Текст книги "Беглецы с Планеты Обезьян"

Автор книги: Джерри Понелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Шимпанзе смахнула очистки в корзинку. Несколько кусочков кожуры упали на пол и она, нагнувшись, тщательно собрала их и водворила в корзинку.

– Да, они безусловно, прекрасно выдрессированы, адмирал -сказал Эшмид. – Я даже склонен думать, что они были домашними и жили вместе с людьми в доме.

Один из шимпанзе громко фыркнул. Адмирал Джардин нахмурился. – Ладно, это не моя забота. Все, что я должен сделать, это доставить их на берег, поместить их в стационарный госпиталь в Лонг-Бич и сдать с рук на руки ребятам из зоопарка, когда они туда за ними явятся. Хотел бы я знать, как в этом госпитале с ними будут управляться – что-то я не слышал, чтобы шимпанзе умели пользоваться туалетом. А вы, доктор?

– Не думаю, чтобы кому-нибудь удавалось научить их этому -ответил Эшмид. – Хотя это вне моей компетенции, сэр.

– Сдается мне – продолжал развеселившийся адмирал,что в таком случае сестрички не будут особенно счастливы ухаживать за такими пациентами. С нашими морячками им, пожалуй, веселее.

– Так точно, сэр. – Джардин посмотрел на шимпанзе и посерьезнел. На этом корабле у многих морячков манеры были куда хуже, сказал он себе и задумчиво покачал головой. – Ну, ладно, в зоопарке им и вправду будет лучше. По крайней мере, у них будет хоть какая-нибудь компания. Мне говорили, что там в соседней клетке живет горилла.

Самка с размаху швырнула на стол складной нож. Джардин рассмеялся: – Я уж готов подумать,что она поняла то, что я сказал и что гориллы, ей, кажется, не нравятся. По-моему, и вы так подумали, а?

Глава 4

В Лос-Анжелесском зоопарке было темно. Джим Хаскинс, насвистывая себе под нос веселую песенку, совершал последний обход звериного лазарета. Несколькими часами раньше тут царил ужасный кавардак, но теперь, наконец, все успокоилось и было почти так, как обычно. Его, конечно, раздражало присутствие у дверей двух морских пехотинцев. Да еще несколько болванов вместе со своими офицерами сидело в машинах военной полиции неподалеку от входа в корпус. Но они хоть теперь не совали нос не в свое дело и не мешали Джиму заниматься своей обычной работой, которая, как всегда полностью захватила его. Скоро уже можно будет идти домой. Но сперва он еще раз заглянул в клетку с лисенком. Бедняга как-то ухитрился выскользнуть из своей клетки и попасть в лапы к собаке динго. Характер у той был – не приведи Господь и лисенок чуть было не распрощался с жизнью. Хорошо, сторож оказался не подал ему и успел спасти незадачливого беглеца. Теперь дела уже шли на поправку, хоть его и изрядно помяли – малыш выглядел почти здоровым. Ему теперь еще немного покоя и все будет в полном порядке. Джим удовлетворенно кивнул головой. Он еще не был, правда, дипломированным врачомветеринаром – по правде сказать, ему еще целый год предстояло учиться в вечерней школе. Но все ветеринары в один голос утверждали, что у него Богом данный талант чувствовать звериную душу и что это куда важнее, чем бумажка из медицинского колледжа и чтение мудреных книжек.

В следующей клетке был олень – и в ней горели лампы ультрафиолетового света, чтобы поддерживать там тепло. Джим подумал, что вряд ли от этого будет много толку – животные всегда очень тяжело переносят пневмонию и семья оленя вряд ли дождется его возвращения. Жалко, конечно,но в конце концов, он не относился к редким экземплярам. То ли дело горилла. Его клетка была следующей -он, похоже, спал. Этот Монстр совсем плох, подумал Джим. Вообще-то его кличка была Бобо, но кто-то прозвал его Монстром и прозвище накрепко пристало к этой злобной зверюге. Он еще вел себя прилично,пока была жива его самка. Но после ее смерти он впал в мрачное раздумье, из которого его ничто не могло вывести. Он почти ничего не ел и не пил и лишь злобно огрызался на любые попытки Джима наладить с ним контакт, слонялся из угла в угол или неподвижно сидел, уставившись в пол. Джим надеялся, что куратор зоопарка продаст гориллу в какой-нибудь другой зоопарк, в котором требовался самец гориллы и там ему подыщут подружку. Хотя, конечно, в его возрасте это уже было проблематично.

А вот и клетка с тремя новенькими – шимпанзе. Приятно посмотреть – здоровые, холеные. Наверное, домашние – вон, и одежду нацепили и снимать не захотели. И ножи не отдали. Раньше Джим всегда очень строго относился к таким вещам. Правила на то и установлены, чтобы их соблюдали, даже если этих мартышек и притащили вояки из Флота и если вокруг них прыгала целая куча врачей из военно-медицинской службы. В клетке с вновь прибывшими все еще горел свет. Джим заглянул в клетку, убедился, что там достаточно соломы, чтобы обезьянкам было удобно ночевать, что пол в клетке чистый и что там положено достаточно бананов и апельсинов. Похоже на то, что шимпанзе были чем-то напуганы. Они ничего не съели, они не карабкались по развешанным под потолком клетки лианам, не раскачивались на них, не верещали и не задирали друг друга. Ничего, подумал Джим, день-два, и они освоятся. Шимпы всегда такие веселые и смешные. У Джима никогда не было с ними проблем. Он любил их и обычно они отвечали ему тем же.

Самочка выглядела очень подавленной. Она одиноко сидела у самой решетки и печально смотрела куда-то в стенку. Джим выбрал особенно крупный и красивый банан, очистил его и вошел в клетку. Вообще-то правилами запрещалось входить в клетку, если поблизости не было других людей. Обезьяны могли схватить человека и повредить его. Не нарочно, конечно. Просто их игры зачастую бывали не очень деликатны, а их понятия о веселье могли не совпадать с представлениями попавшего к ним в лапы человека. Тогда, чтобы отнять у расшалившихся обезьян их игрушку, приходилось иногда даже применять оружие.

Но у Джима никогда не было проблем с шимпами, а она выглядела такой покинутой и несчастной. Он подошел к ней и протянул банан.

Она оттолкнула банан. Потом она оттолкнула Джима. Он вышел из клетки и пожал плечами: – Как хочешь, подружка. Спокойной ночи.

Он выключил свет и в последний раз обвел клетку лучом фонарика. Все было в полном порядке и Джим покинул лазарет.

Шимпанзе посмотрели на закрывшуюся за ним дверь.

– Я не его подруга – раздельно произнесла самка. – Если мне не изменяет память,я принадлежу тебе.

– Зира, прошу тебя, возьми себя в руки, дорогая. Я думаю, что они стараются быть с нами милыми.

– Эта клетка воняет гориллой – упрямо сказала Зира.

Она села на соломенную подстилку. Один из самцов сел рядом с ней и взял ее за руку.

– Скажи... Скажи мне, Корнелиус, где мы? – спросила она жалобно. – И почему мы должны притворяться , будто мы бессловесные животные?

Корнелиус поднял глаза и посмотрел на второго самца. – Это была ваша идея, доктор Мило. У вас не было возможности объяснить нам ее. Но теперь, я думаю, самое время.

– Мне тогда показалось, что с нашей стороны будет неблагоразумно информировать их о том, что мы умеем говорить -медленно произнес доктор Мило. Он задумчиво очистил от кожуры апельсин и,разделив его на дольки, съел. Несколько капель брызнули ему на рукав и он недовольно поморщился. – А сейчас я в этом абсолютно уверен. Судите сами. Когда мы вышли на орбиту в ракете полковника Тэйлора, мы увидели внизу вспышку – я полагаю, что это был взрыв. По меньшей мере на одном из полушарий жизнь была уничтожена. Я не сомневаюсь, что все население Земли погибло. Вы со мной согласны?

Шимпанзе кивнули. Зира снова спросила: – Но если Земли больше нет, то где же тогда находимся мы?

– Я сейчас об этом скажу. Давайте вместе рассмотрим наше положение. По всей вероятности мы с вами – единственные спасшиеся от катаклизма представители нашей цивилизации. Последние обезьяны убили друг друга в войне, в которой не могло быть победителей. Эти безумцы добились того, к чему они стремились на протяжении долгих столетий, и мы с вами теперь уже никогда не сможем вернуться домой.

– Дальше. По поводу того, куда мы попали. Я склоняюсь к мысли, что каким-то образом – к сожалению, моих знаний недостаточно, чтобы понять к а к это могло случиться, хотя у меня и есть некоторые предположения на этот счет, мы с вами перенеслись из нашего времени в прошлое. Наша цивилизация, время обезьян, является отдаленным будущим э т о г о времени. Мы находимся в туманном прошлом, в котором люди еще являются господствующей расой и в котором обезьяны еще не умеют говорить.

– Но.. Мы же видели, как Земля взорвалась – настаивал Корнелиус.

– И она действительно взорвется – резко сказал Мило. – Так, как мы с вами и видели. Но при этом взрыве произошло нечто такое, что выбросило нас с вами в прошлое.

– Что – спросил Корнелиус.

– Я уже сказал вам, что не вполне уверен в правильности своих предположений – ответил Мило. Но я знаю, что некоторые наши философы пришли к выводу, что существует определенная взаимосвязь между скоростью и временем. Неясным пока для меня образом орбитальная скорость нашей ракеты наложилась на чудовищный импульс, причиной которого был величайший за все время существования Земли взрыв, так что мы были выброшены в прошлое. Если это объяснение вас не устраивает, можете назвать это просто волшебством или черной магией, но ничего лучшего и более убедительного я пока придумать не могу. В конце концов, это не столь важно. Куда важнее другое – тот факт, что мы сейчас находимся здесь.

Корнелиус кивнул: – Хорошо. Пусть так. Мы находимся в нашем собственном прошлом. Но это же предоставляет нам совершенно замечательные возможности.

–Для историка вроде вас, конечно – согласился Мило. Он оглядел клетку, потом поднял глаза к электрическим лампам на потолке и восхищенно взмахнул рукой.

– Какие потрясающие приборы! Нет, вы только подумайте, Корнелиус, – наши древние легенды оказались истинной правдой! Человеческая порода д е й с т в и т е л ь н о когда-то создала машинную цивилизацию с грандиозными возможностями!

– И потом сама же ее и разрушила – заметил Корнелиус.

– И потом ее разрушила – повторил Мило. Он понизил голос и спросил:

– Но почему же это произошло, Корнелиус? Имея все это, обладая такими изумительными вещами, которые мы не только никогда не видели, но о которых мы даже не могли мечтать – неужели они не могли жить счастливо? Даже десятая – да что там – даже сотая часть всего этого поразила бы любого из наших современников своим могуществом и великолепием!

– Надолго ли? – спросила Зира.

Мило кивнул: – Верно. Люди и обезьяны похожи в этом отношении – они никогда не удовлетворены тем, что имеют. Он вздохнул и помолчал с минуту. – Теперь что касается вашего первого вопроса. Судите сами. Если мы станем говорить с ними, они непременно начнут нас спрашивать о нашем происхождении. Сможем ли мы скрыть от них то, что в один прекрасный день их планета расколется, словно яичная скорлупа и обратится в пепел из-за войны, затеянной обезьянами? Думаю, что нет и думаю, что это не приведет их в восторг.

– Понимаю – сказал Корнелиус. – Теперь я думаю, что вы были правы. Зира, ты согласна?

– Нет. Она медленно обвела взглядом полутемную клетку. – Если мы не будем с ними разговаривать, они так и будут держать нас взаперти. У нас не будет даже самых элементарных удобств! Нет уж, я не желаю жить в таких варварских условиях! Мы же разумные, цивилизованные существа!

– Ш-ш-ш – приложил палец к губам Мило. – Вы разбудили гориллу. – Он указал на постояльца соседней клетки.

– О, прошу прощения – извинилась Зира перед гориллой. Ответа не последовало и она отвернулась, не слишком, впрочем, удивленная -гориллы никогда не отличались особой вежливостью.

– Он вас не понимает – напомнил ей Мило. – В этом времени обезьяны еще не умеют говорить. И я уверен, что в сложившейся ситуации самое лучшее, что мы можем сделать, это последовать их примеру. Во всяком случае, пока мы сами не захотим вступить с ними в контакт, нас никто не сможет разоблачить. Людям и в голову не придет, что мы понимаем то, о чем они говорят.

– Хорошо – сказал Корнелиус. – Сдаюсь. Зира?

– Спокойной ночи – не отвечая на вопрос сказала Зира. Она вытянулась на соломенной подстилке и недовольно поморщилась. – Я думаю, что нам необходимо немного поспать. Спокойной ночи.

Зира проснулась рано. Весь зоопарк был наполнен странными звуками: птичий свист, рычание крупных хищников, гудки машин, лязг замков. Многие из этих звуков были ей совершенно незнакомы. Ей был совершенно чужд мир, в котором всем заправляют машины, хотя муж ее и был историком. Он иногда рассказывал ей о своим научных изысканиях и сознание ее в какой-то мере было уже подготовленным. И все же – разум ее констатировал , но сердце не принимало того, что видели ее глаза и слышали ее уши.

Корнелиус и Мило все еще спали. Зира поднялась с соломенной подстилки, ополоснула лицо и руки в небольшом корытце, которое стояло в углу клетки. В соседней клетке спала огромная горилла – Зира брезгливо надула губы. Гориллы ей никогда не нравились, хотя она и понимала, что ее предубеждение совершенно необоснованно.

Следующие несколько минут Зира посвятила исследованию клетки. Разумеется, она была заперта – на дверях висел тяжелый замок и открыть его, не имея ключа,было совершенно невозможно. Зиру это не удивило. В ее собственном мире и времени люди в клетках могли часами вертеть в лапах замки на разные лады. И если у них была хоть малейшая возможность, они добивались желаемого и сбегали. Зира могла предположить, что примерно так же вели себя обезьяны з д е с ь и с е й ч а с .

Где бы это ни было и когда бы это ни было... Эта мысль неожиданно напугала ее. Они в и д е л и разрушенный мир. Они все трое согласились с тем, что видели это. Но память ее отказывалась верить в то, что это действительно случилось. Все произошло слишком быстро. Они только успели выйти на орбиту на ракете полковника Тэйлора, как вдруг Земля под ними вспыхнула ослепительным бело-красным огнем, страшный удар потряс их корабль до самого основания, умные приборы включили режим автоматического управления ... Что же было дальше?..

Ее печальные воспоминания были прерваны появлением того самого человека, который накануне вечером предлагал ей банан. Он улыбнулся – губы остались плотно сжатыми и улыбка вышла по-людски беззубой и некрасивой, не то, что у обезьян. Потом он обратился к ней:

– Ну, как мы сегодня себя чувствуем? Получше?

Зира чуть было ему не ответила. Пожалуй, не будь у людей вообще и у этого типа в частности такого отталкивающего вида и такой безобразной улыбки, она бы, наверное, так и сделала.

Ее всегда изумляло, когда она видела говорящих людей. За всю жизнь она встречала только троих владевших речью представителей этой породы. Она вспомнила, что вчера очень невежливо оттолкнула этого человека и ей стало неловко за свою грубость. Откуда ему было знать, что она терпеть не может бананов? Он просто старался быть милым.

Человек заглянул в клетки, потом вошел к оленю и скрылся за дощатой загородкой. Зире не было видно, что он там делает, но слышала, как он ласково что-то приговаривает. Видно, этот человек любит животных. Он казался почти таким же разумным существом, как любой шимпанзе. Минут через пять сторож вышел из-за перегородки и стал поправлять лампы.

Проснулись Корнелиус и Мило. Зира повернулась к ним и сказала: – Доброе утро.

Сторож резко обернулся: – Кто здесь? – испуганно спросил он. Ему никто не ответил и он торопливо зашагал по длинному коридору, недоуменно заглядывая в каждую клетку и бормоча что-то себе под нос.

– Тише – прошептал Корнелиус.

– А я все-таки считаю, что это глупо – упрямо сказала Зира, но голос понизила. – Нам следует с ними поговорить.

Вернулся сторож. Он все еще растерянно покачивал головой. Несколько минут спустя дверь снова отворилась. Вошли двое людей, одетых в белые халаты. Мужчина был примерно шести футов ростом, с рыжеватыми каштановыми волосами. У него была квадратная челюсть и резкие черты лица. В сознании Зиры такие лица ассоциировались с наиболее агрессивными представителями породы людей. Женщина был намного ниже, глаза и волосы ее был темными. Солдаты, стоявшие у входа в лазарет, проводили ее заинтересованными взглядами. Наверное, они считали ее весьма привлекательной. Зира никогда не могла понять людских канонов красоты.

– Доброе утро, доктор Диксон. – сказал сторож.

– Доброе, Джим. Познакомься, это мой новый ассистент, доктор Стефани Брэнтон. Стиви – это Джим Хаскинс. Куда более сведущий звериный психолог, чем твой покорный слуга.

Люди еще долго болтали о чем-то между собой, в то время как солдаты втаскивали в коридор какие-то приборы, доски и экраны. Зира с интересом наблюдала за их действиями. Приборы были ей незнакомы, но сделаны они были прекрасно и она почувствовала укол зависти. Если бы у нее была возможность пользоваться столь же красивыми и добротно выполненными приборами в своих исследованиях...

Три обезьяны внимательно следили за тем, как люди устанавливали свою аппаратуру. Доктор Мило был встревожен – что они собираются делать? Кто из них друг, а кто враг?

Вполне возможно, с горечью подумал он, что друзей здесь не окажется вовсе.

Глава 5

Доктор Льюис Диксон лениво наблюдал за тем, как устанавливают его приборы. По натуре он был человеком довольно уравновешенным и никто не мог бы сказать, что ему свойственно терзать себя бесполезными сомнениями и тревогами. Какой смысл изводить себя, пытаясь найти ответ на вопрос, каким образом могли эти шимпанзе очутиться в ракете полковника Тэйлора? Узнает он это, или их происхождение навсегда останется для него загадкой – беспокойство по этому поводу все равно ничего не изменило бы и уж точно не принесло бы никакой пользы.

Он улыбнулся Стиви и она ответила ему радостной улыбкой. Она работала с ним всего три недели и они уже были почти влюблены друг в друга. И его уже начинали волновать вопросы, касающиеся флердоранжа и церемонии венчания. Льюис Диксон всегда клялся, что если он когда-нибудь и решит жениться, то только на такой женщине, которая не будет иметь отношения к его профессии. Конечно, общность интересов в браке необходима, но работать с женой на одной работе и обсуждать за обедом проблемы психической реактивности кроликов на внешние раздражители – увольте!

Но появилась Стиви – и все эти его твердые убеждения были немедленно поколеблены. Стиви же, которая до встречи с Льюисом придерживалась относительно брака примерно такого же мнения, тоже потерпела неудачу в борьбе с велениями сердца.

Стиви и Джим внесли несколько приборов в клетку.

– Дамочка наша очень уж нос задирает, доложу я вам. Отпихнула меня вчера вечером, когда я ей банан предложил. Несильно, конечно -сообщил Джим.

– Эй, будь осторожнее, Стиви – окликнул Льюис.

– Буду – весело пообещала Стиви и улыбнулась. Льюису эта улыбка казалась очень милой. Хорошие зубы. Не придется много тратиться на счета дантиста.

Аппарат для тестирования был очень несложен. Низкий столик был разделен на две половины небольшим экраном, который можно было по желанию поднимать и опускать. Экспериментатор садился с одной стороны, исследуемый объект с другой. Пока Стиви и Джим устанавливали экран, Льюис, полузакрыв глаза, сквозь ресницы незаметно наблюдал за шимпанзе.

Что-то подобное им видеть уже приходилось, это точно. Льюис был в это совершенно уверен. И они нарочито игнорировали то, что делала Стефани. Льюис еще никогда не видел, чтобы шимпанзе вели себя так странно. Хоть и шимпов, носящих скафандры, я тоже никогда еще не видел, честно соз– нался самому себе Льюис. И таких, которые таскали бы с собой чемодан со шмотками, тоже. Если, конечно, тот морской офицер ничего не присочинил.

– Чтобы они смогли управиться с ракетой, их должны были очень хорошо выдрессировать – сказал он вслух. – Начнем сразу с тестов потруднее. Эти шимпы наверняка окажутся очень сообразительными.

– Хорошо – отозвалась Стефани.

– Испытай вначале девочку – посоветовал Льюис. – Она все время на тебя смотрит. Я думаю, она хочет с тобой поиграть.

Джим подвел Зиру к экрану. Стефани опустила экран, открыв находящийся за ним на ее стороне стола кубик красного цвета. Потом она подняла экран и положила рядом с красным кубиком еще несколько предметов: красный конус, голубой кубик, зеленый шарик и так далее. Затем она снова опустила экран. Зира немедленно указала на красный кубик.

Стефани улыбнулась. – Очень хорошо. Она нажала на кнопку и в столе на той половине, где сидела Зира, открылось небольшое отделение, в котором лежал изюм. Обезьянка проворно схватила лакомство и проглотила, довольно облизнувшись.

Льюис вошел в клетку. – Дорогая, по-моему, ты можешь оставить эти примитивные тесты на разделение. Эти шимпанзе -дрессированные. Очень профессиональная работа. Я хотел бы познакомиться с их учителями.

– А вы уверены, что остальные тоже, доктор Диксон? – спросил Джим. Льюис кивнул: – Я наблюдал за ними, Джим. Они сразу среагировали , когда она показал на куб. Говорю вам, эти шимпы повидала на своем веку немало тестов. Нам лучше сразу перейти к игрушкам потруднее.

– Интересно, а в игры они умеют играть? – спросила Стиви. Она аккуратно водворила на место выбившуюся из прически прядь волос и закрепила ее заколкой. – В крестики-нолики, например? Некоторые шимпы умеют.

Льюис пожал плечами. – Что ж, давай попробуем.

Они поставили на стол игровую доску, в которую были встроены цветные лампочки. Стефани дала Зире контактную палочку и Зира немедленно поставила отметку в центральном квадрате.

– Она хорошо знает правила – заметила Стиви.

– Теперь мальчика – сказал Льюис. Джим взял Корнелиуса за руку и подвел к столику. Корнелиус поставил отметку в углу доски. Зира сделала следующую. Потом Корнелиус. Через три хода Зира вскочила из-за стола и радостно вскинула руки над головой в торжествующем победном жесте. В глазах ее прыгали задорные смешинки.

– Ну и ну – сказал Льюис. Он сунул руку в карман, достал оттуда горсточку изюма и протянул Зире, горсточка поменьше досталась Корнелиусу.

– Стиви,я никогда в жизни не видел, чтобы шимпы т а к играли в крестики-нолики – ожидая своей очереди, думая над каждым ходом... И даже самые умные могли выстроить в ряд не больше трех знаков. Знаешь, эти ребята – самые дрессированные шимпы, о каких мне доводилось слышать.

– Ты думаешь, это только дрессировка? А они не могут быть разумными?

– Тогда это было бы великое открытие – отвечал доктор Льюис Диксон. – Ладно, давай проверим. Тест Крюгера.

– Ну, конечно.

Стефани помогла ему прикрепить к потолку банан. Затем они вынесли из клетки лестницу. Потом несколько коробок и палка были положены на пол клетки.

Три шимпанзе уставились на коробки, потом посмотрели вверх на банан, потом снова обернулись к исследователям.

– Может быть, они не хотят есть? – предположил Джим. – Я положил им уйму апельсинов вчера вечером.

– Им просто не додуматься – громко сказал Льюис. – Они только хорошо выдрессированные обезьяны – вот и все.

Зира фыркнула. Другая обезьяна пронзительно вскрикнула. Зира мгновение в нерешительности смотрела на коробки, потом быстро поставила одну на другую. Она добавляла коробки еще и еще, пока они не образовали нечто вроде лестницы, позволявшей ей с помощью палки дотянуться до банана и сбить его. Зира вскарабкалась на самый верх импровизированной лестницы, дотронулась палкой до банана и скользнула вниз.

– Но почему она не взяла его? – с недоумением спросила Стиви.

Зира повернулась к девушке.

– Потому что я терпеть не могу бананов. – спокойно сообщила она.

Корнелиус вскрикнул: – Зира!

Стефани, очень аккуратно подобрав подол, уселась на доску, лежавшую на полу.

– С тобой все в порядке? – спросил Льюис, чувствуя противную дрожь в коленках.

– Конечно. Просто чуть-чуть удивилась, только и всего. Даже не знаю, почему. Это же просто шимпанзе, разговаривающая по-английски. Мы ведь оба это слышали, правда, Льюис? – спросила она, продолжая сидеть на доске.

– Уверен, что да – сказал Льюис. Потом он повернулся к шимпам и спросил:

– Вы в с е умеете разговаривать?

Вначале ему никто не ответил. Потом Зира сказала:

– Конечно, все. Остальные просто не хотят говорить, пока вы находитесь здесь. Вас не затруднит оставить нас одних на несколько минут?

– О, ради Бога – сказал Льюис.

Джим стоял у дверей, больше напоминая деревянную статую, чем живого человека. Льюис подошел к Стиви и сказал:

– Идем?

–Ты думаешь, разумно оставлять их? – спросила она, попытавшись подняться с пола и с удивлением обнаружив, что это не такая уж легкая задача.

– Думаю, да. Пошли. Он нежно обнял ее за талию и вывел из клетки. По дороге он свободной рукой прихватил с собой и Джима. Тот послушно пошел за ними. Все трое вышли из клетки, Льюис старательно запер за собой дверь и направились в конец коридора. Дверь за ними захлопнулась.

Последовало долгое молчание. Наконец Корнелиус вполголоса произнес:

– Они могут подслушивать.

– Чушь – презрительно фыркнула Зира. – Если бы они знали, как это делается, им давно было бы уже известно, что мы умеем разговаривать. Мне кажется, что сейчас самое время рассказать им обо всем.

Мило внимательно изучал лицо Зиры в продолжение всей ее речи, а когда она замолчала поинтересовался:

– Зира, вы что, сошли с ума?

– Доктор Мило, я прошу вас не называть мою жену сумасшедшей.

– Я не сказал, что она сумасшедшая. Я только спросил,не сошла ли она с ума. И я повторяю вопрос. Зира, вы не сошли с ума?

– Нет. Но я ненавижу ложь.

– Я тоже – ответил Мило. – Но есть время для правды, и есть время – не для лжи, нет, а для молчания. Пока мы не знаем, кто нам друг, а кто – враг...

– А как, скажите мне на милость, мы это выясним, если не будем с ними общаться? – возмутилась Зира. Мы умеем говорить. Поэтому я говорила.

– Но мы умеем и слушать – сказал Мило.

– Правда, как выяснилось, не очень долго – сказал Корнелиус. -Кроме того, разве вы не видите, что доктор Льюис у ж е нами заинтересовался? Он у ж е ожидает от нас большего, чем от обычных животных. Он явно намеренно спровоцировал своими словами Зиру, чтобы она все-таки сделала эту лестницу. Он наполовину был уверен, что она его поймет. И потом, Мило, что мы можем услышать, если будем только с л у ш а т ь ? Нескончаемую болтовню психологов и врачей и только?

– Мы можем наблюдать за ними...

– Возможно, вы и правы. Мне, например, было очень интересно посмотреть, как выглядят их примитивные приборы...

– Весьма интересное занятие, особенно, когда сидишь в клетке -сказала Зира и стукнула кулаком по одному из приборов. -Примитивные приборы. Доисторические экспонаты. Между прочим, эта груда железа неспособна определить уровень интеллекта даже у тритона. – Она снова ударила аппарат с такой силой, что он покачнулся.

– Зира, ради Бога, успокойся – попытался урезонить ее Корнелиус.

– Я совершенно спокойна – сообщила ему разбушевавшаяся Зира, продолжая размеренно и методично наносить удары злополучному аппарату. – С чего бы это мне волноваться? Нашего мира больше нет. Мы находимся в лапах примитивных людей, возможно, что мы -единственные разумные обезьяны на всей планете, во всей Вселенной, может быть. И мы заперты в клетке, которая насквозь провоняла гориллой! – голос ее зазвенел. – Почему бы мне не быть спокойной? Я и спокойна. Совершенно, ну просто абсолютно спокойна. И она отвесила прибору очередной злобный пинок.

– Посмотри на Мило. Ты расстроила его – сказал ей Корнелиус, который сам с трудом сохранял спокойствие.

Мило, закрыв глаза и прижав ко лбу судорожно сжатые кулаки, словно во сне двигался в дальний угол клетки, пока на остановился, коснувшись прутьев решетки, отделявшей их от гориллы. Потом он резко обернулся и посмотрел на них. – Ради всего святого, прекратите! – в голосе его звучала настоящая мука. Теперь уже поздно спорить об этом. Они у ж е знают! Нам надо теперь подумать, ч т о говорить им.

– Не смейте кричать на меня! – огрызнулась Зира.

– Я НЕ КРИЧУ ! – заорал Мило. Потом, словно очнувшись, встряхнул головой и уже тише сказал:

– Прошу вас, вспомните, наконец, что у вас есть головы и начните думать.

– Мило, берегитесь! – вскрикнул вдруг Корнелиус и рванулся вперед, но было поздно. Горилла протянула свои огромные лапы и сграбастала Мило. Она крепко держала его сквозь прутья решетки и злорадно скалила свои желтые зубы.

– МИЛО-О-О! – отчаянно закричала Зира. – Мило!! Корнелиус, сделай же что-нибудь! Спаси его!

Дверь резко распахнулась и на пороге появился Льюис Диксон. Мгновенно оценив ситуацию, он крикнул сторожу: – Джим, пистолет! Быстрее!

Он бросился к клетке с гориллой и начал торопливо открывать замок.

– Она же убьет его! – обезумев от ужаса, кричала Зира. Она и Корнелиус из всех сил пытались оторвать лапы гориллы от горла Мило. – Нам с ней не справиться!

Льюис громко закричал на гориллу,надеясь испугать ее, но она продолжала крепко сжимать Мило своими страшными лапами.

Вбежал Джим Хаскинс, держа в руках пистолет 32 калибра.

– Стреляй, Джим – приказал Диксон.

– Но это ценный экземпляр – возразил Хаскинс, не двигаясь с места.

– К черту твой ценный экземпляр – взревел Диксон. – Стреляй же в эту проклятую гориллу!

Джим в нерешительности переминался с ноги на ногу.

В этот момент ворвались двое морских пехотинцев, которые тоже остановились на пороге, не зная, что делать в такой странной боевой обстановке.

– Стреляйте в гориллу – скомандовал Диксон. Один из моряков поднял ружье и нажал на курок, потом еще, потом еще раз. На шкуре гориллы расплылись красные кровавые пятна. Она удивленно подняла морду, но все еще продолжала держать Мило за горло.

– Еще – приказал Диксон.

Джим Хаскинс вошел в клетку. В глазах его была печаль, когда он приставил свой пистолет к голове гориллы и выстрелил. После грохота ружей негромкий хлопок пистолетного выстрела был почти неслышен.

По телу гориллы пробежала смертельная дрожь и она медленно повалилась назад, разжав, наконец, пальцы,сомкнутые на шее Мило.

Бесформенной грудой Мило рухнул на пол. Он не двигался.

Глава 6

Доктор Диксон двигался по коридору вместе с двумя одетыми в белые халаты служителями, уносившими тело шимпанзе, которого остальные называли –Мило–. Льюис болезненно поморщился, глядя на скорчившееся тело и посмотрел на Стиви. Ее лицо покрывала смертельная бледность, а тело била мелкая дрожь.

– Нам нужно сделать полное анатомическое исследование – сказал Льюис. Он старательно понизил голос, чтобы обезьяны не могли его слышать.

– Да – дрожащим голосом сказала Стефани. – И особенное внимание обратить на височные доли и речевые центры.

– Только без меня ничего не трогайте – приказал служителям Льюис.– Я займусь этим сам. Отправьте тело в морозильную камеру и до моего прихода никого туда не пускайте. Понятно?