Текст книги "Первый раз (сборник)"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментроут

Соавторы: Софи Джордан,Лорен Лейн,Коул Гибсен,Мелисса Ландерс,Лиза Десрошес,Дженнифер Албин,Джули Кросс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

6

Я надела очки с толстостенными стеклами, которые дал мне оптик на прошлой неделе, и долго смотрела на экран своего ноутбука. Я подняла ноутбук, чтобы в объектив было видно мое лицо, и это зрелище не вызвало у меня никакой улыбки. Я попыталась сфокусироваться на изображении моего левого глаза и постепенно увеличила картинку. В светло-бежевой радужной оболочке темнел черный зрачок. Теперь я посмотрела на правый глаз, и для моего поврежденного зрения он выглядел примерно так же. Боже, надеюсь, что он действительно выглядит так же!

Мне пришлось увеличить изображение еще в два раза, чтобы рассмотреть шрам, рассекающий мою правую бровь. Я до сих пор боялась смотреться в зеркало, однако, решившись на это теперь, я обнаружила, что шрам не так уж сильно бросается в глаза. Я убедилась, что рана постепенно тускнеет – она стала скорее розовой, чем красной.

Я провела пальцами по ране от брови к губам. Шрам уже казался не таким выпуклым, его рельеф постепенно равнялся с неповрежденной кожей. Врач предупреждал, что так будет, но я не поверила ему.

Рик хочет, чтобы сегодня я приехала в Сан-Хосе на его день рождения, а на следующей неделе у него выпускной, на праздновании которого он тоже рассчитывает меня увидеть. Мы выходили гулять уже несколько раз, когда он приезжал на выходные, однако посещали немноголюдные места, и там я никого не знала.

Но теперь все иначе. Рик хочет познакомить меня со своими друзьями. Хочет показать меня людям, с которыми постоянно общается.

Я не уверена, что готова к этому. Сомневаюсь, что смогу переступить через свой страх. Я по-прежнему боюсь сделать что-нибудь не так, выдать свое стеснение, испугаться резкого звука и сделать нечто такое, что выставит Рика в глупом свете перед его друзьями. Я не смогу…

Увы, на прошлой неделе Рик подыскал удачный момент и вынудил меня дать обещание приехать. Он схитрил, попросив меня об этом во время поцелуя – он знал, что я не смогу отказать. И теперь я чувствую себя сбитой с толку. Никак не могу понять, что заставило меня согласиться.

Я встала и стянула полотенце с головы. Мои волосы чуть подросли и теперь с ними можно сделать что-то более-менее приличное. Я распушила их пальцами и достала хлопковое нижнее белье. Уже почти облачившись в него, я передумала и взяла кружевные лифчик и стринги – просто на всякий случай. Натянув джинсы и футболку, я вновь посмотрелась в монитор ноутбука. Приняв окончательное решение, я отправилась в гостиную.

Мама приглушила звук телевизора, когда я вошла.

– Уверена, что это хорошая идея, милая? – в сотый раз спросила она. – Ведь если случится что-то непредвиденное… если ты потеряешься или…

– У нее есть телефон, – прервал ее отец, вставая с дивана. – Ты готова?

Он считал, что поездка пойдет мне на пользу. Последние несколько недель отец то и дело пытался вытащить меня из моей зоны комфорта.

– Эм… минутку. – Я повернулась к маме. – Не могла бы ты… Думаю, мне не помешает макияж. Ты мне не поможешь?

Пару мгновений мать безмолвно сидела на месте, и мне было страшно жаль, что я не вижу выражения ее лица. Впервые с тех пор, как я пребываю дома, я попросила ее о помощи.

– Конечно, помогу, – ответила она, вставая.

Отец со вздохом опустился обратно на диван, а мать проводила меня в ванную. Там я достала свою косметичку.

– Я думаю, немного пудры, чуточку румян и туши будет достаточно.

– Как пожелаешь, милая.

Я вынула баночку с пудрой и протянула ее матери.

– Этот мальчик… – начала она, нанося пудру. – Он тебе нравится?

– Мам… – буркнула я, поморщившись.

– Просто… он довольно симпатичный, Рене. Я переживаю, что он, возможно…

– Не позарится на уродину? – закончила я за нее.

– Нет, я хотела сказать… – Мать замолчала, и это явилось для меня доказательством того, что именно она имела в виду.

Я тяжело вздохнула.

– Я понимаю, что ты волнуешься. Честно говоря, я сама не понимаю, что Рик во мне нашел, но он вел себя так мило, и я… В общем, я хочу узнать, к чему все это приведет, даже если он в итоге разобьет мне сердце.

– После всего, что тебе пришлось пережить, я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

– Знаю.

Мама уже закончила с румянами и тушью.

– Ты такая красивая, – сказала она, осматривая мое лицо.

Я услышала слезы в ее голосе, и сама с трудом сдержала эмоции.

– Спасибо, мам.

Она крепко обняла меня, а я – ее в ответ.

Когда мы вернулись в гостиную, отец выключил телевизор и встал.

– Если мы не отправимся сейчас, то угодим в пробку.

– Рик привезет меня назад, но я могу задержаться допоздна, – предупредила я.

– Лучше бы, конечно… – начала мама, но прервалась. – Повеселись от души, дорогая. Мы тебя любим.

Рик хотел, чтобы отец подбросил меня до его квартиры, но я сказала, что при родителях о квартире лучше не заикаться, дабы избежать некоторых проблем. На мое замечание он издал такой сексуальный смешок и поцеловал меня так игриво и нежно, что я от всей души понадеялась, чтобы в этой самой квартире мы остались наедине.

Он велел нам остановиться у городского стадиона, где тренируется бейсбольная команда Сан-Хосе. По пути я позвонила Рику, и он встретил меня на парковке.

Был теплый солнечный денек, и на стадионе играла музыка. Оттуда же ветер приносил с собой приятный аромат свежих хот-догов.

– Привет, – сказал Рик, привлекая меня в свои объятия. – Ты выглядишь иначе.

Я не сразу поняла, что он говорит о макияже.

– Лучше?

Последовала пауза.

– Нет.

Я оттолкнула его.

– Что значит нет?

– Я почти не вижу твоего шрама.

– Но это же хорошо! – всплеснув руками, возразила я.

– Не для меня. Естественной ты мне нравишься больше.

– Уродливой?

Рик медленно помотал головой, притягивая меня обратно к себе, и произнес, касаясь губами моего лба:

– Для меня ты никогда не была уродливой, Ви. Ты самая красивая девушка из всех, кого я знаю. Всегда была и всегда останешься самой красивой. И даже более того – в душе ты куда красивее. Ты просто сводишь меня с ума.

Мне очень хотелось накричать на него, но его слова тронули мое сердце. Так что я просто приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

– Мне правда нужно туда идти? – спросила я, отвернувшись в сторону стадиона.

– Нет, ты не обязана это делать. Но моим друзьям просто не терпится с тобой познакомиться.

– Почему?

– Потому что я постоянно говорил им, какая ты замечательная, и они хотят посмотреть на тебя собственным глазами. – Рик взял меня за руку. – Идем?

Я сделала глубокий вдох.

– Идем.

Он проводил меня к воротам стадиона. Мы прошли через темный тоннель и вновь вышли на солнечный свет, как раз когда комментатор протараторил что-то о семи очках.

– Я не знала, что мы опоздали, – сказала я. – Извини.

– Я и не хотел, чтобы ты сидела всю игру.

Судя по звукам, в стороне сидела компания человек из двадцати, и Рик повел меня как раз в их сторону. Он поприветствовал двух ближе всех сидящих к нам парней и девчонку из первого ряда – в этот миг я как раз поняла, что мы находимся в третьем ряду. Я бросила взгляд на поле.

– Итак, все, внимание! Это Рене. Рене, это Джемма, Ник и Брайан, – представил нас Рик, присаживаясь на скамью.

Я махнула им рукой, пресекая порыв закрыть ею лицо.

Громкий грохот с поля заставил меня подпрыгнуть. Никогда прежде я не замечала, как звук удара мяча о биту похож на выстрел.

Рик обнял меня за талию.

– Все нормально? – на ухо спросил он.

– Ну пока я по крайней мере не кричу, – пробормотала я.

Мы проскользнули сквозь толпу к открытой трибуне, откуда все выкрикивали подбадривающие лозунги для третьего игрока, который, оказывается, приходился Рику соседом по комнате. Из-за него мы и пришли сюда. Его зовут Кори, и после игры мы дождемся его, а потом все вместе пойдем есть пиццу.

Когда Кори спустился к нам и уселся подле меня, а Джемма присела к нему на колени, стало ясно, что они пара.

– Итак, Рик говорит, ты была в Афганистане? – спросила Джемма.

– Эм… – Я бросила взгляд на Рика. – Да, в течение полутора лет.

– Должно быть нелегко на столь долгий срок покинуть дом. Особенно после того, как ты получила ранение.

Я не могла рассмотреть выражения ее лица, но тон Джеммы весьма меня удивил – словно произошедшее со мной было совершенно не важно. Хотя прежде каждый видел в моем ранении катастрофу, сродни едва ли не концу света. Все избегали говорить о нем.

– Да, – осторожно отозвалась я, пока не понимая, в какое русло направляется разговор.

Но Джемма сказала лишь:

– Это полный отстой. Хочешь пива?

– Ну… мне только двадцать… так что… – ответила я, в то время как Рик обхватил ногой ножку моего стула и притянул меня ближе.

– Вообще-то, сейчас день рождения твоего парня, и мы собираемся напоить его в хлам, если ты не против, – сказал Кори, высовываясь из-за Джеммы, чтобы взглянуть на меня.

– Ну-ну, – промямлил Рик, обнимая меня за талию и стаскивая с моего стула, чтобы усадить себе на колени. – Я еще не так давно встречаюсь с ней, чтобы проводить неадекватно пьяным хотя бы какое-то время в ее компании.

Принесли пиццу, и я, воспользовавшись моментом, наклонилась к уху Рика и прошептала:

– Ты мой парень?

Мы никогда не обсуждали наши отношения, особенно до моего ранения, но думать о нем как о моем парне – причем все считают, что мы «официально» вместе, – оказалось необычайно приятно.

– Если ты не против, да, – поддразнивающим голосом ответил он, и я не смогла сдержать улыбки.

Мы ели, а в это время Джемма прожужжала мне все уши какой-то ерундой, которую я даже толком не слышала из-за громкой музыки и гомона парней, постоянно обновляющих выпивку Рика, в прежней попытке напоить его до потери сознания. Когда Рик отошел к бару взять нам еще газировки, Брайан принялся приставать ко мне. Он отпрял, когда Рик вернулся, и пообещал другу вынуть прямо через рот его все еще бьющееся сердце.

– Ты готова? – спросил меня Рик.

– Ехать домой?

Он наклонился ближе и тихо произнес:

– Я рассчитывал провести с тобой некоторое время наедине, прежде чем ты уедешь.

Меня охватило приятное волнение, Рик же поднялся и объявил друзьям, что мы уходим. Те осыпали его шутливыми оскорблениями, которые он проигнорировал и повел меня к выходу. В машине по пути он держал меня за руку.

– С днем рождения, – сказала я, опустив голову на его плечо. – Я не смогла выбраться в магазин, так что…

Он отпустил мою руку и крепко обнял меня за плечи.

– Все, что мне необходимо, сейчас со мной.

В его квартире пахло грязными носками и старой пиццей. Интересно, кроме пиццы он вообще что-нибудь ест?

Едва заперев дверь, Рик привлек меня к себе и прижал к этой самой двери, целуя настолько исступленно, словно от этого зависела его жизнь.

– В свой день рождения я хочу только одного. – Его голос звучал грубее. – И это можешь дать мне лишь ты. Я хочу тебя всю.

Я задрожала от предвкушения и от страха.

– Я всегда была твоей, Рик… – прошептала я.

Рик приподнял меня, и я обхватила ногами его талию. Он понес меня к кровати, и сердце мое пустилось вскачь, когда мы легли на нее.

Он хотел снять с меня футболку, но я схватила его за запястье.

– Ты против? – спросил он.

– Там… много шрамов… – Я положила его руку на свой живот. – Здесь. – Я провела его руку от живота вверх к груди. – …И здесь.

Рик прижался лицом к моей шее, не убирая руку с моей груди.

– Они – часть тебя, а я люблю тебя всю, каждый дюйм твоего тела.

Меня захлестнула волна эмоций, отзывающаяся дрожью во всем теле. Рик коснулся рубца на моем лице и начал медленно раздевать меня. Он трогал мои шрамы и нежно целовал их.

Я растворилась в его прикосновениях, в его поцелуях, и мой страх стремительно сдавался перед нарастающей потребностью близости. Когда Рик прервался, чтобы надеть презерватив, я поймала себя на мысли, что лежать перед ним полностью обнаженной, демонстрируя все свои изъяны, оказалось совершенно не стыдно.

Рик склонился надо мной и продолжил целовать меня, нашептывая мне на ухо:

– Готова? – его дыхание и пальцы щекотали мою кожу.

– Да, – ответила я, без капли сомнений.

Он вошел в меня, и через мое тело словно пропустили электрический разряд. Я ощутила себя по-настоящему живой. Когда я запрокинула голову, стараясь сдержать пробудившиеся эмоции, Рик целовал мою шею, скулы, уши.

– Я люблю тебя, Рене! – прошептал он мне на ухо, не переставая целовать.

Рик двигался внутри меня, наполняя собой все мое существо. Для меня это не первый раз, однако все происходило как будто впервые. Отныне я никогда не стану прежней. И я начала понимать, что имел в виду Рик, утверждая, что я вовсе не сломленная, не жалкая и не уродливая. Теперь я необычная, уникальная, и я смогу сделать все, что только пожелаю. Он показал мне, каково это – чувствовать себя прекрасной. Он помог мне вспомнить, кто я на самом деле, помог мне абстрагироваться от всех проблем. И самое главное – он заставил меня снова полюбить жизнь.

Хватит прятаться от окружающего мира и себя самой. Хотя от Рика спрятаться у меня так и не получилось, как бы отчаянно я ни пыталась.

Коул Гибсен
Обманутая однажды

Тяжело дыша, я обмотала скотчем по кругу тяжелый бумажный пакет, дно которого уже окрасилось в темно-красный цвет. Я опустила пакет на землю – уж пусть лучше капающая оттуда кровь испачкает траву, чем мои джинсы. Кровь нелегко потом будет отстирать.

Звук подъезжающей машины отвлек мое внимание. Подняв взгляд, я заметила полицейский патрульный автомобиль, останавливающийся на обочине. Мое сердце ушло в пятки, и я прорычала:

– Господи, пожалуйста, нет.

Пару недель назад в парикмахерской я слышала сплетни о том, что он вернулся в город и устроился на работу в отделение полиции. В нашем участке всего десять офицеров, но я все-таки надеялась, что за рулем подъехавшей машины окажется не он.

Увы, когда дверь распахнулась, мой взгляд поймали глаза шоколадного цвета. В этот миг я в очередной раз убедилась, что удача не мой конек.

– Черт! – буркнула я.

Я отвернулась от рыжеволосого мужчины, приближающегося ко мне, и сконцентрировала все внимание на пакете с мясом в моих руках. Мне потребовались все силы, чтобы вновь не взглянуть на его лицо.

– Эйвери Браун. – Даже не поднимая взгляда, я услышала улыбку в его голосе. В ответ я крепко стиснула зубы. – Сколько лет, сколько зим.

Я сжала губы. «Сколько лет с того дня, как ты уехал в учебный лагерь для новобранцев, удалил свой аккаунт на фейсбуке, перестал мне звонить и писать? Четыре года. Четыре года с того момента, как ты подарил мне кольцо и пообещал, что армия ничего не изменит. Четыре года с тех пор, как ты нарушил свое обещание и разбил мое сердце».

Я уже давно думала, что все обиды остались в прошлом и встреча с ним не вызовет у меня никаких чувств, однако сейчас я поняла, как ошибалась.

– Я не помню. – Оторвав скотч, я залезла в пакет. – Что вам нужно, офицер Вейд?

– Эйвери. – Он сжал губы, словно моя реакция задела его. Хорошо. – Ты можешь называть меня Теннером.

Наши глаза встретились, и мне потребовались колоссальные усилия, чтобы прогнать тысячи воспоминаний, связанных с ним.

– Мне бы много как хотелось вас назвать. Но чтобы мои обращения к вам не выходили за рамки приличий, предлагаю остановиться на офицере Вейде.

Уголок его рта приподнялся в улыбке.

– Справедливо. – Он обратил внимание на пакет у меня в руках. – Я прервал твой ланч? Кажется, ты предпочитаешь мясо с кровью. – Он улыбнулся, но лишь на мгновение.

В моем горле образовался ком, и я сразу же постаралась его проглотить. Я знала, каковы на ощупь его рыжеватые кудряшки, как приятно зарываться в них руками. Я по-прежнему ощущала тепло его тела, помнила, как любила нежно поглаживать его мускулистую грудь, спускаясь ниже к животу, и еще ниже, где волоски становились темнее и гуще, и… Проклятье!

Я помотала головой, стараясь прогнать воспоминания. Ну почему мое тело предает меня, заставляя желать того, что – я это прекрасно понимаю – принесет мне только боль и страдания? Я не понимала, что руки мои дрожат, пока не взглянула на трясущийся пакет. Надеясь, что Теннер ничего не заметил, я сняла размякшую от крови бумагу и вытащила наружу окровавленную массу.

– Это не ланч.

Он поморщился и отступил назад.

– Что это еще за дрянь такая?

– Свиная кожа. – Я крепко обхватила кусок руками, отбросив ошметки бумаги, и помахала им в воздухе. «Благодарю тебя, Господи, за эту свиную кожу. Ничто не может так быстро избавить от любовного томления, как вид окровавленной плоти».

Окончательно вернув самоконтроль, я поместила кусок в герметичную банку и крепко закрутила крышку. Поставив банку вниз на освещенное солнцем место на тротуаре, я взглянула на небосвод.

– Ярко светит солнце. Это хорошо.

Теннер скрестил руки на груди и тоже посмотрел вверх.

– И что в этом такого хорошего? И что ты, в конце концов, делаешь с этой чертовой свиной кожей?

«А какого черта ты стоишь здесь и задаешь мне свои дурацкие вопросы?» – захотелось бросить мне в ответ. Но я просто пожала плечами. Я не хотела доставлять ему удовольствие, показывая, как сильно меня потрясло его возвращение – как и в прошлом его отъезд.

– Делаю трупный сок.

– Что? – побледнев, переспросил он.

Его реакция вызвала у меня улыбку.

– Много вы знаете о расследованиях, офицер Вейд? – Он открыл рот, чтобы ответить, но я прервала его раньше: – Вы слышали, что запах гниющей свиной кожи наиболее близок запаху человеческого трупа? – Я подошла ближе к зданию и достала банку, оставленную мною здесь месяц назад. Прежде светло-розовая кожа в ней стала теперь тошнотворно серого цвета. Сама же плоть выглядела опухшей и расщепленной на некрупные кусочки. Осторожно я открутила крышку и поставила банку на землю рядом с ногами. – За запах псевдочеловеческого трупа некоторые дрессировщики собак готовы выложить круглую сумму денег. Но мои наблюдения показали, что ничто не может заменить запах настоящего мертвеца.

Теннер издал звук, напоминающий рвотный позыв, который тут же замаскировал кашлем.

– Это отвратительно.

– Именно поэтому я предпочитаю работать одна. – Я склонилась над банкой, пытаясь дышать преимущественно ртом. Один вдох через нос, и Теннер увидит, что я ела сегодня на ланч. Не важно, что я уже в течение трех лет натаскиваю ищеек – я начала заниматься этим, едва окончив школу. Однако к запаху смерти я вряд ли смогу когда-нибудь привыкнуть. – Я дрессирую собак, учу их находить пропавших людей. Хоть я и предпочитаю, чтобы мои собаки находили живых, но все-таки должна же я их подготовить к иному исходу.

Я посмотрела на Теннера и заметила его оценивающий взгляд. Вернувшись к своему занятию, я снова напомнила себе, что меня больше не должно волновать его мнение. Годы моей глупой юности – хоть и миновало всего четыре года – прошли уже вечность назад, так что теперь меня совершенно не волновал мужчина, которому я когда-то подарила свое сердце и готова была часами гадать, что значило то или иное выражение его лица, что он хотел сказать очередной своей двусмысленной фразой или что означает его загадочный взгляд. Я уже слишком взрослая для всего этого. Но все же не удержалась и взглянула на него еще раз. Какого черта он напялил эту полицейскую форму?

«Займись делом, Эйвери». Я достала шприц из кармана своего столярского фартука и опустила иглу в банку, наполняя шприц наполовину. Закончив, я плотно закрыла банку крышкой и отставила ее в сторону.

– И что ты будешь с этим делать? – спросил Теннер, кивком указывая на шприц.

– Буду учить собак искать.

Сегодня мне пришло несколько посылок, набитых игрушками, которые я заказала в «Гудвиле». Я взяла одну из сумок и достала оттуда грязно-коричневого цвета медведя.

– Ты учишь собак искать медвежат?

– Не просто медвежат. – Я воткнула иглу в живот игрушки и ввела содержимое шприца. – А трупов. У меня также имеются в наличии и человеческие кости и плаценты, которые мне отдают врачи после операций.

Теннер скорчил гримасу.

– Мерзость.

Я бросила медведя на землю и скрестила руки на груди.

– Зачем ты сюда приехал, Теннер? Уверена, ты не заинтересован в прелестях работы дрессировщиков и их ищеек.

– Я – нет. Разумеется, нет. – Он выпрямился, лицо его приняло серьезное выражение. – Сегодня утром пропала пятилетняя девочка Оливия О’Делл.

У меня перехватило дыхание. Вот теперь Теннер действительно заполучил все мое внимание.

– Что случилось?

– Никто не знает. – Он провел рукой по волосам – я видела, как он делает это, тысячу раз и знала: это означает, что он волнуется. Моя грудь болезненно сжалась. – Согласно показаниям ее матери, девочка играла во дворе около сорока пяти минут, пока сама мать убиралась в доме. Около десяти утра она пошла проверить, как дела у Оливии, но дочери во дворе не оказалось. Свидетелей нет. Мы не знаем, похитили ли ее или она просто отправилась прогуляться в лес и заблудилась. Вот почему нам нужна твоя помощь. Мы уже отправили группу людей на поиски, но наш шеф рассчитывает и на тебя тоже. Если ребенок потерялся в лесу, мы надеемся, твои собаки найдут ее прежде, чем… – Его голос сорвался.

Но Теннеру и не нужно было продолжать. Я и без его слов понимала, что может произойти с потерявшимся в лесу ребенком. Девочка может утонуть в реке или болоте, пораниться или подвергнуться нападению диких зверей – и это далеко не весь список.

– Ну так что, Сверчок? Поможешь?

Я вздрогнула. «Сверчок» – такую кличку придумал Теннер для меня в школе из-за моего роста и моих черных волос. В течение четырех лет никто не называл меня так, и я не рассчитывала еще когда-нибудь услышать это обращение.

В сердце больно кольнуло, и я судорожно сглотнула, эмоции душили меня. Внезапное возвращение Теннера потрясло меня сильнее, чем я успела предположить, и теперь я не знала, как браться за работу: я не могу думать ни о чем, кроме него. Пропала девочка, а я расклеилась и не могу найти сил взять себя в руки…

Он коснулся моей руки, и я едва сдержала дрожь. Мне стало интересно, сколько девушек трогали эти пальцы за все минувшие годы и почему Теннер не остался ради меня.

Словно прочитав мои мысли, он сказал:

– Знаю, я должен все объяснить.

– Нет. – Я увернулась, освобождая руку от его прикосновения. Это помогло мне вздохнуть свободнее. – Ты мне ничего не должен. Все, что ты должен, это найти пропавшую девочку.

– Разумеется. Но, может быть, после мы бы…

– Нет никаких мы. – Я размотала поводок, намотала одну сторону себе на запястье, другой конец отпустив вниз, и направилась к вольерам.

– Сверчок, – позвал Теннер. – Ты доверяешь мне?

Моя рука замерла на дверной ручке. Это были слова из нашей игры. Он подкрадывался сзади, где бы я ни была – в спортивном зале, на репетиции чирлидеров или по пути в раздевалку, – и шептал мне на ухо: «Ты доверяешь мне?» – и я закрывала глаза и не оборачиваясь падала в его объятия. Теннер ни разу не позволил мне упасть. Но я больше не подросток. После того что он сделал, я не могла доверять ему, поэтому я обернулась через плечо и ответила:

– Нет, офицер Вейд. Не доверяю. – И для большей убедительности решила добавить: – И, к слову, меня зовут Эйвери.

Прежде чем он успел ответить, я скрылась за дверью, которую не забыла запереть.

Стараясь усмирить свое дыхание, я неспешно шла через большой тренировочный зал, где по выходным учила собак повиновению. Едва узнав, что Теннер решил устроиться работать в полицию, я сразу поняла, что рано или поздно мы встретимся. Но я не ожидала, что встреча с ним окажет на меня столь сильное воздействие. Конечно, весь мой мир рухнул, когда он внезапно исчез из моей жизни. Однако у меня было целых четыре года на излечение раненого сердца. Я даже встречалась с другими парнями. Правда, эти отношения заканчивались, толком и не успев начаться, но всему виной то, что я просто пока не встретила подходящего мне человека. К тому же я не очень-то старалась его найти. Работа занимала практически все мое время, и, вероятно, мое одиночество стало причиной такой реакции на Теннера – он показался мне невероятно красивым. Это все равно что, сидя на диете, любоваться кусочком аппетитного торта. Как бы хорошо он ни выглядел, это не делает его пригодным для меня.

Я открыла дверь в противоположном конце зала и очутилась в хорошо проветриваемом помещении с раздельными вольерами. Улыбка озарила мое лицо, когда я проходила мимо двух немецких овчарок и бельгийского малинуа – собак, которых дрессировала я. Мне кажется, ничто не сравнится с собачьей преданностью. Какая-то частичка меня шептала, что мне следовало бы поблагодарить Теннера за то, что поспособствовал выбору моей профессии.

Услышав знакомый лай, я отвлеклась от размышлений и взглянула на черного лабрадора, Шони, приветливо машущего хвостом.

– Привет, друг! – Я открыла дверь, и он вырвался наружу, начав наворачивать круги вокруг меня. Я сняла поводок с дверцы его вольера, и Шони покорно присел. – Сегодня у нас важная миссия. Пропала маленькая девочка, и мы ее найдем.

Шони глухо стучал хвостом по полу.

– И еще кое-что. – Я прицепила поводок к ошейнику и повела лабрадора к выходу. – Там нас ждет один полицейский. Можешь кусать его, сколько пожелаешь, хорошо?

Шони гавкнул, и язык свесился с края его пасти. Хотя я осознавала, что пес не понял моих слов, но все же приняла этот лай за согласие.

Мы ехали двадцать минут, не проронив ни слова, погрузившись в свои мысли и стараясь игнорировать повисшее в воздухе напряжение. Теннер припарковался в ряду полицейских машин, стоявших на обочине возле линии деревьев. Несколько раз во время пути он смотрел на меня, пару раз даже хотел что-то сказать, но по какой-то причине передумывал. Когда машина остановилась, я открыла дверь и вышла, выводя Шони через заднюю пассажирскую дверь, прежде чем Теннер все-таки решился заговорить со мной.

Я уже закончила поправлять поводок Шони, когда к нам подошел Гарольд Швиммер, шериф местной полиции.

– Эйвери, я рад, что ты с нами.

На его левом предплечье красовалась татуировка в виде тигра – символ футбольной команды местного колледжа, – сохранившаяся с юности. Рельефы мускулов, видневшиеся из-под рубашки, говорили о том, что он не пренебрегает спортом и следит за своим весом, хотя ему уже было далеко за шестьдесят.

– Я не могла отказаться, – ответила я. – Помогу, чем смогу.

– С тобой приятно иметь дело. – Швиммер похлопал меня по плечу. – В данный момент лес прочесывают три десятка человек, но нюх твоего пса нам не помешает.

Теннер встал рядом.

– Удалось что-нибудь выяснить?

Убрав руку с моего плеча, шериф кивнул:

– Да. Кто-то из ребят нашел игрушечного пони в лесу, так что теперь мы приблизительно знаем, где искать Оливию. Пока у нас нет причин полагать, что девочку похитили. Есть надежда в скором времени найти ее и вернуть родителям.

На душе у меня стало полегче, несмотря на то что девочка все еще пребывала в опасности.

– Можно мне взять этого пони?

– Конечно. Сейчас вернусь. – Шериф отправился к машинам. Ожидая его, я устремила взгляд за линию деревьев, на горизонте за которыми виднелись формы поисковиков.

Шони потянул меня в ту сторону, семеня ногами, словно говоря: «Ну пойдем же, вперед!»

Теннер же просто молчал – и это хорошо, потому что мне нужно было полностью посвятить себя поискам ребенка.

Минутой позже шериф вернулся с игрушечной черной лошадью в руках. Нити гривы болтались на ветру из стороны в сторону, соприкасаясь с хвостом, ворсинки которого были безжалостно обрезаны ножницами. Шериф протянул игрушку мне.

– Не потеряй ее. Я чуть ли не силой вырвал ее у матери.

Я кивнула:

– Обещаю. – Я дала игрушку Шони, и он сразу зарылся в нее носом, запоминая запах. – Искать, – прошептала я.

Шони сел, задрав голову, и посмотрел на меня. Обычная веселость его глаз сменилась серьезностью, вызванной новым заданием. Он закрыл глаза и начал водить носом, принюхиваясь. Вдохнув несколько раз, пес открыл глаза и опустил нос к земле.

– Мы пошли, – сказала я шерифу, когда Шони потянул меня к деревьям. Я сунула пони в свой рюкзак, едва поспевая за собакой.

– Удачи! – прокричал вслед шериф. – Мы все общаемся по рации, так что офицер Вейд пойдет с тобой, чтобы у нас была связь.

– Подождите, что? – Я развернулась, едва не споткнувшись о коренья.

Теннер улыбнулся, словно ему удалось меня разыграть.

– Приказ есть приказ. К тому же никто не ходит на задания в одиночку.

– Я знаю, но… – Шони рванул меня вперед, и слова застыли у меня на языке. Нам повезло, что мой лабрадор так быстро нашел след Оливии, но с каждой минутой запах развеивается, и ждать больше нельзя. Не могла же я позволить Шони утратить след просто потому, что в обществе Теннера чувствую себя неловко.

Я сделала глубокий вдох, порицая себя за эгоизм. Ради Оливии мне пора покончить с этим и взять себя в руки. Ведь когда все закончится, каждый из нас пойдет своей дорогой. Я займусь своим делом, а Теннер – своим, и все наладится.

«Пока не пропадет еще один человек», – напомнил мне внутренний голос. Я помотала головой, чтобы прогнать это предупреждение. Я скажу полиции, что не хочу работать с Теннером. Но сейчас я не должна думать об этом – мне необходимо сконцентрироваться на поисках Оливии.

Шони все рвался вперед, и я расправила во всю длину его поводок, чтобы предоставить псу максимум свободы.

– Это хорошо, что он мчится вперед так быстро?

Я обернулась, удивившись, как скоро Теннер подошел так близко. После четырех лет разлуки мне было непривычно находиться с ним на расстоянии вытянутой руки. Я снова постаралась перебросить все свое внимание на лабрадора.

– Это очень хорошо. Пока его нос у земли, мы можем быть уверены, что он не потерял след. – Я достала навигатор из кармана и отметила наше текущее местоположение.

Теннер изогнул бровь в легком изумлении.

– Ты подготовилась.

Я подавила порыв напомнить ему, что именно он научил меня всегда быть готовой к худшему, и просто ускорила шаг, чтобы потерять его из поля зрения. Каждый взгляд на него напоминал мне о прежних временах, когда мы были вместе и я еще не подозревала, какое разочарование меня ожидает.

– Лучше подготовиться, чем потом сожалеть, – сказала я.

Словно нарочно, Теннер обогнал меня и приподнял ветку над моей головой, чтобы мне не пришлось пригибаться. Я нахмурилась и прошла мимо.

– В подобных жестах нет необходимости, ты же знаешь. Мне не нужен лакей во время поисковых работ в лесу.

Слева из-за чащи деревьев показались три изнуренных человека в униформах. Заметив нас, они покачали головами, давая понять, что им удача пока так и не улыбнулась. Теннер кивнул им, прежде чем ответить мне:

– Я и не собирался тебе прислуживать. Просто хотел вести себя галантно.

– Я тебя умоляю… – Я закатила глаза, перешагивая через бревно.

На лице Теннера промелькнула тень замешательства, и он нахмурился:

– А что?