Текст книги "Беглецы с Планеты Обезьян"

Автор книги: Джерри Понелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Спасибо, доктор Хасслейн, за очень интересный рассказ. -поспешно поблагодарил Вальтер. – Мы чуть позже вернемся к этой теме, а сейчас будет очень важное сообщение.

– Я бы многое отдала, чтобы здесь был доктор Мило. Он бы мог объяснить нам все это – сказала Зира и печально обвела глазами клетку.

На экране запрыгала красотка, вся увешанная пальмовыми листьями и закричала:

– Я – веселый Бананчик, я – спелый Бананчик, я пришел вам сказать, что меня нужно заворачивать только в бумагу фирмы...

Корнелиус вскочил и выключил звук.

– Этого нам только и не хватало, – мрачно сказала Зира.

– Да уж, звучит не очень уместно, – согласился Льюис.

– Хотя они и так против обыкновения довольно долго не встревали со своей дурацкой рекламой.

Корнелиус взял со стола гроздь винограда. – Поешь немного, дорогая, – сказал он. Он оторвал Зире большую кисть, остальное передал Льюису и Стиви. Они молча поглощали виноград, пока не закончился показ рекламы. Корнелиус включил громкость.

– Продолжаем выпуск Больших Новостей. Завершая рассказ об удивительных вещах, которые мы обсуждали с доктором Хасслейном, -бодро сказал оправившийся за это время от потрясения Вальтер, – я с восторгом аплодирую решению президента перевести их из зоопарка Лос-Анжелеса в гостиницу. Они не представляют для нас никакой опасности, и, я уверен в этом, станут нашими добрыми друзьями.

Следующее – совершенно невероятное происшествие -криминалисты потрясены тем, что в Банке Займов и Сбережений ЛосАнжелеса вот уже в третий раз произошло крупное...

Льюис выключил телевизор. – Поздравляю – сказал он. -Поздравляю.

Зира и Корнелиус улыбнулись ему счастливой улыбкой.

– Пожалуй, мы не будем сожалеть об этом переезде, – сказал Корнелиус. Он обвел глазами клетку, взгляд его на мгновение задержался на том месте, где погиб Мило. – Мы ни о чем не будем сожалеть.

Глава 10

Следующая неделя была для Льюиса Диксона совершенно изнурительной. Во-первых, пришлось вынести помпезную и шумную, с почетным эскортом перебазировку в отель –Беверли Хиллз–. Бравые военные моряки сгоряча заперли мыслящих обезьян в звериной клетке зоопарка и теперь, когда вся страна с дружелюбным интересом следила за судьбой этих странных пришельцев, адмирал хотел скорее загладить свою вину, чтобы все поскорее забыли об этом конфузе.

Он уговорил одного из своих друзей – адмирала в отставке приехать за шимпанзе в зоопарк на своем роскошном –мерседесе–, за рулем которого восседал шофер в парадном мундире. Муниципалитет города Лос-Анжелеса обеспечил мотоциклетный эскорт. Военноморские Силы обеспечили мускулистую охрану. Общественность обеспечила толпу зрителей.

В тот день, когда шимпанзе должны были покинуть свое временное пристанище, зоопарк Лос-Анжелеса чуть ли не втрое увеличил свою выручку, больше того – весь Гриффин-парк и прилегающие к нему дороги были заполнены зеваками. Что касается бульвара Лос-Фелиц, проехать по нему было совершенно невозможно из-за запрудивших его толп все тех же зевак. Поэтому –Мерседес– вместе со своим почетным эскортом вынужден был направиться в объезд, мимо Форест Лон, вниз, по бульвару Вентура, а потом снова вверх до Лорел Каньон. Эти улицы выглядели вполне прилично, но тоже лишь до того момента, когда по ним проехали знаменитые гости. После этого и они практически сразу были заполнены народом. Людские потоки буквально смыкались за бампером автомобиля, так что Диксон и его спутники оказались во главе процессии длиной, по меньшей мере, миль в пять и стали причиной самой грандиозной пробки в истории Лос-Анжелеса.

Обстановка в отеле была не многим лучше. Конечно – ведь обезьянам никогда еще не приходилось иметь дело ни с эскалаторами, ни с лифтами, ни с автоматически открывающимися дверями. Все это приводило их в замешательство, так же, как и швейцары с их расшитыми золотом ливреями и прочими атрибутами, соответствующими их высокому положению.

А клерк, сидевший за регистрационной стойкой, не придумал ничего лучше, как спросить у обезьян их постоянные адреса.

Корнелиус пожал плечами. Диксон последовал его примеру. В конце концов Стиви сказала: – Если уж вам непременно надо что-нибудь написать, укажите зоопарк Лос-Анжелеса.

В ответ на это служащий фешенебельного отеля высокомерно посмотрел на них, брезгливо наморщил свой аристократический нос и холодно сообщил:

– Мадам, –Беверли Хиллз– не принимает клиентов, чьи резиденции располагаются в зоопарке.

Им после этого оставалось только весело гадать, что же он все-таки написал в своей регистрационной книге. Среди участников этого маленького инцидента этот клерк был, пожалуй, единственным, кто не нашел ситуацию забавной.

Обезьянам были предоставлены самые лучшие номера. И это, думал про себя Льюис, тоже грозило в скором времени перерасти в проблему. Пока номера эти оплачивались военными властями. Но они стоили очень дорого, много больше, чем мог позволить бюджет факультета Диксона. На то, чтобы поместить обезьян в самые дорогие номера –Беверли Хиллз– деньги нашлись, в то время как университет вот уже полгода не мог наскрести денег на новый электронный микроскоп с раздражением думал Льюис. В один прекрасный день вояки откажутся платить за всю эту роскошь и что тогда? Кто будет за все это отвечать, хотел бы я знать, едко интересовался Льюис у воображаемого собеседника. Ладно, это все-таки будет потом, а ведь есть еще куча проблем, которые уже сегодня настоятельно требовали своего решения.

Например, проблема почты и подарков. На их адрес поступали сотни тысяч писем и буквально тысячи посылок. В большинстве случаев в этих пакетах находились игрушки, мячи, всевозможные поделки и украшения. Но все это требовало проверки, поскольку всегда находились люди с больным воображением, и в очередной посылке могла оказаться бомба или еще что-нибудь малоприятное. Корреспонденцию надо было рассортировывать, отвечать на письма. Людям, которые этим занимались, надо было платить. Сейчас за это платил университет Калифорнии, проводя эти расходы по статье экспериментальных проектов. Но вряд ли надолго. Льюис вздохнул. Ладно,между прочим, обезьяны теперь были богаче Диксона во много раз. Одни только гонорары за выступления по телевидению и радио принесли бешеные суммы денег, о которых Диксону даже мечтать не стоило. Но что толку было в этом богатстве, если ни Зира, ни Корнелиус не имели права снять ни единого цента со специального счета, открытого Университетом Калифорнии. Несмотря на всю свою популярность, они не имели статуса полноправных граждан и поэтому, не могли иметь собственности.

– Разве это честно? – спрашивала Стиви.

Льюис пожал плечами. Неделю назад, когда она задала ему этот вопрос, он не знал, что ей ответить. И сейчас не знаю, подумал он. Могут ли шимпы законно владеть деньгами? Признает ли хоть один суд их права? Конечно, Университет мог пока сохранить часть денег на этом счету и по мере надобности выдавать определенные суммы обезьянам. Наверное, так и следует поступать до той поры, пока мы не выясним, какой статус власти соизволят им предоставить. Это не очень нравилось Льюису и совершенно не нравилось Стиви, но другого выхода пока не было.

После переезда в –Беверли Хиллз– Льюис с интересом наблюдал за шимпанзе. Они явно были совсем непривычны к технике. Корнелиус был поражен струей воды в ванной и туалете и Льюис сделал для себя заметку поинтересоваться потом, какого рода санитарные удобства были в ходу в их собственном времени. Еще большим сюрпризом для них стал холодильник. Корнелиус объяснил, что обезьяны зимой заготавливают лед и хранят его в соломе в подвалах, как это делали когда-то первые поселенцы на американской земле. Было очень забавно наблюдать, как Корнелиус играет с холодильником – он любил быстро открывать дверцу, чтобы посмотреть, не удастся ли ему обмануть неизменно зажигавшуюся при этом лампочку.

– Мило был бы поражен – говорил Корнелиус. – Не думаю -отвечал ему Льюис. – Холодильники вещь куда более простая, чем космический корабль. Если уж Мило удалось разобраться в ракете, вряд ли у него были бы проблемы с этим бытовым агрегатом.

Корнелиус пожал плечами:

– И все же все это подавляет, Льюис. Большая часть всех этих машин мне совершенно незнакома, хотя я, между прочим, был историком и археологом. И знал, что когда-то в далеком прошлом люди владели многими из этих чудесных вещей. Но знал я и то, что они исчерпали почти все энергетические ресурсы Земли, так что, мы просто не могли, даже если бы и хотели, восстановить машинную цивилизацию.

– Понимаю.

– Я еще не сказал главного – заметил Корнелиус. – Я хотел сказать, что я не очень удивлен существованием всего этого. Но не моя жена. Да, разумеется, мы с ней знали о том, что у людей когда-то были машины и я не раз рассказывал ей о своей работе. И все же я не слишком удивился бы, узнав, что все это, увиденное и прочувствованное за такой короткий срок, подавило ее.

И это действительно было так, подумал Льюис. Зира находилась в состоянии беспрерывного изумления перед всеми этими благами цивилизации – зубные щетки, которые она сочла слишком маленькими щетками для волос, сапоги на высоких каблуках, которые ей показались ужасно смешными и неудобными и многое, многое другое. Иногда, наблюдая за ней, Льюис с трудом верил, что эти обезьяны уже не примитивные человекообразные твари, а разумные, мыслящие, и даже интеллигентные существа – таким бесхитростным и наивным было ее восхищение. А ведь машины, это еще далеко не самое главное, что им предстоит понять и с чем сжиться. Может, даже и к лучшему, что эти мелочи, привычные для людей и изумительные для обезьян, отвлекали их от других мыслей.

Грядущие потрясения будут куда более страшными, подумал Льюис. Настанет момент, когда они до конца осознают, что их мир разрушен и они уже никогда не вернутся домой. Они поймут, что совершенно одиноки и навсегда останутся одинокими, что никогда им не доведется встретиться с представителями своей расы. И неизбежно возникал вопрос – вынесет ли их рассудок это потрясение? Не сойдут ли они с ума?

Я, наверное, сошел бы, думал Диксон. Одного только культурного шока, вызванного всеми этими машинами, было бы более чем достаточно, чтобы я съехал с катушек. Или о том, что я один на всей Земле и всегда буду один. Любая из этих мыслей свела бы с ума кого угодно. Хотя, как ни странно, обезьяны вовсе не выглядели очень удрученными. Они с удовольствием и восторгом, словно дети, забавляющиеся новыми игрушками, изучали автомобили и швейные машины, телевизоры и телефоны, холодильники и смесители в ванной...

Из этого должна получиться неплохая книга, когда я закончу свои исследования, утешал себя Льюис.

Вот-вот должна была начаться очередная пресс-конференция. Кажется, это была для обезьян уже одиннадцатая, или даже двенадцатая по счету, Льюис Диксон не мог вспомнить точнее.

Первая волна всеобщего интереса уже начала постепенно спадать. Уже были опубликованы сенсационные статьи с интригующими заголовками, уже все значительные издания, теле– и радиостанции удовлетворили любопытство своей аудитории огромными научными, околонаучными и псевдонаучными сообщениями. Теперь наступила очередь специальных газет и журналов рангом пониже.

Льюис и Стиви сидели в гостиной роскошных апартаментов Корнелиуса и Зиры, ожидая прихода хозяев.

– Ого, вы сегодня просто очаровательно выглядите – сказал Льюис.

Когда он впервые увидел Зиру в длинном вечернем туалете, он не смог удержаться от смеха и ему было ужасно неудобно. Но его смущение длилось всего несколько минут. Уязвленная Зира немедленно продемонстрировала обновку своему собственному супругу, которого эта экипировка рассмешила еще больше, чем Льюиса.

В общем ничего, но уж больно забавно – в один голос вынесли они свой приговор. Только Стефани одобрила эксперименты своей новой подруги. Видимо, когда речь идет о нарядах, женщины –люди и женщины-шимпанзе мало чем отличаются друг от друга. Во всяком случае, они прекрасно находят в этом вопросе общий язык и Стиви как школьников отчитала мужчин за отсутствие вкуса и такта.

– Сколько репортеров почтит нас своим присутствием на этот раз? – спросила Зира.

– Не очень много. Двое или трое. – Сказал Льюис. В этот момент в дверь постучали. – Войдите – сказал он. На пороге появился коридорный с подносом в руках. На подносе стояла бутылка шаманского и четыре стакана.

Я этого не заказывал – с недоумением произнес Льюис.

– Это за счет отеля. Управляющий подумал, что вам, возможно, захочется подкрепить свои силы перед пресс-конференцией. Вторую бутылку я поставлю в холодильник.

– Да, конечно, благодарю. Льюис взял поднос и дал слуге на чай, потом он наполнил бокалы и поднял свой: – За самых популярных на свете обезьян!

Все четверо выпили. – Эй, эй, не так много – шампанское надо потягивать небольшими глотками! – воскликнул Льюис, увидев, что Зира залпом осушила свой бокал.

– Как вкусно! – сказала Зира. – Что это такое? Диксон пожал плечами и наполнил ее опустевший бокал.

– Как бы это объяснить... Ну, это виноградный сок плюс кое-какие добавки. Но неужели у вас нет вин?

– Есть, но не такие хорошие, – сказала Зира и сделала большой глоток: – Это великолепно!

Корнелиус отвел Диксона в дальний угол богато обставленной гостиной и негромко сказал: – Все шимпанзе имеют склонность к злоупотреблению алкоголем. Похоже, что это обусловлено генетическими особенностями, поскольку подобной склонности не было замечено ни в орангутангах, ни в гориллах. Правда редкие случаи алкоголизма у горилл все же известны.

– Зира тоже? – испуганно спросил Льюис. Корнелиус пожал плечами. – Пока до этого еще очень далеко. Она не станет искать вино, когда его нет. Но когда оно есть, она будет его пить. Как, впрочем, и я.

– Я буду иметь это в виду – решительно произнес Льюис. – Я полагаю, разумнее будет, чтобы этот бокал стал последним.

– Да, конечно – до следующей пресс-конференции – ответил ему Корнелиус. Он уже неплохо понимал обычаи и привычки людей. Потом он сказал Диксону:

– Вы уже можете пригласить сюда корреспондентов.

– Хорошо. Стиви – они готовы.

– О–кей.

Стефани пошла открывать дверь, а Корнелиус сел на диван рядом с Зирой. Они посмотрели друг на друга и усмехнулись.

Корреспондентов было четверо. Среди них была девушка, на голове которой красовалась неимоверных размеров шляпа с огромными полями, почти полностью скрывающими лицо. Она улыбнулась и села. Остальные репортеры последовали ее примеру. Двое из них держали в руках фотоаппараты и немедленно принялись щелкать затворами. Все прибывшие, казалось были ошарашены видом Корнелиуса, который был одет в великолепно сшитый двубортный костюм с подобранными в тон жилетом и галстуком-бабочкой. Им уже доводилось видеть Зиру в длинных вечерних платьях – она уже несколько раз появлялась в них перед телезрителями, но Корнелиус впервые появился на людях таким франтом.

– Мисс Джоанна Роббинс, – представила Стефани. – Вы представляете...

– –Мех и перья–, – ответила девушка. Зира нахмурилась. – А что это за журнал? – Ну, это... – вопрос Зиры почему-то поверг девушкурепортера в некоторое замешательство. Наконец она ответила: – Это журнал, посвященный домашним животным.

Зира едко усмехнулась. – Вы полагаете, что я – домашнее животное?

– Ну, почему же, не совсем, то есть...

Все рассмеялись, девушка густо покраснела. Зира подняла свой бокал и допила остатки вина.

– Слушаю вас, мисс Роббинс, – милостиво сказала она. Та заглянула в свой блокнот и робко спросила:

– Мадам Зира, какие ваши любимые фрукты? Зира облизнула губы: – Виноград.

– Билл Каммингс, –Мужчина на охоте и на природе– – напористо представился один из репортеров-мужчин. – Как вам нравятся наши женщины, мистер Корнелиус?

– Мне бессмысленно отвечать на этот вопрос. Наши каноны красоты слишком отличны от людских понятий.

– Пожалуй, вы правы. А вы когда-нибудь охотились, господин Корнелиус?

– Нет. – шимпанзе печально посмотрел не него.– Некоторые обезьяны охотятся, но мне не хотелось бы затрагивать эту тему. Кроме того, в основном охотой увлекаются гориллы, а мы, шимпанзе, общаемся с ними довольно редко. Мы находимся на разных ступенях социальной лестницы.

– Кастовое общество? – спросил третий репортер. – Джо Симпсон, –Эбони–. – А кто составляет низшую касту?

Черный репортер говорил очень агрессивно. Корнелиус покачал головой: – Никто. Гориллы составляли, как бы вам сказать... Они были армией и большинство членов правительства тоже были гориллы. Но они действовали, руководствуясь указаниями и советами шимпанзе, которые были классом интеллектуалов. Однако это не были закрытые касты – например, среди орангутангов тоже были учителя. Но они не очень приспособлены к работе, связанной с этой ответственностью, мистер Симпсон. Им больше нравится думать и мечтать.

– Для меня это звучит, как настоящий расизм, – сказал Симпсон.

Корнелиус холодно пожал плечами. – Различия в склонностях между этими тремя группами очевидны и нельзя не учитывать этого, господин Симпсон.

Льюис откашлялся: – Простите, мисс Роббинс, а вы закончили?

– Нет, нет – обрадовалась девушка, которой никак не удавалось вставить хотя бы одно слово. – Мадам Зира, насколько я знаю, вы собираетесь завтра выступить в Региональном Женском Клубе. Вы уже знаете, о чем будете там говорить? Я не смогу присутствовать на этом собрании и эти джентльмены, по всей видимости,тоже?

Мужчины согласно закивали, лишь Симпсон был явно недоволен переменой темы.

– Знаю. – Зира усмехнулась. – И боюсь, что моему мужу это не придется по вкусу.

– О, ради Бога – жалобно простонал Корнелиус, – умоляю, только не надо этих зажигательных речей об эмансипации и раскрепощении женщины!

– Прости, дорогой, но я буду говорить именно об этом.

Зира повернулась к Джоанне Роббинс. – В некоторых отношениях наше общество очень похоже на ваше. Трое репортеров-мужчин и только одна женщина – причем она представляет журнал, посвященный домашним животным! Повсюду, куда ни кинешь взгляд, мужчинам достается более интересная и высокооплачиваемая работа. И то же самое происходит у нас.

– Действительно – согласилась девушка.

– Я хочу сказать в своем выступлении, что супружеская постель представляет собой место, интересующее как мужчину, так и женщину, однако именно женщина почему-то застилает ее каждое утро!

– Здорово! – восхитилась Джоанна. – Можно, я это процитирую?

– Только не раньше, чем послезавта – предупредила Зира. – Я хочу сначала выступить со своей речью...

– О, не волнуйтесь, наш номер выйдет не раньше, чем через несколько недель, – успокоила ее Джоанна. – Скажите, а кто вы по профессии? Врач?

– Что-то вроде – сказала Зира. – Я психиатр. В основном я работала, гм, с животными.

– Вы имеете в виду людей, не так ли? – воинственно встрял Симпсон.

– Да, – ответила Зира.

– И они не умели говорить. Черные или белые, они не говорили. Совсем как звери, верно?

– Ну...да, – ответила Зира.

– У нас не было людей с черной кожей, – сказал Корнелиус. – Во всяком случае, мы никогда таких не видели там, где мы жили.

– А где вы жили? – продолжал допытываться Симпсон.

Крнелиус пожал плечами:

– Я рассматривал ваши карты и мне кажется, что это место находится примерно в десяти километрах от той местности, которую вы называете Нью-Йорком.

– А что же тогда случилось со всеми теми людьми, что там живут сейчас? – спросила Джоанна Роббинс.

– Простите вмешалась Стиви. – Вы задаете вопросы, изучением которых занимается президентская комиссия. Это ее прерогатива.

– Цензура, да? – ехидно спросил Билл Каммингс. – По моему это просто самая удобная отговорка, чтобы не отвечать на щекотливые вопросы.

– Ничуть, господин Каммингс – ответил Льюис. – Но мне кажется, что Особая Президентская комиссия все-таки имеет некоторый приоритет в получении научной информации подобного рода, как вы думаете? Корнелиус и Зира не меньше вашего озабочены выяснением истины, но нам не хотелось бы вызвать неудовольствие Комиссии публикацией скоропалительных выводов и спекуляции на всеобщем интересе к данному предмету.

– По мне, так вы просто зубы заговариваете – сказал Симпсон.

– На этот раз я готов с вами согласиться. – Каммингс выжидающе посмотрел на Льюиса и Стиви и, не дождавшись ответа, продолжил:

– Вам лучше придумать что-нибудь более убедительное, чем эти сказки. Мы, конечно, не из очень-то влиятельных и крупных журналов, но ведь мы должны представить нашим читателям хоть какое-нибудь подобие связной истории. Про других ничего говорить не буду, но мои читатели хотят знать, что случилось с людьми, населяющими эту землю.

– Все люди...

– Черные и белые, – подхватил Симпсон. – В окрестностях НьюЙорка живет много негров. А в их времени, видите ли, ни одного нет. Куда они подевались?

– Если бы я знал, я бы вам ответил, – сказал Корнелиус. – Но как могу я говорить о том чего я не знаю?

– Ну, ладно, можете не сомневаться, что мы будем не единственными, кто спросит вас об этом, – с угрозой в голосе пообещал Каммингс.

Глава 11

На следующем собрании Президентской Комиссии репортеров не было. Комната, в которой сидели шестнадцать членов комиссии была очень небольшой, по сравнению с огромным залом, в котором происходило предыдущее заседание, а единственным зрителем на этот раз была стенографистка.

– Это больше похоже на суд, – тихо сказала ей Стиви. Льюис Диксон сидел за длинным столом, который обычно использовали при проведении конференции. А напротив них за маленьким столиком сидела Стефани с обоими шимпанзе. Слева от Стиви сидела секретарша, держа на готове остро отточенный карандаш.

– Надеюсь, у вас было достаточно времени, чтобы отдохнуть, -начал председатель комиссии Хартли. – Это собрание может оказаться довольно долгим.

– Нам все равно придется с этим смирится, каким бы долгим оно не казалось, – без улыбки ответил Корнелиус. Льюис тревожно нахмурился, Стиви тихонько тронула Корнелиуса за рукав:

– Мы должны расположить их к себе, – прошептала она чуть слышно.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь работе Комиссии, доктор Хартли – продолжал Корнелиус. – К несчастью, мы, как мне кажется, не располагаем информацией, которая вас больше всего интересует.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Хартли. Казалось, он был настроен менее недружелюбно, чем в прошлый раз, и все же необходимость вести беседу с обезьяной явно не доставляла ему удовольствия. – Сенатор Янки, насколко я помню, когда заканчивалось наше прошлое заседание, вы задали мадам Зире вопрос относительно судьбы полковника Тэйлора. Может, вы продолжите?

– Да, благодарю вас, – сказал Янки. – Вы, кажется, сказали тогда, что никогда не встречались с полковником Тэйлором?

– Да, это так, сенатор, – сказал Корнелиус.

– Однако сюда вы прибыли в его космическом корабле, не так ли?

– Да, сэр.

– Каким образом корабль совершил посадку? Я много лет служил в авиации и знаю в этом толк, господин Корнелиус. И, честно говоря, я не могу себе представить, что кто-нибудь, каким бы сообразительным он не был, смог управлять подобным кораблем без каких-бы то ни было инструкций. Вы не могли научиться этому самостоятельно. Один из членов экипажа должен был приложить к этому руку.

Корнелиус пожал плечами, Зира с тревогой ждала ответа мужа.

– Ваша логика совершенно безупречна, сенатор – сказал Корнелиус невозмутимо. – Но к несчастью выводы неверны. Ни полковник Тэйлор, ни кто-либо еще из людей не учил нас управлять этим космическим кораблем.

– Вы хотите сказать, что другая обезьяна, которую вы назвали доктором Мило, поняла и научилась этому без посторонней помощи? -сказал Янки язвительно – он им не верил.

– Он нашел в корабле книги и чертежи, – пришла Зира на помощь мужу. – К тому же доктор Мило был гением. Его теории о природе времени и вещества заставили всех физиков нашего времени усомниться в незыблемости всего того, чему они научились и чему учили всю жизнь других.

Глаза Зиры вновь наполнились слезами:

– Как бы я хотела, чтобы он был жив. И он, не то что мы, смог бы обсудить свои теории с вашими учеными-физиками.

– Несомненно, мы узнали бы очень много интересного – сказал Янки. В голосе не было ни малейшего сочувствия или раскаяния и Зира внутренне содрогнулась.

– Я бы хотел вернуться к вопросу о корабле – сказал Хартли. -Возможно ли, чтобы доктор Мило был знаком с полковником Тэйлором и общался с ним без вашего ведома?

Корнелиус пожал плечами. – Теоретически это возможно. Но я сомневаюсь, что бы на самом деле могло быть так. Сенатор, все что мы можем вам сообщить, это то, что нами была найдена капсула, пустая, что доктор Мило исследовал эту капсулу и те книги и чертежи, что были там обнаружены и что в конце концов нам удалось подняться на ней в воздух.

– А почему он выбрал для полета именно вас? – спросил Янки.

– Мы были единственными, кто захотел полететь вместе с ним -быстро ответила Зира. – В доктора Мило верили немногие. А если и верили, то не до такой степени, чтобы решиться рисковать вместе с ним своей жизнью! Ни одна обезьяна никогда не поднималась в воздух, понимаете, никогда! И когда доктор Мило сказал, что этот корабль может летать, ему никто не поверил.

– Почему же поверили вы? – спросил Льюис Диксон.

– Потому что я историк. И как историк, я знал, что когда-то давно у людей были машины, которые могли летать – спокойно ответил Корнелиус. – Я знал, что такое в принципе возможно. И все-таки даже мы сомневались в том, что доктору Мило удастся привести ее в действие. Корнелиус замолчал, но Льюис понял, что в этот момент он вспоминал о тех разговорах, что вел когда-то с полковником Тэйлором.

– Вы удовлетворены, сенатор? – спросил Хартли.

– Нет, сэр, я н е удовлетворен – резко ответил Янки. – Я только получил ту информацию, которую хотел получить по данному вопросу. Но она мне не нравится, доктор Хартли. Она мне совершенно не нравится. Трое офицеров Военно – Воздушных Сил Соединенных Штатов взлетают на космическом корабле. Год спустя он возвращается обратно и никто не может ничего сказать о судьбе наших военных. Может, я покажусь вам старомодным, но мне казалось, что это государство существует для того, чтобы защищать интересы и безопасность своих граждан. И мне кажется, доктор Хартли, что пока существует хотя бы один шанс из тысячи, что эти люди еще живы, мы должны сделать все, чтобы спасти их!

– Корабль полковника Тэйлора был не единственным космическим кораблем, исчезнувшим при неизвестных обстоятельствах. – напомнил Виктор Хасслейн.

– Скажите, Корнелиус, в ваше, гм, время прибывали другие летательные аппараты?

– Насколько нам известно, нет – быстро ответил Корнелиус. Мы нашли только один.

Он нервничает, подумал Льюис Диксон. И Зира тоже. Старый сенатор Янки шамкает так, словно у него полон рот кукурузных хлопьев, но он не дурак, далеко не дурак. А Хасслейн похож на хищного зверя, который только и ждет подходящего момента, чтобы броситься на свою добычу. Они так просто не отстанут.

– Таким образом, мы получаем следующее – сказал Хасслейн. -Ваш доктор Мило, будучи гением, смог понять назначение корабля полковника Тэйлора и догадаться о том, каким образом им управляют. Он убедился сам в том, что корабль все еще в состоянии летать и убедил вас рискнуть вместе с ним своими жизнями. Все это на разбитом корабле и без обученного экипажа. Скажите мне, господин Корнелиус, вам самому это кажется убедительным? Если бы я сказал вам, что один из ваших приятелей сделал что-нибудь подобное, вы бы сами поверили?

– Я бы поверила – вмешалась Зира. – Мой муж уже говорил вам, что он был историком. Он знал, что у людей были летающие машины. Он рассказывал о них доктору Мило. И когда Мило осмотрел корабль, он сказал, что назначение этого аппарата очевидно.

– Очевидно – повторил Хасслейн. Он перевернул несколько листков у себя на столе, отыскал нужные абзацы и указал на них доктору Хартли. Тот пробежал по ним глазами и проворчал:

– Интересно. Потом он еще раз прочел указанные ему Хасслейном строчки: – Господин Корнелиус, правда ли то, что вы были изумлены и восхищены светом в холодильнике?

– Что? – Корнелиус от негодования даже привстал со стула. – Вы за нами шпионили? – он посмотрел на Льюиса и Стефани.

– Мы только докладывали о том, что видели – сказала Стиви. -Вы же знаете, что...

Корнелиус плотно стиснул зубы и процедил:

– Я не предполагал, что вы станете докладывать даже об этих мелочах. Потом он вскинул голову и, обращаясь к Хартли, сказал:

– Да, сэр, я был удивлен светом в хо-ло-диль-ни-ке. Он старательно по слогам выговорил новое для него слово.

– Но почему же? У вас, что, совсем нет электричества? – спросил Хартли.

Корнелиус покачал головой.– Мы не настолько примитивны, сэр. Нам известен принцип действия и способы получения электрической энергии. Но она не имеет широкого применения и в большинстве своем наши генераторы используют ручную или животную тягу. И само собой разумеется, что мы не можем позволить себе использовать электрическую энергию для таких незначительных целей, как освещение холодильников.

– Но почему нет? – спросил кардинал Макферсон. – Нет, я не спрашиваю, почему вы не можете тратить электрическую энергию на лампочки для холодильников, тут я готов согласиться, что это является предметом первой необходимости. Я спрашиваю, почему у вас так м а л о энергии?

Корнелиус пожал плечами. – Исторические данные, которыми мы располагаем не дают нам возможности исчерпывающе ответить на этот вопрос, ваше преосвященство. Могу только сказать, что мы обладаем очень незначительными запасами энергетических ресурсов и низко развитой, по сравнению с вашей техникой. И насколько нам известно, по меньшей мере на протяжении последних тысячелетий дела обстоят именно таким образом.

– Вы хотите сказать, что человеческая цивилизация была разрушена в результате войны, так? – спросил кардинал.

– Я не знаю, сэр – ответил Крнелиус. – Может быть.

– А может быть это в ы разрушили человеческую цивилизацию? -вступил в дискуссию новый голос. Льюис почти сразу узнал, кому он принадлежит. Это был доктор Раймонд Уилсон, натуралист, специалист по высшим приматам.

– Наши исторические хроники позволяют с уверенностью говорить только о том, что человеческая цивилизация существовала. – сказала Зира. – И для большинства обезьян это были не более, чем легенды. Если мой муж стал рассказывать что в давние времена люди жили в городах и строили летающие машины, ему вряд ли поверил бы даже один из ста наших современников. – А не было у вас легенд об обезьянах, которые когда-то имели великую цивилизацию? – спросил Уилсон. – Я даже еще более прямо сформулирую свой вопрос:-Возможно ли, чтобы все человеческие города, заводы, источники энергии и все прочее были уничтожены в результате войны между обезьянами и нами?