Текст книги "Эй, босс! У тебя тут ребенок подрос (СИ)"

Автор книги: Джесси Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Мы собираем детскую аптечку с – внимание – инфракрасным градусником и электрическим соплеотсосом. И плевать, что это окажется ерундой.

Я долго смотрю на молокоотсосник и не могу понять, нужно мне это или нет.

– В чем дело? Покупаем? – легко говорит Руслан. Я пожимаю плечами.

Я не знаю.

Потому что я б очень хотела кормить сама, сразу, с первого же дня и пока не надоест. С Аленкой так не вышло. Но сейчас у меня другая жизнь?

– А знаешь, нет, не надо. Если что купим. И бутылочки доставай, не нужны.

– Уверена? А на всякий...

– Обойдемся. Одну оставь маленькую. Купим, если что.

– Хорошо. Куда дальше? – Руслан явно не устал таскаться по отделам, я вообще полна сил, как никогда. У меня после тяжелейшего первого триместра будто крылья выросли.

– Одежда, Руслан. И я все выберу сама!

– Как пожелаешь, – смеется он, и мы идем в отдел, который мне не то что не по карману был, я о его существовании даже не знала.

– Так, нам нужен кокон, комбез, и... ооо смотри это же боди!

Я просто пищу от восторга. Набираю носки, костюмчики, пижамки, боди, шапочки и милейшие флисовые комбезы. Сразу до полугода, чего мелочиться. И если кто-то скажет про плохие приметы, я его укушу.

Мы не знаем пол, так и не узнали, так что беру все оливковое, горчичное и коричневое. Мне нравится, получается очень приятная цветовая гамма. Аленка вообще до года носила половину пацанских вещей, мне было не до выбора.

Когда Руслан ловит меня у стенда с обувью для годовалых, я прихожу в себя и смотрю в корзину.

Хм... перебор.

– Жива?

– Жива, – смеюсь в ответ.

– Нам бы грузчиков.

– Это точно, – и мы идем на кассу во избежании переполнения нашего танка, а то не уедем.

По дороге Руслан прихватывает целую семью плюшевых мишек. Нам даже помогают отнести все в машину, потому что сумма в чеке оказывается очень даже круглой. Никогда не думала, что мне понравится тратить деньги. А я, оказывается, шопоголик. Домой приезжаем одновременно с доставками, и Раиса Васильевна смотрит на нас в недоумении.

– У нас ремонт?

– Ну почти, – смеюсь я.

Пока разбираю вещи и отрываю бирки, в детской собирают новую мебель, и даже приезжает еще одна доставка.

– Это что?

Я в ужасе смотрю на оливкового цвета диван, который затаскиваю в квартиру.

– Ну я подумал, что диван в детской это удобно. Я его месяц назад заказал... на радостях. Не помню, что меня порадовало, что я диван решил купить.

Мы смеемся, и Аленка преувеличенно громко нас копирует, обезьянка. Она уже тоже обложилась покупками, схватила радионяню и переговаривается по ней, как по рации, с Виолеттой.

– Так, я все это постираю, – заявляет та и начинает скидывать покупки в корзину для белья, которую успела принести из ванной.

– Нет я, это моя работа, – встает с дивана Раиса Васильевна.

Мы с Русланом переглядываемся и, прихватив семейство медведей, решаем под шумок сбежать.

Алена мчит за нами, ей тоже этот скандал не интересен. Конфронтация наших неизменных помощниц – тема вечная. Виолетта Дмитриевна очень обижалась, когда появилась Раиса Васильевна, и никак не могла понять, что мы не можем все время пользоваться бабушкиной добротой, потому что она так выбьется из сил и до второго внука не доживет. И так уже на таблетках от давления и с коленями проблемы.

Внуки в радость должны быть, а не упахивать до обморока. А Аленка из тех, кто может упахать.

Мы прячемся в детской, где как раз закончили ставить мебель и даже пропылесосили все за собой.

– Вот это сервис... наверное, дорого было?

– Н-е-е-ет, – нагло обманывает Руслан.

Аленка с разбегу летит на новый диван и начинает прыгать, так что Руслану приходится ее ловить. А я брожу по новой комнате, которая теперь выглядит такой обжитой, что рождение второго ребенка кажется более реальным, чем его толчки в моем животе. Комната! У моего ребенка, которого еще нет, уже есть своя комната! То, что она есть у Аленки, я уже привыкла, хоть первое время и не верила. У нас и дома-то раньше не было. А тут даже ванная своя у годовалой принцессы. Но то, что своя ванная есть у малыша, которого мы ждем. Я даже смеюсь оттого, что не верю в то, какой стала моя жизнь.

Поправляю невесомые шторы на окнах. Усаживаю на диван медведей.

– Ты рада? – спрашивает Руслан, обнимая меня со спины.

– Безумно рада, – улыбаюсь я.

Восемь месяцев беременности

Я деградирую. Лежу с гигантским пузом в кровати и раз в полчаса переворачиваюсь с бока на бок. Успела пересмотреть все сериалы и фильмы, которые откладывала в долгий ящик за неимением времени. Уже даже на турецкие перешла, и самое страшное – они начали мне нравится.

Мне не дают заниматься ничем. После того как я попала в больницу с каменным животом, меня вообще отстранили от всяких дел. Ничего не разрешают. А у меня всего-то был повышенный тонус. Ну, подумаешь, слишком быстро поднялась в горку. Ну были у меня помидоры с собой. Много помидоров. Ну захотелось мне сделать домашний томатный сок! Аж зубы скрипели – так хотела, не дожила бы до приезда доставки: повышенный спрос, таймер – до двух часов.

Вообще-то даже такого диагноза нет – тонус. Но вы попробуйте объяснить это Руслану, который всем раздал приказы, чтобы следили за мной и не давали трудиться. Раиса Васильевна у меня уже чашки из-под чая выхватывает из рук, когда я ее в мойку несу. Виолетта Дмитриевна не отстает: каждый раз когда встаю с кровати, причитает, что я могла бы ее позвать, а она бы все принесла. Мне горшок? Можно уже тогда утку в кровать врезать – и все дела.

Уже даже Аленка, когда я крепко обнимаю ее и чуть кружу над землей, говорит “мама, неть!” и грозно ругает меня указательным пальцем. Видимо, за бабушкой повторяет. Моя беременность – мечта, но как только я ее получаю, сразу хочется движения и действий. Я бы вообще с удовольствием сейчас поработала. Ну, может быть, не суточную смену, но пару часиков – поулыбаться, с людьми поговорить и все такое.

Хотя когда я вдруг одним прекрасным вечером остаюсь дома одна (Руслан повел всю семью на площадку гулять), я тоже ощущаю себя свободной! Могу бегать (ну насколько это можно назвать бегом я не знаю, скорее, похоже на марш слонов) по лестнице вверх и вниз. Могу сама себе что-нибудь приготовить. Могу игрушки Алены – разбросать и убрать. На радостях я обхожу гостиную и… из-за своей неповоротливости сношу пятой точкой горшок с фикусом. Тем самым, что подарила Виолетта Дмитриевна со словами, что в любой семье должен быть он!

Ну вот. Все мои планы смещаются, потому что теперь мне нужно спасать талисман нашей семьи!

Беру мусорный мешок и складываю туда осколки каменного горшка. Потом долго и нудно собираю землю – и щеткой, и пылесосом, и даже тряпкой. Поясница начинает болеть, но я не сдаюсь – это ведь именно то, чего я хотела, трудиться! В кладовой нахожу садовое ведро – не горшок, сделанный на заказ, но тоже ничего. Там же, зная Раису Васильевну и ее любовь к садоводству, нахожу землю и камешки – не знаю, для чего они, но она определенно засыпала их в чернозем.

Очищаю как могу корни от земли, спасаю прекрасный фикус. Сыплю камешки в ведро, потом почву, потом цветок. Выходит криво косо, под ногтями с французским маникюром земля, а я чувствую, что в следующий раз, если наклонюсь, просто не разогнусь – спина деревянная. Чувствую себя жалкой и начинаю реветь. В таком виде меня и застает все семейство.

– Ма-ма, ма-ма, ма-ма! – кричит Аленка без остановки, уткнувшись мне в коленки.

Руслан подбегает, осматривает меня с головы до ног, будто может и правда найти на моем теле источник моих слез. А Виолетта Дмитриевна вздыхает, кто мог додуматься посадить фикус в удобренную землю для пальм да еще и в ведро, где вода будет стоять, а корневая система растения гнить.

Слезы еще сильнее катятся из глаз, потому что я чувствую себя ни на что не способной.

– Мне плохо, я устаю, я не хочу лежать, но и делать ничего не могу. Меня мутит, до сих пор изжога, которая, обещали, давно должна была пройти. Я распухла, глаз не видно, ноги не помещаются в кроссовки, и я… я… некрасивая!

Это гормоны, не иначе, потому что я не знаю, что еще могло заставить меня все это вывалить на Руслана. Даже в моих мыслях это звучит как бред.

– Малыш, – он прижимает меня к себе и посмеивается глухо. – Ты просто беременная.

– Аленка, пойдем поиграем, маме с папой нужно поговорить.

Виолетта Дмитриевна уводит нашу малышку, а Руслан усаживает меня к себе в кресло. Прямо на колени к себе, как часто делает с Аленкой. Чувствую себя маленькой и хрупкой в его руках, пусть даже вешу на двенадцать килограмм больше, чем обычно, а для моей фигуры это катастрофически много.

Он нежно гладит меня по голове, что-то шепчет приятное, убаюкивает. Я засыпаю в его объятиях, а просыпаюсь… следующим утром. Ну ничего себе я проспала! Правда, зато снова чувствую себя бодрой и прекрасной – вот что значит хороший сон.

Когда я спускаюсь, замечаю, что фикус спасен – уже в новом горшке и явно пересажен в правильную землю. Ну да ладно, я пыталась, что с меня взять. Захожу на кухню и свожу брови, потому что не понимаю.

– Ма-ма!

– А мы тебя ждем, – выдает радостно Руслан и протягивает мне белую форму шеф-повара. Ну, знаете такую симпатичную, как в фильмах, с шапочкой смешной. Аленка стоит в такой довольная, уже тычет маленькими шаловливыми пальчиками в тесто.

– А… это что?

– Ну ты хотела ведь чем-то заняться, Раиса Васильевна любезно согласилась преподать кулинарный урок. Сегодня мы будем вместе готовить курник. Так ведь?

Как это мило. Я улыбаюсь и прошу Руслана помочь завязать мне фартук, потому что из-за живота не могу. Улыбаюсь своему идеальному мужчине, о котором когда-то запрещала себе мечтать. И конечно же, молчу, что курники я умела готовить еще в десятом классе. Ничего. Судя по тому, что Аленка отрывает куски теста и уже кидается им в Руслана, это будет весело.

Девятый месяц беременности

– Началось? Нет, ты серьезно? Началось? – ко мне в ванную залетает Руслан с горящими глазами. Спасибо, что не в халате и в медицинской шапочке, готовый к партнерским родам и во всеоружии.

– Ты с чего взял? – стою над раковиной с намыленными руками и в недоумении.

– Ну ты...

– Пописать ходила, – киваю ему, и Руслан тяжко вздыхает. – Эй, мне еще рановато. Ты же понимаешь?

– Понимаю.

– Потерпи пару недель, ладно?

– Ла-адно...

Я знаю, что сама виновата, зря начиталась интернета, нашла кучу признаков скорых родов и всем этим Руслана свела с ума. Он себе места не находит уверенный, что нам скоро рожать.

Да, живот опустился, и я теперь хожу как самая настоящая утка. Малыш уже зрелый, и на УЗИ меня убедили в последний раз, что все скоро случится. Хотя врач потом сказала, что все это чепуха, и ничего такого узист говорить не должен. В общем, мне показалось что и вес остановился, а это тоже вроде как признак, и шевеления мне стали казаться подозрительными... ой, мамочки.

Вцепляюсь в раковину и делаю долгий выдох. Мне не то чтобы больно, скорее, дыхание перехватило, и весь живот будто судорогой свело.

– Ой, а это что такое?

Если честно я так себе и представляла схватки, так что первое что делаю достаю телефон и включаю счетчик, который долго ждал своего часа. Я его скачала, протестировала и просто ждала минуты, когда с чистой совестью нажму “старт схваток” .

– Алиса? Это счетчик схваток, я все вижу, пойду за...

– Стой! Нет, мы не паникуем, мы все сделаем правильно, – убеждаю Руслана, делаю вдох и цепляюсь за него рукой. – Интервал три минуты. Или что-то такое... все перемешалось в голове. Для начала вызови Раису Васильевну. Или маму. Ну так... на всякий.

– Уже, – глядя мне в глаза, он поднимает руку с телефоном, где обе женщины сообщают, что уже мчатся к нам.

Я киваю и молча иду в душ.

– Зачем...

– Я должна рожать красивой!

– Понял!

Он садится на стиральную машину и по моей команде жмет кнопку схваток.

– Алис, ну какая-то ерунда. То двенадцать минут, то две.

– Ожидаем, – кричу из душевой, пока наношу кондиционер на волосы.

Несмотря на схватки я спокойна, даже уверена, что успею все сделать. Может, такие вещи и правда чувствуются?

Так что я спокойно вытираю волосы и иду одеваться.

Спортивный костюм, удобная просторная футболка, И я готова. Теперь высушить голову.

– Схватка, – объявляю на ходу и торможу ровно на одну секунду, чтобы резко выдохнуть, потом присаживаюсь на корточки, потому что в какой-то момент аж искры из глаз от этого тянущего ощущения в животе. – И подай, пожалуйста, мне брашинг и термозащиту, – выдавливаю сквозь стиснутые зубы. – О, отпустило.

Наношу термозащиту и начинаю укладывать волосы под полным ужаса взглядом Руслана.

– А может, не надо... настолько?

– Надо, – киваю ему. – Схватка.

Хватаюсь за раковину и жду. Три... два... один... закончили упражнения, продолжаем укладку.

– Сколько там?

– До сих пор что попало. Приложение не советует пока ехать в роддом.

Снизу слышен стук, и Руслан бежит открывать маме, а я быстро укладываю челку, которой обзавелась на прошлой неделе, решив, что она мне непременно нужна иначе никак.

– Алисочка, ты как?

– Идеально! – объявляю с широченной улыбкой и скрючиваюсь от схватки.

– Ну что там, пора? – спрашиваю Руслана, он хмуро смотрит в телефон.

– Ну вообще нет, но давай поедем! Я за вещами, ты в машину.

Я киваю и меня тут же отпускает, да что ж такое?

С Аленкой все было ясно. Отошли воды, начались схватки, я приехала своим ходом в больницу и спокойно родила. А тут черти что. Такого раньше точно не было.

Мы с Русланом спускаемся на подземную парковку, и он помогает мне запихнуть мое несчастное тело в его танк.

– Нена… вижу... твою... машину. Фух! – и я уже на месте.

– Хочешь другую? Только скажи.

– Да... мне бы микроавтобус какой или лучше просто... автобус.

Он смотрит на меня сначала в недоумении, потому что слишком погружен в мысли о родах, потом начинает смеяться.

Мы выезжаем с парковки, но, проехав два квартала, тормозим и возвращаемся обратно. Документы забыли. Потом еще раз, потому что Руслан был с моим телефоном в руках, а свой дома оставил. И еще раз, потому что оба телефона на грани смерти, а зарядок нет.

– Оно хоть становится быстрее? Ну между схватками... Ну ты поняла.

– Вообще нет. Все так же.

– Это странно?

– Ну... немного.

С момента начала уже час прошел, я думала, что к этому моменту буду во всю рожать.

Мы останавливаемся возле больницы, нас уже встречают и ведут к моему врачу, которая как раз сегодня дежурит. В коридоре меня скручивает, и я, держась за Руслана и стену, делаю глубокие вдохи под понимающими взглядами медсестер.

Я рожаю! Подумать только! Вот прямо сейчас рожу, скоро мы увидим нашего ребенка! Пол его узнаем, подумать только!

Мой врач ждет в смотровой и уже готова к приему. Все, как мне и обещали, своя акушерка и даже доула, ожидают. Это Руслан всех снарядил, я видела, как он обзванивает персонал и убеждает их, что мы рожаем и это точно, никаких сомнений совершенно.

Его уже даже переодели в халат и шапку, как он мечтал, и теперь стоит довольный, потирая руки.

– Ну как себя чувствуем? – спрашивает доктор, разматывая допплер.

– Отлично!

– Отлично? – она с подозрением меня изучает, пока я от радостной улыбки перехожу к напряженному цеплянию за ее стол. – Ну-у... давайте посмотрим.

И укладывает меня на кушетку.

Я рожаю! Я рожаю! Я рожаю! Я скоро буду мамой двоих детей! Двое, подумать только. Это же сколько счастья и любви за раз!

– Вы не рожаете.

– Что? – восклицаю я.

– Что-о? – подлетает к нам Руслан.

– Что? – уныло тянет акушерка, машет на нас рукой и идет на выход из палаты.

– Напишите сами, когда начнут, а папочку я, пожалуй, заблокирую, ладно? – очень ласково сообщает доула... врачу. А не мне.

– Конечно, я вам напишу сразу же, когда они точно будут рожать.

Мне сообщают, что раскрытия никакого нет, ничто в моем организме рожать не готовится, и даже ребенок совершенно точно сидит себе преспокойно на месте.

Какой позор.

По тревоге к нам уже пол отделения сбежалось. По тревоге Руслана, разумеется, и его прямо сейчас, как маленького, отчитывает грозная старшая акушерка. А вот я сижу уже минут десять без схваток и слышу приговор:

– Схватки Брэкстона-Хикса, дорогая. Тренировочные.

– Но раньше...

– Ну каждая беременность уникальна, забудьте, что было раньше. И отдыхайте. Это нормально.

– А как я пойму...

– Поймете.

– А если что?..

– Я на связи.

И нас выталкивают из отделения, пожелав спокойной ночи.

Спать не хочется, и схватки прошли.

– Ты как?

– Я хочу бургер. Большой, с двумя котлетами и кучей соуса. Острого. Пожалуйста, я заслужила, честное слово, заколебала меня диета. Этот ребенок не рожается, потому что думает, что мир скучный и невкусный. Траву есть отказываюсь, я вам не коза! Поехали сожрем по бургеру.

– С колой, – кивает Руслан.

И заталкивает меня в свой танк, чтобы мы с ним довольные после наведенной в родовом суеты, поехали на поиски бургера.

Фастфуды оказываются закрыты, зато открыт бар с бургерами, который нам знаком. Такой же есть рядом с отелем, где я работала, так что туда мы и заваливаемся. На часах три ночи, постояльцев почти нет, даже музыка негромкая играет.

– Нам два бургера царских, с халапеньо и два стакана колы.

Бармен кивает, глядя на мой живот.

– Мне колу в пивной бокал, пожалуйста, – заявляю я.

– Мы из роддома, понимаете, – жмет плечами Руслан, и мы оба начинаем смеяться.

– Ой, а я туда не залезу, – предупреждаю Руслана, глядя на высокий барный стул.

– Зале-езешь, – он кивает на пару ребят в теле, у которых животы побольше моего.

– Соглашусь, – и я лезу на стул под комментарии выпивох: “Давай, давай, давай”.

Залезла. Справилась!

Все время, что нам несут поесть мы в два голоса пересказываем новым друзьям историю, как я ехала в роддом, и я хохочу от души, как будто сто лет не смеялась. Вокруг меня все слишком серьезно настроены, никакой легкости бытия.

А уж когда приносят бургер, и я в него вгрызаюсь зубами, вот э-это кайф!

Как же давно я не ела ничего жареного, острого и безумно калорийного.

Еще и с ледяной колой.

– Ты как? – Руслан тоже с наслаждением уничтожает бургер.

– От..вич...о, – с набитым ртом отвечаю я, мы чокаемся бургерами и уплетаем их, довольные. Я, оказывается, такая голодная была.

– О-о! Песню эту обожаю!

Бармен делает погромче “Районы-кварталы”, и я кое-как скатываюсь со стула, чтобы танцевать. Руслан за мной. Мы прихватываем с собой колу и выходим на танцпол зажигать под “Зверей”. Наши новые друзья присоединяются, и даже сонный народ начинает шевелиться.

– Больше нечего ловить! Все: что надо я поймал! – орем мы во все горло с Русланом.

– Твое имя на... а-а...

Я стою и смотрю себе под ноги.

– Ты колу пролила, – говорит мне Руслан.

Демонстрирую ему полный стакан.

– Эм... Алиса?

– Я клянусь фикусом семьи, что не описалась.

– Это что... воды?

– Это воды.

– Настоящие?

– Как тот бургер, что я только что съела.

– Типа ты щас точно рожаешь?

– Щас точно.

– Мы паникуем?

– Не-е! Ребята! Я рожаю!

– Ур-ра!

Рожаем

На этот раз мы идем в роддом гораздо медленнее. И теперь я отчетливо чувствую разницу между тренировочными схватками и настоящими.

– Боооже, я правда рожааааю! – завываю я, замерев на очередном приступе. Еще и воды каждый раз подтекают прямо по ногам.

У меня не было такого, как фильмах, чтобы фонтаном что-то взорвалось. Нет, конечно же, нет. У меня все мееееедленно.

– Ну вот, теперь наконец приложение говорит поспешить в роддом, – где-то над ухом сообщает Руслан.

– Да спешу я, спешу! – рычу на него. Еще бургер этот встал поперек горло. Очень вовремя, блин.

Фееричного возвращения не выходит, потому что… потому что нас никто не встречает. Уже перевалило за полночь, выходной день, акушерка сменилась на дежурную, а ей мы не очень-то интересны.

– Без теста на ковид вас не допустят, – заявляет она с пресным лицом Руслану, а у того делается такое выражение, что мне становится смешно, и я, согнувшись пополам, где-то между схватками смеюсь. Пытаюсь точнее, так как это больше похоже на хрюканье вперемежку с шипением.

Руслан больше меня готовился к родам, а теперь его анализы, которые он забыл здесь в недавний наш визит, не могут найти.

Меня приглашают пройти на осмотр, пока Руслан ссорится по телефону с нашей акушеркой, которая уехала за город, потому что у нее выходной, и душа просит праздника. Я на позитиве, уже мысленно рожаю. Не обращаю внимание на почти презренный взгляд дежурной, которой я испортила спокойную ночь.

– Раскрытие маленькое. Дай бог, если завтра родишь, – сообщает мне она.

Ну как же завтра, если я готова сейчас?

– А вы точно нормально посмотрели? У меня пузырь лопнул, да?

– Лопнул, лопнул. Маш, оформляй и в палату ее.

– А у меня оплачен отдельный родильный зал.

Та прибивает меня взглядом к кушетке, как раз когда в дверь начинает тарабанить Руслан. Я узнаю его из тысячи.

– Вот! Экспресс-тест! Ваша заведующая разрешила!

– Ну раз разрешила…

Улыбаюсь, потому что все идет наперекосяк. Для меня это нормально, я привыкла адаптироваться к ситуации. А вот для Руслана, когда что-то идет не по плану, – это самый настоящий стресс. Слышу, он уже спорит с медсестрой, что у него не хватает какого-то ксерокса.

– Да вот же я сделал целых три штуки!

– Это не та страница, нужна прописка.

Мне кажется, Руслан сейчас взорвется. Но у меня тут свои процедуры и личный кошмар, потому что есть одна вещь, которую я боюсь больше родов – это… ну… в общем, промывание организма, в который попал целый гигантский бургер.

Оставляю Руслана бороться с неподвластной ему системой, ухожу в другую вселенную на полчаса. А когда прихожу в родзал и ложусь на кушетку наконец выдыхаю. Все будет хорошо. Я в больнице, рядом врачи, скоро подойдет Руслан…

– Ты тут как?

Он уже тут. Обнимает меня, а я почему-то начинаю плакать.

– Ну ты чего? Тебя обидели, что ли?

– Нет-нет, просто рада, что все будет хорошо. Будет же?

– Конечно будет, только… это… ну наша врач не приедет.

– Я уже поняла, ничего. Уверена, здесь работают хорошие люди.

Мы, конечно, вернулись совсем не вовремя. Потому что сегодня день медицинского работника. И вслед за нашей акушерки исчез почти весь наш персонал, который был у Руслана под колпаком.

Поэтому он то и дело бручит на медсестер, разгуливающих со скучающим видом с чаем по коридорам. Никто к нам лишний раз не заглядываем, а для него это что-то за гранью. Я начинаю немного переживать, когда мне становится нуууу очень больно. Мы договаривались на эпидуралку, потому что в прошлый раз было прям невыносимо, и если есть возможность не повторять, я бы не хотела.

– А когда можно будет меня обезболить? – спрашиваю у грозной акушерки по имени Жанна. Хорошо, что она не стюардесса, с ней было бы страшно лететь. Такая точно не спасет из горящего самолета.

– А тебе больно, что ли?

– Ага, есть немного, – сквозь стиснутые зубы рычу я.

– По шкале до десяти сколько?

Я жмурюсь изо всех сил, слушая, как где-то в одной из соседних палат кто-то истошно орет.

– Д-девять!

Последние десять минут стало прям невыносимо. Если до этого я могла передохнуть между схватками, то сейчас я едва успеваю сделать вдох, как накатывает вновь.

– Что-то не очень похоже, – бурчит она, но обещает позвать анестезиолога.

А тот появляется с улыбочкой минут через пять в дверях. Совсем молодой парень.

– Ну приветики!

– А ты университет хотя бы закончил? – недовольно выдает ему в ответ напрягшийся Руслан.

Тот пропускает мимо ушей замечания. И начинает колдовать. Да так колдует, что меня не просто отпускает, я даже засыпаю на сорок пять минут посреди ночи! Не спали же совсем.

– Руслан, – толкаю его, когда просыпаюсь. Он сидит на стуле рядом с койкой, облокотился на нее, тоже спит. – Руслан! – уже громче.

– А? Что? Рожаешь?

– Да вроде бы нет, – успокаиваю его я. – Позови этого мальчика, он говорил, как час пройдет, он доколет анестезию.

– Ага, хорошо.

Но вместо мальчика появляется акушерка, которая лезет мне под халат, что-то там проверяет и уходит. Мальчик не появляется ни через пять, ни через десять минут. Через пятнадцать в родзал вместе с кучей народу возвращается акушерка. Они оттесняют Руслана в коридор, что-то между собой болтают и обсуждают.

– А анестезии не будет?

– Ты рожаешь, – прямо в лоб мне.

Дальше я плохо помню. Вот вроде бы тужься-тужься-тужься, а потом не тужься. Еще пару таких заходов. Я даже не кричу, только стараюсь делать так, как они говорят. Весь опыт, все советы из видео на “Ютубе” вылетают из головы. Пытаюсь тужиться тазом, чтобы глаза не лопнули, как шутит одна из медсестер. Снова тужься-тужься и…

Я слышу детский крик. Точно. Он.

– Это мальчик, – звучит где-то над головой.

– Позовем папашу резать пуповину? – слышу.

И начинаю смеяться во весь голос, потому что представляю лицо Руслана. Да он в обморок упадет!

– Руслан! Пуповину перерезать будешь? – хохочу в голос. Это истерическое.

Не слышу, но медсестры говорят, что он не хочет. Что-то еще происходит. Меня зашивают – какие-то несколько стежков, с малышом что-то делают на пеленалке, а потом…

Потом мне дают его подержать, и я пропадаю в нем.

– Он такой… такой… морщинистый, – выдает Руслан, а я снова смеюсь от пережитых нервов. – И кряхтит как старик. Это нормально?

– Сами вы кряхтите, – ругается на Руслана акушерка, коннект у них явно так и не случился.

– Ну и как мы его назовем? – спрашиваю я любимого.

– Мы не думали…

– А сейчас я хочу решить, – капризничаю, но мне можно.

– Ну… – Руслан чешет затылок. – Аленка у нас уже есть… Парень родился три пятьсот, говорят, богатырь, так что… пусть…

– Только не Добрыня, – хихикаю я.

– Алеша.

– Аленка и Алешка, – задумываюсь я. – А что, неплохо.

– Потому что есть Алешка у тебя… – тут же напевает где-то под боком злая (или нет) акушерка, и мы все вместе и расслабленно смеемся.

Молодой папаша

– Руслан, положи его, он спит давно.

Бесполезно. Кое-кто вошел во вкус и не выпускает из рук нашего нового члена семьи. Виолетта Дмитриевна внука хорошо если пару раз на руки взяла, про Раису Васильевну вообще молчу. Руслан ушел отпуск и вынес всем мозги. У него отцовский инстинкт взыграл. Нет, я рада, конечно. Кто был бы не рад такому внимательному мужу и отцу, но эта наседка уже немного раздражает.

Не хотелось бы, чтобы Алеша привык засыпать на руках, потому что рано или поздно Руслан выйдет на работу, а мне этого богатыря таскать. Он набирает не по дням, а по часам.

– Ну я так, чуть еще подержу.

– Он никуда не денется. Положи.

Кроватка, кстати, из детской переехала в нашу спальню. Почему? Потому что Руслан стал бояться, что Алеша перестанет дышать, срыгнет и захлебнется, будет плакать, а мы не услышим.

Я смирилась. Возможно, и сама бы не смогла первые месяцы спать отдельно от ребенка, я же не пробовала. С Аленой не было возможности расселиться.

И поспать.

И поесть.

С Алешей я как будто семейству вообще не нужна. Только покормить и свободна. Ах да, первый день я еще учила подгузник менять, потому что Руслан немного впал в панику. С Аленой-то понятно, поставил в ванну, душ включил и все дела, но тут...

– Алиса, а как... и прям под кран? Алиса... а как вот прям под живот? А ему не больно? А полотенце? Где чертово полотенце! А вот оно.

И так первые три раза, на четвертый появились профессионализм и смекалка.

Но в целом Руслан такой деятельный, что, моя б воля, я бы ему молоко передала и ушла в лес жить, потому что он мне матерью побыть вообще не дает. А мне же тоже интересно. Мама сына. Сына! Я такого не пробовала. А вдруг это иначе? Но увы.

Мы с Аленкой просто наблюдаем за тем, как эти двое друг от друга кайфуют. Руслан даже спит, просунув руку через прутья кроватки, а Алеша его за палец держит. Ну просто идиллия.

Руслан укладывает Алешу и ложится на кровать к нему лицом.

– Может, ты поспишь? Ты скоро с ним на руках отрубишься. Он спокойно спит полночи, золотой ребенок.

Хотя, справедливости ради, днем он тоже бесконечно спит, и Руслан уже задает вопросы, нормально ли это. Я вспоминаю Алену, которая спала первые две недели и успокаиваю его, что нормально. Только вот еще прекрасно помню, что начнется потом.

Интересно, как Руслану понравятся колики?

Пока его сын – это признанное произведение искусства, и он рассказывает всем подряд, что у него самый спокойный младенец на свете.

Не буду расстраивать, что все еще впереди. Меня саму такие предсказатели когда-то расстраивали.

– Тебе не кажется, что два ребенка круче, чем один? – спрашивает меня голос в темноте.

– Кажется. Так оно и есть.

– И это же не сложно, да?

– Ну-у... пока не сложно. Но скоро Алеша подрастет, и с двумя тяжелее будет гулять. И ты выйдешь на работу.

– Хочешь брошу работу?

– А на что мы жить-то будем? – смеюсь я.

– Ну зама поставлю. Я, кажется, хочу в декретный отпуск.

– Что? – я привстаю на локтях, потом сажусь.

– Ну а что такого? Ты еще по сути с Аленой в декрете, да же?

– Ну-у... ей в сад скоро.

– Ну до сада три месяца. Хочешь в декрет пойду? Помощники справятся. Мы новый отель строить хотели, обойдемся без него, мое от меня не убежит.

– Ты уверен?

– А что? Нет, я не буду бездельничать, просто не работать семь дней в неделю. Как тебе план? Пройдем через все вместе. Круто я придумал?

– Ну... наверное, круто, но...

– Ма-ма, – дверь открывается, и в спальню решительно заходит Аленка сжимающее в руках одеяло. – Я с вами, – и забирается на кровать. – Моя подушечка, – отбирает у Руслана подушку. – Укрой меня, – протягивает ему одеяло.

Она такая взрослая, что я не всегда верю, что это та же карапузина, что недавно спала в коляске и бегала голыми ножками по пляжу. Она без ума от брата и постоянно бегает на него смотреть, дарит ему игрушки и свои старые вещи, а как только он засыпает, забирает все назад.

Руслан укрывает Алену, обнимает, и они засыпают обнявшись, а я перебираюсь поближе к кроватке малыша.

Три месяца спустя

– Ну что, как тебе родительство? – с улыбкой интересуется Слава, друг Руслана.

Сейчас ранняя осень, и мы выехали поесть шашлыков на загородную базу.

– А? – Руслан поднимает заспанное лицо, он уснул, положив голову на руки. – Х-хх – зевок, – хорошо. Колики... у нас... колики... ну это... плачет. Мы не плачем. Иногда плачем.

И, клюя носом, засыпает.

– Пусть поспит, – киваю Славе и подсовываю под голову Руслану сложенную кофту.

И Алена, и Алеша спят в своих колясках, так что есть надежда спокойно навернуть шашлычка. Я уже четыре месяца как дважды мать, у нас и правда разгар колик, но Руслан как вошел в родительство на позитиве, так позитивным и остался. Мы посменно дежурим ночью у телевизора, потому что ходить с ребенком, прижимая к его животу грелку проще под сериал.

Руслан ушел в декрет, как и говорил. Выезжает дважды в неделю на работу, пока мы ходим в детский центр на занятия Алены и в бассейн.