Текст книги "Декстер во мраке"

Автор книги: Джеффри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9

Я не вижу снов. То есть, наверное, в какой-то момент сна некие беспорядочные образы и фрагменты событий возникают в моем сознании. Существует мнение, что это происходит со всеми. Но я своих снов не помню, даже если они и снятся мне. Говорят, такого не бывает ни с кем, из чего я делаю заключение, что снов не вижу.

Поэтому, проснувшись той ночью в объятиях Риты и выкрикивая что-то неразборчивое, я испытал некий шок; из бархатной тьмы доносилось только эхо моего сдавленного голоса, а к моему лбу тянулась холодная рука Риты и звучал ее шепот:

– Хорошо, любимый, я не уйду.

– Спасибо тебе, – проговорил я еле слышно. И, откашлявшись, сел.

– Тебе приснился кошмар, – сказала она.

– В самом деле? Какой? – Я, как обычно, ничего не помнил, кроме смутного ощущения нарастающей внутренней тревоги и абсолютного одиночества.

– Не знаю, – ответила Рита. – Ты кричал: «Вернись! Не уходи от меня!» – Она слегка покашляла. – Декстер, я понимаю, ты беспокоишься из-за предстоящей свадьбы…

– Вовсе нет, – перебил я.

– Но мне важно, чтобы ты знал: я никогда не оставлю тебя. – Рита снова потянулась к моей руке и сжала ее в своей. – Она теперь навеки со мной, большой человек. И я за нее держусь. – Она подвинулась и положила голову мне на плечо. – Не переживай. Я никогда не оставлю тебя, Декстер.

Даже при том, что я в снах ничего не понимаю, я точно знал, что потерять Риту не боюсь. То есть мне и в голову не приходило, что она может меня бросить, хотя это не означает, что я ей абсолютно доверяю. Если уж на то пошло, для меня остается загадкой, чем я ее вообще мог зацепить, поэтому причина ее гипотетического ухода оставалась туманной.

Нет, все дело в моем подсознании. Если таким образом оно заявляло во всеуслышание об опасности одиночества, я точно знал, чего оно боялось лишиться: Темного Пассажира, моего закадычного приятеля, постоянного компаньона, разделявшего все мои радости и горести. Это был страх наяву: страх лишиться того, кто, став частью меня, спасал мою задницу на протяжении всей жизни.

Когда он испарился на месте преступления в университете, это здорово выбило меня из колеи – больше, чем что-либо за всю мою жизнь. Внезапное и устрашающее появление шестидесяти пяти процентов сержанта Доукса подлило масла в огонь, и пошло-поехало. Мое подсознание сублимировало тревогу и выдало ее в виде сумбурного кошмара. Все ясно – психоз номер 101, прямо как в учебнике, беспокоиться не о чем.

Тогда почему я испытываю тревогу?

Потому что мой Пассажир, который никогда никого не боялся, теперь ни с того ни с сего дрогнул. И я теряюсь в догадках. Может быть, Рита права насчет волнения по поводу предстоящей свадьбы? Или дело действительно в этих двух обезглавленных трупах около университетского озера, которые напугали Темного до смерти?

Не знаю, и поскольку стремление Риты утешить меня все более нарастало, в ближайшее время разбираться с этим я не собирался.

– Иди сюда, милый, – прошептала Рита.

Кроме того, бежать из огромной двуспальной кровати некуда, ведь так?

* * *

Следующим утром Дебора была просто одержима идеей найти недостающие головы от тех двух тел в университете. Непостижимым образом информация о том, что наш отдел ищет пару черепов, которые ушли и заблудились, просочилась в прессу. Это Майами, и я думал, что какая-то пропавшая голова не вызовет такого резонанса, как транспортный коллапс на шоссе Ай-95, но то, что их оказалось две и они принадлежали двум молодым женщинам, подняло чудовищную суматоху. Капитан Мэттьюз знал ощущения человека, имя которого полощет пресса, но даже он был недоволен тем, что историю подавали в таком истерическом тоне.

Прессинг шел сверху; капитана давил на Дебору, которая, к ее чести, не стала тратить время зря на разборки с нами. Винс Мацуока вбил себе в голову, что окажет Деборе неоценимую помощь, разузнав, какая свихнувшаяся религиозная секта могла быть ответственна за это преступление. И вот с утра пораньше в дверь моего кабинета просунулась его собственная голова и, изобразив самодовольную улыбку, без предупреждения, четко и громко произнесла:

– Кандомбле.

– Фу, – сказал я. – Сейчас не время ругаться матом.

– Ха, – произнес он, издав свой противный ненатуральный смешок. – И тем не менее это они, я уверен. Кандомбле[16]16
  Языческий культ, связанный с кровавыми жертвоприношениями.


[Закрыть] – это сантерия, только из Бразилии.

– Винс, я в этом не сомневаюсь. Но о чем вообще ты говоришь?

Он вошел в комнату, сделав два гарцующих шага, словно его тело хотело оторваться от земли и он никак не мог с ним совладать.

– Они там головы в своих ритуалах используют, – сказал он. – Это в Интернете есть.

– Да ну, – отозвался я. – А в Интернете сказано, что эта секта поджаривает тела, отрезает им головы, а взамен оставляет керамические бычьи?

Винс слегка поник.

– Нет, – признался он, а потом с надеждой поднял глаза. – Но они используют животных.

– И как же они их используют, Винс? – спросил я.

– Ну… – сказал он и окинул взглядом комнату, очевидно, в поисках новой темы для разговора. – Иногда они, в общем-то, часть туши приносят в жертву богам, а остальное съедают сами.

– Винс, – начал я, – ты хочешь сказать, что кто-то съел пропавшие головы?

– Нет, – угрюмо произнес он, ну совсем как Коди и Эстор. – Но может быть и такое.

– А хрустящее получилось бы лакомство, ты не находишь?

– Ладно, – сказал он совсем уж мрачно. – Я просто пытаюсь помочь. – И Винс с важным видом вышел из кабинета, даже не попытавшись изобразить свою фальшивую улыбку.

Но хаос только начинался. Как показано мое тягостное путешествие в мир снов, я уже и так утратил душевное равновесие и не нуждался в том, чтобы мое состояние усугубляла сестра, которая сама была готова рвать и метать. Всего через несколько минут мой тихий оазис снова взорвался. На сей раз Дебора влетела ко мне так, словно убегала от стаи пчел-убийц.

– Давай! – рассерженно закричала она.

– Чего давать? – спросил я. Вполне разумный, на мой взгляд, вопрос, но, судя по ее реакции, со стороны могло показаться, что я попросил ее побрить себе голову и вымазать череп в синий цвет.

– Давай начинай работать! В машину! – скомандовала она, и я «дал» – пошел за ней следом к ее машине на стоянку.

– Клянусь, – говорила Деб, проталкиваясь в пробке и кипя от злости, – я еще никогда не видела Мэттьюза таким взбешенным. Оказывается, это еще и моя вина! – При этом она нажала на сигнал, чтобы подчеркнуть значение своих слов, и подрезала фургон с надписью «Помощь пожилым людям Палмвью». – И все потому, что какой-то идиот лижет задницу прессе!

– Ничего, Деб, – произнес я с такой мягкостью, на которую только был способен. – Уверен: тот, кто это делает, скоро проявит себя.

– О, еще как! – воскликнула она, чуть не переехав толстяка на велосипеде, у которого сумка за седлом была набита каким-то металлическим хламом. – Потому что я найду культ, к которому принадлежит этот сукин сын, и тогда прижму его.

Я попридержал свою мягкость. Ведь раз уж моя съехавшая с катушек сестренка, совсем как Винс, загорелась идеей подыскать подходящую секту, которая сдаст убийцу, пиши пропало.

– Ну ладно, – сказал я. – И где же мы будем искать?

Она свернула, не доезжая до бульвара Бискейн, в молчании въехала на подземную парковку и вышла из машины. Я покорно и терпеливо следовал за ней в Центр внутреннего совершенствования, занимавшийся распространением всех тех удивительных вещей, которые содержат в своем названии слова «травяной», «холистический» или «аура».

Этот центр представлял собой маленькое обшарпанное здание, о котором ходила слава притона для проституток и наркодилеров. На окнах первого этажа имелись огромные задвижки, еще больше их было на входной двери, которая оказалась закрытой. Дебора начала колотить в нее, после чего раздалось жужжание. Она толкнула дверь, и та наконец-то щелкнула и открылась.

Мы вошли внутрь. На меня навалился удушливый и до тошноты сладкий запах, и могу сказать, что мое внутреннее совершенствование началось с полного засорения легких. Сквозь дымку я едва разглядел огромный шелковый баннер во всю стену, который гласил: «МЫ ВСЕ ЕДИНОЕ». Он не пояснял, что именно единое. Играла ненавязчивая музыка, она звучала так, что создавалось ощущение, будто исполнитель борется с передозировкой депрессантов, неритмично позвякивая маленькими колокольчиками. Где-то шумел комнатный водопад, и я уже почти поверил, что мой дух непременно бы воспарил, если б только он у меня имелся. А раз он отсутствовал, то вся эта мизансцена до некоторой степени показалась мне раздражающей.

Но мы сюда явились не ради удовольствия и даже не ради внутреннего совершенствования. Сержанту Сестренке, как всегда, было нужно больше всех. Она промаршировала к прилавку, за которым стояла женщина средних лет, одетая в длиннополое, расписанное узелковым батиком[17]17
  Метод окраски ткани на манер одежды представителей хиппи.


[Закрыть] платье, сделанное, наверное, из старой гофрированной бумаги. Ее седеющие волосы торчали, создавая художественный беспорядок. Смотрела она хмуро.

– Могу помочь? – спросила продавщица таким мрачным голосом, словно помочь нам было уже нечем.

Дебора показала свой жетон. Не успела она и рта раскрыть, как женщина перегнулась через прилавок и выдернула его у Деборы из рук.

– Ну ладно, сержант Морган, – произнесла женщина, бросив жетон на прилавок. – Вроде настоящий.

– А что, вы по ауре не могли посмотреть? – поинтересовался я.

Никто из присутствующих не оценил эту более чем удачную, на мой взгляд, шутку, так что я пожал плечами и стал внимать Деборе, которая начала свой изнурительный допрос.

– Я бы хотела задать вам несколько вопросов, – сказала Дебора, наклоняясь вперед, чтобы достать свой жетон.

– О чем? – требовательным тоном осведомилась женщина. Она насупилась еще больше, Дебора не ударила в грязь лицом и угрюмо сдвинула брови в ответ. Мне даже показалось, что мы присутствуем на старинной народной игре «Кто кого перехмурит», в которой победитель получает бесплатные инъекции ботокса, чтобы запечатлеть это чудесное выражение лица на века.

– Произошло несколько убийств, – ответила Дебора. Женщина пожала плечами.

– А я-то тут при чем? – спросила она.

Я поаплодировал ее сообразительности, но, как бы мне ни нравилось ее остроумие, надо иногда вспоминать и о своих профессиональных интересах.

– Все дело в том, что мы все единое, – пояснил я. – Это основа полицейской работы.

Она обратила свой фирменный «нахмур» ко мне и как-то агрессивно моргнула.

– А ты еще кто такой? – требовательно осведомилась женщина. – Давай свой жетон.

– А я у нее на подхвате, – отшутился я. – На тот случай, если ее атакует плохая карма.

Женщина фыркнула, но спасибо, что не пристрелила меня.

– Копы в этом городе, – начала она, – по горло в плохой карме. Я была на митинге сторонников ЗСТА[18]18
  Экономический договор «Зона свободной торговли Америк», предложенный США для ускорения роста экономического благополучия развивающихся стран Южной Америки.


[Закрыть] – знаю, какие вы.

– Может быть, – сказала Дебора, – но на самом деле мы еще хуже, поэтому просто отвечайте на вопросы.

Женщина посмотрела на Дебору, все еще хмурясь, пожала плечами и сказала:

– Ну ладно. Только не понимаю, чем я могу помочь. Но если что – звоню адвокату.

– Идет, – согласилась Дебора. – Нам нужен человек, который связан с каким-нибудь культом, где почитают быков.

На секунду мне показалось, что женщина собирается улыбаться, но она вовремя спохватилась:

– Быков? Господи, да кто их не почитает? Это же все началось с Шумера, Крита и всяких таких мест вроде колыбелей цивилизации. Да их всю жизнь почитали. У них не только яйца большие, они вообще очень сильные.

Если женщина решила, что Дебора смутится, то ошиблась, переоценив свои знания о копах в Майами.

– А какие конкретно из этих групп есть у нас? – решила выяснить Деб.

– Кандомбле? – блеснул я, испытывая кратковременную благодарность к Винсу за то, что он подкинул мне такое словцо. – Пало майомбе? Или, может, викка[19]19
  Разновидность религии вуду: викка – религия, основанная на почитании природы.


[Закрыть]?

– Насчет всякой испанской ерунды зайдите в «Эллегуа» на Восьмой улице. Я об этом ничего не знаю. Мы продаем кое-что викканам, но я вам ничего не собираюсь рассказывать без ордера. В общем, они быками не занимаются. – Она фыркнула. – Выстраиваются в кружок голыми на болотах в Эверглейдсе, дожидаясь, пока снизойдет энергия.

– Может, еще кто-нибудь? – не унималась Деб.

Женщина только покачала головой:

– Да не знаю я. Ну то есть про большинство групп в городе знаю, но ничего подходящего на ум не приходит. – Она пожала плечами. – Может, друиды – у них весенний праздник скоро; эти приносили человеческие жертвы.

Дебора нахмурилась еще больше:

– Когда это было?

На сей раз женщина улыбнулась по-настоящему, но совсем чуть-чуть, только одним уголком рта.

– Две тысячи лет назад. Малек опоздали, Шерлок.

– Может, вам удастся еще чем-то помочь нам? – спросила Дебора.

Женщина пожала плечами:

– Чем помочь? Скорее всего это какой-нибудь псих, начитавшийся Алистера Кроули[20]20
  Мистик первой половины XX в.


[Закрыть] и живущий где-нибудь на молочной ферме. Откуда я знаю?

Дебора с минуту смотрела на нее, оценивая, достаточно ли она нагрубила, чтобы ее можно было арестовать, и, видимо, решила проявить милосердие.

– Благодарю за содействие, – сказала Деб и кинула на прилавок визитку. – Если вспомните еще что-нибудь полезное, пожалуйста, сразу же позвоните мне.

– Да, конечно, – без энтузиазма бросила женщина, даже не взглянув на карточку. Дебора еще на мгновение задержала на ней взгляд, а потом медленно пошла к двери. Женщина уставилась на меня, и я улыбнулся.

– А я и правда овощи люблю, – сказал я. А потом показал ей знак мира[21]21
  Приветственный жест двумя поднятыми пальцами в виде буквы V.


[Закрыть] и последовал за сестрой.

– Дурацкая была идея, – сетовала Дебора, когда мы поспешно возвращались к ее машине.

– Ну, я бы не сказал, – ответил я. И действительно, но я бы не стал так говорить. Потому что идея была и в самом деле дурацкая, но если бы я согласился с ней, то Деб больно ткнула бы меня локтем. – Как-никак мы исключили некоторые предположения.

– Ну да, – кисло отозвалась она. – Теперь мы знаем, что банда голых придурков к этому не причастна, или могла быть, но только две тысячи лет назад.

Ее пессимизм был к месту, но я вижу свою задачу в том, чтобы поддерживать в окружающих людях позитив.

– Все равно это прогресс, – сказал я. – Заглянем в то место, на Восьмой? Я буду переводить. – Несмотря на то что Деб родилась в Майами, она с поразительным упрямством налегала в школе на французский, так что даже обед на испанском заказать у нее вряд ли получилось бы.

Она покачала головой и сказала:

– Пустая трата времени; попрошу Эйнджела поспрашивать, но это вряд ли к чему-то приведет.

Все произошло именно так. Эйнджел в тот день вернулся с миленькой свечкой и молитвой святому Иуде на испанском, но в остальном, как и предсказывала Деб, его путешествие оказалось просто напрасной тратой времени.

У нас не было ничего, кроме двух обезглавленных тел и поганого самочувствия.

Но вскоре картина изменилась.

Глава 10

Следующий день прошел впустую, и мы ни на йоту не продвинулись в расследовании двух убийств в университете. А поскольку жизнь – это в какой-то степени уродливая, гротескная вещь, ничего удивительного не было в том, что Дебора повесила всю ответственность за отсутствие прогресса на меня. Она все еще пребывала в уверенности, что я обладаю некими магическими способностями и могу понять суть любого преступления, но скрываю эту жизненно важную информацию от нее исходя из своих личных мелкособственнических интересов.

Лестно, хотя и абсолютная чушь. Единственное, что стало ясным для меня в этом деле: мой Темный Пассажир изрядно напугался, и я не хочу повторения подобной ситуации. Я решил держаться от этого расследования подальше, тем более что особой нужды в проведении анализов крови не возникало и все легко можно было бы распутать с помощью логики, если бы наш мир был устроен гармонично.

Но, увы, наш мир не таков. Он беспорядочен и населен людьми, которые не уважают логику. И на какое-то мгновение их возглавила моя сестра. В то же утро она, не оставив мне шанс на побег, заставила тащиться на ленч с ее бойфрендом Кайлом Чатски. Он раздражает меня тем, что якобы всегда все знает. Если не принимать это в расчет, обходительности и манер у него не больше, чем у обычного хладнокровного убийцы, и с моей стороны было бы лицемерием заявлять о своем согласии пообедать. А поскольку моя сестра чувствовала себя счастливой рядом с ним, причин возражать против него у меня не находилось.

Таким образом, я отправился на ленч, во-первых, потому, что Дебора моя сестра, а во-вторых, этот могучий механизм, то есть мое тело, нуждается в постоянной подпитке.

Чаще всего он потребляет сандвич «Мединоче», обычно с печеными бананами «Пластанос» и молочным коктейлем «Мами». Уж и не знаю, почему эта незамысловатая калорийная пища создает такой трансцендентный отклик в моей душе, но ничто иное не может с ней сравниться. Если она сделана как надо, то процесс ее поглощения способен довести меня до экстаза. И нигде ее не готовят так, как в кафе «Релампаго». В этом заведении, расположенном неподалеку от нашего управления, Морганы обедали еще с незапамятных времен. И даже Дебора со всей своей раздражительностью не смогла испортить привычную трапезу.

– Черт подери! – произнесла она с набитым сандвичем ртом. Это, конечно, далеко от той затасканной фразы, которую Дебора употребляла обычно, но слова были сказаны с таким яростным напором, что я едва не подавился крошками, вылетевшими из ее рта. Сделав глоток моего любимого «Батидо де мами»[22]22
  Кубинский молочный коктейль.


[Закрыть], я стал ждать в надежде, что сестра изложит свою мысль несколько подробнее, но Деб вместо этого ограничилась лаконичным повторением: – Черт подери!

– По-прежнему держишь чувства при себе, – заметил я. – Но, как твой брат, могу сказать, что ты обеспокоена.

Чатски фыркнул, разрезая свой кубинский стейк.

– Сто пудов, – согласился он со мной. И хотел добавить что-то еще, но из протеза, который представлял собой его левую руку, выпала вилка. – Черт подери! – выругался Чатски, и я понял, что между ними гораздо больше общего, чем я думал. Дебора подалась вперед и помогла ему приладить вилку как следует. – Спасибо, – сказал он и забросил в рот огромный кусок мяса.

– Ну вот видишь? – весело произнес я. – Тебе нужно отвлечься от своих проблем.

Мы сидели за столом, за которым ели уже сотню раз, но Дебора была далека от всяких сантиментов. Она выпрямилась на стуле и ударила по растрескавшейся крышке стола «Формика» с такой силой, что сахарница подпрыгнула.

– Я желаю знать, кто трепался с этим гадом Риком Сангрой! – воскликнула она. Рик Сангра – это журналист местного телевидения, считавший, что чем более жаренную историю он подаст, тем лучше обеспечит право зрителей иметь независимую прессу, которая, в свою очередь, снабдит их всеми жареными подробностями. Судя по ее тону, Дебора была уверена в нашей с Риком крепкой дружбе.

– Я не трепался, – сказал я. – И сержант Доукс, думаю, тоже.

– Ого-го, – произнес Чатски.

– И еще, – продолжала она, – я желаю знать, где эти чертовы головы!

– Я не брал, – на всякий случай сказал я. – Смотрела в бюро находок?

– Знаешь что, Декстер, – воскликнула она, – давай-ка признавайся, зачем ты от меня что-то скрываешь?

Чатски взглянул на нее и сглотнул.

– А почему ты считаешь, что твой брат знает больше тебя? – спросил он. – Там было много крови?

– Да не было никакой крови, – ответил я. – Тела приготовлены на славу, такие нежные, поджаристые.

Чатски кивнул и попытался загнать на свою вилку немного риса и фасоли.

– Ты совсем больной?

– Нет, он хуже, чем больной, – сказала Дебора. – Он что-то скрывает.

– А, – протянул Чатски, – это ты про хобби?

– Ну, тут дружок-калека немного перегнул. Мы же говорили ему, что мое хобби имеет скорее аналитический характер, чем практический.

– Именно, – сказала Дебора. – И он не хочет рассказывать, до чего додумался.

– Тебе будет трудно поверить, сестренка, но я ничего об этом не знаю. Разве что… – Я пожал плечами, но она вцепилась мертвой хваткой.

– Что? Ну говори же, умоляю!

Я засомневался. Вряд ли стоило говорить ей, что мой Темный Пассажир отреагировал на эти убийства новым и совершенно неожиданным образом.

– Просто у меня такое чувство, – сказал я, – что здесь что-то нечисто.

Она фыркнула.

У нас два обезглавленных сгоревших тела, а он говорит, что тут что-то нечисто. Где твои мозги?

Я откусил небольшой кусок сандвича, пока Дебора растрачивала свое драгоценное обеденное время на такие неприятные вещи, и спросил:

– Вы уже опознали тела?

– Кончай придуриваться, Декстер. Голов нет – считай, нет и стоматологических данных. Тела сожжены – значит, у нас нет отпечатков. Черт, мы даже не знаем, какого цвета были у них волосы. И что ты хочешь от меня?

– Может, я смогу тебе помочь, – сказал Чатски. Он насадил на вилку жареный банан и сунул в рот. – У меня есть кое-какие связи. Стоит только снять трубу.

– Мне твоя помощь не нужна, – отрезала она, и тот пожал плечами.

– Но ты не против помощи Декстера, – заметил Чатски.

– Дело не в этом.

– А в чем? – спросил он. Резонный вопрос.

– Он мне помогает, – ответила она, – а ты пытаешься все решить за меня.

С минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Я видел такое и раньше, это очень напоминало безмолвные беседы Коди и Эстор. Было умилительно видеть эту спаянную пару, и даже то, что они напоминали мне о скором наступлении собственной свадьбы и о чокнутом организаторе, не могло испортить впечатления. К счастью, я не успел заскрежетать зубами: Деб нарушила мрачное молчание.

– Я не из тех женщин, которым требуется помощь, – фыркнула она.

– Но я могу добыть информацию, которую ты никогда не получишь, – парировал он, кладя свою здоровую руку ей на плечо.

– Например? – поинтересовался я. Признаюсь, какое-то время мне было интересно, чем занимается этот Чатски, или, точнее, занимался до ампутации. Я знаю, что он работал на какое-то правительственное агентство, которое он называл ОПА, но чем оно занималось – оставалось для меня загадкой.

Он любезно повернулся ко мне.

– У меня друзья и связи во многих местах, – пояснил Чатски. – У дел такого рода иногда хвост тянется куда-нибудь очень далеко, а я мог бы кое-где поспрашивать и кое-что выведать.

– Другими словами, позвонить своим друзьям в ОПА?

Он улыбнулся и ответил:

– Типа того.

– Ты как ребенок, Декстер! – воскликнула Дебора. – ОПА – это всего лишь аббревиатура – определенное правительственное агентство. Такого агентства на самом деле не существует; это специальное слово, которое знают только в узком кругу.

– Рад наконец-то оказаться Среди его членов, – сказал я. – Ты все еще имеешь доступ к их информации?

– Официально я на больничном, – ответил Чатски.

– От чего отдыхаешь? – спросил я.

Он официально улыбнулся мне.

– Тебе этого лучше не знать, – сказал он. – Все дело в том, что эти твари пока не решили, пригожусь ли я им еще. – Чатски перевел взгляд на вилку, зажатую в протезе на левой руке, и покрутил ею, чтобы посмотреть, как он двигается. – Твою мать.

Я почувствовал, что надвигается стандартная неприятная ситуация, и сделал все, чтобы разрулить ее и вернуть разговор в приемлемое русло.

– А вы ни на что не натыкались в печи для обжига? – спросил я. – Может, какие-нибудь украшения или еще что-то?

– Что ты несешь? – возмутилась Дебора.

– Ну, в печи, – повторил я, – где жгли тела.

– Ты следишь за разговором? Мы не знаем, где были сожжены тела.

– Вот как, – сказал я. – А я решил, что это сделали прямо в кампусе, в студии керамики.

По внезапно застывшему лицу моей собеседницы я понял, что Дебору проняло, и это был либо внезапный приступ поноса, либо мое сообщение о студии керамики.

– Она находится в полумиле от озера, где обнаружили тела, – продолжил я. – Ну, это такая печь… В ней еще горшки обжигают.

Дебора еще на мгновение задержала на мне свой взгляд, а затем опрометью рванула из-за стола. Я подумал, что за поразительно эффектный и креативный способ закончить обед. Прошло еще какое-то время, прежде чем я смог совершить нечто осмысленное и перестал тупо моргать.

– Что-то мне подсказывает, что Дебора о ней ничего не знала, – заметил Чатски.

– Я первый догадался, – сказал я. – Пойдем, что ли, следом?

Он пожал плечами и насадил на вилку последний кусок стейка.

– Я закажу кусок пирога с ягодами и кафесито[23]23
  Крепкий кубинский кофе.


[Закрыть]. А потом возьму такси – ведь мне запретили помогать. – Чатски подцепил на вилку немного риса и фасоли и кивнул мне: – Ну а ты можешь идти, если, конечно, тебе не надо возвращаться на работу.

Особого желания идти на работу я не испытывал. С другой стороны, у меня еще оставалась половина молочного коктейля, и мне совсем не хотелось бросать ее. Однако приелось идти за Деборой, но я смягчил досаду, захватив с собой остатки ее сандвича и употребив его уже на улице.

Вскоре мы вкатились в ворота университетского кампуса. По пути Дебора без умолку трещала по рации, договариваясь о том, чтобы нас встретили около печей, а оставшуюся часть дороги провела, бормоча что-то сквозь зубы.

От ворот мы свернули налево и понеслись по извилистой дороге, ведущей к месту, где находились гончарные мастерские. Я в первый год учебы тоже занимался там, чтобы расширить горизонты своих познаний, и выяснил, что незатейливые вазочки у меня получаются неплохо, а вот какие-нибудь оригинальные вещи из моих рук скорее всего не выйдут – по крайней мере из глины. Однако в своей области – как обычно, я себе льщу – у меня все идет вполне удовлетворительно, что я недавно наглядно продемонстрировал на примере Зандера.

Эйнджел – «Не родственник» уже был тут как тут, крутился возле печей в поисках любых зацепок. Дебора подошла и села на корточки рядом с ним, оставив меня наедине с еще примерно тремя укусами ее сандвича. Я сделал первый. По ту сторону желтой ленты начала собираться толпа. Наверное, надеялись увидеть что-нибудь страшненькое: не знаю, зачем люди все время ошиваются у ограждения, но делают они это постоянно.

Теперь Дебора лежала на земле рядом с Эйнджелом, который засунул голову в первую печь. Видимо, это надолго.

Я уже собрался отправить в рот последний кусок, когда почувствовал, что на меня кто-то смотрит. В этом не было ничего особенного – я находился по эту сторону желтой ленты, где кипит работа. Но на меня не просто смотрели, за мной наблюдали – Темный Пассажир кричал, что некто проявляет нездоровый интерес именно к единственному и неповторимому, то есть ко мне. Когда я проглотил остатки сандвича и повернул голову, чтобы наконец увидеть его, тихий голос внутри прошептал что-то неразборчивое… и затем умолк окончательно.

Я сразу же ощутил, как накатывается приступ паники, глаза застилает ярко-желтый слепящий туман. Я застыл как вкопанный, а все мои чувства сигнализировали, что рядом со мной опасность, но я был не способен что-либо сделать. Так продолжалось всего секунду. Я взял себя в руки и внимательно огляделся вокруг – ничего не изменилось. Толпа стояла и смотрела, солнце ярко светило, а легкий ветер играл с верхушками деревьев. Еще один великолепный день, каких в Майами бывает много, но где-то в этом раю затаился подколодный змей. Я закрыл глаза и прислушался в надежде уловить, что за гроза нависла над нами, но не различил ничего, кроме звука удаляющихся шагов.

Я открыл глаза и снова осмотрелся. Человек пятнадцать зевак притворялись, что их нисколько не захватывает возможность увидеть кровь, но никто из них не выделялся из общей массы – не прятался за спины других, не смотрел исподлобья, не пытался скрыть под рубашкой заряженную базуку. В обычных обстоятельствах я мог бы надеяться на моего Пассажира, который непременно обнаружил бы зловещую тень рядом с явным хищником, но, к сожалению, был лишен его помощи. Насколько я заметил, ничего опасного в этой толпе не мелькало. Так что же тогда заставило Пассажира бить тревогу? Я мало знал его; обычно он просто присутствовал, и все, как некая невидимая сущность, которая давала ценные советы и для Дела, и для потехи. Никогда раньше эта сущность не выказывала никакого замешательства, никогда – пока не Увидела эти тела около озера. И вот невесть откуда взявшаяся нерешительность снова проявилась, за полмили от первого случая.

Может быть, это как-то связано с водой? Или дело в том, что обгоревшие тела побывали в этих печах?

Я подошел к тому месту, где работали Дебора и Эйнджел – «Не родственник». Они не нашли ничего, тревогу поднимать не стоило, да и печи никакого беспокойства в том месте, где скрывался Темный Пассажир, не вызывали.

Если причина этого второго сигнала к отступлению находится снаружи, тогда где она? Неужели происходит непонятное внутреннее разрушение? Возможно, новый статус мужа и приемного отца подавляет моего Пассажира. Я становлюсь слишком положительным для того, чтобы быть гостеприимным хозяином? А это куда хуже чьей-то смерти.

Я осознал, что стою внутри огороженного желтой лентой места преступления, а передо мной мелькает какое-то большое пятно.

– Эй, привет! – сказало оно. Это оказался огромный мускулистый молодой тип с длинными жидкими волосами, очень скрупулезно придерживавшийся традиции дыхания через рот и не закрывавший его ни на секунду.

– Чем могу помочь, гражданин?[24]24
  Парафраз слов Робокопа, одного из известных киноперсонажей.


[Закрыть] – спросил я.

– А ты это, – произнес он, – типа, коп?

– Ну, совсем чуть-чуть, – сказал я.

Он кивнул, немного подумал над моими словами и оглянулся, будто в поисках чего-нибудь съестного. У него на шее виднелась одна из этих неудачно сделанных татуировок в виде какого-то восточного символа, которые, к сожалению, стали в последнее время очень популярными. Может быть, этот символ означал «тугодум». Он потер свою татуировку, словно прочел мои мысли, а потом повернулся ко мне и брякнул:

– Я тут хотел узнать насчет Джессики.

– Ну еще бы, – сказал я. – А кто бы не хотел?

– Они еще не знают, это не она? – спросил он. – Просто я, типа, ее парень.

Вот теперь этому молодому джентльмену удалось завладеть моим вниманием.

– А что, Джессика пропала?

Он кивнул.

– Она, типа, должна была заниматься со мной. Типа, каждое утро, понимаешь? Сначала бег, потом пресс. Но вчера не пришла. И сегодня вот тоже. Я вот и начал думать, э-э… – Он нахмурился, видимо пытаясь думать, и его речь иссякла.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Курт, – ответил он. – Курт Вагнер. А тебя?

– Декстер. Подожди здесь, Курт.

Я поспешил к сестренке, пока молодой человек не начал думать снова и не слишком перенапрягся.

– Дебора, – сказал я, – похоже, наметился просвет.

– Так, твои чертовы печи тут ни при чем, – проворчала она. – Туда тело не запихнешь.

– Да нет, – отмахнулся я. – Тут молодой человек свою девушку потерял.

При этих словах ее голова вздернулась, и она сделала стойку – как охотничья собака, навострила уши и уставилась на типа – друга Джессики, который то и дело оглядывался назад и переминался с ноги на ногу.