Текст книги "Скандальная связь"
Автор книги: Дженет Маллани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 1 °Cофи
– Миссис Марсден, вам, должно быть, наскучило играть, пока все вокруг танцуют. Вы провели за инструментом не меньше часа. Моя дорогая, я настаиваю: последний танец играю я, а вы потанцуйте.
– Вы очень добры, миссис Карстэрз, но, уверяю вас, не нужно…
И все же хозяйка дома сгоняет меня со скамьи и сама занимает место у фортепьяно. На другом конце комнаты это замечает неугомонный капитан и направляется ко мне с таким видом, как будто я осажденная крепость, которая не выдержит этой последней атаки. Хуже того, лорд Шад поднимается с дивана, где сидел вместе с Амелией, и тоже идет ко мне. Я оглядываюсь и вижу путь к спасению прямо под боком.
– Гарри! Вы мне нужны!
– Прошу прощения, миссис Марсден?
Я хватаю его под руку, улыбаюсь и бормочу сквозь стиснутые зубы:
– Потанцуйте со мной.
Он удивленно поднимает брови.
– Пожалуйста, сэр. – Моя гордость летит в тартарары. Но оба моих кавалера уже в опасной близости от нас.
– Миссис Марсден, окажите мне честь, потанцуйте со мной. – Краем глаза он замечает приближающегося капитана и кланяется мне. К счастью, глаз на затылке у него нет и он не видит, что обошел еще и своего нанимателя.
– С большим удовольствием, сэр, – отвечаю я.
Я, конечно, видела в тот раз как он танцевал с Амелией. Сегодня, к моему удивлению, он был очень популярен как партнер. Двигался он грациозно и не оттаптывал дамам ноги.
Я понимаю вдруг, что единственный раз, когда мы с Гарри выступали как партеры, если не считать нашего шаткого перемирия, имел место при самых интимных обстоятельствах. И тогда он вел себя немного неуклюже, но с подкупающей искренностью и желанием доставить наслаждение, ах да, и по мере того как проходили долгие часы той памятной ночи, он становился все искуснее и искуснее, чем несказанно меня радовал. Именно того Гарри я вспоминаю во время танца. Он ведет меня и кружит, и я безотчетно, беззаветна вверяю ему себя. Танец превращается в своего рода флирт, каждое прикосновение, каждый взгляд несут огромное значение – чувственное значение, а другие танцующие словно исчезают для нас, пока мы вместе плетем этот дивный узор страсти.
Когда смолкает музыка и Гарри кланяется мне, а я делаю реверанс, мы на мгновение замираем, глядя друг другу в глаза, и я вижу печать удивления на его лице. Неужели я выгляжу так же? Впервые с той самой ночи, если не вообще, мы обмениваемся улыбками. А потом мы оба словно пробуждаемся, резко приходим в себя, посмеиваемся над тем, что остались последние на площадке, а все остальные уже давно разошлись по сторонам комнаты. Вечер подходит к концу, и гости движутся в одном направлении – к хозяину и хозяйке, прощаться. Время разъезжаться по домам.
– Миссис Марсден?
– Милорд? – Я поворачиваюсь, потому что лорд Шад деликатно трогает меня за плечо.
– Простите, что помешал, но я хотел сообщить вам с Бишопом, что Уилтоны предложили подвезти нас с Амелией до дома, она порядком устала, и я решил, что лучше не отказываться. Вы с нами?
– Нет, спасибо, сэр. Я предпочту пройтись пешком.
Разумеется, я не собираюсь рисковать и предоставлять миссис Уилтон прекрасную возможность для допроса, а лорду Шаду – для того, чтобы в тесноте экипажа прижиматься бедром к моей ноге.
– Места много, но если вы так хотите, то конечно. Бишоп проводит вас до дома.
Меня посещает мысль, что он, возможно, шел ко мне, чтобы предложить вот это, а вовсе не для того, чтобы приглашать на танец. Даже если и так, он, по всему видать, совсем не сердится, что пришлось ждать. Амелия оживленно болтает с новой подружкой, они липнут друг к другу, как будто много лет знакомы.
И так мы с Бишопом оказываемся наедине в свете почти полной луны. В полях мерцают нежно-зеленым светлячки, в воздухе витает душистый аромат жимолости. Он хвалит мою игру. Я – его танец.
Он откашливается.
– Вам понравилось, как пела Амелия?
– Очень. И лорд Шад тоже был доволен.
– Я, наверное, не задержусь на этом месте надолго.
– Правда? А что же так?
– Думаю, Амелия проведет лето с Уилтонами, и мне не следует ее сопровождать.
По крайней мере после того, как миссис Уилтон взялась втаптывать меня в грязь, а Брайтон я и подавно не поеду.
– А капитан?
– О, да он просто тупица. По-моему, миссис Уилтон вбила себе в голову, что он питает ко мне какой-то интерес, а я – к нему, что, конечно же, неправда. Еще раз благодарю, что пришли мне на помощь. Боюсь, что шпорами он разорвал бы мне платье. Он ищет развлечений на то время, пока будет в округе, но поразвлечься за мой счет ему не удастся.
– Рад слышать это. – Гарри поворачивается ко мне и берет меня за руку.
В этот момент неподалеку разливается трелью соловей – даже я узнаю эту птицу, ее часто упоминают в опере. Луна светит так ярко, что на земле видны наши тени.
– Мне очень жаль, что я был несправедлив к вам, Софи. Я делал кое-какие поспешные выводы касательно вашего характера, однако судя по тому, что я видел… и, черт подери, Софи, с тех пор как мы с вами…
Он умолкает, и на то есть веская причина – он меня целует.
Неужели во всем виноваты только танцы, прекрасный пунш, который подавали у Карстэрзов, лунный свет и пение соловья? Не думаю. Это нечто гораздо более глубокое и мощное, истинное притяжение, и хотя я отлично понимаю, что мне нужно отстраниться и прекратить это безобразие, я не в силах это сделать. Еще чуть-чуть, и еще – я хочу ощущать его запах, вкус его губ, восхитительную силу. В этот момент я испытываю к Гарри Бишопу самые романтические чувства, и судя по выражению его глаз – я впервые замечаю, как красивы его глаза за стеклами очков, – он поддался тому же безумию.
Но спустя несколько божественно прекрасных мгновений – или недель – я прихожу в себя. Я отстраняюсь от него, хоть мне и не хочется, Да, многому пришлось мне его учить, но вот целоваться. Гарри умел с самого начала и до сих пор не разучился.
– Простите, нам не стоит… Это неприлично.
К моему облегчению, он не поднимает меня на смех, просто отступает, легко кивнув, и выдает свое волнение лишь тем, что снимает очки и очень тщательно их протирает.
– Конечно же. Вы правы, и я должен извиниться.
– Не вижу оснований, вам не за что извиняться. Давайте просто забудем этот прискорбный инцидент?
– Не уверен, что смогу, более того – что хочу забывать.
– Очень любезно с вашей стороны так говорить. Отнюдь, Софи, любезность здесь совершенно ни при чем, это чистая правда.
И хотя мы вполне способны извиняться – или препираться друг с другом, я не знаю, что именно сейчас происходит, – до рассвета, мы отправляемся домой, и он время от времени самым пристойным образом берет меня под руку, помогая перебираться через рытвины и ямки.
Он провожает меня домой. Один из лакеев, зевая, открывает парадную дверь и с любопытством смотрит на нас. Уверена, наше прохладное вежливое прощание разочаровывает его, и пока я тащусь наверх, в спальню, я осознаю, что и сама разочарована. Но я же теперь другой человек, благовоспитанная и уважаемая миссис Марсден, и единственное, что мешает мне сейчас делать карьеру, – это мой наниматель.
Я лежу в постели и смотрю на резвящихся над моей головой богов – по правде сказать, все никак не привыкну смотреть на них, будучи в одиночестве, – и размышляю о поцелуе Гарри Бишопа. Это была большая ошибка, причем не первая моя ошибка с ним, и впредь ничего подобного не должно повториться. Мне определенно нужно избегать Гарри, лунного света и соловьев, по крайней мере всех их, вместе взятых.
По зрелом размышлении я встаю и подпираю дверную ручку стулом – на случай, если меня решит навестить лорд Шад, мужчина, которому луна и соловьи ни к чему.
Дневник мисс Амелии Прайс
Какой чудесный вечер! Милая Джейн восхищалась моим платьем и прической, она просто чудо, и хотя у меня порвался новый чулок и я натерла ногу, покатанцевала, это совсем не важно. Им понравилось, как я пою! Мое первое публичное выступление состоялось!
Однако Джейн шепнула мне на ушко большую глупость: она считает, что миссис Марсден и Гарри Бишоп – любовники! Какая чушь! Они даже не ладят друг с другом. Хотя танцевали они красиво.
Софи
На следующее утро я собираюсь заявить о своем уходе. Мне до ужаса не хочется этого делать, но что еще остается? Я не могу поехать ни в Бат вместе с Амелией и несносной миссис Уилтон, ни в Брайтон, где соберется весь свет.
Кроме того, вопрос с моим любвеобильным нанимателем, в котором я разочарована до глубины души, остается открытым. Естественно, я оттягиваю неприятный момент как могу, но потом нас с Амелией вызывают в кабинет его сиятельства – простую, по-мужски аскетичную комнату, которую оживляют акварели морской тематики и карандашные наброски детей, я так полагаю, исполненные лордом Шадом.
– Итак, – начинает лорд Шад, – речь идет о твоей поездке в Бат, Амелия. Ты, как я понимаю, хочешь ехать туда с новой подругой, а не в Брайтон вместе с нами? Потому что мистер и миссис Прайс и миссис Марсден отправляются с нами на море. Миссис Уилтон ясно дала понять, что она приглядит и за Джейн, и за тобой, так что в услугах миссис Марсден в Бате не будет необходимости.
– О да, сэр. Я буду очень скучать без вас. Но мне так нравится мисс Уилтон. Если, конечно, вы согласны, сэр.
– Что ж, хорошо. – Он встает и начинает ходить туда-сюда по комнате, заложив руки за спину. Будь на его месте другой человек, я бы истолковала это как проявление душевного волнения, – Естественно, денег на карманные расходы мы тебе дадим. Леди Шад говорит, что тебе там понадобятся платья и все такое. Но…
Если бы Амелия была чуть помладше, она, наверное, запрыгала бы на месте от восторга, а так она только крепко сжимает лежащие на коленях руки и сияет счастливой улыбкой.
– Ты очень молода, – продолжает лорд Шад, – и я не жду, что ты вернешься помолвленной или с полудюжиной кавалеров на хвосте. Просто проведи время хорошо. Однако… – Он снова умолкает, и я понимаю, что он и впрямь очень волнуется. – Хотя ты еще так юна, я думаю, пришло время тебе узнать тайну твоего происхождения. Нет, миссис Марсден, можете остаться.
Это я начала вставать, не желая вмешиваться в семейный разговор.
– Если вы уверены, сэр.
– Уверен. Амелия, ты что-нибудь помнишь о своей матери?
Она качает головой:
– Вы, я так понимаю, имеете в виду не миссис Прайс. Мама… Я смутно, помню ее голос. Она дала мне игрушку, маленького деревянного барашка, и сказала, чтобы я вспоминала о ней и гладила его по шерстке. Я так часто его гладила, что шерсть вытерлась и женщина, у которой я служила, бросила его в камин. А потом вы, сэр, нашли меня. – Она смотрит на него доверчиво, с любовью, и у меня возникает предчувствие, что Амелия вот-вот понесет тяжкую утрату.
– И ты больше не получала от нее вестей? Ни от нее, ни от отца?
– Нет, сэр. О, сэр, неужели она вернулась?
– Нет, увы, нет. Боюсь, она уже умерла.
– Да, сэр, я тоже так думаю, – произносит Амелия, удивляя меня самообладанием. – Но ведь у меня есть мистер и миссис Прайс, сэр, и вы. И еще тетя Шад. Мне очень повезло.
– Дело в том, Амелия, – лорд Шад останавливается перед ней, – что у нас с тобой общий отец. Я твой единокровный брат.
Ее руки, сжатые в момент радости, напрягаются так, что белеют костяшки. Так как я сижу рядом, то накрываю, ее руки ладонью.
– Вы хотите сказать, что я… отпрыск старого злого лорда?
– Да. Как и я сам.
– Но… но я думала…
Я чувствую, как она дрожит.
– Я думала, это вы мой отец!
– Амелия, милая моя. – Он придвигает стул и усаживается рядом с ней. – Я ушел в море совсем мальчишкой и вернулся в Англию лишь много лет спустя, когда умер мой брат – наш брат – и титул перешел ко мне. Тогда-то я тебя и нашел – избитую маленькую девочку, с которой очень жестоко обращались и заставляли работать. И я понял, что обязан забрать тебя к себе.
– Из чувства долга? – Ее голос дрожит.
– Из чувства долга и любви. Я бы хотел, Амелия, чтобы ты взяла нашу фамилию и я мог признать тебя официально.
Она сбрасывает мою руку и вскакивает.
– Чтобы все узнали, что я ублюдок вашего отца?!
– Нет, Чтобы все узнали, что ты моя сестра и уважаемый член семьи. Я намерен отписать тебе кое-какие деньги в приданое, не очень большую сумму, потому что не хочу, чтобы ты стала жертвой какого-нибудь альфонса, и вообще мне не хотелось бы в ближайшие несколько лет думать о твоем замужестве. Ты…
– Нет! – Она пятится от него.
Я подхожу к ней и беру ее за руку, но она отталкивает меня.
– Мистер и миссис Прайс мои настоящие родители. Вам доставляло удовольствие, сэр, держать меня при себе… как игрушку! Почему вы мне раньше не сказали?!
– Ты права, зря я так долго откладывал этот разговор.
– Джон вправду мой брат?
– Он мой племянник, и твой тоже. Сын моего покойного брата.
– Я вас ненавижу! – в сердцах говорит Амелия.
Лорд Шад вздрагивает, как от пощечины.
– Я уезжаю. Я еду в Бат, и у меня есть собственные деньги, сэр, вашего мне ничего не нужно, ни денег, ни фамилии.
Она разворачивается и убегает, хлопая дверью.
Я остаюсь один на один с лордом Шадом.
Он падает в кресло и закрывает лицо ладонями.
– Боже правый… Что я сделал не так, миссис Марсден?
– Трудно сказать, милорд.
Я действительно не знаю, как нужно сообщать и как воспринимать такие новости. Мир Амелии рухнул. Я уверена, все это время она считала своим отцом лорда Шада. Чего греха таить, я и сама думала точно так же – слишком уж велико внешнее сходство между ними.
Я колеблюсь, но недолго. Не хочется бросать Амелию в такой момент, но мне категорически нельзя в Брайтон.
– Сэр, я увольняюсь.
– Что?! – Он откидывается на спинку кресла. – Но зачем? Почему вы нас покидаете?
– Я думаю, вам это хорошо известно, милорд.
– Что? – Он смотрит на меня изумленно, но в этот момент в кабинет входит лакей с охапкой писем для его сиятельства, и я сбегаю с поля боя.
Я поднимаюсь наверх и стучусь в спальню к Амелии. Из-за двери слышны приглушенные рыдания, но она не впускает меня. Внизу леди Шад задремала на диване с малышкой Гарриет. Юных господ Саймона и Джорджа я обнаруживаю в кухне. Кажется, уже всем слугам известно о том, что случилось с Амелией, и все заняты приготовлением угощения для нее: тут тебе и пирожные, и поссет, и стакан вина, и цукаты.
Джон тоже здесь, сидит за кухонным столом и уплетает за обе щеки хлеб с вареньем.
– Я так и знал, – говорит он, демонстрируя барское чувство собственного превосходства. – Она просто глупая девчонка. Разумеется, дядя Шад ей не отец. Я слышу в его голосе самодовольство: он явно мнит себя родным сыном лорда Шада. У меня сердце сжимается при мысли о том, что еще одному ребенку придется пережить острую боль разочарования. Как бы там ни было, это дело лорда Шада, а не мое.
В доме царит переполох: слуги закрывают комнаты, пакуют вещи для отъезда в Брайтон. Я увожу троих мальчишек на улицу и разрешаю им играть с камушками, палками и шлепать по лужам. К нам присоединяется пара собак, которые благожелательно позволяют нам всякие непотребности, например подергать себя за хвост, и любезно бегают за палкой. Меня переполняет сочувствие к Амелии и грусть из-за расставания с этим семейством и домом. Мне тут делать нечего, надо возвращаться в Лондон и искать своего бродягу-отца. Я положусь на его душевную щедрость и снова взойду на подмостки. Перспектива эта меня не греет, но что мне остается…
Когда мальчишки уже основательно запачкались и устали, мы возвращаемся. На кухне прислуга отмывает их ладошки и мордашки и потчует нас отменными яствами. Вскоре малыши начинают зевать и становятся вяленькими. Мы вместе идем наверх, в гостиную, где царит тепло и уют; Саймон и Джордж сворачиваются калачиком перед камином вместе с собаками. Леди Шад с дочерью нигде не видно.
Джон приходит с книжкой, укладывается на диван и тоже засыпает.
К моему облегчению, в ответ на стук в дверь Амелия меня впускает. Она по уши занята сборами и изо всех сил делает вид, что все в порядке: оживленно щебечет о балах, концертах и о том, распознают ли в ней по платьям деревенскую клушу.
– Жаль, что вы поедете не с нами, а в Брайтон, – говорит она.
– Нет, Амелия, боюсь, что нет. Я увольняюсь.
– Но почему? – Она садится на кровать с парой чулок в руках. Ее губы дрожат. – Я… я думала, вы будете здесь, когда я вернусь.
– Меня наняли тебе в компаньонки и еще чтобы передать тебе те скудные знания по музыке, коими я располагаю. Я считаю, что я свою роль выполнила, хотя мне безумно жаль расставаться с тобой.
– Куда вы пойдете?
– Найду другое место.
По крайней мере я на это очень надеюсь.
– Но… вы так нам нравитесь. Мы хотим, чтобы вы остались. Я очень хочу видеть вас здесь, когда вернусь. – Она заливается слезами.
– Амелия, пожалуйста, прости меня. – Я обнимаю ее за плечи.
Она вытирает слезы.
– Я не поеду в Бат. Тогда вы останетесь? Мы все поедем в Брайтон, хотя он такой весь из себя модный и там не будет Джейн.
– Нет, это невозможно. – Я сама того и гляди расплачусь. – Амелия, ты должна ехать в Бат со своей новой подругой. Я только прошу тебя, пожалуйста, ни в чем не бери пример с миссис Уилтон, леди так себя не ведут, на самом деле она очень грубая женщина. Подумай только, как весело вы с Джейн проведете там время! Поезжай, а когда вернешься, вы с лордом Шадом снова станете лучшими друзьями. Тебе нужно время, чтобы все обдумать и простить. Я понимаю, каким потрясением для тебя стало то, что ты узнала сегодня.
Она пожимает плечами:
– Ладно, я думаю, быть его сестрой ничуть не хуже, чем дочерью. Жалко только, что мне раньше не сказали.
Она сворачивает чулки и кладет их в саквояж рядом с книгой в кожаном переплете.
– А что ты читаешь?
– Ничего. Это мой дневник. – Она ревнивым жестом кладет на него руку. – Уверена, они возьмут вас в Брайтон с собой. Вы могли бы присматривать за мальчиками.
– Нет, нянька из меня никудышная. Кажется, я сегодня дала им слишком много воли.
Она складывает нижнюю юбку и делает вид, что очень занята.
– Мы будем очень скучать по вас. Мистер Бишоп точно будет.
– Сомневаюсь. – Я встаю. – Ладно, мне тоже нужно собирать вещи.
Я спускаюсь вниз. В столовой Гарри Бишоп с лакеями укрывает мебель полотняными чехлами.
Я замираю в дверях и смотрю на него. Его сюртук расстегнут, в одной руке у него пачка бумаг, в другой – карандаш, и перепачкана левая скула. Волосы взъерошены, и у меня возникает порыв пригладить их.
Я делаю шаг вперед.
Глава 11 Гарри
– Сэр, мне необходимо с вами поговорить. Речь идет о моей кровати.
Господи, пожалуйста, только не это.
– В чем дело, миссис Марсден?
– Я увольняюсь, сэр.
– Что?! – Софи уезжает? Я велю лакеям продолжать без меня и вывожу ее из комнаты, чтобы поговорить с глазу на глаз. – Но… но почему?
– Я думаю, вам это известно.
– Нет. Я думал, вы здесь счастливы. Я что-то сделал не так? Дело в… – Я ощущаю, как пылает мое лицо. – Умоляю вас, скажите, если наше… кхм… Если есть последствия.
– Нет, какая глупость, я не беременна. Я уже, помнится, говорила вам, что в состоянии проследить за этим.
– Мне очень жаль, что вы уезжаете. Что вы станете делать?
У меня голова идет кругом. Как бы сильно я ни любил семейство Шад, я не в силах представить этот дом без Софи.
– Разыщу отца и вернусь на сцену. Очевидно, я не создана для уважаемых профессий. – Она улыбается, полная иронии, красивая и нежная, и мне до боли хочется ее поцеловать. – Так вот, кровать. Не могли бы вы немного подержать ее у себя, пока я не найду для нее новое место?
– Конечно же. Но зачем вам уезжать? И могу ли я чем-то помочь вам?
Она качает головой:
– Вы славный человек, Гарри Бишоп.
– Его сиятельство желает вас видеть, мистер Бишоп. – Из глубин дома является еще один лакей.
Я колеблюсь, и Софи полает мне руку:
– Лучше простимся сейчас, Гарри, потому что вряд ли нам выпадет другой шанс поговорить наедине. Завтра я отбываю в Лондон.
– Но… – Я беру ее за руку. – Это из-за капитана?
– Из-за кого?
– Из-за капитана. Ну, помните, вчера вечером… Он каким-то образом?..
– Ах нет. – Она смеется. – Уверена, его сестра отпугнула его всерьез и надолго. Нет, это из-за… Да не важно. Вам нужно идти к его сиятельству. Ему лучше всех в этом доме известно, почему я должна уехать. Стойте. – Она слюнит палец и трет мою щеку. – Так-то лучше. Прощайте, Гарри.
Ее рука безвольно выскальзывает из моей, и она уходит. Я смотрю ей вслед. Она поднимается по лестнице, понурив голову, без тени обычной грации и живости.
Лорд Шад! Неужели она о нем говорила? Нет, она, разумеется, ошиблась. Я с десяти лет на службе и повидал самых разных господ. Я прекрасно знаю, почему женщины, особенно хорошенькие, бывают вынуждены оставить место. Такое случается сплошь и рядом.
Лорд Шад у себя в кабинете, по уши в бумагах. Впрочем, в данный момент он пакует свои рисовальные принадлежности.
– Бишоп, ну что я такого сделал? Мой дом поел он плачущих женщин, и ни одна из них не желает со мной разговаривать. Ладно Гарриет, она пока не умеет, только кричит ночи напролет. Итак, он указывает на кипу бумаг, – это документы по перестройке дома. Строитель Булмерш со своими людьми будет здесь завтра. Пожалуйста, проследите, чтобы они снесли стену именно в той гостиной, и никакую другую. И что, черт подери, вы сделали миссис Марсден?
– Простите, сэр?
– Вы ее совратили?
– Милорд! Определенно, нет. Она боится домогательств другого человека, того, против кого она совершенно беззащитна.
Я жду, готовый к тому, что его сиятельство вышвырнет меня из дома, но вместо этого он кладет охапку кистей на стол и ледяным тоном приказывает:
– Сядьте.
Я сажусь. Он падает в кресло напротив меня и долго пристально меня изучает. Мне неуютно под его взглядом, а времени вполне хватает на то, чтобы живо представить свое позорное возвращение в Лондон, замешательство и разочарование родителей…
– Из ваших слов я могу сделать вывод, – начинает он после того, как я уже вообразил худшее, – что миссис Марсден решила, будто та самая нарядная шаль – это подарок от меня. Как так получилось, Гарри? Нет, не отвечайте, это я вам скажу как: вам не хватило ни мужества, ни здравого смысла признаться ей в своих чувствах.
Я крепко сжимаю кулаки. Впервые в жизни мне хочется кого-нибудь ударить.
– Я… я думал, она все поняла.
– Очевидно, нет, хотя все остальные поняли. Но кто я такой, чтобы вас судить? Все, кроме бедняжки Амелии, знали, кто ее настоящий отец, а теперь у меня по дому ходит еще одна несчастная особа женского пола и смотрит на меня исподлобья. Так что вы станете делать, Гарри?
– Не знаю, милорд. Она полна решимости уехать завтра.
Он стучит кулаком по столу.
– Так объяснитесь с ней! Назначьте помолвку. Вы, я так полагаю, намерены жениться?
– Разумеется, милорд. – Кажется, намерен. Я не задумывался об этом, делая ей такой подарок. – Я купил ей шаль, повинуясь минутному порыву, потому что она ей понравилась и еще потому, что подумал, что ей нужно что-нибудь нарядное, милорд. Я…
– Вы влюблены.
– Я…
– Идите, Бишоп, расхлебывайте кашу, которую заварили. Скажите, что она может отправиться с нами в Брайтон, если решит остаться у нас на службе. А это вот – свадебный подарок, на случай, если она откажется… – Он достает кошелек из мягкой кожи и вкладывает его в мою руку. – Пожалуйста, передайте это миссис Марсден, я не хочу, чтобы она уехала без гроша в кармане, если вы снова сделаете какую-нибудь глупость. Она может отказать вам потому, что вы не признались раньше. Я не очень богат, но я честен. Обо мне она может думать что хочет, но вы должны очистить свое имя.
– Благодарю, милорд.
Он обходит стол и хлопает меня по плечу:
– Я рассчитываю, что к моему возвращению все разрешится и дом останется цел.
Софи
– Что мы будем без вас делать? – Леди Шад в слезах. Она устроилась в постели с детьми и зачитанными до дыр «Путешествиями Гулливера». Когда я постучалась в спальню, она как раз читала вслух.
– Простите меня, – мямлю я, задавленная чувством вины.
Снова стук в дверь. Сгорбившись, входит Джон, за ним – собаки.
– И я не хочу, чтобы вы уходили.
Он падает на кровать. Собаки не отстают. Одна из них дотягивается до крошки Гарриет и тщательно вылизывает ее личико. Леди Шад прогоняет нахалку.
– Я надеялась найти здесь хоть немного покоя. – Леди Шад с ужасом обводит взглядом кровать, полную детей и собак. Она шумно сморкается. – Дело в том, дорогая моя Софи, что я не из тех женщин, которые предаются фантазиям о своих болезнях, но после рождения Гарриет я никак не оправлюсь. Надеюсь, морской воздух поможет мне восстановиться. Я думала, вы поедете с нами в Брайтон. Но если уж вы решили покинуть нас, то обязательно напишите, дорогая, сообщите, где вы будете, чтобы мы могли отписаться о том, как дела у Амелии в Бате.
– Боюсь, мэм, у меня нет никакой возможности остаться.
– Мне очень жаль. Полагаю, мне известно, что вас беспокоит.
Спокойствие, с которым она говорит о неверности мужа, меня поражает.
– Мэм, уверяю вас, я не давала ему никакого повода.
– Естественно, в этой ситуации вам нелегко. Жалко, что вы не поговорили со мной об этом раньше.
– Как я могла?
– Легко, я думаю. Гарри мне очень нравится, но ему следовало вести себя приличнее. Я или Шад переговорили бы с ним, если бы вы попросили.
– Гарри! – повторяю я.
– У него безукоризненный вкус. Шаль, должно быть, обошлась ему недешево, но она замечательно вам идет.
Господи, какая же я была дура! Гарри!
– Вы помолвлены? – продолжает леди Шад дружелюбным, но очень твердым тоном.
– Нет-нет, он ничего мне не предлагал.
– Я переговорю с ним об этом.
– Мэм, прошу вас, не нужно.
– Мама, почитай нам, – Джордж дергает ее за рукав.
– Где твои манеры, Джордж?! – Я делаю ему замечание, в точности как гувернантка.
– Мама, будь любезна, почитай, пожалуйста, – послушно поправляется Джордж и добавляет: – Мам, а миссис Марсден разрешает нам пачкаться. Она мне нравится. Скажи ей пусть останется.
Леди Шад протягивает мне книгу:
– Прошу вас, миссис Марсден, у вас такой приятный голос. – Она сталкивает собак с кровати и берет Гарриет на руки, чтобы мне хватило места на кровати.
Мы ужинаем в спальне, так как это одна из немногих комнат, не затронутых приготовлениями к отъезду. Джон уходит поужинать с Шадом и Гарри в кабинете его сиятельства. Амелия ужинает с мистером и миссис Прайс и их младшей дочкой.
После ужина слуги приносят наверх несколько ведер горячей воды, и леди Шад тщательно отмывает сыновей в лохани. После этого она дает им побегать по комнате голышом, а потом одевает в чистые ночные рубашечки, и они, похожие на двух маленьких ангелочков, забираются обратно в постель.
Гарриет просыпается и что-то тихонько воркует. Ей меняют пеленку, и она, будучи в добрейшем расположении духа, позволяет братишкам себя пощекотать.
– Это ненадолго, – вздыхает леди Шад. – В час ночи она проснется и будет вопить до рассвета. Вам повезло, что в том конце дома этого не слышно. Давайте-ка пошлем за другой бутылочкой вина.
Так под красное вино и главу-другую из «Путешествий Гулливера» мы по примеру детей засыпаем. Нас будит внезапное появление лорда Шада.
– Боже правый! – Он ставит подсвечник на комод и разглядывает оккупантов брачного ложа. – Все, брысь отсюда!
– Даже я, дорогой? – сонно бормочет леди Шад.
– Думаю, вы с детьми можете остаться. Миссис Марсден, мне, конечно, очень приятно обнаружить вас в своей постели, но я прошу вас забрать собак и уйти. Простите, если моя просьба показалась вам невежливой.
От его сиятельства слегка пахнет виски. Произнося свою краткую речь, он снимает фрак и жилет.
С тревогой понимая, что мой наниматель вот-вот разденется передо мной, я нашариваю туфли на полу возле кровати.
– Я поговорил с Бишопом начистоту, миссис Марсден. Надеюсь, вы передумаете увольняться. Желаю вам счастья и спокойной ночи!
Собаки зевают и потягиваются и решают проводить меня в спальню. Там они устраиваются на простынях и оставляют мне немножко места у края кровати. Они очень большие и беспокойные компаньоны (им снится погоня, и они часто скребут лапами одеяло), но в целом с ними уютно и спокойно, и в эту ночь – редкое дело! – мне не снятся кошмары о том, как я убила Джейка Словена.
* * *
На следующее утро мы с Гарри Бишопом стоим на парадном крыльце дома и провожаем экипаж семьи Шад. Я немножко завидую им: они едут на море, а мне предстоит возвращение в Лондон, где летом вонь становится нестерпимой. Вещи мои собраны, и я намереваюсь пешком дойти до перекрестка в деревне, а там сесть на дилижанс.
– Миссис Марсден?
Гарри стоит передо мной, протирая очки, и загораживает мне путь в дом.
– Да, мистер Бишоп?
К моему величайшему изумлению, он встает на одно колено и водружает очки обратно на нос.
– Мадам, станьте моей женой.
– Что?! Ох, Гарри, вставайте же, вы выглядите нелепо.
– Я думал, это делается так, – говорит он, но встает.
– Вы же на самом деле не хотите на мне жениться.
– Нет, хочу, конечно. Лорд Шад сказал, я должен это сделать, и уверяю вас…
– Лорд Шад не имеет к этому никакого отношения. Почему вы ничего мне не сказали? Зачем позволили думать, что это лорд Шад подарил мне шаль, что он имеет на меня какие-то виды?
Гарри чешет затылок.
– Я считал, вы знаете, что это подарок от меня. Кто еще мог вам подарить эту шаль? И меня удивляет, что вы могли так плохо подумать про лорда Шада.
– Он мужчина. Я невысокого мнения о вашем брате.
– Лорд Шад посоветовал мне жениться на вас, мэм. В конце концов, с вашим скандальным прошлым вы не можете рассчитывать на более уважаемую партию.
– Да как вы смеете?! – Я даю ему пощечину.
Гарри отступает на шаг. Он выглядит шокированным и уязвленным, и я вижу, что мой отказ задел не только его тщеславие.
– Прошу прощения. – Он достает из кармана кожаный мешочек. – По крайней мере, пожалуйста, возьмите это.
Я выбиваю мешочек у него из рук, и гинеи со звоном рассыпаются по ступеням, сверкая на солнце.
– Сэр, вы не могли придумать ничего более оскорбительного?
– Это от его сиятельства. Когда кто-то из слуг уходит, ему делают подарок – таков обычай.
– Ах, ну да.
Рядом с нами раздается чей-то кашель. Мы оба оборачиваемся и видим приехавших на телеге людей с плотницкими инструментами. Они с живейшим интересом наблюдают за нами, и я задаюсь вопросом, а давно ли они тут стоят.
– Мистер Бишоп, сэр, доброе утро! – кричит их главный. – Простите, что помешали, сэр, но с чего нам начать работу?
– Мэм. – Гарри кланяется мне и спускается с крыльца, чтобы показать строителям боковую стену дома.
Последнее, что я вижу – надеюсь, это и впрямь последнее, что касается Гарри Бишопа, – это как он собирает на лестнице монеты.
Я захожу в дом.
Я чувствую, что вот-вот расплачусь, и не хочу, чтобы он видел мои слезы. Если честно, наше знакомство было не очень приятным, но недавно я пришла к мысли, что мы прекрасно понимаем друг друга и неплохо ладим. Не говоря уже о том потрясающем, чудесном поцелуе. Он в любой момент мог пойти к лорду Шаду и рассказать ему, кто я такая, и сколько бы я ни угрожала, после такого вряд ли кто-то поверил бы мне.
