Текст книги "Прекрасная вдова"

Автор книги: Дженет Маллани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Мы съедаем хлеб и сыр. Уилл трет глаза и зевает.

– Вы будете следить за удочкой, леди Каро, если я усну? Конечно, я постараюсь не заснуть, но если вдруг усну?.. Вы обещаете разбудить меня, если рыба начнет клевать?

– Обещаю.

Уилл широко зевает, устраивается у меня в ногах и кладет свою кудрявую головку мне на колени.

Как чудесно сидеть под этим тенистым деревом! Теплый ветерок слегка колышет зеленую листву. Солнечные блики пляшут на воде. Похоже, рыбы сегодня не будет. Сматываю удочки и кидаю в воду хлебные крошки. Из прибрежных зарослей появляются утки. Зимородок, сверкнув голубовато-зеленым оперением, стремительно пролетает мимо.

Уилл задремал и тихо посапывает во сне. Я не причисляю себя к женщинам, которые с ума сходят по детям или хотят казаться такими. Я уверена в том, что когда-нибудь у меня будут свои дети. В замужестве этого не произошло. Случись это во время романа с Линсли, мой ребенок был бы примерно того же возраста, что и Уилл. От этой мысли мне становится очень грустно.

Внезапно грустные раздумья прерываются. Я слышу хруст веток и гневный голос:

– Что вы здесь делаете, леди Элмхерст?

Глава 5

Леди Кэролайн Элмхерст

Не поворачиваюсь.

– Ловлю рыбу, миссис Гиббоне. И прошу вас, говорите тише.

Она подходит ближе.

– Извините, совсем не хотела обидеть вас. Просто я очень испугалась, когда не нашла Уилла в детской. Мистер Конгриванс успокоил меня. Он сказал, что видел вас, и я лишь решила удостовериться в том, что все в порядке.

– Все в порядке. Я не ем детей, миссис Гиббоне.

– Я подумала, что вам может наскучить его компания. Откуда вам знать, как ладить с маленькими мальчиками.

– Он замечательный собеседник, мне с ним очень интересно.

Она явно польщена. Нагнувшись, она прикасается к его волосам и улыбается.

– Вы знаете, мне тоже очень интересно с ним. Но я ведь мать и не могу относиться к нему объективно.

Неужели она хочет разбудить Уилла? Нет, она смотрит на противоположный берег озера и машет рукой.

– Это Филомена и Джеймс. Уилл здесь! – кричит им она.

Миссис Гиббоне идет им навстречу. Я очень хорошо слышу их громкий шепот. То, что я слышу, мне не очень приятно.

– Уверяю тебя, Фанни, если леди Элмхерст ведет твоего сына на рыбалку, она точно что-то задумала, и это не кончится добром.

– Ну что ты такое говоришь? Давай будем к ней милосерднее. Сама подумай, ну какие тайные цели она может преследовать, взяв его на прогулку? Я думаю, она поступила очень мило.

– Мило! Ты не знаешь ее так, как знаю я. В Лондоне, когда я познакомилась с Линсли...

Тут она увидела меня и поклонилась.

Киваю ей в ответ. О Боже! Мы, словно две сердитые кошки, выгнули спины и замерли в ожидании, кто атакует первой.

Джеймс разряжает обстановку. Он хватает брата за волосы и пытается разбудить. Уилл отталкивает его, жалобно хнычет во сне и продолжает спать, крепко прижавшись к моим ногам.

– Ну-ка, веди себя прилично. – Филомена Линсли пытается оттащить от меня сына. – Леди Элмхерст только тебя не хватало.

–Что вы, миссис Линсли, не ругайте его.

Следует неловкая пауза. Спустя некоторое время миссис Линсли прерывает молчание:

– Леди Элмхерст, что случилось с вашей шляпкой?

– В ней были черви для наживки, – отвечаю как ни в чем не бывало.

– Если вашей служанке не удастся отмыть ее... – Она замолкает. – У меня есть замечательный цветок из шелка, он подойдет по цвету. Конечно, если вы согласитесь взять его.

– Благодарю, миссис Линсли, вы так добры!

Принимаю это за дружеский жест с ее стороны. Вообще-то, если шляпка приходит в негодность, я покупаю новую. Наверное, миссис Линсли относится к тем дамам, которые никогда ничего не выбрасывают. Я знаю таких. Они постоянно что-то перекраивают и перешивают. Очень может быть, что со временем мне придется пополнить их ряды. Если не удастся окрутить Конгриванса.

Я приглашаю дам присесть и выпить сидра – пусть Уилл поспит еще немного. Надеюсь, сидр расслабит их немного.

– Как жарко. – Миссис Гиббоне присаживается рядом, снимает чулки и опускает ноги в воду. – Леди Элмхерст, я возьму Уилла, тогда вы тоже сможете снять чулки.

Передаю спящего ребенка и снимаю чулки. Только бы не заметили, что они заштопаны. Вода приятно охлаждает ноги.

– Чудесная мысль!

Миссис Линсли тоже снимает чулки. Ее подвязки украшены красными бантиками, мелким жемчугом и прошиты серебряной нитью. Как странно! Несколько экстравагантно для респектабельной замужней дамы! Вкусы ее мужа не меняются.

– Смотрите, сюда идут!

На другом берегу озера появляются Линсли, Дарроуби и Конгриванс. Их сюртуки расстегнуты, шейные платки ослаблены, в руках – глиняные бутылки. Они машут и через минуту присоединяются к нам.

– Прелестные наяды!

Дарроуби очень любезен.

– Три грации! – подхватывает Конгриванс.

– Три пары чудных ножек!

Линсли совсем не изменился.

Услышав голос отца, Уилл потягивается.

– Папа! Папа, давай купаться! Мы с леди Каро удили рыбу, только ничего не поймали. С ней так весело! Знаешь, ее брат служит в Индии и охотится на кабанов.

– Купаться, говоришь? Как вы, господа?

– Я тоже хочу купаться, папа, – твердо заявляет Джеймс, приподняв голову с маминых колен.

Оказывается, этот малыш тоже умеет говорить, а не только гавкать.

– Хорошо, Иниго, – соглашается миссис Линсли, – только прошу, держись рядом с ним и не отпускай одного, и...

– Не беспокойся, милая. – Иниго хватает своего младшего сына и направляется к воде. – Ну, вперед, Джеймс. Уилл, не надо снимать штанишки перед дамами. Джентльмены так не поступают.

– Но у нас нет полотенец, – беспокоится миссис Линсли.

– Ничего, высохнут и так. – говорит миссис Гиббоне. – Сегодня жарко.

Мужчины скрываются под деревьями и снимают одежду. А любопытно было бы взглянуть на обнаженного Конгриванса. Со вчерашнего вечера думаю об этом. Нет. К чему лукавить? С первого дня нашего знакомства.

– Леди Элмхерст, я буду рада, если вы будете обращаться ко мне по имени, к чему церемонии? – предлагает миссис Линсли.

– Я тоже хотела попросить вас об этом, – подхватывает миссис Гиббоне.

– С удовольствием. И вы обращайтесь ко мне по имени. Меня зовут Кэролайн.

Конечно, нам хорошо известны имена друг друга, но глупой формальности не избежать. Нам надо чем-то зананяться, пока мужчины идут к воде. Мы открываем бутылки. В них бренди. Что ж, очень хорошо.

Один из них ныряет и плывет к островку, на котором растет единственная ива. Это – Дарроуби. Его нагоняет Иниго. Джеймс держится за его плечи, а рядом плывет Уилл.

– Мама, миссис Филомена! Смотрите, как хорошо у меня получается!

Конгриванс опережает их. Как жаль он плывет к другой стороне острова! Линсли и Дарроуби выбираются на берег у склонившейся над самой водой ивы. Линсли сажает Джеймса на берег, и мальчики принимаются играть в песке.

Мы застенчиво отводим глаза в сторону. Мужчины ложатся на песок под ивой, к нам спиной. Я с интересом наблюдаю, как Конгриванс, обогнув островок, выходит на берег.

Боже мой! Едва не роняю бутылку с сидром.

– Да, – говорит миссис Гиббоне, – недаром говорят, что большой нос свидетельствует о наличии других крупных форм на теле мужчины. Заметьте, вода достаточно прохладная.

– Руки у него большие. – Отпиваю из бутылки. Уж я-то знаю. – Большие красивые руки. И ноги тоже большие.

– Уж не хотите ли вы сказать, что... – растерянно произносит Филомена.

Фанни шепчет ей что-то на ухо. Кажется, обе вот-вот лопнут от смеха. Не скрою, обнаженные мужчины вызывают интерес и возбуждают любопытство.

– У кого из мужчин лучше фигура? – срывается у меня с языка.

Ужас. Все было уже хорошо, отношения были почти налажены, что же будет теперь?

– Ответ очевиден. Джеймс лучше всех, – произносит с нежностью Филомена. – Взгляните, он просто ангел!

– А я не могу наглядеться на своего Уилла, – произносит Фанни слегка заплетающимся языком. Кажется, она несколько пьяна. – Вообще-то если судить трезво, самый красивый из них Дарроуби. Жаль, что у него нет возможности заказывать одежду у хорошего портного.

Так. Выходит, они не любовники. Пока еще не любовники. Но между ними точно что-то есть. Не могу оторвать взгляда от острова. Как бы мне хотелось еще разочек взглянуть на Конгриванса! Когда же они наконец встанут в полный рост? До нас долетают отрывки разговора. Они с увлечением обсуждают что-то, показывая на дальний берег озера. Я с трудом разбираю некоторые слова: «навоз», «ячмень» и «овес».

– Господи, да они опять говорят об урожае и севообороте, – подает голос Филомена. – Во время пикника Конгриванс и Иниго просто замучили нас этими разговорами. Конгриванс не был в Англии несколько лет, но рассуждает как знаток.

Малыши плещутся у берега и весело хохочут. Линсли встает с песка и направляется к сыновьям. Как по команде, мы отводим глаза в сторону и начинаем громко и оживленно обсуждать погоду.

– Мне кажется, мистер Конгриванс очень приятный человек. – Филомена неожиданно меняет тему разговора. – Он знает все о парижской моде, даже о шляпках.

– Нет, дорогая, – подхватывает Фанни. – Скорее, он знает все о хорошеньких женщинах. Поэтому он и беседовал с тобой.

– Вообще-то я замужем!

Филомена с удивлением смотрит на нее и глотает из бутылки.

– Ты флиртовала, – улыбается Фанни. – Ну и что тут такого! С таким красавчиком, как Конгриванс, не грех и пофлиртовать!

Конгриванс флиртовал с ней? И это после того, как накануне целовал меня целых пятнадцать минут? Да как он смел!

– Он и со мной флиртовал. Интересовался вопросами современной трактовки шекспировских пьес, – спешит добавить Фанни. – И при этом был очень мил. Кэролайн, вам не кажется, что он любитель пофлиртовать?

– Мне?

В это самое мгновение Конгриванс поднимается с песка и ныряет в воду. О Боже! Теория о соразмерности разных частей тела и впрямь верна. Какое чудное мускулистое тело! И загар так идет ему!

– Только хороший ливень мог бы остудить нас сейчас! – хохочет Фанни.

– Дамы, отвернитесь! – громко кричит Линсли. – Мы плывем к вам!

– Да, пожалуй, погода может испортиться. – Филомена едва сдерживает смех. – Правда, Кэролайн?

– Может.

Надвигаются большие темные тучи. Где-то рядом слышится мужской смех. Возникшее желание, опьянение от сидра – все это чушь! Я не могу прийти в себя от внезапного открытия. В солнечных лучах я заметила шрамы на его спине! На спине мужчины они смотрятся... по крайней мере интригующе. Неужели это следы от ударов плетью?

Конгриванс не так прост. Не так прост, как хочет казаться. Мне очень хочется узнать о нем как можно больше.

Глава 6

Мистер Николас Конгриванс

Мальчишки, все еще нагие, с визгом и хохотом бегут впереди. Мы одеваемся и не спеша бредем к дому. Должен признаться, я несколько удивлен тем, как три дамы прекрасно ладят друг с другом! Все время, что мы были на острове, они не переставая обсуждали что-то, кокетливо поглядывая на нас. Глиняные бутылки, которые я захватил с собой, пусты – быть может, в этом причина их добродушного настроения. Делюсь этим наблюдением с Линсли.

Он несколько более сдержан и тактичен, чем можно было бы ожидать.

– Фанни всегда благодарна тем, кто хорошо относится к Уиллу. Не секрет, что многие посматривают в его сторону с предубеждением, ведь он незаконнорожденный. А Филомена – самое милое создание на этом свете, не перестаю удивляться ее доброте.

Линсли кажется очень искренним.

– Но почему Кэролайн так холодно приняли в день приезда?

– Многие винят ее в смерти мужа, да и репутация у нее... не безупречная. Многое из того, что говорят о ней, – грязные сплетни. В чем только не обвинял ее свет! В измене и даже убийстве...

– Убийстве?

– Конечно, эти обвинения просто нелепы! Обстоятельства смерти Элмхерста на самом деле действительно были не совсем понятны, но уверен, что Каро не имела к этому никакого отношения. Я порой думаю обо всем этом. И даже слухи о ее измене кажутся мне неправдоподобными. Все-таки она дама из высшего общества. Но... – Он вдруг останавливается и по-дружески хлопает меня по плечу. – Знаете, Конгриванс, несмотря на то что наши амурные отношения не сложились, я очень тепло отношусь к ней. Мне не хотелось бы видеть ее несчастной.

– Если я правильно вас понял, сэр, вы просите меня отнестись к вашей бывшей любовнице по-джентльменски?

– Вы меня правильно поняли. То же относится и к Фанни. Если будете слишком откровенно флиртовать с ней, вам придется иметь дело с Дарроуби. Хотя, честно скажу, немного ревности с его стороны не помешает. Вот уже почти шесть лет они не могут определиться в своих отношениях. Нас с Филоменой это огорчает, мы очень привязаны к ним... Ну и ну! Оттеруэлу стоит обратить внимание на эту изгородь. Это не изгородь, а дикие заросли! Полагаю, у вас на севере предпочитают сухую каменную кладку, а не живые изгороди?

Он резко меняет тему беседы, и я понимаю почему. Миссис Линсли догоняет нас, оставив других дам далеко позади.

– Я знаю, что вы говорите о нас, – замечает она и берет своего мужа под руку. – Все мужчины любят посплетничать, не так ли, мистер Конгриванс?

– Мадам, мы пойманы на месте преступления.

– И что же вы говорили обо мне?

– Мы оба сошлись во мнении, что вы – воплощение лучших женских качеств, – бойко отвечаю я.

– Так я вам и поверила! Вы – льстец, каких мало! Фанни была совершенно права на ваш счет.

– Что ты хочешь, Джеймс? Малыш настойчиво тянет ее за платье:

– Мама, понеси меня!

Мне жаль бедную женщину, она явно устала, а этот малыш такой упитанный. Хватаю его и сажаю себе на плечи. Джеймс явно доволен, он визжит от восторга и крепко цепляется за меня. Его родители тоже рады. Что ж, я всегда с большой нежностью относился к маленьким детям. За исключением тех случаев, когда шестилетние кавалеры бесцеремонно уводят из-под моего носа хорошеньких дам.

– Наверное, теперь, когда вы вернулись в Англию, вы намерены подыскать себе жену? – спрашивает миссис Линсли с воодушевлением, свойственным всем замужним дамам, решительно настроенным принять самое активное участие в судьбе неженатых мужчин.

– Почему бы и нет. Откровенно говоря, миссис Линсли, пока я не думал об этом серьезно.

Я не так уж лукавлю. До сих пор я, как правило, думал лишь о чужих женах.

– Уверена, вам просто необходимо задуматься о женитьбе. Жаль, вы не видите, как доволен Джеймс. – Она смеется и кладет руку мне на плечо. – К сожалению, не могу порекомендовать моих сестер. Одна из них замужем, а две другие пока не думают о семейной жизни, они еще слишком молоды. Полагаю, мы подыщем вам достойную партию на балу, после премьеры, если, конечно, вы еще не... определились. Довольно, Филомена, оставь человека в покое, перестань смущать его, – вступается за меня Линсли.

– Или даже завтра, – не унимается она. – Я слышала, к ужину ждут гостей. Не сомневаюсь, какая-нибудь из приглашенных дам наверняка понравится вам.

Бормочу что-то невразумительное в ответ. Малыш весело подпрыгивает на моих плечах и сильно колотит ногами по моей груди. Что ж, я твердо решил не думать о Кэролайн. В конце концов, что в ней такого привлекательного? Миловидность, сомнительная репутация, бойкий темперамент, богатство. И странное пристрастие к капризным мальчишкам. Меня должно интересовать в ней только одно – ее состояние. Получу все, что удастся получить, и на этом конец. Никакой романтики. Сегодня же приступлю к осуществлению своего плана.

Он состоит в том, чтобы открыто флиртовать с миссис Гиббоне, не обращая никакого внимания на Кэролайн и мистера Дарроуби, который все время как-то не по-доброму смотрит на меня. Разумеется, по просьбе Линсли я буду действовать исключительно в интересах этой пары. Но попутно не буду забывать и о собственных интересах.

Все происходит не так, как я предполагал. Кэролайн не встает из-за карточного стола, то и дело распекая своего напарника Оттеруэла за неверный ход. Я не могу оторвать от нее глаз, так она хороша сегодня. Спустя час дамы по очереди садятся к фортепьяно. Исполнитель из нее неважный. Взяв несколько фальшивых нот в середине пьесы, она прекращает игру, заявив, что не хочет более испытывать терпение присутствующих. Я заинтригован ее естественностью и отсутствием жеманства. Эта непосредственность кажется мне очаровательной. Ну что ж, должен признаться, я с нетерпением буду ждать репетиции, назначенной на завтра.

Леди Кэролайн Элмхерст

Просыпаюсь с первыми лучами солнца. Не представляю, как я переживу кошмар предстоящих дней. Наспех завтракаю и отправляюсь в зал, где Оттеруэл собирает нас на первую настоящую репетицию. Одно меня воодушевляет – мой вчерашний успех. Я знаю, что одержала победу. Мне удалось сделать то, что я задумала, – не обращать на Конгриванса никакого внимания. Любая из нас знает: нет более действенного способа заинтересовать мужчину, чем полное равнодушие к нему. Вот только жаль, что он тоже не проявил никакого интереса ко мне. Это несколько нарушает мои планы. Сегодня я попытаюсь быть менее суровой к нему. Боже, помоги! Мне предстоит играть любовь на сцене.

Специально надеваю скромное льняное платье с нежно-розовой каймой и накидываю на плечи батистовую шаль. Наверное, я выгляжу очень... целомудренно. Это необходимо, чтобы очаровать своей скромностью искушенного джентльмена, уставшего от заграничных приключений. Более невинной жены ему не найти. Я даже хотела надеть крестик из кораллов, но побоялась Божьего гнева. Все-таки надо знать меру. Единственное украшение на мне – скромные жемчужные серьги, они подчеркивают мою чистоту и неискушенность. Мне предстоит очень постараться вести себя так, чтобы мое поведение не вошло в противоречие с ангельской внешностью.

Фанни Гиббоне обращается к нам со вступительной речью. Она настоящий профессионал в своем деле. После непродолжительного спора с Оттеруэлом, кому вести репетицию, она с улыбкой, но весьма решительно отправляет Оттеруэла в библиотеку работать над текстом. Она права. Первая сцена в Афинах, во дворце Тезея, безжалостно сокращена. Оберон, с гусиным пером в руке, занимается правкой текста, Титания отдает распоряжения повару относительно ужина. Мы начинаем со сцены, в которой Гермия и Лизандр бродят по лесу. Фанни позволяет нам читать текст по суфлерскому экземпляру пьесы, в котором положено отмечать движения в мизансцене. Конгриванс не успевает произнести фразу до конца, как его прерывают:

– Мистер Конгриванс, не забывайте, что вы изнываете от усталости. Это и к вам относится, леди Элмхерст. Будьте любезны, с самого начала.

После трех неудачных попыток Конгриванса пройти по сцене и осмотреть свое поместье хозяйским взглядом она останавливает нас и просит меня перестать улыбаться. Я уверена, она заблуждается. Все актрисы улыбаются. Мне удается произнести вызубренный накануне текст без ошибок:

– Пусть мой Лизандр себе устроит ложе;

И я тут где-нибудь прилягу тоже.

– А теперь ложитесь, леди Элмхерст.

Послушно отмечаю мизансцену в своем тексте.

– Замечательно, леди Элмхерст. Ложитесь, пожалуйста.

– Помилуйте, я не смогу сделать этого, миссис Гиббоне, на мне корсет.

Она лишь разводит руками:

– В следующий раз, пожалуйста, наденьте короткий. Мистер Конгриванс, продолжайте!

Я смотрю на сцену:

– Здесь грязный пол!

Конгриванс снимает свой сюртук и кладет на пол.

– Замечательно, мистер Конгриванс. Мы так и сделаем, только вместо сюртука на вас будет плащ. Сделайте себе пометку в тексте. А теперь, будьте любезны, помогите леди Элмхерст лечь.

Он берет меня за талию. О Боже, как крепко он держит меня! Смотрит мне в глаза и, опуская на пол, шепчет:

– Я бы хотел превратиться в плащ, мадам.

Я лишь улыбаюсь в ответ. Фанни недовольно смотрит на меня.

– Опуститесь на колено, мистер Конгриванс, ведь дальше вы произносите...

Не отпуская моей руки, он встает на колено. Он так хорош собой, что сейчас я лишусь чувств.

– Где с грудью грудь обетом скреплена,

О милый друг мой, там душа одна.

Не надо нам с тобой раздельных лож...

Так, я пропала. Не замечаю ничего вокруг. Мне кажется, в зале нет ни души, да что там, мы одни на целом свете! Только он и я! Все замерло вокруг, время остановилось. Вижу перед собой его глаза, только его глаза.

– Нет, нет, Лизандр мой! – любезно подсказывает мой друг, Уилл Гиббоне.

Пак, маленький эльф. Сегодня он назначен суфлером.

– Нет, нет, Лизандр мой! Я тебя люблю! Но ляг подальше, я о том молю! – едва не задохнувшись, говорю я с волнением.

Повисает неловкая пауза.

– Профессиональной актрисе, играющей на столичных театральных подмостках, пожалуй, позволительно было бы произносить эти строки с такой интонацией, – любезно замечает Фанни.

Я рада, что здесь нет Оттерузла. Но, к сожалению, в зале сидит Линсли и широко улыбается. Филомена при этом сильно толкает его в бок. И правильно делает! Насколько я поняла, в моих словах было недостаточно эмоций. Это правда, я давно лишена их в реальной жизни.

– Послушайте, леди Элмхерст. Оттеруэл и все его соседи, приглашенные на спектакль, будут потрясены вашей смелостью. Попытайтесь произнести реплику так, как это сделала бы юная афинская девушка.

– По-моему, именно так и было.

Я совершенно сбита с толку. Конгриванс все еще держит меня за руку и, глядя на меня, откровенно улыбается. Его улыбка смущает меня.

– Смотрите.

Фанни выходит на сцену и опускается на колени. Бросает робкий взгляд на Конгриванса и говорит мою реплику. Выражение ее лица невинно, словно она на своем первом балу и только что согласилась на тур вальса со светским львом.

– Господи, мне кажется, это звучит довольно странно, – невольно срывается с моих губ.

Неужели и я когда-то была такой молоденькой и глупой?

– Постарайтесь сделать так, как я показала. – Фанни поднимается с пола, отряхивая пыль с платья. – Вы же не хотите окончательно смутить бедного Конгриванса? Прошу вас, продолжайте.

Мы повторяем эту сцену снова и снова. Малыш Уилл, который знает назубок всю пьесу, покидает пост суфлера и поднимается на сцену. Теперь ему предстоит изображать Пака. Он делает вид, что выжимает цветок на глаза Конгриванса. Затем Фанни и Дарроуби выходят на сцену, и действие принимает другой оборот.

Первая же реплика Елены воскрешает в моей памяти то, что мне пришлось испытать во время моего бегства из Лондона. Рядом – лишь верная Мэри, мы с ней одни в этом враждебном мире.

Конгриванс изображает пробуждение и кидается на колени перед Фанни.

– «Я в пламя брошусь, если ты велишь», – пылко и очень убедительно декламирует он.

Ненавижу Фанни Гиббоне! Я вспоминаю события семилетней давности. В то время я была страстно влюблена в Линсли и подозревала об их связи. По тексту пьесы Конгривансу следует признаться ей в своей любви. Но зачем он делает это так убедительно?

Прозрачная Елена! Чудный вид! В твоей груди твоя душа сквозит.

Слышится сдавленный крик Фанни, она скрещивает руки на груди. Не будь я так зла не нее, не смогла бы удержаться от смеха. Но я тем временем все еще притворяюсь спящей. Они уходят, я пробуждаюсь ото сна, покинутая всеми, и рассказываю о том, что увидела во сне. Когда я заучивала текст, он мне казался полной чушью, как, впрочем, и вся пьеса! Однако теперь я уже все вижу совсем в ином свете. Гермии снится сон об измене ее любимого, и мне самой вдруг становится не по себе от возможного сходства с реальностью.

– Очень хорошо, леди Элмхерст, – хвалит мою игру Фанни. Она делает пометку в своем тексте. – Помогите же ей подняться!

Хорошо, что Дарроуби подает мне руку. Сейчас Конгривансу лучше держаться от меня подальше! Поднимаясь, чувствую на себе его, взгляд и оголяю лодыжку чуть выше, чем следовало бы в иных обстоятельствах. Накидка, прикрывающая декольте, слетает с моих плеч, и Дарроуби видит мою несколько оголившуюся грудь.

– Благодарю вас, сэр, – взволнованно произношу я и, покачнувшись, опираюсь на его руку.

Он смущенно улыбается и отходит в сторону. Фанни с ненавистью смотрит на меня, Конгриванс бледнеет, а я испытываю совершенное блаженство от сознания того, что мой замысел удался. В общем и целом утро прошло хорошо. Я достаточно потрудилась и теперь не отказалась бы от второго завтрака. Очень хочется есть.

Мистер Николас Конгриванс

Трудно не заметить, что Кэролайан напропалую флиртует с Дарроуби и вообще все делает для того, чтобы вызвать мою ревность. Я пытаюсь решительно не замечать этого и в отместку флиртую с Фанни Гиббоне. После второго завтрака решено перенести репетицию на вечер. Все расходятся и, кажется, пребывают не в самом благостном состоянии духа. Все, кроме Оттеруэла, который провел пару часов в библиотеке и теперь, несомненно, доволен новой редакцией текста. Я не считаю себя большим знатоком поэзии, но даже мне ясно, каким скверным вышел результат его трудов. Бедный Уилл, его всего просто передергивает от услышанного. Он корчит рожицы и тайком передразнивает Оттеруэла, выражая свое отношение к такой смелой адаптации гениального произведения.

Мы все с облегчением уходим каждый по своим делам. Отношения между актерами в нашей самодеятельной труппе становятся несколько напряженными. Я отправляюсь осматривать поместье, стараясь никому не попадаться на глаза. Как много здесь всяких тайных троп и какие заросли кустарника! Это может пригодиться мне в будущем, если выпадет шанс воспользоваться приемами обольщения.

Одно я выяснил наверняка – Кэролайн не терпит соперниц. Весь вечер я без устали очаровываю трех девиц, дочерей соседей Оттеруэла. Старшая дочь мистера Кларка, ее сестра Джулия и дочь мистера Эггема дурно воспитаны и безвкусно одеты и причесаны. Все они кажутся мне на одно лицо. Откровенно говоря, мне нет до них никакого дела. Набившие оскомину банальные комплименты, так часто произносимые мной в прошлом, вызывают у них неподдельный восторг. Они то и дело принимаются хихикать. После ужина и недолгой вразумительной беседы в мужской компании мы снова возвращаемся к дамам. Остаток вечера я флиртую с девицами, ведя разговоры об их музыкальных пристрастиях и исполнительском мастерстве.

Боже, как мне надоело развлекать этих барышень. Только бы не зевнуть!

Решительно приказываю себе не обращать ни малейшего внимания на Кэролайн. Я чувствую себя настоящим Орфеем, пытающимся найти свою Эвридику. Но она не зовет меня. Хотя я каждой своей клеточкой чувствую ее присутствие. Что ж, когда-нибудь мне придется сделать решительный шаг. Не знаю только, когда это случится.

Николас Конгриванс в моих собственных глазах выглядит каким-то неопытным и неловким шестнадцатилетним болваном. Примерно таким я и был, когда носил это имя. Быть может, не стоило воскрешать его? Мне кажется, мои успехи были бы гораздо более впечатляющими, представься я другим именем.

Преподобный Тарквин Биддл: «Мадам, я младший сын своего отца и, боюсь, не смогу предложить вам ничего, кроме своего сердца. Но поверьте, оно будет принадлежать вам всецело. Увы, мое скромное жалованье я жертвую на нужды бедняков Неаполя...»

Граф Михаил Орловский: «Когда мужики из банка окончательно разорят меня, я увезу вас в степь! Мы поскачем на удалой тройке, сорвем с себя одежды, укроемся шкурами медведей, которых я убил вот этими руками, и предадимся любви, как пара амурских тигров!..»

Граф Боллигленлири: «Ах, мадам, мы есть очен древний род. Я есть последним из наш очен древний род. На меня наложен очен древний проклятий. Он говорится, что только хорошенький женщина, очен богатый женщина суметь снять этот проклятий. Но я не знать такой женщина. Поэтому я есть предлагать вам мой рука и мой сердце, который болше не принадлежать мне, а принадлежать нам...»

Я вспоминаю былые приключения и невольно спрашиваю себя, верила ли хоть одна из женщин в мои россказни. Вряд ли, принимая во внимание, что иностранный акцент Орловского, Боллигленлири, Сен-Жермен д'Обюсси и проч. во время любовных свиданий исчезал. Не могли же они не понимать, что тратят деньги своих мужей на прохвоста! И относились к этому так легко, словно делали покупки у ювелира или в галантерейной лавке. С легкой душой могу признаться, что не оставил ни одну с разбитым сердцем или внебрачным ребенком. Без лишнего хвастовства признаю, что щедро расплачивался собою, они были довольны. Эти размышления заставляют меня еще раз вспомнить о Кэролайн. Мой поцелуй длился почти четверть часа! Не уверен, что продержался бы так долго, окажись мы в более интимной обстановке.

– Ах, как чудесно, – радостно вопит одна из дочерей мистера Кларка, прерывая мои горькие раздумья, – миссис Гиббоне будет петь для нас!

Фанни Гиббоне подходит к фортепиано, на котором ярко горят свечи. Сегодня она особенно хороша. Я вовсе не удивлен, что ей удалось сделать блестящую карьеру на лондонских подмостках и завоевать сердца столичных театралов. Миссис Линсли садится к инструменту, снимает свои браслеты и не торопясь разминает кисти рук. Они обмениваются короткими репликами и начинают.

Эта партия мне хорошо знакома. Миссис Гиббоне поет на итальянском о том, что злая смерть вырвала Эвридику из объятий Орфея и как при этом непомерна ее тоска и безгранично горе...

У нее замечательный, очень выразительный голос. Сильный и чистый. Что-то странное происходит со мной, комок подкатывает к горлу, начинает пощипывать глаза. Желтое платье миссис Гиббон и золотой отблеск свечей сливаются в одно световое пятно. Боже милостивый, кажется, подступили слезы.

Поднимаюсь со стула, испытывая неловкость от того, что привлекаю к себе всеобщее внимание. Паркет предательски скрипит. Выхожу через открытые настежь двери гостиной и оказываюсь в саду. Жадно глотаю воздух, напоенный ароматами садовых цветов, и не могу надышаться. Я почти забыл его. Дивный прозрачный воздух Англии. Солнце только что скрылось за горизонтом, поместье постепенно погружается в сумерки.

Дивный голос миссис Гиббоне. Она поет о любви, разлуке и напрасных надеждах. Вынимаю из кармана платок и громко сморкаюсь. Я отчетливо слышу похожий звук где-то совсем рядом. Осторожно поворачиваю голову. Мне совсем не хочется, чтобы меня видели таким взволнованным.

– Чертова трава, – леди Кэролайн еще раз громко сморкается в платок. – Стоит только выбраться за город, меня начинает мучить страшный насморк. Что вы здесь делаете, мистер Конгриванс? Неужели юные прелестницы устали от ваших чар?

– Они так надоели мне! – Я подаю ей руку. – Ваше общество гораздо приятнее.

Она едва касается моей руки, и мы не спеша идем по лужайке.

– Не сомневаюсь. Учитывая то обстоятельство, что я здесь единственная дама, вы, конечно же, не упустите возможность испытать свои чары на мне.

– Думайте что хотите. Я должен признаться, леди Кэролайн...

Она достает из рукава носовой платок и громко сморкается. А я откашливаюсь и продолжаю:

– Боюсь, я никогда не смогу полюбить кого-то вновь. Мое сердце уже было разбито однажды...