Текст книги "Ночная смена"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Джек Хиггинс
Ночная смена

Посвящается, как всегда, Эйми

Когда меняются времена, вместе с ними меняются и люди.

Очень много друзей и недругов полиции считают, будто полицейские констебли вовсе не люди.

Из показаний Королевской Комиссии по делам полиции

Для рядового солдата бой идет на его собственном малом участке фронта.

Генерал Грант

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ

Центральный индекс ЗО/ЗБ/112

Форма № 272

Файл № 372/1/6

УЧЕТНАЯ КАРТОЧКА ОФИЦЕРА 982

ИМЯ: Миллер Николас Чарльз

АДРЕС: «Фор Уиндс», Фейрвью-авеню

ДАТА РОЖДЕНИЯ: 27 июля 1939 г.

ВОЗРАСТ К МОМЕНТУ ПОСТУПЛЕНИЯ В ДЕПАРТАМЕНТ: 21 год

ЗАНЯТИЕ ДО ПОСТУПЛЕНИЯ НА СЛУЖБУ: Студент

ОБРАЗОВАНИЕ:

Стипендиат средней классической школы архиепископа Холдена

Стипендиат Лондонского университета – 1956 г. Лондонский институт экономики.

УЧЕНАЯ СТЕПЕНЬ: Бакалавр права 2-й степени, Лондонский университет, 1959 г.

ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК:

Поступил на службу в департамент 1.02.60 г.

Прошел стажировку в районном подготовительном центре – 1.05.60 г.

Получил свидетельство об удовлетворительном прохождении испытательного срока – 1.02.61 г.

Назначен в Центральный округ – 3.03.61 г.

Назначен детективом-констеблем и переведен в отделение «Е» – 2.01.63 г. (см. файл «Нэйшнл Банк Лтд», 21.12.62 г.)

Выдержал экзамен Наблюдательного комитета и выдвинут на повышение квалификации в Брэмсхилле 2.12.63 г. (см. файл «Дэйл-Эммет Лтд», 3.10.63 г.)

Окончил с отличием специальный курс в Брэмсхилле и получил назначение на должность детектива-сержанта Центрального округа. Действительно до 1.01.65 г.

БЛАГОДАРНОСТИ И ПООЩРЕНИЯ:

1.08.60 г. См. файл 2/Б/321/ Джонс Р.

5.03.61 г. См. файл 2/Ц/143/ Роджерс Р.Т.

4.10.61 г. См. файл 8/Д/129/ Лонгли Лтд.

5.6.62 г. См. файл 9/Е/725/ Али Гамид.

21.12. 62 г. См. файл 11/Д/832/ Нэйшнл Банк Лтд.

3.10.63 г. См. файл 13/Ц/172/Дэйл-Эммет Лтд.

СЕКРЕТНАЯ АТТЕСТАЦИЯ:

Офицер с высоким интеллектом, с явными способностями к работе полицейского.

Обладает потенциальными качествами руководителя высокого ранга.

Самый большой недостаток – тенденция проявлять в работе самостоятельность.

Следует отметить, что этот офицер имеет коричневый пояс по дзюдо и владеет искусством каратэ – японским способом самообороны, то есть может убить противника голыми руками.

Офицеру было указано на нежелательность применения этих приемов при исполнении служебных обязанностей.

Глава 1

Над Темзой поднимался едкий туман; подгоняемый ранним утренним ветерком, он окутывал город желтым саваном.

Дежурный офицер заглянул в глазок двери и жестом пригласил пройти полдюжины ожидающих людей. Они вступили во враждебный мир.

Бен Гарвалд был последним в очереди – большой, сурового вида мужчина, чьи массивные плечи распирали дешевый плащ. Он замешкался, поднимая воротник, и дежурный офицер слегка подтолкнул его:

– Что, не хочешь уходить от нас, а?

Гарвалд обернулся и спокойно взглянул на него:

– Что ты воображаешь себе, свинья?

Офицер невольно отпрянул на шаг и вспыхнул:

– Я всегда считал, что у тебя поганая пасть, Гарвалд. Давай двигай!

Гарвалд вышел наружу, и дверь за ним захлопнулась, казалось, навсегда. Это прозвучало странно успокаивающе. Он пошел по направлению к главной дороге, минуя целый ряд припаркованных автомобилей, и человек, заслоненный колесом старого синего фургончика, стоявшего в конце переулка, обернулся к своему напарнику и кивнул.

Гарвалд постоял на углу, наблюдая за транспортом, который медленно двигался в утреннем тумане, выбрал момент, быстро перешел улицу и вошел в кафе на противоположной стороне.

Там уже были двое. Они ждали у стойки, а крашеная блондинка с сонными глазами стояла у спиртовки и заваривала свежий чай в металлическом чайнике.

Гарвалд сел на табуретку и стал ждать, глядя в окно. Через некоторое время синий фургон пересек сквозь туман полосу движения и остановился у обочины. Из него вышли двое мужчин и вошли в кафе. Один был маленький и небритый, другой – ростом почти в шесть футов, с жестким, костистым лицом и большими руками.

Он прислонился к стойке и, когда девушка обслужила остальных посетителей, быстро обратился к ней с мягким ирландским говорком:

– Два чая, дорогуша.

Он явно ждал, самоуверенно и насмешливо улыбаясь, что Гарвалд что-нибудь скажет, но тот не шевельнулся, продолжая смотреть на туман сквозь дождь, брызжущий за окном.

Ирландец заплатил за два чая и присоединился к своему компаньону за угловым столиком, а коротышка украдкой взглянул на Гарвалда.

– Ну, Терри, что ты скажешь?

– Может быть, тысячу лет тому назад он и был крутым парнем, но, похоже, они выжали его там досуха. – Ирландец ухмыльнулся. – Это будет, пожалуй, самым легким делом из тех, которые были у нас за долгое время.

Девушка за стойкой зевнула, наполнила чашку для Гарвалда, наблюдая за ним краем глаза. Она привыкла к таким мужчинам. Почти каждое утро кто-то пересекал улицу, выйдя из здания напротив, и все они выглядели одинаково; но этот все же чем-то неуловимо отличался.

Она подтолкнула к нему чашку и отбросила с лица длинные волосы:

– Хочешь еще что-нибудь?

– А ты можешь предложить еще что-то?

Его глаза были серыми, как дым от горящих поленьев в осенний день, и в них чувствовалась сила, какая-то тревожная, животная сила, которую девушка ощутила почти физически, почувствовав, как реагирует ее тело.

– В такую рань? Все вы, мужики, одинаковы!

– А чего же ты хочешь? Прошло так много времени! – Он подтолкнул к ней монету через прилавок: – Дай-ка мне пачку сигарет без фильтра. Хочу почувствовать их вкус.

Он закурил сигарету и протянул пачку девушке. Двое мужчин в углу наблюдали за ним в зеркало. Гарвалд, не обращая на них внимания, дал девушке прикурить.

– Долго был там? – спросила она, изящно выпуская дым.

– Достаточно долго. – Он взглянул в окно. – Похоже, здесь многое изменилось.

– Все теперь изменилось, – согласилась она.

Гарвалд усмехнулся и, перегнувшись, запустил пальцы в ее волосы. У нее перехватило дыхание.

– Но что-то остается прежним.

И тогда девушка внезапно испугалась, во рту у нее пересохло; она почувствовала себя совершенно беспомощной, будто по ней прошел какой-то безжалостный ток. Гарвалд быстро наклонился и поцеловал ее в губы долгим поцелуем.

– Увидимся как-нибудь!

Он соскользнул с табуретки и с неправдоподобной для такого большого мужчины быстротой вышел из двери и пошел прочь.

Двое, сидевшие в углу, тотчас последовали за ним, но, когда они вышли на тротуар, он уже исчез в тумане. Ирландец побежал вперед и через мгновение увидел быстро шагающего Гарвалда. Тот свернул за угол, на узкую боковую улочку. Ирландец ухмыльнулся и толкнул коротышку локтем:

– Он просто напрашивается, этот тип!

Они тоже повернули за угол и пошли по неровному тротуару между обветшалых домов викторианского стиля, обрамленных железными решетками. Ирландец приостановился, заставив спутника задержаться, и прислушался. Однако единственным звуком, который он услышал, был раздавшийся с улицы, странно приглушенный туманом рев раннего утреннего транспорта.

Ирландец нахмурился и осторожно двинулся вперед. Из-за его спины вышел Гарвалд. Он отшвырнул коротышку и ударил его коленом в пах. Тот свалился на тротуар, ловя воздух ртом. Ирландец обернулся. Гарвалд стоял по другую сторону скорчившегося тела, засунув руки в карманы плаща и слегка улыбаясь:

– Ищешь кого-нибудь?

Ирландец бросился на него, угрожающе выставив вперед руки, но они схватили только воздух, а сам он, ловко сбитый с ног, свалился на мокрые плиты тротуара и, ругаясь, вскочил на ноги. В то же мгновение Гарвалд схватил его обеими руками за кисть, перевернул ее, рванул вверх, захватив в тиски плечо.

Ирландец издал отчаянный вопль – он почувствовал, как разрываются его мускулы. Продолжая удерживать противника железной хваткой, Гарвалд бросил его головой в ограду.

Коротышку стошнило на решетку, после чего он поднялся и прислонился к ограде. Лицо его выражало ужас. Гарвалд перешагнул через ирландца и подошел ближе к коротышке. Тот почувствовал небывалый страх:

– Ради Бога, не трогай меня!

– Так-то лучше, – сказал Гарвалд. – Гораздо лучше! Скажи, кто тебя натравил на меня?

– Парень по имени Роско – Сэм Роско. Они с Терри сделали в Вилле одно дельце пару лет тому назад. На прошлой неделе он написал Терри из этой дыры на севере, где он живет. Сказал, что твое освобождение – плохая новость. Что никто не хочет, чтобы ты возвращался.

– И ты должен был убедить меня не делать этого? – вежливо спросил Гарвалд. – И сколько же вам заплатили за то, чтобы передать мне это сообщение?

Коротышка облизал губы.

– Сотню. На двоих, – добавил он поспешно.

Гарвалд опустился на колено возле ирландца, насвистывая странный печальный мотив, перевернул его и обыскал. Он нащупал бумажник и извлек пачку пятифунтовых банкнотов:

– Это?

– Да. Терри еще не поделил их.

Гарвалд быстро пересчитал деньги и сунул их в свой внутренний карман:

– Ну вот. Я бы сказал, нынче утром я неплохо поработал.

Коротышка склонился над ирландцем. Он осторожно ощупал его лицо и в ужасе отпрянул:

– Пресвятая дева, ты же раздробил ему челюсть!

– А ты бы, пожалуй, поискал ему врача, – сказал Гарвалд и отвернулся.

Он исчез в тумане, и в воздухе некоторое время раздавался его свист. Затем он постепенно заглох.

Коротышка стоял, согнувшись, над ирландцем, капли дождя стучали по его дешевенькому плащу.

Этот мотив, этот проклятый мотив! Никак не удавалось отвязаться от этого звука, и по какой-то причине, которую позднее он не мог членораздельно объяснить, он начал всхлипывать, беспомощно, как ребенок.

Глава 2

Потом наступила ночь с холодным восточным ветром, который все сметал на своем пути и проникал до костей, подобно вонзаемому в спину ножу. Ветер со свистом прочесывал улочки северного города, улочки узкие, как ущелья, между возвышающимися, подобно башням, многоквартирными домами – новым достижением жилищного строительства. И когда начался дождь, это был холодный, пронизывающий зимний дождь, барабанящий по окнам, как град свинцовых пуль.

Джин Флеминг сидела на жестком деревянном стуле в главном офисе Центрального управления по расследованию уголовных преступлений и ждала. Было немногим более девяти часов, и помещение казалось странно пустынным. Тени выползали из углов, падая на длинные узкие столы, вызывая непонятную, таинственную тревогу. Сквозь дверь комнаты слева она слышала движение и тихое бормотание. Через некоторое время дверь открылась, и крупный, седеющий мужчина сорока с лишним лет обратился к ней:

– Старший инспектор Грант может принять вас сейчас, мисс Флеминг.

Она поднялась и быстро вошла в кабинет. Помещение было слабо освещено, единственный свет давала зеленая лампа под абажуром, стоявшая на столе. Обставлен кабинет был очень просто: несколько ящиков с карточками и большая карта города на стене. Границы участков были отмечены красным.

Грант чувствовал себя очень усталым. Ноющая боль в глазу и небольшая непроизвольная дрожь, которую он не мог унять, указывали на то, что он, по-видимому, подвергся нападению азиатского гриппа, уже отправившего на больничный лист почти пятую часть всех его подчиненных. Он открыл ящик, высыпал из пузырька три таблетки аспирина, проглотил их и запил стаканом воды. Потянувшись за сигаретой, Грант взглянул на девушку, севшую напротив него по другую сторону стола. Двадцать семь или двадцать восемь лет, судя по внешности, ирландка, темные волосы, остриженные почти до самого черепа, – прическа, которую он, честно говоря, не одобрял, но которая определенно шла ей. На ней были тяжелая дубленка ценой примерно в сорок фунтов и сапожки до колена из натуральной кожи.

Она села на стул, который ей пододвинул Брэди, и положила ногу на ногу. Грант, впервые за этот вечер, несколько оживился. Она аккуратно расправила юбку и улыбнулась:

– Вы не помните меня, мистер Грант?

– А разве я вас знаю?

Он нахмурился. Флеминг, Джин Флеминг. Он покачал головой, и его некрасивое лицо расплылось в совершенно обезоруживающей улыбке, полной обаяния, которое было одним из наиболее ценных его качеств.

– Наверное, я старею.

– Я сестра Беллы Гарвалд.

Казалось, что она произнесла какое-то магическое заклинание – все вдруг встало на свои места. Бен Гарвалд и «Стил Амальгамейтед» – дело восьми-, нет, девятилетней давности. Его первое большое дело в качестве главного инспектора. Воспоминания перескочили в дом на Хайбер-стрит, к Белле Гарвалд и ее младшей сестре.

– Вы изменились, – сказал он, – насколько я помню, вы учились тогда еще в начальной школе и готовились поступить в колледж. Кем вы хотели стать? Учительницей?

– Я стала ей.

– Здесь, в городе?

Она кивнула.

– Старая школа мисс Ван Хефлин? Это был первый район, который мне поручили обходить, когда я начал служить в полиции. Она все еще работает? Ей, должно быть, не менее семидесяти.

– Она ушла в отставку два года тому назад, – сказала Джин Флеминг. – Теперь это моя школа.

Она не могла скрыть гордости: ее голос задрожал, и северный акцент стал заметнее.

– Далеко вы продвинулись от Хайбер-стрит, – заметил Грант. – А как Белла?

– Она развелась с Беном вскоре после того, как его посадили. Снова вышла замуж год тому назад.

– Припоминаю. Гарри Фолкнер. Она хорошо устроилась.

– Да, – спокойно подтвердила Джин Флеминг, – и я бы не хотела, чтобы ее жизнь снова испортили.

– Кто именно?

– Бен, – сказала она. – Его вчера освободили.

– Вы уверены?

– Он должен был выйти в прошлом году, но ему добавили срок за попытку побега с работ в Дартмуре несколько лет тому назад.

Грант выпустил струю дыма в потолок:

– Вы думаете, он может что-нибудь натворить?

– Он не соглашался на развод. Поэтому и пытался бежать. Он сказал Белле, что никогда не позволит ей уйти к другому.

– Она навещала его с тех пор?

Джин Флеминг покачала головой:

– В этом не было смысла. Я в прошлом году навещала его, когда Белла сошлась с Гарри. Я сказала Бену, что она снова выходит замуж и что бесполезно пытаться встретиться с ней.

– И как он реагировал на это?

– Он пришел в ярость. Хотел знать, за кого, но я отказалась ему сказать. Он поклялся, что, когда выйдет, отыщет ее.

– Фолкнер знает об этом?

– Да, – кивнула Джин, – но он, похоже, не очень беспокоится. Он считает, что Бен никогда не посмеет здесь снова показаться.

– Возможно, он прав.

Она покачала головой:

– Несколько дней тому назад Белла получила письмо, вернее, записку. В ней было сказано: «Скоро увидимся. Бен».

– Она показала ее мужу?

Джин Флеминг отрицательно помотала головой:

– Я знаю, что это звучит глупо, но сегодня день рождения Гарри, и они устраивают вечеринку на целую ночь. Танцы, угощение и все прочее. Я тоже отправлюсь туда от вас. Белла очень постаралась. Не хотелось бы, чтобы Бен все испортил.

– Понятно, – сказал Грант, – так что же вы хотите, чтобы мы предприняли? Он отбыл свой срок и, если только не натворит чего-нибудь, он – свободная личность.

– Вы могли бы поговорить с ним, – сказала она. – Скажите ему, чтобы он не лез. Разве я прошу слишком много?

Грант повернулся на стуле, встал и подошел к окну. Он взглянул на огни города, светившиеся сквозь стену дождя.

– Взгляните сюда, – сказал он, оборачиваясь к Джин Флеминг, – семьдесят квадратных миль улиц, полмиллиона человек – и восемьсот двадцать один полицейский, включая тех, кто работает за письменным столом. По любым разумным стандартам нам требуется прямо сейчас еще двести пятьдесят.

– Почему же вы не наберете их?

– Вы будете просто удивлены, узнав, как мало людей хочет провести остаток жизни, работая в три смены, причем у них всего один уик-энд на семь недель, который они могут провести дома, с семьей. И, кроме того, зарплата не блестящая, если представить себе их труд. Если вы мне не верите, попробуйте постоять в субботу около биржи часов в одиннадцать, когда закрываются пивные. Хороший полицейский зарабатывает там за один час свое недельное жалованье!

– Значит, это намек на то, что вы не можете помочь?

– Мне подчиняются пятьдесят два детектива. В настоящее время восемнадцать из них больны гриппом, а остальные работают по восемьдесят часов в неделю. Я думаю, что вы заметили, как здесь тихо? Это потому, что детектив-констебль Брэди и я – единственные, кто сейчас находится в офисе. В лучшие времена у нас в смену с десяти до шести работает, можно сказать, символическая группа, а сейчас дела хуже обычного.

– Но кто-то все же должен быть?

Он хрипло рассмеялся и вернулся за свой стол:

– Обычно кто-то бывает.

Она встала:

– Значит, все будет в порядке? Вы позаботитесь об этом?

– Если он в городе, найти его будет не трудно, – сказал Грант. – Я не могу обещать многого, но мы сделаем все, что сможем.

Она порылась в сумке и вынула визитную карточку:

– Я буду у Беллы в Сент-Мартин-Вуд, а затем вернусь домой. Я живу в старой квартире мисс Ван Хефлин, при школе. Номер здесь есть.

Она повернулась к двери. Когда Брэди встал, чтобы открыть ей дверь, Грант сказал:

– Я не понимаю одного. Почему вы? Почему не Белла?

Джин Флеминг медленно обернулась:

– Вы, наверное, плохо ее помните, да? Она всегда была против активных действий. Что до нее, то она готова просто сделать вид, что Бена Гарвалда не существует, и надеяться на лучшее. Но, боюсь, этого недостаточно. Если что-нибудь случится, я, похоже, потеряю больше, чем она. Скандал может меня погубить, мистер Грант, разрушить все, что я создала. Вы сами сказали, что я далеко ушла от Хайбер-стрит. Слишком далеко, чтобы оказаться отброшенной назад…

Когда Джин, повернувшись, пошла через главный офис, она почувствовала, что дрожит. Не дожидаясь лифта, молодая женщина быстро пробежала три пролета мраморной лестницы и выскочила наружу через вертящуюся дверь, остановившись в подъезде напротив городской ратуши. Она прислонилась к одной из огромных каменных колонн, возвышавшихся у входа, и порыв ветра швырнул ей в лицо ледяные брызги дождя, причиняя странную боль. Дождь был таким же ледяным, как поднимающийся в ней страх.

– Будь ты проклят, Бен Гарвалд, будь ты проклят! – злобно прошипела она и бросилась по ступеням вниз.

– Ничего девчонка! – сказал Брэди.

Грант кивнул:

– И не глупа. Будь она иной, ей бы не выжить в таком месте, как Хайбер-стрит.

– Вы думаете, во всем этом что-то есть, сэр?

– Возможно. В свое время не было никого круче Бена Гарвалда. И я думаю, что девять лет в Паркхэрсте и Муре вряд ли исправили его.

– Я не знал его лично, – сказал Брэди, – я тогда только еще начинал работать в Центральном отделении. У него было много друзей?

– Пожалуй, нет. Он всегда был вроде одинокого волка. Большинство людей просто боялись его.

– Настоящий головорез?

Грант покачал головой:

– Нет, у него был другой стиль. Прибегать к насилию только в крайнем случае – таков был его девиз. Он служил в Корее, в отряде коммандос. В пятьдесят первом уволен по инвалидности – ранен в ногу. С тех пор слегка прихрамывает.

– Кажется, это действительно тяжелый случай. Достать его досье?

– Сначала надо подыскать того, кто мог бы им заняться.

Грант выдвинул ящик картотеки и быстро перебрал карточки.

– Грэхем все еще занимается изнасилованием в Муренде. Варли отправился расследовать налет на фабрику в Мэйск-Лейн. Лоуренс болен. Форбс уехал в Манчестер свидетелем по делу о мошенничестве, которое будет слушаться завтра. Грегори болен.

– А Гарнер?

– Все еще помогает в отделении «С». У них нет сейчас ни одного человека в штатском, который мог бы стоять на ногах.

– И у каждого по меньшей мере по тридцать дел, а то и больше, – сказал Брэди.

Грант встал, подошел к окну и посмотрел на моросящий дождь:

– Я думаю: что, черт возьми, сказали бы жители, если бы знали, что сегодня у нас в «наружке» только пять человек на весь Центральный округ.

Брэди кашлянул:

– Но ведь есть еще Миллер, сэр.

– Миллер? – безучастно откликнулся Грант.

– Детектив-сержант Миллер, сэр. – Брэди слегка подчеркнул звание. – Я слышал, что он закончил обучение в Брэмсхилле на прошлой неделе.

В тоне, каким Брэди произнес это, не было ничего особенного, но Грант знал, что́ за этим кроется. По новым правилам, каждому констеблю, успешно прошедшему одногодичный курс в Брэмсхилле, присваивается, по возвращении в свое отделение, звание сержанта. Это служило причиной горечи, которую испытывали полицейские офицеры, которым приходилось проделать тяжелый путь, прежде чем получить это звание, или те, которые еще ожидали повышения.

– Я начал его забывать. Это тот парень со степенью юриста, да? – спросил Грант, не потому что ему была нужна информация, а лишь для того, чтобы увидеть, какова будет реакция собеседника.

– Так говорят, – ответил Брэди жестким тоном, в котором заключалось все презрение старого офицера-служаки к «книжным червям».

– Я встречался с ним только однажды, на собеседовании, когда решался вопрос о его направлении в Брэмсхилл. У него, похоже, неплохой послужной список: три года на тротуарах в Центральном отделении, – следовательно, он повидал жизнь! Насколько я припоминаю, он был первым на месте после налета на банк на Лиденхолл-стрит. Именно после этого старик решил перевести его в Центральное управление по расследованию уголовных преступлений. Он работал в отделении «Е» с Чарли Паркером. Чарли считает, что у него есть все данные, необходимые хорошему современному полицейскому.

– Да, включая богатея братца, который предоставляет ему самые роскошные машины, – сказал Брэди. – Он явился однажды на парад в «ягуаре» типа «Е».

Грант кивнул:

– Я слышал, что он взял на поруки Большого Билли Мак-Гьюера и выступил в его защиту, когда Билли проколол шины на этой самой машине. По словам Билли, он может хорошо постоять за себя, а похвала Билли – это похвала мастера!

– Фокусы. Болтовня, – презрительно произнес Брэди. – Умеет ли он ловить жуликов, вот в чем вопрос?

– Чарли Паркер, похоже, считает, что умеет. Он хотел, чтобы Миллер вернулся в отделение «Е».

Брэди сразу нахмурился:

– И куда же он направляется?

– Он возвращается к нам, – сказал Грант. – Старик сказал мне об этом сегодня вечером.

Брэди глубоко вздохнул, не сумев сдержать раздражения:

– Весь путь усыпан для некоторых розами! А я потратил девятнадцать лет – и все еще констебль!

– Такова жизнь, Джек, – спокойно ответил Грант. – Кажется, Миллер до понедельника в отпуске?

– Можно его вытащить.

– Почему бы нет? Если он возвращается на работу к нам, то может начать хоть сейчас. В картотеке есть номер его телефона. Передай ему, чтобы он явился немедленно. Никаких отговорок.

Легкая кислая улыбка тронула уголки губ Брэди, и он вышел, переживая свой маленький триумф.

Когда дверь закрылась, Грант закурил новую сигарету и направился к окну. Хороший человек Джек Брэди. Надежный. Отдай ему приказ – и он его выполнит до последней буквы, вот почему он все еще детектив-констебль и останется им до того дня, как уйдет в отставку.