Текст книги "Прерванная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Джессика Смит Коултер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 40

Холли

Мы спим дольше, чем я планировала. И хотя мне трудно оставлять теплое тело Трэвиса и комфортную кровать, которую мы делим, я встаю и потягиваюсь. Подхожу к Трэвису, чтобы прикрыть его обнаженное тело, но останавливаюсь, рассматривая синяки на животе и груди. Сломанные ребра и ножевое ранение не помешали ему в полной мере показать, как сильно он меня любит: сначала в душе и два раза на кровати.

Я целую один из его уродливых синяков и смеюсь, когда Трэвис тянет меня на себя.

– Безумно устал, – бормочет он в мои волосы.

– Так спи, – целую его, проводя пальцем по коже. – Мне нужно проведать Деду.

– Отлично, – он кладет руку на мою попу, другой все еще удерживая меня на месте.

– Трэвис?

– Ты такая требовательная, – он убирает руку с моей спины, оставив другую на моей попе.

– Трэвис? – хихикаю я.

– Да? – он дарит мне полуулыбку.

– Рука. Попа, – говорю я.

Он вновь сжимает мою плоть и говорит.

– Это хорошая попа.

– Ты сможешь проверить ее позже.

– Хотелось бы, – он облизывает губы, а потом наклоняется ко мне и кусает их. – Думаю, я привыкну так просыпаться.

– Я тоже, – провожу языком по его губам, а потом отстраняюсь. – Но сегодня мы должны идти. Никаких споров.

– Отлично, – он мягко шлепает меня по попе, а затем отпускает.

Пока я натягиваю на себя одежду, Трэвис встает с постели и тоже одевается.

– И ты пойдешь? – спрашиваю я.

Боль мелькает в его глазах за секунду до того, как он маскирует ее своей полуулыбкой.

Я подхожу к нему и обнимаю за талию.

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной, – уточняю я. – Но я знаю, что ты устал. Я буду в порядке, если ты предпочтешь остаться.

– Мы вместе, помнишь?

– Да, – киваю я.

Спустившись, мы находим внизу Барбару, которая разговаривает с Хизер на кухне и лакомится едой, расставленной на столешнице. Хизер перестает говорить, увидев меня, и заключает в крепкие объятия, так любимые мною с детства. Лилу снова танцует вокруг, приветствуя нас, и на этот раз я опускаюсь на колени, чтобы погладить ее.

– Я видела Деда в больнице несколько часов назад, – говорит мне Хизер. – Он сказал, что я должна накормить тебя, прежде чем ты снова поедешь к нему, – она вытирает слезы.

– И поэтому ты сделала обед из пяти блюд? – спрашиваю я.

Она смеется.

– Я рада, что ты вернулась, Холл.

Мы снова обнимаемся, и я задерживаю наши объятия, принимая ее вместе с воспоминаниями, которые мы разделяли на протяжении многих лет.

– А сейчас поешь. Вы оба. Или Деда рассердится.

– Властный старик, – шучу я, но приступаю к еде с энтузиазмом.

Я сижу в кухонном закутке рядом с Трэвисом, и он ест с таким же энтузиазмом, как и я. Забавно вспоминать, что несколько месяцев назад я не узнавала этот стол, этот дом, живущих в нем людей. Я не узнавала ни своего собственного, ни чужих лиц. Будто кто-то вырезал того человека, кем я была.

Но жизнь продолжала двигаться вперед, даже если моя стояла на месте.

Теперь, когда моя память вернулась, Деда в больнице, но жизнь просто продолжает свое движение.

Еще в Харбор-Айленде Барбара сказала мне, что моя жизнь была прервана, и в каком-то смысле это было правдой. Моя жизнь была прервана, но, несмотря на это, она продолжалась, иногда без моего участия.

Есть кое-что, что надо знать о жизни. Она просто продолжается дальше, никогда не ждет тебя, чтобы ты ее догнал или отдышался. Это вихрь цвета, хаос. Это растущий, неконтролируемый торнадо с небольшими чудесами, оставленными им, которые делают все это стоящим.

***

Дыхание перехватывает, когда мы с Трэвисом заходим в палату Деда. Неожиданно я сталкиваюсь с Дерриком, и он ловит меня.

Деррик. Он жив.

– Я думала, ты умер! – кричу я на него.

Он успокаивающе проводит руками по моей спине.

– Я слышала выстрел. Я подумала... – задыхаюсь от собственных слез, но остаюсь в объятиях Деррика.

– Было бы плохо, если бы я действительно умер, Холли? – спрашивает Деррик.

Я отстраняюсь, но рукой держусь за него.

– Да, черт возьми, это было бы плохо, – я соплю, но сдерживаю слезы, пока во мне кипит злость. – Часть меня ненавидит тебя, Деррик. Так сильно. Он твой отец, я понимаю, но ты же мой брат. Я ненавижу тебя так же сильно, как и люблю.

Он отпускает меня, отталкивая руку, как будто мои слова обжигали его кожу.

Я обхватываю себя руками.

– Почему ты не помог Деду, когда я тебе звонила? Ты знал, что Мандо похитил его, но ты ничего не сделал, – обвиняю я. – Почему?

Деррик вздыхает, прежде чем снова смотрит на меня с грустными глазами.

– Я знал, что он не позволит Деду умереть. Мой папа хотел использовать Деда как приманку, – объясняет он, засовывая руки в карманы джинсов.

Я прищуриваю глаза, подготавливая себя к его дальнейшим словам, так как ужас и скорбь наносят мне удар кулаком в живот.

– Если бы я решил спасти Деда, пока тебя не было, мне бы пришлось объяснять, как я нашел его, что привело бы меня к тому, что я должен был признаться, что я знал, что мой отец – твой похититель. Я защищал себя. Мне очень жаль, Холли.

Он делает шаг вперед, а я по-прежнему стою и жду, чтобы увидеть, дойдет ли он до меня. Он поднимает руку, но роняет ее, прежде чем она вступает в контакт с моей кожей, так что я иду к нему и оборачиваю руки вокруг его талии.

Он делает глубокий вдох, после чего обнимает меня в ответ.

– Я рассказал начальнику полиции правду. Теперь он все знает. Я отстранен и могу попасть в тюрьму на некоторое время.

– Нет, – я качаю головой. Подобно болезни, меня охватывает ужас, от чего я трясусь. – Они не могут этого сделать. Ты спас нас. Ты защитил меня. Ты научил меня бороться. Ты толкнул меня к независимости, когда я была слишком напугана, чтобы пойти на это в одиночку, – я снова качаю головой. – Я поговорю с кем надо, Деррик. Ты не сядешь в тюрьму.

Деда хихикает в своей постели, Деррик и я смотрим на него.

– Я говорил, что она не злится на тебя, не так ли? – спрашивает Деда Деррика.

– Да, – он смеется и отходит от меня, медленно расхаживая по палате. – Мой отец мертв. Это был тот самый услышанный тобой выстрел. Он вытащил мой пистолет из кобуры, но у меня есть запасной, который я ношу на лодыжке.

– Деррик... – я тянусь к нему.

Потерпев поражение, он качает головой, его плечи опускаются.

– Я сожалею, – обнимаю его за плечи, защищая себя от навязчивых идей Мандо.

Я рада, что он мертв. Жаль, что он не умер тогда, задолго до аварии, так бы у меня все еще были родители.

Трэвис обнимает меня, и напряженность умирает вместе с неприязнью, которую я питаю.

– Он был твоим отцом, и я сожалею, – говорю честно.

Деррик раз кивает мне и идет к двери.

– Ты не оставишь нас, Деррик, – отвечаю ему. – Мы оба потеряли семью, а ты – часть нашей семьи. Я не хочу потерять и тебя.

Смотрю, как он уходит, кивнув головой, и дверь закрывается за его удаляющейся фигурой с хлопком, эхом отдающимся внутри меня.

Глава 41

Холли

– Ты слышишь это? – спрашиваю Трэвиса, пока он несет меня на руках к дому Деда, моему дому. Я прижимаюсь к его груди и улыбаюсь, в то время как Эмбер и Стефани кидают на нас завистливые взгляды. – Это был звук вздыхающих в унисон вагин всего мира.

– Потому, что я забочусь о тебе? – Трэвис смотрит на меня, загадочно улыбаясь, и качает головой, когда видит глупую улыбку, появившуюся на моем лице.

– Потому, что ты любишь меня, – исправляю я.

– Вагины пели бы еще громче, если бы я оставил тебя в дверях, чтобы помочь Деду выйти из машины?

– Они бы взорвались, если бы такой красавчик, как ты, осторожно поставил меня на пол, чтобы помочь пострадавшему пожилому мужчине выйти из грузовика.

– Не позволяй ему услышать, как ты называешь его пожилым, – смеется он.

Встаю на ноги, бегу к Эмбер и Стефани и обнимаю их, пока они сквозь рыдания произносят мое имя.

– Я помню Пако, – хихикаю я, и Эмбер отодвигается от меня.

– Пако? – спрашивает Стефани, а Эмбер кричит.

– Пако!

– Кто такой Пако? – требует ответа Стефани.

Эмбер и я одновременно смеемся.

– Перхоть, – говорит Эмбер сквозь смех.

Стефани щурит глаза.

– Глазные козявки, – намекаю я.

Глаза Стефани округляются.

– Девственность – пуф! – и нет! – я один раз хлопаю в ладоши.

Стефани берет мою руку и сжимает ее.

– Если ты помнишь Пако...

– Я помню нас, – заканчиваю я за нее. Я задерживаю дыхание, ожидая их реакцию пока мое сердце бьется в груди.

– Ты все помнишь? – спрашивает Эмбер, ее голос чуть громче шепота.

– Все, – киваю, вытирая случайную слезу. – Даже то, когда мы учили Стефани пользоваться тампоном.

Лицо Стефани краснеет, но она запрокидывает голову от смеха. Стефани, Эмбер и я обнимаемся вновь, образуя между нами непробиваемый круг. Пока Трэвис поддерживает Деда, он смеется вместе с нами, так что Эмбер берет его за руку и ведет к нам, где мы вчетвером обнимаемся, плачем и смеемся.

Это как прекрасная концовка сериала «Полный дом» на канале Hallmark. (Примеч. «Полный дом» (англ. Full house) – американский телесериал в жанре ситком). Только это не конец, а начало новой главы в нашей жизни. Мы не можем продолжить с того, где остановились, потому что слишком многое произошло, чтобы допустить подобный прекрасный переходный период.

Из-за Трэвиса изменился маршрут моей жизни, я приспосабливаюсь к новой действительности. Его губы касаются моего уха, посылая острые ощущения дрожи по спине. Я покидаю групповые объятия и направляюсь к Трэвису, но он останавливает меня, кивнув головой в сторону гравийной дороги Деда.

Мое сердце бьется быстрее, сильнее, когда я вижу грузовик Деррика, припаркованный позади грузовика Деда. Трэвис сжимает мое плечо, прежде чем поворачивается к Деду и моим друзьям, направляясь с ними в сторону нашего дома.

Я бросаю один последний взгляд на спину Трэвиса и знаю, что он не вернется в Харбор-Айленд. Он нашел причину, чтобы покинуть остров. Он нашел свой дом и семью, которая была у него в течение многих лет. Мы не говорили об этом, но я не отпущу его из своей жизни, даже если он решит вернуться в Харбор-Айленд. Это всего лишь означает, что я буду жить на острове.

Расправив плечи, иду к Деррику, прежде чем у него появится шанс уйти. Каждый шаг приближает меня к реальности, которую хочу похоронить, но продолжаю двигаться вперед, зная, что у Деррика больше никого нет. Как только я добираюсь до его грузовика, он открывает дверь и медленно выходит.

Мы стоим там, молча глядя друг на друга, пока я, наконец, не нарушаю молчание, слегка посмеиваясь. Протягиваю к нему руку и надеюсь, что он примет ее. Когда он делает это, то тянет меня к себе и держится за меня с такой свирепостью, что это в действительности больно. Но я позволяю ему это, зная, что он нуждается в ком-то, кто не позволит ему развалиться на части. Трэвис одобрил бы мое решение.

Я не скажу ему о звездах и газовых туманностях, потому что звезды принадлежат Трэвису и мне. Но я нахожусь возле Деррика, пока он скорбит по тому человеку, пытавшемуся меня уничтожить.

В конце концов, мне придется оставить это в прошлом, но сейчас я буду там для Деррика, одновременно ненавидя его отца за то, что он сделал со мной, за ночные кошмары, которые я пережила, за причинение вреда Деду и Трэвису.

Однажды я вспомню о Мандо и о том, каким больным ублюдком он был. Но не сегодня. Пока я не имею ничего против Деррика. Я просто не могу, он значит слишком много для меня, чтобы отпустить его. Он помог мне исцелиться.

Он помог мне, и точка.

– Давай, пойдем.

Я тащу его за руку, но он настороженно смотрит на дом, потом на меня.

– Деррик, – мягко говорю я, – просто ужин.

– Да, ужин, – он трет рукой свое небритое лицо. – Вы все должны меня ненавидеть.

Грустные и усталые глаза смотрят на меня, окна его души умоляют открыть их и освободить от страданий.

– Верно, – соглашаюсь я с небольшой улыбкой на губах. – Мы так и делаем. Вот почему мы приглашали тебя каждый день с тех пор, как ты покинул больницу после посещения Деда, и почему попросили тебя прийти сегодня на ужин.

Деррик не улыбается в ответ. Он продолжает смотреть на меня затравленным взглядом.

– Я не могу это исправить.

– Само собой все исправится, – возражаю я. – Между прочим, еда Хизер остывает.

Я снова тяну его за руку. С едва заметным намеком на улыбку, Деррик, наконец, смягчается и следует за мной внутрь, где семья ждет его. Мы не можем быть семьей, где он родился, но мы семья, которую он выбрал, когда решил поставить меня выше своих интересов.

Эпилог

Деррик

Хоронить папу одновременно и горько, и сладко, и я полностью понимаю выражение «горькая сладость». Демоны моего отца, скрывавшиеся всю его жизнь, наконец, остались в прошлом, покинув мир, в котором лучше без них.

Ему и самому лучше без них, даже если это означает, что он мертв. Он знал это. Умирая, он знал, что демоны наконец-то исчезнут навечно, и вот почему ему было настолько легко принять свою смерть.

Где бы он ни был, он больше не сможет никому навредить, даже самому себе.

Он совершил так много грехов в своей жизни. Лес, окружающий его дом, тому доказательство. Полицейские копали вокруг леса отца несколько дней после его смерти и обнаружили могилы бесчисленного количества животных и одной девушки. Она была убита недавно, и раскаяние поразило меня, когда я понял, что она – замена Холли.

Не знаю, где мой папа после смерти. Возможно, он воссоединился с мамой. Если так, я не уверен, что она рада его видеть.

Всю мою жизнь папа лишь хотел заботиться о маме, но всегда терпел неудачу. Не знаю, полностью ли это его вина. Может, мама взяла часть этих неудач на себя. Я не знаю, потому что никогда не спрашивал.

В конце концов, это не важно. Они были моими родителями. Теперь они оба мертвы, их больше нет в живых, черт возьми, они заставили друг друга уйти.

И теперь мне несравнимо лучше.

Черт, разве что кое-кто облажался? Я, их единственный сын, которому лучше умереть.

Все-таки я скучаю по ним.

– Ты заслуживаешь лучшего, – шепчу я, зная, что отец слышит меня, и оставляю на его могиле цветы, собранные в мамином саду.

Тяжело опускаясь, я касаюсь земли, под которой покоится отец, и надеюсь, что он счастлив. Он заслуживает немного счастья, даже если это будет в загробной жизни. Прежде чем подняться, вдыхаю аромат свежескошенной травы и понимаю, что это будет памятью, которую я заберу с собой.

Мой отец любил природу, и от него всегда пахло землей. Теперь он часть земли. Да, я знаю, что он счастлив. Он был бы счастлив, если бы знал, что он часть чего-то, что так любил.

Грустно улыбаясь, я встаю и оборачиваюсь, обнаружив Холли, находящуюся в нескольких метрах позади и терпеливо ожидающую меня.

Я хотел защитить ее от отца, и она единственная, кто спас меня от него.

Я потерял работу, но обрел свободу. Я потерял свою семью, но приобрел новую.

Я иду к ней, к моей сестре, оставляя своего отца покоиться с миром.

* КОНЕЦ *