Текст книги "Прерванная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Джессика Смит Коултер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 31

Мандо

Лучи солнечного света падают на нашу кровать, пока Эрика просыпается в моих объятиях на следующее утро, и я улыбаюсь, глядя в ее любящие глаза. Сегодня будет хороший день. Я наклоняюсь к ней и закрываю глаза, когда наши губы соприкасаются. Ее губы изгибаются в улыбке напротив моих губ, поэтому я обнимаю ее и пододвигаю ее тело ближе к себе.

– Мандо, – практически разборчиво шепчет она мое имя.

Она знает, что я мщу за нее? У нее есть какое-то предчувствие, что я отказался от нее?

Расположив голову под моим подбородком, она начинает напевать «Open Arms» группы Journey, и я присоединяюсь к ней, напевая слова своей любимой песни. Я поглаживаю ее по спине и целую в макушку, пока планирую свой день, напоминая себе, что все равно придется сделать Эрике завтрак и проверить Холли.

– Потанцуешь со мной? – спрашиваю Эрику. Вижу, как на ее губах появляется улыбка, мне даже не надо смотреть на ее лицо. Я знаю, что ее глаза светятся от моего вопроса.

Отойдя от кровати, иду к ее стороне, где помогаю ей сесть, а затем встать. Я обнимаю ее за талию и жду, когда она положит свои руки вокруг моей шеи. Когда она кладет голову на мою грудь, я начинаю петь песню Джеймса Тейлора «Something in the Way She Moves» ей прямо в ухо, осторожно раскачивая ее из стороны в сторону. Она тихо хихикает, и я знаю: она помнит нашу двадцатипятилетнюю годовщину свадьбы.

Мы повторили наши клятвы на лугу, усыпанном васильками, перед нашими друзьями и солнцем, которое улыбалось, глядя на нас. Мне до сих пор не стыдно за слезы, что я пролил на ее слова о любви ко мне, и мне только жаль, что моя клятва не смогла сделать мои чувства к ней справедливыми. После поцелуя мы танцевали под звездами и все время целовались. Когда солнце начало садиться, я взял ее на руки и спел эту песню, в то время как наши друзья подбадривали нас. Закончив петь, я поцеловал ее со всей любовью, что она давала мне на протяжении многих лет.

Она была моей родственной душой. Женщина в моих руках – это только оболочка человека, которым она когда-то была.

Если бы я был милосердным человеком, то отпустил бы ее из ада, в котором она живет каждый день. Но я эгоист и если не могу вернуть мою Эрику, то, по крайней мере, ее тело рядом со мной для напоминания мне, как надо дышать.

Закончив петь, я целую ее в лоб, задержавшись, делаю медленный вдох и веду ее обратно к кровати, и она ложится со счастливой улыбкой на лице. Я люблю ее улыбку даже сейчас, когда эта улыбка больше не может появляться на ее лице, как это было раньше.

Как только Эрика съедает завтрак, приготовленный мною для нее после наших танцев, оставляю ее отдыхать в постели и направляюсь к старому швейному набору Эрики, вытащив иглу. Я вращаю ее между моим большим и указательным пальцами, мои глаза светятся от радости и предвкушения.

Да, сегодня будет хороший день.

Глава 32

Холли

– Ты и я сыграем в небольшую игру, – слова Мандо и его зловещая улыбка держат меня в напряжении.

Ад приближается.

Я смотрю мимо него на Трэвиса, уже не прикованного к полу, но теперь его руки связаны за спиной, а другая веревка обернута вокруг его шеи. Она, к счастью, завязана слабо, однако тянется вверх и присоединяется к большому кольцу на потолке. Другая её часть падает на пол.

Подъемное устройство. Мороз пробегает по коже, и я не желаю думать о том, в какую игру Мандо хочет сыграть.

Он щелкает пальцами, чтобы привлечь мое внимание. К сожалению, я отрываю взгляд от Трэвиса и смотрю на Мандо.

Мандо смотрит на меня довольным взглядом, слишком довольным, но с такой безжизненностью, какой может обладать только дьявол.

– Итак, наша игра, – он садится передо мной, раздвинув ноги, и продолжает вертеть иглу между пальцами.

Могу ли я отнять ее у него? Могу. И тогда я смогла бы ударить его в глаз, чтобы освободиться и спасти Деда и Трэвиса.

Но что, если я потерплю неудачу? Страх парализует меня, и я послушно оглядываюсь на Мандо.

– О, Холли, – он похлопывает меня по руке, будто мы были старыми друзьями. – Я вижу в тебе борьбу, но ты сделала правильный выбор, – он протягиваем мне руку с иглой, предлагая принять ее.

Мой взгляд перемещается к Трэвису. Я моргаю и вынуждаю свой разум посмотреть мимо этого сарая.

Он сжимает свою протянутую руку в кулак и смеется.

– Хорошая девочка.

Взяв мою напряженную руку, по одному освобождает мои пальцы. Я знаю, что произойдет. Видела достаточно фильмов ужасов. Я кусаю изнутри щеку, пока не начинаю чувствовать привкус крови, и тогда продолжаю кусать ее еще сильнее, в то время как игла приближается к моему мизинцу. Она медленно скользит под моими ногтями. Ужасный миллиметр за миллиметром он толкает ее дальше. Я не должна – знаю, не должна, – но я кричу душераздирающе громко, приводя Трэвиса в бешенство.

– Ты проиграла, – улыбается он мне, выпрямляя ноги и вставая с проворной легкостью.

Мандо тянется к веревке, свисающей с противоположной стороны блока, и я снова кричу. Я прошу. Я плачу. А он поет.

Как и раньше, он поет «Open Arms», и она поглощает меня, напоминая о том, на что этот человек способен.

Он тянет веревку руками, сначала медленно, но как только ноги Трэвиса отрываются от земли, Мандо будто находит в себе юношескую энергию и тянет сильнее, быстрее. Затем он оставляет Трэвиса висеть в воздухе с веревкой, обмотанной вокруг шеи и душащей его.

– Ты победил! – кричу я Мандо, пытаясь и не сумев встать на ноги, для того чтобы оттолкнуть Мандо от веревки. – Остановись! – воплю я. – Ты победил, ты победил, ты победил!

Мандо отпускает веревку, и Трэвис падает на пол с громким глухим стуком. Он лежит там, боль отбрасывает тени на его лицо, его страдания хватаются за меня. Вижу, как его разрывает рвота, но не подхожу к нему, потому что знаю, что Мандо не одобрит это.

– Давай попробуем снова, – Мандо опять берет мою дрожащую руку.

Когда он начинает втыкать иголку под ноготь, я закрываю глаза.

– Открой глаза, Холли, – говорит Мандо терпеливо, в то время как продолжает петь.

Я моргаю, смотря на него сквозь злые слезы, и не закрываю глаза. Мои зубы стиснуты, и, когда он ничего не делает, чтобы прекратить агонию, я кусаю изнутри щеку, пытаясь сосредоточиться на боли, а не на игле, проникающей под мой ноготь.

Он поет последний куплет песни «Open Arms», только чтобы начать петь ее снова с самого начала.

Я сдерживаю крики, но не могу остановить свое тело от дрожи. Тошнота и боль превращаются в тихие всхлипы, я сосредотачиваюсь на дыхании.

Туда и обратно.

Туда и обратно.

Как игла в руке Мандо.

Туда и обратно.

Боли и дрожи становится слишком много, и я надеюсь, что слезы, скользящие моей щеке, не будут причиной того, что Мандо снова причинит боль Трэвису.

Трэвис. Он кричит мое имя в перерывах от кашля, но я не смотрю на него и не отвечаю. Я не могу.

Левая нога начинает дрожать, когда Мандо отпускает мою руку. Его улыбка теплая и приносящая уют. Потому что мы играем в его игру, я пытаюсь улыбнуться ему, но мне сложно оттого, что мои зубы стиснуты.

– Любовь – сука, – говорит он.

Я смеюсь.

Маленькие капли крови капают из-под моих ногтей. Мандо наблюдает, как они падают на пол.

–Ты молодец, – поздравляет он меня.

Как только я встаю на ноги, и он ведет меня мимо Трэвиса, который уставился на Мандо, сидя на полу.

– Не позволяй ему делать это с тобой, Холли, – требует Трэвис, искры гнева отскакивают от него, не доходя до меня. – Борись. Ты сильнее этого. Борись!

От стыда я смотрю вниз на пол и позволяю Мандо использовать меня как свою личную куклу.

Мандо сажает меня на землю рядом с ведром воды. Я не настолько глупа, чтобы думать, что он собирается предложить мне воды. Я была бы не прочь. Даже немного надежды было бы неплохо.

Наконец, я оглядываюсь на Трэвиса. Он борется со своими ограничителями, пытаясь добраться до меня. Он тоже знает, что произойдет.

Я прислоняюсь головой к стене, только для того чтобы он дернул меня за волосы. Небольшое хныканье срывается с моих губ, прежде чем я останавливаю его, Мандо шикает. Я набрасываюсь на него, хватая его руки своими, и он смотрит на меня с чем-то, что напоминает жалость.

– Не надо, – прошу его. – Пожалуйста, не надо.

– Правила просты. Ты плачешь, кричишь, умоляешь, и твой парень страдает. Все зависит от тебя, – он с отвращением сжимает мою руку.

Я прикрываю глаза руками, но слежу за Трэвисом. Если он страдает, я страдаю вместе с ним. Я встречаю его взгляд, и он успокаивающе улыбается мне и подмигивает. Мои губы дергаются на секунду, перед тем как Трэвис вновь свисает под потолком.

На этот раз я не кричу и не умолю. Я следую правилам. И я смотрю на подергивание ног Трэвиса в воздухе, пытающегося найти опору. Он продолжает висеть, пока его ноги дергаются, и небольшой кусочек надежды растекается по моей груди. Может быть, он умрет, и для него все закончится.

Мандо выпускает веревку, и Трэвис падает на землю. Сначала он не двигается, но потом заходится в рваном дыхании и кашле.

Эгоистичная часть меня благодарна, что он еще жив.

Мандо идет обратно ко мне и приказывает мне лечь. Я пытаюсь бросить очередной взгляд на Трэвиса, прежде чем лечь, но Мандо толкает меня на землю. Боль пронзает тело, когда я ударяюсь головой обо что-то тяжелое и поднимаю к ней руку. Мандо хватает меня.

– Не размахивай руками. Ты же не хочешь, чтобы твой парень страдал, не так ли?

Качаю головой. Я не знаю. Я хочу, чтобы это все было одним из моих кошмаров. Я хочу вернуться в Харбор-Айленд и сидеть на берегу с Трэвисом, пока Лилу играет в прибое.

Надеюсь, Деррик позаботится о Лилу, не сумев нас найти. Черт, я надеюсь, Хизер приходила в дом Деда, покормила Лилу и вывела ее на улицу побегать в ручье, который она так любит.

Мандо прижимает тряпку, смоченную водой, ко рту, носу и глазам, и я начинаю задыхаться. Мои руки хотят схватить тряпку, но я приказываю им не двигаться.

Утопление. Я тону и по какой-то нелепой причине вспоминаю больших рыб, с которыми столкнулась во время погружения с Трэвисом.

Мои ноги яростно брыкаются, пытаясь вытащить меня на поверхность, но руки сжались на боках. Наконец, Мандо убирает тряпку, и я хватаю воздух, жадно принимая больше, чем могу заполнить легкие, и начинаю кашлять.

Мандо хлопает меня по плечу, еще раз поздравив меня, и возвращает к жестокой реальности. Прежде чем я могу отдышаться, он снова кладет тряпку на мое лицо, и мысли разлетаются в стороны.

Утопление. Отчаяние. Смерть.

Как же я жажду смерти. Я приветствую ее больше, чем кислород, желанный моему телу. Ускользнуть. Тихо и незаметно. Жить среди звезд Трэвиса.

Когда Мандо снимает тряпку с моего лица, я открываю глаза, но закрываю их, когда внезапное головокружение накатывает на меня. Закрыв глаза, я делаю небольшой вдох, больше не желая дышать водой, когда Мандо кладет тряпку обратно на меня.

Это происходит на протяжении долгих минут, часов.

Это не имеет значения. Время уже не имеет значения, когда есть слишком много времени.

Закончив со мной, он направляется к Трэвису и пинает его в живот, отчего тот скручивается. Прежде чем он успевает прийти в себя, Мандо вновь тянет за веревку, таким образом, Трэвис висит в нескольких сантиметрах от земли.

Мой разум сходит с ума, я не могу вести себя тихо.

– Я следовала твоим правилам! – кричу я, следя за подергиванием ног Трэвиса. – Мандо! Ты сказал, что если я буду следовать твоим правилам…

Он смеется, прерывая мое возмущение.

– Разве ты не видишь, Холли?

Трэвис продолжает борьбу, все еще подвешенный в воздухе.

– Я здесь главный. Я решаю, что происходит.

Он не позволит мне умереть. И он не убьет Трэвиса, по крайней мере, пока.

Он мучает нас. Чтобы уничтожить нас по частям. Наказания за грехи, которые мы не совершали.

Знаете, что самое грустное? Я позволяю Мандо пытать себя, для того чтобы он не причинял боль Трэвису. Но он все равно причиняет ему боль. И Мандо будет наслаждаться каждой секундой.

Мы не более чем его новые игрушки. Он будет держать нас в живых, пока не удовольствуется своей местью.

Нет никакого спасения. Нет никакой борьбы. Нет никакой надежды.

Есть только мы, умирающие в сарае.

Глава 33

Мандо

Я удовлетворенно напеваю, готовя ужин, пока Эрика смотрит телевизор на диване. Сегодня она была счастлива, что, в свою очередь, делает счастливым и меня. Я люблю такие дни, как сегодня, потому что это почти так, как если бы у меня была моя девочка.

Зная, что это сделает ее счастливой, я позвонил нашему сыну и пригласил его на ужин. Когда она услышала, что он приедет, то пожелала надеть что-то другое, не домашнее платье, и я сделал все возможное, чтобы уложить ее волосы так, чтобы ей понравилось.

Находясь на кухне, я вижу их. Бэб сидит рядом с Эрикой, и его рука лежит на спинке позади нее.

У нас был умный, хороший сын, чертовски хороший мальчик. Он много работает, любит свою маму и чтит своего отца. Эрика хорошо его воспитала, а я старался научить его не облажаться.

Ужин проходит за разговором с Бэбом, рассказывающим о своей жизни.

В его жизни нет отношений, но я надеюсь, что скоро он найдет кого-то и подарит Эрике внука, чтобы любить его так сильно, как она любит Бэба.

Его работа – это стресс, но он наслаждается этим. Он слишком много работает, и я хочу, чтобы у него было немного свободного времени. Возможно, он мог бы сходить на рыбалку.

Я даже отметил, что он не оставил свою маму, а вынуждал ее смеяться над его шутками. Я люблю ее смех так же сильно, как скучаю по ней. Мне жаль, что я не слышал его так часто.

Я выпроводил их из кухни, поэтому они могут продолжить разговор, пока я мою посуду. Эрика сонная и потому быстро засыпает. Это был один из ее самых активных дней.

Закончив мыть посуду, я тихо похлопываю Бэба по плечу, чтобы не разбудить Эрику, и указываю ему следовать за мной на улицу. Я веду Бэба в сарай, желая показать ему, что я сделал для его матери, для нас.

Он любит свою маму так же сильно, как и я. Я знаю, он поймет.

Когда я открываю дверь, Холли поднимает голову от груди Трэвиса и смотрит на нас со страхом в глазах. Мне нравится ее страх почти так же сильно, как и надежда, горящая в ее взгляде, но она быстро угасает, когда ее одолевает непонимание.

– Нет! – вырывается у нее, в то время как в глазах застывает неожиданность. – Только не ты, – запинается она.

Глава 34

Холли

– Деррик, – говорю я, вкушая горечь от его предательства. – Почему? – я хотела, чтобы мой голос, обвиняя, звучал сильнее, но все, что я слышу, боль от его имени.

Голова Трэвиса дергается вверх, когда он слышит, как я зову Деррика, и тут же его тело напрягается, когда он видит его с Мандо.

– Ты ублюдок! – Трэвис тянет за цепи, удерживающие его на земле.

Когда я увидела, что первым заходит Деррик, то на мгновение подумала, что мы спасены, что не все потеряно, потому что он сдержал свое слово. Но, когда Мандо зашел следом за ним, я сорвалась на самое дно адской ямы.

Раны, нанесенные мне Мандо, не сравнятся с болью от обмана Деррика. Это раны, которые никогда не появятся на наших телах и которые уничтожают нас.

– Добрый вечер, – Мандо улыбается, как будто он был хозяином вечеринки, на которой приветствует своих гостей. – Вот мы все встретились.

– Я доверяла тебе, – шепчу я.

Смотрю вниз, когда Деррик направляется ко мне, борясь с подступающими слезами, так что он не сможет увидеть их. Он опускается на колени рядом со мной, и я напрягаюсь, когда его рука касается моего подбородка, поднимая мое лицо.

– Холли.

– Я доверяла тебе!

Гнев вскипает в венах, слепит меня так, что все вокруг видится в красном цвете. Вскочив на ноги, бью его в челюсть. Локтем ударяю его по почкам и не останавливаюсь, когда он падает на землю. Я пинаю его, даже когда он сворачивается и кричит мое имя.

Неожиданно я получаю удар по лицу, Мандо отправляет меня на землю.

«Моя ошибка», – ругаю себя. Я должна была следить за Мандо, напав на Деррика.

Мандо набрасывается на меня сверху, но отпускает, когда Деррик хватает его за воротник.

– Это должно прекратиться, папа.

Папа?

Я сплевываю кровь и ковыляю обратно к Трэвису, готовая защищать его и своего умирающего Деда до последнего вздоха.

– Беги, – шепчет мне Трэвис, кивнув на дверь головой.

Комната сжимает свои стены вокруг меня, и я печально качаю головой. Сжав кулаки, я стою перед Трэвисом и готовлюсь к борьбе. Деррик поднимает руки в воздух в знак отступления, но я ему не доверяю.

– Холли… – он медленно приближается ко мне, – я не знал. Ты должна поверить мне. Я не знал.

– Так это просто совпадение, что ты оказался моим художником-криминалистом и мы стали друзьями? – мои слова, словно яд, срываются с губ, надеясь, что это отравит его.

– Нет, я договорился.

Он делает еще один шаг ко мне, и мое тело слабеет в боевой стойке.

– Я сделал это, чтобы защитить тебя.

Он садится в паре метрах от меня, тем самым удивляя меня, но я не позволяю себе расслабиться.

– Примерно в то же время, когда ты была найдена, блуждающая по лесу Деды, мой папа сошел с ума. Нетрудно было выяснить, почему, – он замолкает, но потом продолжает, когда я ничего не говорю. – Это леса Деды. Мой отец позволил себе полагать, что твои родители были ответственны за гибель моей мамы, но это не так.

– Это они! – ревет Мандо, вышагивая позади Деррика, как зверь в клетке.

– Это не так, папа. Ты помнишь, что случилось, – уговаривает Деррик.

Я недоуменно смотрю, как Мандо разрушается перед нами.

– Ты рассказал мне, что случилось, когда вернулся из больницы, – говорит Деррик отцу.

Мандо продолжает вышагивать, бормоча ерунду, которую я не могу понять.

– После того, как он был найден в больнице, у меня не заняло много времени, чтобы выяснить, что он был тем, кто похитил тебя. Я разговаривал с начальником полиции и сказал ему, что хочу работать с тобой, чтобы увидеть, могла ли ты вместе со мной нарисовать рисунок твоего похитителя. Я не говорил ему о причастности моего отца. Я должен был защитить его, но я также хотел защитить тебя, – он вздыхает, проводя рукой по своему лицу несколько раз.

Я смотрю на него, не в состоянии понять слова, вырывающиеся из его рта.

Это все ерунда.

Ничто больше не имеет смысла.

– Я уже знал, что ты потеряла память, но должен был убедиться, помнишь ли ты что-нибудь, в чем может быть замешан мой отец. И я хотел держать тебя в безопасности от него.

– Ты же знаешь, что они сделали с твоей матерью, Бэб! Как ты мог предать ее?

– Ты предал ее.

– Я люблю ее, – он непреклонно кивает своему сыну.

Мой желудок скручивается.

Они сошли с ума. Оба.

Опустившись на колени, беру руку Трэвиса и сжимаю ее.

– Я должна вытащить нас отсюда, – шепчу я, ища что-то, чем можно разорвать его цепи, чтобы мы могли выбраться отсюда с Дедой, пока Деррик и Мандо заняты.

– Просто иди, Холли, – шепчет он.

Я медленно привстаю, когда Мандо перестает ходить и останавливается напротив двери. Его глаза распахиваются в явном шоке. Затем его лицо становится потерянным, и он вдруг падает на колени, дрожа и плача.

Я поворачиваюсь и пристально смотрю на дверь.

Глава 35

Мандо

Когда дверь в сарай открывается, последним человеком, которого я ожидал увидеть, была Эрика. Ее лицо бледное, дыхание беспорядочное энергии, затраченной чтобы добраться до нас. Она оглядывает сарай, сначала задерживает взгляд на Трэвисе, потом на Холли и, наконец, на Эде, по-прежнему лежащем в углу, потрепанное одеяло прикрывает его обнаженное тело.

Наконец, она смотрит на меня, и я вижу разочарование.

Падаю на колени, плачу, потому что она наконец-то увидела ее – тьму, что живет в моей душе. Она держала меня в страхе, когда была цела, но после аварии темнота просочилась в мои вены и распространилась как болезнь, пока не стала всем, чем я сейчас являюсь.

– Эрика, – шепчу я, склонив голову, когда она медленно приближается ко мне.

– Почему? – спрашивает она меня.

– Они причинили тебе боль. Они должны были заплатить за причиненную тебе боль.

Истощенная, но полная решимости, она прочищает горло и складно говорит впервые с момента аварии.

– Мандо, мой милый Мандо, – она вздыхает и берет мое лицо в свои руки, вставая на колени передо мной. – Я никогда не хотела, чтобы ты причинял кому-нибудь боль ради меня.

– Но я это сделал, – мое тело трясется, пока я пытаюсь удержать контроль.

Разве она не видит? Я сделал это для нее. Я сделал это во имя отнятого у нас будущего.

Оставив ее стоять на коленях на земле, я встаю и прохожу мимо нее.

– Сейчас все закончится, – я улыбаюсь Холли и наслаждаюсь моментом, впитывая ее страх.

Я сказал ей, что был ее хозяином. Я определяю, сколько времени она проживет и когда умрет.

– Мандо, не надо! – говорит Эрика мне вслед, ее голос дрожит.

Взбешенный, я резко поворачиваюсь, оказываясь с ней лицом к лицу. Впервые я ненавижу свою жену. Я сделал все, чтобы поддержать ее, но в единственный раз, когда я хочу ее поддержки, она мне отказывает.

– Я делаю это ради тебя! – указываю на нее пальцем. – Не забывай об этом. Все это для тебя.

– Я не хочу, Мандо. Пожалуйста, я не хочу!

– Тогда ты умрешь вместе с остальными.

Я выхожу из сарая и направляюсь к дому, где мой мачете ждет меня.

Я убью их всех.