Текст книги "Мэдук"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Мэдук с сомнением продолжила изготовление травяного свистка, но снова остановилась: «Общеизвестно, что эльфы и феи никогда ничего не дают, если не берут что-то взамен. Древесные гномы тоже придерживаются этого правила?»

«Вот еще! Скажем так: если заключается крупномасштабная сделка, такой принцип может находить применение. Древесные гномы не отличаются алчностью».

Мэдук почувствовала, что гном уклоняется от прямого ответа: «Тем не менее, скажите, каким образом я могла бы рассчитаться за ваши сведения и советы?»

Смущенно ерзая на валуне, гном сдвинул шапочку с плюмажем сначала на лоб, потом на затылок: «Не могу принять ничего существенного. Никакого серебра или золота, никаких драгоценностей! Мне доставило удовольствие сделать одолжение столь изящному быстроногому существу. Если исключительно из чувства благодарности тебя не затруднит необходимость поцеловать кончик моего носа, твоя задолженность будет полностью погашена. У тебя нет возражений?»

Мэдук с подозрением воззрилась на гнома и на его длинный заостренный нос, тогда как гном продолжал выражать смущение суетливо-нелепыми, бессодержательными жестами.

«Придется подумать о вашем предложении, – сказала в конце концов Мэдук. – Я редко целую незнакомцев, в том числе их носы или другие части тела».

Гном нахмурился, сгорбился, обнял руками колени и опустил голову. Уже через несколько мгновений, однако, к нему вернулись успокоительно-вежливые манеры: «В этом отношении ты совсем не похожа на свою мать. Что ж, неважно. Я всего лишь хотел… а, о чем тут говорить! Ты уже сделала свисток? Прекрасно, прекрасно. А теперь тихонько подуй в него, с приветливым выражением лица… Вот так! Хорошо, можешь больше не дуть. Выслушай дальнейшие указания. Чтобы Твиск отозвалась, тебе нужно дунуть в травяной свисток и спеть вполголоса небольшое заклинание:

 
„Лирра-ла-лисса, я фея Мэдук!
Ветры небесные, туч повелители!
Пусть дуновенья волшебного звук
Вызовет Твиск из Щекотной обители,
Пусть ее ветер несет мне навстречу,
Пусть она вспомнит о дочери вдруг,
Пусть отзовется, и я ей отвечу,
Лирра-ла-лисса, принцесса Мэдук!“»
 

Робко повторив эти слова вслух, Мэдук глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, извлекла дрожащий звук из травяного свистка и пропела заклинание.

На первый взгляд ничего не произошло. Посмотрев по сторонам, Мэдук спросила у гнома: «Может быть, я что-то напутала?»

Из-за поросли наперстянок послышался тихий голос: «Ты правильно повторила заклинание». Красотка-фея Твиск выступила вперед: грациозное создание с развевающимся шлейфом бледно-голубых волос, перевязанных ниткой сапфиров.

Потрясенная и восхищенная, Мэдук пролепетала: «Неужели я ваша дочь?»

«Прежде всего, – деловито сказала Твиск, – каким образом ты согласилась заплатить Зокко за услуги?»

«Он хотел, чтобы я поцеловала его в нос. Я сказала, что мне нужно посоветоваться по этому вопросу».

«Совершенно верно! – заявил гном Зокко. – В свое время я обеспечу предоставление надлежащих рекомендаций, и дело будет в шляпе. Вопрос не нуждается в дальнейшем обсуждении».

«Будучи ее матерью, рекомендации предоставлю я, что избавит тебя от лишних трудов», – возразила Твиск.

«Для меня это не составит никакого труда! Я достаточно изобретателен и сообразителен».

Твиск пропустила его возражения мимо ушей: «Мэдук, советую тебе подобрать комок земли и предложить его этому пучеглазому уродцу со следующими словами: „Зокко, мой символический дар оплачивает, целиком и полностью погашая любую мою задолженность перед тобой ныне и присно и вовеки веков, в этом мире и в любых других мирах, в любых вообразимых и невообразимых отношениях, каждую из услуг, предоставленных тобой мне, по моему поручению или от моего имени, фактических или вымышленных, в пределах любых измерений и пространств, а также за их пределами“».

«Какой вздор, какая чушь! – вспылил древесный гном. – Мэдук, не обращай внимания на бестолковую синеволосую распутницу – как тебе известно, мы уже обо всем договорились».

Твиск лениво приблизилась на несколько шагов, и Мэдук смогла рассмотреть ее получше: прелестное, неподражаемо очаровательное создание с бледно-голубой шевелюрой и кожей кремового оттенка. Глаза феи, такие же, как у Мэдук, сияли чудесными мечтательными небесно-голубыми озерами, способными утопить рассудок любого влюбчивого мужчины. Твиск обратилась к дочери: «Должна отметить, в качестве любопытной подробности, что Зокко знаменит похотливостью. Поцеловав его в нос, ты оказалась бы у него в услужении, и вскоре тебе пришлось бы целовать его, по приказу, совсем в других местах, не говоря уже о прочем».

«Подумать только! – удивилась Мэдук. – Зокко казался таким обходительным и покладистым!»

«Он умеет прикидываться».

Мэдук повернулась к гному: «Я посоветовалась по поводу задолженности». Она подобрала комок земли: «Вместо того, чтобы целовать ваш нос, я вручаю вам этот символ моей благодарности». Невзирая на писки и стоны протестующего Зокко, Мэдук продекламировала формулу, рекомендованную феей.

Древесный гном раздраженно бросил ком земли в сторону: «Бесполезный символ! Не могу его съесть, у него и вкуса-то никакого нет! Не могу его надеть, он не годится даже как сувенир, который можно было бы повертеть в руках, вспоминая несколько приятных минут!»

«Помолчи, Зокко! – посоветовала Твиск. – Твое пошлое нытье всем осточертело».

«В дополнение к символическому подарку, – продолжала Мэдук, – и несмотря на ваши жуткие намерения, я действительно благодарна за то, что вы устроили мне встречу с матерью. Не сомневаюсь, что она испытывает такие же чувства».

«Еще чего! – воскликнула Твиск. – Я и думать о тебе забыла! Зачем, кстати, я тебе понадобилась?»

Мэдук не на шутку обиделась: «Я хотела с тобой повидаться! Мне говорили, что ты умерла».

Твиск покровительственно рассмеялась: «Нелепое заблуждение! Во мне жизнь бьет ключом, а порой и переливает через край».

«Это сразу заметно! Сожалею о своей ошибке, мне сообщили ложные сведения».

«Именно так. Тебе следовало бы не принимать на веру все, что тебе говорят. Но теперь ты знаешь правду, и я могу вернуться в Щекотную обитель».

«Подожди! – взмолилась Мэдук. – Я твоя родная дочь, и ты меня только что встретила! Кроме того, мне нужна твоя помощь!»

Твиск вздохнула: «Как так получается, что всем всегда нужна моя помощь? Чего ты от меня хочешь?»

«Я заблудилась в лесу! Два разбойника убили Пимфида и украли моего пони, Тайфера! Они за мной погнались и страшно меня напугали – меня они тоже хотели убить и даже обзывали щуплой рыжей сучкой!»

Твиск осуждающе уставилась на дочь, не веря своим ушам: «И ты стояла, опустив голову, пока тебя безнаказанно оскорбляли?»

«Ничего подобного! Я убежала как можно дальше и спряталась».

«Тебе следовало напустить на них осиный рой! Или укоротить им ноги, чтобы у них ступни росли прямо из задниц. Или превратить их в ежей – это проще простого».

Мэдук смущенно усмехнулась: «Если бы я знала, как это делается!»

Твиск снова вздохнула: «Я пренебрегла твоим образованием, это невозможно отрицать. Что ж, раз теперь представилась такая возможность, начнем восполнять это упущение сию минуту». Фея взяла принцессу за руки: «Что ты чувствуешь?»

«По мне пробежала дрожь, с головы до ног! Очень странное ощущение».

Твиск кивнула и отступила на шаг: «А теперь сложи большой и указательный пальцы, вот таким образом. Прошептав „Фвип!“, повернись в сторону того, кто причиняет тебе неудобство, и вздерни подбородок. Попрактикуйся на Зокко».

Мэдук сложила большой и указательный пальцы: «Вот так?»

«Правильно».

«А теперь – „Фвип“?»

«Именно так».

«И вздернуть подбородок – вот так?»

Зокко испустил отчаянный вопль и подскочил в воздух, повиснув на высоте человеческого роста и быстро перебирая ногами. «Ай, ай, ай-йи! – кричал гном. – Опусти сейчас же!»

«У тебя получилось с первого раза, – одобрила Твиск. – Обрати внимание на то, как он машет руками и семенит ступнями, словно танцует. Это заклинание называют „подергунчиком“ или „пляской гоблинов“».

Мэдук разжала пальцы, и Зокко свалился на землю, выпучив сине-зеленые глаза: «Прекратите эти проказы, немедленно!»

«Прошу прощения, Зокко! – лукаво извинилась Мэдук. – Кажется, я слишком высоко вздернула подбородок».

«Мне тоже так показалось, – заметила Твиск. – Попробуй снова, но без усердия, с пренебрежением».

На этот раз Зокко повис в воздухе на высоте не больше собственного роста, а его жалобы стали менее пронзительными.

«Прекрасно! – похвалила Твиск. – У тебя заметна врожденная склонность к маленьким хитростям нашего племени».

«Я научилась слишком поздно! – помрачнела Мэдук. – Бедняга Пимфид валяется, мертвый, в придорожной канаве, и все из-за того, что мне не терпелось побывать на флохаметской ярмарке».

Твиск беззаботно махнула рукой: «Ведь не ты убила Пимфида?»

«Конечно, нет!»

«Тогда тебе не о чем жалеть».

Но огорчение Мэдук нельзя было рассеять так легко: «Все это хорошо и замечательно, но Оссип и Саммикин, забившие его насмерть кольями, тоже не испытывают никаких сожалений. Они колотили его и колотили, пока не прыснула кровь, а потом погнались за мной и украли Тайфера! Я тебя встретила, и меня это очень радует, но я не могу забыть Пимфида и Тайфера».

Зокко усмехнулся: «Чисто женская черта – она уже умеет петь басом и сопрано одновременно!»

Твиск повернулась к гному, вопросительно приподняв бровь: «Кажется, ты что то сказал?»

Зокко облизнул губы: «Всего лишь праздное наблюдение, не более того».

«Так как тебе все равно нечего делать, может быть, ты мог бы разобраться с обстоятельствами, причиняющими моей дочери столько беспокойства».

«Не вижу, почему я должен оказывать одолжение тебе или твоей достаточно непривлекательной дочери», – капризно отозвался гном.

«Дело твое!» – великодушно пожала плечами Твиск. Доверительно наклонившись к Мэдук, она добавила: «Древесным гномам не хватает воображения. Зокко, например, представляет себе, что в ближайшем будущем его ждет блаженная праздность, лишенная забот и унижений. Как ты думаешь, его представления расходятся с действительностью?»

«Существенно».

Зокко суетливо вскочил на ноги: «У меня, кажется, есть пара свободных минут. Ничего страшного не случится, если я пойду взгляну, как обстоят дела и, может быть, внесу кое-какие поправки».

Твиск кивнула: «Возвращайся с отчетом безотлагательно!»

Зокко мигом удалился. Твиск смерила свою дочь взглядом с головы до ног: «Забавно, забавно! Как я уже упомянула, я почти забыла о твоем существовании».

«С твоей стороны было не очень красиво отдавать маленькую дочь чужим людям и подменять меня чужим младенцем!» – с обидой выпалила Мэдук.

«Все не так просто, – возразила Твиск. – Вопреки тому, что тебе хочется думать, ты не уродилась таким уж милым созданием – напротив, с тобой была одна морока. Типпит был тихий и послушный мальчик с золотистыми кудрями; он курлыкал и смеялся, а ты всегда пиналась и пищала. Мне не терпелось от тебя избавиться».

Мэдук придержала язык; в данном случае упреки были очевидно бесполезны. «Надеюсь, теперь тебе представилась возможность изменить свое мнение», – с достоинством сказала она.

«Из тебя могло бы получиться что-нибудь и похуже. Кажется, ты унаследовала от меня какое-то подобие умственных способностей и, пожалуй, некоторую долю моей привлекательности, хотя у тебя на голове не прическа, а ералаш».

«Это потому, что я в ужасе носилась по лесу и пряталась под трухлявым бревном. Ты могла бы подарить мне волшебный гребень, чтобы я не тратила столько времени на причесывание».

«Удачная мысль! – заметила Твиск. – Ты найдешь этот гребень у себя под подушкой, когда вернешься в Саррис».

Уголки губ Мэдук опустились: «Мне придется вернуться в Саррис?»

«Куда еще?» – с легкой издевкой спросила Твиск.

«Мы могли бы жить вместе в красивом маленьком собственном замке – может быть, на берегу моря».

«Это непрактично. Ты неплохо устроилась в Саррисе. Не забывай, однако, что никто не должен знать о нашей встрече – и в первую очередь король Казмир!»

«Почему? Хотя, конечно, я ничего не собиралась ему рассказывать…»

«Это долгая и сложная история. Казмир знает, что ты – подкидыш, но сколько он ни старался, он так и не смог узнать, кем стал настоящий ребенок Сульдрун. Если Казмир это узнает – а из тебя он мог бы добыть эти сведения пыткой – он подошлет убийц в Тройсинет, и Друн распрощается с жизнью».

Мэдук поморщилась: «Зачем ему устраивать такую подлость?»

«Затем, что Казмира тревожит предсказание о судьбе сына Сульдрун. Только жрецу Умфреду известна истина, но он ее бережет, как зеницу ока – по меньшей мере до поры до времени. А теперь, Мэдук, хотя мне было любопытно с тобой поболтать…»

«Не уходи! Нам еще о многом нужно поговорить! Мы сможем скоро встретиться снова?»

Твиск безразлично пожала плечами: «Обстоятельства моей жизни постоянно меняются – я не могу строить определенные планы».

«В моей жизни обстоятельства меняются скорее внезапно, нежели постоянно, – сказала Мэдук, – и я не совсем уверена, что хорошо их понимаю. Девонета и Хлодис, например, обзывают меня „бастардом“ и не упускают случая указать на то, что у меня нет родословной».

«Формально они правы, хотя выражают свое мнение довольно бесцеремонно».

«Я так и думала, – огорчилась Мэдук. – И все же я хотела бы знать, как зовут моего отца, какие у него характер и внешность, какое положение он занимает…»

Твиск рассмеялась: «Это головоломка, которую даже я не пытаюсь разгадать».

Мэдук изумленно раскрыла глаза: «Ты не помнишь, как его зовут?»

«Нет».

«А его положение? Происхождение? Как он выглядел?»

«Все это было слишком давно. Почему я обязана помнить мельчайшие подробности всей своей жизни?»

«И все же, раз он был моим отцом, несомненно он занимал высокое положение, у него была древняя и славная родословная?»

«Не помню, чтобы я встречалась с таким высокопоставленным аристократом».

«Значит, я не могу даже утверждать, что я – внебрачная дочь знатного вельможи?»

Твиск проявляла нетерпение – ей явно наскучила эта тема: «Утверждай, что хочешь! Никто не сможет опровергнуть твои заявления, даже я! В любом случае, по каким бы законам ты ни родилась, тебя все еще считают принцессой Лионесской. А это завидное, высокое положение!»

Уголком глаза Мэдук заметила, как рядом мелькнуло что-то зеленое и синее: «Зокко вернулся».

Гном отчитался перед феей: «Никакого трупа или мертвого тела мне найти не удалось, и я сделал вывод, что в данном случае можно говорить о попытке убийства, но не об убийстве как таковом. Продолжив розыски на восток вдоль Старой дороги, я заметил бродяг непотребной внешности, ехавших верхом. Толстяк Саммикин взгромоздился на высокой гнедой кобыле, покачиваясь, как верблюжий горб. Долговязый Оссип оседлал серого в яблоках пони, волоча ноги по земле».

«Ох, мой бедный Тайфер!» – всплеснула руками Мэдук.

«И чем завершилось твое рассмотрение этого дела?» – поинтересовалась Твиск.

«Лошади привязаны к ограде загона. Бродяги бегут со всех ног в Голые холмы – за ними гонятся два бурых медведя».

«Пожалуй, Саммикина следовало превратить в жабу, а Оссипа – в саламандру. Кроме того, на твоем месте я уделила бы больше внимания подтверждению кончины Пимфида – хотя бы потому, что не хотела бы упустить случай полюбоваться на ходячий труп».

«Значит, наверное, он еще жив!» – предположила Мэдук.

«Такая возможность, конечно, существует», – кивнула Твиск.

«Если он хотел, чтобы его считали мертвым, ему следовало оставаться на месте», – проворчал Зокко.

«Именно так, – сказала Твиск. – Зокко, можешь идти. И впредь не пытайся водить за нос мою невинную маленькую дочь!»

«Возраст ее очевиден, хотя невинность вызывает сомнения, – пробормотал себе под нос древесный гном. – Так или иначе, всего хорошего». Словно опрокинувшись спиной вниз с гладкого валуна, Зокко исчез.

«С ним еще можно иметь дело, другие гномы не так покладисты, – заметила фея. – Но время не ждет. Мне было очень приятно с тобой встретиться после многолетней разлуки, но…»

«Подожди! – воскликнула Мэдук. – Я все еще ничего не знаю ни о своем отце, ни о моей родословной!»

«Я об этом подумаю. Тем временем…»

«Пожалуйста, не уходи! Мне нужна твоя помощь – я сама не справлюсь!»

«Как тяжко бремя родительского долга! – вздохнула Твиск. – Что еще тебе нужно?»

«Даже если Пимфид не умер, он, наверное, еле жив, его жестоко избили. Дай мне что-нибудь, от чего он выздоровеет».

«Это нетрудно», – Твиск сорвала лавровый лист и плюнула точно в его сердцевину. Сложив листок вчетверо, она трижды прикоснулась им к своему лицу – ко лбу, к носу и к подбородку – после чего передала его дочери: «Натри раны Пимфида этим листком, и он быстро поправится. Что-нибудь еще? Если нет…»

«Еще не все! По-моему, не следует наказывать „подергунчиком“ леди Дездею. Она может подпрыгнуть так высоко, что при дворе начнется скандал – или сломать ногу, когда упадет обратно на землю».

«Ты слишком добра, – отозвалась Твиск. – В том, что касается подергунчика, тебе не помешает отработать жестикуляцию – главным образом, движение подбородка. Практика позволит контролировать высоту прыжка воспитательницы так, чтобы не возникало никаких скандалов. Что еще?»

Мэдук задумалась: «Еще я хотела бы волшебную палочку, чтобы превращать разбойников в жаб и саламандр, шапку-невидимку, сапоги-скороходы, бегущие по воздуху, волшебный кошель с неразменным золотом, талисман, заставляющий всех меня любить, зеркало…»

«Стой! – закричала Твиск. – Ты слишком многого хочешь!»

«Никогда не мешает попросить, – повела плечом Мэдук. – А где мы снова увидимся?»

«Если потребуется, приходи в Щекотную обитель».

«Как я ее найду?»

«По Старой дороге дойдешь до Малого Саффилда. Там поверни на север по берегу Тимбла – по пути пройдешь Тон-Тимбл, и колея кончится в Глимводе, уже на краю леса. Там спроси, как пройти на Шаткую тропу, ведущую на Придурковатую поляну. Это и есть Щекотная обитель. Приходи в полдень – никогда не приходи ночью, по многим причинам. Встань на краю поляны и тихо трижды произнеси мое имя – я приду. Если к тебе станут приставать эльфы, кричи: „Отстранитесь, я под защитой закона фей!“»

«Удобнее было бы вызывать тебя травяным свистком», – с надеждой предположила Мэдук.

«Удобнее – возможно, с твоей точки зрения. Но не обязательно с моей, – Твиск сделала шаг вперед и поцеловала Мэдук в лоб, после чего с улыбкой отступила. – Я о тебе не позаботилась, но такова моя природа. Не ожидай от меня ничего лучшего».

Твиск растворилась в воздухе. Мэдук стояла одна посреди поляны – у нее на лбу еще оставалось щекочущее ощущение поцелуя матери. Посмотрев на пустое место, где только что стояла Твиск, принцесса повернулась и тоже ушла.

4

Через некоторое время Мэдук вернулась лесом к тропе, по которой за ней гнались разбойники. В овечьем загоне она нашла Тайфера и гнедую кобылу Пимфида, привязанных к столбу ограды. Вскочив на Тайфера, она поехала с кобылой на поводу к перекрестку Старой дороги. По пути принцесса внимательно смотрела по сторонам, но Пимфида нигде не было – ни мертвого, ни живого. Это обстоятельство вызывало у Мэдук тревогу и замешательство. Если Пимфид не умер, почему он неподвижно лежал под деревом, бледный и окровавленный? Если же он умер, почему бы он куда-то ушел?

Продолжая беспокойно поглядывать налево и направо, Мэдук пересекла Старую дорогу и стала спускаться с холма по Компанейскому проезду. В конце концов она приехала в Саррис. Опечаленная, Мэдук отвела лошадей в конюшню – и здесь, наконец, раскрылась тайна исчезновения помощника конюшего. Рядом с кучей навоза безутешно сидел Пимфид собственной персоной.

Увидев принцессу, он вскочил на ноги. «Наконец вы потрудились вернуться! – воскликнул он. – Почему вас так долго не было?»

«Меня задержали события, от меня не зависящие», – с достоинством ответила Мэдук.

«Все хорошо, что хорошо кончается! – ворчал Пимфид. – Тем временем я тут сидел, как на иголках. Если бы король Казмир вернулся с ярмарки раньше вас, меня бы уже гноили в темнице!»

«По-видимому, ты беспокоишься обо мне гораздо меньше, чем о себе», – съязвила Мэдук.

«Неправда! Я строил всевозможные догадки по поводу того, какая судьба вас постигла, и ни одна из возможностей меня не радовала. Кстати, что именно с вами произошло?»

Мэдук не видела необходимости рассказывать обо всех подробностях своих приключений: «Бандиты гнались за мной до самого леса. Мне удалось от них убежать, после чего я вернулась окольным путем к Старой дороге и приехала домой. Вот, в сущности, и все». Принцесса подошла к Пимфиду и рассмотрела его с ног до головы: «Кажется, ты в целости и сохранности, более или менее. Я боялась, что тебя убили – они так жестоко колотили тебя кольями!»

«Ах! – скорбно вздохнул Пимфид. – Меня не так легко прикончить. У меня крепкая голова».

«В целом, учитывая все обстоятельства, тебя не в чем упрекнуть, – вынесла приговор Мэдук. – Ты храбро дрался и сделал все, что мог».

«Так-то оно так! Но я не последний дурак! Когда я понял, к чему идет дело, я притворился мертвым».

«У тебя синяки? Что-нибудь болит?»

«Не могу отрицать, что мне нанесли несколько ушибов, и что болит у меня, по сути дело, все, что может болеть. В голове стучит, как в колоколе!»

«Встань, Пимфид! Я облегчу твои страдания!»

«Что вы собираетесь делать?» – с подозрением спросил помощник конюшего.

«Не задавай лишних вопросов».

«В том, что касается методов исцеления, я предпочитаю осторожность. В частности, я не нуждаюсь ни в слабительном, ни в клистире».

Мэдук игнорировала его замечания: «Подойди, покажи, где у тебя болит».

Пимфид приблизился и смущенно указал расположение самых серьезных ушибов. Мэдук приложила к ним магический компресс из лаврового листа, и боли Пимфида мгновенно прошли.

Пимфид неохотно признал преимущества терапевтических методов принцессы: «Удивительное дело! Где вы научились таким трюкам?»

«Это не каждому дано, – уклонилась от ответа Мэдук. – Я хотела бы также вознаградить тебя за храбрость. Ты смело дрался с врагами и заслуживаешь повышения в ранге». Глядя по сторонам, принцесса не смогла найти никакого подходящего инструмента, кроме вил, торчавших в куче навоза: «Пимфид, преклони колено!»

Помощник конюшего снова уставился на нее в недоумении: «Что вы еще придумали?»

«Делай, что тебе говорят! Таков приказ твоей принцессы!»

Пимфид обреченно пожал плечами: «Наверное, придется уступить вашей прихоти, хотя я не вижу никаких причин для такого унижения».

«Перестань ворчать!»

«Тогда побыстрее кончайте забаву, в чем бы она ни заключалась. Я уже чувствую себя полнейшим дураком».

Мэдук выдернула вилы из кучи навоза и высоко ими замахнулась. Пимфид отшатнулся, закрывая голову рукой: «Что вы делаете?!»

«Терпение, Пимфид! Сей инструмент символизирует меч из благородной стали!» Мэдук прикоснулась вилами к голове Пимфида: «За выдающуюся доблесть на поле боя нарекаю тебя „сэром Пом-Помом“. Отныне тебе надлежит именоваться не иначе как „сэр Пом-Пом“! Встань, сэр Пом-Пом! В моих глазах, по меньшей мере, ты доказал свое благородство!»

Пимфид поднялся на ноги, одновременно ухмыляясь и хмурясь: «Боюсь, что конюший и другая прислуга плевать хотели на мое благородство».

«Неважно! Для меня ты теперь – сэр Пом-Пом».

Посвященный в рыцари помощник конюшего пожал плечами: «Лиха беда начало».