Текст книги "Kak_vspykhnulo_moe_leto_-_Dzhennifer_Salvato"

Автор книги: Дженнифер Докторски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

− Запретительный судебный приказ. Миленько.

Лиллиана и ее кузина Марисса ходят со мной в католическую церковь «Пресвятое Сердце». Мы презираем клетчатые узоры на ткани и разделяем совместную тихую ненависть к власти. Нас никогда не задерживали, мы всегда ладили практически со всеми. Я заметила, что девочки довольно хорошо относятся друг к другу до тех пор, пока вокруг них нет парней. Во всех школах для девочек есть свои группировки и кружки, но мои друзья не входят ни в одно из подобных объединений и считают себя слишком крутыми, чтобы состоять в студенческом совете или каком-то там испанском клубе. Но я совершенно не чувствую себя также круто, когда у меня такие проблемы. Я волнуюсь каждый раз, когда размышляю о том, что обо мне говорят люди. Что будет, когда снова начнется учеба? Неужели мне дадут одно из тех прозвищ для социальных отбросов, как «Взрывная девушка-психопатка» или что-то вроде того?

− Давайте уже быстрее покончим с поездкой мимо дома этого подонка, − говорит Лиллиана. − Потом мы собираемся вытащить тебя немного развеяться.

Лиллиана больше не скрывает, что ей никогда не нравился Джоуи. Потому что она безумно скучала по мне все это время. Мы с Джоуи всегда были неразлучны.

 − Я не могу пойти гулять. Я же под домашним арестом, вы не забыли? − напоминаю я. − Мне и так может влететь за то, что я тайком ускользнула из дома.

− Может, нам все-таки не стоит туда ехать, − замечает Марисса.

− Не будь такой трусихой, − огрызается Лиллиана.

− Запретительный судебный приказ – это вам не шутка. Рози может попасть в большие неприятности, если кто-нибудь увидит ее около его дома, − умоляет Марисса.

Мне жаль, что ей приходится переживать по этому поводу. В глубине души я хорошая девочка. Несколько месяцев назад я бы чувствовала себя точно так же. После того, как Джоуи мне изменил, во мне произошел своего рода психологический сдвиг. Конечно, я всегда могла вести себя довольно громко и закатывать драмы, но еще никогда прежде не устраивала подобных восстаний.

− Никто меня не увидит. Я спрячусь на заднем сидении, обещаю, − успокаиваю ее я, сползая вниз так, чтоб меня не было видно.

Я говорю довольно уверенно, но в тоже время прекрасно понимаю, что мне больше нельзя заниматься подобными глупостями. Неужели я хочу быть похожей на тех ненормальных, которых показывают в реалити-шоу? Мой папа сказал, что больше не узнает меня. Не он один. Я тоже себя больше не узнаю.

Мы едем по улице Фармс-Роуд, которая начинается на моем конце города, где дома старого стиля разделяют лишь подъездные дорожки, и вскоре проносимся по площади в центре города. Мы проезжаем угловой гастроном, где тусуются дети-скейтеры, и продвигаемся дальше по Фармс, пока она не приводит нас в район Джоуи, где все здания более новые и большие, но в тоже время такие одинаковые, вплоть до наборов игровых площадок почти в каждом дворе. Месяц назад это был мой любимый маршрут. Но сегодня вечером он приносит мне только боль и беспокойство. Когда мы подъезжаем к Элм Корт, я прячусь.

− Сообщите мне, если увидите его, − прошу я. − Кто-нибудь есть на улице?

− Нет, − отвечает Лиллиана.

− Его машина там? Она выглядит поврежденной?

− На подъездной дорожке нет никаких машин, − говорит Лиллиана. – И свет не горит. Похоже, там никого нет.

 − Он, скорее всего, на работе. Поехали в «ShopRite», − предлагаю я.

Звонит мой телефон, а я еще прячусь на заднее сидение. Вот дерьмо! Это моя мама. Значит, она уже знает, что я сбежала из дома. Она знает, что я что-то задумала. Она уже в курсе всего. Чертово шестое чувство семьи Каталано.

− Алло?

− Ты где?

− Я в машине Лиллианы. – Я не вру.

− И где же машина Лиллианы, Рози?

− Она у закусочной. Мы собираемся зайти внутрь. – Теперь я вру.

− Хватит, − резко обрывает мама. – Ты сейчас же едешь обратно домой! Твой отец в ярости.

− Я знаю, что не должна была убегать, но это ведь просто закусочная и...

− Посмотри в заднее окно, − говорит мама. Я слышу, как она скрипит зубами.

− Ох-ох,− говорит Лиллиана, посмотрев в зеркало заднего вида.

Я медленно поворачиваюсь и выглядываю в заднее окно. Ага. Моя мама в своем внедорожнике как раз позади нас.

− Ты следила за мной? − кричу я в телефон, все еще прижатый к уху.

− Нет. Я и без того знала, где тебя можно найти.

Я украдкой вглядываюсь в темноту внутри ее машины. На пассажирском сиденье есть кто-то еще. Папа? Эдди? Ни в коем, гребанном, случае.

− С тобой Мэтти? – Так и есть. Предатель.

− Он уговорил твоего отца остаться дома,− отвечает мама. − Ты должна радоваться, что у тебя есть такой друг.

Да, я должна бы, но прямо сейчас это совершенно не так.

Глава 2

В эту субботу я уезжаю в Аризону. Я могла бы в деталях рассказать то, что произошло во время разбора полетов семьи Каталано, имевшего место в понедельник вечером, в котором мои родители приняли единогласное решение отправить свою единственную дочь в девятидневное путешествие по стране, но это было бы уж слишком утомительным занятием. Могу сказать только одно: в этот раз мамин эквадорский⁸ характер, точнее говоря темперамент, превзошел папин итальянский норов. Папа постоянно кричит. Но мама повышает голос только тогда, когда ей действительно что-то нужно. Мы никогда не упоминаем этого вслух, но все прекрасно понимают, что именно мама главная в нашем доме.

– Позвони своим придурочным друзьям и скажи, что я еду с вами, – бурчу я, когда Мэтти поднимает трубку. Уже поздно, но я знаю, что он еще точно не спит.

– Хорошо. Мне действительно жаль, если я каким-то образом прибавил тебе неприятностей, Рози. Я всего лишь пытался...

– Нет, нет. Это я должна просить прощение. Я облажалась. Снова. Спасибо, что поддержал.

– Всегда пожалуйста, – отвечает Мэтти. У него словно гора с плеч упала. Нам всем следует брать пример с таких парней, как он.

– Но мне нужно побыть одной до субботы, усек?

– Понял.

– И никаких просмотров «Точки зрения» на нашем диване.

– Понял, я все понял. Ты потом еще спасибо мне за это скажешь.

– Даже и не мечтай, – я вешаю трубку.

Я избежала семейной ссоры, но никак не могу заснуть. Впрочем, это не столь важно, ведь на второй половине моей двуспальной кровати дрыхнет Пони. Он умостил свою голову на мою подушку и издает эти повизгивающие звуки прямо мне в ухо, а еще подергивает лапой. Оу, бедняжка. Наверное, ему снится собачий кошмар. Я легонько глажу его по макушке до тех пор, пока его кошмар не проходит. Я вздыхаю. Может быть, у меня получится заняться бизнесом по присмотру за собаками после того, как я вернусь, но кто знает, что может произойти, когда завтра я позвоню в свадебный салон. Ведь нельзя ожидать, что они придержат для меня это рабочее место.

Я хватаю свою плюшевую лошадку породы клейдесдаль⁹, которую мне купили в Буш Гарденс¹⁰, когда мне было семь лет, и обнимаю его. Когда была маленькой, я мечтала научиться ездить верхом, потому каждый год умоляла родителей купить мне лошадь вплоть до моего тринадцатого дня рождения, когда они подарили мне Пони. К счастью, этот десятифунтовый¹¹ меховой комочек шоколадного цвета вырос и полностью оправдал свою кличку. Он был и остается лучшим подарком на день рождения, который мне когда-либо дарили. Но я до сих пор не могу отказаться от Клайда – моей первой «лошади». Как я посмею? Я прошла с ним через множество крепких объятий, прежде чем у меня появился Пони. И до сих пор я ни разу так и не покаталась верхом на лошади.

Я сажусь на полу между кроватью и окном, начинаю перебирать вещи с коробки, в которой собранно все, что осталось у меня от Джоуи. Я не все сожгла там, возле его дома. Есть вещи, с которыми я не могу расстаться, например, первая открытка, которую он мне подарил, и высушенная спрессованная роза – его подарок на месяц наших отношений. Каждый месяц он дарил мне по розе. Наверное, свою юбилейную десятую розу я так и не получу.

Еще есть одна фотография, которую Лиллиана сделала на зимнем балу. Мы танцевали медленный танец. Джоуи был одет в костюм и галстук, и выглядел, словно супермодель, с его черными волосами и холодными голубыми глазами. Я тоже довольно хорошо выглядела, не подумайте, что я хвастаюсь. Это была одна из тех ночей, когда все на своих местах. Идеальная прическа. На лице нет ни прыщика, живот не вздут, а еще я нашла удивительный серебристый карандаш для глаз, который сделал мои карие глаза очень выразительными. Я была в черном кружевном платье без бретелек, в котором каждый дюйм моего тела чувствовал себя превосходно.

Что с нами случилось? Это была та ночь, когда Джоуи впервые сказал, что любит меня. Он клялся, что я первая девушка, которой он это сказал. И я ему поверила. До сих пор верю. На этой фотографии был Джоуи Маркони, который каждый день забирал меня после школы и почти всегда приносил мне то, что, как он думал, должно обязательно мне понравиться – охлажденный кофе, Шведские рыбки¹², прохладительные напитки «Big Gulp». Мы были вместе каждый день. И он рассказывал мне обо всем. Например, о том, как он расплакался в первом классе, потому что дети обзывали его Джоуи Макарони, как он расстраивался, потому что его старшие братья затмевали его во всем, начиная с спортивных достижени в средней школе и заканчивая соперничеством за внимание отца. Мой Джоуи говорил, что никогда не будет давить на меня, чтобы перевести наши отношения на новый уровень. Он сказал, что может ждать этого вечно.

Как я могла не заметить тот момент, когда между нами все изменилось? Джоуи изменяет мне. Мы расстаемся. Он вызывает полицию. Может быть, это была идея его мамы. Она никогда особо меня не любила. Даже после того, как мы с Джоуи были вместе уже девять месяцев, она всегда делала вид, что не ожидала меня увидеть вновь.

– О, Рози. А я и не знала, что ты здесь. – Говорила она. Или же. – О, Рози, я и не догадывалась, что вы с Джоуи собирались сегодня вечером сходить в кино. – Никто не был достаточно хорошим для ее маленького мальчика. В этом доме Джоуи и два его старших брата были словно вторыми Эдипами.

И все-таки, я всего лишь хочу снова увидеть Джоуи. Чем больше мне запрещают видеться с ним, тем больше я убеждаюсь в том, что все будет в порядке, если я просто увижу его лицо и объясню ему, почему именно я так поступила. И у него появилась бы возможность принести мне извинения за то, что он дважды был таким придурком. Ведь все совершают ошибки. Я смогу простить его, не так ли? Тогда и он сможет простить меня. Я никогда не хотела, чтобы все вышло так, так неправильно…

Я уверенна, что могу это исправить. Поэтому, во второй раз за день, я нарушаю условия ВСЗ¹³. Кажется, акроним звучит намного приятнее. По крайней мере, у меня в голове так точно. Я набираю короткое сообщение: «ПОЗВОНИ МНЕ. Р.». Мне стыдно признаться, но через час я отправляю еще одно сообщение. «НАМ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ. ПОЖАЛУЙСТА?». Я засыпаю около трех часов утра, все еще держа в руке телефон, и мое сердце будто разбивается снова.

Его молчание ранит даже больше, чем измена.

* * * * *

Ароматы кофе и жареного бекона будят меня ранним утром, несмотря на то, что я едва успела поспать и чувствую себя еще более подавленной, чем прежде. Мне просто хочется остаться в своей постели до тех пор, пока не закончится суд. Но мой живот урчит. Есть ли на свете запахи лучше, чем эти? Это, конечно, не поможет моему разбитому сердцу, но зато заполнит пустоту в моем животе. Мое тело кажется тяжелым, поэтому борьбу против хрустящего бекона, все-таки, выигрывает подушка, пока я не протягиваю руку к телефону. Но его нет рядом со мной на стеганном ватном одеяле. Откинув покрывало, я ищу его в спутавшихся простынях, а потом под кроватью. Пропал. Мама просто поражает своей вездесущностью. Я поднимаю свою задницу и спускаюсь вниз в хлопковых шортах и такой же футболке с изображением, которое напоминает маленького Пони, и надписью «Щенячая любовь». Мне стыдно за сообщения, которые я отправила Джоуи, и я побоюсь маминой реакции.

Я резко останавливаюсь на пороге кухни, когда слышу, что мама разговаривает по телефону. Знаю, она говорит с папой. Потому что он звонит ей каждое утро, когда добирается до работы, хотя не прошло и часа с тех пор, как он уехал. Обычно я любуюсь столь тесными отношениями моих родителей, но я знаю, что этим утром они обсуждают меня. Надеюсь, папа одумался и больше не хочет, чтобы я поехала в Аризону. Да, я знаю, что поездка поможет мне не думать о Джоуи, но это не должно происходить так далеко и с двумя парнями, которых я даже не знаю.

– Согласна, – говорит мама, когда я захожу в кухню. – Мэтти будет за главного. – В руке она держит мой телефон. Я действительно влипла, но от этого чувствую себя на удивление самодовольной и полностью готовой дать отпор. Я встаю перед мамой, скрестив руки на груди, с самым сердитым выражением лица. Она показывает указательным пальцем знак «одну секунду».

– Угу, да. Я тоже. Я поговорю с ней, когда она проснется. Люблю тебя. – Мама нажимает сброс, и я начинаю, прежде чем она может заговорить.

– Что означает «Мэтти за главного»? Я серьезно надеюсь, что вы не говорили обо мне!

– Успокойся. Мы с твоим отцом не хотим, чтобы ты снова попала в неприятности. – Мама указывает на мой телефон и говорит. – Твой отец поговорит сегодня с адвокатом. Он узнает, что мы должны сделать до суда и убедится, что все нормально, а ты сможешь свободно уехать из штата. Он и так слишком переживает по поводу бизнеса; мы не вправе позволить тебе звонить или писать Джоуи ни сейчас, ни когда ты уедешь в Аризону.

– Значит, Мэтти должен будет контролировать мой телефон?

– Дорогая, это ради твоего же блага. Мы любим тебя.

– Ты хочешь сказать, даже находясь в той машине, я все еще буду под домашним арестом. – Я демонстрирую маме свое раздраженное лицо. – Забирай мой телефон, я просто буду брать телефон у Мэтти.

– Ты ведь знаешь, что я часто пишу тебе и Эдди. Я не хочу, чтобы у Мэтти из-за нас были огромные счета за мобильную связь. И вообще… – Мама качает головой.

– Что?

Ее плечи поникли.

– В твоем телефоне установлен GPS. Твоему отцу будет легче, если мы сможем следить за твоим передвижением во время поездки.

 – Матерь Божья... вы издеваетесь надо мной? GPS? С каких пор?

– Всегда. А точнее, с тех пор, как мы купили тебе твой первый телефон.

– Надеюсь, у Эдди он тоже установлен.

– Следите за тоном, юная леди. Он у него есть. Правда, он об этом не знает.

Я, конечно же, не собираюсь ему это рассказывать. Он должен узнать обо всем на собственном горьком опыте, как и я. Сейчас я пытаюсь вспомнить, сколько же раз я врала о том, где нахожусь на самом деле. Даже и не сосчитать. У меня кругом идет голова.

– Я не могу уехать. Не хочу. Пожалуйста, не заставляй меня уезжать. Кто будет выгуливать Пони? Ты же знаешь, он засыпает только со мной.

– С собакой все будет хорошо, вообще-то у тебя нет выбора. Послушай, для нас это тоже нелегко, но совершенно очевидно, что ты даже не задумываешься о последствиях твоих поступков. – Мама массирует виски, я знаю, она хочет сказать что-то еще. – Поверишь или нет, но я понимаю, каково это быть одержимой мальчиком. И лучшим лекарством от этого является расстояние. Оно открывает перед тобой новые перспективы. Кроме того, ты ведь даже сможешь повеселиться. Ты когда-нибудь задумывалась об этом?

Одержима? Я не одержима. Ничего не могу ей на это ответить, поэтому всего лишь бросаю на нее сердитый взгляд и беру свою кружку с «Hello Kitty». Рисунок Hello Kitty с мелким горошком уже довольно потертый из-за частого мытья в посудомоечной машине, но я все равно люблю эту чашку. И начинаю делать себе кофе. Прежде всего, я ложу три чайных ложки сахара. Потом я наливаю горячий кофе. Затем сливки, чтобы получилась этакая смесь всех компонентов. И наконец, я довожу кофе до того состояния, чтобы получился мой любимый оттенок мокко. Светлый и сладкий. Я беру большую тарелку с беконом и яичницей, но подумав дважды, все-таки возвращаю обратно на сковородку несколько ломтиков бекона. Я люблю поесть, мне повезло с хорошим обменом веществ, но в последнее время я уж слишком переусердствую с едой. Существует очень тонкая грань между понятиями «пышная» и «пухлая».

Я даю Пони кусочек бекона, и он проглатывает его целиком. Только хотела начинать есть яичницу, как замечаю возле входной двери Мэтти.

– Пространство, ты забыл? – напоминаю я.

– Спокойно, я на минуту. Мы пересмотрели маршрут. – Объясняет он. – И я принес копию для твоих родителей.

– Какой хороший мальчик, – мама обнимает его. Пока они не видят, я закатываю глаза.

Я хочу вспылить, но не могу. С его короткой стрижкой и вечно румяными щеками неважно, сколько ему лет, ведь Мэтти всегда остается маленьким соседским мальчишкой.

– Спасибо, Мэтти, – говорю я спокойно.

– Пожалуйста, – отвечает он. – Это будет незабываемое приключение.

Но я не хочу приключений. Я хочу вернуть обратно Джоуи и свою прежнюю жизнь. Но мама и Мэтти так на меня смотрят, что я изо всех сил пытаюсь искренне им улыбнуться. Я устала злиться на людей.

* * * * *

На следующий день у меня шоковое состояние от того, что родители разрешают мне пойти в торговый центр с Лиллианой, чтобы купить несколько вещей для поездки. Они такие наивные. Не то, чтобы я хотела уж так сильно заострять на этом внимание, но все же. Я должна позвонить им перед своим уходом и как только вернусь домой. И на все про все у меня есть ровно два часа. Мама забрала мой телефон с собой на работу. Сперва она хотела отдать его Лиллиане, чтобы по GPS отслеживать наше перемещение, но потом передумала. Мои родители наивны, но не настолько глупы. В любом случае они могут не волноваться. Я хочу обратно завоевать их доверие.

– Ну что ты ноешь? – Спрашивает Лиллиана. Мы находимся в «Macy’s»¹⁴ и она выбирает себе очки. У нее миленький нос, похожий на кнопку, один из тех, какой выбрал бы любой, кто собирался делать ринопластику. Ей идут очки любой формы. – Три парня, открытая дорога, Аризона. Подальше от родного города. Это будет прекрасная история из кантри песни.

– Я ненавижу кантри.

– Зато с остальным все в порядке.

Я только пожимаю плечами.

– Да, наверное, но я точно знаю, что ковбойская музыка действует мне на нервы.

– Джоуи действует мне на нервы. – Лиллиана выпаливает это прежде, чем успевает восстановить свое «счастливое лицо», и переводит тему на позитивные моменты в моей поездке. – Может, ты, наконец, сможешь заняться верховой ездой. Ты ведь так хотела этого, – говорит она. – Или воспользуешься временем для того, чтобы все обдумать и собраться с мыслями. Возьми с собой блокнот. Записывай в него все свои мысли.

 Мысли? О чем она говорит? Я не создана для внеклассного мышления. Так же как и она. Я, по крайней мере, хотя бы читаю любовные романы, а для Лиллианы чтение ограничивается лишь тем, что она просматривает в своем телефоне.

– Я, скорее, человек-действие, – возражаю я. – Мне надо остаться здесь и поговорить с Джоуи.

– Это ты считаешь, что тебе нужно так сделать. Но давай не будем сейчас брать во внимание твои раненые чувства по поводу Джоуи. Ты же не забыла, что у тебя сейчас есть проблемы куда серьезнее вашего расставания?

– Пожалуйста, не напоминай мне об этом.

–Временный судебный запрет? Я просто говорю. Ты же с ума сойдешь, пока будешь ждать судебного заседания. Напомни-ка, что твой адвокат сказал твоим родителям?

– Чем дальше, тем лучше, – бормочу я. На самом деле его словами были «Подальше от штата будет идеальным вариантом».

Адвокат прав. Лиллиана права. Все правы. А я капризная. И мне нужна встряска.

– Пошли в зоомагазин.

В этом магазине в основном продают маленьких питомцев – хомячков, рыбок и птичек. Но у них также имеются собаки и щенки, которым ищут новый дом, поэтому я захожу сюда каждый раз, когда бываю в торговом центре. Я бы хотела вторую собаку, но не хочу расстраивать Пони. Он думает, что он мой ребенок. В любом случае сейчас я не в том положении, чтобы о чем-то просить.

В магазине «Домашние животные» имеется один восхитительный метис фокстерьера, которому как раз подыскивают новых хозяев. У него белая мордочка с черно-коричневым пятном вокруг одного глаза. Я так сильно хочу хотя бы несколько минут подержать его на руках, но сейчас не могу взять его только для того, чтобы потом отправить обратно в вольер. Даже на расстоянии он заставляет меня по-дурацки улыбаться, а Лиллиана тащит меня от него подальше.

– Что-то я проголодалась, – жалуется Лиллиана. – Давай покончим с шопингом до обеда.

– Ладно, ладно. Пошли.

– Что именно мы ищем? – спрашивает Лиллиана, когда мы проходим мимо мультибрендового магазина «Nordstrom».

– Все, что будет выглядеть красиво даже после нескольких часов сидения в машине.

– То, что будет без складок, понятно, – уточняет Лиллиана.

– И что-то светлое, – добавляю я. – В Аризоне в это время года чуть ли не сорок два градуса. Серьезно. Это вообще нормально?

– Твои родители отправляют тебя в ад. Черт, там даже океана нет. – Лиллиана, кажется, на секунду забыла, что она хотела, чтоб я поверила в позитивность этой поездки. И тут же она пытается исправить свое едкое замечание. – Но ты же, наверное, посетишь Гранд-Каньон? Или нет? Куда вы вообще собираетесь ехать?

Я смотрю на Лиллиану и поднимаю брови. На самом деле я знаю только то, откуда мы поедем и куда приедем, а что же будет между этими пунктами? На меня снисходит озарение, наконец-то я понимаю, что не имею ни малейшего представления о нашем маршруте. Я до сих пор не верю, что вообще куда-то поеду. Я действительно хотела просмотреть обновленный маршрут Мэтти, но как только я думаю об этом, то чувствую себя такой уставшей.

* * * * *

Дальше все проходит довольно хорошо. Я покупаю себе очень милые шорты, топы и сандалии. Одежда и аксессуары заставляют меня чувствовать себя лучше. Я экономлю деньги, выбирая вещи, которые со многим сочетаются.

Мы уже собирались остановиться, чтобы перекусить в ресторанном дворике, когда увидели его. Он обнимает это белобрысое нечто, что называет своей девушкой, и они стоят в новом баре, где готовят фрэши. Лиллиана останавливается на полуслове и следует за моим взглядом.

– Рози, – говорит она, обеими руками держа меня за предплечье с правой стороны. Я не могу понять, поддерживает она меня или удерживает на месте.

Джоуи не видит нас, но меня замечает его девушка, и когда наши глаза встречаются, она ухмыляется мне и целует его прямо в губы. Ох, серьезно, именно сейчас? Она, наверное, приняла меня за человека с большим терпением. Девушка продолжает бросать на меня косые взгляды, что побуждает Джоуи посмотреть в мою сторону. Наши глаза встречаются, и я ненавижу себя за то, что во мне зарождается огонек надежды. Он открывает рот, будто хочет что-то сказать, но потом обнимает Блонди и тянет ее прочь.

– Сколько футов между мной и этим ничтожеством? – Спрашиваю я. Я хочу пойти за ними, но Лиллиана прочно впивается своими ногтями мне в руку. В этот момент я так рада, что взорвала его машину, потому что если бы я этого не сделала, то сейчас бы уж точно стояла на его подъездной дорожке с бензином и зажигалкой.

 – Успокойся, – говорит Лиллиана и тащит меня к выходу. – Мы уходим.

Мы не говорим, пока не добираемся до машины. Я сажусь на пассажирское сиденье, мое сердце стучит в груди, словно двойной бас-барабан. Я вся горю. Слишком быстрый взлет, а затем стремительное падение эмоций вызывает у меня головокружение. От гнева до печали, а потом смирения. Мои родители и Мэтти правы. Я не могу видеть его до суда.

– Ты в порядке? – наконец спрашивает Лиллиана.

Я глубоко вздыхаю и жду, пока замедлиться пульс. Моя новая роль сумасшедшей бывшей девушки Джоуи вызывает у меня лишь беспокойство, угнетение и истощение.

– Не уверена, что сейчас я в порядке, но буду. – Я нашла хорошую песню по радио и прокручиваю ее всю дорогу. – Через три дня я уезжаю в Аризону, не могу дождаться этого.

Возможно, сказав эти слова вслух, у меня получиться убедить себя в том, что это правда.

Глава 3

В субботу утром я следую за Мэтти и Эдди на крыльцо, окутанное предрассветной мглой. Чувствую себя словно после похмелья, потому что вчера ночью я долго не могла уснуть, а вырубилась лишь после того, как в два часа ночи выпила две чайные ложки Бенадрила¹⁵. После этого я должна была спокойно окунуться в царство Морфея, но вместо этого ворочалась, словно у меня была лихорадка. Мне даже приснился сон, в котором я бродила вокруг дома, глядя на свой телефон и отправляя Джоуи сообщение о том, чтобы в День независимости¹⁶ он встретился со мной в Фениксе. К счастью, когда я проснулась, моего телефона нигде не было видно. Мои родители, скорее всего, держат его в сейфе, пока не придет время отдать его Мэтти. И все же сон был таким реальным. Сумасшествие просто.

Я спускаюсь вниз по ступенькам и иду по газону. Трава такая влажная от раздражающей утренней росы, жаль, что я надела сандалии. Рядом стрекочут кузнечики, а дальше, подождите… это что, сова? Мои родители идут за нами. Папа несет мои чемоданы. Мама идет со своей кофейной кружкой в руках. У нас с ней серьезная кофейная зависимость. Но этим утром мой желудок чувствует себя так, будто у меня вновь появилось то тошнотворное чувство, которое посещает вас в первый школьный день, что еще больше усугубляет мое антигистаминное похмелье. И меня, скорее всего, стошнит, если я выпью или съем что-нибудь. Пони разочарован. Ведь именно я всегда делюсь с ним завтраком.

Мне требуется секунда, чтобы понять, что бордовый Таурус¹⁷, припаркованный на подъездной дорожке возле дома Мэтти, и есть наш транспорт. Может ли быть еще хуже? Эта машина кричит о том, что способна выдержать только маленькую прогулку, но уж точно не готова к целой поездке по стране. Я все еще иду к машине, когда открывается передняя дверь, выходит парень в футболке с надписью «ОТРЫВАЙСЯ, СЛОВНО РОК-ЗВЕЗДА» и идет к нам. О, Боже.

 – Привет, я Спенсер, – говорит он. Без шуток.

Мама Мэтти подходит к нам вместе с худой, темноволосой женщиной, которая, вероятнее всего, является мамой Спенсера и Логана. Я замечаю зеленый джип у обочины, который, должно быть, принадлежит ей. Вот на такой машине уж точно стоит отправляться в дальнюю дорогу. Спенсер пожимает всем руки, а миссис Дэвидсон представляется нам. За исключение телефонных разговоров, (и, вероятно, проверки на наличие скелетов в шкафу у этих парней одним из приятелей моего отца, что работает в полиции) это первый раз, когда наши предки встречаются. Мои родители улыбаются от уха до уха. О, я, кажется, даже могу прочитать их мысли. Они думают: «Аллилуйя! Рози собирается в Аризону с Мэтти и еще одним представителем пузатой мелочи. Что может пойти не так?». Но тут Логан – тихий ответ на риторический вопрос моих родителей – вылезает из этой машины. Он одет в облегающие джинсы, что идеально сидят по его фигуре, и темно-серую рубашку с V‒образным вырезом. Короткие рукава сексуально обтягивают его бицепсы, очертания которых четко проявляются на его руках. Его туловище вдвое больше, чем торс Спенсера, а также он напоказ красуется легкой щетиной, что выглядит очень сексуально. Мэтти понадобится недели три, чтобы отрастить хотя бы нечто подобное. Я вдруг начинаю сердиться на себя за то, что не потрудилась подвести глаза подводкой и воспользоваться тушью, потому начинаю шарить по сумке в поисках солнцезащитных очков, хотя солнце еще даже не взошло над горизонтом. К счастью, я уложила волосы. Я всегда делаю прическу.

– Я Логан, – говорит он. «Да. Да, именно ты», проносится у меня в голове, пока он пожимает всем руки.

– Не беспокойтесь. Мы позаботимся о Рози. – Логан улыбается моим родителям, а потом мне, и я замечаю, что он выше всех здесь собравшихся, он даже выше Мэтти.

Мое сердце и гормоны пускаются в пляску, словно услышав выстрел стартового пистолета. «Нет, нет, не сметь», говорю я им. «Вы оба уже и так наделали мне кучу проблем». Но мне так хорошо от того, что Джоуи хотя бы на время выветрился из моих мыслей.

Я оглядываюсь назад на наш дом. Пони наблюдает за мной через окно. Он дико виляет хвостом и на его морде отображается выражение «мне нужно немного ласки».

– Эдди, не мог бы ты выпустить Пони? Я бы хотела с ним попрощаться еще раз.

Брат немного ворчит, но все же повинуется и выпускает пса. Он не признается, но я знаю, что он тоже будет скучать по мне. И то, что он проснулся в такую рань, говорит о многом.

Как только Эдди открывает дверь, Пони сразу же бежит ко мне. Я думала, он будет прыгать около меня в ожидании прощального поцелуя, но нет, он бежит в сторону Спенсера и Логана, виляя хвостом. Я должна была догадаться. Он ведь так любит приветствовать новых людей, и пока не понимает, что не будет видеть меня некоторое время. Я стараюсь не ревновать, когда Логан приседает, чтобы погладить его, а Пони практически садится ему на колени.

– Иди сюда, мой мальчик, – говорю я. Он слушается, и я обнимаю его. – Заставляй Эдди брать себя на длительные прогулки. – Я поворачиваюсь к Эдди. – Ему нравится гулять со своей подругой, Сьюзи. Она живет на Кук Роуд.

Я целую папу в щеку, а он приобнимает меня за плечи рукой. Он отдает мой телефон Мэтти, а мое сердце начинает быстрее стучать, от того, что я вспоминаю о своем сне и сообщениях Джоуи. Это же был всего лишь сон, не так ли?

Мама ставит пустую кружку на ступеньки и крепко меня обнимает. Независимо от того, сколько мне лет, я никогда не устану от объятий мамы, особенно тогда, когда на моей рубашке остается запах ее увлажняющего крема фирмы Estée Lauder.

– Будь умницей. И хорошенько повеселись, – говорит она. Не глядя на нее, я знаю, что у нее на глаза наворачиваются слезы.

– Хорошо, мам. – Я хочу, чтобы это было правдой. Если и не для меня, то хотя бы для моих родителей.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, мам.

– Позвони нам попозже, – говорит папа.

Мэтти несет мои сумки к машине, а мы с Эдди идем за ним. Пока Мэтти загружает мои вещи в багажник, Эдди открывает для меня дверь. Прежде, чем я сажусь, он быстро обнимает меня и шепчет на ухо:

 – Береги себя. И постарайся никого не целовать.

Я решаю дать ему хороший совет.

 – На заметку. В твой телефон встроен GPS, – шепчу ему. – Только не говори родителям, что я тебе рассказала.

Эдди медленно кивает, когда до него доходит вся суть информации, а затем уходит. Логан и Спенсер уже сели на передние сидения. Я собираюсь сесть в машину, когда замечаю, что я и Мэтти будем путешествовать вместе с акустической гитарой, неудобно расположенной между нами на заднем сидении.

– Ты бы не мог положить ее в багажник? – интересуюсь я.

– Логан говорит, что она занимает слишком много места, – объясняет Спенсер.