Текст книги "E-mail: белая@одинокая"

Автор книги: Джессика Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцатая

На работе я целый час просидела над сверхсрочной брошюрой, пока Бобби не вытащила меня на пару слов. Бобби обычно узнаешь по запаху – дуновение «Шанели», потом видишь черные кожаные каблучки, и вот она… здесь. Как в греческих мифах. Или в какой-нибудь серии «Геракла». Она просто откуда-то возникала, и появлялось ощущение, что к тебе спешит сама судьба.

– Привет, Виктория.

– А, привет.

Конечно, Кайли не могла вечно рассказывать, будто у меня идет кровь горлом, и, будем откровенны, сегодня я опоздала на полчаса, а работа, которую ждали еще в прошлый вторник, до сих пор не готова. И я прошла следом за Бобби в ее кабинет, через весь коридор, мимо ксерокса, где какие-то несчастные возились с целыми кипами вонючей бумаги.

– Ну что ж.

– Бобби, тебе кто-нибудь говорил, что ты улыбаешься точь-в-точь как Салли Филд, несущаяся над крышами в «Летающей монахине»?

Конечно, этого я не сказала.

– Ну что ж… Я закусила губу.

– Думаю, я понимаю.

– М-да.

– Простите.

Бобби покивала головой – и кивала ужасно долго, как миссис Брейди.

– Тебе известно, что у нас в компании действует система трехкратного предупреждения?

– Да.

– Что ж, хорошо, это первое предупреждение. Но, между нами…

Нет, пожалуйста, только не между нами.

– Я понимаю, каково тебе сейчас. Понимаю, что ты переживаешь сейчас трудный период в своей личной жизни, а мы всегда учитываем такое, особенно когда речь идет о сотрудниках, занимающихся творческой работой.

Спасибо тебе, Господи. Творческо-невротическая теория. Я снова спасена. Даже если все это полная чушь и трудяги у ксерокса переживают больше драм и истерик, чем я сожрала шоколадок.

– Так что, я думаю, все ограничится одним предупреждением. Но я должна знать, насколько ты здесь чувствуешь себя на месте, Виктория. Мы поможем тебе преодолеть эту ситуацию, но для этого надо иметь общую веру и общие цели.

– Я счастлива, – бухнула я.

– Счастлива?

Черт. Похоже, пока я произносила слово «счастлива», глаза у меня были как в ужастике «Крик».

– Это хорошая работа, и я не хочу терять ее, – выпалила я на одном дыхании.

– Хорошо. Ты знаешь, что и мы не хотим терять тебя.

– Это не связано с «Худей с улыбкой»?

– Нет.

Странно. По пальцам на одной руке можно пересчитать всех, кто знает о моей анорексии, и Бобби входит в это число. Остальных угадать нетрудно. Родители, Хилари, Дэн, Ублюдочный Ныряла Энтони. Все же странно, что в эту компанию попала Бобби. Хотя, возможно, поэтому она и была ко мне добра. Может, она просто симпатизирует мне. Гм-м. Симпатизирует?

– С проблемой надо справиться. Я понятно выражаюсь?

Черт, нисколько не симпатизирует.

– Справлюсь.

– То-то.

И я сбежала. Убила бы сейчас за тройную порцию белого вина – вдогонку к уже выпитому капуччино. Последнее, чего мне теперь хотелось меньше всего, – это возвращаться на свое место рядом с Кайли и барабанить всякую чушь про пенсионные фонды. («Хотите в шестьдесят пять лет есть собачьи консервы и натираться тигровой мазью, чтобы согреться, потому что вы угрохали все деньги на шикарные туфли?») Вот оно, значит, как. Первое предупреждение. Как будто этого мало. Виктория Ходячий Крах Любовных Отношений, неужели тебе грозит еще и безработица?

Глава двадцать первая

– Интервью пойдет в ту часть фильма, которую мы хотим назвать «Любовь и свадьбы», – говорила Джоди.

Мы сидели у нее на кухне, потому что это была самая темная комната в доме. Окна завесили старыми Дидиными саронгами.

На сидевшую рядом с Хилари Натали шикали с самого начала фильма, так что она уже слегка дергалась. Диди, поджав ноги, уселась на кухонном столе – точь-в-точь ирландский эльф с прозрачными крылышками. На ней были очки в стиле пятидесятых, и теперь она в порядке разнообразия действительно могла что-то видеть. А одна из женщин, у которых Джоди брала интервью, разлеглась прямо на полу перед проектором и жадно вслушивалась в каждое свое слово. Джоди, конечно, отобрала для просмотра очень странную комиссию. Но, с другой стороны, «Влюбленные женщины» – фильм, рассчитанный на странную аудиторию.

Джоди взяла на себя всю возню с проектором. Вообще, ею нельзя не восхищаться. Сама написала заявку, отсняла всю пленку, задала все вопросы, а теперь еще и приготовила из сельдерея маленькие лодочки, груженные сыром.

– Что для вас значит день вашей свадьбы? – спросила Джоди на экране.

– Смерть, – брякнула перепуганная героиня интервью.

Я в это время лениво раздумывала, как бы отнесся ко всему этому Пьер Дюбуа. Мы с ним могли бы завести долгий и глупый разговор на тему кино. Если, конечно, позволительно применить слово «разговор» к Интернету. Да, кстати: я ведь так никому об этом и не рассказала.

Голос Джоди звучал звонко и торжественно.

– Можно ли считать совпадением, – вопрошала она, – что женщина выходит замуж там, где ее наверняка похоронят?

Она снимала компанию каких-то нудных распорядителей похорон, забредших в паб во время обеденного перерыва. Все молчали.

– Я ЛЮБЛЮ СВАДЬБЫ! – выпалила я громко.

Знаете, что сделала Джоди? Выключила проектор, зажгла свет и налетела на меня с камерой, пока Диди нацеливала микрофон.

– Итак, Виктория, ты любишь свадьбы. Не расскажешь ли нам, почему?

Дала бы мне опомниться.

– Они мне нравятся, вот и все. Свадьбы многое значат.

– Даже при том, что одна из трех свадеб заканчивается разводом?

– Ну и что?

– И даже с учетом того, что твои собственные родители разведены? – не отставала Джоди.

– Ну, это уже слишком личное.

Так оно и продолжалось, пока я на манер голливудской звезды не надула губки со словами: «Ну ладно, хватит». Я же знала, что они все равно используют только одну фразу. Я уже снималась в Джодиных документальных исследованиях.

Когда же, прождав целую вечность автобус, я вернулась наконец домой, то первым делом включила модем и проверила почту – прежде чем поставить чайник или проведать автоответчик. И письмо там было! Послание от моего Пьера! Совсем как Рождество. О господи!

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Брошюра о пенсионных взносах

Видимо, это был его ответ на письмо, которое я послала ему после разговора о Бобби. Я пробежалась вниз по странице и прочла следующее:

Дражайшая Техноботаник, я долго думал о брошюре с пенсионными взносами, которую вы пишете (надо же кому-то это делать). Я прекрасно понимаю, почему вы не хотите пугать людей тем, что в старости им придется есть собачьи консервы. Но другая идея гораздо хуже. Можно ли обещать молодым людям бодрые игры в гольф на старости лет, если в двадцать пять они сделают удачные взносы? Да они перепугаются до смерти. Гораздо сильнее, чем от перспективы питаться собачьими консервами. Что страшнее – жевать собачий корм или в клетчатых штанах ковылять по полю для гольфа? P.S. Информация бесплатная. P.P.S. Вы уже пришли в себя после разговора с Татуированной Адвокатихой? Пьер.

Я быстро набросала ответ:

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Программа по восстановлению после общения с Татуированной Адвокатихой

Дорогой Пьер, спасибо за дельное предложение насчет моей брошюры с пенсионными взносами. Вы правы, картина со стариками в клетчатых штанах только расстроит и напугает молодых, чьи деньги пытаются зацапать. Теперь к главному. Мои переживания из-за Татуированной.

И вот тут я остановилась. Пришлось остановиться. Неужели я рассчитываю, что человек, у которого даже нет нормального имени, поймет мои чувства? Конечно, он сам попросил меня написать обо всем, что очень великодушно с его стороны. Но в том настроении, в каком я сейчас пребывала, над письмом понадобилось бы трудиться целый день, потому что коротеньким ответом тут никак не обойтись. Но, с другой стороны, если Пьер Дюбуа сейчас сидит возле своего компьютера, я ведь могу спросить, не возражает ли он против моей словесной атаки. И я приписала:

Ничего, если я размахнусь на несколько страниц? Счастливо. Техноботаник.

Пьер Дюбуа ответил через одну чашку чая, накрашенные заново глаза и взбитую подушку на диване (по сиднейскому времени}:

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Откупорьте свою душу

Дорогая Техноботаник, чувствуйте себя свободно и пишите столько, сколько вам захочется. Ваш друг Пьер.

Это же просто смешно. Полное ощущение, будто я пишу Дэну, а не Пьеру.

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Душа откупорена

Дорогой Пьер, спасибо за великодушное предложение. Как вам известно, я не могу говорить о Дэне с друзьями по следующим причинам:

1) им все это уже обрыдло, тем более что пришлось слушать еще и о Переходном Мужчине. Я выбилась из хронологической последовательности собственных романов, и мне уже пора прекратить бла-бла-бла на эту тему;

2) в сущности, это произошло так давно, что за это время моя школьная подруга (Хилари) стала лесбиянкой, и поэтому

3) я не могу с ней поговорить о том, как мужчина бросает женщину. И о том, как одна женщина хочет разрушить планы другой, – это же против правил «Женского кружка» (уверена, в Клиши тоже водится что-то подобное: они массируют друг другу ступни; слишком сдержанны, чтобы называть себя «сестрами по духу» – хотя бывает и такое, – и еще рисуют на стенках граффити со всякой женской символикой).

Словом, Пьер, для меня настоящий катаклизм – выворачивать душу перед человеком, которого я только-только встретила, да и то не во плоти. Но у меня такое чувство, будто я вас хорошо знаю. Во всяком случае, вы меня понимаете: (Ха! Рожица!)

Значит, так. Двадцать причин, по которым я хотела бы, чтобы Татуированную Адвокатиху повесили на дэновском галстуке, и плевать мне, к вашему сведению, на всех сестер по духу.

1) Она напяливает хлопчатобумажные шортики на юридические пикники, когда температура двадцать градусов и все остальные в шерстяных свитерах с оленями. А почему? Потому что у нее потрясающие ноги, и она бесится из-за того, что в суде их приходится закрывать.

2) Она гогочет над каждой дурацкой шуткой, если ее отмочило существо мужского пола – все равно какое, лишь бы с пенисом. Но если рядом оказываются остроумные женщины (к примеру, я; как вы уже заметили, я очень живая и общительная), лицо у нее становится похожим на кирпич.

3) Она звонит со своего мобильника на мобильник Дэна. Раньше он называл это онанизмом. А теперь не называет.

4) Меня ей представляли три (3) раза, и она никогда не удосуживалась ХОТЯ БЫ КИВНУТЬ или запомнить мое имя.

5) В газетах у нее на всех снимках вид примерно одинаковый: смеется, запрокинув голову, трясет огромными браслетами на запястьях и показывает татуировку. А вот чувства свои она не показывает, даже когда смеется. Наверное, потому, что:

6) у нее и нет никаких чувств – она же питается только сырым и здоровым кормом;

7) она обожает съесть за ланчем дольку апельсина;

8) ей никогда не хочется шоколада, и она не понимает, зачем он нужен женщинам в плохом настроении.

9) В общем, она святая.

10) Не то чтобы я придавала этому особое значение, но, надев на пикник свои шортики, она минут на пятнадцать дольше, чем нужно, стоит, задрав задницу кверху, и разыскивает в сумке свою бутылку минералки, которой

11) она, по ее собственному утверждению, выпивает по два литра в день, но только если это

12) «Эвиан» (французская, Пьер), и это несмотря на то, что

13) она часами трезвонит о ядерных испытаниях, в чем

14) она специалист, поскольку

15) выполняет особую работу для Гринписа, о чем

16) как ни странно, весь свет уже, кажется, знает, несмотря на ее

17) «скромность» и «сдержанность» по этому поводу – как выражается Дэниэл Хоукер, который, видимо, считает, что

18) она святая (повторяюсь) и это дает ей право на

19) небритые подмышки, чего

20) я себе никогда не позволяю ни на минуту. Как видите, Пьер, я так и не перешагнула через это. А ведь у меня был план, только он очень напоминал неудачную серию «Династии». В общем, я чувствую себя как Джоан Коллинз. Что мне теперь делать?

Рассказать вам, что я воображаю в самом худшем случае? Сценарий такой: Джоди и Диди привозят своих «Влюбленных женщин» на Сиднейский кинофестиваль, и Дэн с Эрикой приходят туда вместе. Она опять в хлопчатобумажных шортах, а я пришла сама по себе; и вот они сидят прямо передо мной, обнявшись, слушают, как я пять минут разглагольствую о свадьбах, и умирают со смеху.

Кажется, я еще не рассказывала вам об этой истории со свадьбами. Извините, ПД. Я была на просмотре Джодиного фильма и совершенно по-дурацки брякнула, что мне свадьбы нравятся. В их фильме венчания ассоциируются с гробами, покойниками, кремацией, гниением и смертью. Представляете? В общем, Джоди и Диди заставили меня говорить об этом перед камерой, и меня не покидает ужасное предчувствие, что Джоди использует мои слова. В сущности, она их наверняка использует, потому что я единственная гетеросексуалка, которую она смогла как следует разговорить в своем фильме.

Что мне еще вам сказать? Удивляюсь, что вы дочитали до этого места. Но в любом случае спасибо. Надеюсь, еще встретимся. Техноботаник (может, в 2020 году откроем свое инкогнито. Ха).

Как только я отключилась от Сети, зазвонил телефон. Какое-то совершенно безумное мгновение мне казалось, что это он, Пьер. Потом до меня дошло, что кто-то целую вечность пытался до меня дозвониться.

– Каждый раз, только я набираю номер, – какой-то странный звук!

Мама.

– Извини, это Сеть.

– Это что?

– Интернет, – пояснила я.

– Ах, Интернет…

Я так и знала, что мама немедленно сменит тему, – именно это она и сделала. Я замечала такое за людьми, которые в течение своей жизни получили слишком много информации. В их мозги загрузили столько всего: кубинский кризис, Мерилин Монро, «Битлз», высадка на Луну, противозачаточные таблетки. И для новой информации просто не осталось места. Думаю, мою маму еще в 1977 году добил Джонни Роттен.[14]14
  Член панк-группы «Секс пистолз».


[Закрыть] Он был последней каплей. Последний бит, который поместился в ее голову. Последний пустячок в виде панк-рока, и – щелк – мамин мозг закрылся.

Кое-что, разумеется, туда просачивается. Этот чертов Ральф Файнс, например. Но никаких Джанни Версачи, девятидюймовых ногтей и всего тому подобного. Не то чтобы я сама обо всем таком думала, но…

– В общем, я по поводу фильма. Фильма твоей подруги, Джоди.

– Да?

– Она звонила мне, – сообщила мама, – сказала, что им нужен голос сильной женщины в возрасте.

– Только голос?

– Н-нет.

– Я запрещаю! – вырвалось у меня.

– Но почему? Джоди просто в отчаянии, Виктория, иначе она бы не стала мне звонить.

– Я убью ее.

– Что в этом плохого? Джоди сказала, что ты тоже участвуешь.

– Мама, поверь мне, – произнесла я раздраженно, – этот фильм не для тебя.

– Ну и что же это за фильм в таком случае?

– Скажем так: Ширли Маклейн там не снялась бы.

– О-о.

Конец разговора. Я-то знала, что Ширли Маклейн сработает.

– Это совсем другой тип фильмов. Не в твоем вкусе.

– А-а.

Я почти готова была сказать ей про Хилари и Натали – очень пришлось бы к слову. И тогда можно было не сомневаться, что безумная идея Джоди вовлечь в свой фильм мою мамочку так и не претворится в жизнь. Но я решила все-таки не перегружать маму новостями. Сами понимаете.

Глава двадцать вторая

Может, потому, что был вечер пятницы, но только одиночество казалось еще невыносимее, чем обычно. Я слышала, как на улице гогочут какие-то молодые девчонки. Одна из них хихикала: «Норман! Нет! Нет! Норман!..» – и ясно было, что она от души веселится со своим Норманом. По телевизору смотреть было нечего. Хелена Четтл бормотала, что пригласит меня как-нибудь на обед, но явно не сегодня. Архитекторша Кэрри, которая была еще и подругой Дэна, таинственным образом исчезла из моей жизни, а ведь она нередко оказывалась очень кстати по пятницам. И даже «Грозовой перевал», энергичная музыка и орешки кешью меня бы сейчас не спасли. Вечер пятницы. Мне тридцать. Я жива. Так почему же я одна?

Поймав себя на мысли, что следовало бы полюбезнее обойтись с Лаймом, я забеспокоилась не на шутку. А также изо всех сил убеждала себя не смотреть на компьютер, не превращаться в интернетную маньячку или в дуреху, у которой есть любимый секрет. И вот я уже включаю модем и наблюдаю, как загораются зеленые огоньки. И взгляд у меня безумный, как у старух, которые пялятся на игральные автоматы. Свершилось. Я одержима. У меня не осталось ни надежды, ни достоинства.

Меня ожидало письмо. От него. Господи, благодарю тебя.

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Ужин сегодня вечером (по вашему времени)

Дорогая мисс Техноботаник, если вы свободны в эту пятницу вечером, может, согласитесь отужинать со мной? Я знаю одно прекрасное местечко неподалеку. И не захватите ли вина? В любом случае, если у вас есть такая возможность, давайте договоримся на восемь вечера. Настало время познакомиться поближе (рожица, рожица). Пьер.

Киберонанист придурочный. Вот, значит, до чего дошла моя жизнь? Я даже не могла позвонить Хилари и рассказать ей об этом послании – ведь Хилари дома не было, усвистела куда-то с Натали! Да и потом, я же им так ничего и не сказала. И вообще никому.

Может, надо было расколоться, но вдруг мне посоветовали бы остановиться? Это же явно ненормально. Веду себя как полная идиотка. И кому только сказать – ужин в киберпространстве, ха! Хелена Четтл так бы не поступила. Счастливая женщина! Хочу быть Хеленой Четтл.

Без десяти восемь я подключилась к каналу. К нашему каналу. На кухне я стащила со шкафа бочонок красного вина, отыскала стакан и подсела к компьютеру. Глупо. Очень-очень глупо. А он уже был там. Словно я ожидала чего-то другого.

ПД: Привет. Рановато вы сегодня.

ТБ: Это лучше, чем опаздывать.

ПД: Выглядите потрясающе.

ТБ: Откуда, черт возьми, вы можете это знать?

ПД: Ну же, подыграйте мне.

ТБ: На мне старенький серый ситцевый халат, через который просвечивают соски. И выглядит он отнюдь не шикарно. Спереди пятно от яйца.

ПД: Прекрасно, это как раз в стиле ресторана. Простите, я только сейчас понял, что вы напечатали слово «соски». Минуточку…

ТБ:…

ПД: Благодарю.

ТБ: Мы едим?

ПД: Я уже все для вас заказал.

ТБ: Это только мое воображение или сегодня вы действительно коварнее, чем обычно?

ПД: Если бы мы действительно ужинали вместе, вы не сказали бы этого.

ТБ: Да?

ПД: Ну, так что же?

ТБ: Ответьте мне честно. Вы ведь считаете себя отчаявшимся?

ПД: Разве?

ТБ: Не знаю, и это меня тревожит.

ПД: Ладно. Похоже, вечер удастся.

ТБ: А вы знаете, что я здесь пью вино?

ПД: Это хорошо. Я тоже пью.

ТБ: В самом деле?

ПД: Божоле.

ПД: Австралийское красное бочковое.

ПД: Лучше чем ничего. Возвращаюсь к вашему вопросу: отчаялся ли я? Нет, не отчаялся. Я вдали от дома. В стране, где люди говорят на чужом языке, а моя бывшая подруга далеко-далеко. Я увлекаюсь чатами, и однажды вечером повстречал самую интересную женщину из всех, с кем сталкивался за последний год.

ТБ: О, заткнитесь.

ПД: Так с чего мне отчаиваться?

ТБ: Мне бы хотелось, чтобы вы назвали свое настоящее имя.

ПД: Позже, мадам.

ТБ: Так значит, у нас будет «позже»?

ПД: Что ж, я искренне на это надеюсь.

Это было так удивительно: пить красное вино и общаться с компьютером. Когда я взглядывала на свой стол (ну ладно, старый Джодин массажный стол), у меня невольно возникало ощущение, будто это картинка-головоломка из газеты. Найдите разницу. Один фрагмент лишний; дети, угадайте какой? Правильно. Бочонок красного вина среди компьютерных дисков, скрепок, ручек и кип бумаги.

ТБ: Узнаю ли я когда-нибудь, как вы выглядите?

ПД: А это так важно?

ТБ: Да.

ПД: Ну, я не могу расхваливать себя. В конце концов, я же мужчина.

ТБ: У вас усы, похожие на велосипедный руль?

ПД: Нет.

ТБ: Козлиная бородка?

ПД: Нет.

ТБ: Бакенбарды?

ПД: Нет.

ТБ: А нос какой?

ПД: Как у Жерара Депардье.

ТБ: Нет, правда.

ПД: Немного великоват.

ТБ, неужели внешность значит для вас так много?

ТБ: Ну, ладно. Только не говорите, что вы не представляли, какая я.

ПД: Прекрасная внутри.

ТБ: Негодяй!

Глоток, другой. Вино было отвратное, но я уже дошла до стадии полного автоматизма. А вниз по странице бежали слова, и я вошла в этот ритм: фраза, глоток, фраза, глоток. Такой флирт – это же просто немыслимо. Будто два оленя сшибаются рогами. Господи, похоже, я набралась.

ТБ: Знаете, Пьер, это бочковое вино довольно крепкое.

ПД: Интересно, начнет ли у вас заплетаться язык.

ТБ: А вы там у себя напиваетесь?

ПД: Да. Это же Париж.

ТБ: Вам никогда не хотелось съездить в Австралию?

ПД: А вы когда-нибудь приедете во Францию?

ТБ: Только если там начнут производить «Сухие завтраки».

ПД: Может, встретимся посередине?

ТБ: На экваторе.

ПД: У меня будет большой нос.

ТБ: На мне будет старый халат.

ПД: Мадам, мне ужасно неловко.

ТБ: Что случилось?

ПД: Мне надо наведаться в мужскую комнату.

ТБ: Ну, раз это виртуальный ресторан, то почему бы не сходить в виртуальный туалет. Или даже в настоящий туалет. Так, Пьер, кажется, я увлеклась вином.

ПД: Вернусь через пять минут.

И он исчез – точно действительно вышел из комнаты, и все вдруг показалось… Даже не знаю, каким. Реальным? Словно я и в самом деле с кем-то ужинала?

Джоди и Диди как-то завели разговор о тех, кто предназначен человеку самой судьбой, – это было вскоре после того, как они начали встречаться. Диди считала, что людей соединяет невидимая серебряная нить, что-то вроде пуповины. Их может разделять огромное расстояние, но рано или поздно эта нить притянет их друг к другу и они встретятся, как и было предначертано с самого рождения. Кажется, Диди терла живот, когда все это объясняла. Мне тоже захотелось почесаться. Невидимые серебряные нити. М-да.

С Пьером Дюбуа происходило что-то в этом духе. Понимаю, конечно, что я перепила вина, но рассуждаю пока здраво. Я не могу увидеть ПД, не могу почувствовать его запах, услышать его или потрогать. Я не знаю, кто он и где работает. Но что-то вроде связующей нити явно есть. Я же действительно его знаю. Пусть совсем немного, но ведь знаю. Так, значит, – свершилось? Экстрасенс Кара оказалась права? Пока он пропадал в туалете, я представляла себе, как мы встретимся в РМ (в реальном мире, как говорят компьютерщики, – стыдно сказать, я узнала об этом две недели назад). Может быть, может…

Я смотрела на монитор… А вот и он.

ПД: Спасибо, что дождались.

ТБ: Надеюсь, вы вымыли руки.

ПД: Между прочим, забыл. А вот и первое блюдо. Отварной лосось со спаржей и жареным картофелем.

ТБ: Спасибо. Если вы будете продолжать в том же духе, мне придется бежать за едой.

ПД: По-моему, и этот ресторан вполне сносный.

ТБ: Слишком скромный.

ПД: Честно говоря, я был удивлен, что вы оказались свободны в пятницу вечером.

ТБ: У меня нет личной жизни.

ПД: Ну спасибо.

ТБ: Извините.

ПД: Это тоже жизнь. Не оскорбляйте меня.

ТБ: Ну ладно.

ПД: Как вы можете отрицать, что это такая же жизнь? Что вы делаете в первую очередь, когда приходите домой?

ТБ: Проверяю почту.

ПД: Я тоже.

ТБ: Просто это… Ну, понимаете.

ПД: Вы уже рассказали подругам?

ТБ: Нет.

ПД: И я не рассказывал.

ТБ: Почему это до такой степени напоминает роман, ведь я всего лишь смотрю на монитор…

ПД: Рад, что вы так это все воспринимаете.

ТБ: ПД, мне пришла в голову страшная мысль.

ПД: Какая же?

ТБ: Вы уже делали такое раньше. Вы делали это с кем-то еще до меня.

ПД:?????

ТБ: Делали?

ПД: Между прочим, нет. И позвольте мне рожицу – настроение у меня стало:-(

ТБ: О… извините.

Мне действительно было очень жаль. Я всего лишь смотрела на экран, но чувствовала, как он поник где-то там, в парижском Клиши.

ТБ: ПД, извините.

ПД: Все в порядке. Но раз уж вы спросили – это у меня впервые. Вот, подумал о романе в Сети.

ТБ: Итак, вы это сказали.

ПД: Мы тут сознаемся кое в чем, вы это имеете в виду? ТБ: Так мы сознаемся?

ПД: Если хотите.

ТБ: Но я вас почти не знаю.

ПД: Вы почти не знали и всемирно известного Переходного Мужчину, если мне не изменяет память.

ТБ: Да, верно. Кроме того, я должна сделать одно признание.

ПД:???

ТБ: Мне о вас говорил экстрасенс.

ПД: Как?

ТБ: Она предрекла, что я кого-то встречу с помощью компьютера.

ПД: Что значит «кого-то»?

ТБ: Ну что ж, под воздействием алкоголя могу и рассказать. Того, кто мне предназначен судьбой. Она говорила, что я встречу своего избранника с помощью компьютера.

ПД: Отлично. Я рад, что вы под воздействием алкоголя. Спокойной ночи.

ТБ: Это что, все?

ПД: Шучу. Спасибо, что рассказали.

ТБ: И что же вы думаете об этом?

ПД: О чем?

ТБ: Не смущайте меня. О предназначенном судьбой.

ПД: Спокойной ночи, мадам Техноботаник.

ТБ: Как вы думаете, мы когда-нибудь встретимся?

ПД: Ну а вы как думаете?

ТБ: Одному экстрасенсу ведомо:

ПД: Спокойной ночи.

ТБ: Спокойной ночи.

Поверите ли, но мы точь-в-точь как в реальном мире никак не могли закруглиться. Словно какая-нибудь старая парочка вроде принца Чарлза и Камиллы – просто не могли расстаться. У нас на это ушло минут десять. В глубине души я находила это весьма романтичным. Я многое высказала, когда Джоди брала у меня интервью для своего фильма. Я согласилась бы на что угодно в те дни. Даже если бы все происходило только на экране монитора.

А как было бы чудесно рассказать кому-нибудь обо всем. Похоже, мне так и придется сделать, иначе дело кончится самовозгоранием. Вот только с чего начать? «Меня зовут Виктория Ходячий Крах Любовных Отношений, и у меня виртуальный роман с незнакомцем из Парижа». Вот-вот…

В столь поздний час оставалось только одно. После четырех стаканов дешевого вина на пустой желудок меня вывернуло.