Текст книги "Легион Фалькенберга"
Автор книги: Джерри Пурнелл
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
IX
– Со всех направлений! – выкрикнул Ардвайн. – Закрепляйте стойки! Первый взвод охраняет периметр! Двигайтесь, черт побери!
Солдаты посыпались с платформы. У некоторых в руках были стойки – большие алюминиевые стержни с винтовой нарезкой, которые они вворачивали в землю. Другие привязывали платформу к этим стойкам. Первый взвод в составе двух манипул разошелся веером, держа ружья наготове.
Ветер несильный, но у наполненного газом мешка большая площадь поверхности, и это меня беспокоило. Я слез с платформы и обошел вокруг. Похоже, стойки не испытывают чрезмерного напряжения. На холме темно и тихо. Мы сели прямо на низкие кусты с крепкими ветками. Листья, когда их раздавишь, кажутся маслянистыми. Я прислушался, потом включил на полную мощность усилитель звуков. По-прежнему ничего, даже птиц нет. Ничего, кроме движений моих солдат. Я переключился на общую командную частоту.
– Всем замереть.
Шум прекратился. Наступила тишина, слышался только негромкий звук вращения лопастей вертолета и еще более слабый звук второго вертолета где-то вверху.
– Продолжайте, – приказал я.
Ко мне подошел Ардвайн.
– Здесь никого, сэр. Местность безопасная.
– Спасибо. – Я настроился на волну вертолета. – Можете отделиться и привести второй вертолет.
– Есть, сэр, – ответил Луис.
Мы начали сгружать оборудование с платформы. Немного погодя показался второй вертолет. Мы его не видели, видели только огромный газовый мешок со свисающей с него платформой. «Небесный якорь» опустился на кусты, и солдаты принялись забивать стойки. Центурион Либерман наблюдал за их работой, пока не удостоверился, что платформа прочно привязана, после чего подбежал ко мне.
– Все в порядке? – спросил я.
– Да, сэр. – Тон его свидетельствовал, что ему очень хотелось сказать «конечно».
– Пусть разберут вооружение. Мы выступаем.
– Есть, сэр. Но я все же думаю, что лучше бы Ардвайну остаться здесь.
– Нет. Хочу, чтобы на всякий случай здесь оставался опытный человек. Если мы не пошлем за тяжелым оборудованием или со мной что-нибудь случится, свяжитесь с Фалькенбергом и попросите указаний.
– Есть, сэр. – Ему это не нравилось. Он хотел идти с нами. Кстати, я тоже хотел этого, но мне нужно было оставить кого-то у «небесных якорей» и вертолетов. Если ветер усилится и стойки не выдержат, платформы может унести и мы останемся без ранцев и припасов. Возможны любые неожиданности, и я хотел, чтобы здесь оставался надежный человек, на которого можно рассчитывать.
– Мы готовы, сэр, – сказал Ардвайн.
– Хорошо. Выступаем. – Я переключился на частоту вертолета. – Луис, мы выступаем.
– Я буду готов, – ответил Боннимен.
– Спасибо. Конец связи. – Я перешел в голову колонны. Ардвайн уже был там. – Пошли, – сказал я.
– Сэр. Вопрос, сэр, – произнес Ардвайн.
– Да?
– Ребята предпочли бы прихватить ранцы, сэр. Не хотят оставлять здесь свое добро.
– Сержант, нам предстоит меньше чем за три часа пройти восемь километров. С ранцами это невозможно.
– Да, сэр. Можно взять хотя бы плащи? Без них становится холодно…
– Сержант Ардвайн, мы оставляем здесь центуриона Либермана и четыре манипулы. Что может случиться с вашим добром? Начинайте движение.
– Сэр. Ну ладно, ублюдки, вперед!
Послышалось ворчание солдат. «Это безумие, – подумал я. – Хотят нести ранцы».
Кустарник рос густо, и вначале мы почти не двигались вперед. Потом разведчики отыскали русло пересохшего ручья, и мы пошли по нему. Русло было забито камнями размером со стол, и мы перепрыгивали с одного камня на другой, постепенно спускаясь по склону холма. Было совершенно темно, и камни едва виднелись как темные тени. Так ничего не получится. Я начал приходить в ужас.
Спасибо бесконечным тренировкам в сильном тяготении, подумал я. Мы пройдем, но нам нужен свет. Я включил командный передатчик.
– Всем унтер-офицерам включить инфракрасное освещение на минимальный уровень. Никакого видимого света.
Я опустил на глаза инфракрасный экран и включил собственный инфракрасный излучатель на шлеме. Камни передо мной слабо засветились зеленым, и теперь я видел их достаточно хорошо, чтобы перепрыгивать с одного на другой. Впереди на экране двигались смутные пятна – разведчики и унтер-офицеры с инфракрасными излучателями.
Вряд ли кто-то наблюдает за холмом в инфракрасном свете. Это казалось маловероятным: мы далеко от крепости, а оборудование может быть только там – если у Речной Стаи оно вообще есть. Я говорил себе, что нужно очень хорошее оборудование, чтобы засечь нас дальше чем за километр.
Впереди восемь километров и три часа, чтобы их проделать. Не должно быть очень трудно. Люди в хорошей форме, без ранцев – эти придурки хотели тащить их с собой! – только ружья и боеприпасы. И, конечно, оружейники. Но они передвигаются медленней. Каждый из расчета мортир несет по двадцать два килограмма, а расчеты безоткатных орудий – по двадцать четыре.
Вскоре мы вспотели. Я открыл все вентиляторы в своей броне и подумал, не приказать ли солдатам сделать то же самое. «Не будь дураком, – сказал я себе. – Большинство из них проделывало это десятки раз. Я не могу сказать им что-нибудь такое, чего они сами не знают».
«Но, – продолжал я думать, – я их командир. Если что-нибудь пойдет не так, ты будешь нести ответственность, Хэл Слейтер. Ты сам просил об этом, когда принимал назначение».
Я продолжал думать о миллионах возможных неприятностей. Здесь план казался совсем не таким хорошим, как при изучении карт. Мы, шестьдесят семь человек, пытаемся захватить крепость, гарнизон которой, вероятно, намного превосходит нас по численности. Фалькенберг предполагал наличие там 125 человек. Я спросил, откуда он взял это число.
– Уборные, мистер Слейтер. Уборные. Сосчитайте эти наружные сооружения, примерно определите число отверстий в каждом – и сможете достаточно точно оценить численность. – Он даже не улыбнулся.
Это всего лишь догадка, а Фалькенберга с нами нет. И точность его подсчетов нам предстоит проверить на собственном опыте.
Я стал думать о наших преимуществах. Снимки со спутников свидетельствуют, что на хребте никто не живет. «Никаких уборных», – подумал я и улыбнулся в темноте. Я сам просматривал ленту и не нашел никаких признаков пребывания здесь людей. Да и зачем им здесь быть? 3десь нет источников воды, кроме ключа в самой крепости. Вообще ничего нет, даже древесины для костра, только эти отвратительные кусты, которые колют ноги.
Обогнув излучину ручья, я обнаружил поджидающего монитора. За ним стояла его манипула. В манипуле один унтер-офицер, один старослужащий и трое новобранцев. Обычно в манипулу направляют только двух новобранцев, и я удивился, почему Либерман поступил иначе.
Монитор показал наверх. Здесь нам предстояло покинуть русло ручья. Далеко впереди я видел тусклое свечение фонарей передовых. Они обогнали меня, и я старался не отставать. Я выбрался из русла, и несколько мгновений спустя рядом со мной остался только Хертц. Он шел, неся двадцать килограммов оборудования связи на спине и ружье в руке, но если ему трудно было держаться рядом, он ничего не сказал. Я был рад, что мне не нужно нести такую тяжесть.
Спустя сто метров подъем прекратился. Растительность доходила только до пояса. Зеленые огоньки на экране погасли: это разведчики впереди выключили фонари. Я приказал выключить фонари всем остальным. Потом нырнул в кусты и воспользовался проектором шлема, чтобы определить, где мы находимся. Проектор отбросил на землю карту – тусклую полоску света, которую можно было разглядеть только вблизи и непосредственно сверху.
И с удивлением увидел, что мы прошли больше половины пути.
Крепость Вирсавия выглядела не слишком внушительно. Прямоугольник невысоких стен с караульными башнями по углам – миниатюрное подобие крепости в Гаррисоне. Потом кто-то усовершенствовал ее, окружив рвом и поставив на стенах парапет. Снаружи стены опутаны спиралью из ржавой проволоки. За стены я не мог заглянуть, но знал, что там четыре наземных здания и три больших бункера. Бункеры из бревен и земли. Гореть не будут. Бревна – местная древесина с высоким содержанием металла.
Бункеры могут оказаться проблемой, но с этим можно подождать. Прежде всего нужно преодолеть стены и попасть в крепость. Прямо перед нами в стене ворота. Сделаны они из той же древесины, что и бункеры. Через ров ведет мостик, и кажется, это наш лучший шанс. Однако в самой крепости один из бункеров смотрит прямо на ворота и, как только они исчезнут, сразу откроет огонь.
В трехстах метрах от крепости семьдесят пять человек лежали в кустах и ждали моего приказа. Крепость выглядит пустой. В инфракрасных лучах никого не видно на сторожевых башнях. Ничего. Я посмотрел на часы. До рассвета меньше часа.
У меня не было ни малейшего представления, что делать, но пришла пора принимать решение.
– Ничего не выдумывайте, – сказал мне Фалькенберг. – Приведите людей к крепости и предоставьте им действовать. Они все сделают за вас.
«Конечно, – подумал я. – Конечно. Ты-то ведь не здесь, проклятый трус, здесь я со своими проблемами и совершенно не знаю, что делать».
Ров и проволочная спираль мне очень не нравились. Преодолеть их будет нелегко. Если поползем к рву, нас заметят. Они не могут быть настолько невнимательными: если нет живых караульных, то определенно есть система слежения. Возможно, настроенная на тепло тела. Или это радар. Что-нибудь. Они бы поставили охрану, если бы не считали, что никто не сможет к ним подойти незаметно.
«К дьяволу. Что-то придется предпринять», – подумал я. Кивнул Хартцу, и тот протянул мне микрофон. Его радио действует через узконаправленную антенну, а мы на всем маршруте к посадочной площадке расставили передающие реле. Я могу говорит с вертолетами, не встревожив электронных сторожевых псов в крепости.
– Ночной ястреб, это Черный орел, – сказал я.
– Черный орел, слушаем.
– Мы видим крепость, Луис. Никакого движения. Я бы сказал, что крепость покинута, если бы не знал, что это не так.
– Хочешь, чтобы я взглянул?
Неплохая мысль. Вертолет может облететь крепость на большой высоте и просканировать ее инфракрасным или низкочастотным излучением. Мы бы узнали, кто там под открытым небом. Но есть большая вероятность, что его заметят, и тогда мы лишимся своего главного преимущества.
– Ничего не выдумывайте, – сказал Фалькенберг. – Внезапность – самое большое ваше преимущество. Не утратьте его.
Но его здесь нет. И как будто нет никакого верного решения.
– Нет, – сказал я Луису. – Нет. Погрузи солдат и поднимись в воздух, но старайся оставаться невидимым. Будь готов быстро сесть. Когда ты мне понадобишься, то будешь очень нужен.
– Есть, сэр.
– Конец связи. – Я отдал Хартцу микрофон. «Хорошо, значит, так», – сказал я себе и знаком приказал сержанту Ардвайну двигаться вперед.
Он привстал и махнул рукой. Линия медленно двинулась вперед. Расчеты мортир и безоткатных орудий установили свое оружие у нас в тылу и залегли в ожидании приказов.
Слева от меня, прямо перед воротами, находился капрал Рофф. Он махнул своему взводу, и солдаты поползли к воротам.
Мы подобрались на сто метров, когда на гребне стены у ворот появился свет. Кто-то направлял луч фонаря в поле. Потом появился еще один огонь, и еще – все мощные ручные фонари, но лучи у них неширокие.
Капрал Рофф встал и помахал рукой.
– Привет, вы, там! – крикнул он. – Как дела? – Он говорил как пьяный. Я хотел приказать ему лечь, но было слишком поздно.
– Как вы там, парни? – кричал Рофф. – Есть что-нибудь выпить?
Остальные тем временем, пригибаясь, бежали вперед.
– А ты кто такой? – крикнул кто-то со стены.
– А вы сами кто? – ответил Рофф. – Дайте выпить. – Лучи фонарей сосредоточились на нем.
Я нажал кнопку на своей командной рации.
– Ночной ястреб, это Черный орел. Быстрей сюда!
– Понял.
Я переключился на общую частоту.
– Рофф, ложись! Огонь из всех стволов. Вперед! – заорал я в микрофон шлема так громко, что сам себя не слышал.
Рофф бросился в сторону и на землю. По всему полю замелькали оранжевые вспышки: солдаты открыли огонь. Фонари попадали со стены. Два погасли, один продолжал гореть сразу за воротами.
Солдаты поднимались и с криком бежали к крепости. Кричали они как сумасшедшие. Позади меня заработал легкий пулемет, затем другой.
Запела труба. Я такого приказа не отдавал. Я даже не знал, что у нас есть труба. Казалось, этот звук подстегнул солдат. Они как раз добрались до спирали, и тут мортиры дали первый залп. Несколько секунд спустя я увидел на стене, там, куда попали снаряды, языки пламени. Одновременно у меня за спиной открыли огонь безоткатные орудия, и я услышал, как всего несколькими метрами левее меня просвистел снаряд. Он попал точно в ворота, потом туда же угодил второй снаряд и третий. Трубач снова и снова играл наступление, а мортиры посылали снаряды по такой траектории, что они падали внутри крепости. Снова заговорили безоткатные.
Ворота не выдержали и разлетелись. Внутри клубился дым. Один из мортирных снарядов, должно быть, разорвался между воротами и бункером. Из ворот потянулись трассирующие линии, но солдаты легко избегали их. Они бежали по обе стороны от ворот.
Другие перебирались через проволочную спираль. Первые легли на ограждение. Следующие ступили им на спины и прыгнули в ров. Еще несколько волн, и вот те, что оказались во рву, перебрасывают товарищей на узкую полоску между рвом и стеной.
Задержались они лишь для того, чтобы побросать за стену гранаты. Затем два человека схватили третьего и подбросили его так, чтобы он мог ухватиться за верх стены. И подталкивали его до тех пор, пока он не поднялся на стену. За ним последовали другие; затем, перегнувшись вниз, они помогали подняться остальным. Я поверить не мог, что все происходит так быстро.
Когда все перебрались через спираль, те, что лежали на ней, начали освобождаться. Но перебрасывать их через стену было некому. «Сплошь новобранцы, – подумал я. – Конечно. Мониторы послали вперед новобранцев с простейшим заданием. Лечь и дать другим пройти по себе».
С ревом появился вертолет, расстреливая крепость из пушки. Следы трассирующих пуль ярко выделялись на темном небе.
А я по-прежнему оставался на месте, наблюдал и поражался тому, как быстро все происходит. Я встряхнулся и занялся своей установкой связи.
– Включить бакены концентрации поля! Общий приказ: включить бакены! – Я сменил канал. – Ночной ястреб, говорит Черный орел. Ради Бога, Луис, осторожней! Наши уже внутри!
– Я вижу бакены, – ответил Луис. – Спокойней, Хэл, мы их видим.
Вертолет по крутой орбите огибал крепость и по-прежнему вел огонь. Потом спустился ниже.
– Артиллеристы, прекратить стрельбу, – послышался голос сержанта Ардвайна. – Мы в крепости, и вертолет садится.
«Боже, – подумал я, – забыл кое-что еще. Ну и командир! Не могу вспомнить самых элементарных вещей».
Вертолет опустился еще ниже, и не успел он сесть, как из него начали выпрыгивать люди.
Я побежал к воротам, держась сбоку от них, чтобы не попасть под незатихающий огонь. Передо мной оказался капрал Рофф.
– Осторожней, сэр. – Он обогнул стойку ворот и исчез. Я последовал за ним в дым и побежал направо, туда где через стену перебрались солдаты.
Внутри царил хаос. Повсюду тела без брони, вероятно, скошенные мортирами. Люди бегали и палили во все стороны. Не думаю, чтобы у кого-нибудь из обороняющихся были шлемы.
– Всякий без шлема – враг, – сказал я в микрофон. Как глупо. Они и так это знают.
– Покажите им, парни!
Еще одна глупость, но по крайней мере у меня есть право кричать им что-нибудь, а не говорить то, что они и без меня знают.
Из одного бункера продолжали стрельбу. Взвод подобрался к входу и забросал бункер гранатами. Со своего места я мог видеть только это, но стрельба шла повсюду.
«Что теперь?» – подумал я. Но тут стрельба начала стихать, время от времени слышались лишь редкие ружейные выстрелы. Из бункера, прикрывающего ворота, продолжал напрасно стрелять пулемет.
– Лейтенант? – Голос Ардвайна.
– Да, сержант.
– В главном бункере люди, сэр. Слышны голоса. Похоже, женские. Мы не хотим взрывать бункер, по крайней мере сейчас.
– А как остальная крепость?
– Все очищено, сэр. И бункеры, и казармы. У нас примерно двадцать пленных.
Как быстро. Словно по волшебству.
– Сержант, убедитесь, что никто не сможет стрелять в районе севернее крепости. Хочу привести туда «небесный якорь».
– Есть, сэр.
Я настроил установку связи на волну вертолета.
– Мы захватили крепость, кроме одного бункера, но и это не проблема. Приведите номер второй и садитесь к северо-западу от крепости, примерно в трехстах метрах от стены. Хочу, чтобы вы оставались здесь и прикрывали номер второй. Позаботьтесь обо всем, что может вам помешать. Продолжайте сканировать. Думаю, кто-нибудь обязательно придет, чтобы посмотреть, что случилось.
X
Это был мой первый бой, крещение огнем. И я не слишком гордился своей ролью в нем. С начала нападения я не отдал ни одного приказа и оказался в крепости едва ли не последним. Ну и командир.
Но расстраиваться нет времени. На востоке алела яркая полоска рассвета. Прежде всего нужно определить наши потери. Четверо убитых, из них двое новобранцы. Одиннадцать раненых. После короткого совещания с нашим фельдшером троих я отправил к вертолету. Остальные могут сражаться, вернее, говорят, что могут. Потом я отправил оба вертолета на восток, к Гармонии, а мы тем временем взялись переносить остальное оборудование в крепость. Отныне мы были предоставлены самим себе.
У сержанта доктора Криспа еще двенадцать пациентов из числа защитников крепости, раненных при нападении. У нас тридцать пленных, тридцать семь раненых и около пятидесяти убитых. Один из раненых – командир крепости.
– Получил удар прикладом у своего штаба, – сказал мне Ардвайн. – Сейчас может говорить.
– Я с ним поговорю.
– Сэр. – Ардвайн зашел в госпитальный бункер и вывел оттуда человека лет пятидесяти с венчиком черных волос на лысой голове. Худой, глаза слезятся. Не похож ни на солдата, ни на преступника.
– Он говорит, что его зовут Флаун, сэр, – сказал Ардвайн.
– Морские пехотинцы, – сказал Флаун. – Морские пехотинцы Совладения. Не знал, что они есть на этой планете. Что опять привлекло внимание Большого Сената?
– Заткнись, – приказал Ардвайн.
– У меня проблема, Флаун, – сказал я. Мы стояли на площадке в центре крепости. – В том бункере есть еще ваши люди. Его легко подорвать, но солдатам кажется, что там слышны женские голоса.
– Верно, – ответил Флаун. – Там наши жены.
– Можете уговорить их выйти, или нам придется их расстрелять?
– Боже! – сказал он. – Что теперь с нами будет?
– Machts nicht для меня, – ответил я. – Мне было приказано разоружить вас. Пойдете куда захотите, но без оружия. Если пожелаете, на северо-запад.
– Без оружия. А вы знаете, что с нами будет без оружия?
– Нет и не интересуюсь.
– А я знаю, – сказал Флаун. – Вам, выродкам, все равно…
– Следи за собой, когда говоришь с лейтенантом, – сказал Ардвайн. Он прикладом ударил Флауна по ноге. Тот застонал.
– Довольно, сержант, – сказал я. – Флаун, вы преступники…
– Преступники! Вздор! Прошу прощения, сэр, вы ошибаетесь. – Он с опаской взглянул на Ардвайна, который презрительно скривил губы. – Меня сюда прислали как преступника только из-за моего мнения о Совладении. И выпустили без ничего. Совсем без ничего, лейтенант. Поэтому мы постарались что-нибудь создать. Политика здесь не такая, как дома.
Или, может быть, такая же, только здесь все в открытую. Мне удалось кое-чего добиться, а теперь вы приходите и выгоняете нас – без оружия, в чем есть, и требуете уважения. – Он посмотрел на флаг Совладения, который теперь развевался высоко над крепостью. – Простите, но я особого энтузиазма не испытываю.
– Мне было приказано разоружить вас, – ответил я. – Так что же, вы уговорите своих друзей в бункере, или нам взрывать его?
– Вы нас отпустите? – Да.
– Честное слово, лейтенант? Я кивнул:
– Определенно.
– Вероятно, других гарантий мне не получить. – Флаун взглянул на сержанта Ардвайна и поморщился. – Хотелось бы мне быть посмелей. Ну хорошо, я поговорю с ними.
К полудню крепость Вирсавия принадлежала только нам. Флаун и все остальные ушли. Они настояли на том, чтобы унести с собой своих раненых, хотя доктор Крисп сказал, что большинство, вероятно, умрет в дороге. Женщины оказались самого разного возраста – от девочек-подростков до старух. Все ушли с Флауном – к моему облегчению и разочарованию солдат.
Центурион Либерман организовал оборону. Он разместил людей в бункерах, приказал делать земляные насыпи для мортир, отыскал материал для починки ворот, разместил караульных на стенах, поставил палатку, в которой будет столовая, поместил найденные нами алкогольные напитки в запертое помещение и поставил возле него охрану…
Я снова почувствовал себя ненужным.
Через час на дороге показалась группа людей. Я послал взвод во главе с сержантом Ардвайном установить дорожный блокпост. Мы можем накрыть это место с крепости, а мортиры могут держать дорогу под огнем. Река отсюда в трехстах метрах, в ста метрах под нами, и крепость может обстреливать дорогу в обоих направлениях на километр.
Легко понять, почему для ее сооружения выбрали именно этот утес.
Всех проходящих Ардвайн разоружал. Вначале они проходили дальше, но потом начали поворачивать назад, не желая сдавать оружие. Никто из них не представлял проблем, и я не разрешал Ардвайну преследовать тех, кто поворачивал назад. У нас слишком мало людей, чтобы совершать такие рискованные и бессмысленные действия.
– Хорошая работа, – сказал Фалькенберг, когда днем я вышел на связь с докладом. – Мы прошли сорок километров, и до темноты осталось еще несколько часов. Трудно оценить, насколько быстро мы сможем идти.
– Да, сэр. У первой группы, которую мы разоружили, было три ракеты типа «Небесный ястреб». В крепости ракет было пять, но у них не было времени ими воспользоваться. Несколько человек, которые попытались это сделать, были убиты снарядами из мортир. Но вертолетам здесь летать опасно, особенно теперь, когда местные предупреждены.
– Да, – согласился Фалькенберг. – Я так и думал. На какое-то время воздержимся от использования вертолетов. Вы хорошо справились, Слейтер. Но предупреждаю вас: не расслабляйтесь. В данный момент мы не встречаем сопротивления, достойного упоминания, но скоро это изменится, а после начнутся попытки прорваться через ваши позиции. Они ведь не хотят сдавать оружие?
– Нет, сэр.
«И их трудно винить», – подумал я. Меня встревожил Эрик Флаун. Он совсем не был походил на преступника Я не знал, что ожидал увидеть здесь, в Вирсавии. Похищенных девушек. Сцены насилия и разврата, вероятно. Я никогда не видел, как действует правительство злодеев. Но я совсем не ожидал того, что увидел: группа мужчин средних лет, которые руководят войском, очень похожим на наше, только не так хорошо вооруженным.
– Я слышал, вы захватили какое-то количество вина, – сказал Фалькенберг.
– Да, сэр.
– Это хорошо. Но ежедневный рацион не больше полулитра на человека.
– Сэр? Я не собирался ничего выдавать, пока вы здесь не появитесь.
– Оно их, Слейтер, – сказал Фалькенберг. – Вы, конечно, можете запретить выдачу, но это не лучшее решение. Вам решать. Поступайте, как считаете нужным, но если хотите совет: давайте солдатам ежедневно по пол-литра.
– Да, сэр.
Никаких запретов на выпивку у линейных морских пехотинцев нет, даже когда они при исполнении. Существуют строгие наказания за неготовность к исполнению обязанностей. Вплоть до расстрела.
– Пол-литра за ужином, сэр.
– Думаю, это разумно, – сказал Фалькенберг. – Что ж, похоже, вы неплохо справляетесь. Будем через несколько дней. Конец связи.
Образовался миллион других дел. В полдень я услышал звук трубы, зовущей на обед, и пошел посмотреть, кто это делает. Капрал, которого я не узнал, играл на надраенной медной трубе.
– Мне нужно несколько дней, чтобы запомнить всех по именам, капрал, – сказал я ему. – Вот вас как зовут?
– Капрал Брейди, сэр.
– Вы хорошо играете.
– Спасибо, сэр.
Я снова посмотрел на него и понял, что его лицо мне знакомо. Кажется, я видел его на триви. У него была собственная группа и певцы. Выступали в ночных клубах, по крайней мере так сказали в передаче. Я задумался, что делает такой человек в морской пехоте, но не стал спрашивать. Попытался вспомнить его настоящее имя, но не смог. Но точно не Брейди, в этом я был уверен.
– Вы даете здесь все сигналы?
– Да, сэр. Приказ центуриона.
– Хорошо. Продолжайте, Брейди.
Весь день труба направляла людей на разные задания. А за час до ужина прозвучал формальный сигнал вечерней поверки. Флаг Совладения спустили, и все, кто не был занят на постах, выстроились и смотрели на это, а Брейди сыграл гимн. И пока складывали флаг, я вспоминал лекцию о военном руководстве, которую нам читали в Академии.
Инструктором был высохший майор морской пехоты с одной настоящей и одной искусственной рукой. Мы должны были догадаться, какая из рук искусственная, но так и не смогли. Лекция, которую я вспомнил, посвящалась церемониалам. «Никогда не забывайте, – говорил нам инструктор, – что разница между армией и толпой состоит в традициях и дисциплине. Вы не можете установить дисциплину в войсках, которые чувствуют, что с ними обращаются несправедливо. Даже тот, кого наказывают несправедливо, должен понимать, что заслужил наказание. Вы не можете навязать дисциплину толпе, поэтому нужно напоминать вашим людям, что они солдаты. И самое мощное орудие для этого – церемонии. Церемонии справедливо осуждают за дороговизну. Большой Сенат постоянно стремится отобрать у нас мундиры, значки, знамена и прочие так называемые нефункциональные предметы, которые мы используем. Сенату везет, потому что ему никак не удается это сделать. Но в тот день, когда он этого добьется, он получит армию, не способную его защитить.
Солдаты будут ворчать по поводу церемоний, «поплюй и надрай» и тому подобного, но без всего этого они не могут оставаться армией. Люди сражаются не из-за денег, а из-за гордости, и служба, которой не гордишься, долго не продлится».
«Может быть», – подумал я. Но в свой первый день в крепости Вирсавия, когда необходимо сделать тысячу дел, я вполне мог бы обойтись без церемонии вечерней поверки. Однако меня не спросили. К тому времени, как я понял, что происходит, Либерман уже сделал все необходимые приготовления и отдал приказы.
К ужину мы все организовали на ночь. За день Ардвайн пропустил через дорожный блокпост почти триста человек и собрал сотни образцов оружия, в основном устаревшие ружья; среди них были даже такие, которые заряжаются со ствола, кустарно изготовленные на Арарате.
В сумерки мы закрыли дорогу. Вдоль нее бродили лучи прожекторов, и в нескольких местах мы перегородили дорогу заплатами из бревен. Ардвайн со своим отрядом окопался там, откуда мог накрыть огнем весь район, а мы могли прикрыть их из крепости. Все выглядело очень неплохо.
Протрубили вечернюю зорю, и крепость Вирсавия начала устраиваться на ночь.
Я обошел расположение, приглядываясь ко всему. Система сигнализации, основанная на теплоизлучении тела, на которую рассчитывали предыдущие обитатели крепости, была уничтожена, когда мы взорвали бункер, но мы привезли свое оборудование. Я не очень доверяю пассивному оборудованию, однако в данном случае оснований для беспокойства не было. Либерман расставил во все башни часовых, оснащенных биноклями с усилением. И еще несколько человек постоянно наблюдали за инфракрасными экранами.
– Мы достаточно обеспечили свою безопасность, – сказал Либерман. – Если лейтенант ляжет отдыхать, я прослежу за сменой часовых.
Он проводил меня до моей квартиры. Хартц уже приготовил ее для меня. Пулевые отверстия в стенах были заделаны. Оборудование разложено так, чтобы я легко мог им воспользоваться. Плащ и ранец самого Хартца лежали в прихожей.
Был даже кофе. На спиртовой лампе грелся котелок.
– Можете все оставить на нас, – сказал Либерман. Хартц улыбнулся:
– Конечно. Лейтенанты заканчивают Академию без мозолей, но мы делаем из них генералов.
– Ну, для этого потребуется немало усилий, – ответил я и пригласил Либермана в гостиную. Там стоял стол, а на нем макет крепости. Его изготовил Флаун, но ничего хорошего ему это не принесло.
– Садитесь. Хотите кофе, центурион?
– Совсем немного, сэр. Мне лучше вернуться к своим обязанностям.
– Разбудите меня на следующую вахту.
– Если лейтенант приказывает.
– Я просто… черт побери, Либерман, почему вы не хотите, чтобы я принимал участие в дежурстве?
– В этом нет необходимости, сэр. Могу я внести предложение?
– Да.
– Предоставьте это нам, сэр. Мы знаем, что делаем.
Я кивнул и уставился на свою чашку. Мне казалось, что я не готов командовать здесь. В Академии рассказывают обо всем: о руководстве, о необходимости в течение двадцати четырех часов после прибытия на новый пост доставить свою карточку всем старшим офицерам, о связи, о том, как проводить парады, как устроена лазерная система нахождения цели, как наложить заплаты на мундир, как рассчитать траекторию стрельбы мортиры, каковы винные рационы для солдат, как начистить сапоги, как обслуживать безоткатные орудия, как собирать и обслуживать вертолеты, как выживать на планетах с ядовитой атмосферой или вообще без атмосферы, каков распорядок дня на кораблях и миллионы прочих вещей. Приходится все их заучивать, и они начинают смешиваться, пока вы уже не отличаете важное от неважного. Все это просто сведения, которые нужно знать, чтобы сдать экзамен.
– Вы-то знаете, центурион, а вот я не уверен, что знаю.
– Сэр, я кое-что знаю о молодых офицерах, – сказал Либерман. – Они все воспринимают чересчур серьезно.
– Командование – серьезное дело.
«Черт возьми, – подумал я, – слишком напыщенно. Особенно в разговоре молодого парня со старым солдатом». Но тот воспринял это иначе.
– Да, сэр. Слишком серьезное, чтобы распыляться на мелочи. Лейтенант, если бы дело заключалось только в расстановке часовых и организации обороны, армии не нужны были бы офицеры. Мы обо всем этом позаботимся. Нам нужен кто-нибудь, кто говорил бы нам, что делать. Когда приказ получен, мы знаем, как его выполнить.
Я ничего не ответил. Он внимательно посмотрел на меня, вероятно, пытаясь определить, не рассердился ли я. Но не казался очень встревоженным.
– Возьмем, например, меня, – продолжал он. – Я не знаю, зачем мы сюда пришли, и мне это безразлично. У каждого свои причины для вступления в армию. Что касается меня, то я просто не знаю, куда бы еще податься. Я нашел себе хорошее занятие, и у меня получается. Офицеры говорят мне, где сражаться, и больше волноваться не о чем.