отца Манкусо вернуться к ним, Джордж и Кэти стали обсуждать, кого еще можно просить о помощи. Они посовещались и пришли к единому мнению, что теперь, когда они уже въехали, будет совершенно естественно, если для благословения дома они позовут местного приходского священника из Амитивилля. Кроме того, он был исповедником семейства Дефео, и Джордж вспомнил, что газеты писали, что он был человеком в годах, который отметал какую бы то ни было мысль об указывающих что-либо «голосах» в голове Ронни. Он не верил в сверхъестественные явления.
Джордж сказал, что если исповедник прав, то все происходящее – акт вандализма. Возможно, кто-то пугает их, чтобы они выехали из этого дома, и не останавливается ни перед чем, чтобы ускорить их отъезд. У Кэти было свое мнение.
– Когда некто прикоснулся ко мне, разве ты, Джордж, подумал, что это всего лишь плод моего воображения?
– Нет, – ответил Джордж, – не подумал.
– Смогли ты объяснить, откуда появилось то ужасное нечто, что сожгло себя на каменной стене камина?
– Нет, – сказал Джордж, – не смог.
– В самом ли деле мы видели следы свиньи на снегу?
– Да, – подтвердил Джордж, – в самом деле видели.
– Согласен ли ты с тем, что в доме поселилась некая могущественная сила, которая хочет причинить вред нашей семье?
– Да, согласен, – ответил Джордж.
– Так что же нам теперь предпринять?
Укладываясь спать, Джордж сказал жене, что на следующий день хочет обратиться в полицейский департамент Амитивилля.
Ночью 2 января Джордж, как обычно, почувствовал непреодолимое желание проверить эллинг. Выйдя во двор, он увидел, что Гарри крепко спит в своей будке. На следующее утро он отвез пса в Дир-Парк в ветеринарную больницу и попросил тщательно осмотреть собаку. Осмотр стоил ему 35 долларов, зато он узнал, что Гарри здоров, и нет никаких признаков того, что его напичкали наркотиками или отравили. Ветеринар предположил, что вялость пса из-за перемен в его рационе.
Утром 2 января отец Манкусо снова благословил дом Лютцев. Однако церемонию он провел не в Амитивилле, а в церкви при доме приходских священников Лонг-Айленда. В церкви священник провел мессу, которая не соответствовала церковному календарю, но, согласно уставу, в этот день празднующий прихожанин мог заказать мессу по своему выбору.
Отец Манкусо снял перчатки, опустился на колени, открыл у алтаря свою молитвенную книгу и начал:
– Я – Спаситель всех людей, говорит Господь. И какие бы тревоги их ни постигли, Я всегда приду на их призыв и всегда буду их Господом…
Священник перекрестился и громко прочел первые строки молитвы:
– Господь – Отец наш, сила наша в невзгодах, здоровье наше в слабости, утешение наше в горести, смилуйся над народом Твоим!
Отец Манкусо поднял глаза на распятие.
– И подобно тому, как ниспослал Ты нам наказание, которого мы достойны, ниспошли нам новую жизнь и новую надежду, дабы нашли мы успокоение в благоволении Твоем. Молим Тебя во имя Христа, Господа нашего!
Он закрыл молитвенник и устремил глаза на Иисуса.
– Господи, воззри в доброте Твоей на Лютцев в страданиях их, и во имя смерти Сына Твоего, претерпевшего муки за нас, отврати от них гнев и наказание Твои, коих они достойны по грехам их! Молим Тебя во имя Христа, Господа нашего! Аминь.
Совершив молитву, отец Манкусо вернулся в свою квартиру. Стоило ему переступить порог дома, в нос ударил отвратительный запах человеческих экскрементов, переполнявший все пространства, все углы, щели и закоулки.
Он крепко закрыл рот и принялся быстро распахивать все окна. В комнаты ворвался морозный воздух; на какой-то момент отец Манкусо почувствовал облегчение, но затем зловоние возобладало снова, одолев даже холодный ветер. Отец Манкусо бросился в ванную комнату – посмотреть, не вышел ли из строя унитаз. Но нет, там все было в порядке, только стоял тот же отвратительный запах, из-за которого невозможно было дышать.
Отец Манкусо знал, что под газоном у дома приходских священников, у сухих скважин позади парковки была оборудована выгребная яма. Он позвал на помощь техника обслуживающей жилищной компании, и вместе они выяснили, что ни одно животное не провалилось в колодец, что выгребная яма находится в нормальном рабочем состоянии и что никаких явных утечек в водопроводе не было.
Отец Манкусо опасался, что ужасный запах охватит все здание, и тогда его коллеги вынуждены будут покинуть свои квартиры и перейти в здание школы, располагавшееся через двор от них. Это инцидент крайне расстроит пастора. В отчаянии, чтобы хоть как-то ослабить ядовитый запах, отец Манкусо решил прибегнуть к благовониям.
До этого момента отцу Манкусо не приходило в голову, что этот запах исходит именно из его квартиры. Но после того как он зажег ладан в своих комнатах и вернулся в здание школы с другими священниками, он понял, что его квартиру несчастье постигло первой, – явно тогда, когда он служил особую мессу для Лютцев. Он позвонил Лютцам. Но в трубке было тихо, а затем какой-то странный голос, исходивший со стороны дома на Оушен-авеню, 112, сказал ему: «Убирайся!» Кому бы ни принадлежал этот голос, он достиг дома священников и прозвучал отчетливо и властно.
Была еще одна мысль, которая тревожила отца Манкусо. Эта мысль пришла ему в голову, когда он стоял в вестибюле школы и смотрел на окна своей квартиры в доме приходских священников. В тот момент он вспомнил один из уроков, усвоенных из курса демонологии: запах человеческих экскрементов всегда связан с появлением дьявола!
Во второй половине дня детектив сержант Лу Дзамматаро из полицейского департамента Амитивилля отправился вместе с Джорджем осмотреть сломанную дверь гаража и следы животного, которые по-прежнему было видно на снегу. Осмотрев, они вошли в дом. Джордж представил сержанта жене и детям. Кэти рассказала историю о прикосновениях кого-то, напоминавшего призрак, и повела сержанта в гостиную показать образ, выжженный на стене камина.
Сержант был настроен скептически, даже после того, как Джордж и Кэти показали ему красную комнату в подвале. Он выслушал их версию о присутствии зла и об использовании укрытия, кивнул, когда Джордж упомянул Ронни Дефео в качестве строителя тайной комнаты, затем спросил Лютцев, есть ли у них конкретные факты, на которых бы основывались их страхи.
– Я не могу работать с тем, что, как вам кажется, вы видели или слышали. Возможно, вам следовало бы пригласить священника, – сказал он. – Похоже, эта работа для него, а не для полицейского.
Лу Дзамматаро покинул дом Лютцев и сел в машину. Он знал, что ничем не помог молодым супругам. Но он и в самом деле ничего не смог бы сделать для них. «Зачем лишний раз пугать их, – сказал он себе уже в дороге. – Зачем усугублять положение, рассказав им о том, что я и сам почувствовал сильную дрожь и ужас в ту минуту, когда снова побывал в доме сто двенадцать по Оушен-авеню?»
Когда солнце опустилось, вонь в доме приходских священников Лонг-Айленда по-прежнему не ослабевала. Тяжелый дым, испускаемый горящим ладаном, мгновенно окутывал легкие и заставлял слезиться глаза всякого входящего в комнаты отца Манкусо. Посетители уже не в состоянии были сказать, тошнило ли их от дыма или от первоначального запаха.
Отец Манкусо оставил окна широко открытыми, в надежде, что холодный воздух, в конце концов, вытеснит отвратительный запах из его комнат. Увы, получилось как раз наоборот: ветер, ворвавшись в комнаты, заблокировал дым и запах, не дав дому проветриться. Священник хотел было рассказать о том, что знает, почему это произошло, но, обратившись к голосу разума, продолжил молитву об избавлении от постигших его напастей и унижения.
Как только уехал сержант Дзамматаро, Джордж заметил, что компрессор в эллинге заглох. Причин для остановки машины не было, разве что напряжение в электрических цепях могло превысить норму, после чего расплавился предохранитель. А значит, Джорджу нужно было спуститься в подвал и осмотреть предохранители.
Блок находится рядом со шкафами. Прихватив с собой коробку с новыми предохранителями, Джордж спустился вниз. В подвале он быстро нашел перегоревший предохранитель и заменил его. Он услышал, что компрессор снова заработал, но решил подождать, не возникнет ли новая перегрузка. Спустя пару минут он убедился в том, что все нормально, и решил вернуться наверх.
Поднимаясь по лестнице, он почувствовал запах. Нет, это был не мазут.
У Джорджа с собой был фонарик, да и свет в подвале он еще не погасил. Стоя на лестнице, он мог видеть почти весь погреб. Он принюхался и определил, что неприятный запах исходит откуда-то из угла, из фанерных шкафов, которые закрывали тайную комнату.
Джордж спустился и медленно подошел к шкафам. Он подходил все ближе к скрытому за стеллажами входу в маленькую комнату. Запах усиливался. Зажав нос, Джордж с усилием отворил панель и осветил фонарем стены, окрашенные в красный цвет.
Запах человеческих экскрементов в закрытом пространстве был тяжелым. Он обволакивал удушливым туманом все вокруг. От тошноты у Джорджа начались желудочные спазмы. Он торопливо поставил панель на место, чтобы закрыть источник распространяющегося зловония. Его тут же вырвало на одежду и пол.
Отец Манкусо и глава прихода Лонг-Айленд дружили уже много лет, – с той поры, как пастор поселился в доме приходских священников. Дружба их крепла, несмотря на то, что рабочая нагрузка отца Манкусо была тяжелой, а график – весьма напряженным. Между ними было двадцать лет разницы в возрасте, – отцу Манкусо было сорок два года, пастор был старше, – но пресловутого «конфликта поколений» в их отношениях не существовало.
В ночь на третье января все изменилось. Угнетенный отвратительным запахом, от которого некуда было деться, отец Манкусо нагрубил пастору, и товарищеские их отношения, складывавшиеся годами, рухнули безвозвратно. Все началось в кабинете главы прихода, куда отец Манкусо зашел, чтобы забрать несколько писем, перепечатанных на машинке лично для него. Он уже собирался вернуться к себе, когда зашел пастор с тремя другими священниками. Отец Манкусо только что отужинал, – он поел, как мог, давясь от отвращения, потому что никак не мог избавиться от запаха, пропитавшего всю его одежду. Он устремил взгляд через весь кабинет на пастора, стоявшего у письменного стола.
– Не понимаю, почему вонь стоит только в моих комнатах! – рявкнул он. – Почему я единственный удостоился этой высокой чести?
Пастор был ошеломлен. Он не мог поверить тому, что только что услышал. «Почему, – подумал он, – человек совершенно потерял голову из-за этого происшествия?»
– Извините, – мягко сказал глава прихода в ответ, – но я, в самом деле, не могу дать вам никакого логического объяснения.
Отец Манкусо махнул рукой пастору, отстраняя его от себя. Другие священники с изумлением смотрели на происходящее. Ему несвойственно было вести беседу в подобной манере, тем более со своим близким другом. Но теперь, теперь отец Манкусо побагровел от ярости.
– И с чего это вы ко мне такой добренький, а?
Что это напало на человека? Пастор обратил взор на других священников, но те лишь отводили глаза, избегая его взгляда и не желая быть вовлеченными в ссору. Тогда заговорил пастор.
– Полагаю, друг мой, то, что случилось, послужит вам во благо. И бы лучше, если бы мы побеседовали об этом в другой раз и в другом месте.
С этими словами он поднялся, чтобы выйти из комнаты. Его решительный и спокойный тон несколько усмирил ярость отца Манкусо. Он сделал несколько шагов назад, но продолжал глядеть на пастора с прежней свирепостью. Было в его глазах нечто такое, что исходило не от него самого, а от кого-то или чего-то, вселившегося в его тело. Это чувство мгновенно овладело отцом Манкусо точно так же, как нечто овладело его квартирой, осквернив ее отвратительным запахом.
Джорджу, наконец, удалось отмыться после кошмарного происшествия в подвале. Он и Кэти сидели на кухне, попивая кофе. Было после одиннадцати пополудни, оба устали от напряжения, в котором пребывали все последнее время из-за странных событий, которых становилось все больше. Только на кухне они чувствовали себя в относительной безопасности, им не хотелось подниматься в спальню.
– Послушай, – сказал Джордж, – здесь становится холодно. Пойдем в гостиную, там теплее.
Он встал, но Кэти продолжала сидеть.
– Что дальше будем делать? – спросила она. – Дела наши становятся все хуже день ото дня. Мне страшно: я чувствую, с детьми вот-вот случится что-то нехорошее. – Она подняла глаза на мужа. – Бог знает, что тут стрясется в следующий раз.
– Милая, – успокаивал ее Джордж, – просто держи детей подальше от подвала, пока я не установил там вентилятор. Затем я запру ту комнату, чтобы она никогда больше не беспокоила нас. – Он взял Кэти за руку и притянул к себе. – Я также хочу поговорить с Эриком из моего офиса. Он говорил как-то, что его подруга умеет осматривать дома с привидениями, у нее богатый опыт…
– Дома с привидениями? – перебила Кэти. – Ты думаешь, в нашем доме поселились привидения? Какие-то силы преследуют нас? Но какие? – Она последовала было за мужем в гостиную, но остановилась в коридоре. – Вот какая мысль пришла мне в голову, Джордж. Тебе не кажется, что наша трансцендентальная медитация имеет отношение ко всему этому?
Джордж покачал головой.
– Нет. Ничего подобного. Но я знаю одно: нам нужна помощь. И, возможно, это…
Джордж не успел закончить фразу: Кэти закричала, едва они вошли в гостиную. Он взглянул туда, куда указывала жена. Фарфоровый лев, которого Джордж перенес в швейную комнату, стоял на столе за креслом, яростно раскрыв пасть и сверкая злыми глазами в сторону Джорджа и Кэти.
Далее описываются события, произошедшие в воскресенье, 4-го, и в понедельник, 5 января 1976 года.
Джордж стащил льва со стола гостиной и выбросил его в мусорный бак на улице. Ему понадобилось еще некоторое время, чтобы успокоить Кэти, потому что он не мог объяснить жене, как эта фарфоровая штуковина умудрилась спуститься из швейной комнаты в гостиную. Кэти настаивала на том, что все это проделало нечто, присутствующее в доме, в котором она больше не хочет оставаться ни минуты.
Джордж заверил Кэти, что и ему стало не по себе из-за внезапного появления льва, но он нипочем не хотел отступать без боя, не дав – насколько было возможно – сдачи.
– Но как ты собираешься драться с тем, кого не видишь? – спросила Кэти. – Это… это… даже не знаю, как назвать… делает все, что хочет.
– Нет, моя хорошая, – сказал Джордж, – ты не сможешь разубедить меня в том, что все происходящее всего лишь плоды нашего воображения. Я просто не верю в призраков! Не верю, и все тут! Нисколечко!
В конце концов, он уговорил Кэти идти спать, пообещав, что если на следующий день не придет помощь, они на время съедут из дома.
Оба они были совершенно вымотаны, особенно Кэти: она уснула сразу. Джордж задремал, время от времени просыпаясь и сонно прислушиваясь, не раздастся ли какой неестественный шум в их доме. Позднее он говорил, что понятия не имел, как долго пролежал он в этом состоянии, пока не услышал внизу походную музыку. Сначала он подумал, что это в его голове гремели барабаны, пока он не понял, что слышит эти звуки. Он взглянул на жену, не проснулась ли она, но Кэти крепко спала.
Джордж выбежал из комнаты. Топот невидимых людей, идущих маршем, становился все громче. «Похоже, на первом этаже никак не меньше полусотни музыкантов, участников парада», – подумал он. Но едва спустился по лестнице и включил свет в гостиной, как музыка тут же прекратилась.
Джордж замер, стоя на лестнице. Он отчаянно крутил головой и осматривал все вокруг, чтобы уловить хоть малейший признак движения. Вокруг никого, совершенно никого не было. После адской какофонии звуков внезапно наступила такая тишина, что мурашки побежали по спине.
Вдруг Джордж услышал тяжелое дыхание, ему показалось, что кто-то стоит прямо за ним. Он повернулся. Никого не было. В это мгновение он осознал, что прислушивается к дыханию Кэти, оставшейся там, наверху.
Страх за жену, которая осталась в спальне совершенно одна, придал силы Джорджу. Он помчался наверх, перескакивая через две ступеньки, вбежал в комнату и включил свет. Его Кэти плыла по воздуху на расстоянии двух футов от постели. Она медленно перемещалась от него в сторону окон.
– Кэти! – закричал он и, вскочив на кровать, схватил жену. Тело ее одеревенело. После прикосновения Джорджа движение прекратилось. Потянув Кэти к себе, Джордж почувствовал сопротивление, но внезапно какая-то сила отпустила ее, и оба, Джордж и жена, тяжело упали с кровати на пол. Падение разбудило Кэти.
– Где я? – на мгновение растерявшись, воскликнула она. – Что случилось?
Кэти попыталась подняться. Джордж начал помогать ей. Она едва встала на ноги.
– Ничего-ничего, – сказал Джордж успокаивающим тоном. – Ты спала, тебе что-то приснилось, и ты упала с кровати. Вот и все.
Кэти была так ошеломлена, что не смогла задать Джорджу следующий вопрос.
– Ах! – только и промолвила она, затем, порядком ослабевшая, вернулась в постель и тут же заснула глубоким сном.
Джордж погасил свет в комнате, но не лег рядом с женой. Он сел у окна, наблюдая за Кэти и за тем, как с наступлением раннего утра постепенно светлеет небо.
Отец Манкусо также наблюдал за тем, как зарождается новый день за окном дома матушки в Нассо, куда он уехал сразу после ссоры с пастором. Не то чтобы он боялся продолжения вспышки, нет. Спать в его комнате, пропитанной жутким зловонием, было просто невозможно. Кроме того, сейчас он действительно уверился в том, что стал целью некой демонической атаки, и подумал, что запах, быть может, исчезнет, если он на какое-то время покинет дом приходских священников. Сначала отец Манкусо испытывал некоторые опасения относительно того, стоит ли ему переезжать на новое место, потому что не хотел вовлекать матушку в свои злоключения. Но его начало знобить, и он подумал, что если снова заболеет, ему лучше будет остаться под присмотром.
Спал он недолго и проснулся за несколько минут до рассвета. Он почувствовал зуд в ладонях и осматривал руки с обеих сторон. Он размышлял, что ему бы следовало поговорить с матушкой, но ему больше не хотелось ее расстраивать: она и без того была глубоко обеспокоена его болезнью.
Небо было рассечено длинными полосами белых облаков. Отец Манкусо заметил, что облака шли низко и довольно быстро. По-прежнему было холодно, снова выпал снег. Отец Манкусо отвернулся от окна и взглянул на настольные часы. Было всего лишь семь часов утра. «Надо бы позвонить Джорджу Лютцу, – подумал он, – и спросить, вызвала ли месса что-либо подобное в его доме. Впрочем, нет, семь часов – это еще слишком рано». Отец Манкусо решил какое-то время подождать со звонком и вернулся в постель.
Под одеялами было тепло и уютно. Сквозь сон он услышал, как матушка хлопочет на кухне, и ему вдруг показалось, что сейчас ему снова десять лет, и он ждет, когда родители скажут ему, что пора вставать и идти в школу. Боль и отчаяние оставили его тело и разум. Отец Манкусо спокойно спал на своей кровати в доме своей матушки.
Было уже десять часов утра, но Кэти по-прежнему спала глубоким сном. После того, что произошло минувшей ночью, Джордж начал беспокоиться за ее здоровье. Больше ждать он уже не мог. Он должен снова позвонить отцу Манкусо.
Дэнни и Крис сообщили отцу о том, что услышали по радио: оказывается, школы Амитивилля закрыли в связи с неполадками в отопительной системе. Мальчики немного расстроились, потому что они должны были в первый раз пойти в новую школу после этих рождественских праздников, и им не терпелось познакомиться с новыми друзьями.
Джордж подумал: «Как повезло, что мальчиков не нужно везти в школу». В городе стояла ясная погода, и ему, в самом деле, не хотелось, чтобы Кэти и Мисси остались дома одни. Он накормил детей завтраком и отослал их наверх поиграть в спальне. Джордж взглянул на Кэти.
Лицо ее было бледным, усталым, вокруг губ пролегли глубокие морщины. Джорджу не хотелось будить ее, и он вернулся на кухню. Было уже одиннадцать часов утра. Он решил, что пора звонить священнику.
Джордж набрал личный номер отца Манкусо. Ответа не последовало. Он позвонил по общему телефону дома приходских священников, и ему сообщили, что отец Манкусо сейчас в гостях у своей матушки, и дать ее номер они не могут, но оставят записку святому отцу, в которой известят о том, что Джордж звонил ему.
Он просидел на кухне до полудня, ожидая ответного звонка и все время думая о том, каким же был дураком, когда сказал, что не верит в призраков. Кэти была права: как, черт возьми, ты можешь сразиться с тем, кто способен поднять тебя с кровати, как деревянную палку? Джордж Лютц, бывший морской пехотинец, признался себе в том, что он напуган до смерти.
Зазвонил телефон, в этот момент как раз Кэти спустилась вниз. Звонили из офиса Джорджа, спрашивали, когда он приедет. Вот-вот должен был появиться агент Службы внутренних доходов, и сотрудники не знали, что собирается предпринять Джордж в связи с этим. Он же пролепетал что-то невнятное, но потом, наконец, сказал своему бухгалтеру, чтобы тот позвонил инспектору и отложил деловое свидание до следующей недели. Он также сказал, что Кэти плохо себя чувствует, и они ожидают доктора. Кэти, сидевшая рядом с мужем за кухонным столом, с удивлением взглянула на него.
– Доктора? – чуть слышно промолвила она.
Джордж покачал головой и закончил разговор, резко ответив сотруднику, что появится на работе позже, но никак не сегодня.
– Ну дела! – сказал он, обращаясь к Кэти. – Прицепились – не отвяжешься! Деваться некуда: завтра придется ехать на работу.
Кэти зевнула и повела плечами, чтобы хоть чуточку размяться.
– Господи, – сказала она, – ты только посмотри на часы! Почему ты позволил мне спать так долго? Дети накормлены? Мальчики в школе?
– Во-первых, – ответил Джордж, подняв палец, – ты уже несколько недель не спала как следует, и я оставил тебя одну, чтобы дать отдохнуть. – С этими словами он поднял два пальца. – Во-вторых, дети позавтракали. – Джордж поднял три пальца. – Сегодня занятий в школе не было. Я отправил мальчиков наверх поиграть с Мисси.
«Хорошо, – подумал он, – что Кэти не помнит ничего из того, что произошло минувшей ночью. Не стоит ей рассказывать об этом». Затем, обращаясь к ней вслух, он сказал:
– Все это время пытаюсь снова связаться с отцом Манкусо. Мне сообщили, что святой отец у своей матушки, но заверили, что позвонит мне, как только вернется.
Матушка отца Манкусо не беспокоила сына и почти до трех часов дня не прерывала отдых, столь необходимый ему. Он почувствовал, что его лихорадочное состояние пошло на убыль и голова уже не кружилась, как раньше. Отец Манкусо был доволен вдвойне, когда ему, наконец, удалось связаться по телефону с домом приходских священников. Ему сообщили, что фимиам вытеснил ужасные запахи и что отец Манкусо может возвращаться к себе в квартиру.
– И еще, – сказал ответивший на звонок священник, – вам звонил Джордж Лютц.
– Ах, да, – вспомнил отец Манкусо, – я ведь хотел позвонить ему, но потом забыл, совершенно вылетело из головы!
Отец Манкусо предупредил своего коллегу, что вернется к вечеру. Затем позвонил Джорджу.
На другом конце подняли трубку сразу после первого гудка.
– Джордж? Это отец Манкусо.
– Святой отец, я рад, что вы позвонили. Мы должны немедленно поговорить с вами. Вы можете приехать к нам сейчас?
– Но я уже благословил ваш дом повторно, – отозвался отец Манкусо. – На днях я совершил для вас мессу в церкви. Да, кстати…
– Нет, речь идет не о благословении дома, – перебил Джордж. – Случилось нечто более важное. – В течение следующих нескольких минут Джордж рассказал, что произошло у них в доме 112 по Оушен-авеню со дня их переезда. Затем он послал Кэти наверх якобы за сигаретами, и пока ее не было рядом, рассказал священнику о левитации. – Вот почему вы нужны нам, святой отец, – сказал он в заключение. – Я очень боюсь, как бы чего не случилось с Кэти и детьми!
Все время, пока Джордж говорил, отец Манкусо боялся нового приступа недуга, который отнимал у него все силы. Сейчас ему было стыдно при мысли о том, что он пытался избежать неотвратимого. «Вперед, – подумал он про себя, – вставай и иди: ведь ты же священник! Если я не хочу носить облачение пастыря и нести свои обязанности, стало быть, клянусь Богом, я их недостоин!»
