Текст книги "Рейн (ЛП)"

Чертовски странная ночь.

Я вырвался из логова. Я устал от всего этого дерьма. Устал от сучек. Устал от постоянного назойливого чувства, что Мо не единственная крыса. Он исчез. Об этом позаботились. Он труп. Тело закопали в лесу, его там никто не найдёт. Это я оставил его там. Вместе с Кэшем, он – мой брат. В буквальном смысле, он мой родной брат. Не один из братьев из Мотоклуба. Но не похоже, чтобы для Кэша это было тяжким грузом. Что вполне логично. Он заместитель, а я – президент. И это бремя – моя грёбаная работа.

И у меня такое чувство, что мы ещё не покончили с пусканием крови.

Мне очень нужно разобраться с этим.

Чтобы решить проблему, я отправился в бар за углом, чтобы прекратить эту дерьмовую войну с Братством Малика, которое её развязало, а также немного подраться и свалить.

А нахожу только какую-то сучку, бегущую по дороге в сторону трущоб.

Останавливаюсь, чтобы помочь ей.

Хочу трахнуть её.

Но меня опередил один из Братства Малика, с которым я разбирался до этого.

Чувствую, как непреодолимое желание пронзает меня.

Но я не дерусь с друзьями за какую-то непонятную горячую сучку.

А потом эта авария.

Даже шум дождя, ветра и мой рокочущий байк не смогли заглушить скрип металла и разбитое стекло.

Это не было неожиданностью. Надо быть последним придурком, чтобы выезжать в ураган.

Я подъехал всего через пару секунд и увидел, что спорткар серебристого цвета последней модели впечатался в упавшее на дорогу дерево.

А потом произошла самая офигенно странная вещь.

Открылась дверь.

И какая-то тёлка побежала отсюда ко всем чертям. Причем побежала так, как будто я был каким-то дьяволом, и она пыталась спасти свою чёртову душонку.

Мне стало интересно, почему она сбегает с места аварии, которая произошла прямо передо мной, поэтому я следую за ней. Хочу убедиться, что с ней всё в порядке. Посмотреть, предложить позвонить кому-нибудь.

Я могу быть злым, иногда охренеть каким жестоким, но я не могу оставлять девчонку посреди дороги в чёртову полночь во время урагана с искорёженным и неуправляемым авто.

Я захожу с другой стороны дерева, приближаясь к ней.

Она смотри на меня поверх своего плеча. И, если я не ошибаюсь (а я, блядь, никогда не ошибаюсь), то она страшно напугана.

И вдруг она падает, как в замедленной съёмке. Прямо на бок. Девушка ударяется о землю, издав приглушённый вздох.

Я глушу мотор, а она, встав на четвереньки, пытается поспешно отползти прочь.

Ну, что я говорил?

Чертовски странная ночь.

– Детка, блядь, чего ты вытворяешь? – спрашиваю я, подойдя к ней сзади и глядя на её карабкающееся тело. Я хочу сказать именно ТЕЛО. Девчонка, твою мать, была охрененно одарена свыше. Миниатюрная, но с миленькой округлой попкой, тонкой талией и стройными ножками. Хотя и маленького роста. Она была такой низенькой, что её можно было по ошибке принять за ребенка, если бы я уже мельком не взглянул на эту задницу и бёдра.

– Я не вернусь обратно, – говорит она, её голос резкий, но при этом дрожит. – Вам придётся убить меня. Я не вернусь обратно.

Какого хрена?

Убить её?

Эта шлюшка, должно быть, ударилась головой или чем-то ещё, когда попала в аварию.

Просто отлично! Меня ждёт поездка в госпиталь.

Всё, что мне было нужно – это сухая одежда и моя чёртова постель.

Она, наконец, перестала ползти, усаживаясь своей хорошенькой попкой на мокрую землю, чтобы посмотреть на меня.

Блядь.

Ладно.

Я должен напомнить себе самому, что у неё травма головы. В противном случае, я схвачу её и трахну прямо здесь, на улице. Прямо в эпицентре этого проклятого урагана.

У неё было одно из тех самых лиц. Такое нежное. Пухлые щёчки, мягкий подбородок и большие глаза. Большие серые глаза, если быть точным. И у неё были длинные волосы. Рыжие волосы. Намокшие и потемневшие, но было понятно, что они рыжие. Ошибки быть не могло.

Она была чертовски идеальной.

И теперь я должен вести себя, как грёбанный джентльмен, потому что, возможно, у неё повреждение головного мозга.

Как мне повезло.

– Я не вернусь обратно, – повторяет она, её голос звучит почти истерично.

– Я никуда тебя не забираю, ну, если только в больницу. Думаю, ты, расшибла себе голову в этой аварии, дорогуша.

– Мне не надо в больницу, – говорит она, забавно глядя на меня. Как если бы она пыталась понять что-то. – И я не вышибла себе мозги.

Последняя фраза звучала почти высокомерно.

– Ладно, я не собираюсь оставлять тебя вот так на улице, так что ты кое-куда всё-таки идёшь.

– С тобой?

– Да, детка. Со мной.

– На твоём байке?

Господи Иисусе. Она тупая или что-то типа этого?

– Да. На моём байке. Или ты видишь другой транспорт поблизости?

– Куда мы поедем?

– Ко мне домой.

Подождите. Что? Что за хрень? Я не могу отвезти её к себе домой. Это самая идиотская вещь, которую я мог...

– Ладно, – говорит она, на её лице... проскальзывает облегчение. Она была рада поехать ко мне домой.

Да ладно.

Определённо, повреждение мозга.

Глава 3

Саммер

Может, этот план был глупым. Ладно. Это был катастрофически тупой план. Но я была в самом центре какой-то неизвестной жуткой дыры около разбитой машины, которая принадлежит очень опасному человеку, который сделает всё, что в его власти, чтобы вернуть меня обратно. Чтобы вернуть рычаг своего давления обратно. Так что, я должна была исчезнуть. Поэтому Высокий, Тёмный и Смертельно Опасный был моим единственным шансом.

Высокий. Тёмный. Смертельно Опасный. И с самой потрясающей внешностью, которую мне когда-либо приходилось встречать.

Это было даже как-то неправильно, чтобы одному человеку досталось столько красоты. Сильная, идеально высеченная челюсть, ровная линия бровей поверх потрясающих глаз орехового цвета. А потом было тело. Высокое, худощавое, но сильное. Он был одет в чёрные джинсы и тёмную майку-алкоголичку с кожаным жилетом поверх неё. И это был он. Под холодным октябрьским дождём.

Да. Всё в нём, от сапог до байка говорило о том, что он – проблема.

Он был проблемой, которая предложила мне убежище.

– Повторишь? – сказал он своим грубым глубоким голосом.

– Я сказала, что согласна, – говорю я, вытирая руки о переднюю сторон своих шорт, заметив кровь. Ещё немного крови, ну и что?

– У тебя кровь, – замечает он.

– Да, – говорю я, пытаясь подняться на ноги, не касаясь земли своими израненными ладонями.

Он протягивает свою руку, хватает меня за запястье и тянет, поднимая на ноги.

– У меня нет шлема.

– Отлично. – Я получила свободу, только чтобы пробить себе голову о тротуар во время своего побега.

– Я никогда раньше не попадал в аварию,– добавляет он, и я отмечаю, что киваю ему в ответ. – Когда-нибудь ездила на байке? – спрашивает он, ведя меня прямо к нему и перекидывая через него свою ногу.

– Нет.

– Садись позади меня и обними меня.

Сказав это, он поворачивается обратно к мотоциклу и забирается на него. Я замираю, не совсем удобно обхватив его руками.

– Держись, детка, – сказал он, а потом мотоцикл рванул, и все мои сомнения касательно того, как держаться за него исчезли сами собой. Я была уверена, что держалась за него достаточно крепко, чтобы начать зарываться ему под кожу. Я закрыла глаза, но годы посещения ярмарок с каруселями подсказывали мне, что это худшая идея из возможных. И все же я не могла выдержать всех тех пейзажей, пролетающих передо мной на Бог знает какой скорости. К тому же шёл дождь, было темно, и не было абсолютно ничего, что помешало бы мне стать персонажем одной из тех поучительных историй, которые родители рассказывают своим детям про мотоциклы – то есть стать тем, что соскребают с тротуаров.

Казалось, что мы едем уже целую вечность, пока байк не остановился рядом с огромными железными воротами, около которых возвышался огромный кирпичный забор. Я чувствую, как напрягся мой позвоночник, в моём недалёком прошлом уж слишком много воспоминаний, связанных с воротами и заборами. Но у меня нет времени для моих страхов, потому что он вводит код, ворота открываются, и мы заезжаем внутрь. Я поворачиваю голову назад, глядя на то, как закрываются ворота, молясь только об одном, что мой выбор – это не замена одной тюрьмы на другую.

Мы заезжаем на длинную подъездную дорожку. Никаких деревьев. Там, вообще, нет никакой растительности. Сплошное открытое пространство. Круглое пространство полностью окружено забором из красного кирпича.

Дом не был таким огромным, как я себе воображала, глядя на то, сколько денег потрачено для обеспечения его безопасности. Это был одноэтажный, видавший виды, деревянный сельский домик с огромным крыльцом, идеально подходящим для того, чтобы потягивать там с утра кофе.

Он остановил свой мотоцикл около дома, под навесом, слез с него и потянулся за моей рукой, прежде чем повернуться и пойти к входной двери, чтобы открыть её. Открыв дверь, он ждёт, пока я потороплюсь пройти внутрь.

Изнутри, как ни странно, дом был полностью из кирпича. Все стены и огромный камин. Всё в кирпиче. За исключением пола, который был из того же состаренного дерева, что и снаружи. Основная часть дома имела вид студии. Кухня переходила в столовую, а столовая в гостиную зону. В гостиной находились два больших обшарпанных кожаных дивана цвета карамели и потрёпанный журнальный столик около камина. В углу стоял проигрыватель и трельяж, заполненный виниловыми пластинками.

– Детка, чёрт возьми, где твоя обувь? – обращается ко мне «Высокий, Тёмный и Опасный».

Я смотрю вниз на свои голые ноги в поисках оправдания.

– Сланцы. Они, хм... упали, когда я бежала.

Он сдвинул свои брови вместе, не совсем веря в это. Но он не знал меня настолько хорошо, чтобы знать, что я обманываю.

– Я захвачу для тебя полотенце, – говорит он, двигаясь по прихожей, минуя камин.

Я чувствую, что кивнула ему, когда он уже отошёл от меня. Из любопытства, я прошла немного вперёд за дверь, оглядывая кухню, отрезанную от остальной части комнаты кирпичным островом. Столешница представляла собой разделочный стол, все приборы были из нержавеющей стали. Столовая была в паре футов от островка и...

Чёрт.

Вот дерьмо.

Во что же на хрен я такое вляпалась?

Я должна свались отсюда к чёртовой матери.

Раньше, чем он вернётся.

Потому что на столе был разложен целый арсенал оружия и херова куча бабла.

Дерьмо.

Нормальные люди не держат на своём обеденном столе пистолеты и наличные.

Нормальные люди не ставят заборы в десять футов вокруг своих жилищ.

Дерьмо.

Мне нужно...

– Держи язык за зубами насчёт всего этого. Не задавай вопросов. И у нас не возникнет проблем.

Дерьмо.

Чувствую себя идиоткой.

Я слегка отклоняюсь в сторону, когда он протягивает ко мне руку. Это рефлекс. Никогда не знала, что я так делаю. Он заметил. Его ореховые глаза темнеют, а брови сдвигаются вниз.

– Полотенце, – поясняет он мне, и я вижу белую материю в его руках.

Дерьмо.

Опять.

Да, Саммер, это определённо в твоём стиле, заявить о своих психологических травмах именно таким образом.

– Спасибо, – промямлила я, забирая полотенце и вытирая им своё лицо, а потом – волосы.

– Как тебя зовут? – спрашивает он, глядя на меня.

– Саммер, – автоматически отвечаю я. Дерьмо. Мне не следовало говорить. Я должна была отмазаться каким-нибудь вымышленным именем. – А тебя?

– Рейн?

– Рейн? – спрашиваю я. – Как... осадки? (Прим. одинаковые по звучанию слова, т.е. присутствует игра слов: rain – англ.– «дождь»)

Он фыркает.

– Нет, детка. Рейн, как король.

Ладно. Хорошо.

– Я собираюсь переодеться. Поищу что-нибудь сухое и для тебя, – говорит он, снова двигаясь по холлу. – Не трогай оружие, тем более, если не знаешь, что делать. Они заряжены.

Верно.

Даже в мыслях не было прикасаться к ним. Я никогда не держала в руках пистолет до этого. Хотя, кажется, что любой идиот может справиться с этим. О чём свидетельствует сброд дебилов из банды Ви. Злобные и жестокие ублюдки.

Я отвожу глаза от обеденного стола, вглядываясь в темноту через заднее окно.

Я не должна думать о них. На данный момент я нахожусь в относительной безопасности. Ладно, хорошо, возможно, это сложно назвать «безопасностью», судя по криминальным штучкам, лежащим, как обед на День благодарения, прямо на столе, но всё равно это менее опасно чем то, где я была раньше. И, как только ураган стихнет, я попрошу Рейна увезти меня куда-нибудь.

Я хочу домой.

Но это небезопасно.

Не сейчас.

Не сейчас, пока «папочка» собирает всё больше своих людей, чтобы...

– Эй, детка, – голос Рейна врывается в мои мысли, заставляя меня подпрыгнуть.

– Да? – спрашиваю я, разворачиваясь, чтобы увидеть, как он идёт по холлу, сухой, за исключением его волос, одетый в пару тёмно-серых тренировочных штанов, низко сидящих на его бёдрах. И... без рубашки. Это, конечно, моё личное мнение, но парни с таким телом, как у Рейна, должны всегда ходить без рубашки. Потому что, чёрт побери. Он был хорошо сложён. Не громила, но сильный. Мускулистый. В татуировках. Сексуальный. О, Боже, он был таким соблазнительным.

– Ты собираешься и дальше глазеть или хочешь переодеться? – спрашивает он, и ухмылка играет на его губах. Потому что он был красавчиком и отлично знал об этом.

Покачав головой, я направляюсь к нему, полотенце так и осталось на моей голове. Рейн разворачивается и двигается по холлу, я следую за ним. Он подходит к двери, открывает её и остаётся стоять на месте.

– Боже. Ты дрожишь, – говорит он, оглядев меня.

Дрожь могла меня бить часами.

– Я в порядке.

– Прими горячий душ, – говорит он, протягивая мне одежду.

О, Господи. Да. Спасибо. Спасибо. Спасибо, тебе.

– Хорошо, – говорю я, заходя в ванную, и одариваю его слабой улыбкой.

Я закрываю двери, бросаю сухую одежду на раковину, установленную перед куполообразным зеркалом. Я нахожу запасную зубную щётку, которая всё ещё в упаковке, и выдавливаю на неё огромное количество зубной пасты; я безжалостный чищу свои зубы, до тех пор, пока не чувствую, что они гладкие и чистые. Повернувшись к душу, я включаю горячую воду, устанавливая такую силу напора, какую только может стерпеть моя рука, и, наконец, встаю под горячую воду всем телом.

Я намыливаюсь четыре раза. Я тру каждый дюйм своего тела снова и снова. Я мечтаю о бритве, и, высунувшись наполовину из душа, начинаю рыться в бельевом шкафу, и, в конце концов, нахожу одноразовый станок, благодаря судьбу за этот дар.

Думаю, что провела там не менее часа. Но, мне кажется, что этого по-прежнему недостаточно. Меня пугает то, что я никогда не буду ощущать чистоту. Ту чистоту, которой никогда не касалась грязь. Боюсь, что уже никогда не буду чувствовать себя чистой.

Но это просто очередной крест, который я должна нести.

Я хватаю чистое полотенце, вытираюсь, направляясь к сухой одежде. Чёрная майка без рукавов определённо моего размера, я надеваю её. Она свободно болтается вокруг моей груди и живота, но она тёплая и чистая. Я определённо не возражаю. Я больше не принимаю ничего как само собой разумеющееся.

Я натягиваю штаны, которые выглядят гигантскими, когда распахивается дверь, и моё сердце подскакивает прямо мне под горло. Воспоминания из серии ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) одолевают мою голову, пока я не принуждаю себя собраться и не замечаю Рейна, стоящего прямо там. Не Ви. Не его людей. Это Рейн.

Но я не чувствую облегчения.

Потому что он не смотрел на моё лицо.

Его взгляд застыл на внешней стороне левой половины моей задницы. Кое-что ещё замечает он там, где таз переходит в бедро, далёкое от того, что может называться задницей.

Именно там и застыл его взгляд.

Он был зол.

– Выглядит так, как будто у тебя охрененная проблема.

Глава 4

Рейн

Она вздрогнула. Вздрогнула. Так, как если бы я на хрен собирался ударить её. Дерьмо. Это не повреждение мозга. Это жестокое обращение.

У меня была парочка таких девиц, но ни одну я не приводил в свой дом. Я трахал их в своей комнате на базе братства. Я никогда не тащил за собой «хвост» домой. А теперь, первая же задница, которую я притащил с собой, была израненной душой.

Только я мог оказаться таким везунчиком.

Я выхожу из ванной и иду на кухню, чтобы сделать кофе. Затем разгребаю деньги и оружие, убирая их подальше в сейф, под замок. Мне ещё только не хватало, чтобы эта пострадавшая цыпочка решила, что я чёртов психопат.

Она солгала мне. Например, о своей обуви. Она солгала. Там не было никаких шлёпанцев. Она была босой, когда выпрыгнула из той машины. Почему на хрен она была на улице в такой ураган, вела машину босая, офигительно шикарную машину, кстати, и на ней была только пижама?

Она сказала, что не собирается возвращаться назад. И, что я собираюсь прикончить её, потому что она не вернётся обратно. Куда, обратно? Обратно, к какому-то куску дерьма, которому нравилось избивать её? К какому-то говнюку, который занимается рукоприкладством? Она угнала его машину и свалила от него куда подальше?

Я уважаю её за это.

Я сделал чашку кофе. И выпил её. А она до сих пор так и не вышла из ванной. Я приготовил ещё одну. Выпил. Её по-прежнему нет.

Делаю вдох, опускаю свою кружку, иду по холлу. Душ уже какое-то время выключен. Я немного обеспокоен, у неё, скорее всего, есть повреждения, поэтому она может быть там без сознания.

Обеспокоен.

Я. Обеспокоен???

Что за хрень?

Я распахиваю дверь. И она там. В моей майке, натягивает мои штаны на свои худые ноги. Она такая тощая. Как птенчик. Она выглядит такой хрупкой. Мой взгляд падает на верхнюю часть ног, поближе к её заднице. И все истории про неё, которые я сочинял до этого, улетучиваются.

Потому что там было клеймо.

Чёртово клеймо, которое выжгли прямо на коже.

V.

Буква V внутри вертикального треугольника.

Эта метка означает, что она одна из девочек Ви.

И она в моём доме.

Дерьмо.

Во что на хрен я сам себя втянул?

Я не имею дел с Ви.

Это одно из правил клуба. Никто из нас не приближается к Ви и его девочкам. Я ничего не имею против того, что мои парни засовывают свой член в каждую жаждущую киску, что могут подцепить. Но ни при каких обстоятельствах не трогают тех девочек, что под запретом. А девочки Ви под запретом. Потому что своих девочек Ви принуждал к тому, чтобы они торговали своим телом.

И Ви был просто чёртовым больным ублюдком.

И это ещё одна причина держаться подальше от его дел и его девочек.

Твою мать.

Грёбаное дерьмо.

– Клянусь, завтра я исчезну из твоей жизни, – говорит она, дёргая за штаны, которые вынуждена придерживать спереди, чтобы они не упали. Её серые глаза огромные и выражают мольбу.

– Ты хочешь выбраться из этой херовой ситуации, отлично. Хорошо. Чертовски хорошо для тебя. Ты увидела возможность, и решила использовать её. Умница. Но я, блядь, не лезу в бизнес Ви.

– Я не имею никакого отношения к делам Ви, – возражает она, сверкая глазами. Что это? Гордость?

– Клеймо на твоей заднице говорит об обратном.

– Клеймо ни о чём не говорит, кроме как о том, что он пытался испугать моего отца.

Её отца? Что за херня?

– Тащи свою маленькую тощую задницу на кухню, потому что я должен выпить ещё кофе. И ты попытаешь объяснить мне всё то дерьмо, что с тобой творится. Ясно?

Она кивает.

Этого мне было достаточно. Я разворачиваюсь и иду обратно на кухню.

Глава 5

Саммер

Ладно. Я верю в то, что надо говорить правду. Как правило. Девяносто восемь процентов всего времени. А два процента я оставляю на тот случай, когда друзья интересуются, так ли хорошо выглядит их художественное творение, а твоё собственное мнение состоит в том, что это просто абсурд. Ещё для того человека, кто постоянно жарится на солнце, красит волосы в рыжий цвет и думает при этом, что он выглядит естественно... или когда родственник даёт тебе подарочный сертификат в магазин, в который ты ни за что не пошёл бы за покупками. По своей сути, ложь приемлема только в том случае, когда ты хочешь уберечь себя самого от того, чтобы не ранить чувства другого.

Но опять-таки, это было так до сегодняшнего момента.

Всё дело в том, что я совсем не знаю Рейна. И, несмотря на то, что я уже по глупости допустила, я должна оставаться рассудительной. Он мог усмотреть во всём этом возможность помочь себе самому, и, имея при себе все эти свои преступные «штучки», бросить меня обратно к Ви.

Или обменять меня.

Ви бы заплатил.

Я знаю это. Но я не позволю ему узнать про это.

Мне нужно начать вести игру по-умному. Ведь на кону стоит моя грёбанная жизнь. Я должна прекратить разбалтывать всё, как подросток, которого поймали с бутылкой пива. Я хорошая лгунья. По крайней мере, я думала, что являюсь таковой. Мне просто, на самом деле, надо покончить со всей этой моей историей. Какой бы, чёрт возьми, эта история ни была. Мне нужно, как можно быстрее уйти, но, оглядевшись, я понимаю, что пространства между его ванной и кухней недостаточно для того, чтобы уйти незаметно. Рейн протягивает руку к шкафу, чтобы взять вторую кружку, наполняет её и протягивает мне. Я всегда была кофеманом. Раньше я вставала рано утром, ехала в кофейню за углом и получала свою дозу кофе. Потом ещё одну в обед. И, если день был трудным, то и вечером ещё одну. Но мне нравилось добавлять молоко и сахар. И желательно ещё какой-нибудь дополнительный вкус. Карамель. Мокко. Тыкву.

Я ни разу в жизни не пила чёрный кофе.

Но, по сути, у меня не было ничего, кроме с трудом доставшихся нескольких пригоршней воды на протяжении нескольких месяцев. Поэтому, я собиралась выпить его. И я собиралась научиться получать от него удовольствие.

– Спасибо, – говорю я, баюкая чашку между руками пару секунд, прежде чем сделать глоток. Совсем неплохо. Не то, чтобы хорошо. Но не так уж и плохо. И он был крепким. Он чувствовался так, как будто пинался весь свой путь вниз.