Текст книги "Жаркий поцелуй"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментраут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24

Я никогда еще не была в предобморочном состоянии, но после этого заявления, произведшего эффект разорвавшейся бомбы, я чуть не поцеловала пол. Но сумела плюхнуться в кресло.

– Илья – ее отец? – воскликнул Зейн, словно не веря своим ушам. – Ты шутишь, что ли?

– Не шучу. – Эббот устало вздохнул. – Он не знал, что демоном была Лилит, пока мы годы спустя не нашли в приюте Лейлу.

Я медленно моргнула, но комната никак не хотела принимать четкие очертания.

– Он знал, что я его дочь?

– Да.

– Но он… он ненавидит меня. – Я обмякла в цветочных подушках. – Всегда ненавидел. – И как только слова сошли с губ, я наконец поняла почему. – Боже, должно быть, я напоминаю ему…

– О том, как он ошибся? – Эббот подошел ко мне, его голос был тих. – Он никогда не мог примириться с тем, что в тебе есть часть его крови.

Голова шла кругом.

– Он же не хотел убить меня, когда вы все меня нашли?

Эббот отвел взгляд.

У меня вырвался судорожный вздох.

– Хотел. Понятно. Я даже не… – Я искала ответ в лице Эббота. – Вы не дали ему меня убить, и вы знали, что он мой отец?

Эббот снова промолчал. За него ответил Джефф:

– Шрам Илье оставил не демон, а Эббот. Это он остановил Илью в ту ночь и взял тебя к себе. В конце концов, в тебе течет кровь Стража.

– О боже. – Я покачала головой. – Это…

Слишком.

Все смотрели на меня со смесью удивления и жалости. Это было слишком – узнать о таком и не иметь возможности пережить услышанное наедине, без лишних глаз.

Я встала и, обойдя Эббота, направилась к двери. Кто-то позвал меня по имени, но я не остановилась, пока не вернулась в свою спальню.

Сев на постель, я уставилась в стену. Ничто в этот момент не имело значения, кроме того, что мой отец – Илья. Страж, который ненавидит меня всеми фибрами своей души, тот самый Страж, который хочет моей смерти. Вероятно, это именно он приказал Петру меня убить.

О господи…

Меня резко затошнило. Петр был моим сводным братом. Этот отвратительный сукин…

Я забрала душу своего собственного брата.

Я легла на бок, свернулась калачиком и крепко зажмурилась – глаза щипало, и совсем не из-за того, что случилось в школе. По ногам прошла дрожь и поднялась выше, к рукам. Я прижала их к груди.

Как все это пережить? Сомневаюсь, что остались еще какие-то умения бороться со стрессом, которыми я пока не овладела. Я не знала, что было самым отвратительным: то, что меня хотел убить собственный отец, или то, что я забрала душу брата.

* * *

За следующие несколько дней я так и не смогла осознать и принять то, что мне открылось. Это было выше моего понимания. Единственное, что я могла делать – не думать об этом. Но получалось не очень. Это было все равно что пытаться не дышать. В самые неподходящие моменты я снова погружалась в свои мысли и ничего поделать не могла.

Мой собственный отец хотел моей смерти.

Знание этого затмевало все остальное и доводило меня до исступления. Конечно, я понимала, что Илья ненавидит меня из-за той, которую я ему напоминаю. Но я же все равно его дочь. Все эти годы я столько раз представляла, кем бы мог быть мой отец, убеждая себя в том, что он любил бы меня, несмотря на то что я полудемон. Просто что-то с ним случилось, и я при трагичных обстоятельствах потерялась.

Теперь эти фантазии разбились вдребезги.

Особой тяжестью давило случившееся с Петром. Тот факт, что он оказался моим братом, не изменил моего мнения о нем. Я по-прежнему считала его чудовищем, но не могла теперь не задаваться вопросом: если бы я знала, кем он приходится мне, то поступила бы так же или нет?

Я не была уверена.

На следующий день после того, что случилось на террасе, Зейн тайком принес мне мой ноутбук. Меня все еще держали под замком, но он меня пожалел. Быстро написав Стейси, что я заболела и не знаю, когда вернусь в школу, я потеряла к Интернету всякий интерес.

Мне хотелось быть сильнее всего этого, но никогда в жизни я еще не жалела так горько, что не могу быть кем-то или чем-то другим.

Не знаю, что нашло на меня вечером в пятницу. Я стояла перед чертовым кукольным домом и ненавидела его.

Ухватившись пальцами за верхний этаж, я рванула его, отрывая от дома. Этого оказалось недостаточно. Шею покалывало, когда я вцепилась в крышу и разорвала ее пополам. Держа кусок от крыши в руке, я подумывала, не разодрать ли еще и стены.

– Что ты делаешь?

Вскрикнув, я обернулась. В дверях, удивленно подняв брови, стоял Зейн. Его волосы были влажными после душа. Я залилась краской.

– Ничего не делаю. – Я взглянула на крышу в своей руке. – Ну…

Зейн перевел взгляд мне за спину.

– Если тебе надоел в спальне игрушечный дом, я мог у тебя его забрать.

Я осторожно опустила кусок крыши на пол.

– Я не знаю.

Зейн склонил голову набок.

Я вздохнула.

– Не знаю, что делаю.

Зейн, казалось, целую вечность смотрел на меня.

– Хорошо.

– Хорошо? – Сдается мне, нет ничего хорошего в том, что он застукал меня в безумстве крушащей кукольный домик.

– Мне есть чем тебя занять. Мороженым.

– Мороженым? – уставилась на него я.

На губах Зейна появилась легкая улыбка.

– Да, я подумал, что мы могли бы выбраться куда-нибудь за ним.

Возбуждение нахлынуло, как летняя гроза. Для меня словно наступило Рождество. Я могла выбраться из дома и полакомиться мороженым. Но радость быстро угасла.

– Эббот никогда не выпустит меня.

– Со мной – выпустит.

– Думаешь, нам это ничем не грозит? – спросила я, уже опасаясь преждевременно радоваться. – Вдруг что-нибудь случится?

– Демон не придет за тобой, пока я рядом. – Уверенность в его голосе рассеяла мои сомнения. Зейн прав. Связаться с ним для демона равносильно самоубийству. – Мороженое так и просится, чтобы его сегодня поели. Ты готова? – спросил он.

Я всегда готова, когда речь идет о мороженом.

* * *

Я любила ездить в старомодной «Импале» Зейна. Мне нравился ее вид, тихое урчание мотора. Ничто так не выделялось в море «Мерседесов» и «БМВ», как темно-красная «Импала» 1969 года. Зейн дал мне однажды порулить ею в мое шестнадцатилетие. Тогда я поняла, что вождение не для меня: все время отвлекали мерцающие души. Закончилось это приключение поездкой на патрульной машине.

С тех пор я за руль не садилась.

Мы остановились у мини-маркета, чтобы купить жевательные конфеты Twizzlers. Зейн притащил их с собой в кафе, чтобы съесть вместе с мороженым.

– Гадость какая, – пробормотала я – меня затошнило от одного их вида.

Зейн сделал невинное лицо.

– Сначала попробуй, а уж потом говори.

– Ни за что не засуну лакричную конфету в шоколадное мороженое.

Зейн игриво оттолкнул меня, заняв мое место в очереди. Я попыталась отпихнуть его назад, но он ни на сантиметр не сдвинулся. Души вокруг нас, слава богу, мерцали нежными пастельными оттенками, так что совсем меня не привлекали. И ни одного демона не видно. Красота. Зейн заказал шоколадное мороженое, а я себе взяла банановый сплит, как и всегда.

Приятная для ноября погода привела в кафе-мороженое целые толпы народу. Зейн такое время года называет «бабьим летом». Нам повезло найти маленькую кабинку, в которую мы и забились. Это семейное кафе, каким-то чудом возникшее в самом центре современного города, – одно из моих самых любимых местечек. Здесь очень приятная атмосфера. Клетчатый черно-белый пол, красные кабинки и столики, стены украшены семейными фотографиями. Как такое место не полюбить?

Я чувствовала себя здесь как дома.

Зейн с довольным видом погрузил вязкую конфету в свой шоколад. Поймав мой взгляд, подмигнул мне.

– Уверена, что не хочешь попробовать?

– Нет, спасибо, – скривилась я.

Он протянул мне конфету, с конца которой на столик капало мороженое.

– Тебе может понравиться.

Вместо этого я набрала в ложку своего бананового сплита. Пожав плечами, Зейн засунул конфету себе в рот и вздохнул. Я внимательно посмотрела на него.

– Неужели я так и буду сидеть дома под замком, пока мне не исполнится восемнадцать?

– К сожалению, да, – ответил он. – Переубедить отца не получится.

– Этого я и боялась.

Он ткнул меня другой конфетой, которую еще не успел обмакнуть в мороженое.

– Я буду забирать тебя из дома так часто, как только смогу.

– Спасибо, – выдавила я улыбку. – Так… как у тебя дела с Даникой?

Он сдвинул брови, так сосредоточенно уставившись на пиалу с мороженым, как будто в ней находились жизненно важные ответы на все его вопросы.

– Хорошо. Она… замечательная девушка.

– Она обалденная. Убила бы за такое тело, как у нее. – Я опустила взгляд на свое мороженое. – Любопытно, сколько в нем калорий?

Зейн поднял на меня взгляд. Его глаза казались ярче обычного.

– Ты… идеальна такая, какая есть.

Я закатила глаза.

– Ты что, смотрел «Дневник Бриджет Джонс?»

Он некоторое время пристально глядел на меня, затем вернулся к поеданию десерта. В его плечах чувствовалось напряжение, которого не было раньше, словно на них вдруг легла невидимая глазу тяжесть. Я же, как идиотка, продолжала болтать:

– Я нечаянно услышала разговор Даники и Жасмин. Даника сказала, что вы еще не говорили о вашем… совместном будущем.

Плечи Зейна напряглись еще больше.

– Не говорили.

Я начала гонять по мороженому вишенку.

– Значит, ты и дальше собираешься идти против установленных правил?

Зейн, поморщившись, провел ладонью по волосам.

– Я воспринимаю это немного иначе. Если я соберусь создать пар… если я соберусь жениться, то хочу сделать это по-своему.

– И что на это говорит Эббот? – Я протянула ему вишенку, и он ее взял. – Или ты пока тянешь с разговором с ним?

Зейн пожал плечами, глядя на черенок вишни.

– Я просто избегаю его.

– Но ты не избегаешь Даники, – заметила я. – Тебе она нравится. Так в чем же дело?

– Дело не в том, нравится она мне или нет. – Он откинулся на спинку стула, беспокойно постукивая руками по столу и снова уставившись на мороженое. – Она замечательная девушка. Мне с ней весело, но я не о ней хочу сейчас говорить.

– О. – Кажется, я знаю, к чему он ведет.

Зейн бросил на меня многозначительный взгляд.

– Я бы спросил, как ты держишься, но, похоже, кукольный дом говорит сам за себя.

Я вздохнула.

– Я пытаюсь не думать об этом. Не помогает.

– Тяжело такое принять?

Я натянуто улыбнулась.

– Да, тяжеловато. – Я покачала головой, гоняя кусочек банана в мороженом. – Зейн, я…

– Что? – сразу откликнулся он.

Боясь, что струшу и так ничего и не скажу, я посмотрела ему прямо в глаза.

– Я была не до конца честна с тобой.

– Правда? – сухо удивился Зейн. – Могла бы дурачить меня и дальше.

Я вспыхнула.

– Прости, Зейн. Не за то, что меня поймали, а за то, что причинила тебе боль. Это было неправильно. Я должна была тебе доверять.

– Я знаю. – Он накрыл своей ладонью мою и мягко сжал. – Я был зол – я и сейчас еще не успокоился, – но что сделано, то сделано.

Надеясь, что он все еще хочет дышать со мной одним воздухом, несмотря на то, что я совершила, я высвободила руку из-под его ладони и тоже уткнулась взглядом в свое теперь уже растаявшее мороженое. Чтобы избежать мучительной боли, пластырь рывком срывают с кожи. Решив тоже дальше не тянуть, я выпалила:

– Я забрала душу Петра.

Зейн наклонился вперед и свел вместе брови, как будто не совсем понял, что я сказала, затем снова откинулся назад. Его руки соскользнули со стола, на горле заходил кадык. Его оглушительное молчание убивало.

– Я знаю, ты догадывался об этом, когда я вернулась домой и заболела. – Я вертела в пальцах ложку. – Я защищалась. Он собирался меня убить. Я не хотела этого делать. Боже, это последнее, чего мне хотелось, но он домогался меня, а я могла сделать только это. Но потом с ним что-то случилось. Он не превратился в призрачную дымку, как человек. Он трансформировался, но его глаза стали красными. Мне так жаль. Пожалуйста, не…

– Лейла, – тихо прервал меня Зейн. Он нежно разжал мои пальцы, которые почти намертво вцепились в ложку, и взял мою руку в свою. – Я знаю, что ты не собиралась этого делать и сделала только для того, чтобы защититься.

– Но у тебя было такое лицо… – прошептала я.

Он улыбнулся, но его улыбка была натянутой.

– Я был шокирован. Как ты и сказала, я подозревал, но думал, что, может быть, ты просто попробовала его душу. Я не знал, что ты… забрала ее целиком.

Стыд ржавыми гвоздями встал посреди горла. Я ощущала его, хоть и знала, что, не выпей я душу Петра, скорее всего, была бы уже мертва – этим я выиграла время до появления Рота.

– Ты разочаровался во мне, да?

– Ох, Лейла, о каком разочаровании ты говоришь. Ты защищалась, и мне очень жаль, что тебе пришлось это сделать. Не потому, что ты та, кто ты есть. – Он понизил голос. – А потому, что тебе самой из-за этого плохо. Мне невыносимо было видеть, каково тебе было после этого. Мне невыносимо видеть, как тяжело тебе сейчас.

Я провела свободной рукой под глазами. Боже, я плачу.

– Видишь? Ты винишь себя в том, что совершила. И мне невыносимо видеть, как ты себя мучаешь.

– Но ты сказал, что я лучше всего этого.

Он поморщился.

– Боже, как бы мне хотелось, чтобы я никогда не произносил этих слов. Знаешь, в том, какой ты видишь себя, частично виноваты мы.

Я нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

Сев поудобнее, он поднял руки.

– Мы растили тебя, приучая ненавидеть часть самой себя. Я теперь не уверен, что это было правильно. Я уже ни в чем не уверен. – Он запустил пальцы в свои волосы. – Но я совершенно точно не разочарован в тебе. Я не ненавижу тебя. Никогда не смогу тебя ненавидеть. Даже если тебе и не дано понять истинное наслаждение поедания жевательных конфет, покрытых шоколадом.

Я выдала сдавленный смешок, с трудом сдерживая слезы.

– Очень смешно.

Зейн улыбнулся, в этот раз более искренно.

– Готова идти?

Шмыгнув носом, я кивнула. На улице, по дороге к машине, Зейн положил руку мне на плечи. Как же здорово – снова быть с ним и ощущать связь между нами. Это чувство творило со мной чудеса, согревая ледяную пустоту в груди.

Зейн проводил меня до пассажирской двери и пристегнул, и только потом сел за руль. Это вызвало у меня улыбку.

По пути домой мы слушали музыку, и я смеялась тому, как Зейн подпевал звучащей по радио попсовой песенке. Он много чего умел, но певец из него был никудышный. Когда мы достигли поворота на частную дорогу, ведущую к нашему особняку, Зейн повернулся ко мне. Что-то незнакомое отражалось в его глазах – я замечала это раньше, но никогда не понимала до… до того, как в моей жизни появился Рот. И это знание вызывало во мне какое-то странное чувство.

Зейн перевел взгляд на дорогу.

– Господи! – закричал он, дав по тормозам.

Что-то приземлилось на капот «Импалы» и разбило лобовое стекло.

Сначала я решила, что из зоопарка сбежала и выскочила к нам из-за деревьев горилла-переросток, а затем увидела заостренные зубы и почувствовала запах серы. Я заорала… реально заорала.

Это был Геллион.

Здоровенный, волосатый, вонючий Геллион, только что изуродовавший «Импалу» Зейна и разбивший стекло своими огромными бараньими рогами. Все его массивное тело покрывала спутанная грубая шерсть. Нет, это не более чем бред. Геллионов не выпускают на землю по совершенно очевидным причинам.

Зейн вытянул руку, прижав меня к сиденью, когда Геллион попытался залезть внутрь. Его рога застряли, а он был слишком глуп, чтобы догадаться: достаточно опустить голову, и все получится.

Геллион взревел. Ощущение было, словно в лицо орет сам тираннозавр.

– Зейн! – взвизгнула я, когда толстые когтистые лапы оказались в нескольких сантиметрах от моего лица. – Зейн!

– Лейла, послушай меня. – Одной рукой он возился с моим ремнем безопасности. – Мне нужно, чтобы ты успокоилась.

Когти Геллиона разодрали предплечье Зейна, потекла кровь. Зейн даже не вздрогнул.

– О боже, – выдохнула я, глядя на красную струйку, стекающую с его руки на мои колени. – Зейн, твоя рука.

– Лейла, приготовься бежать со всех ног, как только я тебе скажу. Поняла? – настойчиво спросил Зейн. Он нажал на кнопку, отстегивая меня. – Когда я скажу тебе бежать, ты побежишь и не будешь оглядываться или пытаться сражаться. Ты не сможешь биться с этой тварью.

Я не хотела его оставлять, только не с этим, готовым к новой атаке существом. Геллионы были убийцами. Со своей силой они могли разорвать Стража на части.

– Но я могу пом…

Меня чуть не задел очередной удар когтистой лапы. Зейн притянул меня к себе и опустил вниз, прижав щекой к своему бедру.

– Не высовывайся, – велел он. – Просто слушай меня. Ты знаешь этот лес. Беги домой за отцом. Не останавливайся. Только так ты можешь мне помочь.

Сердце гулко билось о ребра. Я, как могла, кивнула.

Рука Зейна скользнула по моей щеке и волосам. Геллион снова взвыл, и я крепко зажмурилась. Затем Зейн открыл дверцу, и я упала на его сиденье. Машина качнулась, когда Геллион переключился на вылезшего из «Импалы» Зейна.

Он гортанно захохотал.

Я знала, что должна сидеть пригнувшись, но выпрямилась, как только Геллион спрыгнул с капота. Я думала, Зейн замешкается, зная, что я рядом, но он тут же начал менять обличье.

Сначала развернулись крылья, высокой аркой поднявшись в небо за его спиной. Мне виден был лишь его профиль, но и это было невероятно впечатляющим. Его кожа приобрела темно-серый оттенок, подбородок расширился, нос стал плоским. Выросли два рога, похожие на рога Геллиона, только у Зейна они были черными как ночь и странным образом красивыми. Они круто загибались назад. Словно напоминая, что передо мной именно Зейн, легкий ветерок играл его светлыми волосами, которые развевались вокруг рогов.

Я вздохнула, так тихо, что этого не должно было быть слышно, но Зейн немного развернулся ко мне. Его лицо исказилось от боли, когда наши взгляды на секунду встретились. Краем глаза я уловила движение Геллиона.

– Зейн! – закричала я, вцепившись в приборную панель.

Резко развернувшись к Геллиону, Зейн успел перехватить его мясистую лапу. Удерживая чудовище, он отклонился и заехал ногой в его брюхо. Геллион, хрюкнув, отлетел на метр назад, но сразу же вскочил и понесся на Зейна. Они столкнулись с такой силой, что сотряслись земля и машина.

Согнув колени, Зейн взмыл в воздух, прихватив Геллиона с собой. Поднявшись над верхушками массивных дубов, он описал дугу в небе и ринулся вниз. Они рухнули на дорогу, проделав в асфальте огромную дыру. Зейн встал, зажав мускулистой рукой шею чудовища.

– Беги! – закричал он мне своим измененным голосом. – Вперед! Беги!

Распахнув дверцу, я почти вывалилась из машины. Обернувшись, посмотрела на Зейна. Из его носа текло что-то темное – кровь? На серой щеке темнело пятно. Геллион пытался вырваться, щелкая челюстями.

– Беги, – приказал Зейн. – Пожалуйста.

Геллион вцепился в его руку. Последнее, что я видела, – как Зейн снова взвился в небо. С застрявшем в горле криком я развернулась и помчалась в лес. Я уговаривала себя, что это не трусливый побег, что я спешу за помощью, но каждый шаг, отдаляющий меня от Зейна, болью отдавался в груди. А если он серьезно пострадает?

А если он погибнет?

Мне нельзя думать об этом. Я неслась вперед, зная, что самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – предупредить клан. Ветви деревьев лупили по лицу, цеплялись за одежду. Несколько раз я спотыкалась о камни и торчащие из земли корни, падала, выставляя руки вперед, поднималась и бежала дальше. Я словно попала в дурацкий фильм ужасов, вот только за моей спиной маячил не какой-то там мертвец в хоккейной маске.[36]36
  Имеется в виду киносериал «Пятница 13-е» (англ. Friday. The 13th), где главный герой – мертвец-убийца в хоккейной маске.


[Закрыть] Хотя я бы предпочла Геллиону его, с мачете, высоченным ростом и всем прочим в придачу.

Я бежала не останавливаясь, горло сжималось, мышцы горели. Сейчас я жалела, что не приняла предложение Зейна выходить с ним на пробежку. Я была в отвратительной форме.

Порыв жаркого ветра взметнул в воздух листву, и она опала вниз красно-коричневым дождем. Ночную тишину разорвал щелчок, за которым последовал еще один, и еще, и еще.

Я почувствовала, как что-то пролетело по воздуху за секунду до того, как оно обернулось вокруг моей ноги и дернуло вниз. Я упала на жесткую землю на локти. Поморщившись, перевернулась на спину. Толстые корни поднимались по моим ногам, обвивая их и сжимая так сильно, что, казалось, раздробят кости. Я исступленно схватила шероховатый конец корня и принялась дрожащими руками раскручивать его. Он дернул меня вперед, опрокинув навзничь, и потащил по земле. Мелкие камни впивались в спину. Я цеплялась раскинутыми в стороны руками за кусты. Когда меня наконец перестало куда-то тащить, ноздри заполнил удушающий запах серы.

Секундой позже я увидела его. Он возвышался надо мной, появившись из ниоткуда. Вокруг него не было души – вообще ничего, – и я поняла, что это Верховный демон. На вид ему было лет двадцать пять. На голове – ирокез: кончики торчащих вверх темных волос окрашены в кроваво-красный. Его костюм в тонкую полоску мало того, что нелепо смотрелся в лесу, еще и напоминал то, в чем были одеты мафиози в старых фильмах. На нем даже был красный шелковый галстук и носовой платок в тон. У меня вырвался короткий истерический смешок.

Я осознала, что уже видела его раньше, хотя и мельком. В тот день, когда я ждала на скамейке Мориса. Это он за мной наблюдал.

– Меня зовут Паймон. Я великий и могущественный Король, властелин двух сотен легионов, – произнес он с явным южным акцентом.

В голову почему-то лезли престраннейшие вещи. В Аду есть север и юг? Потому что этот чувак точно с Юга.

Демон прогнулся в поясе, изобразив элегантную пародию на поклон.

– А ты Лейла, дитя Стража Ильи и демона Лилит. Наконец-то после стольких лет я имею удовольствие познакомиться с тобой.

Паймон – я видела его изображение в «Малом ключе», это он сидел на лошади-верблюде. Не оставалось никаких сомнений: передо мной был именно тот, кто хотел возродить Лилин.

– Черт! – дернулась я, отчаянно пытаясь распутать ноги.

Паймон поднял руку, и меня пришпилило к земле. Взгляд уперся в безоблачное ночное небо.

– Давай не будем все усложнять, дорогая.

Глотая ртом воздух, я шарила руками по земле. Схватила камень и сжала его так, что края впились в ладонь.

– Я сейчас довольно благосклонно настроен, поэтому предлагаю тебе то, чего не предлагал еще никому. Ты пойдешь со мной по доброй воле, не доставляя неудобств, – он сверкнул идеально белыми зубами, – и я не сделаю себе корону из костей твоих любимых. Я обещаю тебе несметные богатства, свободу быть кем пожелаешь и жизнь, которой будут завидовать все.

Ощущая тяжесть камня в ладони, я снова чуть не рассмеялась.

– Ты хочешь возродить Лилин?

– О, я рад, что мне не нужно объяснять тебе того, чего я желаю. Хоть я и заготовил для этого целую речь. – Он подмигнул мне темно-красным глазом. – На это всегда найдется время потом, дорогая.

От страха тряслись поджилки, но я заставила себя как можно смелее сказать:

– Используя меня и возродив Лилин, ты действительно оставишь меня потом в живых?

– Вполне возможно, – ответил он. – Это зависит от того, насколько счастливым ты меня сделаешь.

– Ну да, конечно. Можешь идти к черту.

Паймон посмотрел в сторону, потом снова повернулся ко мне лицом. Его кожа истаяла, обнажив красный череп и полыхающие огнем глазницы. Раскрылся рот – длинный и перекошенный. От изданного им воющего звука у меня заледенела душа. Я в ужасе закричала, не имея возможности отползти назад, пока голос не оставил меня.

Затем передо мной снова предстал красивый улыбающийся мужчина.

– Дорогая, ты – средство, ведущее к достижению замысла – замысла, чудесным образом идущего на пользу мне. – Паймон присел рядом со мной, склонив голову набок. – А теперь ты пойдешь со мной или по-хорошему, или очень, очень по-плохому.

Я глубоко вздохнула, но мне все равно не хватало воздуха. А как же Зейн? Если Паймон схватит меня, то я не смогу привести ему помощь.

– Ладно. Ты… ты можешь убрать от моих ног эти мерзкие корни?

Коротко улыбнувшись, Паймон взмахнул рукой. Корни задрожали, иссохли и за секунды превратились в пыль.

– Я рад, что ты сдел…

Я со всей силы ударила его зажатым в руке камнем по виску. Его голова дернулась в противоположную сторону, но уже через секунду он смотрел на меня и смеялся. Смеялся.

Из раны на виске текла не кровь. Ее лизали языки пламени.

Паймон схватил меня за руку, жестко стиснув мои пальцы.

– А вот это было не очень любезно, дорогая.

– Боже, – выдохнула я, уставившись на его горящую голову.

– Не угадала. – Он вздернул меня на ноги. – Скажи «пока-пока».

Я открыла рот, но не успела издать ни звука – мой мир погрузился во тьму.