Текст книги "Созвездие неудачи (СИ)"
Автор книги: Джерри Старк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– А ты действительно ревнуешь?
– Ну... – шестым чувством Рудольф понял, что не имеет никакого права разочаровывать женщину в таком важном вопросе, даже если женщина ИскИн. – Да! Ревную, и весьма. Все же человеческий мозг во многих отношениях уступает машинному. Три тысячи операций в секунду, расширенный спектр восприятия и все такое. Уж конечно, тебе с другим ИскИном интереснее. О, я наивный слепец! Ведь вы же с ним воркуете за моей спиной? Файлами обмениваетесь... да?
– Но, Руди! – оттаяла Фелиция. – Уверяю тебя, нет никаких причин для ревности. Он тебе совершенно не конкурент. Милый старичок, немножко тугодум и ужасно старомоден, но чего ты хочешь при 64-ядерном процессоре «Джи Софт» версии 6.1? Так, бывает, обменяемся парочкой пакетов... о погоде, о наших путешествиях... или он у меня новый антивирус попросит... Невинный флирт, ничего такого, не думай!..
– Ладно, ладно, верю. А вот могла бы ты с ним договориться – так, чисто по знакомству – об одной мелочи? Вздорная услуга, сущая ерунда. Как бы нам подключиться к камерам слежения Кестагана? Приглядеть за нашими горе-спасателями, не натворили бы чего. Ну и подстраховать... если все-таки натворят. Тут подчистить, здесь затереть...
– Рудольф Вебер!!!
– А что Рудольф Вебер? Тридцать шесть лет как Рудольф Вебер. Фелиция, солнышко, я ведь о нас с тобой забочусь! Если эти двое там набедокурят и к нам придут по их следу, мало никому не покажется. Их – под луч, меня – на каторгу, тебя... брр, нет, даже думать не хочу. Ну же, Фелиция, ради всего, что между нами было!
– Ты отвратительный альфонс. Мой ответ – нет.
– А... если я кое-что сделаю для тебя?
– Хм. Если это то, о чем я думаю...
– На целых полчаса! Но без записи.
– Сорок минут. И под запись.
– Ты безжалостна. Я к тебе со всем своим огромным любящим сердцем, а ты меня шантажируешь. Ладно! ...под личный пароль. Но обмазываться машинным маслом и нарезать стриптиз вокруг стволового двигателя под «Бразер Луи», как в прошлый раз, не стану, и не проси. И вот еще что. Сделай-ка мне защищенное соединение по этому треку...
– Что может быть не так с этим двуногим, напарник Милфорд? – спросил дежурный узла видеонаблюдения грузовой палубы 6С2, вытянув левую среднюю конечность в сторону одного из мониторов.
Дежурный был октоподом из системы Омфала. Строение тела и устройство органов зрения позволяло ему нести службу, не отвлекаясь от игры в трехмерные шашки, за что напарник Милфорд (человек с Альтерры) люто завидовал разумному осьминогу.
– Что не так с двуногим? – промычал альтерранец, полностью поглощенный ситуацией на игровом поле. – Третья нога выросла?
– Камеры наблюдения показывают, что в лифт один он вошел. Датчик давления в лифте вес в четыреста восемьдесят пять фунтов регестрирует, что двумстам двадцати килограммам соответствует. Напарник Милфорд, может ли особь вашего рода двести двадцать килограммов весить?
– И триста может, – хмыкнул человек. – Которые жрут как не в себя, у тех жопу шире плеч разносит.
– Фразеология твоя не совсем понятна мне. У индивидуума этого пропорции тазовых и плечевых костей обычные. Примерно как у тебя.
– Вот как? – альтерранец поднял глаза на мониторы, но к тому моменту аномально тяжелый двуногий уже покинул лифт. – Ну... Может, он киборг. Или в сортир давно не ходил, хехе. Давай, твой ход.
– Люблю людей я за парадоксальный мыслеобраз и посмеяться умение острое. Давай, тебе шах.
Таким походным ордером группа быстрого реагирования в составе Йонге и Сайнжи пробиралась через служебные коридоры Кестагана. Йонге в замасленном комбезе подсобного рабочего и низко надвинутой бейсболке, а навигатор в силовом камуфляже яутского охотника, делавшем его практически невидимым для большинства вариантов визуального наблюдения. Конечно, если б особо бдительный охранник переключил камеры в инфракрасный режим, или в одном из лифтов по пути случайно набилась толпа – было бы немало удивления по поводу того, отчего вдруг пустое место светится яркой тепловой сигнатурой или больно пихается локтями. Но судьба была благосклонна к безутешному отцу, спешащему вырвать свое чадо из цепких лап коллекторов. До пятнадцатого яруса Каверн парочка добралась без проблем.
Проблемы ждали на месте.
Выходя из дверей очередного лифта, Йонге увидел мерцающие синим и желтым рекламные указатели «Пересменки», рецепшен и уходящие вдаль ряды одинаково скругленных дверец с номерами. У стойки в характерно вертухайской позе – руки за спину, ноги на ширину плеч – спиной к лифту высился здоровый детина, затянутый в сизую с алыми шевронами форму внутренней охраны космопорта. Админ за стойкой что-то торопливо ему рассказывал, стреляя по сторонам испуганными взглядами. Из-за плавного изгиба коридора приближались невнятные вопли и подозрительная возня.
Еще секунда – и появились двое крепких мужчин в штатском, волокущих под белы руки тощего парнишку в подвернутых слим-джинсах и пятнистом черно-зеленом худи. За спиной у подростка болтался небольшой рюкзак.
– Куда вы меня тащите?! – верещал пацан, изо всех сил тормозя стоптанными «спейсмаринами». – Отвалите! Пустите меня! Гады! Педофилы!!!
Йонге засопел, выпятил челюсть и потянул из-под бейсболки тонкую пленку голографической маски.
С этого момента события понеслись галопом.
Двери лифта нежно длинькнули, закрываясь за Сайнжей. Охранник у стойки обернулся на звук, увидел в десяти шагах нечто с жутким радужным пятном вместо лица и схватился за табельный шокер. Двое в штатском, двигаясь с синхронностью хороших профессионалов, вскинули руки к наплечным кобурам. Админ тоже проявил похвальную быстроту реакции – упал за стойку, будто в люк провалился.
«Сайнжа, давай!..» – мысленно завопил капитан «Фелиции», кувыркаясь вперед и влево. В ту же секунду над тем местом, где он только что стоял, прошелся трепещущий лиловый сполох парализатора.
Яут не подвел – одним ударом снес охранника с парализатором. Со стороны это выглядело так, будто здоровенного мужика порывом ветра вздернуло над полом, сложило пополам и унесло по коридору вдаль. Один из штатских тоже выстрелил, Йонге ощутил близкое дуновение раскаленного воздуха: похититель использовал не полицейский шокер, а что-то вроде легкого плазменника «Фотон-44», на ближних дистанциях прожигающего в человеке дыру величиной с блюдце. Второй штатский стрелять не мог, он был чересчур занят. Маленький беспомощный подросток вцепился в него, как рассерженный кот в добермана, и молотил чем попало куда придется.
Малозаметное колебание воздуха, изображающее яута в стелс-режиме, чуть сместилось. Пистолет полетел в одну сторону, стрелок в другую. Приземлился стрелок с грохотом, как вязанка дров, после чего не шевелился и никаких звуков не издавал. Йонге взял на себя второго похитителя и от всей души втащил «двоечку» – как наставлял сержант Сталин: с левой прямым в переносицу, с правой крюк в челюсть. Противник рухнул, как подкошенный. Его плазменник (и впрямь «Фотон», только какой-то экзотической сверхкомпактной модификации) откатился к стене.
Йонге машинально подобрал оружие и отметил, как удивительно тихо и мирно сделалось вокруг. Никто даже носа не высунул из номеров. Баталия длилась не больше трех секунд, звукоизоляция в жилых капсулах прекрасная, а огромное преимущество лучевого оружия в том, что оно стреляет бесшумно. Где-то негромко играла музыка. С еле слышным шелестом уползал с поля боя поверженный охранник в серо-красном. Админ, сидя под стойкой, тихонько икал. Перегнувшись через стойку, Йонге сгреб его за грудки, ткнул в нос жалом плазменника и страшным голосом произнес:
– Пятнадцать минут сидеть, бояться, никому ни звука! Поднимешь алярм – вернусь, сожгу!
– Ааа-ыыыы, – булькнул админ, закрыл глаза и сомлел.
Йонге уронил админа и поискал глазами дочь. Джет стояла неподвижно, вжавшись в стенку и держа рюкзачок перед собой обеими руками, как щит. В прошлый раз вживую капитан «Фелиции» видел Джет несколько лет назад, на Тирадии. Тогда она была бойкой девчушкой с парой торчащих хвостиков, целыми днями носилась по пляжам или ныряла с аквалангом. Теперь она изрядно вытянулась, и внешняя схожесть с Ингрид изумляла. То же худощавое, но жилистое сложение. Такая же напряженная, в струнку, осанка. Даже колючий, настороженный взгляд был таким же.
Умиленный отец сделал пару шагов, намереваясь заключить героически спасенную дщерь в объятия.
Ботинки «спейсмарин» с высоким берцем рекламировались как «удобная, не знающая сносу обувь для дальних походов». Керамопластовый «стакан», тройная композитная подошва со стальным супинатором... в общем, суть в том, что пинок «спейсмарином» в коленный сустав – это очень, очень больно. Особенно если удар приходится прямиком в имплантированный на переломе штифт. А вот нефиг лезть с обнимашками, когда в руке плазменный пистолет, а на морде лица резиновый пузырь с пятнами Роршаха.
Йонге взвыл и припал на одно колено, как оруженосец, приносящий своему рыцарю вассальную клятву:
– Гребучий случай! В схватке с тремя вооруженными бандитами самую тяжелую травму мне нанес двенадцатилетний ребенок!..
– Эээ... таварисч Далине? – нерешительно предположил упомянутый ребенок.
– К вашим услугам, – раздраженно ответил Йонге, растирая колено.
– Скажите что-нибудь такое, что можете знать только вы, – потребовало чадо.
– О боги Бездны... Тирадия! Помнишь стеклянный пляж на Тирадии? Я тебе жакийские поющие шары купил! И еще... («Проклятье, она что-то писала в последних мэйлерах, хвасталась, помнится...») А! Пару декад назад ты занял третье место среди энтузиастов-программеров. Твой мод NPC с нелинейным прохождением квеста включили в будущий проект... как его, ч-черт... «Стратагема»! – выпалил Йонге, вспомнив логотип известной компании, частенько всплывавший на планшетке Рудольфа. – Игра «Звездная реконкиста»! Пятый выпуск!
– Шестой, – всхлипнула Гизелла-Амарантина ван Хаглунд.
И самым позорным образом разревелась.
– Йхо-онхе, – невидимая увесистая лапища рухнула на плечо, неумолимо развернув пилота в сторону межярусных аварийных лестниц. – Время уносить ноги.
На десятом ярусе, когда Йонге малость выдохся, беглецы свернули к жилым коридорам и запрыгнули в первую свободную кабинку лифта. Тонко хрустнул пластик – протянув руку к потолку, яут двумя пальцами раздавил крохотный корпус следящей камеры.
– Заметят же, – Йонге стянул с физиономии постылую маскирующую пленку. – Покатится алярма.
«Она так и так покатится, – откликнулся в глейтере Сайнжа. – Сюда глянь».
Йонге посмотрел. Даже взял в руки и повертел во все стороны, чуть ли не обнюхал небольшую пластинку с чипом, протянутую яутом.
«Было под воротником одного из тех, в штатском. Мы только что измордовали двоих сотрудников Фузийской Безопасности.»
«Какого триббла нужно Безопасности от моего ребенка?!»
«Отличный вопрос, Йхо-онхе».
«Мы их как... насовсем?»
«Не проверял на жизнедеятельность. Что, нужно было?»
Лифт, подрагивая, летел вверх, навстречу яростному солнцу и Большому Пузырю.
– Извини за пинок, – подала голос Джет. Втиснувшись спиной в угол и поворачивая голову туда-сюда, она словно сканировала из-под надвинутого капюшона зеркально-пластиковую кубатуру лифта. – Я отчаялся ждать. Решил, ты забил или заплутал по дороге. Спасибо, что выручил... С тобой пришел кто-то под стеллсом, да? Я слышу. Он шумно дышит. И топчется на месте.
– Эммм, – малость подрастерялся пилот «Фелиции». Черт его знает, как нервный подросток отреагирует на явление яута в облегченной боевой выкладке. Вдруг забьется в истерике или вообще потеряет сознание? – Как бы это сказать...
Сайнжа разрешил проблему радикально. Возник из пустоты, отключив режим невидимости – в двух-с-половиной-метровой чешуйчатой красе, из-за которой ему приходилось нагибать голову вперед, чтобы не въехать макушкой в осветительные панели. Дружелюбно ухмыльнулся, широко растянув клыки в стороны. Джет сглотнула, малость шатнувшись из стороны в сторону – хотя, может, качнулся миновавший очередной уровень Каверны лифт.
– Яутжа, – потрясенно выдохнула она. – Офигеть.
– Яутжа – это когда народ в целом, – внес лингвистическую поправку Сайнжа. – Отдельная особь – яут. Я Сааржанайяахтаунир, Носитель Копья Первого Дома. Можно называть Сайнжа. Вообще-то за сокращение имени положен поединок до смерти. Но вам можно. У вас несовершенный речевой аппарат.
– Сайнжа. Яут. Я запомню, – завороженно кивнула Джет и прищурилась, азартно обстреливая Сайнжу расспросами: – Вы из касты воинов или охотников? Вы телохранитель Йонге или он вас нанял для сопровождения? Можно сделать вашу инсту – это не нарушит каких-нибудь национальных традиций? Мои френды взвоют от черной зависти, когда я выложу такой снимок! Вы знаете, как о вас говорят? Мол, в Галактике полно тех, кто слыхал про яутжа, но совершенно невозможно отыскать тех, кто их видел и остался жив... – она вскинула руку с комм-браслетом. Тихий щелчок, над запястьем Джет повис кадр со схваченной крупным планом оскаленной мордой Сайнжи. Морда смотрелась чрезвычайно выразительно.
– Нет, – вмешался Йонге. – Никаких эксклюзивных фоточек.
– Почему? – слаженным хором возмутились яут (обожавший сливать в Скайнет терабайты своих портретов с тэгами «крутая добыча», «я великий воин», «моя очешуенная физиономия») и Джет (как любой тинэйджер в Галактике, мечтавшая об армии восторженных подписчиков своего твитт-блога).
– Потому что ты прячешься, – напомнил пилот. – Ну-ка представь, если твой блог бдительно мониторят, а тут ты выбрасываешь обнимашки с яутом? Сайнжа, это Джет. Прошу любить и... эээ... жаловать.
– Высокая честь для меня, – яут затряс лобастой башкой и заклекотал, выражая безмерную радость. Десятки металлических креплений и украшений на раскачивающихся дредлоках немелодично зазвякали.
– Эй-эй, прием, – ожила крохотная капелька передатчика в ухе Йонге. – Здесь Вебер. Мы с деткой малость подсуетились, учтя твоя полную неспособность к стратегическому планированию. Организовали для вас зеленый коридор с оркестром. Ковровая дорожка расстелена на гейте Лима-Два.
Рудольф удобно возлежал на диване в кают-компании, одним глазом рассеянно поглядывая на экран с новостями Кестагана, а другим – в бокал с «галактикой». Завидев вернувшийся экипаж и гостью, он перетек из лежачего положение в стоячее.
– Рад видеть всех живыми, и в особенности прекрасную... прекрасного... Verdammt! ...прекрасное дитя. Рудольф Вебер, лучший бортмех по эту сторону Пояса Ориона, – представился он, украдкой задвинув ногой под диван пару пустых бутылок. Джет окинула его изучающим взглядом с головы до ног, что-то решила про себя и протянула твердую ладошку:
– Очень приятно, Джет, – механик ответил церемонным рукопожатием. – А где миз Фелиция? Если б не ее понимание, меня б здесь не было...
– Добро пожаловать на борт, – прозвенела по внутренней связи ИскИн. – Я здесь и вижу тебя. К сожалению, не могу поприветствовать тебя во плоти за отсутствием материального облика.
Ощутив себя в безопасности, Джет откинула капюшон худи на спину. Еще не сформировавшиеся до конца черты остренького лица и впрямь смахивали на пацанские. Светло-каштановые волосы высоко выбриты на затылке, длинная челка распадалась надо лбом на две косо срезанные прядки. Кожа болезненно-светлая, на скулах резко выступают два пунцовых пятна – то ли от пережитого стресса, то ли от смущения.
– Миз Фелиция и есть корабельный ИскИн нового поколения? – догадалась она. – В вашем объявлении говорилось – «межрасовый экипаж». Яут, два человека, ИскИн – а кто еще?
– Еще с нами ходил жаки, но сбежал, – буркнул Йонге, стаскивая с себя промасленный комбез. – Не вынес привычки Рудольфа разбрасывать повсюду грязные фонящие тряпки и народного обычая Сайнжи делать абразивный маникюр прямо в кают-компании.
– Неправда, его достало твое постоянное жульничество при заполнении налоговых, – возразил механик, снова обрушиваясь на диван. – Джет, ты это... проходи, садись, будь как дома. Выпить хочешь?
Йонге прожег гостеприимного бортмеха свирепым взглядом. Джет неловко присела на краешек угловатого барного стула:
– Почему так холодно?
– Кондей разладился, – торопливо пояснил Йонге, исподтишка показав Рудольфу кулак. Не объяснять же несовершеннолетней, но весьма сметливой девице, что вынужденное понижение температуры малость снижало сексуальную активность неугомонного в своей любвеобильности яута. Откалиброванный синхрон и успешная личная жизнь экипажа, конечно, прекрасны. Однако что прикажете делать с непреходящей эрекцией, зудящими яйцами и манерой Сайнжи прихватывать напарников-людей за задницу в самый неподходящий момент? Учтя активное теплолюбие яутов, Йонге решил, что лучше малость подмерзнуть, чем быть круглосуточно готовым дать отпор настойчивым яутским домогательствам. Все имеет свои разумные границы, и секс – не исключение. – Рудольф все никак не соберется починить... Так о чем бишь мы?
– О коллекторах, – жизнерадостно возник Рудольф. – Много наваляли?
– А, язви твою душу!.. Джет, я понимаю, ты устал, у тебя жуткий стресс, но у меня вопрос. Много, много вопросов. Для начала, что за чертовщина тут творится?
– Йхо-онхе, – укоризненно протянул Сайнжа, – у тебя в гостях юный матриарх, а ты его пытаешь прямо с порога. Джет, не гневайся на него. Йхо-онхе просто волнуется.
– Я не матриарх, – отрезала Джет. – Я есть хочу.
– И я не волнуюсь, – мрачно буркнул Йонге. – Я спокоен и позитивен, как протон. Руди, ты говорил касательно выпить? Плесни мне водочки.
– Айн момент, – покладисто согласился бортмех и пошел за выпивкой.
Пока он ходил, а Сайнжа, прикрыв глаза, о чем-то советовался с корабельным ИскИном, Йонге сунулся в пищеблок, совмещенный с кают-компанией. Торопливо обшарил шкафы и холодильники для полуфабрикатов, соображая, чем угостить незваную гостью. Странно, еще сутки назад Джет мирно пребывала на другом краю Вселенной. Она жила в строчках мэйлеров, порой прилетавших по блик-связи, и была отмеченным галочкой пунктом в мысленном списке Очень Важных Вещей в жизни Йонге Далине. Теперь она сидела в кают-компании его корабля, быстро и нервно ощипывая пальцами манжеты рукавов худи. Он отвечал за ее жизнь и благополучие – и не испытывал по этому поводу ровным счетом никакого восторга. Йонге даже не представлял толком, как с ней говорить.
«Какого ляда на борту нет ничего, кроме бухла и полной кладовки протеиновых брикетов?» – раздраженно воззвал он к отсутствующему напарнику.
«Брикеты не трожь, – прилетело от Рудольфа. – Собственность навигатора. Он обещал оторвать голову любому, кто покусится на его запасы. На закупку продовольствия для экипажа за последние двое суток капитаном денежных средств не выделялось! – в майнде капитана возникла анимированная рожа, ехидно дразнящаяся раздвоенным языком. – Пошарь в нижнем шкафу, помнится, там валялась пачка чокоатля... Слушай, чего эта твоя Джет так на меня косится? Даже стремно малость.»
«Брезгует отвратным зрелищем пьяного берлинца», – надорванная пестрая пачка оказалась на месте. Йонге заварил чокоатль, добавил пару галет и преподнес Джет. Девчонка обхватила чашку обеими ладонями, грея пальцы, и зыркала исподлобья то на капитана, а то на навигатора.
Вернулся Вебер с запотевшим стаканчиком «Ядерной». Пока Джет мелкими глотками отхлебывала напиток, пилот в два приема прикончил гранчак, поджариваемый с трех сторон глейтерным излучением крайне заинтригованных соратников и ИскИна. Пауза затягивалась. У Йонге возникло ощущение, что сейчас у него задымится либо макушка, либо задница.
– Так чего с тобой происходит?! – в конце концов рявкнул он.
Пожалуй, переборщил и с резкостью, и с громкостью. Джет втянула голову в плечи и сжалась в комочек. Чашка задрожала в ее руках, и Джет с преувеличенной осторожностью поставила ее на стол. На глазах выступили крупные слезы.
– Хорошо, хорошо, извини, – немедленно сыграл отход незадачливый допросчик, внутренне содрогнувшись при мысли, что сейчас придется унимать подростковую истерику. – Все, не плачь, прости меня, я слишком груб. Но ты ведь пойми, я очень волнуюсь. В конце концов, мы же должны понимать, что творится, просто для того, чтобы решить, что делать дальше. Не расстраивайся. Давай так: расскажи хотя бы то, что знаешь. Начни с того, почему вы улетели с Хатанги. Ты ведь не один летел, так?
– С Лексом, – кивнула Джет. – То есть с Александером. Это бойфренд Ингрид. Они вместе уже несколько лет, – она сосредоточенно нахмурилась. – Последние полгода я жил в интернате, потому что Ингрид и Лекс отбыли в экспедицию.
– В какую экспедицию? – машинально спросил Йонге.
– На Курциаль, – без раздумий ответила Джет.
Фелиция вывела над столом голограмму требуемого сектора Блока Фузии, где возле своего желтого карлика одиноко нарезала круги прохладная планета земного типа. Про Курциаль Йонге кое-что слышал краем уха. Включенный в планы Второй Волны по терраформированию, этот мир позже был признан бесперспективным, не дождавшись появления колонизаторов. Жизнь на нем развилась до стадии позвоночных ящериц и птиц, но затем эволюция застопорилась. Тихий, пустой, малость потусторонний мирок на обочине малоиспользуемой спейсштрассе К-305, на который никто никогда не претендовал, почему-то удостоился внимания Института Истории.
– Гм, – Йонге воззрился на полупрозрачную схему. – Они же ксеноархеологи. Что может интересовать ксеноархеолога на планете, где разумной жизни никогда не было?
– Без понятия.
– Фелиция?
– Статей или отчетов о результатах историографических изысканий на Курциале в течение трех последних декад в Скайнете не публиковалось. Проверить закрытые разделы?
– Пока не надо. Ладно, проехали Курциаль. Ингрид с бойфрендом вернулись из экспедиции. Что дальше?
– Ингрид заказала нам с Лексом билеты до Таульги. Я не усек, с какой радости должен внезапно срываться в неизвестность посреди учебного семестра. Ингрид огрызнулась, мол, руководство школы она берет на себя, моя задача – скоренько упаковаться. Мы поссорились, она разозлилась. Прежде с ней такого не бывало, она всегда умеет держать себя под контролем. А тут взревела голодным тапасом, мол, это не моего ума дело. Ага, я внезапно лечу невесть куда – и это совершенно не мое дело? Я ей что, посылка, которую достаточно запаковать и отправить «Фед-экспрессом»?
Фелиция изобразила масштабированный участок пространства между Хатангой и Таульгой. Через несколько секунд к ним добавились траектории перелетов Таульга – Станция Цецилия и Станция Цецилия – Кестаган.
– Наиболее вероятный маршрут от Хатанги, – пояснила Фелиция.
– На Кестагане Лекс усадил меня в кафе, сам ушел к билетным терминалам. Там его окружили люди в форме охранников космопорта и быстро увели. Он успел подать мне условленный сигнал: «Беги и прячься». Я сделал, как велено. Но понятия не имел, сколько придется торчать в мотеле. Спустя полсуток психанул и откровенно сдрейфил. Стал думать, как выбраться с Кестагана, додумался до чартерных рейсов. Шерстил инфодоски, увидел название вашей компании и твое имя. Вышел на связь. Ты ответил, велел ждать. Вместо тебя вломились эти... с пистолетами. Скрутили и повели. Остальное сам знаешь.
– Ты и твой спутник провели бок о бок больше восьмидесяти стандарт-часов, – подключился Рудольф. – За это время он ни разу не обмолвился о цели путешествия? Не брякнул по неосторожности ни полсловечка о причине, погнавшей его в такой далекий рейд? У тебя самой... самого должны же быть какие-то предположения!
– Во-первых, Лекс – бойфренд моей матери. Он не мой биологический отец, не задушевная подруга и не дружок по классу, – с неожиданной резкостью отчеканила Джет. – У нас неплохие отношения, но и только. Школьный психиатр сказал, я должен научиться очерчивать свои социальные границы и защищать их. И помнить, что личное пространство других людей заслуживает уважения и невмешательства. Поэтому я и не лез к Лексу с расспросами. Во-вторых, меня ведь никто не похищал и не увозил тайком. Мы отправились в путь с ведома и разрешения Ингрид. В-третьих, перелеты и прыжки – штука чрезвычайно скучная и однообразная. В основном я дрых, шлифовал курсовые проекты, когда позволял Скайнет – мотался с кланом в данжи. Лекс всю дорогу торчал в обнимку с лэптопом. Отчет об экспедиции строчил, что ли. Мы добирались до очередного спейс-узла, пересаживались на другой борт и мчались дальше. Лекс твердил, у него все под контролем. Сказал, на Кестагане точно выяснится, оправданы его подозрения или нет. Обещал при любом раскладе без утайки рассказать мне все, когда доберемся до места. Но – не успел.
– До какого места? – спросили капитан и бортмех хором.
– До Рамаяны, – тихонько произнес подросток, прикрыл глаза и ушел в себя.
Йонге и Рудольф переглянулись. Первый пилот поймал себя на том, что с каждой минутой все сильнее сожалеет о героическом порыве мчаться спасать Джет. Поведанная история пестрила зловещими недоговоренностями и нестыковками, вдобавок издавая сильнейший душок грядущих неприятностей. Мало им своих финансовых бед, что ли?
– Джет, а вот эти парни из безопасности, что явились по твою душу... они не упоминали банк «Кластер-Меркантайль»? Аббревиатуру «К-М» или коллекторскую службу?
– Нет, – помотала головой Джет. – Они сказали, поступила наводка от админа «Пересменки», видевшего объявление о розыске пропавшего ребенка. Меня то есть. У них был приказ изъять меня из отеля и поместить в отделение Ювенальной опеки.
– Тебя объявили в розыск? – потерял нить логической связи Йонге.
– Ну да.
– Фелиция, сводку новостей...
– Уже, – откликнулся ИскИн. – Объявлена в розыск по станции Кестаган Гизелла-Амарантина ван Хаглунд, двенадцати лет. Причина: похищена, разыскивается родителями.
Рудольф громко прокашлялся.
– Настойчиво голосую за немедленный сеанс переговоров с родительницей юной леди, – заявил механик. – Уж она должна быть в курсе, куда и зачем отправила собственного ребенка.
Йонге досадливо цыкнул зубом:
– Блик-связь с Хатангой, угу. Ты что, настолько богат? В лучшем случае мы можем кинуть запрос. Дней через десять дождемся ответа.
– Бедность отвратительна, – изрек Рудольф. – Когда мы с Фелицией задумаем податься в другой экипаж, в первую очередь пробьем финансовое состояние компании. Если оно окажется ниже шести пунктов по индексу Джобса, перетопчутся без наших услуг, да, детка?
– Вы совершенно правы, товарищ Вебер.
«Заткнитесь, а? Капитан думает!»
Ничего толкового в многоопытную голову Йонге Далине придти не успело, ибо, влекомый соблазнительным ароматом недопитого чокоатля, на стол смачным шлепком спланировал из потолочного вентканала Шмютцель.
Шмютцель был нынче в дружелюбном модусе. Каковое дружелюбие продемонстрировал всеми возможностями, отпущенными природой волосатому пауку размером с кокер-спаниеля. Растопырил в метровом размахе передние ноги, стоя на четырех задних, и приветственно задрал желтые, лаково блестящие педипальпы. Вот, говорила его жестикуляция, посмотрите, это ничего, что я выгляжу близким родственником пандорианских аркиоп-убийц. Крест на головогруди, я совершенно не такой!
Кличку несуразному созданию, четырёхглазому и восьмилапому, дал Рудольф. В переводе с необерлинского – Крошка Мерзость.
Приволок Шмютцеля на борт Сайнжа, вернувшийся с гостевания у дальних родственников на Даркхате. Специфическое чувство яутского юмора сподвигло навигатора на то, чтобы контрабандой протащить тварюшку на борт и потихоньку выпустить в вентиляционную систему. Занятая взлетом и выходом к петле прыжка Фелиция слишком поздно засекла незваного гостя. Когда засекла, то не нашла ничего лучшего, как объявить общую тревогу и запустить программу защиты от биологического заражения.
Гигантский паукан оказался непростой добычей. Он ловко путал следы, проникал хуже керосина в любую щель и ставил на путях отхода хитроумные ловушки из неимоверно клейкой паутины толщиной в палец. Когда в сетях напрочь запутались все шесть малых сервисных дроидов, на охоту вышел непосредственно экипаж в лице капитана и механика. Фелиция давала приблизительные наводки, в которой части ее владений имеет смысл искать проклятущего пришельца. Сайнжа в загонной охоте участия не принимал, вмешавшись лишь под финал – когда поиски таки увенчались успехом и матерящийся Рудольф волок изловленного гада к утилизатору. Гад шипел и кусался, яут же авторитетно заявил: для полной гармонии на борту просто необходим корабельный любимец. Вот он и раздобыл достойного кандидата.
Это будет способствовать славному синхрону, сказал Сайнжа. Только зацените, какие шикарные клыки, сказал Сайнжа. Паукан проявил себя настоящим воином – сколько раз сумел ловко улизнуть из-под самого носа глупых и неповоротливых умансоо! – и следовательно, заслужил право на жизнь. А кто попробует его убить, будет иметь дело со мной.
Это стало решающим аргументом.
Озадаченная Фелиция не смогла уверенно классифицировать серо-желто-полосатое существо, предположив, что перед ними некая разновидность псевдоарахнидов, эндемик малоизученной Даркхаты. По настойчивому требованию Йонге незваного гостя подвергли санобработке и полному обеззараживанию. Йонге требовал запереть тварь в вольере, но Сайнжа щедро даровал Шмютцелю полную свободу шнырять по кораблю. На возражения напарников яут извлек из ножен любимый тесак и задумчиво проверил остроту кромки на когтях.
Паукан оказался мудр и лишний раз на глаза людям старался не попадаться. Более того, бывал полезен. Однажды Рудольф обнаружил в укромном уголке двигательного отсека склад его припасов – тщательно обмотанные паутиной тушки вездесущих крыс, этого древнего корабельного проклятия, и невесть как проникших на борт арлезианских паразитов-ушебти. Бортмех, конечно, Шмютцеля любовью нежной не полюбил, но при виде его начинал пространно рассуждать, что вот-де всякая тварь в природе нужна, даже такая срань господня, как эта.
Зато Сайнжу арахнид почитал за любимого хозяина. Разъезжал у яута на плече, прятался в каюте великого охотника и с его попущения обильно жрал любую сахарозу, до которой оказался большим любителем.
Разумеется, Шмютцель не мог устоять против запаха чокоатля.
Когда перед Джет на стол плюхнулся восьминогий корабельный захребетник и бочком заковылял к ее чашке, девочка отреагировала адекватно: заверещала и отшатнулась, свалившись со стула.
– Ёб!.. Сайнжа, сколько раз просили, следи за гаденышем! – заорал Йонге. – Убери его к едрёной матери!
– Он тоже хочет познакомиться, – объяснил яут. – Не маши руками и не издавай громких звуков, это пробуждает в нем агрессию.
Паукан добрался до источника соблазна и начал, алчно шелестя, выжирать остатки чокоатля из плошки. Завозился, яростно соскребая жвалами вкусняшку с гладких стенок.
