Текст книги "Рейн (ЛП)"
Автор книги: Джессика Гаджел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Он думал, что МК «Паладин» удерживал меня против моей воли. Он послал кого-то, чтобы вытащить меня оттуда.
Дерьмо.
Это изменило... все.
– Детка, ты нормально себя чувствуешь? Ты выглядишь, как настоящее привидение.
Я чувствовала себя настоящим привидением.
– Я... – начала я, качая головой. – Папочка... мне нужно присесть.
– Конечно. Конечно, – сказал он, кивая головой в сторону Ли. – Думаю, ты можешь снять эти «браслеты», – сказал он ему. Ли залез в свой карман за ключом и освободил мои руки, которые я протянула, потирая запястья. Пока я делала это, мой отец подошел ко мне. Его взгляд был прикован к моим запястьям, и он побледнел. – Ох, Саммер...
– Все нормально. Я в порядке. Я спасена. Я на свободе.
– Поменяла одну тюрьму на другую, – продолжал он, его голос был грустным. – Пойдем, давай отведем тебя в твою комнату, чтобы ты могла помыться. Похоже, что у тебя небольшая рана на щеке, – сказал он, одаривая Ли тяжелым взглядом через плечо.
Я сделала глубокий вдох, будучи не совсем уверенной, как справиться с этой ситуацией. Я точно не могла рассказать отцу о том, что я по собственной воле оставалась с бандой байкеров вне закона. Он так беспокоился за меня. Он отправил какого-то большого парня-мачо и бывшего военного, чтобы забрать меня и в безопасности доставить домой.
– Папочка... – начала я, когда мы поднимались вверх по лестнице.
– Все в порядке, детка. Тебе не нужно ничего говорить. Я просто рад, что ты дома, – сказал он мягко, обнимая меня за талию и немного сжимая в своих объятиях. – Ну, вот мы и пришли, – сказал он, ведя меня к двери моей детской спальной и открывая её. Его рука переместилась на мою поясницу. – Я оставлю тебя, чтобы ты освежилась. Потом, возможно, ты могла бы спуститься вниз и выпить со мной кофе? Расскажешь мне свою историю?
Я одарила его небольшой улыбкой, неожиданно почувствовав себя, как маленькая девочка. – Да, папочка, – согласилась я.
– Ладно, детка, – сказал он, целуя меня в висок и закрывая за собой дверь.
Он сохранил её такой же, как я её и оставила, когда мне было восемнадцать. Бледно-лиловые стены, кровать с балдахином, накрытая белой летящей тканью сверху, и белое мягкое одеяло, лежащее поверх кровати. Две белые тумбочки в стиле «шебби-шик» с ночниками. На одной из них была маленькая золотая коробочка с драгоценностями. На другой – пульт от телевизора, спрятанного в стене напротив кровати в огромном белом шкафу. Слева от двери в коридор была дверь в гардеробную. Справа была дверь в собственную ванную, которая была оборудована гигантской ванной и душевой с четырьмя душевыми насадками, огромным круглым пуфиком и туалетным столиком с раковиной и зеркалом вдоль стены.
Все это было больше, чем вся моя квартира в Нью-Йорке.
Со временем она не стала для меня чужой. Я часто оставалась в своей старой спальне, когда навещала отца. Расчёски на моём туалетном столике, которыми я пользовалась на последнее Рождество. Ящики под раковиной были наполнены всяческими вещами, что я использовала, будучи женщиной, а не те, которыми я пользовалась, когда была подростком. Все это довершали мой парфюм и косметика.
Я совсем забыла про макияж. Прошло столько времени, как я накладывала его в последний раз.
Я повернулась к своему шкафу, ища что-то более подходящее для того, чтобы надеть. Я остановилась на паре потертых узких джинсов и длинной белой кофте с длинным рукавом. И о, конечно, лифчик. Я забыла о лифчиках тоже. Я взяла чистые трусики и носки и отправилась в ванную, закрыв за собой дверь.
Я дала себе час на расслабление. На душ, на одевание, привести в порядок порез на лице, нанести немного туши и блеска для губ. Я высушила волосы.
Потом меня охватило беспокойство.
Я беспокоилась за Кэша. И Вина. Но больше всего за Рейна.
Что он мог подумать, когда ему позвонил Кэш и сказал, что я пропала и двое его людей (технически один его человек и один похититель, но он не мог этого знать) были ранены.
Я не могла представить, что это могло бы заставить его чувствовать.
Потому что он подумал бы, что Ви снова схватил меня.
Он бы напал на них, чтобы найти меня.
Я не могла допустить такого.
Мне нужно было что-то сделать.
Я бросилась в свою спальную, наполненная множеством идей. Потому что у меня не было номеров телефонов. Ни Рейна, ни Кэша. Ни лагеря. Ни телефона в доме Рейна. Но я была уверена, что могла бы найти выход. Справочная. Воспользоваться быстрым поиском в интернете и найти что-то. Должен быть какой-то способ связаться с ними.
А потом я замерла, когда добралась до телефона. Маленький, белый, имитация старинного дискового телефона.
Потому что телефона там не было.
Его там не было.
Мое сердце сразу же начало биться часто, скрутившийся узлом живот сразу же сказал мне о том, что что-то было не так. Я не могла сказать что, но что-то было неправильно. Что-то случилось.
Я развернулась, двигаясь к телевизионному шкафу, чтобы вытащить свой ноутбук для поисков. Но открыв его, увидела, что лэптоп исчез. Лэптоп. И телевизор. И DVD-плейер.
Легкий узел в животе превратился в свинец.
Я огляделась кругом, горло сжалось ещё сильнее. Я искала что-то ещё, что было не так. Не на своем месте. Было потеряно.
Я подошла к окнам, потянула за замок на самом верху, потом попыталась открыть его. Но он не сдвинулся с места. Ни один из них.
Биение сердца отдавалось в моём горле, когда я медленно шла к двери в коридор, уже зная, что там. Но, схватившись за ручку, я попыталась повернуть её. Попыталась. Потому что она была заперта. Снаружи.
Я отступила назад, как будто она могла распахнуться в любой момент, почувствовав недомогание. Ощущая себя больной. Я чувствовала, что готова вырвать прямо на свои ноги.
Я оказалась в ловушке.
Мой отец запер меня в ловушке.
Я посмотрела через плечо в ванную, увидев свои ботинки, которые оставила там, и запрыгнула в них, свободно завязывая их. Оставляя просвет, чтобы моя рука могла пролезть и выхватить пистолет, если понадобится.
Я села на пуфик.
Что. На. Самом. Деле. Происходит?
Через несколько минут послышался негромкий стук в мою дверь, и я вскочила на ноги. Я поймала свое отражение в зеркале, увидев огромные глаза, увидев шок и тревогу.
Мне нужно было избавиться от этого. Мне нужно было изобразить хладнокровие. Я, чёрт побери, не знала, что происходило, но что бы ни было, это было что-то нехорошее. И мне нужно было вести себя так, как будто я понятия не имела о том, что пропали мой телефон и лэптоп. О том, что заперты окна и двери.
Все, что должен был знать мой отец, это только то, что я была счастлива оказаться дома. Освобожденная. Благодарная.
Он не мог знать, что я была в панике.
И он точно не мог знать о пистолете, спрятанном в моём ботинке.
– Доченька? – позвал он, открыв дверь.
– Иду, – ответила я весело, входя в комнату. – Прости... я увлеклась. Это было так давно, когда я... могла заняться собой.
Он улыбнулся мне. – Ты выглядишь намного лучше. Вся та чернота, – сказал он, качая головой. Его взгляд быстро прошелся по моему наряду и остановился на моих ногах, приподняв бровь.
– Они удобные, – подсказала ему я. – У меня, ах, несколько неприятных порезов на лодыжках. – Не совсем ложь, хотя это и было несколько недель назад. – Это не больно.
Его взгляд погрустнел, и я поняла, что ответила ему правильно.
– Пойдем, детка, – сказал он, протягивая мне руку, чтобы я переступила порог. – Давай, тебя хорошенько покормим.
Я слегка улыбнулась ему, все мои силы уходили на то, чтобы не убежать от него к чёртовой матери. Потому что что-то было не так. Что-то было с ним не так. Я не могла с уверенностью сказать, что именно. Но это было так.
– Кофе? – спросил он, уже хватая чашку и наполняя её для меня.
– Да, пожалуйста. – Мне нужна была каждая частичка энергии, что я могла заполучить. С учетом вышесказанного, я следила за каждым движением его рук. Но он ничего не сделал с моим напитком. Я взяла его и сделала глоток, наслаждаясь тем, какой заряд он послал по моему телу.
– Дорогая моя девочка, – сказал он, стоя напротив того места, где я сидела за огромным кухонным островом.
– Пап... а где Мэй? – спросила я, оглядываясь кругом. Я не думаю, чтобы за всю мою жизнь хоть когда-нибудь было бы такое, чтобы я заходила на кухню, и её там не оказалось. Она готовила, убиралась, просматривала рецепты, писала письма своей семье. Её отсутствие было ещё одним тревожным звоночком.
– Ох, – произнес он, оглядываясь по сторонам. – Её дочь выходит замуж, – ответил он, пожимая плечами.
Да. Верно.
Её дочь была тридцатипятилетней старой девой с проблемами в отношениях и с ненавистью ко всему, что было связано с мужчинами.
– О, рада за неё, – ответила я, улыбнувшись.
– Похоже, что ты... обеспокоена, – сказал он, его голубые глаза разглядывали меня. Пристально. Раньше я никогда не знала, что он был настолько наблюдательным.
– Прости, папа, я... это, на самом деле, были не самые лучшие пара месяцев.
В ответ на это его лицо вытянулось.
Расстроен.
Он был искренне опечален.
– Саммер, если ты хочешь...
– Нет, – мгновенно откликнулась я. – Я просто... это слишком рано. Я просто рада быть здесь. Подальше от всего.
– Слава Богу, я нашел тебя, – сказал он, кивая в мою сторону.
– Я знала, что ты сделаешь это, – сказала я, улыбаясь ему. – Все время... пока всё было... плохо... я продолжала думать о том, что ты спасешь меня от всего этого.
– Конечно. Я бы никогда не успокоился до тех пор, пока бы ты не вернулась назад, – сказал он. – Я принял... меры предосторожности, чтобы быть уверенным, что ты будешь в безопасности на этот раз, – сказал он.
– Меры предосторожности?
Он кивнул. – Я нанял больше таких людей, как Ли, чтобы приглядывать за всем здесь. Мне пришлось заблокировать твои окна, потому никто не заберется вовнутрь через них. Мне пришлось запереть твою дверь.
Я не могла сдержать себя.
Я на самом деле старалась держать язык за зубами.
Я просто не смогла.
– Снаружи? – спросила я, мой голос был резким, когда я посмотрела на него.
И это было хорошо, что я смотрела так пристально. Потому что, если бы я этого не сделала, то не заметила бы этого. Это было, а потом пропало так быстро, что вы не успели бы и глазом моргнуть. Но это было там. И я увидела это. Тьма. Жестокость. Та сторона моего отца, о существовании которой я никогда не знала. На протяжении всей моей жизни он был хорошим. Чересчур опекающим. Добрым. Беспокоящимся. Возможно, немного строгим в отношении моих решений, но всегда только по душевной доброте. Из-за своей отцовской заботы.
Но что бы ни проскользнуло у него на лице, это не принадлежало человеку, которого я знала больше двадцати лет.
– Ты дерзкая девчонка, Саммер, – ответил он, удивив меня. – Всегда такой была.
– Достаточно дерзкая, чтобы знать, что если кто-то придет за мной и встретится с дверью, запертой изнутри, единственным, что могло бы сдержать их. Если дверь заперта снаружи, папа, значит, ты пытаешь удержать кого-то внутри.
Взгляд вернулся.
Но на этот раз он был ещё сильнее.
Отец больше не нуждался в маске.
Он просто был... другим человеком.
Кем-то, кого я совсем не знала.
– Я не могу позволить, чтобы Ви забрал тебя. И не могу позволить, чтобы ты убежала к тому жалкому прихвостню, в которого ты к тому же ещё и влюблена. Я прикрываю свои тылы.
Что.
За.
Херня?
– Ли, – позвал он, и Ли появился из ниоткуда, кивая ему.
Я заметила, что он немного подергивался, когда двигался, и я ощутила, как выпрямила спину, чувствуя вспышку гордости. – Как твои ребра, Ли? – спросила я, улыбаясь поверх чашки кофе.
К моему удивлению, он подмигнул мне.
– Я думал, что воспитал тебя лучше, – мой отец стрельнул в меня взглядом, заставляя меня практически сжаться от разочарования, прежде чем я вспомнила, почему находилась здесь.
– Ты не воспитывал меня, – поправила я его. – Меня вырастил человек, который был милым, добрым и любящим. Я, чёрт побери, не знаю, кто ты такой.
– Я вижу, что ты переняла глупость у тех низких существ.
Если он искал покорного заложника, то он совершил ошибку, называя имена моих спасителей.
Я посмотрела вниз на чашку кофе, и до того, как успела подумать, я с силой бросила её через всю комнату в его сторону, глядя на то, как горячая жидкость разливается по его плечам, оставшаяся жидкость расплылась по его костюму. Он даже не дрогнул. – Ты будешь гореть в аду, отец, – выплюнула я.
– Ли, – спокойно произнес он. – Я думаю, что пришло время моей дочери отдохнуть.
И после этого, меня схватили и потащили в сторону комнаты, сопротивляясь на протяжении всего пути, я ухитрилась несколько раз ударить его локтем в живот, и была вознаграждена ворчанием от боли, причиненной раненным ребрам.
– Ты сильная духом, и я воздам тебе должное, – спокойно сказал он.
– Ты пожалеешь о том, что работаешь с ним, – предупредила я его, когда меня бросили в комнату, так что я сильно ударилась о столбик кровати.
– Кто заставит меня заплатить за это, принцесса? Ты? За то, что тебя заперли в твоей детской комнате?
– Рейн заставит тебя заплатить, – сказала я и увидела, как небольшое беспокойство коснулось его глаз, прежде чем он отогнал его.
– Рейн не будет проблемой ещё долгое время.
Дерьмо.
Глава 22
Кэш
– Кэш! Твою мать, блядь! – кричал Вин, и я вылетел из своей комнаты вниз в холл, в главную комнату. Потому что голос Вина был напуганным, он никогда не был таким.
– Что за... – начал я, увидев, как он тащит избитого и истекающего кровью Репо снаружи.– Что за херня?
– Фли тоже у них. Кью нашел его снаружи перед воротами, дохера всего в крови. Отнесите его в госпиталь.
– Кто это был? Они...?
– Кэш, – перебил он.
– Мы должны знать, с какой стороны эта угроза. Нам нужно...
– Кэш! – закричал он.
– Что? – спросил я, посмотрев на него.
– Она пропала.
– Что? Кто пропал?
– Саммер. Саммер у них, – сказал он сквозь стиснутые зубы.
И это, я был полностью в этом уверен, было моментом, когда я умер. Мое сердце остановилось. Прямо там.
– Что? – спросил я, мой голос был незнакомым хриплым шепотом.
– Они забрали Саммер. Она была во дворе. Она пропала. Она, блядь, пропала.
– Блядь! – закричал я, развернувшись и ударив кулаком прямо в стену, глядя, как штукатурка ссыпается под моим запястьем. Я убрал его и потянулся за телефоном.
Это было самым последним, что бы я хотел сделать в своей жизни. Это были худшие новости, которые я когда-нибудь должен был кому-то сообщать. И он, чёрт побери, был в одном дне пути отсюда. День пути. Чёрт.
– Что? – он прорычал мне в ответ нетерпеливо.
Я втянул воздух. – Кто-то залез на территорию, отымел двух новобранцев и, блядь, – сказал я, опустив голову, – они забрали Саммер, мужик. Они забрали её.
Тишина на другом конце провода была самым ужасным звуком, который я слышал за всю свою жизнь. Это был самый громкий звук.
Казалось, что это длилось целую вечность.
А затем, – Нет.
И в этом слове было столько всего. Отчаяние. Злость. Недоверие.
– Да, да, мужик. Она пропала. Она, блядь, пропала.
– Я в пути.
И отключился.
Я повернулся к Вину, чувствуя тягость от роли руководителя, как никогда раньше. Это всегда было на Рейне. Даже, когда он был за пределами города, и я технически был за главного, но никогда, на самом деле. Мне никогда не приходилось принимать решения. Мне ни разу не приходилось иметь дело с их последствиями в одиночку.
– Что, чёрт побери, нам теперь делать? – спросил Вин, стирая кровь Репо с лица порванным куском своей рубашки.
Я провел рукой по бритой стороне своей головы.
Дерьмо.
Блядь.
Что, чёрт побери, мы собирались делать?
Рейна не будет ещё один день.
Один грёбанный день.
Целый день, когда чёрт его знает что могло происходить с Саммер, вернувшейся к Ви. Рейн говорил мне о шрамах на её спине. Я видел следы на её запястьях и лодыжках собственными глазами. Когда она собирала волосы, я видел что её волосы отрасли после того, как их выдрали.
Она прошла через грёбанный ад.
И она должна была пройти через это снова.
И что же, мы должны были сидеть сложа руки целый день?
– Мы должны позвать всех людей. Сказать им, что было незаконное вторжение. Мы должны удвоить людей по периметру. Не только чёртовых новичков. А ещё и мужиков. Мы должны найти, как они, чёрт побери, забрались вовнутрь. И нам нужно найти любые зацепки. Следы от колес. Может, люди видели что-то. Всё, что только мы сможем сделать. Когда Рейн доберется сюда, нам нужны долбанные ответы, – закончил я, пролистывая свой телефон и отправляя групповое экстренное сообщение. Я повернулся обратно к Вину. – Насколько всё у него плохо?
– Похоже, что у него разбиты глаз и нос. Ребро или два. Наверняка сотрясение мозга. Он выкарабкается.
– Ему нужно в больницу?
– Нет. Док займется им, когда приедет сюда.
Я кивнул, проходя за стойку бара и хватая один полуавтоматический пистолет. – Я прочешу всю территорию, чёрт побери.
Выйдя наружу, я выдохнул, осознав, что задержал дыхание.
– Чёрт побери, – проговорил я в ночи.
Рейн, наверное, гнал по дороге, как сумасшедший, гнал свой байк так быстро, как только мог. И я знал то, что даже этот упрямый хрен не знал сам. Он влюбился в Саммер ещё в ту ночь, как только встретил её. Это было то же дерьмо, о котором пишут в романах. Но это было правдой. Каждая секунда, которую он мог выкроить, он делил с ней. Я видел это. Мужики видели это. Сучки определенно точно видели это.
И грёбанная Саммер смотрела на него, как будто он был самим совершенством.
Он бы отправился на верную смерть, чтобы вернуть её назад.
Он бы развернул полномасштабную войну, чтобы вернуть её назад.
И на этот раз, я бы не стал с ним спорить по этому поводу.
Двенадцать часов. Двенадцать долбанных часов.
Я сидел на крышке барной стойки, сжимая в руках пистолет, уставший от бездействия. Парни были повсюду. Мы нашли дыру. Мы обнаружили следы от шин. Грузовик. Внедорожник. Вот что это было. Никто не знал, чей он. Репо был по-прежнему без сознания с доком в одной из спален. Фли был все ещё в хирургии в больнице с Кью во главе охраны.
Делать было нечего.
Вин просто моргал, и я мог почувствовать, как напряжение в его теле в точности совпадало с моим.
А потом открылась дверь.
И там был Рейн.
Двенадцать долбанных часов.
Я даже не хотел думать на какой скорости он ехал, чтобы уложить однодневный путь в двенадцать часов.
Он выглядел ужасно. Все его тело, от головы до ног. Его лицо было жёстким. Его кулаки были сжаты. Его взгляд пылал.
Вольф жёстко приземлился на своих каблуках, и его глаза выражали то, что он был на краю. То, что он был на грани того, чтобы слететь с катушек.
Чёрт, выглядело так, что все мужики были влюблены в Саммер.
– Что нам известно? – Спросил Рейн сквозь стиснутые зубы.
– Немного, – начал я. – Дыра в заборе. Следы от шин. Что-то тяжелое. Фли у хирурга. Репо без сознания в одной из комнат. Следы борьбы на заднем дворе. Нет свидетелей. Ничего. Мы в дерьме, мужик.
Он с трудом кивнул головой. Потом повернулся к Вольфу.
– Найди что-нибудь, – потребовал он. Слова едва сорвались с его рта, когда Вольф кивнул и вышел.
– Мы вернем её, чувак, – сказал я, пытаясь поддержать его.
– Я сказал ей, что здесь она в безопасности, – сказал он, оглядывая комнату. – Я, чёрт побери, не должен был оставлять её.
Он едва сдерживался.
Я видел Рейна во многих ситуациях за то время, что мы вместе. Я видел его, склонившимся над телом нашего мёртвого отца, испещрённого пулями. Я видел, как ужас медленно сменялся жаждой мести. Я видел, как он смотрел в глаза предателей взглядом полным ярости.
Но я ни разу не видел его таким раньше: совершенно сломленным.
Вин был тем, кто нарушил тишину. – У тебя есть дело, – сказал он Рейну, тонко напоминая ему о том, что дела клуба были превыше всего.
В обычный день, я бы избавил Рейна от его внутренней борьбы.
Но в тот день, когда единственная сучка, которую он допустил до всего дерьма в своей жизни, пропала, попав обратно в руки людей, из-за которых она кричала каждую ночь... да... это могло лишь только выпустить наружу всё, что горело у него внутри.
Его рука коснулась того, что было ближе всего – табурет, на котором лежали мои ноги, он схватил его и бросил в телевизор.
Тот мгновенно разбился, металлический табурет тяжело стукнулся об пол.
Пять человек выбежало из разных сторон, с пистолетами по бокам, оглядываясь кругом в поисках угрозы. Увидев Рейна, они встали как вкопанные, глядя на него, глядя на своего президента, понимание проскользнула по их лицам.
Чак, мужчина того же возраста, что и Вин, сделал шаг вперед. – Иди и сломай что-нибудь, – сказал он ему, сжимая его плечо. – Избавься от этой энергии, если ты хочешь иметь ясную голову. Иди и разбей что-нибудь.
Рейн сухо кивнул ему, направляясь в сторону подвала.
Когда он вышел, они все повернулись ко мне.
– Мы в дерьме, – сказал я, пожимая плечами. – Вольф пытается что-нибудь найти.
– Нет ничего хуже, чем ничего не делать, – сказал Чак, кивая.
– Мы должны беспокоиться за свои семьи? – спросил другой.
Я покачал головой. – Это личное, – решил я поделиться с ними. – Ваши женщины и дети в безопасности.
– Кто-то посягнул на преза, а мы не можем справиться с этим? – спросил Вин, выглядя смущенным и злым одновременно.
– Он сказал, что это личное. Он не собирается вовлекать вас всех в свое дерьмо.
Мы не решаем так вопросы. Если кто-то полез к одному из нас, то он посягнул на всех нас.
Я кивнул. Потому что это было правдой. Так было всегда.
Принимая во внимание вышесказанное, Ви был просто ничто по сравнению с теми, с кем мы имели дело раньше.
Я пожал плечами.
– У него свои причины. Мы получим больше информации, когда он будет готов рассказать об этом. Прямо сейчас ему не нужно, чтобы мы сидели здесь и вели себя, как сучки, потому что чувствуем себя брошенными. Занимайтесь своими делами и ждите приказов.
Их головы откинулись назад, удивленные, расстроенные. Потом они закивали, и вернулись к тому, чем занимались до этого.
Полдня ответственности, и я чувствовал себя плохо. Физически, эмоционально. Это было чем-то новым, незнакомым. Моя жизнь всегда отличалась от Рейна. Он получал бремя, я получал удовольствия. Пьянки, сучки и пробеги. Я никогда не имел дел с тяготами мужских вопросов, их злостью, их нервозностью.
Полдня.
А он имел дело с этим дерьмом годами.
Было неудивительно, что ему было необходимо сбегать в свой домик, ему было необходимо проводить больше времени наедине с собой на своем байке, чтобы раскидать по местам все дерьмо.
Блядь.
Я спрыгнул с бара, прокладывая себе путь в сторону подвала, где угрожающе раскачивалась цепь.
Я остановился на верхней ступеньке, глядя на то, как он кружит вокруг груши, его кулаки двигались достаточно быстро, чтобы было трудно сосредоточить на них свой взгляд. Он был там добрых двадцать минут, и он не выглядел хоть немного менее напряженным. Во всяком случае, он выглядел ещё более взвинченным.
Ему нужно было вернуть свою женщину обратно. Она нужна была ему, чтобы сгладить его острые углы. Дать ему тот комфорт, в котором он нуждался. Чтобы позволить ему иметь тот кусочек добра в веренице того дерьма, что он нёс по жизни.
– Не думаю, что это работает, брат, – сказал я, проходя по полу.
Он остановил свои удары, качая головой, его дыхание было затрудненным. – Они снова её забрали, – сказал он, смотря на меня отчаянными глазами.
– Я знаю, чувак... мы...
Я был прерван звуком ботинок на лестнице, тяжелых, твердых.
Вольф вернулся.
Он ступал по полу, его тело было напряжено, его глаза горели.
Потом он посмотрел на Рейна, и собрал вместе больше слов, чем я когда-нибудь слышал, чтобы он сказал одновременно.
Девять слов.
Девять слов, которые изменили все.
– Есть что-то, что ты должен узнать о Ричарде Лионе.
Глава 23
Саммер
Два дня. Два дня.
Я царапала отметки на стене, как я это делала в доме Ви. Но не окровавленным ногтем. Нет. Я сломала одну из ламп на прикроватных тумбочках и использовала её квадратные края, чтобы ставить огромные, длиной в три фута, отметки на стене за кроватью. В основном потому, что это разозлило бы моего отца. Он всегда был помешан на том, чтобы дом был в идеальном порядке.
Я больше не могла ничего контролировать, но, по крайней мере, я могла вывести его из себя.
Дело в том, что Ричард Лионе, человек, находившийся со мной в этом доме, человек, который забрал меня у МК «Паладин», человек, который запер меня в моей комнате... он не был тем человеком, которого я знала.
Он был каким-то совершенно незнакомым монстром, и я чувствовала, что прожила всю свою жизнь, не видя, кем он был на самом деле. И дело не в том, что не было каких-то предупреждающих знаков. Было дохрена долбанных знаков. Я просто... не обращала на них внимание. Отмахивалась от них. Притворялась, что не замечаю.
Было предостаточно случаев, которые я могла посчитать, когда он позволял слететь со своего лица маске «папочки». Те случаи, когда я видела частички человека, живущего внутри него. Когда я ловила холодность и безжизненность в его глазах.
Боже, как я могла быть такой бестолковой?
Всю свою жизнь.
Я жила в какой-то тщательно спланированной лжи.
И сидя в одиночестве в своей детской спальне больше чем по двадцать долбанных часов в день, мне было больше нечем заняться, кроме как, корить себя за то, что я была такой глупой.
Прозвучал аккуратный стук, и я села на кровати, глядя на дверь, когда она медленно открывалась.
– Привет, моя милая девочка, – сказал он, одаривая меня доброй улыбкой. Его взгляд блуждал, осматривая испорченную стену. Я удостоилась качания головой и поджатых губ. Это было не так много, но это было что-то. – Я боюсь, что не смогу поужинать с тобой сегодня вечером. Есть кое-какие дела, требующие моего присутствия. Но не беспокойся, – продолжил он свою приятную речь. – Ли и другие люди будут здесь, чтобы защитить тебя.
Правильно.
Защищать меня.
От побега.
Но всё же. Это была маленькая победа. Избавиться от необходимости сидеть с ним за одном столом, пытаясь представить, что я могла наброситься на него, пока он старался вести со мной будничный разговор, как будто не похищал меня и не брал в заложники. Как будто меня не держали три месяца в каком-то дурдоме. Как будто я не нашла спасения в объятиях Рейна.
– Все делается ради меня, – сказала я, мой тон был холодным.
Он вздохнул в ответ на это. – Придёт день, девочка, и ты увидишь, что я делал всё это ради тебя самой. Я хочу сказать... байкер? Саммер, я тебя растил для чего-то лучшего, чем это, – сказал он мне, качая головой и выходя обратно в коридор. – Увидимся с тобой утром, – сказал он мне, закрывая и запирая дверь.
Я легла обратно на кровать, мои ноги свисали с края, потому что я по-прежнему была в ботинках. Я никогда не снимала их. Даже, когда спала.
Я думала о том, чтобы выхватить пистолет и воспользоваться им.
Две вещи останавливали меня.
Первое – это мини армия, которая расхаживала по территории. Даже, если мне удастся сделать выстрел, было немного шансов, что я смогла бы убежать. И потом... кто, к чёрту, знал, какое наказание, если он выживет после пойманной пули?
Хорошо, вот второе. Он не был тем человеком, которым, как мне казалось, он являлся. Но он по-прежнему был человеком, который приходил и проверял, есть ли монстры под моей кроватью или нет, когда я была ребенком. Он был тем человеком, который купил мне пони на мой шестой день рождения. Настоящего пони. Он был человеком, который помогал мне с домашней работой в школе. Он был единственным человеком в моей жизни, которому было не наплевать на меня. Он был моим единственным родителем. И я просто... не могла заставить себя выстрелить в него.
Но я на всякий случай держала ботинки наготове.
Я не хотела рисковать.
Дело в том, что когда вас удерживают в плену, то вам не говорят, что это скучно. Конечно, это нервирует и пугает какое-то время. Но в основном, но в основном это просто чертовски скучно. Нет телевизора. Нет книг. Нет никого, с кем бы ты мог поговорить, чтобы не сойти с ума. Я проводила много времени, принимая душ. И смотрела на стены.
Ночь наступала поздно, темнота проникала сквозь окна.
Я откинулась назад, впадая в вызванный лишь скукой сон.
И снова я не могла кричать. Я проснулась с рукой, закрывавшей мой рот.
Мои глаза распахнулись, руки поднялись для борьбы, когда я почувствовала на себе чьё-то тело, колени прижимались к моим предплечьям, мужчина всем весом навалился на мою грудь.
А потом я увидела его.
Мартин.
Долбанный, мать твою, Мартин. И эти его безжизненные глаза.
И он улыбался мне.
Он потянулся назад, вытаскивая клейкую ленту.
Снова.
В какой такой вселенной было скучно, когда хорошую девочку Саммер Лионе в конечном итоге похитили три долбанных раза за четыре долбанных месяца?
Это было все, о чем я могла думать, когда почувствовала, как скотч скользит по моей щеке, его рука понемногу сдвигалась, чтобы он мог заклеить губы без того, чтобы я открыла рот и закричала.
Что бы я и сделала. Я бы закричала, чёрт побери. Потому что не имело значения разочарование и тошнотворное ощущение от того, что тебя удерживал в плену твой собственный долбанный отец, это было ничто по сравнению с тем, что меня затащат обратно к Ви. Ничто по сравнению с тем, чтобы быть привязанной к той кровати. Ничто по сравнению с тем, чтобы тебя избивали, морили голодом и резали. И вероятнее всего, изнасиловали.
Я бы поменяла местами небо и землю, чтобы привлечь внимание Ли.
Но мой рот был закрыт, а потом я услышала звук открываемых наручников. Моя рука была захвачена, и браслет обхватил моё запястье, потом то же самое произошло и со второй рукой.
– Ви скучал по тебе, – сообщил он мне, поднимая мое тело и таща меня за цепочку между моих наручников. – Он сказал, что я могу позабавиться с тобой, как только пожелаю, если приведу тебя обратно, – сказал он мне, таща меня через комнату к двери.
Я могла добавить, что делал он это не тихо.
Он не шептал и не бормотал.
Он разговаривал так громко, как ему нравилось.
И я, уже достаточно пообщавшись с преступным сообществом, могла сказать, что это не было хорошим знаком.
Потом, в доказательство моему предположению, мы прошли в холл.
И там был Ли.
Сидевший на полу, прислоненный к стене, он был как-то странно скрючен. Все вокруг него было забрызгано кровью, от пулевого ранения у него во лбу.
Я почувствовала, как желчь подступила к горлу, и была вынуждена её проглотить.
Я никогда не видела ничего подобного.
Чтобы человек умер подобным образом. Зверски. Жестоко.
И не совсем понимая, почему рассматривала его как своего похитителя, мне было невероятно грустно. Он умер из-за меня. Меня тащили вниз по лестнице к входной двери, и прежде, чем меня бросили в багажник (да, у Мартина, в отличие от Вольфа, был багажник), я увидела полную разруху вокруг. Собственная мини армия моего отца была мертва. Застрелена. Кровь была повсюду.
