Текст книги "Ужас Амитивилля"
Автор книги: Джей Энсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Джордж вытащил дочь из постели. Он почувствовал, как дрожит ее холодеющее тельце. Выбежав из комнаты, он бросился в супружескую спальню и положил Мисси под одеяло. Кэти проснулась.
– Согрей ее, – закричал Джордж, – или она замерзнет до смерти!
Кэти, не колеблясь, накрыла девочку собственным телом. Джордж побежал на третий этаж.
Он обнаружил, что окна в спальне Дэнни и Криса также широко раскрыты. Мальчики спали, накрывшись одеялами с головой. Он взял обоих на руки и, покачиваясь из стороны в сторону, понес их вниз в супружескую спальню. Зубы Дэнни и Криса стучали от холода. Джордж бросил их на постель и тут же забрался под одеяло вместе с ними, накрыв мальчишек собой.
Все пятеро Лютцев были в одной кровати, трое детишек медленно отогревались, родители усердно растирали им ручки и ножки. Потребовалось без малого полчаса, чтобы температура тела у детей пришла в норму. Только после этого Джордж осознал, что все это время не выпускал Библию из рук. Вспомнив, что его предупреждали, он не на шутку испугался и бросил Библию на пол.
В субботу, 10 января 1976 года, утром матери Кэти, Джоан, позвонили из дома, в котором жила ее дочь. Разговор был быстрым, безумным, из ряда вон выходящим.
– Мама, ты мне нужна, немедленно, прямо сейчас!
Миссис Коннерс попыталась расспросить дочь по телефону, что случилось, но та ответила, что словами это объяснить невозможно, что мать должна все увидеть собственными глазами. Послушавшись, миссис Коннерс вызвала такси и отправилась из Уэст-Бабилона в Амитивилль.
Джордж встретил тещу и торопливо повел ее наверх в спальню к Кэти. Потом, спустившись вниз, он велел Дэнни, Крису и Мисси заканчивать завтрак.
Дети были необычайно послушными и покорно подчинялись отцу во всем. Он вышел из кухни, чтобы присоединиться к женщинам, остававшимся все это время наверху.
Судя по тому, с каким аппетитом ели малыши, они явно оправились после лютого холода, который им пришлось пережить минувшей ночью.
Когда Джордж вошел в спальню, теща осматривала Кэти, лежавшую в постели в распахнутом халате. Кэти наблюдала за тем, как миссис Коннерс двигает пальцем вдоль уродливых красных рубцов, начинавшихся чуть выше лобковой линии волос и простиравшихся до нижней части груди. Полосы были такими красными, словно их выжгли горячей кочергой, проведя ею прямо по телу Кэти.
– Ой! – вздрогнув, воскликнула мать Кэти, отдергивая палец от одного из рубцов на животе Кэти. – Я обожглась!
– Я же говорила тебе, мамочка, будь осторожнее! – закричала Кэти. – С Джорджем случилось то же самое!
Мать Кэти с недоверием взглянула на Джорджа. Он утвердительно кивнул.
– Я попытался смазать их холодными сливками, – сказал он, – но даже это не помогло. Теперь прикоснуться к ней можно только в перчатках.
– Вы звонили доктору?
– Нет, мама, – ответила Кэти.
– Да не хотела она никаких докторов, – вмешался в разговор Джордж. – Она просила позвать вас.
– Болит, милая? – спросила миссис Коннерс.
Испуганная Кэти начала плакать.
– Да не похоже, что болит, – ответил вместо нее Джордж. – Только тогда, когда она прикасается к ним.
– Бедная моя девочка, – промолвила миссис Коннерс, мягко погладив дочь по голове, – не беспокойся ни о чем, ведь я же здесь, рядом. Все будет хорошо. – Она наклонилась и поцеловала лицо Кэти, залитое слезами, запахнула халат на дочери, мягко обернув его вокруг воспаленного тела, потом встала. – Я хочу позвонить доктору Айелло, – сказала миссис Коннерс.
– Нет! – закричала Кэти, взглянув на мужа безумными глазами. – Джордж!
– О чем вы собираетесь говорить с ним, миссис Коннерс? – спросил он.
– Вы еще спрашиваете? – задала встречный вопрос миссис Коннерс. – Разве вы не видите, что все ее тело горит огнем?
– А как вы собираетесь объяснить ему, что произошло, мама? – настойчиво расспрашивал Джордж. – Ведь мы даже не знаем причин этого. Кэти обнаружила рубцы только тогда, когда проснулась. Доктор подумает, что мы тут все с ума посходили!
Джордж заколебался, не зная, что предпринять. Если бы о том, что произошло минувшей ночью, он рассказал матери Кэти подробно, он поневоле выдал бы ей все, что связано с демоническими силами, преследующими их дом. Зная, что мать Кэти – человек глубоко верующий, Джордж был уверен в том, что она будет настаивать на том, чтобы дочь с детьми покинули дом, пока она не переговорит со своим священником. Джордж встречался с ним и знал, что он очень похож на пожилого исповедника из церкви Святого Мартина Турского в Амитивилле, человека не от мира сего. Он был весьма эксцентричен, если что-то выходило за рамки простых приходских обязанностей. На самом деле, Джордж был бы рад священнику, но только не тому, который служил в Уэст-Бабилоне. Кроме того, он с минуты на минуту ожидал приезда Джорджа Кекориса, специалиста из Института психофизических исследований.
– Пусть она немного отдохнет, мама, – сказал, наконец, он. – По-моему, рубцы уже не такие страшные, какими были вначале. Может быть, – добавил он, вспомнив недавние глубокие морщины на лице Кэти, – вскоре они и вовсе сойдут на нет.
– Да, мамочка, – сказала Кэти, также переживая, что придется рассказать матери больше, чем следовало бы, – я полежу еще немного. Можешь со мной остаться?
Мать Кэти смотрела то на дочь, то на Джорджа. «Здесь происходит нечто такое, о чем они не хотят мне говорить», – подумала она. Ей хотелось сказать Кэти, что дом, в котором они поселились, всегда был ей не по душе, что всякий раз, когда бывала у них, она чувствовала себя очень и очень неуютно. Нет, не испытывала она доверия к дому 112 по Оушен-авеню. Позднее, вспоминая минувшее, она понимала почему.
Джордж оставил женщин наверху, а сам спустился вниз, на кухню. Дэнни, Крис и Мисси уже позавтракали и даже съели все. С немым вопросом в глазах они уставились на отца.
– С мамочкой все в порядке, – заверил Джордж детей. – С ней побудет бабушка. – Он погладил Мисси по голове и, направляясь к выходу, позвал детей. – Ну, пошли отсюда, разбойники, нам нужно купить кое-что, а потом я хочу заехать в библиотеку.
После того как Джордж и дети уехали, миссис Коннерс на некоторое время оставила дочь одну и спустилась на кухню, чтобы позвонить Джимми. Ее сыну не терпелось узнать, почему она так поспешно отправилась к Кэти. Он сам хотел отвезти миссис Коннерс на Оушен-авеню, но она сказала, что ему лучше остаться дома на тот случай, если ей понадобится что-нибудь привезти.
По телефону мать сообщила, что у Кэти были желудочные спазмы, и что позвонит ему позже, когда соберется уезжать от Лютцев. Джимми не поверил ей и заявил, что хочет приехать с Кэри. Миссис Коннерс начала кричать на него и просить, чтобы он не привозил в этот дом еще и Кэри. Она не хотела, чтобы известия о том, что семья Джимми «малость не в себе», дошли до новых родственников ее сына.
Все это слышала Кэти, лежа в постели, пока мать по телефону сердито отчитывала Джимми. Она вздохнула и снова распахнула халат, чтобы осмотреть горящие красные следы на своем теле. Рубцы еще не сошли, но были уже не такими глубокими. Она попыталась коснуться одной из косых отметин под правой грудью. Она тронула пальцем особо болезненное место. Но на этот раз Кэти показалось, что жар спал. Рука ощущала примерно то же, что происходит, когда опускаешь ладонь в очень теплую воду. Она снова вздохнула. Кэти уже было собралась запахнуть халат, как вдруг ей показалось, будто кто-то посторонний пристально смотрит на нее. Она чувствовала, что этот кто-то стоит прямо у нее за спиной, но Кэти не могла заставить себя обернуться и взглянуть на невидимого пришельца. Она знала, что сзади стена, увешанная зеркалами, и боялась, что, обернувшись, увидит нечто ужасное. Парализованная страхом, она даже не могла поднять руки, чтобы закутаться в халат. Она так и лежала без движения, совершенно обнаженная, с крепко зажмуренными глазами, в напряжении ожидая гадкого прикосновения того, кого не могла увидеть.
– Кэти! Что ты делаешь? Холод такой, так и заболеть недолго! – раздался голос матери, которая только что вернулась из кухни.
Даже когда красные рубцы исчезли без следа, миссис Коннерс не захотела покинуть Кэти. Джордж вернулся с детьми, и Джоан заявила, что вся семья должна оставить дом 112 по Оушен-авеню. Он, Джордж, может остаться, если пожелает, но Кэти и внуки должны уехать отсюда.
К тому времени Кэти заснула наверху, она такого натерпелась, что Джорджу не хотелось будить ее.
– Пусть поспит чуть подольше, мама, – сказал он. – А о переезде поговорим позже.
Теща согласилась неохотно, взяв с него слово, что он позвонит ей сразу, как только дочь проснется.
– Если вы этого не сделаете, Джордж, я вернусь! – предупредила она.
В четыре часа дня он вызвал такси, и миссис Коннерс уехала к себе в Уэст-Бабилон.
В библиотеке Амитивилля Джордж оформил временный читательский билет и взял книгу о ведьмах и демонах. Теперь, когда теща уехала домой, он уединился в гостиной и погрузился в описание дьявола и его деяний.
За этим занятием он просидел до девятого часа. Перед отъездом миссис Коннерс приготовила спагетти и фрикадельки, чтобы Джорджу и детям было что поесть на ужин. Дэнни, Крис и Мисси ели; Джордж все читал и читал. В последний раз, когда он заходил в спальню, чтобы проведать Кэти, она чуть пошевелилась, и он подумал, что жена вот-вот проснется, но она так и не спустилась. Джордж сидел на кухне с библиотечной книгой, а дети смотрели в гостиной телевизор.
Читая, Джордж делал заметки и теперь просматривал то, что записал. В блокноте был список демонов и их имена, которые прежде он никогда не слышал. Джордж попытался произнести их вслух, звучали они очень странным образом. Он решил позвонить отцу Манкусо.
Священник был удивлен тому, что Лютцы по-прежнему пребывают в доме 112 по Оушен-авеню.
– А я-то думал, что вы собираетесь покинуть дом, – сказал он. – Я ведь передал вам то, что посоветовали канцлеры.
– Знаю, святой отец, знаю, – заверил Джордж, – но сейчас мне кажется, что я понял, как справиться с этой напастью. – Он взял со стола книгу. – Прочел я вот тут, как действуют всякие там ведьмы и демоны…
«Боже милостивый, – подумал отец Манкусо, – да ведь он сущее дитя, младенец невинный. Под ним и его семьей дом вот-вот взорвется, а он мне толкует о каких-то ведьмах…»
– …И еще здесь говорится, что если произнести заклинание и повторить имена этих демонов трижды, то можно вызвать их, – продолжил Джордж. – Здесь в точности описывается обряд, что и как делать. Искарон, Мадесте! – промолвил он нараспев. – Это имена демонов, святой отец…
– Я знаю, кто это такие! – воскликнул отец Манкусо.
– Затем – Исабо! Эрц… Эрц… Не могу выговорить… Ага, Эрцелаида! Она имеет какое-то отношение к колдунам. И еще вот этот – Эслендер!
– Джордж, ради Бога! – взмолился священник. – Не призывайте их! Не надо! Не теперь! Лучше вообще никогда не произносите этих имен!
– Да почему же, отец мой? – возразил Джордж. – Ведь они напечатаны здесь, в этой книге. Что плохого в том, что…
Внезапно телефон в руках Джорджа замолчал. Раздался нечеловеческий стон, громкий треск, а затем звук прерванной связи.
«В чем дело? Отец Манкусо повесил трубку? – с недоумением подумал Джордж. – И куда подевался этот Кекорис?»
– Это мама звонила?
Джордж обернулся и увидел в дверях кухни Кэти. Она стояла перед ним, – лицо чуть раскрасневшееся, волосы причесаны – она переоделась в свитер и брюки.
Джордж отрицательно покачал головой.
– Как ты себя чувствуешь, малышка? – спросил он. – Выспалась?
Она задрала свитер, обнажив пупок.
– Они прошли. Их больше нет. – Она погладила себя и села за стол. – А где дети?
– Смотрят телевизор, – ответил Джордж. Он взял жену за руки. – Хочешь позвонить маме прямо сейчас?
Кэти кивнула. Она чувствовала себя до странности расслабленной, испытывая почти чувственное блаженство. Это ощущение не покидало ее с того момента, когда она ощутила чей-то пристальный взгляд на себе, тогда она испытала нечто похожее на сексуальное удовлетворение. Ей пришел на ум недавний сон, бессвязные видения, где она с кем-то занималась любовью, но то был не Джордж…
Кэти набрала номер матери. В это время в гостиную вошли дети и Джордж. Вдруг прогремел оглушительный удар грома. На оконных стеклах показались первые капли дождя. Затем где-то вдалеке, разорвав тьму, сверкнула молния, и через несколько мгновений раздался еще один удар грома. Джордж увидел силуэты деревьев, раскачивавшихся в восходивших порывах ветра.
Кэти вошла в комнату.
– Мама говорит, что у них льет, как из ведра, – сообщила она. – Она хочет, чтобы не Джимми привез ее к нам, а мы сами за ней приехали.
Дождь усилился; было слышно, как тяжко бил он по окнам, стенам и крыше.
– Ну и хлещет! – проворчал Джордж. – В такую пору все сидят по домам, никто не расположен к путешествиям…
Кэти вспомнила, что, проснувшись, она приоткрыла окна в спальне примерно на дюйм[32]32
Один дюйм – 2,54 см.
[Закрыть] чтобы проветрить комнату. Щели были достаточно узкими, и вряд ли дождевая вода могла попасть внутрь, но видя, что творится на улице, Кэти решила не рисковать.
– Дэнни, – позвала она, – сбегай, пожалуйста, в нашу комнату и плотно закрой окна. Ага?
Джордж выбежал на улицу, чтобы завести Гарри в дом. Струи ледяного дождя хлестали его со всех сторон, но Джордж почувствовал, что холод, который, словно злой волшебник, царил везде и всюду, начал терять свою власть. Дожди смыли грязные снежные сугробы. Для тех, кто жил на побережье, возникла угроза подтопления: сильный дождь и студеные воды подняли уровень реки, и она могла смыть все на своем пути, несмотря ни на какие преграды.
Джордж вернулся в дом; Гарри с удовольствием отряхнулся в прихожей. В этот момент раздался крик Дэнни из родительской спальни. Мальчик кричал от боли. Кэти, опередив Джорджа, опрометью бросилась наверх. Дэнни стоял у окна, пальцы его правой руки зажало оконной рамой. Левой рукой он пытался поднять, отжать тяжелый деревянный переплет.
Джордж оттолкнул Кэти в сторону и подбежал к мальчику, который кричал и пытался вытащить пальцы из щели. Джордж попытался сдвинуть раму вверх, но она оставалась на месте, словно ее заклинило намертво. Он колотил по ней кулаком, но она только дрожала, причиняя Дэнни еще большие страдания. Джордж пришел в ярость и начал ругаться, выкрикивая непристойности в адрес своих врагов, которых не видел и не знал.
Внезапно оконный переплет сдвинулся сам по себе на несколько дюймов, освободив Дэнни. Мальчик охватил пальцы другой рукой и, раскачиваясь из стороны в сторону, истошно закричал: «Мама! Мамочка!»
Кэти взяла его за поврежденную руку. Дэнни не хотел разжимать кулак, и Кэти пришлось прикрикнуть на него.
– Дай посмотрю, Дэнни! Разожми ладонь!
Отведя глаза, мальчик протянул руку. Кэти закричала, увидев, какими стали его пальцы: все, кроме большого, были совершенно плоскими! Испуганный криком матери, Дэнни резко отдернул руку. Джордж совсем вышел из себя. Снова, как сумасшедший, он начал бегать из комнаты в комнату, извергая проклятия и бросая вызов тому, кто вредил его семье все это время. Внутри дома 112 по Оушен-авеню бушевала такая же буря, как и за его стенами. Кэти, следуя за Джорджем по пятам, умоляла его вызвать доктора для Дэнни.
Вскоре Джордж утихомирился. Внезапно он осознал, что маленький мальчик был серьезно ранен и ему нужна медицинская помощь. Джордж торопливо снял трубку кухонного телефона и попытался дозвониться до Джона Айелло, семейного доктора Кэти. Но связи не было. Как выяснилось позднее, буря повалила столб с телефонными проводами, окончательно отрезав Лютцев от внешнего мира.
– Отвезу Дэнни в больницу! – прокричал Джордж. – Надень на него куртку!
Госпитальный центр Брансуик был расположен на Бродвее в Амитивилле не более чем в миле от дома Лютцев. Однако из-за урагана, нагрянувшего на южное побережье Лонг-Айленда, Джорджу потребовалось почти полчаса, чтобы доехать до места.
Дежурный стажер, осмотрев пальцы Дэнни, был шокирован: они были расплющены от ногтей до вторых суставов. И хотя внешне они выглядели так, что никакому восстановлению, по всем признакам, уже не подлежали, они не были сломаны, а кости и хрящи не были разбиты. Стажер крепко забинтовал руку, выписал детский аспирин и предложил вернуться домой. Это все, что он мог сделать.
Дэнни было не столько больно, сколько страшно. По дороге домой малыш, крепко прижав руку к груди, всхлипывал и стонал. И снова Джорджу понадобилось около двадцати минут, чтобы вернуться в свой злополучный дом 112 по Оушен-авеню. Ветер хлопал парадной дверью о стену здания, и Джорджу стоило немалых усилий закрыть ее за собой.
Кэти положила Криса и Мисси к себе в постель и ждала в гостиной. Она взяла на руки Дэнни, старшенького, и стала укачивать его. Мальчик, испуганный до полусмерти и утомленный поездкой, наконец уснул. Джордж отнес его наверх, в супружескую спальню. Сняв с ребенка ботинки, он положил его под одеяло рядом с двумя другими детьми. Затем он и Кэти сели в кресла рядом с окнами и стали наблюдать за тем, как дождь бьет по стеклам.
Они дремали урывками до утра. Пришлось остаться дома; невозможно было даже подумать о том, чтобы отправиться переночевать к матери Кэти или в какое-либо другое место. Оба были настороже, готовые встретить любую опасность, которая могла бы угрожать их детям или им самим. К рассвету оба уснули.
В половине седьмого утра Джордж проснулся от того, что дождь барабанил прямо по его лицу. На какой-то момент ему показалось, что он на улице, но нет, он по-прежнему сидел в своем кресле у окна. Вскочив, он увидел, что все окна в комнате были настежь распахнуты, некоторые рамы оторваны от косяков. По гулу в доме он понял, что ветер и дождь проникли повсюду в доме. Он выбежал из спальни.
В какую комнату он ни заглянул бы, везде были разбиты оконные стекла, двери на втором и третьем этажах были распахнуты. Но он же закрыл и запер на замки каждую дверь и каждое окно! Шум стоял жуткий, но Кэти и дети безмятежно спали.
Наступило воскресенье, 11 января 1976 года. К этому числу Лютцы прожили в доме номер 112 по Оушен-авеню двадцать четыре дня. Это был самый страшный день в их жизни.
Проснувшись утром, они обнаружили, что ветер и дождь, разбойно ворвавшись к ним в минувшую ночь, оставили дом в полнейшем беспорядке. Дождевой водой попортило стены, шторы, мебель и ковры в каждой комнате от первого до третьего этажа. Стекла в десяти окнах были разбиты, а в нескольких замки были погнуты так, что закрыть эти окна было уже невозможно. Замки в дверях швейной и игровой комнат были скручены, выбиты из металлических оправ и не подлежали восстановлению. Если бы семья и решилась переехать в другое место, то с этой идеей пришлось бы повременить, чтобы привести дом в порядок и обеспечить его безопасность.
Шкафы на кухне пропитались влагой и уродливо покоробились. Краска на углах почти каждого шкафа облупилась. Впрочем, Кэти пока не задумывалась об этих мелочах: она усердно собирала в ведро при помощи тряпки грязную воду, которой на плиточном полу кухни набралось по щиколотку.
Дэнни и Крис, прихватив два больших рулона бумажных полотенец, ходили из комнаты в комнату и вытирали стены. Когда мокрые пятна были слишком высоко и роста не хватало, они ставили небольшую кухонную лестницу. Мисси ходила следом за мальчиками, подбирая за ними использованные полотенца и бросая их в большой пластиковый мешок для мусора.
Джордж снял в доме все шторы и занавески. Некоторые можно было отстирать, и он отнес их вниз, в прачечную, находившуюся в подвале. Остальные он бросил кучей в столовой, которая пострадала от влаги меньше всего.
Все утро и весь день Лютцы, занимаясь каждый своим делом, были необычно молчаливы. Это стихийное бедствие, обрушившееся на них, лишь укрепило их в желании не покидать дом номер 112 по Оушен-авеню. Никто ничего не обсуждал, но Джордж, Кэти, Дэнни, Крис и Мисси Лютц были готовы сразиться с любой силой, естественной и сверхъестественной.
Даже Гарри проявил нечто, похожее на упорство. Маламут-полукровка, посаженный на поводок во дворе у будки, гордо выхаживал взад-вперед по грязи – хвост торчком, зубы обнажены. Он ворчал, издавал рычащие звуки откуда-то из глубины могучей грудной клетки, которые были явным предупреждением, что пес готов разорвать в клочки кого угодно и что угодно, если не признает их за своих. Время от времени Гарри останавливался и пристально смотрел в сторону эллинга, издавал вой, похожий на волчий, от которого мурашки бежали по спине всякого, кто жил на Оушен-авеню.
Закончив собирать промокшие занавески, Джордж принялся за ремонт окон. Вначале он нарезал тяжелые пластиковые листы, чтобы закрыть ими те окна, в которых были разбиты стекла, и прикрепил их белой липкой лентой к переплетам. Изнутри и снаружи смотрелось некрасиво, но, по крайней мере, этот пластик спасал от дождя, который все лил и лил.
Джордж и не догадывался, что произошло. Вместе со штормом температура поднялась выше нуля, поэтому множеству деревьев и кустов вдоль Оушен-авеню был нанесен серьезный ущерб. Как, впрочем, и на других улицах. На Саус-Айрленд-плейс, как видел Джордж, повсюду лежали сломанные ветви. Шторм явно погулял и покуражился на славу. Но Джордж заметил еще, что у соседей и справа и слева от них не было ни разбитых окон и ни каких-либо других внешних разрушений домов. «Только у нас, – подумал Джордж. – Ужасно!»
Справиться с оконными и дверными замками было делом более сложным. У Джорджа не было нужных инструментов, чтобы заменить защелки на окнах, поэтому он взял пару плоскогубцев и вывернул искореженные куски металла. Затем он укрепил края деревянных рам большими гвоздями, бросая вызов невидимым врагам: «А ну, попробуйте вытащить эти гвозди, сукины дети!» Дверные замки швейной и детской комнат Джордж вынул полностью. В подвале он нашел несколько сосновых досок в дюйм толщиной, которые прекрасно подходили для того, что он задумал. Двери открывались наружу в коридор, поэтому Джордж забил их, положив доски крест-накрест по диагонали. Что бы ни оставалось в таинственных комнатах, выйти оттуда оно уже не смогло бы.
Наконец, объявился долгожданный Джордж Кекорис. Он позвонил и сказал, что хотел бы выехать прямо сейчас и заночевать на месте. Единственная проблема: поскольку у него не было с собой никакого оборудования, Институт психофизических исследований засчитает визит в качестве неформального, так что он, Кекорис, предпочел бы сделать выводы, не прибегая к тщательным проверкам, необходимым для научной оценки.
Джордж сказал, что это не имеет значения; он только хотел подтвердить, что все странные события в их доме не являются продуктом воображения его или Кэти. Кекорис спросил, посещали ли дом «сенситивы», но Джордж не понял, кого имел в виду исследователь. Кекорис сказал, что для полной картины, возможно, понадобятся и они, точнее он скажет после тщательного изучения во время визита.
Кекорис спросил также, есть ли в доме собака. Джордж ответил, что у него есть Гарри, обученный сторожевой пес. Специалист сказал, что это очень хорошо, потому что животные весьма чувствительны к явлениям психофизического характера. Эти слова снова озадачили Джорджа, но теперь, по крайней мере, у него было первое ощутимое доказательство того, что помощь уже не за горами.
В три часа дня отец Райан покинул канцелярию в Роквилл-центре. Канцлер беспокоился о психическом состоянии отца Манкусо в связи с его участием в деле Лютцев, и поскольку в круг его епархиальных обязанностей входила также помощь домам приходских священников, он решил, что сейчас самое время посетить такой дом в округе Лонг-Айленд.
Он обнаружил, что отец Манкусо приходит в себя после третьего приступа гриппа за последние три недели. Отец Райан сказал, что прекрасно понимает, сколь высоко епископ ценит своего подопечного как священнослужителя, но он хотел бы знать, не считает ли отец Манкусо, что рецидив его болезни носит психосоматический характер.
– Не являются ли три приступа гриппа результатом вашего эмоционального состояния?
Возражая, отец Манкусо заявил, что он в здравом уме и твердой памяти, что он по-прежнему верит в то, что причиной его истощения и слабости являются могущественные злые силы. Он сказал, что готов пройти психиатрическое обследование у любого врача, которого выберут для него в руководстве епархии.
Канцлер не стал далее настаивать на том, чтобы отец Манкусо по-прежнему воздерживался от посещения дома 112 по Оушен-авеню, заметив лишь, что он волен поступать, как захочет. Отец Манкусо был удивлен и обеспокоен. Он понял, что это была проверка: если он примет на себя ответственность за судьбу Лютцев, он получит одобрение канцлеров, если нет, к нему отнесутся с пониманием. Нет, до такой степени увлекаться этим делом он совсем не собирался. Он глубоко и искренне переживал из-за несчастий и злоключений, выпавших на долю Лютцев, и не мог, будучи священником по совести своей, просто найти оправдания собственной трусости, но его останавливал ужас.
В конце концов, отец Манкусо сказал, что прежде чем он примет какие-либо решения по этому делу в отношении Лютцев и самого себя, он хотел бы поговорить непосредственно с епископом. Канцлер Райан признал, что дело срочное, и сказал, что свяжется с руководством в тот же день и передаст просьбу подопечного. Он пообещал позвонить отцу Манкусо вечером.
Мать позвонила Кэти около шести часов. Она хотела знать, приедет ли дочь с семьей к ней в гости с ночевкой. Кэти от лица близких сказала, что нет: после шторма дом все еще был в беспорядке, и на следующее утро ей предстояло многое отмыть и отстирать. Кроме того, Дэнни и Крису нужно было идти в школу, тем более что они и без того пропустили слишком много.
Миссис Коннерс неохотно согласилась, но взяла с дочери обещание, что та позвонит, если что-нибудь случится, чтобы немедленно отправить на Оушен-авеню Джимми. Повесив трубку, Кэти спросила Джорджа, все ли она сделала правильно.
– Да, правильно, – кивнув, ответил Джордж. – Но до того, как ты отправишь детей в постель, я хочу обойти весь дом с Гарри. Кекорис сказал, что собаки очень чувствительны к таким вещам.
– А ты уверен, что привидения от этого снова не придут в ярость? – спросила Кэти. – Помнишь, что случилось после того, как мы обошли дом с распятием?
– Нет-нет, Кэти, здесь совсем другое дело. Я только хочу проверить, сможет ли Гарри что-нибудь унюхать или услышать.
– Хорошо, допустим, сможет. И что ты тогда будешь делать?
Пес был настроен по-боевому, и его нужно было держать на коротком поводке. Гарри был очень сильной собакой, и Джорджу пришлось приложить немало усилий, чтобы пес не потащил его за собой.
– Пойдем, приятель, – добродушно сказал он, – разнюхай для меня что-нибудь.
Они спустились в подвал.
Джордж отцепил поводок от ошейника Гарри, и пес бросился вперед. Он обежал все помещение, обнюхивая и время от времени царапая пятна в нижней части стен.
Затем Гарри подошел к шкафу, за которым скрывалась красная комната, и принюхался к основанию панели. Вдруг он поджал хвост, лег на пол и заскулил, оглядываясь и посматривая на Джорджа.
– В чем дело, Гарри? – спросил Джордж. – Что-то почуял?
Гарри заскулил еще громче и стал отползать назад. Вдруг он резко гавкнул на Джорджа и бегом бросился вверх по лестнице к выходу из подвала. Он сидел на верхней ступеньке, дрожа от страха, пока Джордж не поднялся и не открыл ему дверь.
– Что случилось? – спросила Кэти.
– Гарри боится подойти к тайной комнате, – ответил Джордж.
Он не стал пристегивать поводок и прошелся с Гарри по кухне, столовой, гостиной и закрытой веранде. Пес приободрился и живо обнюхал каждую комнату. Но когда Джордж попытался отвести его наверх, Гарри на первой же ступеньке лестницы заупрямился и остановился.
– Ну-ну, пойдем, – настойчиво обратился к нему Джордж. – Да что с тобой стряслось?
Пес положил лапу на следующую ступеньку, но не сдвинулся с места.
– Я могу провести его наверх! – крикнул Дэнни. – Он пойдет за мной, вот увидите!
С этими словами мальчик прошел мимо пса и поманил его пальцем.
– Нет, Дэнни, – сказал Джордж. – Оставайся здесь, а с Гарри я сам управлюсь.
С этими словами он наклонился и дернул Гарри за ошейник. Пес неохотно сделал несколько шагов, а затем побежал вверх по ступенькам.
На пару с хозяином он обошел спальню и гардеробную. Лишь тогда, когда Джордж направился к комнате Мисси, Гарри отпрянул назад. Обхватив пса руками, Джордж попытался втолкнуть его через порог, но пес не подчинился. Гарри повел себя так же и перед заколоченной швейной комнатой. Скуля и дрожа от страха, он попытался спрятаться за Джорджа.
– Черт побери, Гарри, – сказал Джордж, – там же никого нет! Чего ты испугался?
Войдя в комнату мальчиков на третьем этаже, Гарри тут же вскочил на кровать Криса. Джордж прогнал его. Не удостоив даже взглядом комнату для игр, пес пробежал мимо нее и прямиком направился к лестнице. Джордж бросился за ним, но не догнал.
Он спустился вниз следом за собакой.
– Что случилось? – спросила Кэти.
– Случилось то, что ничего не случилось, – холодно ответил Джордж.
Отец Манкусо подтвердил время и место встречи с секретарем епископа по телефону. Секретарь лично позвонил ему и сказал, что если отец Манкусо чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы совершить поездку, то его ждут в епархии Роквилл-центра следующим утром.
Прошло не более пятнадцати минут. Температура у священника была нормальной. И хотя, согласно прогнозу, ожидались сильные ветры, но заметно потеплело, поэтому отец Манкусо перезвонил секретарю епископа и сообщил, что он, скорее всего, приедет в епархию.
День шел к концу, и Лютцы всей семьей снова собрались в спальне Джорджа и Кэти. Все трое детишек были в постели, а Джордж и Кэти сидели в креслах у поврежденных окон. В комнате было тепло, даже жарко, и вскоре глаза у всех начали слипаться. Джордж и Кэти подумали, что это от усталости. Один за другим Лютцы задремали: сначала Мисси, затем Крис, Дэнни и Кэти, и, наконец, Джордж. Через десять минут все крепко спали.
Однако очень скоро Джорджа грубо разбудили. Он открыл глаза. Перед ним стояла Кэти. Детишки со слезами на глазах тоже стояли перед его креслом.
– Что случилось? – сонно пробормотал Джордж.
– Ты кричал, Джордж, – сказала Кэти, – и мы никак не могли тебя разбудить!
– Да, папочка! – воскликнула Мисси. – Мамочка даже плакала из-за тебя!
Еще не до конца проснувшись, чувствуя себя совершенно одурманенным, Джордж спросил:
– Я тебя не ударил, Кэти?
– Ах, нет, милый! – поспешила заверить его жена. – Ты меня и пальцем не тронул!
– Тогда что же случилось?
