Текст книги "E-mail: белая@одинокая"

Автор книги: Джессика Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать третья

Джоди ушла к кому-то из друзей, и проектор для меня включила Диди. Она вообще может быть очень милой, когда не превращается в двуглавого киномонстра Джоди-с-Диди.

– Воды не хочешь? Или еще чего-нибудь?

– Да нет, спасибо.

– Хилари сказала, что ты перебираешься к ней.

– Уже нет. Билл уехал… – Я состроила гримасу.

Я улеглась животом на пол, пока Диди вешала экран.

– Чувствую себя прямо по-королевски, – сообщила я ей.

– Почему?

– Личный кинозал. Как у королевы-матери.

Диди не поняла. И ладно. Казалось, прошла целая вечность, но наконец все готово.

– Только, знаешь, мне придется торчать здесь, – сказала Диди. – У проектора. Так что получится не совсем личное. – Она закусила губу. – Извини.

– Ничего.

– Ага.

Пока пленка перематывалась, напряжение стало невыносимым. Но вот и Билл: в парке, залитом солнцем, в неизменной красной футболке, прядь волос, как всегда, падает на глаза. Даже маленький шрам на подбородке заметен.

Не знаю, что там вытворяла Диди с камерой. Целую минуту на пленке раскачивалось небо, потом мимо объектива стремительно пронеслось дерево. Наконец камера нацелилась точно на Билла, вернее, на его голову и плечи. Пару раз он судорожно сглотнул, и наконец вступила Джоди:

– Что такое любовь? Это одно и то же для мужчин и для женщин? Пауза. Долгая пауза.

– Э-э… Извини, – произнес Билл в конце концов. – Я не уверен… Подумать надо. Экран вдруг стал черным.

– Тут мы выключили камеру, – сообщила Диди.

– И что потом случилось?

– Джоди увела его в кусты, и они выкурили косячок.

– Шутишь?

– Знаешь, сработало.

– Серьезно?

– Он после этого стал совсем как ягненочек.

– Но ведь это же документальный фильм для своей компании! Разве можно так манипулировать людьми?

– Пришлось, – безмятежно сказала Диди. – Иначе не удалось бы его разговорить.

Снова завертелась камера, перескакивая с неба на утку, плывущую по пруду, и опять возвращаясь к лицу Билла. Да, нельзя не признать, косячок в кустах улучшил дело. Теперь проблема заключалась в том, что Джоди не могла его заткнуть.

– Мне больше нравится французское слово, – начал Билл. – Знаете? Оно звучит так, как это и должно звучать. L'amour. Думаю, оно включает в себя все. Обе грани любви. Любить и быть любимым. И, отвечая на ваш вопрос, – да, я считаю, что для мужчин и женщин любовь едина. Это l'amour, и это единственное объяснение всему. Если здесь вообще нужны объяснения.

– L'amour – это легко? – с драматизмом в голосе вопросила Джоди.

– Нет, иначе любовь не была бы тем, что она есть. И главная сложность в том, что надо быть готовым к этому чувству и одновременно знать, что она… что другой человек никогда не ответит тебе взаимностью. И ты надеешься, что все изменится, но не знаешь этого наверняка. И ты ушел бы, если бы на это хватило здравого смысла, но ты этого не делаешь.

– Почему?

– Потому что где-то в глубине души веришь, что сумеешь чем-то помочь этому другому человеку, что-то сделать для него… и ты остаешься.

– Но ведь это мученичество? – вклинилась Джоди.

– Что ж, для меня это часть любви.

– А что еще вы можете сказать о любви?

– Я набрел на одну историю в Интернете, – произнес Билл после минутного молчания. – О моряке на войне: это был американский моряк, получивший письмо от женщины, которую он никогда не видел. От девушки по имени Роза. Они переписывались три года. И что-то произошло. Он уже не мог жить без ее писем. Они полюбили друг друга, сами не сознавая того. А потом война окончилась. И вот они назначили встречу на Центральном вокзале, в пять часов вечера, и она написала, что в петлице у нее будет красная роза. А моряка поразила одна мысль. Ведь он никогда не видел фотографии Розы. Он не знает, сколько ей лет. Не знает, уродливая она или хорошенькая, толстая или стройная. И вот он ждал на вокзале, и когда часы пробили пять, она появилась. Женщина с красной розой в петлице. Ей было шестьдесят пять.

– Ой нет, – невольно вырвалось у Джоди.

– Моряк мог повернуться и уйти, но он не сделал этого. Эта женщина писала ему все то время, пока он был в море, посылала подарки на Рождество, поддерживала его. Она не заслужила такого. И он подошел к ней, протянул руку и представился. И знаете что?

– Они поженились и жили долго и счастливо, – сказала Джоди, возвращаясь в образ циничного кинорежиссера.

– Нет, она сказала моряку, что он ошибся. Что Роза стоит за ее спиной. Он обернулся и увидел ее. Одних с ним лет. Прекрасную.

– И?..

– Пожилая дама объяснила ему, что Роза попросила ее продеть цветок в петлицу. Если бы моряк повернулся и ушел, все было бы кончено. Но если бы он подошел к этой пожилой леди, она показала бы ему настоящую Розу и рассказала всю правду.

– Гм-м… – Это не слишком убедило Джоди. – Так вы нашли эту историю в Интернете?

– В Интернете многое можно найти, – отозвался Билл, явно думая о чем-то своем.

– Значит, мораль вашей истории в том, что красота – больше, чем просто внешняя оболочка?

– Нет, мораль в том, что любовь – это боязнь. Боязнь открыть свои чувства. Поэтому любовь порой приходит в чужом обличье, – задумчиво добавил он. – И даже если обличье любви ужасно, это не имеет значения. – Он помолчал мгновение и повторил: – Думаю, любовь – это боязнь открыть собственные чувства. Любовь – это когда готовишься быть отвергнутым. – И Билл замолчал.

– Все? – спросила я.

– А-а, – произнесла Диди за проектором. – Здесь мы прерывались – что-то случилось с камерой.

– Наверное, не вынесла накала чувств, – заметила я.

Итак, Билл уползает с Джоди в кусты, курит там травку, а потом вылезает со всей этой чушью. Полный бред.

И все-таки что-то мешало мне оторваться от фильма. И я снова улеглась на полу, дожидаясь продолжения.

– Сейчас, – пробормотала Диди, – вот.

На этот раз в кадре были и Билл, и Джоди. Они перебрались к самому краю утиного пруда, и кряканье, которое раньше было просто фоном, теперь заглушало все звуки.

– Что вы думаете о современных женщинах? – спросила Джоди.

– Сначала спросите их, что они думают о нас, – отозвался Билл.

Длительная пауза.

– Кажется, вам есть что еще сказать по этому поводу, – подзадорила его Джоди.

– Ну, у меня такое чувство, будто они ищут что-то, чего мы им дать не можем. По крайней мере, я не могу.

– Например?

– Не знаю. Но…

Джоди ждала. Похоже, зелье откровенности выдыхалось.

– Ну, пожалуй, мне кажется, что современные женщины не слишком любят мужчин, – вздохнул Билл. – Завести мужчину для них сродни покупке машины. И эта машина может им не нравиться. В смысле им кажется, будто они хотят именно эту машину, а потом выясняется, что и цвет не тот, и марка не та, и с двигателем что-то не так.

– Да не нужны им никакие машины! – заорала из-за камеры Диди.

Джоди зашипела на нее – не положено оператору брать на себя функции ведущего, – и интервью на том завершилось.

Диди потянулась к выключателю; я поднялась и обнаружила, что в дверях стоит Джоди. Я настолько была поглощена фильмом, что не слышала, как она вошла.

– Я должна была на это посмотреть.

– Конечно.

– Жалкий он какой-то, да? – с надеждой спросила я.

– Я думала, ты расстроишься, потому и не хотела тебе показывать, – сказала Джоди.

– Да, но я рада, что посмотрела. По крайней мере, теперь знаю, как на него действует марихуана.

– Нет, – Джоди помотала головой. – Травка тут ни при чем.

– Ты же угостила его, – удивилась Диди.

– Нет, я только предложила – думала, он тогда расслабится. Он же не мог говорить. Но он к косяку и не притронулся. Сказал, в жизни не пробовал и не попробует. Что я, конечно, уважаю, – добавила она, придав лицу выражение глубокой искренности. – Во всяком случае, это был самый настоящий Билл. Откровенный и трезвый.

– Чай с ромашкой? – предложила Диди.

В конце концов я просто отправилась домой. В дом без Билла. И ни о ком другом я думать в тот момент не могла.

Глава тридцать четвертая

Наконец мне позвонили из отдела здравоохранения. Спрашивали, сколько я хочу за плакат, наклейку и заднюю обложку брошюры. Сгоряча я назвала ровно свою арендную плату за месяц и тотчас об этом пожалела. У приличного свободного художника девяностых должна быть тарифная карточка, верно? Но у меня ее нет. Даже визитки и той нет.

– Ну, это в пределах, – ответили мне.

– Что же, отлично.

– Почему бы вам не зайти к нам, скажем, во вторник?

– Отлично.

– В три часа. Устроит?

– Вполне.

И разговор закончился. По какому-то невероятному везению выходило, что я получаю столько же, сколько и за «Сухие завтраки». Просто отлично! Я вся сияла – хотя в телефонном разговоре выставила себя полной кретинкой.

Ни одна порядочная женщина девяностых, она же свободный художник, не стала бы обзванивать всех подряд, чтобы похвастаться. Но я, конечно, обзвонила. Мама обрадовалась. Наверное, подумывала, что подколодной крысе из Лос-Анджелеса придется платить алименты.

– И еще у меня есть брошюрка для парикмахерской.

– О, вот это хорошо.

– Она называется «Удача».

– Ну, им же как-то приходится именовать себя, – философски заметила мама.

Вечером, валяясь на диване, я не могла отделаться от назойливого ощущения, что рядом со мной больше нет того человека, с которым действительно хотелось поделиться новостью. Не с Дэном и не с Пьером. С Биллом.

Прошлой ночью, когда я лежала без сна, в голове у меня снова и снова прокручивалась та кошмарная сцена – девичник с Интернетом. Мне казалось, что мы гоготали, как свихнувшиеся гиены, и упились хуже Оливера Рида.[23]23
  Легендарный британский актер (1940–1999), знаменитый не только своими ролями, но и беспробудным пьянством. Скончался во время съемок фильма «Гладиатор» в прибрежном кабаке Мальты – пил на спор против целой команды моряков с британского военного крейсера.


[Закрыть]«Современные женщины не слишком любят мужчин». О господи, неудивительно, что он так и подумал: держу пари, слышал каждое слово.

Может, в тот вечер, возвращаясь со сквоша, Билл остановился у моей двери, хотел постучать и по-соседски заглянуть на огонек. Или занести очередную железяку, что я отдавала ему в починку. Я будто видела эту сцену. Билл, застенчивый, скучающий по дому, стоит у моего порога, а я хриплым пьяным голосом ору про дикарей, парней из «Фути шоу», мальчиков со стимулирующими презервативами, преступников, педофилов, типов из Бонди в мушиных очках и мужчин, которые носят бейсболки задом наперед. «Любовь порой приходит в чужом обличье». Надо думать. К истеричкам вроде меня по-другому и не подъедешь.

Черт! Я схватила трубку и набрала номер Хилари.

– Да?

У нее был Пол. Опять, наверное, положил голову ей на колени – поэтому ее голос и звучал так странно.

– Слушай, как можно найти Билла, не обращаясь в полицию?

– Гм. Погоди-ка, я спрошу.

Бу-бу-бу. Спрашивала она, конечно, Пола.

– Ничего не можем придумать, – сообщила она наконец.

Конечно, не могут. И не пытались даже.

– Через Интернет не искала?

– Пыталась, – вздохнула я. – Позвонила его провайдеру, но они сказали, что он разорвал контракт и отключился.

– А они могут его как-нибудь найти?

– Ну, они запустили поиск по имени и нашли только Билла Брайсона, Билла Клинтона и Билла Кросби.

– М-да.

– Кажется, он не хочет, чтобы я его нашла, – мрачно проговорила я.

– Нет.

– Нет.

– Жаль.

– Ничего.

Тут Хилари осенило:

– Мы собираемся на выходные в Байрон. Хочешь, присоединяйся.

– Только не втроем.

– Да нет, целая толпа собирается. И Джоди, и Диди. Едем в Байрон-Бэй на… – Хилари запнулась, вспоминая название, – на Фестиваль женских короткометражек.

– А мне показалось, что ты этот фильм терпеть не можешь.

– Верно. Но им все равно, считают, что фильм и должен вызывать споры. И потом, выходные есть выходные. Диди нас и отвезет.

– Я буду себя чувствовать одиночкой.

– Кота захвати.

– Он мне, к твоему сведению, не сексуальный партнер.

– А почему бы тебе не поискать там Билла?

– Да, конечно. На пляже.

– Он же из Дорриго, верно? – спросила Хилари. – А это как раз по пути. Ну почти. Если как следует попросить Джоди… Может, его родители там. Наверняка кто-нибудь его знает.

– Ну да.

– Так ты едешь?

Хилари, как всегда, была права. Мне понадобилось пять секунд, чтобы решиться.

– Только если не буду чувствовать себя совсем одинокой.

Положив трубку, я отыскала карту Нового Южного Уэльса. Осталась еще со времен Энтони Андерсона, на карте темнели пятна от шоколада – Энтони ездил в какие-то богом забытые уголки, а я исключительно со скуки поедала над картой хрустящие шоколадные хлопья.

Сама не знаю, зачем я это делаю. Вот она, возможность не будить спящих далматинцев и золотистых ретриверов. Билл исчез из моей жизни. Убрался за сотни миль отсюда, и моему спокойному существованию больше не грозят никакие драмы. Я могу забыть эту унизительную историю с Пьером Дюбуа и заниматься своими делами. Придумывать брошюры для «Удачи», и больше не менять прическу, и оставаться одинокой.

Но кое-что так и не было закончено, и это не давало мне покоя. Наверное, я ждала, что кто-нибудь из нас нарушит это молчание. Я просто не знала когда. А теперь Билл исчез, и стало ясно, что мне позарез нужно многое сказать ему. Конечно, в том числе и кое-что очень обидное. После фильма я стала лучше понимать его. Не то чтобы Билл стал мне симпатичнее – просто я четче представляла себе, что творится в его несчастном, перетруженном мозгу умника, где скрипят колесики и вспыхивают лампочки.

Дорриго находился далеко от побережья. За много миль от Байрона. Но если ты в нормальном расположении духа, и не мчишься сломя голову на этот фестиваль, и ничего не имеешь против того, чтобы остановиться и перекусить в маленьком городишке…

Я позвонила Джоди.

– Слушай, Диди мне тут рассказала о рекламной кампании против анорексии. Поздравляю!

– Спасибо. Слушай, тебе меня очень жалко?

– С чего это? – опешила Джоди.

– А в Байрон-Бэй очень спешишь?

– Да с чего вдруг?

– А как насчет обеда в Дорриго?

He знаю, то ли это чувство вины, то ли женская солидарность, то ли просто травка, но Джоди согласилась. В пять утра в субботу мы залезаем в старый фургон Диди, прихватив спальные мешки и чайные пакетики, и отправляемся на Фестиваль женских короткометражек в Байрон-Бэй. Через Дорриго.

И Роджера я с собой в качестве партнера не беру.

Глава тридцать пятая

Роджера все-таки пришлось взять. Мама обзавелась новым ухажером, которого она упорно именует другом, и у него аллергия на кошачью шерсть. И на освежитель воздуха, и на лак для волос, но в первую очередь – на кошек. И этот астматик собирался завалиться к маме на все выходные. Вот дерьмо.

– А соседи не могут его покормить? – спросила мама.

– Мне нельзя держать кошек.

– А кто-нибудь из девочек?

– Они все тоже едут.

– А та, другая девочка? – предложила мама. – Та, с детьми.

– У Хелены Четтл уже есть кошка. И собака тоже.

– Ты хочешь сказать, что у нее и семья, и кошка, и собака?

Как меняются времена. Я еще помню годы (1972-й, например), когда людям вроде моей мамочки такие вещи казались совершенно нормальными.

– Так где ты откопала этого типа?

– Познакомились у Джоди на вечеринке, – объяснила мама.

– На той премьере?

– Ну да.

– Я его не заметила.

– В фильме снималась его бывшая жена.

– Это которая? – спросила я.

– Та, что появилась в самом конце. Она говорила, что мужчины вроде автобусов – загрязняют воздух и никогда не появляются вовремя.

– А как он перенес твое сравнение с автобусами – что если стоять достаточно долго, кто-нибудь да появится? – поинтересовалась я.

– Нашел мои слова потрясающими.

– Да ну?

Билл сравнивает женщин с машинами, мама мужчин – с автобусами. Ну и дела…

* * *

В день отъезда в 4.30 утра подходящей тары для Роджера у меня еще не было. Каждый раз, когда я запихивала его в коробку, которую стащила в супермаркете, оттуда моментально выстреливала когтистая лапа, следом высовывалась голова с глазами, суженными, как у Микки Руни в «Завтраке у Тиф-фани», – и все усилия шли прахом. Стоило поднести Роджера к соломенной корзине, в которой он приехал, как он тотчас вцеплялся мне в запястье.

Через полчаса подкатили цыпоньки. Хилари поднялась за мной. С утра пораньше она выглядела усталой, старой и больной. И влюбленной.

– Ты ведь не повезешь кота просто так? – спросила она с ужасом.

– В коробке ему не нравится, а в корзину я его вообще засунуть не могу.

– Ты Джеймса Херриота[24]24
  Шотландский писатель-натуралист (1916–1995), автор знаменитых «Воспоминаний сельского ветеринара» (рус. перевод И. Гуровой).


[Закрыть] читала?

– Нет.

– А я читала. На твое счастье, я библиотекарь, и у нас есть «О всех созданиях, больших и малых» в пяти экземплярах и крупным шрифтом. Значит, сделаем вот что.

Хилари сдернула с кровати одеяло и набросила на Роджера, точно сеть на крокодила. Потом сгребла яростно барахтающегося под одеялом кота и закатала, как мумию. Из свертка торчала одна голова.

Роджер был очень и очень зол.

– Если надо родить теленка, Джеймс Херриот тоже пригодится, – заметила Хилари.

Когда мы влезли в фургон, настроение у всех было приподнятое – удивительно, если учесть, сколько им пришлось меня ждать и который был час.

Пол еще больше напоминал Андре Превена – с опухшими от недосыпа глазами и морщинами в уголках рта. Я отметила, что на нем один из свитеров Хилари (мешковатый, старый-престарый), но ничего не сказала.

Диди обложила себя магическими кристаллами, сумкой с драже и стопкой дисков Энии – на долгую дорогу. Джоди с режиссерским видом устроилась на переднем сиденье. На этот раз обошлось без марлевых подгузников, только парой дымчатых очков и черным сарафаном.

– Джеймс Херриот, – немедленно определил Пол, когда увидел меня с Роджером, извивающимся в коконе из одеяла. Хилари устремила на него взгляд, полный любви. Ну, не знаю. Может, они друг другу судьбой предназначены.

Когда мы добрались до моста, Роджер поднял шум – казалось, будто он орет с зажатым носом, а кто-то его колет чем-то острым.

– Иди сюда, детка, – произнесла Джоди, взяв его на руки.

Он моментально вырвался и пулей унесся в конец фургона, сметая все на своем пути и завывая во весь голос.

– Иди сюда, – вступил Пол.

Роджер его укусил.

Наконец где-то на Тихоокеанской автостраде он выбился из сил и заткнулся. Энию пришлось выключить, и опять воцарился покой.

– Вот не знаю, пустят ли в Брайтоне куда-нибудь с котом. – Эта мысль пришла Хилари в голову с явным опозданием.

– С детьми же пускают, – заметила я.

– Ты, часом, не хочешь сделать вид, что это твой малыш?

– А что, может, и сойдет.

– Слишком волосат.

Надо отметить, я даже не задумывалась толком, где мы остановимся. Может, так и должна поступать свободная художница – женщина девяностых? Или так рассуждают безработные бездельницы? Думаю, все кончится так же, как и в прошлую нашу поездку, – заберемся на самую дешевую стоянку и передеремся из-за лучшей кровати.

Я буду спать с Роджером, Джоди – с Диди, а Пол – с Хилари. Очень по-семейному.

Время тянулось муторно, и это означало, что, во-первых, нам еще ехать и ехать и, во-вторых, встали мы действительно слишком рано. Джоди было предложила игру – называть женщин-политиков на каждую букву алфавита, но мы застряли на Беназир Бхутто.[25]25
  Премьер-министр Пакистана (р. 1953), занимала пост в 1988–1990 и 1993–1996 гг., первый в истории премьер-министр, родивший ребенка (1990).


[Закрыть]

Наконец я сдалась – укрылась одеялом Роджера и заснула. Когда проснулась, мы ехали мимо крикетной площадки.

– Беллинген, – подсказала Хилари.

Голова Пола покоилась у нее на коленях. Опять. Он тоже спал.

Мы катили дальше, и вот появился указатель. Дорриго. Я выглянула в окно и глубоко вдохнула. Воздух ничем не пах, как и положено воздуху.

– А ты знаешь, что Роджер, пока ты спала, сотню раз чуть из окна не выскочил? – прокричала Диди.

Роджер тотчас завыл и завертелся на полу.

И вот мы приехали. Все оказалось очень похоже на то, как я себе это и представляла. Ровные полоски зелени поднимались со склонов холмов, обещая нашествие ячменных булочек; народу на главной улице было так мало, что она напоминала игрушечную модель для архитекторов – крошечные пластмассовые фигурки стоят то тут, то там с хозяйственными сумками.

В витрине молочного бара красовался нарисованный от руки плакат, прилепленный к стеклу старым скотчем: набирали игроков в местную женскую команду по футболу. В канаве валялся птичий трупик. И – вот оно! Справочное бюро.

Все ввалились в бар, а я отправилась в справочное и напала на женщину за конторкой.

По-моему, я была единственным человеком, которого она видела за последний год.

Здесь еще продавали открытки, и я купила одну в надежде, что это окажется удачным маневром. Не вышло.

– Не думаю, что я такого знаю – Билла Макгинли, – проронила женщина, разглядывая лицевую сторону своего вязанья.

Похоже, я в первый раз произнесла в разговоре его полное имя. Даже Диди знала его только как Умника Билла. Не подглядывай я за почтовым ящиком, я бы и сама фамилии не знала.

– А как насчет просто Макгинли, – спросила я.

– Ну, тут есть Макгинли, но их пятеро, и они живут очень далеко. Ему сколько лет?

– Тридцать-тридцать один. Или тридцать два. Может, тридцать три.

Она уставилась на меня как на полную кретинку.

– Извините, точнее не скажу.

И тут я это заметила – прямо за открытками. Компьютер. С мерцающей буковкой «N» в углу экрана, которую я видела лет сто назад.

– Вы подключены к Сети!

– Ну да.

И голос, и вид у справочной дамы был оскорбленный, и я не могла ее осуждать. Сама я, наверное, и говорила, и выглядела как худший тип сиднейской туристки.

– Если хотите, можете взглянуть, – смягчилась она. Думала, наверное, что я ищу гостиницу, или живописное место для прогулок, или еще что-нибудь такое.

Но я искала данные в самом низу страницы, и что-то – быть может, экстрасенсорные способности, унаследованные от папы, – подсказывало: именно компьютер мне и поможет.

Вот оно. Dorrigo Tourist Website. Оформление страницы – 1998 год, Билл Макгинли.

– Мне нужен человек, который сделал эту страницу, – изумленно проговорила я. Потому что это воистину был перст судьбы. И он тыкал мне под ребра, пока до меня не дошло.

– А, теперь я поняла, о ком вы, – оживилась женщина. – Но он уехал. Или нет, вроде ненадолго вернулся. Я тут видела его с матерью. Не знаю, здесь ли он еще. Это те Макгинли, у которых ближайшая к городу ферма.

– Не подскажете, как туда доехать?

Ненавижу отчаяние в собственном голосе, но ведь я действительно пребывала в отчаянии…

В конце концов, поскольку я решительно ничего не соображала, дама из справочного просто нарисовала схему на только что купленной открытке. Это было в пяти километрах отсюда. Ближе, чем я думала. И внезапно вообще все это стало намного, намного ближе, чем я думала раньше.

Я вернулась к фургону, размахивая открыткой. Все ели мороженое, за исключением Диди, которая хрустела драже. Кто-то – Хилари, наверное – купил Роджеру шоколадное «корнетто», и он пожирал его с бумажной тарелочки на полу фургона. И размазывал мороженое повсюду.

– Нашла Билла, – объявила я, взмахнув открыткой.

Как и следовало ожидать, Роджера вывернуло прямо на пол.