355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джек Холбрук Вэнс » Ночной огонь » Текст книги (страница 5)
Ночной огонь
  • Текст добавлен: 17 марта 2017, 06:00

Текст книги "Ночной огонь"


Автор книги: Джек Холбрук Вэнс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

4

Мел Суоп, директор службы здравоохранения Института, предоставил Хильеру подробные сведения о фирме «ФВГ и партнеры». Основателями и руководителями фирмы были три известных практикующих врача: доктора Флорио, Виндль и Гиссинг. Они пользовались высокой репутацией, предпочитая, как правило, применять обширный опыт более или менее традиционной медицины, но не отказывались, по мере необходимости, прибегать к экспериментальным методам. За пределами больничного комплекса «Бантун» три врача занимали престижное социальное положение, будучи приняты в клубы, свидетельствовавшие о завидной весомости: доктор Флорио был пожизненным членом клуба «Палиндром», а доктор Виндль – клуба «Валь-Верде»; доктор Гиссинг был вхож в несколько клубов одновременно – в частности, он принадлежал к числу достопримечательных «Лемуров», известных дерзостью и непредсказуемостью взглядов. В том, что касалось внешности и характера, однако, между ними было мало общего. Доктор Флорио, пухлый и розовый, как только что выкупанный младенец, отличался педантичной щепетильностью. Доктор Виндль, старший из основателей фирмы, словно весь состоял из длинных болтающихся рук, острых локтей и костлявых голеней. Его объемистый желтоватый череп украшали несколько коричневых родинок и сиротливые жидкие пряди волос неопределенного оттенка.

Напротив, доктор Гиссинг – веселый и подвижный маленький человечек – мог похвастаться пышной седой шевелюрой. Предрасположенный к поэтическим гиперболам репортер отозвался о нем в местном медицинском журнале как о «существе, подобном изящной садовой дриаде, пугливо прячущейся среди анютиных глазок только для того, чтобы выпорхнуть и болтать точеными маленькими ножками в птичьей купальне». В том же журнале фирму «ФВГ и партнеры» называли «весьма достопримечательным образцом профессионального синергизма, во всех отношениях более эффективного в совокупности, нежели каждый из его компонентов по отдельности».

Хильер и Альтея прибыли в Бантун уже через час. Перед ними предстало впечатляющее сооружение из розового камня, чугуна и стекла, затененное кронами семи высоких кисломолочных деревьев.

Супруги Фаты вошли в это сооружение, и их провели в кабинет доктора Флорио. Врач поднялся им навстречу: крупная фигура в белоснежном отутюженном фраке. Он изучил посетителей дружелюбными голубыми глазами: «Профессора Хильер и Альтея Фаты? Доктор Флорио к вашим услугам». Он указал на стулья: «Будьте добры, присаживайтесь».

Фаты уселись.

«Как вам известно, мы пришли по поводу нашего сына», – начал Хильер.

«Да-да. Мне передали вашу записку. Должен признаться, ваше описание проблемы показалось мне несколько расплывчатым».

Хильер был чрезвычайно чувствителен к любой критике, касавшейся его литературных способностей, и замечание врача заставило его ощетиниться. «Имеющаяся информация достаточно неопределенна сама по себе, – сухо сказал он. – Я постарался недвусмысленно указать на это обстоятельство, но, по-видимому, не преуспел».

Доктор Флорио понял свою ошибку: «Разумеется, разумеется! Уверяю вас, я выразился без задней мысли».

Хильер принял его извинение холодным кивком: «Джаро сообщает о некоторых странных явлениях, с нашей точки зрения не поддающихся объяснению. Мы решили обратиться к вам за советом, как к известному специалисту».

«Правильно, – отозвался доктор Флорио. – Сколько лет вашему сыну?»

«Лучше всего будет, если я расскажу вам его историю с самого начала, – Хильер вкратце изложил биографию Джаро с того момента, когда Фаты спасли его от смерти на обочине дороги под Ворожскими холмами на Камбервелле. – Пожалуйста, имейте в виду, что в памяти Джаро зияет шестилетний провал. Насколько я понимаю, так называемый «внутренний голос» – какой-то отголосок забытого раннего детства».

«Гм! – доктор Флорио погладил пухлый розовый подбородок. – Вполне может быть. Позвольте мне пригласить коллегу, доктора Гиссинга. Он специализируется в области анализа раздвоения личности».

Появился доктор Гиссинг: хрупкий, щеголевато одетый человек с настороженно-любознательным лицом. Как и предполагал доктор Флорио, он сразу заинтересовался случаем Джаро: «У вас остались какие-нибудь записи, позволяющие получить представление о лечении Джаро в клинике Сронка?»

«Увы! – Хильер почувствовал, что лукавый доктор Гиссинг уже заставил его занять оборонительную позицию. – Мы очень спешили, все наши мысли были заняты спасением жизни ребенка; такие детали, как сохранение документации, просто вылетели у нас из головы».

«Хорошо вас понимаю! – заявил доктор Гиссинг. – Уверен, что вы сделали все, что мог бы сделать на вашем месте обеспокоенный человек без профессионального медицинского опыта».

«Именно так! – прогудел доктор Флорио. – В любом случае, потребуется регистрация новых схем».

«Любопытный случай!» – заключил доктор Гиссинг. Приятно улыбнувшись Хильеру и Альтее, он скрылся за дверью.

«Значит, мы договорились, – поспешила вставить Альтея. – Когда к вам привести Джаро?»

«Завтра утром, примерно в то же время, если это вас устроит».

Альтея не возражала: «Не могу найти слов – рада, что нам удалось поручить вам это дело!»

«Остается один вопрос, – поднял указательный палец доктор Флорио. – Нельзя забывать об оплате наших услуг, каковую мы стремимся взимать с таким же усердием, с каким наши клиенты стремятся свести ее к минимуму. Нашу фирму никак нельзя назвать дешевой или расточительной, в связи с чем было бы лучше всего, если бы мы с самого начала достигли взаимопонимания по этому вопросу».

«Не беспокойтесь, – ответил Хильер. – Как вам известно, мы занимаем профессорские должности на факультете эстетической философии. С вашей стороны достаточно будет выставить счет казначею службы здравоохранения Института».

Доктор Флорио нахмурился и хмыкнул: «В казначействе Института часто занимаются мелочными придирками. Время от времени нам возвращали счета, требуя разъяснить те или иные незначительные расходы. Неважно, впрочем! Завтра утром мы займемся обследованием Джаро».


Глава 4


1

Вечером, когда Джаро вернулся из гимназии, Хильер и Альтея ждали его в гостиной – необычная ситуация. Вскочив на ноги, Альтея налила в три небольших стаканчика дорогого вина «Альтенгельб» и протянула один стаканчик Джаро. Это вино откупоривали только по особым случаям, и Джаро почувствовал, что приближаются какие-то перемены.

Торжественно пригубив вино, Хильер прокашлялся. Профессор чувствовал себя не очень удобно, в связи с чем голос его звучал напыщеннее, чем ему хотелось бы: «Джаро, мы оба были очень удивлены, когда узнали о твоих проблемах. Жаль, что ты не сообщил нам о них раньше».

Джаро слегка вздохнул, стараясь подавить внешние признаки раздражения. Наступал неизбежный этап, которого он боялся и который он одновременно приветствовал. Теперь он хотел объяснить все сразу, во всех подробностях – трепет, страхи, замешательство, панические приступы клаустрофобии, ужас неизвестности. Он хотел выразить в едином потоке слов любовь и благодарность к двум добрейшим людям, теперь встревоженным из-за него или даже болезненно уязвленным – но когда он заговорил, фразы звучали искусственно и напряженно: «Очень сожалею, что заставил вас беспокоиться. Я не хотел, чтобы так случилось– мне казалось, что я смогу справиться с этим сам».

Хильер сухо кивнул: «Все это замечательно, но...»

Альтея вмешалась: «Короче говоря, мы считаем, что тебе нужно посоветоваться со специалистами. На завтра тебе назначили прием у доктора Флорио из фирмы «ФВГ и партнеры». У него хорошая репутация, и мы надеемся, что он тебе поможет».

Джаро потягивал вино, хотя оно ему не очень нравилось: «Сколько времени это займет?»

Хильер пожал плечами: «На этот счет трудно что-либо сказать, так как никто не знает, чем вызвано твое расстройство. Но завтра утром тебе нужно явиться в медицинский комплекс «Бантун», в округе Селес. Там спокойно, чисто и удобно».

Скоропалительность происходящего поразила Джаро: «Уже завтра?»

«Чем скорее, тем лучше. В школе у тебя начались весенние каникулы – самое подходящее время заняться твоей проблемой».

«Надо полагать».

Альтея погладила Джаро по плечу: «Конечно, мы поедем с тобой. Тебе не о чем беспокоиться».

«А я и не беспокоюсь».


2

Вскоре после ужина Джаро пожелал Хильеру и Альтее спокойной ночи и отправился в спальню. Он долго лежал, глядя в темноту и пытаясь представить себе, каким образом его собирались лечить. Следовало допустить, что методы, применявшиеся фирмой «ФВГ и партнеры», не отличались особой жестокостью – иначе у них давно не было бы никаких клиентов.

Одно было несомненно: врачи должны были попытаться разгадать секрет его раннего детства, что можно было только приветствовать. Джаро мог предложить им лишь пару отрывочных образов: силуэт высокого худощавого человека на фоне сумеречного неба далекой планеты и романтический сад, озаренный лучами двух больших бледных лун. И, конечно же, голос!

Великая тайна! Откуда исходил этот голос? Джаро были известны немногие поверхностные сведения, относившиеся к телепатии. Может быть, именно в телепатии скрывалась разгадка? Может быть, его мозг стал своего рода приемником чьих-то трагических эмоций?

В прошлом Джаро нередко начинал было исповедоваться супругам Фатам, но каждый раз сдерживался. Доброжелательные и любящие родители, Фаты слишком чувствительно реагировали на его проблемы. В ситуациях, требовавших срочного принятия решений, Хильер проявлял непрактичность, пытаясь тщательно продумать каждую деталь процесса преодоления трудностей. Альтея же начинала бегать из угла в угол, время от времени обнимая Джаро так крепко, что у него перехватывало дыхание, и укоряя его в недостаточной откровенности. Оказываясь в одном помещении с Джаро, они неоднократно заставляли его обещать, что он непременно будет сообщать им о любых будущих болезнях, недугах, болях, растяжениях, порезах, укусах и прыщах, самых незначительных, так как только они лучше всех знали, что было ему полезно или вредно. «По меньшей мере, – думал Джаро, – теперь проблема будет в руках других людей. Кто знает, что у них получится?»

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать.


3

Рабочее расписание не позволило Хильеру отлучиться из Института, и во время первого посещения комплекса «Бантун» Джаро сопровождала Альтея. Они прибыли в назначенное время, и их сразу провели к доктору Флорио, внимательно осмотревшему Джаро с головы до ног: «Значит, это и есть наш пациент? Он выглядит, как исключительно здоровый молодой человек. Как ты себя чувствуешь, Джаро?»

«Очень хорошо, благодарю вас».

«А! У тебя прекрасные манеры, тебе не приходится принуждать себя к вежливости, – доктор Флорио указал на белый плетеный стул. – Присаживайся, будь так любезен, и мы немного поговорим».

Пока что все шло хорошо. Доктор Флорио казался приятным, хотя и несколько многословным собеседником.

«А теперь вот что, Джаро! Наберись терпения и подожди минуту-другую. Нам с твоей матерью нужно кое-что оформить». Врач отвел Альтею в приемную, где сидела секретарша, и объяснил, что ей следовало подписать целую пачку юридических документов. Дверь оставалась полуоткрытой – Джаро слышал, как они обсуждали бумаги.

«Прекрасно! – заявил наконец доктор Флорио. – Отныне нам не помешают никакие заковырки и закорючки. Будьте добры, освежите мою память – что именно беспокоит Джаро? Когда это началось?»

Альтея собралась с мыслями: «О том, что касается внутреннего голоса, Джаро может рассказать вам гораздо больше, чем я».

«В последнее время у него не было никаких травм головы? Он не падал, ни обо что не стукался, ни с кем не сталкивался?»

«Насколько мне известно, нет».

«И он ничем не болеет? Он выглядит здоровым – это действительно так?»

«Джаро совершенно здоров! Он никогда ничем не болел. Как мы уже упоминали, когда ему было шесть лет, его почти забила до смерти банда деревенских хулиганов, собиравшихся переломать ему все кости. Мы его вызволили, он чуть не умер. В больнице у него начались истерические судороги, лишавшие его последних сил. Его мучили какие-то воспоминания, доводившие до отчаяния, до безумия. Врачи не знали, как его спасти, и в качестве последнего средства терапевт решил стереть часть его памяти. Только поэтому он выжил, но теперь он не помнит бóльшую часть всего, что происходило в течение первых шести лет его жизни».

«Любопытно! Где все это случилось? Не на Галлингейле, надо полагать?»

«Нет, – сказала Альтея, – мы нашли его...» Она внезапно замолчала. Наступила странная тишина – в этой скрытности было что-то нехарактерное для Альтеи. Дверь в кабинет тихонько прикрыли, и Джаро не слышал продолжение разговора.

Странно! Джаро до сих пор не знал, где имели место неприятные события его детства. Когда он спрашивал об этом, Фаты отвечали уклончиво: «Ну, скажем так, ты нам повстречался на небольшой малоизвестной планете, где мы занимались исследованиями. Все это в прошлом и на самом деле не имеет значения».

Подозрительная уклончивость!

Дверь открылась – доктор Флорио и Альтея зашли в кабинет, где их ожидал Джаро. Альтея настаивала на том, что Джаро чувствовал бы себя удобнее, если бы она присутствовала при первоначальном обследовании. Но доктор Флорио даже слышать об этом не хотел: «Совершенно исключено! Ваше присутствие не позволит Джаро отвечать на вопросы со всей откровенностью. Почему бы вам не выпить чаю в кафе? Оно в двух шагах – достаточно перейти внутренний двор».

Всем своим видом выражая неодобрение, Альтея направилась в кафе. Флорио пригласил Джаро пройти в процедурный кабинет – помещение с серо-зелеными стенами, словно испускавшими подводный свет. Указав Джаро на стул, он устроился за столом. Джаро ждал, готовый ко всему.

Доктор Флорио наконец приготовился и шлепнул ладонями по столу. Курс лечения начался: «Ну что же, Джаро, вот таким образом! Прежде всего нам следует познакомиться. Позволю себе заметить, ты производишь впечатление умного и способного молодого человека – несомненно, ты уже взобрался на несколько ступеней социальной лестницы. Полагаю, ты уже распростился с детскими забавами «Молодежного легиона»? Не замечаю никаких значков, но можно предположить, что тебя уже приняли в клуб «Сладких помидоров», а может быть, даже «Зуавов» или «Черномазых троллей»?»

«Я никто. Даже не профан».

«Ах да! Хм. Ха! – доктор Флорио приподнял брови. – Само собой. Каждому приходится всходить по иерархической лестнице в своем темпе – весомость придают самые различные свойства, иногда незаметные с первого взгляда. Но это сложные материи, и в данный момент мы не будем ими заниматься. Ты не возражаешь?»

«Не возражаю, доктор».

«Ну и ладно! А теперь расскажи о таинственных голосах, звучащих у тебя в голове. Мы их мигом приструним – так, что они запросят пощады!»

«Ситуация гораздо серьезнее, чем вы себе представляете – судя по тому, что вы говорите», – медленно произнес Джаро.

Брови доктора Флорио снова взметнулись, лучезарная улыбка на его розовом лице поблекла: «Даже так!» Врач задумался: «По-видимому, я тебя недооценил. Прошу прощения – попробую подойти к делу по-другому. Расскажи мне о голосе. Ты часто его слышишь?»

«Сперва он звучал редко – примерно раз в месяц, и тогда я едва его замечал. Но в прошлом году я слышал его несколько раз в неделю, а теперь он мне очень мешает. Похоже на то, что он появляется у меня в голове, и я не могу от него избавиться!»

Доктор Флорио тихо хмыкнул: «Это мужской голос или женский?»

«Мужской. Больше всего меня пугает то, что иногда он очень похож на мой собственный голос».

«Хм. Возможно, это имеет большое значение».

«Не думаю, – возразил Джаро. – Я твердо решил, что это не мой голос». Он принялся описывать – настолько подробно, насколько мог – звуки, возникавшие у него в голове: «В конце концов мне пришлось кому-то об этом рассказать, и вот – я попал сюда».

«Придется над всем этим крепко подумать, – признался Флорио. – Мне еще не приходилось иметь дело с таким явлением».

«Откуда происходит этот голос?» – с тревогой спросил Джаро.

Флорио покачал головой: «Не знаю. Можно предположить, что операция, которой тебя подвергли в детстве, искусственно соединила какие-то контуры, со временем становившиеся все активнее и в конце концов создавшие иллюзию внутреннего голоса. Если это так, лечивший тебя врач, возможно, сделал ошибочное заключение. Мы узнаем больше после подробного обследования». Доктор Флорио поднялся на ноги: «Давай пройдем в лабораторию. Я хотел бы познакомить тебя с моими коллегами, докторами Виндлем и Гиссингом. Мы вместе займемся твоим случаем».

Через три часа доктор Флорио и Джаро вернулись в приемную. Альтея беспокойно разглядывала их лица. Джаро выглядел спокойным и сосредоточенным, хотя и несколько взъерошенным. Доктор Флорио, казалось, слегка приуныл и перестал приправлять речь выражениями, придававшими ему напускную жизнерадостность: «Для начала мы применили умеренный гипноз и средства, обостряющие память, но не узнали ничего существенного. Пока что я больше ничего не могу сказать – кроме того, что порекомендовал бы Джаро временно устроиться в одной из наших палат, выходящих в сад, где было бы удобно проводить дальнейшие терапевтические обследования».

Альтея запротестовала: «Я хорошо вас понимаю, но мы не хотим отрывать его от семьи и друзей! Мы хотели бы обсуждать с ним ваши процедуры и предлагать, по мере необходимости, свои советы. Если Джаро останется здесь, это будет невозможно!»

«Именно так, – сказал доктор Флорио. – Именно поэтому ему следует остаться здесь».

Альтея неохотно согласилась с требованиями врачей. «Не беспокойся! – сказала она, повернувшись к Джаро. – Мы тебя не бросим! Я буду приезжать каждый день и проводить с тобой как можно больше времени!»

Прокашлявшись, доктор Флорио поднял глаза к потолку: «Для всех нас было бы лучше, если бы вы ограничились более редкими и короткими свиданиями – скажем, на один час каждые три дня».

«Что вы говорите, доктор Флорио? – воскликнула Альтея. – Ведь это неразумно! Джаро нуждается в поддержке, а я хочу знать во всех подробностях о том, как проходит курс лечения!»

Доктор Флорио начинал раздражаться: «Мы предпочитаем не отчитываться о результатах регулярно. Пока состояние пациента не улучшится – а на внезапное улучшение обычно рассчитывать не приходится – мы не хотели бы преподносить вам наборы пустопорожних оптимистических фраз. Как только мы сможем объявить что-либо существенное, мы сразу с вами свяжемся».

«Нам трудно жить, не получая никаких сведений, – пожаловалась Альтея. – Мы очень беспокоимся».

Флорио уступил: «Мы будем ставить вас в известность обо всех применяемых процедурах. Например, сегодня мы погрузили Джаро в гипнотический транс, надеясь стимулировать появление внутреннего голоса – но безрезультатно. Затем мы приступили к подготовке схематических аналогов структуры мозга – они позволят прослеживать синаптические связи. В нашем распоряжении самые современные автофлексы и процессоры; тем не менее, моделирование мозга – деликатное и трудоемкое занятие, чреватое неожиданностями».

Поколебавшись, Альтея спросила: «Вы считаете, что вам удастся ему помочь?»

Доктор Флорио устремил на Альтею печальный взгляд – ее вопрос явно задел его за живое: «Разумеется, сударыня! Иначе у нас не было бы никаких оснований для весомости!»

Альтея наконец удалилась, а медсестра-домоправительница отвела Джаро в отдельную палату. Тем временем три врача отправились в столовую комплекса, чтобы подкрепиться и побеседовать. Доктор Гиссинг был впечатлен сосредоточенным самообладанием их юного пациента: «У меня возникло жутковатое ощущение, что он наблюдает за нами внимательнее, чем мы за ним».

«Чепуха! – заявил доктор Виндль. – Вы проявляете признаки невроза, вызванного чувством вины».

«А у кого они не проявляются? Разве чувство вины – не плодотворнейший стимул, побуждающий каждого из нас приносить какую-то пользу вместо того, чтобы коптить небо?»

«Позвольте мне налить вам еще чаю», – прервал их доктор Флорио, и они отложили дальнейшее обсуждение этого вопроса.


4

Терапевтические сессии в больничном комплексе «Бантун» заполнили все существование Джаро. Работа продвигалась методически. Графопостроители прослеживали основные структуры его мозга как в двухмерных плоскостях, так и в трех измерениях. Его подсоединили к мониторам. Теперь, если бы внутренний голос снова появился, можно было идентифицировать соответствующую область мозга. Голос, однако, молчал – доктор Виндль, наиболее скептически настроенный из трех терапевтов, считал, что этот факт показателен сам по себе. «Не сомневаюсь, что у мальчика время от времени случались кошмары, – говорил он коллегам. – Он профан, он не чувствует почвы под ногами, ему кажется, что он вот-вот провалится. Известны сотни случаев подобной истерии».

Три врача сидели в библиотеке, где они ежедневно совещались, по традиции сопровождая беседу стаканчиком-другим дымчатого крепкого солодового напитка. Каждый занимал привычное место: доктор Флорио, с физиономией стареющего херувима, облокотился на стол посреди библиотеки; доктор Виндль, язвительный эрудит, устроился в кресле, перелистывая журнал; доктор Гиссинг беззаботно полуразвалился на софе, внимая разговору с безмятежно-просветленным лицом, словно он с наслаждением прислушивался к далеким и сладостным струнным аккордам. Именно это характерное для Гиссинга выражение доктор Виндль не слишком вежливо сравнивал с «мордой настороженной крысы».

Гиссинг укорял Виндля за чрезмерный скептицизм: «Послушайте! Мальчик очевидно говорит правду. Невозможно предположить, что ему нравится торчать в больнице и подвергаться процедурам. У него в жизни уже были какие-то трагедии, и он не хочет их возвращения».

«Несомненно, мы имеем дело с чем-то зловещим, – медленно произнес доктор Флорио. – Непонятный случай, выходящий за рамки моего опыта. Я говорю, конечно, не только о внутреннем голосе, но и о тех картинах, которые он еще помнит – об озаренных лунами кипарисах, о темной фигуре на фоне сумеречного неба. Меня невольно начинает интересовать то, что стерлось из памяти Джаро. Возможно, ему пришлось пережить нечто, от чего у нас самих началась бы истерика».

«Вероятно, часть потерянной памяти можно восстановить», – предположил доктор Гиссинг.

«Маловероятно! – решительно отрезал доктор Виндль. – Провалы на схемах слишком обширны!»

«Верно! Но разве вы не заметили остатки разрушенных матриц? Я насчитал дюжину с первого взгляда. Разумеется, все они в той или иной мере повреждены и со временем только блекнут».

Виндль раздраженно крякнул: «Они не поддаются осмыслению! У нас есть только разрозненные отправные точки, не связанные мнемоническими функциями. В них нет настоящей значимости».

«Существенной значимости нет, но они исключительно любопытны».

«Любопытны для вас – возможно. Но мы не можем тратить время, улавливая расплывчатые обрывки воспоминаний подобно сумасшедшему энтомологу, рискующему утонуть в болоте, размахивая сачком в погоне за редкой бабочкой».

«Словоблудие, болтовня! – жизнерадостно подскочил доктор Гиссинг. – Вы забыли о моей весомости! Мы, «лемуры», любим приправлять сыр перцем. Если потребуется, я займусь этим без вашей помощи».

«Дражайший коллега! – бубнил доктор Виндль. – Нам хорошо известны ваши предпочтения. Нездоровый интерес к загадочным отклонениям от нормы может завести вас в тупик ложных умозаключений».

«Благодарю за предупреждение, – отозвался Гиссинг. – Впредь буду использовать свои терапевтические таланты со всей возможной предусмотрительностью».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю