Текст книги "Ночная смена"
Автор книги: Джек Хиггинс
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава 8
Чак Лайзер держался изо всех сил. По телу его поползли мурашки. Сначала медленно, постепенно вызывая реакцию в мускулах, с которой он уже не мог справиться. Он вышел из круглосуточной аптеки, поднял лицо к ночному небу. Казалось, что падающие капли дождя приносили ему временное облегчение.
За ним вышел маленький высохший человечек в старом берете и плаще. Он развертывал пакет, который держал в руках.
Лайзер быстро обернулся:
– Поскорее, ради Христа! Я не могу больше терпеть!
Маленький человечек открыл коробку с пилюлями и высыпал несколько таблеток героина Лайзеру на ладонь.
– Не забудь, откуда ты их взял. Около одиннадцати утра я буду пить кофе в «Ред Лизард». Можешь там со мной рассчитаться.
Он быстро удалился, а Лайзер направился к обочине. В это мгновение рядом с ним остановился зеленый мини-«купер», дверца распахнулась, и из машины вышел молодой человек в эффектном синем плаще.
– Детектив-сержант Миллер, Центральный округ, Центральное управление по расследованию уголовных преступлений. Лайзер, я хотел бы с тобой поговорить. Куда мы могли бы пройти?
Лайзер оглядел плащ, странные темные глаза, фуражку военного покроя и дико расхохотался:
– Генерал, вы можете быть кем угодно – Александром Великим и Наполеоном, вместе взятыми, мне все едино. Сейчас вам придется подождать.
Он перебежал улицу, прошмыгнул между двумя машинами и внезапно исчез на середине улицы, сбежав вниз по ступеням общественного туалета. Ник выбрал момент и помчался за ним.
Комнатка служащего была темной и пустой, и, когда он повернул за угол и вошел в большую, выложенную плиткой уборную, то увидел, что там никого нет, кроме Лайзера, который лихорадочно дергал дверь одной из кабин в самом конце.
Когда Ник настиг его, американец как раз открыл дверь и проскочил внутрь. Он опустил сиденье, игнорируя присутствие Ника, встал на одно колено, вынул из кармана и разложил на крышке несколько предметов. Затем он снял пиджак и плащ, закатал рукав и затянул верхнюю часть руки коричневым шнуром, чтобы набухли вены. Он наполнил водой из унитаза маленький пузырек, бросил в него пару таблеток, лихорадочно чиркнул спичкой и подержал ее под донышком пузырька. Потом он оглянулся. Лицо его искажала дикая улыбка, глаза выражали все те мучения, которые он сейчас испытывал.
– Жизнь прекрасна, генерал, если не давать слабину!
Он потянулся за другой спичкой, уронил коробку, рассыпал ее содержимое и застонал, как животное. Ник вынул из кармана зажигалку, зажег ее и молча протянул ему.
Лайзер подержал огонь под донышком пузырька еще пару минут, затем уронил зажигалку и наполнил шприц.
Четыре года службы в полиции одного из крупных промышленных городов Англии приучили Миллера спокойно взирать на многое, но, когда грязная тупая игла вонзилась в руку Лайзера, ему показалось, что она впивается в него самого. Брызнула кровь. Лайзер ослабил шнур, голова его откинулась. Глаза были закрыты. Он оставался в таком состоянии одну-две секунды, затем его тело забилось в конвульсиях. Вскрикнув, он ухватился за стену и упал прямо на Ника. Через некоторое время Чак медленно выпрямился и попытался улыбнуться. Улыбка получилась страдальческой.
– Момент истины, генерал. Ну, а теперь, что вам нужно?
Глава 9
Клуб находился за углом, в переулке. Это было одно из тех заведений, которые как грибы выросли повсюду в последние годы. Ник хорошо его помнил по тем временам, когда дежурил на улицах Центрального округа.
Здоровенный латиноамериканец расплылся в улыбке, когда они спустились по узкой лестнице.
– Хай, Чак! Как делишки? Поиграешь у нас сегодня?
– Не выйдет, Чарли, – сказал Лайзер, расписываясь в книге, – у меня сегодня работенка попозднее в другом месте, если только я вспомню где.
Темнокожий повернулся к Нику, и в глазах его сразу что-то мелькнуло. Ник быстро протянул ему руку:
– Очень приятно, Чарли, как дела?
– Хорошо, мистер Миллер. Очень хорошо. Давно вас не видел. Я слышал, будто вы ушли из полиции?
– Просто грязный слух, Чарли. Я сержант и служу в управлении по расследованию уголовных преступлений. Ты теперь будешь меня часто видеть.
Чарли рассмеялся, демонстрируя свои великолепные зубы:
– Я не против!
В главном баре было не больше дюжины человек, все – цветные. Лайзер приветствовал бармена, подняв руку, и уселся за маленькое пианино. Ник закурил сигарету, пододвинул стул и уселся рядом с ним. Пальцы американца пробежались по клавишам, подбирая мелодию в минорном ладу, и через пару минут он начал наигрывать ритмичный мотив, в звуках которого, казалось, смешивались ночь и город. Ник уловил момент и включился, искусно подыгрывая правой рукой. Американец взглянул на него и одобрительно улыбнулся:
– Правильно, генерал, правильно!
Они закончили общими аккордами, и публика в зале разразилась аплодисментами. Глаза американца возбужденно блестели, лицо его залилось румянцем. Когда бармен принес на подносе два виски с приветствиями от хозяина, он быстро опрокинул свою порцию и рассмеялся:
– У тебя есть душа, генерал, золотая, прекрасная душа! Я вижу, как она поднимается над тобой в облаке славы. Если бы тебя слышал Брубек, он отвернулся бы к стене и пролил слезы радости, генерал, слезы радости!
– Гарвалд, – сказал Ник, – Бен Гарвалд.
Лайзер запнулся, тон его мгновенно стал сухим.
– Бен? – спросил он. – Мой старый товарищ Бен? Конечно, я знаю Бена. Он заходил ко мне сегодня вечером. – Он помолчал. Лицо его приняло озабоченное выражение. – А сегодня ли это было? Может быть, в другой день?
– Что ему было нужно? – терпеливо спросил Ник.
– Что ему было нужно? Что было нужно Бену? – Настроение у Лайзера явно изменилось. Он потянулся за стаканом Ника, осушил его и начал с большим искусством исполнять прелюдию Баха. – Ладно, я скажу тебе, генерал. Старик Бен хотел узнать о своей жене, какое у нее новое имя и где она живет.
– И это все?
– Потом он хотел узнать, где ему найти Сэмми.
– Сэмми?
– Сэмми Роско. Это вышибала из клуба «Илевен». Он живет на Карвер-стрит.
– А зачем Гарвалд хотел его видеть?
Лайзер перешел к вальсу Штрауса.
– Он не собирался сделать ему приятный сюрприз, это точно. Боже, будь милосерден к душе Сэмми Роско, бедного грешника! – Он громко рассмеялся. – Ты знаешь, что натворил этот идиот? Он натравил на Бена у Вандсворта, в тумане, пару дешевок. Он совершил ошибку!
В этот момент Лайзер достиг вершины экстаза, не вполне сознавая, что он говорит. И Ник старался этим воспользоваться.
– А зачем ему была нужна Белла, Чак? Он что, сердится на нее?
– На Беллу? Почему он должен на нее сердиться?
Вальс перешел в медленный печальный блюз, и пара, сидевшая в углу, поднялась, чтобы потанцевать.
– Он любил эту женщину, генерал. Он любил ее, а она отшвырнула его и вышла замуж за другого.
– Может, он хочет слегка посчитаться с ней?
– Ты хочешь сказать, прирезать ее или что-нибудь в этом роде? – Мелодия прекратилась. – Генерал, ты не знаешь Бена Гарвалда. Я могу поклясться, черт возьми, что ты не знаешь Бена Гарвалда! – Он наклонился и положил руку на плечо Ника. – Когда речь идет о женщинах, это самый нежный человек в городе!
– Ну, ладно. Ты сделал свое дело. – Ник поднялся.
Лайзер вдруг напрягся:
– А к чему весь этот интерес? Ты думаешь, что он пойдет к Белле?
– Она так думает.
– Она что, сделала официальное заявление?
– Вроде того.
– Паршивая сука! И это после всего того, что он для нее сделал! Девять вонючих лет, потом она разводится с ним и выходит за старика с денежным мешком!
– Да, жизнь может стать адом, – сказал Ник.
Он быстро пошел прочь, не обращая внимания на внезапный окрик Лайзера, поднялся, не оглядываясь, по ступеням и направился по переулку к городской площади. Карвер-стрит и Сэмми Роско явно были следующими в его повестке дня. Он сел за руль мини-«купера» и быстро отъехал. За его спиной, у входа в переулок, стоял Лайзер, подняв руку в тщетном жесте. Когда Миллер отъехал, за спиной Лайзера в дверях вспыхнула спичка, и из темноты, закуривая сигарету, выступил Бен Гарвалд.
– Кто этот твой приятель, Чак?
Лайзер обернулся с удивлением. Первоначальное действие наркотика уже начало ослабевать, и он постепенно возвращался к более-менее нормальному состоянию:
– Откуда, черт побери, ты выскочил?
– Я хотел еще раз повидать тебя. Помнишь, что ты сказал о круглосуточной аптеке на городской площади? Ты и этот тип в роскошном синем плаще и необыкновенной фуражке стояли у обочины, когда я вышел из-за угла. Кто он?
– Полицейский, Бен. Детектив-сержант. – Лайзер напряг свою память. – Миллер, да, Миллер.
– Ты что, шутишь? – переспросил Гарвалд. – Я никогда не видел полицейского, который бы выглядел так. Что ему было нужно?
– Ты, Бен, – сказал Лайзер. – Он хотел узнать, знаю ли я, где ты.
– Он сказал, почему?
Лайзер вновь попытался вспомнить:
– Белла. Это из-за Беллы. Она не хочет, чтобы ты появлялся.
– Она боится, – сказал Гарвалд. – Что ты сказал полицейскому?
Но Лайзер, по мере того как мозг его остывал и экстаз проходил, терял память. Гарвалд понял это и быстро кивнул:
– Ладно, Чак, забудь. Не имеет значения. Я чист как стеклышко, и эти гомики в ратуше знают это. Во всяком случае, у меня есть более важные дела. Где мне найти сейчас Фреда Ментона?
– Конечно, во «Фламинго».
– А ты можешь провести меня туда через боковой вход? Я хотел бы застать его врасплох.
– Нет ничего проще, – сказал Лайзер, – там есть особая служебная лестница, вход из переулка. Ты подождешь, а я могу пойти вперед и открыть тебе дверь.
– Тогда пошли. У меня нет времени, – сказал Гарвалд, и в этот момент где-то вдалеке, приглушенный дождем и туманом, на часах ратуши раздался первый из двенадцати ударов, обозначающих полночь.
Глава 10
Сорокапятилетний Джек Брэди уже почти четверть века был полицейским. Двадцать пять лет работы в три смены, неприязнь соседей, возможность быть с семьей только один уик-энд из семи и вытекающие отсюда сложные отношения с сыном и дочерью.
Он не был умен, но он был терпелив и обладал умением медленно, но верно докапываться до сути; и это вместе с хорошим знанием человеческой натуры, которое он приобрел за тысячи тяжелых длинных субботних ночей, проведенных в городе, сделало из него хорошего полицейского.
У него не было сознательного желания помочь обществу. Общество состоит из граждан, которые находятся порой в состоянии партизанской войны, а войну эту постоянно ведет полиция с уголовниками. По правде говоря, он предпочитал уголовный элемент. С ним, по крайней мере, все ясно.
Но он не был сентиментален. Бандит есть бандит, и такого понятия, как «хороший вор», просто не существует. Одна взятка свидетельствует об общей коррупции. Он это где-то прочитал, и, шагая вдоль улицы, нагнув голову навстречу ветру, Джек вспомнил эти слова и подумал о Бене Гарвалде. Судя по разговору с Грантом, Миллер, похоже, проникся к Гарвалду симпатией. Если так, то чем скорее ткнуть его носом и дать хороший пинок, тем лучше. Полицейский должен ловить воров, и никакое образование в мире не может этому научить, только опыт.
Брэди мрачно вздохнул и остановился, чтобы закурить сигарету. Странно: теперь, когда его первоначальный гнев утих, он с удивлением обнаружил, что Миллер произвел на него гораздо большее впечатление, чем он предполагал. С другой стороны, это не причина, чтобы не проучить его. Это кое-чему научит парня.
Площадь Гасконь была тихим местечком, расположенным не дальше четверти мили от городской ратуши. Окружавшие ее добротные городские дома в георгианском стиле были еще в очень хорошем состоянии; здесь в основном располагались конторы нотариусов и другие офисы. Однако один или два самых больших дома оказались идеально подходящими для того, чтобы превратить их в игорные клубы, которые как грибы расплодились по всей стране с тех пор, как изменился закон.
Некоторые из этих клубов служили также для удовлетворения порочных страстей. Брэди сардонически усмехнулся, минуя клуб «Илевен», к которому такси подвезло полдюжины бизнесменов среднего возраста; спускаясь по лестнице к узкому входу, они возбужденно друг друга подталкивали.
В этой дыре они получат все, что им нужно. Молли Райан позаботится об этом; один или двое, возможно, получат даже больше, чем рассчитывают. Такова жизнь: каждый восход солнца дает тебе еще один шанс.
«Фламинго» был, несомненно, классом повыше, но все же он несколько выпадал из общего стиля старой площади, со своим полосатым тентом над входом и ярким неоновым освещением. В нескольких ярдах от входа на коробке из-под апельсинов сидел маленький, сухой человечек в твидовой кепке и старой шинели. Около него лежала стопка воскресных газет. Старик знал Брэди, и Брэди знал старика, но ни тот, ни другой не подали вида, что узнали друг друга. Полицейский спустился по ступеням к входу и вошел в стеклянную дверь, которую швейцар в красной ливрее распахнул перед ним.
Темноволосый итальянец в белом вечернем костюме сразу пошел к нему навстречу с сосредоточенным выражением лица. Он хотел скрыть беспокойство, изобразив «открытую» улыбку, но, увы, это ему не удалось.
– Мистер Брэди, как приятно! Я могу быть вам чем-нибудь полезен?
Брэди стоял, держа руки в карманах своего дешевого плаща, игнорируя этого человека: при виде толстых ковров, кремово-золотистой отделки помещения и гардеробщицы в сетчатых чулках на лице констебля появилось отвращение.
– Мне нужен Ментон, где он?
– Что-нибудь случилось, мистер Брэди?
– Случится, если ты быстро не приведешь сюда Ментона.
Группа из трех или четырех только что приехавших мужчин смотрела на него с любопытством; итальянец шагнул к двери с надписью «Кабинет» и открыл ее.
– Я думаю, что мистер Ментон в баре. Если вы подождете здесь, я схожу и посмотрю.
Брэди вошел в дверь, и она закрылась за ним. Кабинет был немногим больше норки. Стол и зеленый металлический ящик занимали большую часть помещения. На столе лежал блокнот со списком служащих. Констебль рассеянно просмотрел его, отмечая про себя знакомые имена.
Дверь за его спиной распахнулась и снова захлопнулась. Когда Брэди обернулся, Фред Ментон стоял, прислонившись к притолоке, закуривая сигарету. Это был худощавый человек с широкими плечами, которые подчеркивались хорошо сшитым смокингом. Голубые глаза и подстриженные щеточкой усы придавали его облику нечто военное, и это нравилось посетителям. Многие шутливо называли его «майор» и считали, что он выпускник одной из лучших закрытых школ; ничто не могло быть дальше от истины. Брэди хорошо знал это. Он уронил список на стол и смерил Ментона сверху вниз взглядом, выражающим презрение и открытую неприязнь.
Ментон подошел к столу и открыл ящик. Он взял в руки блокнот со списком служащих:
– Кое-кто мог бы сказать тебе, что ты суешь свой нос в дела, которые тебя не касаются.
– Ты просто разрываешь мне сердце, – сказал Брэди. – Гарвалд. Бен Гарвалд. Где он?
Ментон выглядел по-настоящему изумленным:
– Наверное, ты стареешь. В последний раз я слышал, что он в Вандсворте. Я думал, все это знают.
– Его вчера выпустили. Но ты, конечно, не знал этого, да?
Ментон пожал плечами:
– Я не видел Бена девять лет, с того самого дня, как он попался по этому делу со «Стил Амальгамейтед» в Бирмингеме. Или ты не слышал об этом?
– В подробностях, – сказал Брэди. – Водитель машины, в которой был Гарвалд, улизнул после этой небольшой неудачи. Нам так и не удалось поймать его.
– Ну, не смотри на меня так, – сказал Ментон. – В ту ночь я был дома.
– Кто это сказал? Твоя мать? – Брэди усмехнулся.
Ментон погасил сигарету в пепельнице очень демонстративно и взялся за телефонную трубку:
– Я не знаю, куда ты гнешь, но я больше ни слова не скажу без моего адвоката.
Брэди вырвал трубку из руки Фреда и положил на рычаг:
– Ладно, Ментон, давай кончать игру. Мне нужен Гарвалд. Где он?
– Откуда я могу это знать, скажи, ради Христа?! Поверь мне: это самое последнее место, куда он заглянет.
– Когда мы задержали его по делу «Стил Амальгамейтед», вы ведь с ним были партнерами в клубе по ту сторону реки?
– Верно. Старый клуб «Уан спот», ну и что?
– Может быть, Гарвалд думает, что ты должен ему кое-что? Или ты расплатился с ним, пока он сидел?
– Расплатился с ним? – Ментон рассмеялся. – Чем я мог с ним расплатиться? Мойками? После того как Бена замели, ваши парни так поработали в «Уан спот», что мы в течение целого месяца терпели одни убытки. Я был должен всем – отсюда до Лондона. И, если на то пошло, Бен тоже, но его не было, когда приехали судебные приставы, а я был.
В голосе его прозвучала горечь, которая придавала всей этой печальной истории правдоподобность; и Брэди, столкнувшись с тем фактом, что его подозрения не оправдались, проглотил свое разочарование. Однако он предпринял еще одну, последнюю попытку:
– У тебя наверху есть еще частное помещение, верно? Я хотел бы его осмотреть.
– У тебя есть ордер?
– Послушай, что ты о себе воображаешь?
Ментон пожал плечами:
– Ладно. Осмотри все, что тебе хочется. Если ты найдешь Бена, скажи мне. Я заставил бы его поработать годика два, и он все равно остался бы мне должен. – Ментон улыбнулся. Зубы его блеснули из-под подстриженных усов. – Подумай, Брэди. Весной мне понадобится новый человек у входа. Ты ведь скоро уходишь в отставку?
Рука Брэди стиснула ручку двери так, что косточки побелели. Гнев сжал ему горло – казалось, что он захлебнется. Он глубоко вздохнул, а когда снова заговорил, голос его был поразительно сдержанным:
– Какое глупое замечание для такого разумного парня, как ты, Ментон, право, глупое!
И Ментон знал это. Его улыбка исчезла, а Брэди мягко улыбнулся и, закрыв за собой дверь, направился по мягкому ковру к выходу.
Дождь, который большую часть вечера разгоняло ветром, теперь стал очень сильным, и Брэди приостановился около старого газетчика, который завернулся в большой газетный лист. Брэди взял одну газету и развернул ее на спортивной странице.
– Бен Гарвалд, Мики. Помнишь его?
Голос старика звучал хрипло и надорванно, огрубев за долгие годы от болезней и алкоголя:
– Такого не забудешь, мистер Брэди!
– Приходил он сегодня во «Фламинго»?
Старик сделал вид, что не смотрит на Брэди, притворяясь, что ищет сдачу в одном из своих карманов:
– Вряд ли, но имейте в виду, что у Ментона есть свой отдельный вход, за служебным, в проходе. Там лестница, которая ведет прямо в его квартиру.
Брэди опустил пару полукрон в ладонь старика, получил сдачу – одну или две медных монетки – и отошел. На углу переулка, который шел вдоль здания «Фламинго», он остановился и оглянулся. Швейцара у входа видно не было, и он быстро шмыгнул в узкий проход, забитый мусорными ящиками. Старый газовый фонарь освещал две двери. На одной была надпись: «Служебный вход. Только для персонала», на другой не было никакой надписи; но когда он взялся за ручку этой двери, то обнаружил, что она заперта.
В другом конце переулка была видна главная магистраль, и звуки позднего ночного транспорта раздавались здесь приглушенно и странно, как будто издалека. Он посмотрел на часы. Было немногим более одиннадцати, а ему не нужно было возвращаться в отделение до полуночи. Он пошел назад по переулку, к площади, нашел подъезд и, шагнув в его тень, стал ждать.
Было страшно холодно, и время тянулось медленно. Он прислонился в углу, засунул руки глубоко в карманы, и поползли минута за минутой. Никто не появлялся.
В общем, приходилось признать, что он ошибся. «Ты, наверное, стареешь!» Так сказал Ментон, и он, наверное, прав. Значит, это все, что он может продемонстрировать после двадцати пяти лет работы! Его охватила странная ностальгия. Если бы только он мог начать все сначала! Все было бы иначе!
Издалека ему вдруг послышались голоса. Он глубоко вздохнул и вернулся к действительности, обнаружив с беспокойством, что чуть не заснул.
Из тени выступил человек и остановился у служебного входа, закуривая сигарету. Брэди сразу узнал Чака Лайзера и вспомнил, что американец работает в клубе пианистом.
Когда служебная дверь за Лайзером закрылась, Брэди снова прислонился к стене, дрожа от ветра, гулявшего вдоль переулка и трепавшего полы его плаща. Похоже, что он зря тратил время.
Он поднял руку, чтобы взглянуть на светящийся циферблат часов, и, к своему удивлению, обнаружил, что они показывают десять минут первого. В этот миг дверь, которая вела в частную квартиру Ментона, открылась, и кто-то тихо свистнул. Бен Гарвалд вышел из темноты, прошел по переулку, приостановился под фонарем и исчез внутри дома.
Охваченный удивлением и оцепеневший, Брэди постоял несколько мгновений в тени, затем, внутренне собравшись, двинулся вперед. Возбуждение холодом сжало его желудок.
Дверь на лестницу, ведшую в частную квартиру Ментона, все еще оставалась закрытой, но служебный вход открылся от одного его прикосновения, и он поспешил войти.