Текст книги "Прерванная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Джессика Смит Коултер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

Мандо

Прошло два месяца, с тех пор как я в последний раз видел ее, и мое волнение возросло до точки кипения. Девушка, которую я убил, не помогла унять эту тревогу. Она ничего не значила. Она была никем.

Я пытаюсь обуздать свое разочарование, чтобы не напугать Эрику, только во время ее сна, когда я нахожусь один в лесу, позволяю вырваться беспокойству и тревоге наружу. Я помню о своей главной цели, поэтому использую это время, чтобы охотиться и отточить свои навыки свежевания. (Примеч. Сдирание кожи (свежевáние) – один из исторических видов смертной казни и пыток (в зависимости от количества сдираемой кожи и метода осуществления этого), заключающийся в сдирании кожи с живого человека или его трупа). Благодаря этим периодичным урокам я научился причинять боль, а не смерть. Когда девушка покинула меня, моя жажда причинять боль разгулялась, и теперь я удовлетворен.

Мое удовлетворение растет, когда я с Эрикой, у которой бывают хорошие дни.

Вчера она даже попросила, чтобы я поставил Битлз, одну из ее любимых групп. (Примеч. англ. The Beatles – британская рок-группа из Ливерпуля, основанная в 1960 году, в составе которой играли Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Стар). Я перенес ее с кровати и осторожно поставил ноги на пол. Я поддерживал ее слабое тело своим, и мы вместе качались в такт музыке.

Хотел бы, чтобы Бэб был сегодня дома и мог видеть маму такой. У нее давно в последний раз был хороший день, и он готов на все, чтобы увидеть ее, когда она в лучшем настроении.

Той ночью она рыдала в моих руках, повторяя, как сильно меня любит. Я вытирал слезы, и мне было больно, хотя знал, что это были слезы радости. В ответ я сказал ей, как сильно я ее люблю, что она была и всегда будет для меня всем. Затем она рассказала мне, как она счастлива, но я ее заверил, что мне повезло больше.

По сей день я ощущаю себя цельным только благодаря ей, она исцеляет раны, которые без нее до сих пор терзали меня. Моя единственная оставшаяся мука – девушка.

Позже вечером я понимаю, как могу уничтожить ее эмоционально и в то же время заставить найти меня.

Всегда есть решение. Так уж случилось, что это решение не только вернет ее мне, но это будет также забавно и принесет мне гораздо больше удовлетворения, чем тогда, когда я просто держал ее в плену.

Глава 22

Холли

Пригревшись на солнце, я лежу с книгой в руке, в то время как Трэвис катается на доске для серфинга, а Лилу ныряет за камнями, которые привлекли ее внимание. Трэвис пытался научить меня пользоваться доской, но после пары сотен попыток стало совершенно очевидно, что единственное, чего я смогу достичь – сломанный копчик. Кроме того, я предпочитаю смотреть, как Трэвис катается на доске. Все его мышцы сокращаются, напрягаются и блестят на солнце, в то время как он пытается покорить набегающие на берег волны. Чернила татуировок – его лирика – блестят на его коже.

Я наблюдала за ним десятки раз, каждый раз – в новой обстановке, но здесь, на солнце и без рубашки, с выставленными на показ татуировками – вот это мой самый любимый вид. И я знаю, что буду хранить эти рисунки в памяти как символ нас двоих, когда мы были вместе, после того, как оставлю все это позади. Думаю, что время отъезда приближается, и от этой мысли мое сердце болит. У меня была цель – найти себя и стать независимой, и я сделала это. Я стала более сильной и узнала, на что способна. Я горжусь собой и тем, как далеко я зашла, и осознаю, что часть моего прогресса – заслуга Трэвиса.

– Трэвис, – я выдыхаю его имя, меня захватывает хаотичный поток мыслей. Мне придется оставить его, потому что, как он говорил раньше, ему незачем покидать Харбор-Айленд. Конечно, из-за меня он не покинет остров.

После нескольких месяцев, проведенных вместе, мы ничего не можем обещать друг другу. И я смирилась с этим. У нас есть наше настоящее, нечто особенное, и не нужно пустых обещаний, которые никто из нас не сможет выполнить.

Я люблю его. Без сомнений. Но в нашем случае любовь – не показатель, потому что она не поможет. То, что я испытываю к нему, подаренное мне волшебство не уйдет дальше этого острова. Итак, я решила закрыть свое сердце для любви и просто жить теми мгновениями, которые у нас есть. И когда я вернусь домой, сделаю на груди татуировку в виде сердца, которое будет со мной вечно.

– Я должен идти, – напоминает мне Трэвис.

В животе все напрягается при мысли о встрече с его семьей через несколько минут. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но волнение явно написано на моем лице.

– Останься здесь и отдохни, принцесса. Я вернусь, – он снова целует меня в губы. – Они полюбят тебя. А если нет? – он резко вскидывает брови. – Тем не менее, они – моя единственная семья в этой жизни.

Я ударяю его по плечу, и он издает громовой громкий смех.

– Тоже мне, нагнетатель напряжения.

После очередного поцелуя он уходит. Лилу вскидывает голову и навостряет уши, роняя камень на берег, когда Трэвис едет на гольф-каре по нашей дорожке. Я зову ее ко мне, но, как и ожидала, она меня игнорирует и погружается обратно в океан. Без Лилу, которая отказалась составить мне компанию, я направляюсь в дом и занимаюсь уборкой и без того уже безупречного дома, только чтобы сконцентрироваться и отвлечься от водоворота мыслей.

Вычищая туалет, я слышу быстро приближающийся звук голоса Трэвиса, и мой желудок сжимается, язык утолщается. Я не умею знакомиться с новыми людьми, особенно когда эти новые люди члены семьи Трэвиса.

Глядя в зеркало, я приглаживаю волосы назад и затем скидываю напряжение с плеч – раз, два, и так три раза. Напряженность остается, так что я сдаюсь, и, оставив уборку, выхожу из дома на мой задний дворик и направляюсь навстречу женщине, которую привел Трэвис.

Она красивая, даже утонченная, со смуглой кожей и с длинными, вьющимися русыми волосами. Она маленькая, ее макушка едва достигает плеча Трэвиса. Но что привлекает мое внимание больше всего так это ее рука в руке Трэвиса. В этом простом прикосновение есть любовь, родственная любовь от матери к сыну.

Мое сердце щемит от боли при виде такой естественной материнской любви.

Подойдя к ним на трясущихся ногах, я протягиваю руку в знак приветствия, но она игнорирует мою руку и обнимает меня. Я делаю шаг назад, пытаясь отступить, когда она целует меня в щеку. Выпучив глаза, я смотрю на Трэвиса, который обнимает меня за плечи.

– Я должен был сказать тебе. Барбара любит обниматься, – Трэвис смотрит на меня с веселым беспокойством.

Я отбрасываю свой первоначальный шок и улыбаюсь Барбаре в ответ.

– Не обращайте на меня внимание, – она машет нам. – Я просто счастлива, что мой мальчик нашел кого-то особенного, – она похлопывает его по плечу.

Я краснею, а Трэвис неловко топчется на месте, как будто он на самом деле маленький мальчик.

– Я не знаю, насколько я особенная, – улыбаюсь я, пытаясь поднять настроение. – Но Трэвис вам скажет, что я скорее странная.

– Трэвис Кейлар, почему ты позволяешь ей говорить о себе подобное? – предупреждает его Барбара.

Я усмехаюсь, когда он переступает с ноги на ногу под ее пристальным взором.

Неуверенность появляется лишь на мгновение. Если бы я моргнула, я бы пропустила ее. Его полуулыбка возвращается, и я нахожу, что меня это больше привлекает, чем то, как он выглядит, когда его ругают.

– Холли не просто странная, Барб.

Он подмигивает мне, в то время как я показываю ему средний палец.

– Она также немного сумасшедшая.

– Только немного? – моя улыбка становится шире, и я расслабляюсь от нашего подшучивания.

– Я не могу открыть ей степень твоего сумасшествия. Это просто ее напугает, – говорит Трэвис мне.

– Ваш сын очаровашка, – прищурившись, я игриво похлопываю по его плечу.

Барбара улыбается. Это ее сын, и она знает его гораздо лучше меня.

– Настоящий романтик, с его слов, – добавляю я.

– Я пыталась научить его манерам, – она цепляется за мою руку, – но некоторые вещи потеряны для этого мальчика.

– У него есть другие качества, – успокаиваю ее я.

Барбара оборачивается, когда слышит свою семью, с шумом пробирающуюся вдоль берега.

– Своими другими качествами я буду рад тебя порадовать позже, – пользуясь возможностью, шепчет мне на ухо Трэвис.

–Трэвис, – шепчу я в ответ, повернув подбородок к Барбаре и остальным членам семьи.

– Все в порядке. Ожидание делает возбуждение сильнее, – рычит он мне в ухо.

Погодите? Что это вообще значит? Возбуждение… черт возьми.

Мои щеки краснеют, в то время как тело Трэвиса трясется рядом со мной от смеха. Сердце колотится в горле, пока я наблюдаю за ним в надежде, что он оставит какие-либо другие сексуальные намеки при себе.

– Меня зовут София, – представляется младшая племянница Трэвиса, которой приблизительно семь лет и она точная копия Барбары. – Дядя Трэвис, – зовет она Трэвиса, прежде чем у меня появляется шанс ответить, – поиграй со мной.

Трэвис подходит к ней и берет ее на руки, и она обнимает его за шею, скрещивая их за его головой. С ней на руках, он бежит по тропе на пляж и с головой погружается в волны.

Я шоке выпучила глаза, в то время как мое тело приготовилось быстро броситься им на помощь, если вдруг окажется, что София ранена или в опасности.

– Не волнуйся, – Барбара кладет руку мне на плечо и сжимает. – София плавает как рыба.

– Не говори об этом при ней, – советует Барбаре старший брат Трэвиса. – Она думает, что она русалка, – он смотрит на меня. – София может Трэвиса обвести вокруг пальца. Но он никогда не сделает ей больно.

Конечно, так и есть. Я знаю, он никогда не сделает ей больно. Я вежливо киваю, смущенная своей реакцией, и иду вниз по тропинке к пляжу.

– Я – Роберт, – его старший брат протягивает руку для пожатия, когда мы добираемся до берега, а затем он указывает на свою жену и младшего брата. – Моя жена Мари, а это Трэва и мой средний брат Роджер.

Я всем улыбаюсь и снова киваю головой. Такими темпами моя голова оторвется от моей шеи в любую минуту.

– Я – Холли, – заявляю я. – Я рада встретиться с вами, ребята.

– Ты уже познакомилась с Софией, – Мари берет меня под руку. – Другие три хулиганки уже обследуют пляж в поиске ракушек или мальчиков. Надеюсь, в поиске ракушек.

Вероятно, все же мальчиков. Губы растягиваются в улыбке, когда я смотрю, как три девочки прогуливаются по берегу в противоположную от родителей сторону в сопровождении Лилу.

Это были Эмбер, Стефани, и я. У меня еще нет четкой картины, но я почти вижу нас троих в доме наших родителей, когда мы прочесывали пляж в поисках мальчиков или загорали, слушая музыку. Картина проясняется, и появляются три молодых девушки, главной заботой которых была музыка и мальчики. Но, в конце концов, наши разговоры стали серьезнее.

Я отхожу от семьи Трэвиса, когда небольшие фрагменты воспоминаний возвращаются ко мне.

Стефани была первой из нас, у кого появился парень, первой, у которой был поцелуй с мальчиком, и первой, кто потеряла девственность. Я помню ее волнение. Как она любила каждого мальчика, который ей отдавал кусочек себя. Как несчастна она была, когда они ее бросали.

Мы топили ее печали в пинтах мороженого и пиццы, именно в таком порядке. Мы пообещали не разбивать наши сердца из-за мальчиков. Только Эмбер и мне удалось до сих пор сдержать свое обещание.

Я потеряла свое сердце с особенным мальчиком, живя на маленьком острове, и я не хочу его обратно.

Мое сердце принадлежит ему, чтобы сохранить или выбросить. Так или иначе, оно больше не принадлежит мне.

Трэвис подходит ко мне сзади и обнимает меня за талию. Откидываюсь ему на грудь, и он целует меня в затылок. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него, и когда наклоняюсь, чтобы поцеловать его губы, он подносит руку к моему лицу и вытирает слезу. Я даже не знала, что плакала. Он с беспокойством смотрит на меня, и я улыбаюсь ему, отталкивая тоску.

– Воспоминания, – улыбаюсь ему. – Я вспомнила, как мои лучшие друзья вернулись домой.

Счастье и печаль сталкиваются друг против друга, каждый борется за свое место в моем сердце. Я кладу голову ему на грудь, а он обнимает меня, и я рассказываю ему о Эмбер и Стефани и лакомых кусочках нашей дружбы длинною в жизнь, которую я начинаю вспоминать.

***

– Ты никогда не видела «Звездные войны»? – спрашивает меня Роджер в третий раз.

– Извини, Роджер, но мой ответ по-прежнему «нет».

– Спроси ее снова, – говорит Роберт, подмигивая мне.

– Я просто не могу в это поверить. Трэв, скажи мне, ты собираешься исправить это? – Роджер взглядом умоляет Трэвиса.

Я прячу улыбку за своим бокалом.

– Я не знаю, должен ли я это делать, – Трэвис берет мой бокал и отпивает из него, прежде чем дает его обратно мне. Вся беззаботность в теле Роджера, разрывается от разочарования.

– Ты не знаешь, должна ли твоя девушка посмотреть классику? – расхаживает Роджер, его голос на грани истерики.

– Я посмотрю его, Роджер, – обещаю я, стреляя в Трэвиса предупредительным взглядом, в то время как он качает головой.

– Ты будешь смотреть их, – говорит Роджер, подчеркивая последнее слово.

– Ты имеешь в виду, что это не один фильм? – беспокойство неприятно оседает в моем животе. Я имею в виду, разве «Звездные войны» не нудный фильм и главным образом для ботанов?

– Я не могу! – Роджер вскидывает руки в воздух. – Я просто... я не могу! Холли! – он берет мою руку в свою, и я стараюсь не смеяться над озабоченной физиономией. – Холли, все хорошо. У меня все шесть из них в цифровом виде. Мы можем начать смотреть их сегодня.

Трэвис, Роберт и Мари стонут в унисон. Барбара неожиданно хватает Софию и уходит со двора через заднюю дверь, и Роберт отправляет троих дочерей Мари вслед за ней. Хотя бутылка вина, которую я пью с Мари, еще наполовину полная, я открываю еще одну на всякий случай, которая, похоже, нам понадобится.

– Ты не должна этого делать, – шепчет Трэвис мне на ухо, посылая мурашки по спине.

– Это будет весело, – говорю я, почти убедив себя в этом. – Давай сделаем это, Роджер!

Я хватаю руку Трэвиса, прежде чем он сможет убежать, и веду его к дивану, у каждого из нас в руках по бутылке вина. Мари следует за нами и протягивает мне мой бокал вина, который я быстро допиваю, чтобы налить еще.

– Пей быстрее, – шепчет Мари. Затем, она также опустошает свой бокал.

Роберт наполняет свой бокал, прежде чем сесть на диван и посадить Мари к себе на колени.

– Чем быстрее мы напьемся, тем интереснее будет фильм, – говорит Мари.

– Не напивайся, – предупреждает Роберт. Затем он шевелит бровями. – Я не хочу, чтобы ты потеряла сознание, прежде чем я окажусь наедине с тобой.

– Даже если я отключусь, я разрешаю тебе воспользоваться мной, – Мари смеясь, запрокидывает голову.

Ее смех заразителен, и я следую ее примеру.

– Вы уже напились! – обвиняет нас обеих Трэвис.

Мари и я уставились друг на друга, широко раскрыв глаза, на несколько секунд, прежде чем начали хохотать.

– Нет! – отстреливаюсь я.

Мари демонстративно кивает обоим братьям, в то время как Роджер подключает свой компьютер к телевизору Трэвиса.

– Дети, – ругает нас Роберт и качает головой.

– Не думаю, что им можно доверять, – соглашается Трэвис.

–Тсс! – прерывает нас Роджер. – Начинается.

–Тсс! – повторяю я, прижимая палец к губам.

– Начинается, – заканчивает Мари.

Мы обе смеемся, пока Роджер впивается в нас взглядом.

Я поднимаю руки, сдаваясь, прежде чем Роджер обидится.

– Мы будем хорошо себя вести, – я пытаюсь стереть улыбку со своего лица, чтобы он воспринимал меня всерьез, но я вижу, как его губы кривятся в небольшой улыбке. – Я действительно с нетерпением жду просмотра «Звездных Войн», – добавлю я.

Его улыбка становится шире, демонстрируя идеально ровные белые зубы.

***

Я действительно с нетерпением жду просмотра «Звездных Войн»? – повторяет мои слова Трэвис, когда мы лежим в постели.

– Все оказалось не так плохо, – зеваю я в руку и прижимаюсь к нему.

– Ты заснула через пять минут.

– Нет, это неправда.

– Холли, мы едва могли слышать кино из-за твоего храпа.

– Я не храплю, – говорю я. А может, храплю?

– Окна вибрируют от того, как громко ты храпишь.

– Заткнись! – я прикрываю лицо руками и пинаю его под одеялом.

– Ой! Какого черта?

– Я не храплю. Скажи это! Я не храплю.

– Хорошо, хорошо. Ты не храпишь. И также ты не пускаешь слюни.

– Боже мой! – я подскакиваю слишком быстро, от чего комната начинает вращаться. Ладно, допивать вторую бутылку вина, когда я проснулась, было плохой идеей. – Я пускаю слюни?

– И храпишь.

– Я настоящая находка.

– Особенно, когда у тебя утреннее дыхание.

– Стоп. Пожалуйста, просто остановись, – я хихикаю, когда он тянет меня вниз так, что я ложусь на него. – Ты счастливчик, Трэвис Кейлар.

Он целует меня в губы, и мое тело тает, растекаясь возле него, в то время как я открываю рот в ответ. Вдохновленная винным мужеством, я сажусь на него, широко раздвинув ноги, и задираю его рубашку. Я провожу пальцем по его груди вниз к пупку, а затем перемещаюсь в сторону так, чтобы снять с него трусы. Я играю с резинкой, еще не готовая снять их, в то время как он наблюдает за мной. Мой язык выскальзывает изо рта, облизывая губы, прежде чем я опускаю лицо и целую след, который оставили мои пальцы. Его сердцебиение ускоряется под моей ладонью, в то время как его дыхание учащается.

– Холли, – он выдыхает мое имя, как будто это обещание.

Я смотрю на него, в моих глазах неуверенность по поводу отданного мне контроля над его телом.

– Холли, – он кладет руку на мою щеку и тянется вверх, чтобы поцеловать меня. – Ты прекрасна, так прекрасна.

С хитрой улыбкой, я отодвигаюсь от него и начинаю скользить пальцами снова вниз по его груди и животу, пока они осторожно пробегают по резинке его нижнего белья. Я делаю глубокий вдох, кусаю нижнюю губу и снимаю с него нижнее белье.

Вот, я сделала это. Его член салютует моей храбрости, поэтому довольная улыбка растекается по моим губам, я опускаю голову на кончик его члена, предварительно лизнув его один раз, прежде чем втягиваю его в рот. Его стон доносится до меня и оставляет с чувством успешно выполненной задачи.

Глава 23

Холли

На моем лице появляется небольшая раздраженная улыбка, когда я вижу количество пропущенных звонков от Деды, которые мигают на экране сотового телефона. Я почти не отвечаю на его звонки, к тому же не разговаривала с ним пару дней и знаю, что он будет волноваться, если продолжу игнорировать его звонки. Я встаю и ухожу от Барбары и Софии, которые заняты тем, что строят замки из песка, и подхожу к телефону.

– Привет, Деда, – говорю я, прикрывая глаза от солнца.

– Холли? Ты в безопасности? – спрашивает он, его голос рваный и звенит от страха.

– Деда! Что случилось? – кричу я достаточно громко, чтобы привлечь внимание Трэвиса.

– На данный момент твой Деда в порядке, – от голоса на другом конце телефонной трубки мгновенно мое тело мгновенно охватывает страхом, тот самый ужас, во власти которого я оказываюсь, когда один из моих кошмаров подкрадывается и набрасывается на меня.

Желудок скручивается, я начинаю задыхаться и обнаруживаю, потеряла способность говорить. Я захлебываюсь словами, которые хочу сказать Трэвису, когда он берет у меня трубку. Я не слышу его слов, но я так или иначе ловлю его взгляд, который выдает его мысли, и я знаю, что Деда в опасности.

– Это он, – кричу я Трэвису, дрожу, пытаясь вырвать у него телефон.

Он кивает мне, но отказывается отдавать телефон.

– Что мы должны сделать? – спрашивает он, его голос напряжен, а глаза темные и опасные.

– Нет, – говорит он звонившему, и, услышав этот ответ, я прихожу в ярость.

Слишком много завершенности в этом слове.

– Дай мне телефон, – отчаянно требую я.

Я безжалостно ударяю его, но страх разрушил мою собранность, я становлюсь легкой добычей, и он легко удерживает мое тело на песке. Разбиваясь на осколки, я извиваюсь под его весом, дергая ногами в воздухе, но он отказывается слезать с меня. Пойманная в ловушку, я концентрирую свои мысли, успокаиваю разум достаточно, чтобы мыслить. Когда его хватка слабеет, я отстраняюсь и отползаю от него.

К тому времени, когда я завладела трубкой, вызов уже завершился.

– Как ты мог? – кричу я пронзительно, переполненная яростью и страхом, и бью Трэвиса в челюсть, заставляя его сделать несколько шагов назад.

Ослепленная яростью, я едва вижу семью Трэвиса, хотя они стоят вокруг нас, наблюдая за нами, вероятно, пытаются выяснить, стоит ли им вмешаться.

– Холли! – кричит он на меня, хватая мои руки, прежде чем я снова ударю его. – Твой дедушка в порядке, – он пытается успокоить меня.

– У него Деда! – мотаю я головой.

– Я знаю, – говорит он.

Он знает, и не позволил мне поговорить с ним!

Он крепко меня держит, я пинаю его, готовая биться с ним из-за его высокомерного невежества, которое подвергло опасности жизнь Деда еще больше. Мы снова кувыркаемся на песке, и на этот раз он удерживает меня таким образом, что я не могу бороться с ним, поэтому делаю единственное, на что способно мое тело. Я плачу.

Роберт пытается оттянуть Трэвиса от меня, но Трэвис отталкивает его, заставляя упасть с громким глухим стуком. Затем он тянет меня в свои крепкие объятия, губами касаясь моего виска, пока приглаживает мои волосы.

– Мы вернем его, – успокаивающий голос Трэвиса не соответствует жестокому взгляду и сильному захвату, которые удерживают мое тело.

– Как? – мне плевать на него. – Ты не дал мне поговорить с ним! Как я должна вернуть Деда, когда ты не позволил мне выяснить, что он хотел?

– Ему нужна ты, Холли, – шепчет Трэвис, его слова душат меня.

– Тогда, он получит меня.

Трэвис качает головой.

– Это не тебе решать! – кричу я, мое сердце кричит громче, чем мой голос.

– Достаточно, – голос Трэвиса суров и так резок, что я замолкаю, и этого достаточно для того, чтобы он продолжил говорить. – Твоя борьба со мной ничего не исправит. Позвони своему другу Деррику и объясни ему, что произошло. Я организую наш вылет.

Трэвис отрывается от меня, шагает мимо своей семьи, которая тихо замерла на месте, и возвращается в свой дом, оставив меня сидеть в одиночестве на песке. Не позволяя страху взять меня в очередной раз в заложники, я отрываюсь от земли, готовая сделать все необходимое, чтобы вернуть дедушку.

Я виновато смотрю на Барбару и остальных членов семьи Трэвиса, но у меня нет сил или желания, объяснять им, свидетелями чего они только что стали, поэтому я возвращаюсь в свой дом и звоню Деррику. Прижав телефон к уху, я вижу Барбару, которая идет к моему дому. Она входит и в ободряющем жесте кладет руку мне на плечо. Я напрягаюсь от ее прикосновения, мои эмоции взрываются, поэтому я начинаю считать телефонные гудки.

Один.

Два.

Три.

Четыре.

– Деррик, – шепчу я в трубку, когда он отвечает после четвертого гудка. Мои руки, липкие и потные, дрожат, поскольку мой кошмар становится реальностью. – Он похитил Деда.

– Что? – голос Деррика отзывается эхом в моей голове.

Я трясу головой, чтобы очистить ее от всего, но я должна рассказать Деррику.

– Ты уверена?

– Он позвонил мне с телефона Деды. Голос Деда был такой…

– Не надо, Холли, – прерывает он меня. – Не мучай себя, думая о том, какой был голос у Деда. Он сильный, – напоминает он мне.

– Мы должны вернуть его, – я всасываю нижнюю губу и кусаю её достаточно сильно, до крови.

– Деда не хотел бы, чтобы ты пошла за ним.

– Это не ему решать.

После нашего разговора, я теряю единственную цель, ради которой упорно держалась на ногах, и оседаю на пол. Барбара опускается на колени рядом со мной и приглаживает мои волосы, в то время как я задыхаюсь от рыданий, сотрясающих все тело. Она заключает меня в свои объятия, и я охотно иду к ней, как ребенок в поисках утешения.

– Деррик позвонит в полицию, – Барбара напоминает мне, что слушала мой разговор с Дерриком.

Деррик пытался меня убедить, что единственный способ помочь Деду – это обратиться в полицию. В противном случае, это будут просто Деррик, Трэвис и я, которые отправятся на поиски Деда. Я не стала напоминать Деррику о той помощи, которую я «получила» от полиции, когда была в плену.

Даже в разгар депрессии я могу почувствовать Трэвиса прежде, чем вижу его. Его присутствие неуловимое и напряженное, как будто он был дыханием, в котором я нуждаюсь. Я медленно освобождаюсь из объятий Барбары и смотрю на Трэвиса с бледной улыбкой.

– Я возьму ее, – он не ждет, что Барбара ответит. Он просто подходит и берет меня на руки.

Я злюсь на него. Но, пока я нахожусь у него на руках, и он оставляет мягкие поцелуи на макушке моей головы, я должна напоминать себе, что рассержена.

Он несет меня в комнату, в которой мы проводили каждую ночь с того дня, как он взял меня поплавать в пещере, и он садится на кровать со мной, устраивая меня на коленях. У меня небольшая пауза от реальности, но разве я могу быть настолько наивной, чтобы думать, что это будет длиться вечно?

Во рту пересохло, и я облизываю губы.

Сухо, во рту так сухо, и мое тело устало, я была уверена, что попаду в какую-нибудь разновидность комы, вызванную обезвоживанием. По крайней мере, я надеялась на это. Комната вращалась, запах моих собственных испражнений делал все происходящее еще невыносимее. Я ногтями скребла пол, пытаясь найти стену, чтобы прислониться и сесть прямо.

– Воды, – попросила я тихо.

Но никто не мог меня услышать.

Его не было в течение нескольких дней.

Если бы он умер, то я бы в скором времени тоже умерла.

Мое упрямое сердце продолжало быстро барабанить в моей груди. Слишком быстро. Слишком тяжело. Интересно, может ли осколок моего ребра проколоть мою грудь?

Успокаивающий голос Трэвиса возвращает меня к реальности, к пляжному домику и комнате, в которой мы любили друг друга, и я начинаю опять рыдать в его объятиях. Минуты и часы проходят мимо, но я этого не осознаю, пока Трэвис позволяет мне разваливаться на куски. Когда слезы, наконец, останавливаются, я прижимаюсь лицом к его груди, прилипая к его телу.

– Все будет хорошо, Холли, – он проводит руками по моим волосам. – Мы его найдем, – обещает он.

Его голос как шелк. Его уверенность почти заставляет меня поверить ему. Но он не знает. Он понятия не имеет, на что способен мой похититель.