Текст книги "Легион Фалькенберга"

Автор книги: Джерри Пурнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

– Я их задам после всех. – Фалькенберг уже говорил, как командир батальона.

– Сэр, а почему здесь так мало моторного транспорта? – спросил Луис Боннимен.

– Нет источников горючего, – ответил Лорка. – Нет средств для переработки нефти. Нам поставляют небольшое количество сырой нефти, и у нас есть пара очень примитивных нефтеперерабатывающих установок, но этого недостаточно для содержания большого транспортного парка. Первым колонистам это как раз очень нравилось. Им не нужен был моторный транспорт. – Лорка напомнил мне одного из офицеров-инструкторов Академии.

– А какое оружие нам противостоит? – спросил Дин Ноулз.

Лорка пожал плечами.

– Они вооружены лучше, чем вы думаете. Хорошие ружья. Есть установки для пуска ракет. Несколько мортир. Ничего тяжелого, и им не хватает средств связи, особенно электронных, но есть и исключения. Они захватывают оборудование нашей милиции… – При этих словах полковник Харрингтон поморщился… – и, конечно, все, что мы продаем фермерам, постепенно оказывается в руках бандитов. Если мы откажем фермерам в оружии, мы обречем их на смерть. А если продаем оружие, вооружаем осужденных. Порочный круг.

Я разглядывал карту. Предстоящая операция не казалась сложной. Тысяче людей ежедневно нужна примерно тонна сухого продовольствия. Вдоль маршрута достаточно воды, и к тому же мы, вероятно, сможем получать продовольствие на месте. Мы справимся, даже с тем небольшим количеством транспортных средств, которые может дать нам Лорка. Действительно похоже на легкую победу.

Довольный, я закончил расчеты, но потом спохватился: ведь это не упражнение в классе. Это реальность. Через несколько часов мы будем идти по вражеской территории. Я посмотрел на своих однокурсников. Дин нажимал клавиши своего карманного компьютера и, нахмурившись, смотрел на результаты. Луис Боннимен широко улыбался. Он поймал мой взгляд и подмигнул. Я ответил улыбкой и почувствовал себя лучше. Что бы ни случилось, на них я могу рассчитывать.

Лорка сообщил еще некоторые данные о складах и оборудовании, которое можно будет получить в гарнизоне, а также о том, что нас может ожидать в крепости. Мы все делали записи, и, конечно, все совещание записывалось.

– Пожалуй, это все, – наконец сказал Лорка. Харрисон встал, мы все тоже.

– Полагаю, вы хотите немедленно начать организацию 501-го, да того, как возникнут вопросы, – сказал Харрингтон. – Занимайтесь этим. Отныне за все отвечает ваш командир, хотя я буду рад видеть вас в своем кабинете, если у вас будут ко мне вопросы. Это все.

– Джентльмены! – сказал Огильви. Он остался в помещении, а полковник Харрингтон и майор Лорка вышли.

– Что ж. Нам предстоит поработать, – сказал Фалькенберг. – Главстаршина!

– Сэр!

– Продемонстрируйте разработанную нами схему.

– Сэр! – Огильви начал показывать на экране схемы. Как и сказал полковник, я был вторым по старшинству в батальоне, а также командиром роты А. Моя рота вооружена автоматическими ружьями. Я заметил, что в ней преимущественно опытные солдаты и совсем немного новобранцев.

Дин командовал оружейной группой, что вполне соответствовало его наклонностям. В Академии у него всегда были высшие баллы по оружию, и он много читал о тактике артиллерии. Под командой Луиса Боннимена оказалась другая ружейная рота с большим количеством новобранцев, так что ему предстояло немало забот. Фалькенберг оставил под своей личной командой сильный штабной взвод.

– У такой структуры есть основания, – сказал Фалькенберг. – Объясню их позже. Есть у вас в данный момент возражения?

– Я недостаточно знаю, чтобы возражать, – ответил я, разглядывая организационную схему.

– Всем вам придется опираться на унтер-офицеров, – говорил Фалькенберг. – К счастью, у нас есть несколько очень хороших. Лучшего из них – центуриона Либермана – я отдаю роте А. Боннимен получает сержанта Гернана. Если все получится, мы сможем представить его в центурионы. Ноулз уже работал с центурионом-оружейником Пниффом. Конечно, главный старшина Огильви останется в штабном взводе. Вдобавок к обычным обязанностям все вы должны будете заполнить кое-какие штабные ниши. Боннимен займется разведкой. – Фалькенберг слегка улыбнулся. – Я вам говорил, что шуткой это вам не покажется.

Луис ответил ему улыбкой. Он уже и так сидел на месте командира полковой разведки. Я удивился тому, что Фалькенберг отдал эту работу Луису. Из нас четверых Луис меньше всего обращал внимания на инструктаж и вообще не создан для такой деятельности.

– Припасы и снабжение в ведении Ноулза, – говорил Фалькенберг. – Подготовку солдат буду вести сам. А теперь у меня есть к вам предложение. Полковник приказал нам занять крепость Вирсавия как можно быстрей. Если мы просто пройдем туда, не встретив сопротивления и больше ничего не добившись, губернатор договорится о мире. Мы окажемся в пустоте, и нашими обязанностями будет только патрулирование. Кто-нибудь видит в этом проблему?

– Чертовски скучно, – сказал Луис Боннимен.

– И не только. А вы что скажете, главный старшина? Огильви покачал головой:

– Мне это не нравится, сэр. Может подойти новобранцам, но для старых солдат я бы такое не рекомендовал. Особенно для тех, кого взяли с гауптвахты. Уж больно тоскливо, сэр.

Тоскливо. Во Французском легионе это называлось 1е cafard, что означает то же самое. Главная причина смертности в легионе и среди линейных морских пехотинцев. Людям нечего делать. Вооруженным людям, воинам, смертельно скучающим. Их одолевает хандра – ив конце концов они совершают убийства, самоубийства, дезертируют или восстают. Учебник рекомендует в качестве средства от le cafard оружие и побольше возможностей для его использования. Сражения. Скучающие линейные части в гарнизоне несут больше потерь le cafard, чем во время активных боевых действий. Так, во всяком случае, говорили наши инструкторы.

– В нашем случае это особенно большая опасность, – согласился Фалькенберг. – Нет гордости за часть. Нет достижений, которыми можно похвастать. Нет сражений. Мне бы хотелось избежать этого.

– Как, сэр? – спросил Боннимен.

Фалькенберг как будто не обратил на него внимания. Он переместил карту на экране, так что стала видна территория между городом и крепостью Вирсавия.

– Мы идем вверх по течению Иордана, – сказал он. – Думаю, Федерация церквей обязательно должна была назвать главную реку планеты Иорданом, верно? Мы двинемся на северо-запад, и что тогда произойдет, мистер Слейтер?

Я подумал.

– Вероятно, они разбегутся. Не могу представить себе, чтобы они остались на месте и сопротивлялись. У нас гораздо лучшее снаряжение.

– Снаряжение и люди, – сказал Фалькенберг. – И чрезвычайно грозная репутация. Они уже знают, что мы высадились, и сразу согласились на переговоры. У них есть источники внутри дворца. Вы слышали, что я договорился об официальном приеме в нашу честь через пять дней.

Мы все рассмеялись. Фалькенберг кивнул.

– А это означает, что если мы выступим сегодня ночью, то застигнем их врасплох. Сможем захватить нескольких и обезоружить. Но мне бы хотелось обезоружить как можно больше.

Глядя на карту, я подумал, что понимаю, что он имеет в виду.

– Им придется отступать через крепость Вирсавия, – сказал я. – Это единственный возможный маршрут.

– Совершенно верно, – согласился Фалькенберг. – Овладев крепостью, мы сможем обезоруживать всех проходящих мимо. Больше того, это наша крепость, и мы имеем приказ как можно быстрей занять ее. Напомню вам также, что технически мы находимся в состоянии войны с Речной Стаей.

– Да, но как нам туда попасть? – спросил я. – К тому же, капитан, если мы закупорим горлышко бутылки, остальные вынуждены будут сражаться. Отступать им будет некуда.

– Да, без потери оружия, – согласился Фалькенберг. – Не думаю, что полковник будет недоволен, если мы установим на этой территории настоящий мир. И не думаю, что милиции трудно будет бы удержать территорию, если мы нанесем поражение Речной Стае и обезоружим уцелевших.

– Но Хэл уже спросил, как мы туда попадем? – задал вопрос Луис.

Фалькенберг ответил:

– Я упомянул вертолеты. Главный старшина разыскал для них достаточно горючего.

– Сэр, мне помнится, при инструктировании сообщалось о пропажах в арсенале милиции, – сказал Дин. – Особенно ракет «Скайхок». Против них у вертолетов нет ни одного шанса.

– Конечно, если те, у кого есть «Скайхоки», будут знать, что появятся вертолеты, – согласился Фалькенберг. – Но с чего им нас ожидать? Все оборудование в ангаре на посадочной площадке. И если вечером туда направится рабочий отряд, в этом не будет ничего необычного. Вряд ли они ожидают взятия Вирсавии сегодня ночью, особенно если думают, что через пять дней нам предстоит большой бал.

– Да, сэр, – согласился Дин. – Но мы не можем перевезти на трех вертолетах достаточно оборудования! Люди, высадившиеся в Вирсавии, будут обречены. Никто не сможет подойти туда так быстро, чтобы выручить их.

Фалькенберг говорил небрежно, дружески. Он взглянул на потолок.

– Я ведь упомянул «небесные якори»? Их у нас два. Грузоподъемность каждого в этой атмосфере и при данном тяготении шесть тонн. Это сорок пять человек с вооружением и припасами. Джентльмены, к рассвету девяносто морских пехотинцев в полном вооружении могут оказаться в Вирсавии, а весь остальной 501-й батальон будет двигаться им на выручку. Готовы к игре?

VIII

Холодный рассвет в гавани. Сразу после заката поднялся пронзительный ветер, и, хотя днем здесь жарко, сейчас я дрожал. «Может, – подумал я, – дело не только в холоде».

Ночное небо ясное, и кажется, что на нем миллионы звезд. Большинство созвездий я узнавал, и это показалось мне странным. Но я вспомнил: мы так далеко от Земли, что человек, вышедший в эпоху динозавров, все еще не добрался бы сюда; однако для вселенной расстояние все же незначительное. Это заставило меня ощутить свою малость, что и не понравилось.

Солдаты были в рабочей одежде. Боевые мундиры и защитная броня по-прежнему лежали в ранцах, которые мы грузили на платформы «небесных якорей». Работали мы под ярким светом, и любой наблюдатель решил бы, что перед ним просто рабочий отряд. Фалькенберг был уверен, что с соседнего утеса на нас устремлен по крайней мере один полевой бинокль.

Платформы «небесных якорей» изготовлены из легкого алюминия; это всего лишь площадка со стороной в восемь метров и метровым ограждением по периметру. На эти площадки мы укладывали ранцы. Грузили и другие предметы: легкие пулеметы, безоткатные орудия, мортиры и ящики со снарядами и гранатами. На ящиках были фальшивые надписи, сделанные теми, кто работал под крышей склада, так что наблюдатели могли убедиться: идет погрузка оборудования для кабинетов и запасного обмундирования.

Из крепости пришел грузовик и заехал на склад. Он казался пустым, но на самом деле привез ружья на девяносто человек. Ружья уложили в мешки и тоже погрузили на платформы.

У Арарата всего один спутник, меньше земной Луны и ближе к планете. Его тусклый кровавый полумесяц садился на западе. Через час он вообще зайдет. Я прошел туда, где Дин присматривал за подготовкой вертолетов.

– Ты уверен, что они собраны правильно? – спросил я.

– Не волнуйся.

– Да. Надеюсь, волноваться нечего. Но трудно будет найти посадочные площадки.

– Все будет в порядке. – На самом деле он меня не слушал. Два специалиста по связи работали на навигационном компьютере, и Дин все время смотрел на экран. – Хорошо, – сказал он наконец. – Теперь прогоните тестовую программу.

Когда я отправился на поиски Фалькенберга, Дин даже не заметил этого. Капитан Фалькенберг был на складе.

– Погрузка почти окончена, сэр, – доложил я.

– Хорошо. Выпейте кофе. – Один из сержантов в углу большого, с высоким потолком сооружения занимался приготовлением кофе. Еще там стоял стол с картами, а рядом главный старшина Огильви развернул центр связи. Фалькенберг налил две чашки и протянул одну мне. – Нервничаете? – спросил он.

– Немного.

– Еще можно отказаться. Ничего позорного в этом нет. Я скажу остальным, что у нас технические проблемы. Выступим на рассвете.

– Все будет в порядке, сэр.

Он посмотрел на меня поверх кофейной чашки.

– Надеюсь. Мне не хочется вас посылать, но другого выхода нет.

– Да, сэр, – сказал я.

– Все будет в порядке. У вас надежные солдаты.

– Да, сэр. – Разумеется, никого из них я не знал. Для меня это были даже не имена и служебные досье, а просто статистические данные, заложенные в мой личный компьютер. Тридцать были освобождены с гауптвахт, так как добровольно согласились служить на Арарате. Примерно два десятка новобранцев. А остальные – линейные морские пехотинцы с длинным послужным списком.

Фалькенберг вызвал на стол карту окрестностей Вирсавии.

– Надеюсь, вы ее запомнили, – сказал он.

– Очень хорошо запомнил, сэр.

Он наклонился над столом и посмотрел на крепость, потом на длинную цепь холмов к северу от нее.

– Думаю, у вас есть некоторый допуск на ошибку. Предоставляю вам окончательное решение об использовании вертолетов при нападении. Одним вертолетом можете рискнуть.

Но не обоими. Второй должен вернуться, даже если это будет стоить вам поражения. Это понятно?

– Да, сэр. – Я ощутил комок в желудке, и мне это не понравилось. Надеюсь, это было незаметно.

– Теперь о времени, – сказал Фалькенберг. – Вам оно может понадобиться. Конечно, мы можем подождать еще день и подготовиться получше, но я считаю внезапность вашим лучшим оружием.

Я кивнул. Все это мы уже обсуждали… Он говорит, потому что тоже нервничает? Или заставляет меня говорить, чтобы я не нервничал?

– За эту операцию вы можете получить благодарность в приказе.

– Если вам все равно, то предпочел бы гарантию, что вы подойдете вовремя. – Я улыбнулся, желая показать, что шучу^ хотя на самом деле был серьезен. Какого дьявола он сам не ведет передовой отряд? Ведь идея его, и весь боевой план разработал тоже он. Это его шоу, а он в нем не участвует. Мне не хотелось думать о причинах. Я надеялся; что он нас вытащит, и не хотел даже вспоминать слово «трус».

– Пора грузиться, – сказал Фалькенберг.

Я кивнул и допил кофе. Хороший кофе. Может, последний в моей жизни. Несомненно, не все из нас вернутся. Фалькенберг потрепал меня по плечу. – Вы их удивите до чертиков, Хэл. Давайте начинать.

– Хорошо.

Но как бы я хотел, чтобы ты отправился с нами.

Я отыскал центуриона Либермана. После инструктажа у Фалькенберга мы провели вместе несколько часов, и я был уверен, что могу рассчитывать на него. Либерман был ростом с Фалькенберга, жилистый и худой. Ему примерно сорок пять лет, и на шее у него шрамы. Они уходят под рубашку. В свое время ему пришлось пережить много регенерационных хирургических операций.

На его форменной рубашке нашивки в два ряда. Из его досье я знал, что их гораздо больше, просто он не все носит.

– Начинайте погрузку, – распорядился я.

– Сэр. – Говорил он негромко. Но голос его разносился по всему складу. – Первый и второй взводы роты А – занять позицию на платформах «небесных якорей»!

Люди уселись на оборудование. На платформах стало тесно. Я поднялся с одной из групп, а Либерман пошел на вторую платформу. Я предпочел бы быть в вертолете, вести его или сидеть рядом с пилотом, но решил, что мне лучше быть здесь. Один вертолет вел Луис Боннимен, а второй – сержант Доти из штабного взвода.

– Мешки подготовить, – приказал оружейник-центурион Пнифф. – Приготовиться надуть первый. – Он обошел платформу, критически разглядывая тросы, которые вели к лежащей по соседству бесформенной груде. – Как будто все в порядке. Надуть номер один.

Послышалось громкое шипение, начал возникать призрачный большой мешок. Он постепенно поднимался и вскоре оказался над моей платформой. Пластик блестел в ярком свете, исходящем из глубины склада. Мешок продолжал раздуваться, стал огромным и все увеличивался – из цилиндров в него поступал сжатый гелий. Он казался больше склада, и только тогда Пнифф удовлетворился.

Хорошо, – сказал он. – Оставить. Подготовиться надуть второй.

– Боже, – сказал один из новобранцев. – Мы полетим на воздушном шаре? Да ведь у нас даже нет парашютов! Мы не можем в нем лететь!

Кое-кто поддакнул.

– Сержант Ардвайн, – сказал я.

– Сэр!

Больше я ничего не произнес. Ардвайн выругался и перебрался к новобранцам.

– Если нет парашютов, значит, не придется прыгать, – сказал он. – А теперь заткнитесь.

Тем временем становился огромным мешок второго «небесного якоря». Он казался больше нашего, потому что его я мог видеть целиком, а наш – только как огромное раздутое чудище, висящее над нами. Заработали винты вертолетов, машины начали подниматься. Один оказался прямо над нами. Второй остановился над другим «небесным якорем». По сравнению с огромными мешками вертолеты казались карликами.

Вертолеты висели над мешками. Вверху их экипажи проверяли крепления. В наушниках своего шлема я слышал их доклады. Наконец все доложили, что все в порядке.

– На борту все готовы? – спросил меня Фалькенберг. Голос его в наушнике казался совершенно лишенным эмоций. Я разглядел его у входа на склад и помахал.

– Все в порядке, сэр.

– Хорошо. Оружейник, отправляйте номер один.

– Сэр! – отозвался Пнифф, – Наземная команда, приготовиться. Отпускаем номер один.

Стоящие на земле солдаты с улыбкой перерезали крепления, удерживавшие наш дирижабль. Конечно, ничего не произошло: суть в том, что «небесный якорь» обладает почти нейтральной плавучестью, так что надувная оболочка только уравновешивает тяжесть груза. А движущую силу обеспечивают вертолеты.

Двигатели вертолетов загудели громче, и мы взлетели. Нас подхватил и сильно качнул порыв ветра. Кое-кто выругался и в ответ получил сердитый взгляд своего унтер-офицера. И вот мы уже над гаванью, поднимаемся вровень с городским утесом, а потом еще выше. Мы двинулись на север в сторону крепости, оставаясь высоко над городом, пока не добрались до северной окраины Гаррисона, а потом опустились к самой стене крепости.

Всякий наблюдатель из района гавани решит, что мы просто перевезли на утес очередную партию припасов. Наблюдатель мог бы задуматься над тем, что перевозят, но ему и в голову не придет заподозрить что-нибудь еще.

Оставив позади северную окраину города, мы продолжили движение. Здесь мы снова начали подъем и поднимались до тех пор, пока не достигли тридцати трех сотен метров.

Солдаты нервно посматривали на меня. Они наблюдали, как за нами гаснут огни города.

– Все в порядке, – сказал я. Странно, как тихо. Вертолеты летят почти неслышно, да и отделены от нас раздувшейся оболочкой. А ограждение защищает от ветра. – Всем надеть боевые шлемы.

Люди зашевелились, начали рыться в ранцах в поисках шлемов. Нас предупредили, что по платформе нельзя перемещать тяжести, и никто не хотел делать резких движений.

Я включил свой командный передатчик на малую мощность, так чтобы его нельзя было слышать дальше чем за километр. Мы плыли на высоте трех с лишним километров, и возможность подслушивания меня не беспокоила.

– Теперь вы уже догадались, что в крепость мы не вернемся, – сказал я.

Новобранцы рассмеялись. Опытные солдаты откровенно скучали.

– У нас боевое задание, – продолжал я. – Мы направляемся за двести пятьдесят километров к западу от города. Когда окажемся там, захватим прежнюю крепость СВ, закрепимся и будем ждать, пока не подойдет весь батальон и не заберет нас на базу.

Несколько солдат при этом известии приободрились. Я слышал, как один из них сказал соседу:

– Не повезло беднягам: шагать по жаре двести пятьдесят километров.

– Вам тоже придется шагать, – сказал я. – По плану мы высадимся в восьми километрах от крепости, подойдем к ней и захватим врасплох. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь нас ожидал.

– Крист Джонни снова наносит удар, – произнес кто-то. Кто именно, я не видел.

– Сэр? – спросил капрал. Я его узнал: Рофф, тот самый, что защищал новобранца при посадке.

– Да, капрал Рофф?

– Разрешите вопрос, сэр.

– Спрашивайте.

– Как долго мы там пробудем, лейтенант?

– Пока за нами не придет капитан Фалькенберг, – ответил я.

– Есть, сэр.

Других вопросов не было. Мне это показалось странным. Они должны хотеть знать больше. «Некоторые из вас сегодня могут погибнуть, – подумал я. – Почему вы не хотите узнать больше?»

Но их больше интересовал шар. Теперь, когда стало ясно, что мы не упадем, им хотелось заглянуть через край. Мне пришлось поручить унтер-офицерам организовать очередь, чтобы у всех была такая возможность.

Я тоже воспользовался возможностью, и то, что я увидел, мне не понравилось. Ниже уровня ограждения все не так уж плохо, но вид вниз просто ужасен. К тому же, видеть было нечего, кроме нескольких огоньков далеко внизу, а где-то позади черная тень закрывала звезды: номер два в километре за нами.

– Не хочет ли лейтенант кофе? – спросили меня. – Я прихватил с собой фляжку.

Я увидел Хартца с термосом и чашкой из офицерской столовой. Я видел, как он поднимался на борт со своим оборудованием связи, но потом о нем забыл.

– Спасибо, не откажусь.

Кофе был пополам с бренди. Я едва не подавился. Хартц даже не улыбнулся.

Мы летели кружным маршрутом, чтобы не пролетать над речными лагерями. Наш путь пролегал к северу от реки, потом мы повернули на юго-запад и направились к району посадки. Я снова посмотрел через борт: надеюсь, Дин правильно запрограммировал навигационный компьютер, потому что внизу никаких ориентиров не видно. Время от времени мелькал оранжево-желтый огонек, вероятно, ферма, а может, лагерь разбойников, а в остальном холмы выглядели совершенно одинаковыми.

Самый тупой фокус в военной истории, говорил я себе, хотя сам в это не верил. Линейные морские пехотинцы слывут солдатами, умеющими сражаться во вновь созданных отрядах под командованием незнакомых офицеров. Но даже с учетом этого я сомневался, чтобы в какой-нибудь экспедиции все так совпало: новичок командир, солдаты, которые никогда не служили вместе, и капитан, который планирует операцию, но сам в ней не участвует. Я говорил себе, что возражать нужно было во время инструктажа. Сейчас поздновато.

Я посмотрел на часы. Мы уже два часа в полете.

– Сержант Ардвайн.

– Сэр?

– Прикажите переодеться в боевое снаряжение и надеть бронежилеты. После переодевания всем проверить оружие.

«Переодеться перед смертью, – подумал я, – но вслух этого не сказал. Это старая шутка. Но мне она никогда не казалась забавной. Интересно, кто первым ее придумал? Вероятно, какой-нибудь солдат под стенами Трои.

Хартц уже достал мое обмундирование из ранца. Он помог мне сбросить рабочий комбинезон и втиснуться в синтекожаную рубашку и брюки. Платформа покачивалась: это солдаты пытались переодеваться не вставая. Сделать это было трудно, потому что мы лежали на ранцах с одеждой и другом снаряжении. Солдаты с проклятиями отыскивали свои ранцы и оружие.

– Убери свою хренову ногу с моего глаза!

– Заткнись, Трегер.

В угловатых кожаных костюмах и броне они выглядели грозными, что соответствовало истине. Теперь солдаты сидели тихо. Даже старики не шутили. В боевом снаряжении есть нечто такое, что делает все окружающее очень реальным. Само по себе это снаряжение дает нам преимущество перед всеми, с кем мы столкнемся. Но оно дает и ощущение безопасности, а это может быть опасным. Немурлон остановит большинство осколков и даже пистолетные пули, но пулю из высокоскоростного ружья он не остановит.

– Как дела внизу? – голос Луиса в наушниках заставил меня вздрогнуть.

– Мы в броне, – ответил я. – Ты по-прежнему считаешь, что знаешь, куда мы движемся?

– Нет, не знаю. Но компьютер знает. Пять минут назад провели проверку радаром. Видели раздваивающийся ручей, который отмечен на карте. Мы точно на месте.

– Каково расчетное время прибытия? – спросил я.

– Примерно через двадцать минут. Ветер попутный и устойчивый, но не слишком сильный. Все очень просто.

– Запасы горючего? – спросил я.

– Мы по колено в запасных канистрах. Запасы не слишком большие, но достаточные. Не волнуйся.

– Хорошо.

– Знаешь, – сказал Луис, – я никогда не летал в вертолете с такой штукой, висящей под ним.

– Ты еще мне говоришь!

– Ничего особенного. Машина ведет себя немного странно, но я уже привык.

– Да уж привыкни.

– Предоставь это нам. Конец связи.

Следующие двадцать минут показались неделей. Теперь я знаю способ растянуть время: сидеть на открытой платформе в тридцати трех сотнях метров над землей, смотреть на ночное небо и ждать, пока поведешь отряд в твою первую боевую операцию. Я пытался придумать что-нибудь подбадривающее, но ничего не приходило в голову, и я решил молчать. Чем больше буду говорить, тем вероятнее в голосе проявится напряженность.

– Ваша работа – выглядеть уверенным, – сказал мне Фалькенберг. Я надеялся, что хорошо выполняю ее.

– Отлично, можешь бросить первый взгляд вниз, – сказал Луис.

– Понял. – Я взял у Хартца свой ночной бинокль. Он лучше нашего обычного оборудования, десятисантиметровый с усилением яркости бинокль «Лейка», который я купил, окончив Академию. Так поступали многие офицеры, потому что «Лейка» делает выпускникам специальное предложение. Я прикрепил бинокль к шлему и осмотрел местность. Посадочная площадка находилась на вершине холма, в самом высоком месте хребта, идущего от реки. Настроив бинокль на полную мощность, я внимательно осмотрел местность.

Она выглядела пустынной. Повсюду кустарник. Не похоже, чтобы здесь кто-нибудь бывал.

– Мне нравится, – сказал я Луису. – А ты что скажешь?

– Ничего на инфракрасном, ничего на низкочастотном экранах, – ответил он. – Ничего, кроме немногих животных и нескольких птиц на ветках. Мне тоже нравится. Если там животные и птицы, значит, вероятно, нет людей.

– Да…

– Ну, хорошо, это пассивные сенсоры. Просмотреть на диапазоне К?

Я задумался. Если там внизу кто-то есть и этот теоретический кто-то располагает радарным приемником, вертолет сразу себя выдаст. Но, может, это и к лучшему.

– Давай, – сказал я.

– Принято, – ответил Луис. Какое-то время он молчал. – Хэл, я ничего не обнаружил. Если там внизу кто-то есть, он хорошо замаскировался и поджидает нас.

– Давай садиться, – сказал я.

И подумал: «Ну, теперь решено».