Текст книги "Беглецы с Планеты Обезьян"

Автор книги: Джерри Понелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Да, сэр.

Служители вышли и Льюис взял ледяную руку Стефани в свои ладони. Они вместе подошли к клетке с шимпанзе. Дверь была распахнута настежь и они вошли внутрь.

Зира, скорчившись, сидела на полу и судорожно всхлипывала, уткнувшись в плечо Корнелиуса,который нежно поглаживал ее по спине.

– Мы не хотели причинить вам вреда – сказал Льюис. Обезьяны не откликнулись. – Вы понимаете меня? Мы не причиним вам вреда.

Зира вскинула на него глаза, полные отчаяния и злобы и молча указала на распростертое на полу соседней клетки мертвое тело гориллы.

– Но она – это не мы! Она – вашей породы!

– Она – горилла – сквозь зубы процедила Зира. Все убийцы -одинаковы. А мы – не гориллы! Ясно вам? Не гориллы!

– Простите – сказал Льюис. – Я только хотел сказать, что вы относитесь к одному биологическому виду. Он тоже обезьяна. В любом случае, вам теперь нечего опасаться. Солдаты убили его.

– Возмездие свершилось – задумчиво произнес Корнелиус.

– Что, простите? – автоматически отозвался Льюис и слегка вздрогнул, поняв, что просит прощения у обезьяны.

– Боюсь, я не вполне понимаю вас.

– Там, в – гм... в нашем мире – ответил Корнелиус, – в армии служат гориллы.

– А люди – их всегдашние противники – закончила Зира.

– Зира! – предостерегающе воскликнул Корнелиус.

Льюис и Стефани в изумлении смотрели на обезьян.

– Может быть, вы объясните нам, что вы хотите этим сказать? -спросил Льюис.

– Вас обоих называют – доктор–. Вы медики? – спросила в ответ Зира.

– Мы специализируемся на поведении животных – ответила Стиви. – Я психолог. Льюис – психиатр.

– Как и я – сказала Зира.

Два человека невольно отступили назад, пораженные услышанным. Наконец, Льюис выговорил:

– Хорошо. Если вы так говорите...

– Вопрос заключается в том – продолжала Зира, – существует ли у вас те же профессиональные традиции, какие есть у нас. Сохраняется ли, например, в тайне содержание бесед между врачом и его пациентом?

– Да – ответил Льюис. Стиви молча кивнула.

– И второй вопрос. Являемся ли мы вашими пациентами? -спросила Зира.

Льюис озадаченно смотрел на нее. – Мне никогда не приходило в голову думать о профессиональной этике и врачебной тайне, когда дело касалось пациентов-животных – медленно произнес он. – Но... Но, конечно же , да. Конечно. Стиви?

Она снова кивнула. Вид у нее был совершенно растерянный.

– Разумеется – повторил Льюис. – И мы вовсе не хотим причинять вам никакого вреда.

– Это мы уже поняли – сказал Корнелиус.

– Но... – попыталась возразить Зира.

– Глупости, дорогая моя! – перебил ее Корнелиус. – Что мы теряем? Мы вынуждены будем кому-нибудь довериться? Почему бы не нашим врачам?

– Так будет действительно лучше – сказал Льюис. В дверь просунулась голова Джима Хаскинса,Льюис нетерпеливым взмахом руки отослал его. Подождав, когда они снова останутся одни, он спросил:

– У вас есть имена?

– Мое имя Корнелиус. А это Зира, моя жена. – Шимпанзе протянул руку. Льюис машинально взял ее, Стефани пожала руку Зиры.

– Меня зовут Льюис. Льюис Диксон. А это Стефани Брэнтон. Скажите, гм, Корнелиус, откуда вы?

Корнелиус беспомощно посмотрел на Зиру. Та развела руками. Он снова взглянул на Льюиса и повторил ее жест. – Доктор Мило знал...

– Да. И вы убили его – жестко сказала Зира.

– Чушь,дорогая. Его убила горилла. Несчастный случай, в котором никто не виноват – сурово произнес Корнелиус.

Льюис чувствовал, как горячая струйка пота побежала у него между лопатками. Не помогал и хваленый деодорант, который рекламный ролик называл –Ни капли пота–. Он ослабил тугой воротничок и начал обмахиваться отворотами своего белого лабораторного халата. Льюис не хотел снимать его, хотя здесь и было слишком жарко. В эти минуты этот халат стал для него чем-то вроде ремня безопасности, помогая сохранить хотя бы видимость равновесия.

– Разве доктор Мило не поделился с вами своими предположениями? – спросил Льюис.

Обезьяны переглянулись и ничего не ответили.

– Доверьтесь нам – сказала Стиви. – Прошу вас. Скажите, откуда вы?

Корнелиус улыбнулся, но улыбка вышла невеселой. – Из н а ш е г о настоящего – назад – в ваше.

Льюис издал какой-то странный горловой звук, потом, с трудом овладев голосом, спросил:

– Вы имеете в виду путешествие во времени?

– Да. – В это никто не поверит. Я не смогу доложить об этом. Меня просто поднимут на смех.

– Мне бы в любом случае не хотелось , чтобы вы кому-нибудь об этом докладывали – мягко сказал Корнелиус.

– Да никто не поверит и во все остальное – вмешалась Стефани.

– Во что – остальное– – напористо спросила Зира.

– Ну, что примитивные обезьяны могут разговаривать – сказала Стефани.

– Примитивные? – Зира величавой поступью начала наступать на девушку. – Кто это –примитивные–?

– Но.. – попыталась оправдаться Стефани, но Льюис опередил ее:

– Доктор Брэнтон имела в виду, что в нашем"примитивном" обществе обезьяны не умеют разговаривать. Ни одна. И я думаю, что будет лучше, если мы устроим дело так, что когда они все-таки станут разговаривать, они будут делать это для общественной пользы. Пусть в глазах –благонамеренных– граждан это будет выглядеть именно так.

– Понимаю – Корнелиус рассмеялся. – У нас, в нашем, гм, времени, тоже есть проблемы вроде этой.

Зира оперлась на плечо мужа и исподлобья смотрела на людей, словно изучая их. В конце концов, рассмеялась и она.

– Могу я сказать вам кое-что – только между нами?

Льюис улыбнулся ей в ответ. – Конечно. Прошу вас.

– Вы мне нравитесь.

– Да? Благодарю вас.

– А мне – так с самого начала – сказал Корнелиус. – Вы оба мне понравились. Я бы хотел, чтобы все люди были такими, как вы.

Стиви тревожно поежилась, посмотрела на Зиру, потом на Корнелиуса и сказала:

– Вам не следует особенно рассчитывать на это – сказала она. Тень каких-то тревожных мыслей пробежала по ее лицу, в уголках красивого рта залегли жесткие складки, лицо застыло. – Вообще не рассчитывайте ни на что .

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Корнелиус.

Она поморщилась: – Когда увидите этих –благонамеренных-людей, тогда поймете.

– Стиви – остановил ее Льюис. Так нечестно. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты сюда вмешивала свои политические взгляды. – А ты разве не позволяешь своим политическим взглядам влиять на профессиональные суждения? – спросила Стиви. – Давай не будем ссориться, Льюис. Но ты знаешь, я очень боюсь. Очень.

Глава 7

Курчавые волны тихо набегали на белый песчаный берег у Западного Белого Дома. Изумрудная синева Тихого Океана и ослепительная белизна пляжа создавали удивительно гармоничное сочетание, радуя взор и успокаивая душу. На горизонте стремительными белыми птицами неслись парусники.

Президент стоял у окна и смотрел на залитую ярким солнечным светом водную гладь. Это зрелище всегда вызывало у него невольный вздох. Ему очень хотелось бы как-нибудь выйти в море на маленькой парусной лодке и насладиться ощущением полета и свободы. Но ребята из службы безопасности почувствовали бы дурноту при одной только мысли об этом. Отпустить президента одного – об этом не могло быть и речи. В лучшем случае они усадили бы его в лодку, со всех сторон окружили бы ее катерами, набитыми спасжилетами и ребятами из военно-морского ведомства и удовольствие было бы безнадежно испорченным. Президент снова вздохнул и, отвернувшись от окна, обратился к своему помощнику:

– Можете пригласить.

В кабинет вошли: генерал Броуди, начальник Штаба Белого Дома,трое его заместителей, ведающих службами Белого Дома, адмирал Джардин, пресс-секретарь, министр здравоохранения и образования, который по совместительству был также его советником по политическим вопросам.

Последним в комнату вошел доктор Виктор Хасслейн, советник президента по науке. Президент его побаивался. Хасслейн был был из тех профессоров, которых президент до смерти боялся еще в бытность свою студентом. С тех пор прошло уже много времени, многое изменилось, лишь профессор Хасслейн оставался тем же типичным ученым. Он мало разбирался в политике, не принимал никогда участия в политических интригах и не любил политиков. Президент же, напротив, считал, что все зависит именно от политиков. Хорошие делали жизнь людей счастливой, дурные доставляли им неприятности.

– Садитесь, пожалуйста – сказал президент. – Начнем. Цель нашего собрания, полагаю, известна всем. С последними деталями возникшей проблемы лучше всех знаком генерал Броуди, не так ли? Генерал, может быть, вы изложите известные вам факты?

– Есть, сэр – Броуди откашлялся. – Как известно большинству из вас, вчера по САБу была объявлена боевая тревога. Неизвестный воздушный объект совершил посадку примерно в десяти милях отсюда. Объект оказался одним из пилотируемых космических кораблей НАСА, который исчез год назад с орбиты. Конкретно это был корабль полковника Тэйлора.

Пресс-секретарь поднял голову: – Что вы хотите этим сказать, сэр? Что они умудрились выжить...

– Не перебивайте, пожалуйста – сказал ему президент. -Продолжайте генерал.

– Да, сэр. Так вот, оказалось, что ракета была управляемой. Военно-морские службы выловили ее. Чистая работа была, адмирал.

Наступила непродолжительная пауза, все присутствующие кивнули адмиралу.

– Затем мы препроводили астронавтов на борт корабля-спасателя. Все чувствовали себя хорошо.

– Потрясающе – сказал представитель армии.– Неужели полковник Тэйлор остался в живых после стольких месяцев, проведенных в космосе?

– Это был не полковник Тэйлор – сказал президент.

– Но, сэр, генерал Броуди только что сказал нам, что все трое астронавтов были живы – и что это был корабль полковника Тэйлора – кто же тогда эти астронавты?

Заговорил Броуди:

– Теперь их осталось только двое. Один погиб в результате несчастного случая в зоопарке Лос-Анжелеса.

– В зоопарке? – до этого момента Виктор Хасслейн слушал не очень внимательно. Но теперь он заинтересовался: – Не объясните ли вы, что астронавты делали в зоопарке?

– Это были не совсем астронавты – медленно произнес президент. – Это были обезьяны.

– Обезьяны? – Хасслейн наклонился вперед и прищурился. Потом он обвел взглядом сидевших за столом. Пресс-секретарь был в шоке. Примерно так же выглядел и армеец. Остальные сохраняли невозмутимое спокойствие, словно хотели показать, что они все это давно знали, просто не хотели раскрывать военную тайну штатским крысам.

– Обезьяны – повторил Хасслейн. Нет уж – подумал он про себя, я не покажу им, что они меня заинтриговали. Я не дам им никакого преимущества, какую бы игру они не затеяли.

– Это были шимпанзе, если уж быть совершенно точными -сказал президент.

– А-а, шимпанзе – протянул Хасслейн с таким видом, словно это все объясняло. Теперь уже остальные посмотрели на него с нескрываемым любопытством, но он больше ничего не сказал.

– Генерал – воззвал президент.

– Да, сэр – отозвался Броуди. – Так. Дальше. Они являются, согласно нашему предварительному заключению безопасными, дружелюбно настроенными и очень умными, насколько этого можно ожидать от животных, участвующих в космическом полете. Их обмундирование было взято из снаряжения полковника Тэйлора, но было приспособлено для использования обезьянами. Возможно, что некоторые его части были изготовлены по неизвестным нам чертежам. Во всяком случае, оно отличается от стандартного.

Броуди заглянул в свои заметки. – Значительных изменений в оборудовании капсулы обнаружено не было. Мы понятия не имеем, каким образом ей удалось совершить посадку, но у нас есть неоспоримые доказательства, что это была уже вторая посадка. Следы почвы и некоторых других веществ, обнаруженные на поверхности капсулы представляют собой размытую массу и нам не удалось определить их происхождение. В настоящее время мы не имеем ни малейшего представления ни относительно происхождения этих обезьян, ни относительно судьбы, постигшей полковника Тэйлора и его экипаж.

– Кто-то, очевидно вмешался в исполнение ими своего задания -задумчиво произнес Виктор Хасслейн.

– Вы утверждаете это, в качестве научного заключения, Виктор? -быстро спросил президент.

– Я утверждаю это в качестве очевидного заключения, господин президент. Мы потеряли следы этого корабля, но достоверно известно, что ракета не была настроена на автоматическое возвращение на Землю в тот момент, когда она неожиданно исчезла с экранов наших дисплеев год назад. Теперь же она странным образом вновь появилась, причем следовала другим курсом, так что САБ даже объявил тревогу. И внутри ее оказались шимпанзе. Жители Земли, но одетые в скафандры со следами изменений, внесенных не нашими специалистами. Пятна грязи не идентифицированы. Совершенно очевидно, что не эти шимпанзе вынудили полковника Тэйлора совершить первую посадку и не они приспособили под себя скафандры. Значит, это сделал кто-то другой -тот, кто вмешался в исполнение полковником Тэйлором и его экипажем поставленной перед ними задачи. Остается только выяснить – кто это был.

– Русские – сказал ответственный за Военно-Воздушные Силы. Голос его был тверд. Моряк кивнул.

– Вы не можете знать этого наверняка, джентльмены – осторожно сказал президент. – Что, если они тоже не знают, что произошло? Или, как и мы, были просто введены в заблуждение?

– А вы их спрашивали? – поинтересовался армеец. Он сглотнул слюну – на его тонкой шее дернулся кадык. – Сэр?

Президент чуть заметно улыбнулся.– Хороший вопрос. Чтобы спросить, надо сначала оповестить об этом прессу, то есть сделать этот инцидент достоянием общественности. Как вы думаете, следует ли нам это сделать?

Аудитория неодобрительно зашумела. Президент продолжил:

– Я тоже за соблюдение секретности, когда в этом есть необходимость. Но в данном случае я не вижу причин, по которым мы должны держать все случившееся в тайне. Это не может представлять угрозу национальной безопасности, напротив, возможно, что когда об этом узнают правительства других стран, мы получим новую информацию, способную пролить свет на эту историю. Кто нибудь может привести мне убедительные доводы против этого утверждения?

– Если только один – что вмешательство прессы часто вредит истинно научным исследованиям – сказал Хасслейн. – А нам необходимо именно такое исследование, не так ли? Мы ведь все хотим узнать, что случилось с нашими астронавтами?

Представители всех служб отчаянно закивали.

– Чертовски верная мысль – сказал летчик и стукнул кулаком по столу. – Тэйлор был хорошим парнем и он был нашим парнем. И мы должны узнать, кто его сбил!

В последовавшем за этой репликой шуме президент на этот раз уловил явное одобрение.

Ясно, что они думают – сказал себе президент. Они все неплохие ребята, но очень непрактичны, когда речь заходит о чем-нибудь вроде этого. Тэйлор был их парнем. Они были готовы спокойно отнестись к тому, что он был бы убит в схватке с врагом или сложил бы голову на алтарь научного эксперимента. Но они не могли спокойно рассуждать, когда речь шла о таком загадочном и таинственном исчезновении. Я и сам хочу выяснить, что же все-таки произошло. Может быть, причины у нас разные, но желания совпадают.

– Мы произведем самое тщательное расследование – заверил их президент. – Доктор Хасслейн, я попрошу вас представить мне список лиц, которых по вашему мнению следует включить в состав комиссии по расследованию обстоятельств этого случая. Президентской Комиссии. Ученые и, конечно,два члена Конгресса.

– Президентская комиссия – безучастно повторил Хасслейн. -Да, сэр.

– Я не слышу в вашем голосе энтузиазма. По-вашему, есть более разумный путь?

– Агентство Национальной Безопасности, сэр...

– Нет – твердо ответил президент. – Я очень уважаю людей АНБ, но данный случай выходит за рамки их возможностей. Тут необходим истинно научный подход, доктор Хасслейн. Значение этого события обещает иметь мировой резонанс. Последний доклад этого парня из университета Лос-Анжелеса – это просто потрясающе. Он утверждает, что эти обезьяны умеют разговаривать!

Все в полном замешательстве уставились на президента. Хасслейн презрительно фыркнул.

– Не волнуйтесь, сам я, конечно, в это не верю – успокоил их президент. Но я все же хотел бы, чтобы вы лично во все этом разобрались, Виктор. Пусть обе оставшиеся в живых обезьяны будут исследованы комиссией. Они должны оставаться под охраной и опекой моряков, раз уж они взялись за это дело и под наблюдением этого парня из университета – как его там? Да, Диксон. Виктор, доктор Диксон должен войти в состав комиссии, вы пожалуйста, проследите за этим, хорошо? И помогите Монти составить подробный пресс-релиз обо все случившемся. Я думаю, газетчики сочтут это все весьма интересным.

–Интересным– – думал Хасслейн. Он сидел у себя в комнате в Западном Белом Доме и смотрел телевизионный выпуск новостей. Пять телевизоров, стоявших у него в кабинете, давали ему возможность принимать программы практически всех стран. Сейчас он смотрел программу Би-Би-Си.

Субтильного вида диктор с бледным одутловатым лицом изо всех сил старался удержаться от смеха, читая очередное сообщение.

– Одна из двух космических ракет, которых янки считали безнадежно потерянными где-то на орбите, чудесным образом была обнаружена вчера близ побережья. Согласно сведениям, полученным нами из конфиденциальных источников, эта ракета...

Голос оборвался и парень исчез. Вместо него на экране появилась капсула, покачивающаяся на воде... – совершила посадку в Тихом Океане недалеко от побережья Южной Калифорнии вчера днем. По официальным данным, предоставленным нам американскими службами, эту ракету пилотировал – парень вновь возник на экране и презрительно скривил губы – мартышки!

Виктор раздраженно переключился на другой канал. В других было еще хуже. –Мертвое время– – для бейсбольных новостей было еще рано, болтать им было не о чем – вот они и уцепились – подумал Хасслейн. Они потешались над наукой и это приводило его в ярость. Они же не несут за свою болтовню никакой ответственности, эти проклятые сороки! Им не надо ничего знать, только и умеют, что обвинять его, Хасслейна, и его коллег в некомпетентности.

Но хуже всего была местная станция Лос-Анжелеса. Патлатый болтун даже взвизгнул от восторга, прочитав заголовок: –СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ПОТЕРЯЛИ КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ -ЕГО ЗАХВАТИЛА БАНДА ОБЕЗЬЯН!-

Хасслейн со злостью ударил по клавише и молча уставился в погасший экран.

Ничего, скоро мы выясним, что же все-таки произошло. И тогда я вобью все смешки обратно в их вонючие глотки! Да, вспомнил он вдруг, А о чем это говорил наш застенчивый и мягкий президент? Он снял трубку:

– Генерала Броуди, пожалуйста.

Ровно через одну секунду оператор соединил его.

– Да, доктор Хасслейн – сказал Броуди.

– Генерал, что это за доклад, который президент не стал с нами обсуждать? Что-то о том, во что он сам не верил?

– Если босс не сказал этого, неужели вы думаете, я – скажу? -сказал Броуди. Простите, доктор Хасслейн, но я несу за это личную ответственность перед президентом.

– Разумеется. Я понимаю. Но и вы должны понять меня – я не хотел бы оказаться совершенно неподготовленным. И кстати, я мог бы сам обратиться за информацией в Университет. Но я все же предпочел, чтобы вы избавили меня от ненужных и излишних хлопот.

– М-м-м.

Долгое время телефонная трубка хранила гробовое молчание. Наконец снова раздался голос генерала:

– Я могу сказать вам только одно, Хасслейн. Эти обезьяны могут оказаться гораздо более разумными, чем мы могли себе представить, гораздо более. Это все, чем я могу вам помочь.

– Достаточно. Благодарю вас.

– Не стоит. Конец связи.

Телефон замолчал.

Виктор Хасслейн вытянул вперед длинную тонкую руку, чтобы положить на место трубку. Он самодовольно улыбнулся – четкостью и безошибочностью движений его руки напоминали совершенство движений автомата. Все его жесты были такими. Газетчики иногда называли его –человек-компьютер– и это ему даже льстило. Ведь в конце концов, они на первое место ставили слово –человек–.

В детстве он зачитывался книгами о компьютерах, захватывающих власть на Земле и делающих существование живых людей бессмысленным. Он тогда воспринимал это очень серьезно и именно потому начал глубоко изучать технику, науку, математику и компьютеры. Он не хотел, чтобы люди страдали под игом равнодушных железных господ. Он хотел помочь им. Вскоре, однако, ему стало ясно, что эти фантастические рассказы никогда не станут реальностью. Компьютеры еще очень долго не смогут стать повелителями человека и Хасслейн успокоился. По крайней мере, он, доктор Хасслейн, теперь изучил их и будет стоять на страже всего человечества. Он не даст машинам взять верх над людьми.

Неожиданно для самого себя он вспомнил про обезьян. Шимпанзе. Обезьяны. Виктор Хасслейн улыбнулся. Вряд ли они смогут составить угрозу человечеству – следовательно – его это не волнует. Не имеет значения, насколько они умны. В любом случае – они все равно останутся всего лишь обезьянами. Они не умеют думать. Как и компьютеры, они только поддаются дрессировке.

Глава 8

В маленьком помещении за сценой было очень жарко. Огромный зал Федерального здания Лос-Анжелеса был до отказа забит народом. Члены комиссии и их помощники, представители прессы, просто любопытствующие и те, кто имел значительный вес в определенных кругах. Вся эта масса людей невероятным образом сконцентрировалась в помещении, которое было рассчитано максимум на половину этого количества.

Резкий запах сотен человеческих тел, прижатых друг другу, их резкие голоса – все это заставляло обезьян нервничать. Льюис Диксон волновался за них.

– Может, включить кондиционер? – спросил он.

– Конечно. Что ж мы раньше не сообразили! – Стефани подошла к двери и повернула рычажок. Стало немного прохладнее. За тонкой дверной перегородкой она слышала ропот толпы. Просто люди – толпа людей. Она сама всегда нервничала, если ей приходилось находиться посреди большого скопления народа. Она понимала, что должны были чувствовать шимпанзе. Она повернулась к Зире и положила руку ей на плечо. – Все будет в порядке.

– Надеюсь. – Зира нервно повела плечом – Там так много людей...

– И каждый из них в состоянии разговаривать разумно – сказал Льюис. – И думать тоже. И большинство из них – умны они, или не очень – поддаются внушению и разумным доводам. Так что все зависит только от нас. Вы готовы?

Корнелиус кивнул. Зира тоже. Стефани ободряюще улыбнулась им. – Вы произведете фурор.

– Не забудьте – серьезно сказал Льюис. – Когда я подам реплику, начинайте медленно и четко давать им простые ответы. Вопросы, я в этом уверен, будут очень простыми.

– Хорошо – сказал Корнелиус. Потом он хитро улыбнулся и взглянул на жену, чувствуя, что вопрос уже готов сорваться с губ его неугомонной половины.

– А если вопросы будут не очень простыми? – невинно спросила Зира.

– Просто будьте самой собой – сказал Льюис.

Корнелиус хмыкнул, потом поднял палец и погрозил Зире:

– Своей лучшей частью , дорогая, прошу тебя.

Все четверо рассмеялись.

– Доктор Диксон – воззвал спикер из зала. – Комиссия готова, доктор Диксон.

– Идем – решительно сказал Льюис. – Стефани...

– Да, правда. Она смущенно взглянула на шимпанзе и стала прикреплять к их ошейникам цепочки. – Прошу прощения – это не моя идея.

– И не моя – добавил Диксон.– Но это необходимо.

– Фу-у-у – фыркнула Зира. – За кого они нас принимают – за горилл, что ли?

– Тише – прошептала Стефани. – Пора.

Льюис взял цепочку, прикрепленную к ошейнику Корнелиуса, Стефани повела Зиру.

Сцена был огромной. Они медленно шли по ней под настороженными взглядами людей. Шимпанзе были в одежде -деловой костюм на Корнелиусе и дамский строгий костюм – юбка, пиджак, светлая блузка – на Зире.

Льюис и Стиви были одеты в том же стиле и вся четверка производила довольно занятное впечатление.

Посередине сцены стояло четыре стула. Льюис подвел к ним своих спутников и жестом пригласил их садиться. Зира и Стефани сели, потом на стул уселся Корнелиус, и лишь после этого свое место занял Льюис Диксон. Все четверо с любопытством оглядели раскинувшийся перед ними огромный зал.

Вот они, мои коллеги по комиссии – подумал Льюис. С большинством из них он был лично знаком. Доктор Хасслейн -сторожевая собака президента – но, однако, надо отдать ему должное – чертовски талантливый врач и великолепный специалист по системному программированию.

Доктор Рэйдок Хартли – зоолог, председатель факультета зоологии Гарварда, почетный член комиссии. Льюис знал, что это почетное членство было лишь данью уважения былым заслугам почтенного профессора. Все его открытия и его Нобелевская премия были уже в далеком прошлом.

Кардинал Макферсон. Странное имя для католического священника, подумал Льюис. Тоже далеко не дурак. Иезуит. Иезуиты в последнее время все больше стали интересоваться естественными науками, особенно биологией. И еще многие другие – ученые, юристы, конгрессмены, члены Сената.

За рядом, на котором восседали члены комиссии, стояли стулья для других Очень Важных Персон. Мэр Лос-Анжелеса. Городской судья. Куратор Лос-Анжелесского зоопарка. Представители прессы. Еще конгрессмены. Похоже было на то, что в этот день сюда явились все мало-мальски значительные лица этого славного города. По толпе пронесся одобрительный гул, когда шимпы спокойно и с достоинством уселись на предложенные им места и внимательно оглядели свою аудиторию, выглядя почти также интеллигентно, как их сопровождающие. Лишь несколько человек нервно отвели взгляды. Но это было естественно – в такой толпе всегда найдутся один-два человека, которые не терпят, чтобы на них смотрели умные глаза, особенно, если они расположены на обезьяньем лице.

– Можете начинать – сказал доктор Хартли. – Вы готовы, доктор Диксон?

– Да, сэр.

Льюис встал и обратился к комиссии, не сводя при этом взгляда от газетчиков и теле-радио репортеров. Их мнение, вместе с мнением Очень Важных Персон было ничуть не менее важным, чем точка зрения полноправных членов комиссии. А, может, даже важнее. Именно они создавали общественное мнение и с этим надо было считаться. Было совершенно необходимо, чтобы шимпанзе завоевали их расположение.

– Уважаемые коллеги, члены комиссии! – начал Льюис. – Леди и джентльмены! Большинство из вас знает меня и все же я прошу у вас разрешения представиться... Краем глаза он заметил, как камера на галерее подкатила поближе, заглядывая ему в лицо холодным черным глазом. Эта пленка будет стоить бешеных денег. И принадлежать эти деньги должны шимпам.

А если не получится это устроить,то, может быть, удастся выбить часть этих денег для Университета под покупку оборудования. Если факультет Льюиса будет иметь достаточно денег, можно будет не беспокоиться о будущем обезьян, даже если они не смогут на законном основании владеть собственностью.

– Меня зовут доктор Льюис Диксон. Я являюсь врачом-психиатром, специализируюсь на изучении животных. На мое попечение были отданы эти две обезьяны с того самого момента, как они прибыли в зоологический сад Лос-Анжелеса пять дней назад. Все вы, я полагаю, в курсе, каким эффектным было их прибытие.

По залу пронесся ропот согласия, раздалось несколько смешков. Поняв, что ему удалось завладеть вниманием и снискать благосклонность аудитории, Льюис быстро продолжал:

– Молодая леди – это доктор Стефани Брэнтон, мой ассистент. Вместе с ней мне удалось сделать несколько потрясающих открытий и мы просим вас приготовиться к тому, что вы увидите и услышите сегодня невероятные вещи. Доктор Брэнтон и я готовы ответить на любые ваши вопросы. Но честно говоря, я очень сомневаюсь, что вы захотите спрашивать слишком долго нас . Видите ли, дело заключается в том, что наши друзья– шимпанзе вполне в состоянии сами удовлетворить ваше любопытство.

– Что... Сэм, он что – серьезно?.. Знаешь, я всегда говорил, что в один прекрасный день у доктора Диксона поедет крыша... И-ди-от... Иисус-Мария, возможно ли это? – донеслось до Льюиса. Зал глухо роптал, выражая свое недовольство.

– Осмелюсь заверить вас, что это чистая правда – сказал Льюис, перекрывая ясным и громким голосом возмущенный гул. – И это не будут ответы ни при помощи знаков, ни при помощи взглядов, ни при помощи символов или еще чего-нибудь в этом роде. Они умеют разговаривать. Точно так же, как это умею делать я или вы.

Наступило гробовое молчание. Наконец, доктор Хартли грузно поднялся со своего места и укоризненно посмотрел на Льюиса.

– Молодой человек, я безусловно, восхищаюсь некоторыми вашими статьями и исследованиями. Но это не дает вам права отпускать здесь шуточки подобного рода. Я вынужден напомнить вам, что это Президентская Комиссия, и я не намерен спокойно наблюдать, как вы пытаетесь превратить ее заседание в выступление чревовещателей.

– Что вы, сэр – поспешно возразил Льюис. – У меня и в мыслях не было проявлять такое неуважение к Комиссии. Но эти обезьяны в самом деле умеют говорить, и вы можете сами в этом убедиться. Спросите у них что-нибудь.

В зале раздался чей-то нервный смех, потом засмеялся еще один, потом третий – пока, наконец, всю аудиторию не охватило буйное, почти истерическое веселье. Льюис про себя отметил, что Виктор Хасслейн даже не улыбнулся.

– Насколько я понимаю, – сказал доктор Хартли, – та, что в юбке – женского пола?

Зира встала и кивнула членам Комиссии. Хартли грозно сдвинул брови. – Она поднялась по-какому-нибудь вашему сигналу, доктор Диксон? Или в ответ на мои слова?

– Вам решать, господин Хартли – сказал Льюис.

– Понятно. Мгм, послушайте, вы, молодая женщина. У вас есть имя? – Выражение лица Хартли было таким кислым, словно его заставляли жевать лимон. Мысль о том, что он адресует свой вопрос обезьяне, черезвычайно раздражала его, а осознание того, что его видят при этом сотни людей, превращала этот балаган в настоящую пытку.

– Зира – ответила Зира. И снова замолкла, спокойно ожидая следующего вопроса. В зале захихикали.

– Понятно – сказал Хартли. – Она, безусловно, способна артикулировать. Пожалуй, она делает это лучше, чем любая из шимпанзе, о которых я когда-нибудь слышал. Но, доктор Диксон, как мы можем быть уверены в том, что –Зира– – это действительно ее имя, а не любое другое случайное слово или словосочетание из ее родного языка, и что оно не означает, например, отрицание, или согласие или еще что-нибудь?

– Господин председатель, – ответил Льюис. – Разрешение этого вопроса я тоже хотел бы почтительно предоставить вам. И я уверяю вас, что она вполне в состоянии вам ответить. Может быть, вы более точно сформулируете свой вопрос?

– Что ж, хорошо. Молодая женщина! Как вас зовут?

– Зира.

– Понятно. Хотя ведь попугаи ведь тоже отвечают – забормотал сбитый с толку профессор. – Но попугай ответил бы что-нибудь вроде –Полли–... Хартли неожиданно рассмеялся, многие тоже прыснули. Напряжение, нависшее в зале, слегка разрядилось.