Текст книги "Прекрасная вдова"
Автор книги: Дженет Маллани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Мне не хочется казаться бестактной, но миссис Райли сама намекнула о своих неприятностях в молодости. Подбирая слова, я задаю интересующий меня вопрос.
– По-моему, вам не о чем беспокоиться, – говорит она и берет со стола свой ридикюль.
– Что вы хотите этим сказать, мадам? Что герцог кастрирован? Или его не интересуют женщины? Если это так, то почему же мне ничего не известно об этом?
– Поверьте, Каро, все кончится хорошо, – отвечает она, загадочно посмотрев на меня, и ищет глазами Уилла. – Нам пора. Вы только посмотрите на него! Этого ребенка придется как следует отмывать перед ужином. Он черный, как трубочист.
Мы зовем Уилла. Они с Джорджем здорово перепачкались, пропалывая грядки с морковью и горохом. Я целую его на прощание, не боясь перепачкаться, – мое платье и без того грязное от сорняков.
Я поднимаюсь наверх и вижу, что Мэри спит на моей кровати. Это подтверждает мои подозрения. Сестра говорила мне, что узнает о беременности быстро, поскольку уже через неделю чувствует себя плохо.
– Простите, миледи. – Она потягивается. – Я помогала миссис Тайсон менять белье и очень устала. Сама не знаю почему.
– Это все жара.
– Да уж, жара, не иначе.
– Распорядись насчет горячей воды, Мэри. Мне нужно принять ванну.
Ну что ж. Назвался груздем, полезай в кузов... Раз уж я решила стать любовницей герцога, так тому и быть. Я стану первоклассной любовницей. Для этого мне придется проявить воображение и изобретательность. Надену свое лучшее платье и почти новые чулки. Правда, они слегка заштопаны. Но зато у меня есть отличные подвязки!
Мэри и Тайсоны поднимают наверх горячую воду и наполняют ванну. Внезапно мне становится не по себе.
– Мэри, думаю, мне следует избавиться от...
– Нет, миледи, не делайте этого. Это будет выглядеть неприлично.
О каком приличии может идти речь? Я должна предстать перед герцогом как на тех картинках, которые мне как-то показывал Элмхерст. Наверное, так делают все содержанки.
– Мэри, надо как-то избавиться от этого. Как ты думаешь, это очень больно?
– Никогда не делала этого, миледи. По-моему, это делается с помощью горячей сахарной патоки и холста.
От одной мысли об этом мне становится не по себе. Не стоит позволять Мэри ставить надо мной опыты (горячая патока, подумать только!). Я изо всех сил сжимаю колени.
– Надо будет спросить слугу его светлости, что именно предпочитает его хозяин.
– Да, миледи.
Она смеется сквозь слезы. Как же я могла забыть, что слово «слуга» наряду со словами «серьги», «цветы», «глажка» и «ленточки» включено в черный список. Мне не следует произносить их, чтобы не утонуть в слезах бедной девушки.
– Тебе следует потренироваться на себе, Мэри.
– Боюсь, некому будет любоваться этой красотой, миледи, – вздыхает она. – Скажу, что думаю, миледи. Таким девушкам, как я, не пристало заниматься этим.
Надеваю корсет, белье и юбку. Мэри помогает со шнуровкой. Я смачиваю кожу лосьоном. Она смотрит на меня с укором. Не знаю, следует ли мне подводить глаза сажей и красить губы.
Надо подождать, пока высохнут волосы, чтобы не замочить шелковое платье. К моей радости, миссис Тайсон приносит журнал мод, Я с удовольствием провела бы этот вечер у себя в комнате в пижаме, за чтением журнала, с парой бокалов вина. Не получится. Сегодня мне придется стать любовницей Тируэлла.
Я стараюсь не обращать внимания на нервную дрожь. Через четверть часа приедет Тируэлл. Когда Мэри принимается за мою прическу, меня начинает колотить.
– Я не смогу этого сделать!
– Сможете, миледи. Вы должны. Иначе нас выкинут на улицу.
– Ступай принеси мне бренди.
Мэри уходит и возвращается с бокалом, на дне которого плещется немного бренди.
– И это все?
– Сегодня вам не следует напиваться.
– О Боже.
– Пора надевать платье, миледи. Ну, вставайте же!
Господи, как же не хочется! Мэри помогает мне с платьем. Да... с таким декольте нагибаться не стоит. Кажется, он приехал. Снизу доносятся голоса Тируэлла и миссис Тайсон.
– Идите, миледи.
Мэри слегка подталкивает меня к двери. Наглая девчонка!
– Слушай внимательно, Мэри. После ужина, когда мы уйдем в гостиную, будешь заходить каждые четверть часа. Оставайся в холле и смотри на часы. Сначала принесешь мне веер, затем...
– Но мне совсем не хочется смотреть на голого герцога.
– И мне тоже, Мэри. Поэтому сделай так, как я прошу.
Не сомневаюсь, он набросится на меня в тот самый момент, когда я буду разливать чай.
– Какие серьги вам дать?
О Боже, она снова плачет.
– Только не эти!
Я бью ее по ладоням. Серьги Элмхерста падают на пол.
– Надену жемчужные. Впрочем, нет. Лучше те, что мы недавно склеивали.
– Может, он подарит вам новые? – Мэри поднимает серьги и сдувает с них пыль. – И новые чулки вам не помешали бы.
– Я тоже так думаю.
– Тогда намекните ему, миледи!
Замечательный совет от Мэри, которая получила от любовника только пару увядших букетов. И живот в придачу. Разумеется, она рассчитывает на мои старые чулки, которые несколько лучше, чем ее штопаные-перештопаные.
Помнится, Фанни Гиббоне настоятельно рекомендовала нам сделать глубокий вдох перед тем, как выйти на сцену. Мэри права. Мои женские прелести должны очаровать его. Я должна сделать все, чтобы стать самой желанной дамой полусвета. Я спускаюсь вниз и вхожу в столовую. При виде меня герцог потирает руки и радостно улыбается. Он выглядит весьма элегантно в черном фраке и бриджах, но его новая стрижка с этим странным хохолком на затылке...
– Вы чудесно выглядите, мадам! – начинает он. – Скажите, как вы относитесь к овцам?
Глава 18
Леди Кэролайн Элмхерст
Как я отношусь к овцам? Честное слово, на мгновение мне кажется, что Тируэлл – банальный извращенец. Сейчас в комнату приведут бедное животное на потеху его светлости. Только бы не барана. Что-то мне не хочется принимать участие в веселье.
Слава Богу, я ошиблась. Страсть герцога к античным статуям оказалась не самым большим его увлечением. Он еще питает нежные чувства к овцам. Он относится к ним очень трепетно, с особой нежностью.
Во время ужина он только о них и говорит. Ягнята, бараны, ярки...
– Секунду, сэр. Я не совсем поняла вас. Значит, ярка – это ягненок-девочка?
– Да! – Он с радостью размахивает в воздухе вилкой. – Это овца после первой стрижки, в возрасте от девяти месяцев до полутора лет.
Мне приходится проявлять заинтересованность в этом странном разговоре.
– Насколько я понимаю, они могут быть одновременно и ярками, и суягными овцами?
– Правильно! Если это особь женского пола. Но если это представитель мужского пола, которого кастрировали взрослым, после шести месяцев, то это баран. Бывают еще бараны-годовики...
Кажется, он никогда не замолчит. При этом я не улавливаю никаких грязных намеков. Он продолжает посвящать меня в премудрости животноводства педантично и совершенно серьезно. Он мне смертельно надоел. Я надела свое лучшее платье. Я едва не подвергла себя экзекуции сахарной патокой. И для кого? Для этого помешанного на овцах идиота? Улыбаясь и кивая, я продолжаю внимательно слушать его. Кажется, теперь я знаю все о секретах племенных пород.
– Итак, свейлдейл – это порода длинношерстных овец, с изогнутыми рогами, мясошерстного направления. Текстура шерсти этой породы грубовата, на мой взгляд, но качество пряжи превосходное...
Эта фраза возвращает меня к мыслям о Конгривансе. Вино, изысканная еда и отблеск свечей на фарфоре и серебре действуют на меня успокаивающе. В компании милого джентльмена я вполне смогла бы настроить себя на любовный лад.
– Конечно, Каро, вы согласитесь с тем, что с точки зрения качества шерсти действительно безупречная порода – это шевиот. Ее вывели специально для нашей холмистой местности. Этим овцам не страшны заболевания, такие как копытная гниль или блеклое руно. Хотите – верьте, хотите – нет, Каро. Овцы – создания очень нежные, склонные к самым разным заболеваниям.
– Неужели?
От ужаса я прикрываю лицо ладонями и незаметно зеваю. Еще немного вина, и я усну. Моя улыбка больше похожа на гримасу. Пора бы ему уже перегнуться через стол и уткнуться в мое декольте. Хоть какое-то разнообразие!
Мое восклицание придает ему новые силы. Теперь я знаю названия всех болезней, угрожающих бедным животным. Слава Богу, ужин уже закончен, иначе одно упоминание о зараженности яйцами мух заставило бы меня убежать в туалетную комнату. Он прекращает говорить и внимательно смотрит на меня. Причина проста. Я скинула туфли. Вполне невинно глядя на него, я начинаю поглаживать его ногу. Господи, слава тебе, он замолчал!
А дальше происходит немыслимое. Он нагибается, сбрасывает мою ногу со своей ноги и почти истерично продолжает:
– Больше всего я опасаюсь копытной гнили, которая переходит на член барана и...
– Наверное, мне пора оставить вас и пойти в гостиную. Я прикажу подать вам портвейн.
– Ну что ж. Отличная мысль!
Он встает из-за стола и провожает меня испуганным взглядом.
Господи, я заслужила эту небольшую передышку. Поднимаюсь в гостиную. Сажусь на диван и жду. Часы отбивают четверть часа. С веером в руках в комнату входит Мэри. Она испуганно оглядывает комнату, ожидая увидеть неистового герцога, срывающего с себя одежду.
– Ваш веер, миледи.
– Молодец. Только его пока здесь нет. Придешь позже.
Проходит полчаса. Мок ладони становятся влажными. Наконец он появляется. Его лицо покрыто красными пятнами.
– Прошу, садитесь, ваша светлость.
Я очень стараюсь придать голосу соблазнительные нотки.
Он садится на другом конце дивана и испуганно смотрит на меня. Не могу понять, в чем дело. Это смущение, отвращение или робость? И что же мне теперь делать? Я продолжаю хранить молчание. Он достает платок и громко сморкается. В эту минуту в дверях появляется миссис Тайсон с чаем.
– Сахар? Молоко? – Я не спеша разливаю чай. – Какие милые чашки! Неужели это английский фарфор?
– Французский, мадам.
Он берет со стола чашку с блюдцем и громко кашляет. Мэри стучит в дверь и входит в комнату.
– Ваш веер, миледи. Вы забыли его в спальне.
– Спасибо. Пойди принеси мою нюхательную соль.
Время идет. По крайней мере мне так кажется. Проходит целая вечность, и герцог снова кашляет.
– Ваша светлость?
Он ставит чашку на стол.
– Теперь я готов оценить ваш талант.
О Боже. Он продолжает сидеть. Кажется, я понимаю, чего он хочет. Я опускаюсь с дивана на пол и на коленях, медленно, двигаюсь в его сторону. Дьявол! В корсете это чертовски сложно.
При моем приближении он крепко сжимает колени, приоткрыв от изумления рот.
– Я имел в виду ваш музыкальный талант, мадам.
От смущения я заливаюсь румянцем. Черт, мог бы так и сказать! В эту минуту я согласна на все, лишь бы это скорее закончилось.
В дверь стучат. Широко зевая, в комнате появляется Мэри с нюхательной солью. Я благодарю ее и велю дожидаться меня в спальне.
Она сосредоточенно хмурит брови и делает мне какие-то знаки, повернув голову в сторону холла и часов.
– Ради Бога, Мэри, ступай наверх и жди меня там.
– Слушаюсь, миледи.
Она прикрывает за собой дверь.
Склонившись над фортепиано, я делаю вид, что выбираю ноты. По-моему, это должно служить ему сигналом. Принятая поза дает ему отличную возможность подойти и обнять меня. В прошлом это всегда срабатывало. Я напрасно жду. Ничего не происходит.
Исполнитель из меня никудышный. Вряд ли я смогу произвести на него впечатление. Наверное, он все еще ждет подходящего момента, чтобы подойти поближе. Не буду спешить. Я переставляю подсвечник так, чтобы свет лучше падал на ноты, очень медленно снимаю с запястий браслеты. Не торопясь, я поправляю волосы, особенно долго вожусь с локоном, упавшим на мое декольте. Господи, скукотища какая! Теперь мне следует расправить складки на платье, чтобы ему лучше были видны мои лодыжки.
Я ставлю перед собой сонату Гайдна – довольно нудную, на мой взгляд, вещь. Признаться, выбирать не приходится – когда-то давно мне с трудом удалось ее выучить. В моем исполнении она звучит не так отвратительно, как все остальное из моего весьма скромного репертуара. Не успеваю я доиграть первую часть, как раздаются странные звуки.
Бывало, во время игры я слышала шепот, смех и даже оскорбительные замечания. Но не припомню, чтобы кому-то удавалось заснуть. Я часто ошибаюсь и останавливаюсь – словом, мое исполнение вряд ли может усыпить кого-то. За спиной я отчетливо слышу храп. Осторожно снимаю руки с клавиш и оборачиваюсь.
Тируэлл крепко спит. Несмотря на все старания и уловки, я потерпела полное фиаско. Конечно, мою игру на фортепиано трудно назвать совершенной... но заснуть так бесцеремонно! Быть может, он выпил слишком много портвейна?
Я ударяю по клавишам, затем еще раз. Он даже не шелохнулся. Я подхожу и начинаю трясти его колено:
– Ваша светлость?
Судя по тому, как он краснел и бледнел до этого, сейчас он должен подскочить как ошпаренный. Нет, продолжает спать.
– Сэр, да проснитесь же!
Я подхожу к камину и бью угольным совком о чугунную решетку. Безрезультатно. Герцог продолжает храпеть.
Я раздумываю, как поступить. Честно говоря, я раздосадована. Потратить столько времени и трудов на то, чтобы разгадывать его желания! Похоже, мои старания напрасны, мне придется проделывать все снова в следующий раз. В дурном настроении я выхожу на лестницу и зову Тайсона. Секунду я раздумываю, стоит ли мне растрепать волосы и расстегнуть платье. Черта с два! С какой стати мне защищать его мужскую честь?
– Его светлость заснул, – сообщаю я Тайсону.
– Сейчас подадут карету, мадам.
Кучер Тируэлла, грузный увалень, не сводя своих наглых глаз с моей груди, перекидывает через плечо герцога и относит его в карету. Провожаю наглеца ледяным взглядом.
Поблагодарив Тайсона за чудесный ужин, я отправляюсь в спальню. Мэри помогает мне избавиться от корсета. Она, как сонная муха, еле передвигается по комнате. Я отправляю ее спать и разбираю кровать. В следующий раз надену короткий корсет. При этой мысли мне становится немного легче.
Письмо мистера Конгриванса герцогу Тируэллу
Дорогой брат! Недавно произошло нечто удивительное. Если помнишь, я рассказывал тебе о моем слуге Бартоне, который сбежал, прихватив с собой серьги Кэролайн – мой карточный выигрыш. А сегодня я видел его.
Пару дней назад в деревне появились бродячие актеры. Приходского священника очень обеспокоило это событие. Его тревожит перспектива морального разложения паствы и вероятное появление месяцев через девять целого выводка незаконнорожденных детей. Так вот в качестве твоего законного представителя я и направился в деревню. Надо сказать, что за время, проведенное на чертовой крыше, я так загорел, что и сам стал похож на цыгана.
На краю деревни я увидел характерные цирковые повозки и людей в старых потрепанных костюмах. Под ярким солнцем Италии эти циркачи смотрелись бы вполне уместно, но здесь они выглядят просто жалкими бродягами. На пустыре состоялось представление. Первое, что я увидел, был пляшущий медведь. В его поводыре я и узнал Бартона. Он был со своей любимой фальшивой бородой. Впрочем, ты тоже сразу узнал бы его – он исполнял Пилу в пьесе Оттеруэла.
Я был поражен тем, как он управляется с медведем. Удивительно, но даже внешне они похожи! Медведь беспрекословно выполняет все команды Бартона и ни на шаг от него не отходит. Мне пришлось вести их в пивную. Наутро мы проснулись под столом. Медведь перепил нас обоих и щедро поделился своими блохами.
В общем, я снова решил нанять Бартона. Разумеется, пока без жалованья. Правда, он настоял на том, чтобы оставить медведя. Я согласился, испугавшись, что без Бартона животное просто умрет от тоски. Словом, теперь в имении есть ручной медведь. Я его выменял. Взамен отдал баранину, овощи и четыре булавки с драгоценными камнями – память о благодарных дамах из моей прошлой жизни. Я распорядился, чтобы медведю ежедневно оставляли галлон пива. Его зовут Маком – сентиментальный Бартон очень любит цветы. Пока медведь занят тем, что разоряет и поедает осиные гнезда. Я не верю, что его можно будет приучить пасти овец, как утверждает мой слуга. Мы водили его к стаду, хотели познакомить с овцами, но они испугались и тут же кинулись врассыпную. В любом случае надо будет надеть на него намордник.
Бартон активно начал заниматься моим будущим садом. Сейчас он разбрасывает навоз, а Мак спит неподалеку. Конечно, он был бы полезнее на крыше, но медведь не отпускает его и лезет вслед за ним. Не знаю, как теперь будет складываться интимная жизнь Бартона. Его подружка заснет с ним, а проснется с блохами Мака., .
Перед тем как задать тебе пару вопросов по поводу сбора навоза на удобрение, хочу напомнить о своем обещании. Надеюсь, ты хорошо помнишь, что произойдет с вашей светлостью, если ты хоть пальцем, не говоря уже о других частях твоего тела, коснешься Кэролайн?
Теперь я с легким сердцем продолжу тему навоза и компоста (далее следуют неинтересные подробности по поводу рационального использования органических удобрений на почвах Южно-Шотландской возвышенности).
Письмо Николаса Конгриванса леди Кэролайн Элмхерст (неотправленное)
Любимая! Я сгораю от ревности. Мне кажется, я способен убить своего брата при первой же встрече. Я отдаю себе отчет в абсурдности твоего положения. Надеюсь, герцог открыл тебе наш замысел. Одна мысль о том, что он может в любое время говорить с тобой, смотреть на тебя (надеюсь, он делает это не чаще, чем того требует этикет), сводит меня с ума. Ревность, раздражение и раскаяние не перестают мучить меня с утра до вечера.
Я был глупцом. Самовлюбленным идиотом. Если бы я признался тебе в любви (вообще-то я признавался, но ты не поверила) и предложил выйти замуж, что бы ты ответила? Мне следовало рассказать о своей бедности (а тебе следовало рассказать о своем затруднительном финансовом положении – так что не я один виноват!). Мы могли бы уехать в Европу и спастись от твоих кредиторов. Я бы нашел достойное занятие – к примеру, преподавал бы языки. Мы были бы бедны, но счастливы.
Ты согласишься выйти за меня? Прошу тебя, соглашайся! Мы лгали друг другу, но теперь все в прошлом. Теперь я – управляющий в поместье брата и вскоре получу небольшую часть наследства, которую оставил мне отец. Оказывается, он любил меня. И я по-прежнему люблю его и люблю своего брата, несмотря на наши сложные отношения. Порой он раздражает, даже бесит меня, но я знаю, что по сути он очень благородный и честный человек.
Вот только одно не дает мне покоя: я не хочу, чтобы ты приняла мое предложение помимо своей воли. Прошу тебя, усмири свою гордыню. Верь мне, и я обещаю всегда любить тебя так, как ты захочешь.
Я жду минуты, когда смогу доказать тебе свою любовь. Слава Богу, мне есть чем заняться – целыми днями чиню крышу. Иначе давно сошел бы с ума, думая о тебе (на этом письмо заканчивается).
Глава 19
Леди Кэролайн Элмхерст
– Моя дорогая Филомена, ты просто спасла мне жизнь!
Я принимаю из ее рук модные журналы и шелковые чулки. Ничто в жизни не радовало меня так, как ее визит.
– Какие пустяки! Миссис Райли сказала, что ты скучаешь. Вот я и подумала, что надо порадовать тебя. – Она поворачивается к Уиллу и Джеймсу. – А теперь, мальчики, ступайте на кухню, посмотрите на котят. Уилл, будь добр, следи, чтобы твой брат не ел много сладкого.
Мальчики закрывают за собой дверь. Она лукаво смотрит на меня.
– Я так рада, что мы помирились. Извини, что думала о тебе плохо. Как ты ладишь с Тируэллом?
Я никак не ожидала этого вопроса. Что мне ответить ей? Спроси она о том, как мы ладили с Элмхерстом, я предоставила бы ей полный отчет о том, где, когда, как часто и при каких обстоятельствах... Я рассказала бы ей о том, какая мебель была поломана, какие гардины были сорваны...
– Он очень мил и ведет себя как настоящий джентльмен.
– Да, он хороший человек, несмотря на все его чудачества. Что ты читаешь? – Она берет со стола книгу. – «Гордость и предубеждение». Замечательный роман. На мой взгляд, Линсли – вылитый мистер Дарси.
Не сказала бы. На мой взгляд, он больше похож на мистера Уикэма. По крайней мере в его прошлые годы. Не хочу расстраивать ее и спрашиваю, когда произойдет радостное событие.
Она с удовольствием рассказывает мне о себе и о том, что всепроизойдет в ноябре. Несмотря на уговоры миссис Райли и собственной матери рожать в Лондоне, у модного столичного акушера, она уверена, что ей следует ехать в деревню. В имении живет замечательная повитуха, тетушка Пруньюэлл. Я не знаю, что ей посоветовать. Но, на мой взгляд, цивилизованный акушер всегда лучше дремучей тетушки Пруньюэлл.
– Вот что я скажу тебе, Кэролайн. Я очень люблю свою мать и миссис Райли, но хочу поступить так, как решила. Хочу родить в имении, чтобы Иниго был рядом.
И Иниго в роли повитухи? Странная затея.
– Я неплохо переношу беременность. Правда, в первые месяцы мне все время хотелось спать. К тому же я ни с того ни с сего могла расплакаться – просто так, без причины. Но у Оттеруэлов мне стало уже гораздо лучше. – Она видит мою реакцию на ее слова. – Нет, Каро, не хочешь ли ты сказать, что...
Я снова думаю о Мэри и ее положении, а не о себе. Мне приходится уверять Филомену в том, что я не собираюсь заводить незаконнорожденного ребенка. Легко сказать! Хорошо, что она не собирается развивать эту тему.
Уилл привез воздушного змея. Недалеко от дома, на вересковой пустоши, мы сможем запустить его. Господи, я так рада, что они приехали!
Я прошу миссис Тайсон освободить Джорджа от его обязанностей на кухне и отпустить его вместе с нами. Северный ветер унес лондонский дым далеко за город. Змей устремляется в чистое голубое небо. Мальчики ликуют.
Филомена старается отвлечь меня разговорами, и я ей очень благодарна за это.
– Кажется, ты совсем заскучала здесь, – неожиданно заявляет она. – В Хэмпстеде отличный чистый воздух, но тебе нужны перемены. Не вечно же сидеть здесь затворницей!
– Путешествия пока не входят в мои планы.
Что говорить, она права. Я действительно чувствую себя пленницей в этом милом уютном доме.
– Помнится, Тируэлл приглашал нас в свое поместье Нортумберленд.
Какая отличная новость! Он уедет, и мне не придется развлекать его.
– Дарроуби тоже будут там, – продолжает она. – Я так соскучилась по Фанни! И потом, мне не терпится взглянуть на ее новый гардероб! А тебе?
– Подожди, ты хочешь сказать, я тоже еду?
– Разумеется! Представляешь, как нам будет весело?
– Но герцог... у него законная жена.
– Очаровательная женщина. Ты просто не сможешь не... – Она прикрывает рот рукой. – Не слушай меня, Кэролайн, я несу полную чушь. Это со мной случается в последнее время.
– Филомена, прошу тебя, не надо принимать меня за идиотку. Скажи мне наконец, что происходит. Мне кажется, вокруг меня что-то замышляется, но я понять не могу что.
Она внимательно смотрит на меня.
– Я не умею лгать и не хочу лгать тебе. Но это все, что я могу тебе сказать. Поверь, мы все желаем тебе только добра.
– Надеюсь, здесь не замешан Конгриванс. Я не желаю ни видеть его, ни слышать о нем. Не забывай, что теперь я любовница Тируэлла и всем обязана ему.
Я разворачиваюсь и ухожу от нее. Что происходит? Быть может, Тируэллу пришло в голову посвятить меня в тонкости овцеводства? Вряд ли. Не такой уж он болван. А что, если он решил познакомить меня с женой и предаться любви втроем?
Мальчики кричат. Они не могут справиться со змеем. Того и гляди, он вырвется и улетит. Со всех ног бегу к ним.
– Сматывайте бечевку! – кричу я и подхватываю на руки Джеймса.
Мы успеваем вовремя. Змей снова устремляется в небо. Я не могу сдержать радости и заливаюсь смехом.
– Хотите запустить его, леди Каро?
– Конечно, хочу, Уилл! Как давно я не делала этого!
Какое же это чудо – держать в руках рвущегося в синее небо змея, забыв обо всем на свете! Я смеюсь совсем как в детстве и не могу остановиться!
Прочла «Гордость и предубеждение», начинаю читать «Разум и чувство». Господи, эти сестры – одно недоразумение. Старшей, такой разумной и правильной, подошел бы тот господин, который хочет стать священником. Не знаю, кто сможет понравиться младшей, она совсем чокнулась на своей поэзии. Они напоминают мне тех провинциалок, которых вывозят на балы, словно на ярмарку. Продолжаю читать дальше. Неужели она выйдет за этого престарелого вояку? По возрасту он больше подходит Элинор. Так что Уиллоби появляется очень кстати.
Утром Бек сообщает мне о намерении герцога поужинать со мной. Что ж, вновь придется изображать соблазнительницу. Надо сделать все, чтобы он отказался от мысли увезти меня в поместье. Придется орать, симулируя экстаз. Тогда он усомнится в том, что я гожусь на роль гостьи в его доме (не думаю, что стены в нем толстые – не забыть бы спросить у миссис Тайсон). А что, если Мэри, услышав мои вопли, поспешит спасать меня?
Он ничем не привлекает меня. Совсем не привлекает. С другой стороны, он спас меня от кредиторов, я просто должна отплатить ему чем могу. Слава Богу, он не любитель извращений, чего я так опасалась. После того как все произойдет, он, как и все мужчины в такой ситуации, согласится на что угодно. Вот тогда я напомню его светлости о размере своего содержания и невозможности поездки в имение. Теперь, когда я живу так близко от столицы, настало время вновь заявить о себе и появиться в свете.
Я чувствую, что герцог и мои приятели что-то задумали, но не могу понять что.
И вот вторая попытка. Надушившись, разодевшись, оголив почти всю грудь, с беззаботной улыбкой на устах я предстаю перед его светлостью. Вхожу и приседаю в поклоне. Я не решаюсь сразу улечься на стол, как улеглась как-то между устрицами и спаржей во время ужина с Элмхерстом.
Что-то сегодня он нервничает – еще больше, чем в прошлый раз. Не успели слуги накрыть первую Перемену, как он опрокидывает бокал с вином, разбивает масленку и роняет пару ножей на пол.
Спрашиваю, не получал ли он известий из дома – меня интересует процент прироста поголовья овец. Кажется, его так напугал мой вопрос, что сейчас он выбежит из комнаты. В ответ слышу что-то невразумительное.
И вот когда мы уже приступаем к десерту, исключительно вкусному черничному пирогу, он откашливается и очень музыкально сморкается.
– Я должен просить прощения за мое не слишком трезвое состояние во время нашей последней встречи.
«Какой же он все-таки болван», – думаю я.
– Не берите в голову, сэр. Уверяю вас, я этого не заметила.
В этот момент он роняет чернику и сливки на ворот своей сорочки. Бедная прачка! Пятна от черники ей не отстирать!
– Нет? Но...
– Вы очень быстро заснули. Это вполне естественно. Некоторым мужчинам в таком состоянии отдых просто необходим.
Я несу полную чушь, однако мои слова странным образом действуют на него. Он испуганно смотрит на меня:
– Пожалуй, пойду в гостиную.
Я поднимаюсь.
– Надеюсь, вы не заставите меня долго скучать и скоро придете, сэр.
Он поднимается со своего места, роняя на пол бокал с водой и тарелку с десертом. Тайсон открывает дверь и... – неужели почудилось? – подмигивает мне. Не успевает он закрыть дверь, как она вновь отворяется. Герцог, запыхавшись, догоняет меня.
– Кэролайн, скажите мне правду. Я, случайно, не... О Господи, скажите мне наконец, я не приставал к вам?
Я обольстительно улыбаюсь ему.
– Вы уснули, сэр.
Мы входим в гостиную. Герцог садится на диван. Он выглядит таким несчастным, что мне становится жаль его.
– Тируэлл, не обращайте на меня внимания, я шучу. Вы в самом деле уснули, когда я играла на фортепиано. Не следовало пить так много портвейна.
– И я не...
– Нет, ничего не было. Послушайте, что с вами, в самом деле? Если я ваша любовница, так какого черта?..
К счастью, в эту минуту появляется Тайсон с чаем. Я начинаю спокойно разливать чай.
– Ради всего святого, скажите же наконец, что вы задумали?
– В чем вы меня подозреваете? Прошу простить меня, если я обидел вас, заснув так некстати.
– Я поняла; что вам не нужна любовница. Зачем же вы тогда пытаетесь убедить меня в обратном?
В дверь стучат. Входит Мэри со списком белья, отданного в стирку.
– Вам письмо, миледи.
– Не теперь. Ступай.
Она уходит. Тируэлл удивленно поднимает брови.
– Зачем ваша служанка...
– Не важно. Будьте любезны, объяснитесь наконец.
Он тяжело вздыхает и ставит чашку на стол.
– Ну что ж. Вы ведь сами догадались, что было заключено пари...
– Чушь, я больше в это не верю.
Мы не мигая смотрим друг на друга. Он не умеет лгать.
Я изящно вынимаю из-за корсета платок и прикладываю его к глазам.
– О, сэр, – произношу я дрожащим голосом, – вы даже не представляете, как я расстроена.
– Моя дорогая Кэролайн...
Он гладит мою руку.
Что ж, чудесно.
– Простите меня, сэр.
– Нет-нет. Это вы простите меня.
Наливаю ему чай, и моя рука при этом слегка подрагивает.
– Я не должна была так разговаривать с вами.
– Прошу вас, успокойтесь.
– Пожалуй, я пойду к инструменту, мне надо прийти в себя.
– Чудесная мысль. Яс удовольствием послушаю вас.
Смирение и Жеманство. Что еще нужно этим идиотам? Покорно опустив глаза, я сажусь за фортепиано и начинаю играть сонату, которая на днях так усыпляюще подействовала на него. Старательно вывожу музыкальные фразы, играю очень тихо в надежде на то, что он не заметит, как часто я ошибаюсь. Замечательно. Он даже улыбается, слушая меня. Что ж, самое время идти в наступление. Он расслабился и потерял бдительность.
– Скажите, – нежнейшим голосом спрашиваю я, переворачивая нотную страницу, – как поживает наш друг, мистер Николас Конгриванс?
От неожиданности он подпрыгивает в кресле.
– О чем вы спросили?
– Вы знаете, о ком я говорю, не правда ли?
Он соображает быстрее, чем я думала.
– Я его не знаю. Хотя имя мне кажется знакомым. Не тот ли это джентльмен, который играл в спектакле?
Что ж, учитывая, что он не умеет врать, ответ звучит вполне правдоподобно.
– Да, действительно, это был глупый вопрос. – Я пытаюсь выдавить из себя легкомысленный смех. – Я все перепутала. Наверное, я несколько погорячилась с вином.
Несмотря на очевидную абсурдность моей реплики, кажется, его вполне удовлетворяет такое объяснение. Я продолжаю играть, с трудом сдерживая ярость.
Жалкий презренный лгунишка, любитель овец, я покажу тебе, как насмехаться надо мной!
Я делаю финальный аккорд, поднимаюсь и приседаю в поклоне. Теперь мне надо действовать очень быстро.
Он уже почти поднялся, как подобает, если встает дама. Я бегу к дивану, бросаюсь ему на колени, крепко обнимая руками. Ему будет не просто скинуть меня.
– Ваша светлость... Саймон... Я больше не в силах сдерживать свои чувства!
Письмо мистера Конгриванса герцогу Тируэллу
Брат! Прочел твое письмо и не поверил своим глазам. Почему ты до сих пор не рассказал ей все, как мы договорились? Вы просто олух, ваша светлость! Почему ты до сих пор не сделал этого?
