Текст книги "Золушка из Калифорнии"

Автор книги: Дженнет Лавсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Роберт уверял: чтобы произвести впечатление на мистера Ритта, нужно стать обаятельной и привлекательной. – Она рассмеялась, все больше ощущая себя Джинджер. – А я сказала ему, что для этого мне надо просто снова родиться.

– Зачем? – рассмеялся он.

– Для того чтобы стать обаятельной и привлекательной. Если чего нет, то никогда и не будет. – Девушка встряхнула головой, стараясь собраться с мыслями. – Но Роберт сказал, что над обаянием надо работать, само оно не приходит. Поэтому он и Ирен меня принарядили. А потом Роберт отобрал очки. Он сказал, что очки портят впечатление.

– Да? – Мартин не сводил с девушки пристального взора. – Он так сказал.

– А что вас удивляет? – Патриция кивнула. – И, знаете, мама тоже так считает. Она всегда говорит, глядя на меня: "Какая жалость". – Девушка пригубила еще вина. – Поэтому, когда Роберт забрал мои очки, она…

– Да кто такой этот Роберт, разрази его гром?! – В голосе молодого человека послышалось раздражение, настолько явное, что она слегка опешила.

– Роберт… он просто друг. Раньше жил по соседству. А теперь работает в Нью-Йорке.

– Отлично. – Мартин потянулся к ее бокалу и отставил его на противоположный конец стола, так чтобы она не могла дотянуться. – Надеюсь, там он и останется.

– Кто? – Патриция подняла на него вопросительный взгляд.

– Роберт.

– Ах, Роберт! Да, конечно. Ему нравится Нью-Йорк и…

– Мистер Сазерленд, два места, – объявили в репродуктор. Мартин обошел столик кругом, взял Патрицию под руку и повел в зал.

– Мет, вина не нужно, – сказал он официанту. – Нельзя ли для начала кофе? – Он сделал заказ на двоих, даже не спросив ее.

– Человек, на которого вы стремились произвести впечатление, – тот самый светловолосый джентльмен, к которому я проводил вас в тот вечер?

– Да. – Она с наслаждением отпила крепкий черный кофе. – Ритт. Эммануэл Ритт.

– И вы ему понравились?

– Нет. – Девушка покачала головой. – Его интересуют только крупные начинания. – Для вящей убедительности Патриция широко развела руки. – Судоходные линии, кофейные плантации, мукомольные фабрики… Вот такой размах. Не знаю, с какой стати Роберт вдруг решил, что Эммануэла не оставит безразличным идея открыть модный магазинчик.

– Модный магазинчик? Этим вы и хотели его заинтересовать? – Она кивнула, следя, как официант ставит перед ней глубокую тарелку с супом-пюре.

– Но модный магазин – это слишком мелко, это не для него. – Патриция поднесла ложку ко рту. – Восхитительно! – Девушка и не подозревала, что настолько проголодалась. – Вы знаете, что на большую ссуду можно рассчитывать только в том случае, если уже располагаешь значительным капиталом? Вам не кажется, что это неправильный подход – ведь не каждый же способен строить наполеоновские планы?

– О, порой это себя оправдывает. Вот вам, например, не следует ограничиваться малым, Патриция.

– Мне?

– Да, вам. Зачем вам постоянная работа, когда вы умеете создавать шедевры вроде того великолепного кружевного платья?

– Может быть, потому, – сказала Патриция, – что это платье все еще висит в "Золотом наперстке".

– Это магазин одежды?

– Да. Видите ли, моя подруга Мелани владеет магазинчиком в Мел-Велли, и я сдала платье туда. Но никто до сих пор так и не купил его.

– Не удивляюсь. – Мартин откинулся на стуле и кивком поблагодарил официанта, убравшего суповые тарелки.

– Почему?

Молодой человек усмехнулся. В заведении подобного рода наверняка покупают обычные повседневные платья, украшенные банальным ярлыком "Платье женское". Он подождал, пока официант расставит тарелки с жарким. Затем взял в руку нож для вящей убедительности взмахнул им перед девушкой. – Такой шедевр нельзя прятать во второразрядном магазинчике. Это восхитительное кружевное платье там столь же неуместно, как вы – в перешивочной мастерской "У. Рэнк".

– Да ну? Так вот извольте запомнить, что я рада и, более того, считаю за честь работать в перешивочной мастерской "У. Рэнк". – Она отложила вилку в сторону и посмотрела своему спутнику прямо в глаза. – "У. Рэнк" дает мне уверенность в завтрашнем дне. Там, видите ли, регулярно платят.

– "В погоне за наживой мы растрачиваем силы", – процитировал Мартин, неодобрительно качая головой. – В наши дни слишком много внимания уделяется деньгам.

– К сожалению, газовая и электрическая компании не принимают ничего другого.

– Один – ноль в вашу пользу! – рассмеялся он. – Хорошо. Здесь я вынужден с вами согласиться. Чтобы иметь средства к существованию, надо работать. Но если доход для вас становится важнее, чем сам процесс, вы утрачиваете нечто очень важное. Понимаете?

– Не совсем. – Какую чушь он несет! Но британский его акцент так приятен для слуха. А улыбка какая славная!

– Жить – это значит творить, Патриция. – Молодой человек наклонился к своей собеседнице, не сводя с нее серьезного взгляда. – Знали бы вы, сколько людей глубоко несчастны только потому, что на протяжении многих и многих лет делают то, что должны, а не то, что хотят, – и жизнь проходит впустую!

– Может быть, вы и правы. – Она обрадовалась, что голова больше не кружится. Необходимо рассказать ему о жестокой реальности. – Если приходится платить ренту, то никак нельзя…

– Ага! – Мартин предостерегающе поднял руку. – Счастлив тот мужчина, которому удается совместить и то и другое. Или в вашем случае – женщина. Вы на диво талантливы. Наделены неуемным воображением. В вашей прелестной головке – целый рой идей… И замыслы эти столь прекрасны, что у вас глаза сияют от вдохновения. Вам хочется набрасывать эскизы карандашом и расцвечивать их красками, вам не терпится кроить, драпировать, закалывать – словом, творить!

Девушка уставилась на молодого человека во все глаза. Да он читает в ее душе, словно в раскрытой книге!

– Работа приносит вам столько радости, что ее, собственно, и работой-то не назовешь. Так?

– Ну… да. Но… – Патриция вспомнила отца: вот он сосредоточенно выпиливает очередную фигурку, позабыв обо всем на свете. Прекрасный лебедь… – Порою такой компромисс невозможен. То, чем хочется заниматься, не всегда приносит пользу.

– Сделайте так, чтобы приносило! И не говорите безличными предложениями, Пат. Отвечайте сами за себя. Талант, подобный вашему, стоит того, чтобы попытаться дать ему состояться.

На мгновение она вышла из себя.

– Я не сидела без дела! Сперва хотела взять ссуду в банке. А потом обратилась за помощью к мистеру Ритту. Вы захотели найти понимание у человека, которому все это безразлично. Модный магазинчик да? Вы не бухгалтер и не продавщица, вы модельер, художник. Вот об этом вы с ним говорили? Показывали ему наброски из той самой папки, что я видел на вашем столе?

– Да нет. Как-то не пришло в голову.

В тот вечер Патриция упомянула о том, что шьет модельные платья, а Эммануэл сказал что-то насчет хобби.

– А почему. Если он такой всесильный, если способен целый флот спустить на воду, так уж, наверное, сможет создать фирму по производству модельной одежды. Поточное производство, я имею в виду.

– Поточное производство? – повторила девушка, потрясенная грандиозностью замысла.

– Ах, Патриция! – Мартин покачал головой. – Неужели вы не понимаете, что такой талант, как у вас, встречается раз в сто лет? Взять одно только кружевное платье, которое я видел… Божественно!

Такого восхитительного вечера в ее недолгой жизни никогда не было. Она сидела за столиком с красивым, энергичным молодым человеком, беседовала непринужденно и легко. А он повторял снова и снова, что она необычайно талантлива и не следует зарывать такой талант в землю.

– Может быть, мне удалось бы еще раз переговорить с мистером Риттом, – предположила Патриция с сомнением. – Но я терпеть не могу ходить с протянутой рукой.

– Просить денег? О какой милостыне идет речь? Вы предлагаете ему блестящую возможность стать еще богаче. Блестящую, слышите!

Когда настало время уезжать. Патриция твердо уверовала в то. что все в этом мире возможно. И почему она прежде сомневалась в собственных силах?

– Все-таки больше всего вы мне нравитесь босоногим бесенком. – Мартин легко провел пальцем по ее щеке, и она затрепетала. – Вы показались мне такой счастливой тогда, помните, когда стояли на коленях перед манекеном и колдовали при помощи булавок и ножниц. Пообещайте мне, что всегда будете заниматься только тем, что делает вас счастливой, радость моя.

– Да, – прошептала Патриция, готовая пообещать ему все, что угодно.

Молодой человек наклонился и поцеловал ее. От легкого, ни к чему не обязывающего прикосновения губ все существо ее вспыхнуло огнем. Дурман прошел, в голове давным-давно прояснилось: девушка понимала, что это властное, всеподчиняющее чувство не имеет ни малейшего отношения к выпитому ранее вину. Патриция даже не смогла ответить па его напутствие: "Осторожнее на дороге!"

"Радость моя", он назвал ее "радость моя".

Да возьми же себя в руки. Это словосочетание наверняка не больше, чем распространенное в Англии обращение – ну вроде как "крошка" или "лапочка". Скорее всего, он любую женщину так называет. А она-то размечталась…

Оказавшись дома, Мартин, двинулся было к домику для гостей, но заметил, что окна первого этажа в доме сестры еще освещены.

Отлично.

Он вошел в гостиную. Шарон, свернувшись калачиком в уютном кресле, читала роман. Его зять Фрэнк, известный окулист, влюбленный в свою работу, возлежал на диване, уткнувшись в медицинский журнал.

Мартин поздоровался, затем обернулся к сестре.

– Послушай-ка, Шарон! В Мел-Велли есть магазинчик под названием "Золотой наперсток". А в нем продается кружевное платье… – Молодой человек описал платье как можно подробнее, затем подписал чек и вручил сестре. – Купи его.

– Как скажешь. – Шарон непонимающе воззрилась на брата. – Купить для себя? Ты делаешь мне подарок? А оно мне подойдет?

– Мне дела нет до того, подойдет или нет. А также и до цены. Просто купи, и все.

От удивления сестра не нашла, что ответить. Фрэнк отложил журнал в сторону.

– Магазин под названием "Золотой наперсток"? Кружевное платье? – Он сощурился, пристально разглядывая позднего гостя. – Ты что, пил?

– Пропустил парочку мартини, не больше. Крепкие напитки не для меня. – Мартин усмехнулся, игнорируя озадаченные взгляды, и пожелал спокойной ночи.

Глава 6

На следующее утро Патриции было непросто сосредоточиться. Потрясенная всем тем, что произошло накануне, девушка кое-как исполняла обычные обязанности, изо всех сил стараясь вернуться к реальности, в то время как мысли ее воспаряли к недосягаемым высотам.

Суббота. Надо торопиться, подумала девушка, очищая грейпфрут. Она обещала Мелани приехать пораньше. Комбинезон закончен, может быть, сюит взять его с собой…

Пат бросила на сковородку ветчину и вынула из холодильника яйца, размышляя, позвать ли мать в столовую или отнести ей поднос в постель.

Нет, она не посмеет вновь подступиться к этому человеку. Об этом даже подумать страшно! Как презрительно он отмахнулся от ее идеи! Но, если верить Мартину, ее ошибка заключалась в том, что она обратилась к всесильному магнату с ничтожным проектом.

На сковородке шкворчала яичница. Девушка мечтательно прикрыла глаза, пытаясь представить себе элегантные наряды с ярлычком "Патриция" в лучших магазинах мира. Но воображение отказывалось рисовать подобные картины.

Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы спасти яичницу, и выложила ее на тарелку.

– Аромат бекона и кофе по утрам – что может быть лучше? – В кухню впорхнула Ирен и тут же налила себе чашку кофе, осторожно отвернув кружевной манжет розового домашнего халатика. – Пат, у тебя уже и завтрак готов. Как мило!

– Кушать подано! – Дочь чмокнула мать в щеку. – Садись и кушай грейпфрут. Тебе хорошо спалось?

– Ты отлично знаешь, что я глаз сомкнуть не могу, если остаюсь на ночь одна. Но в этот раз, как ни странно, я, должно быть, и впрямь уснула, потому что не слышала, когда ты вернулась. Ты очень припозднилась.

– Я… да, я задержалась. Но я же позвонила. – Патриция положила ломтики хлеба в тостер, одно временно доедая грейпфрут. – Мистер Сазерленд пригласил меня в ресторан.

– Это тот любезный джентльмен, который заменил Харви за бриджем? – Ирен замолчала, ложка застыла на полпути ко рту. – Как он оказался в Стоктоне? Странно. Он живет… Она проглотила ломтик грейпфрута и пожала плечами. – Впрочем, должно быть, по делам приехал.

– Да, наверное. Но он дождался меня у эскалатора, и сказал…

– Хотела бы я знать, что у него за дела такие. Не похоже, чтобы он где-то работал.

– Да? – Патриция поставила тарелки на стол и присела рядом с матерью.

– В первый вечер я сначала приняла его за мистера Маллигана, потом почему– то решила, что он босс Роберта. И… Пат, яйца просто прелесть, Ты всегда готовишь их прямо-таки на мой вкус.

– А, понятно, – проговорила Патриция, торопливо поглощая завтрак.

– Значит, ты приняла его за мистера Ритта?

– Нет же, за мистера Маллигана. А потом… – Ирен свела брови, напряженно пытаясь вспомнить. – Он сказал, что никакой он не мистер Маллиган, и я просто уверена, что он назвался боссом Роберта. Или нет? Впрочем, какая разница! Очаровательный молодой человек. Где, говоришь, вы поужинали?

– В ресторане напротив "У. Рэнк". Там же, куда Роберт водил меня на встречу с Эммануэлом. – Там, собственно, я с ним и познакомилась, добавила девушка про себя.

– Очень мило с его стороны.

– Он такой интересный собеседник! Мистер Сазерленд, я имею в виду. Он… он… – Девушка помолчала, обдумывая идею со всех сторон. – Он сказал, что мне следует переговорить с мистером Риттом о том, чтобы создать поточное производство моих моделей.

– Как мило! По дороге купи баночку клубничного джема.

– Непременно куплю. Мартин находит, что мои модели очень хороши. Он очень заинтересовался.

– Ну разве не славный мальчик!. Его все на свете интересует, всяк и каждый. Даже Сидней Фрост. – Ирен взмахнула рукой, затем снова принялась намазывать джем на булочку. – Уж эти мне помидоры! Сидней выращивает помидоры, ты же знаешь, а Мартин просто засыпал его вопросами. Вообрази себе! Опаздывает с объявлением взятки ради того, чтобы поболтать о помидорах! Итак, он интересуется всем и каждым.

– А чем мистер Сазерленд конкретно занимается? – спросила Патриция, делая вид, что всецело поглощена видом из окна.

– Ничем. Я же говорю, похоже на то, что он просто слоняется без дела. Он, видишь ли, сам из Кембриджа, приехал погостить к сестре. "В отпуск", – сообщил он, но, между нами говоря, этот так называемый отпуск изрядно затянулся. И он до сих пор ни словом не обмолвился об отъезде. Сказал, что пишет книгу. Или рисует? – Ирен наморщила лоб, пытаясь вспомнить, о чем шла речь. – Как бы то ни было, он сказал, что очень давно хотел этим заняться.

"Занимайтесь только тем, что делает вас счастливой…"

– По правде говоря, я не думаю, что это серьезно, кто от скуки не балуется сочинительством? Но все от него без ума. Истинный британец! Мне так нравится его акцент, и еще эта обворожительная манера называть всех дам без исключения "моя радость"!

– Всех дам без исключения?

– Даже Кэтрин Редфилд от него без ума.

Еще бы! – с раздражением подумала Патриция, выходя из-за стола, чтобы ополоснуть и убрать на место посуду. Равно так же, как я растаяла вчера вечером. Выпила слишком много вина и поверила в утопию… Ну что ж, вернусь на грешную землю и займусь-ка лучше делом!

На этот раз Мартин поджидал ее у магазинчика Мелани.

– Привет, Пат; Не перекусите ли со мною?

– Я взяла с собою сандвич.

– Отлично. Пойдемте выпьем по коктейлю?

Стоял чудесный солнечный день, люди прогуливались по улицам вдоль магазинных витрин или присаживались отдохнуть на скамейки.

Видимо, он ощущает себя одинаково комфортно и легко и на скамейке перед забегаловкой "Нэнси" с гамбургером в руке, и в роскошном ресторане, решила Патриция. Почему-то, невзирая на тревожное возбуждение, которое девушка неизменно испытывала в его присутствии, рядом с ним ей становилось все уютнее и теплее.

– Моя мама решила, что вы художник. А мне казалось…

– У вашей мамы изумительная способность путать все на свете. Вы не заметили? – Мартин добродушно улыбнулся и покачал головой. – Нет, я не рисую. Я пишу книгу. По крайней мере пытаюсь.

– Значит, вы писатель?

– Не совсем. Мне давно хотелось этим заняться, да все руки не доходили. Это моя первая попытка.

– И о чем же вы пишете?

– О жизни, о том, как прожить ее с пользой. Что-то вроде практического руководства "Как стать счастливым". А вы счастливы?

– Что? Ну… да, конечно.

А в самом деле: счастлива ли она? Странно, но Патриция никогда об этом не задумывалась.

– Вы послали Эммануэлу папку с эскизами? Поговорили с парнем, который запускает конвейеры и корабли?

– Нет.

Она нахмурилась: стыдно признаться в том, что в последний момент струсила! Может быть, и впрямь позвонить Роберту? Девушка не заметила, что собеседник, не желая вдаваться в подробности своей личной жизни, ловко сменил тему.

Тем же вечером позвонила Мелани. Кружевное платье наконец-то купили. Какая-то незнакомка – Мелани видела ее в первый раз. Пришла в полный восторг. Заплатила не глядя.

Шестьсот долларов! С ума сойти! Вот уж повезло, так повезло! Может быть… Патриция тут же позвонила Роберту. Сузан сказала, что тот уехал, но перезвонит, как только вернется. Девушка размышляла о том, что скажет ему, стараясь сформулировать загодя самые убедительные аргументы. В ожидании звонка она просматривала папку, откладывая один эскиз, добавляя другой… Может быть, может быть…

Спозаранку в воскресенье позвонил Мартин.

– Послушайте, просто не могу не похвастаться, – радостно воскликнула Патриция. – Помните мое кружевное платье? Его купили! За шестьсот долларов!

– В самом деле? Ну-ну… Вы только представьте себе – купили во второсортном магазинчике. Сколько, как вы думаете, будет стоить ваш шедевр, ежели его выставить в парижском салоне?

– Вы невозможны! – рассмеялась Патриция.

– А что вы поделываете в свободное время? Чем развлекаетесь?

– В выходной день? Ну, я… – А что она, собственно, делает в свободное время? – Читаю, когда выдается часок– другой.

– Превосходно, но нужно же порою и гулять, радость моя.

– О, в этом недостатка нет, – фыркнула она. – По правде говоря, я как раз собиралась прополоть клумбы…

– Недурно, недурно. Но мне рисовалось что-нибудь более возвышенное. Вы играете в теннис?

– О да! То есть когда-то играла. – Патриция не смогла сдержать восторженного возгласа. – Когда был жив отец!

– Отлично. Я заеду за вами через полчаса.

– Я не знаю, смогу ли…

– Патриция, на уговоры и споры нет времени. Парная игра. А я пообещал привезти четвертого. До встречи!

Что-то слишком много он о себе возомнил. В конце концов, я могла быть очень занята. Уж не прополкой ли?

Волнение нарастало. С замирающим сердцем она стала искать в шкафу давно позабытые теннисные шорты и ракетку.

Клуб, куда привез ее Мартин, оказался не в пример больше и роскошнее, нежели маленький провинциальный теннисный клуб, где девушка некогда играла с отцом. Здесь к услугам завсегдатаев предлагались поле для гольфа, плавательный бассейн просто-таки олимпийских размеров и двенадцать теннисных кортов. Тенниска и шорты Патриции ослепляли белизной – она даже не поленилась их выгладить – однако девушка ощущала себя нищенкой в толпе модников и модниц, разряженных в элегантные спортивные костюмы всех оттенков и расцветок и в кокетливые купальники. А спортивные модельные тапочки!.. Только она одна была обута в поношенные кроссовки.

Практически все, кто не играл и не плавал, собрались на широкой террасе, что опоясывала здание клуба. Улыбаясь и обмениваясь приветствиями со встречными, Мартин подвел спутницу к столику, откуда открывался превосходный вид на корты. Завидев вновь пришедших, высокий брюнет приветственно помахал им рукой, а молодая шатенка просияла улыбкой так, что на щеках заиграли ямочки.

– Моя сестра, Шарон. Ее муж, Фрэнк Арчер. А это Патриция Олтмен, – представил девушку Мартин, подвигая ей стул.

– Здравствуйте, Патриция, – улыбнулся Фрэнк. – Я так рад, что вы к нам присоединились.

– Надеюсь, что имею дело не с мастером спорта? – лукаво усмехнулась Шарон. – Нам с мужем так хочется хотя бы раз в жизни проучить моего зазнавшегося братца.

– У вас есть отличный шанс: я очень давно не играла, – ответила Патриция, улыбаясь в ответ. Такие же ямочки, отметила девушка про себя, сравнивая сестру и брата. Только женщина маленькая, а Мартин высокий. И волосы у нее посветлее, но вот серые глаза… определенно брат и сестра.

– Так ли это важно, кому достанется победа? – начал было Мартин, но Фрэнк тут же перебил его:

– Решительно неважно, пока побеждаешь ты, никчемный бездельник! Помнишь игру на прошлой неделе?.. – Он погрозил Мартину пальцем, – Я тебя уже почти одолел. Если бы не последний сет… Я просто-напросто устал. Вот если бы я валялся на диване целыми неделями, притворяясь, что пишу книгу…

– Прекрати, негодный! – Шарон шутя шлепнула мужа по руке. – Брат отрабатывает свой пансион. На той неделе он сводил Кея к дантисту! – Мартин поморщился.

– И поручение это, прямо скажем, оказалось не из приятных. Придержи язык, Фрэнк. Если ты рассчитываешь, что я и впредь буду пользоваться твоим гостеприимством… – Заметив подошедшего официанта, молодой человек умолк и обернулся к Патриции. – Не хотите ли коктейль "Мимоза", радость моя?

– Нет. Нет, спасибо. Апельсиновый сок, если можно.

К молодым людям подходили знакомые, подсаживались за столик или просто останавливались, чтобы поболтать, я застенчивая от природы Пат-рицин окончательно оробела и смешалась. Бедняжка словно бы утратила дар речи и отделывалась еле слышным "Как поживаете?" – никакие другие слова не приходили на ум. Шарон держалась приветливо, в разговоре обращалась главным образом к ней, при этом не сводила оценивающего взгляда, отчего смущение девушки только усиливалось. Мартин тоже старался вовлекать Пат в общую беседу, то и дело касаясь ее руки.

Но она замкнулась, наблюдая за происходящим скорее с завистью, нежели с раздражением, точно так же, как в старших классах школы наблюдала за девушками, вроде Джинджер. Ей так хотелось стать такой же раскованной, такой же жизнерадостной. Отпускать двусмысленные замечания, мило кокетничать. И почему она так нелепо оделась? Впрочем, ведь никакого другого костюма у нее нет.

– Ну, наконец-то, наш корт освободился. Пошли. Уж мы им покажем! – Мартин подал Пат руку, помогая подняться. Шарон и Фрэнк, подхватив ракетки, уже спускались вниз по ступеням. Патриция поспешила следом, крепко вцепившись в руку своего спутника и стараясь вспомнить все, чему учил ее отец. Когда-то она неплохо играла. Может, и сейчас получится.

Разогреваясь, она почувствовала, как страх понемногу отступает. Поупражнявшись минуты две в ударах с лета, девушка убедилась, что у сетки играет вполне прилично, хотя удары от земли оставляют желать лучшего. Она ни в чем не уступала противникам, но никто из них не мог тягаться с Мартином: тот посылал мячи в цель легко и непринужденно, словно настоящий профессионал. Первый сет они проиграли, и Шарон огласила корт победным воплем.

– Гордыня предшествует падению, – объявил Мартин, широко усмехаясь. – Мы просто решили вас подбодрить. Остальные сеты – наши.

Они и впрямь выиграли два следующих сета. Патриции казалось, что играет она и впрямь недурно. Уверенность ее росла; и всякий раз, когда партнер восклицал: "Превосходный удар, радость моя!" – девушка розовела от удовольствия.

Она вошла в раж: щеки раскраснелись, глаза сияли. Ну разве не великолепно – взять в руки ракетку, снова почувствовать себя ловкой, сильной, непобедимой! Прекрасное, давно забытое ощущение! Еще одно очко, и четвертый сет они тоже выиграют.

Шарон взмахнула ракеткой: крученый мяч перелетел через сетку, брат перехватил его у задней линии площадки отличным ударом слева. Фрэнк отбил мяч у самой сетки и, неспешно размахнувшись, снова послал его вперед точным укороченным ударом. Патриция прыгнула навстречу мячу – и тут слетели очки. Приземлившись на правую ногу, она услышала зловещий хруст. Волна отчаяния накатила на нее и резкой болью отдалась в сердце. Девушка застыла на месте – беспомощная, потрясенная. Она снова ослепла.