Текст книги "Очень краткая история мира"

Автор книги: Джеффри Блэйни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

26 БЛАГОРОДНЫЙ ПАР

В 1801 г. «Annual Register» («Ежегодник») – популярное издание, фиксировавшее все примечательные события года, – объявил уходящее столетие выдающимся. Наука и техника, как никогда прежде, шагнули вперед. Хотя Европа и вела частые внутренние войны, она наряду с этим неутомимо несла научные достижения, религиозные воззрения и цивилизацию в самые отдаленные леса и ущелья. Никогда прежде в таком масштабе не исследовались «самые далекие и неизведанные районы земного шара». Жажда знаний, утверждал «Ежегодник», пришла на смену жажде золота и завоеваний. Никогда так не процветала дальняя торговля. На знакомых морских путях парусные корабли передвигались намного быстрее, чем раньше; и даже далекое путешествие из Европы в Индию уже не воспринималось как суровое испытание.

Мир стал доступнее, но даже богатые люди не путешествовали в поисках знаний или удовольствий. Королева редко покидала пределы своих владений. Лишь немногие европейские миссионеры плыли за море работать в незнакомых странах. В Восточной Азии горстки паломников иногда совершали далекие путешествия, чтобы поклониться буддийским святыням, но мусульмане редко предпринимали дальние паломничества в Мекку. Ученые – а в любой стране их было очень мало – сидели дома и изучали мир по книгам. Когда молодой лондонский поэт Джон Китс написал «Я много странствовал в краях тех золотых и много добрых государств и царств я видел», он имел в виду путешествие по книгам. В то время он еще не отъезжал далеко от своего родного города.

Самыми путешествующими людьми в мире были не ученые и священники, а простые европейские или арабские моряки, которые по своей мобильности могли сравниться с летчиками нашего времени. Между 1700 и 1800 гг. самой многочисленной в мире категорией путешественников на далекие расстояния были те, у кого не было никакого желания путешествовать, – миллионы африканских рабов, которых вели как пленников через весь их собственный континент или переправляли по тропическим водам в Америку.

Мир состоял из десятков тысяч маленьких самодостаточных замкнутых мирков. Хотя бы раз переночевать вне дома казалось приключением. Это было справедливо в отношении Китая, Явы, Индии, Франции или Мексики, хотя Австралия и аборигены составляли исключение. Всю свою жизнь люди проводили на одном месте, и там же они получали почти все необходимое им продовольствие и материалы, из которых была сделана их одежда и обувь. Там же рождались новости и сплетни, которые радовали или пугали их. Там же они находили своих жен или мужей.

Отпуск у моря или в горах был привилегией будущего. Бальнеологические курорты, где люди пили минеральные воды, поправляя свое здоровье, были единственными специализированными туристическими городами в Европе. «На водах» туристы пили целебную жидкость в строгом соответствии с предписаниями, назначавшими им такое-то количество кувшинов или стаканов. В начале 1800-х гг. самым интернациональным водным курортом был, пожалуй, Карлсбад – красивый городок в окружении крутых гранитных холмов и сосновых лесов, расположенный в нескольких днях верховой езды от Праги и Лейпцига. В 1828 г. в среднем не более 10 человек приходили выпить лечебной воды. Главный источник этого курорта по-прежнему испускает горячую неиссякаемую струю, и вода по-прежнему имеет отвратительный вкус, который кажется даже терпимым, когда его забываешь.

Промышленный город, а не курорт, символизировал эту новую эпоху. На севере Англии, особенно с 1780-х гг., росли фабричные города, наполненные хитроумными машинами, которые пряли и ткали шерсть или хлопок. Приезжих иностранцев поражала бурная деятельность, кипевшая в Манчестере, Лидсе, Бирмингеме и других новых промышленных городах, но у них опускались руки при посещении фабрик и шахт, где работало множество детей. Один американец, описывая в 1815 г. йоркширскую шерстопрядильную фабрику, отмечал, что на ней работают около 50 девочек и мальчиков, которые приходят в 6 часов утра и уходят в 7 вечера. Зимой они начинали и заканчивали работу в темноте. Старшему ребенку было не больше 10 лет. Все они были в грязи и отходах от шерсти, которую обрабатывали. Эта новая фабрика – в отличие от таких сельских занятий, как присмотр за гусями и доение коров, – была безжалостным тираном, требовавшим от детей целодневного внимания, даже если они буквально падали от усталости и недосыпания.

ЖЕЛЕЗНЫЙ КОНЬ

Огромный расход механической и мускульной энергии человека на новой фабрике умалял значение этого чуда. Часто фабричные машины приводило в движение водяное колесо, вращаемое потоком воды. Все чаще новейшие фабрики использовали уголь и энергию пара, но в течение некоторого времени не было признаков того, что шумный паровой двигатель изменит мир.

Пар в качестве движущей силы впервые был применен на практике в шахтах Англии. В 1698 г. Томас Севери использовал паровую энергию, получаемую из тепловой энергии угля, для работы машины, откачивавшей воду из корнуоллской шахты. Одиннадцать лет спустя девонский кузнец Томас Ньюкомен построил поршневой двигатель, который со временем сможет выполнять работу целой армии мужчин или лошадей. В этот тип двигателя шотландец Джеймс Уатт внесет крайне важные усовершенствования. Его чудесное устройство (1769) – изолированная камера для конденсации – впоследствии позволит получать в три раза больше пара, или энергии, при сжигании той же тонны угля. Почти каждый большой шаг в эволюции парового двигателя – заслуга изобретательных британцев, пытавшихся решить практические проблемы, которые возникали в повседневной работе новых и расширяющихся отраслей промышленности.

Но паровой двигатель не оказывал большого влияния на сферу торговли до тех пор, пока не был применен на транспорте. Пронзительный крик парового локомотива впервые услышали на севере Англии – в средоточии нарождающейся промышленной революции. Пыхтение и шипение локомотива поначалу приводили в ужас многих людей и пугали лошадей, щипавших траву на близлежащих пастбищах. Скорость и мощь локомотива потрясали первых пассажиров. Пар и угольный дым слепили им глаза.

Пожалуй, это было самое важное со времени римских дорог изобретение в сфере наземного транспорта. Даже когда по железной дороге вагоны на металлических колесах тянули лошади – а в первые железнодорожные вагоны в Венгрии и США впрягали сильных лошадей, – стоимость перевозки товаров значительно сокращалась.

Первый поезд на паровозной тяге ходил между Стоктоном и Дарлингтоном (Англия) с 1825 г., и его основными грузами были уголь и другие полезные ископаемые. Франция открыла первую паровозную железную дорогу в 1828 г., Австрия – в 1832 г., Германия и Бельгия – в 1835 г., а к этому времени первый поезд уже почти достигал города Лондона. В сельские местности в Европе и Соединенных Штатах отправлялись армии строителей железных дорог, уродовавших полосы мирного ландшафта траншеями и внушительными глиняными и земляными насыпями. К началу 1850-х гг. свои первые железные дороги строили далекие провинции Нового Света – Египет, Мексика, Перу, Бразилия и Восточная Австралия. Даже Россия решила связать железнодорожной веткой свою столицу Санкт-Петербург и расположенную вдали от моря Москву.

До наступления века пара было трудно даже представить, чтобы парусные корабли или колесный транспорт ходили по расписанию. Предположительно, запряженный лошадьми дилижанс мог прибыть вовремя в далекий город, но зимой его чаще всего задерживали наводнения, снег и туманы, и даже в хорошую погоду он мог опоздать из-за заторов на оживленных участках дороги или несчастного случая с лошадью. Поезд же обычно прибывал на каждую станцию в назначенное время. Новое слово «расписание» – символ современного вечно спешащего мира – появилось в Англии в 1838 г.

Не все приветствовали новые железные дороги. Многим сельским беднякам, учитывая то, что у них никогда не набралось бы денег на железнодорожный билет, поезда могли казаться бесполезными. Грохот проезжающих поездов, как они считали, мог привести к рождению недоношенных телят у перепуганных коров. Джордж Элиот в своем романе «Мидлмарч» описывала эти страхи: «Женщины – и старые, и молодые – считали путешествие на поезде дерзким и опасным приключением».

Жившие в первое тридцатилетие существования железных дорог понимали, что мир изменился навсегда. Романист Уильям Теккерей, писавший в 1860-е гг., когда Англия стала первой страной, исчерченной железнодорожными путями, наглядно показал значительность этой перемены. Поезд настолько изменил повседневную жизнь, считал он, что железнодорожная насыпь превратилась в стену, отделившую будущее от прошлого. Взберитесь на насыпь, писал он, встаньте на железнодорожное полотно и «посмотрите на другую сторону – оно прошло!». Старому образу жизни, когда мало кто отъезжал далеко от родной деревни, пришел конец.

Черный паровой локомотив ворвался почти во все сферы жизни. Свежие яйца и мясо привозили в крупный город издалека. Модные тенденции быстро достигали торговцев мануфактурой в самых отдаленных уголках. В большинстве стран стал возможен выпуск ежедневных национальных газет, поскольку почтовый поезд мог быстро доставить пачки свежих номеров во многие города в день их печати. Газета также стала более дешевой, потому что ее печатали на паровом печатном станке, изобретенном в Германии.

Железные рельсы преобразовали почти все – от почтовых услуг и праздников до войн. Огромную роль в стремительной войне между Францией и Пруссией в 1870-1871 гг. сыграло то организационное мастерство, с которым прусские генералы использовали поезда для сбора частей огромной армии и быстрой доставки их к важным участкам французской границы. Пруссы вошли во Францию, когда французские солдаты, еще не покинувшие родных городов, застегивали пуговицы шинелей и прощались с подругами.

Морской транспорт пар преобразовывал медленнее, чем сухопутный. Первыми паровыми судами были деревянные колесные пароходы, не способные плавать на далекие расстояния без использования, наряду с работающим на угле двигателем, парусов. К 1840 г. быстрые пароходы уже регулярно пересекали Северную Атлантику, и в это самое время иммигранты хлынули в Америку. Чарлз Диккенс решил посетить Соединенные Штаты и вместе со своей женой Кейт взошел на борт парохода в Ливерпуле в январе 1842 г. Оказавшись в неспокойном море, – оба не меньше пяти дней страдали от морской болезни, – они с тревогой следили, как по ночам над красной трубой плясали языки пламени. На пароходах обычно очень боялись случайных пожаров.

Главные преимущества парохода заключались в том, что он мог продолжать движение в безветренную погоду и даже маневрировать на ограниченном пространстве и плыть по узкому каналу – задачи, невыполнимые для большого парусного корабля. Пароход сделал целесообразным строительство узкого Суэцкого канала. Он соединил Средиземное море и Индийский океан в 1869 г. и избавил от долгого изнурительного плавания вокруг Африки. Так, Суэцкий канал сократил на 56% протяженность морского пути между Бомбеем и Южной Францией. В результате осуществления этой инициативы французских финансистов Ближний Восток – некогда центр известного мира, превратившийся к тому времени в захолустье, – снова приобрел значение. Открытие месторождений нефти в Иране четыре десятилетия спустя еще больше повысит интерес к нему.

Быстрый прогресс на транспорте не ограничился распространением парового двигателя. Диспетчеры первых железных дорог решили, что им необходим вестник, который будет предупреждать о скором появлении поезда. Они применили изобретение, названное телеграфом, – это слово происходит от двух древнегреческих слов, обозначающих «вдаль, далеко» и «писать». Телеграф представлял собой единственную нитку железного или медного провода, прикрепленного к веренице высоких столбов вдоль железнодорожного полотна. С помощью электрической батареи по этому проводу передавались сигналы от одной станции к другой. Один сигнал мог предупредить приближающийся локомотив о том, что ветка уже занята, другой – известить о крушении поезда и необходимости прибытия на помощь другого локомотива. Вероятно, первой общественной телеграфной линией в мире была та, которая протянулась вдоль английской железной дороги, связав вокзал Паддингтон в Лондоне и город Слау.

Изобретатели немедленно принялись усовершенствовать телеграфную систему, впервые использованную на английских железных дорогах. Доктор Сэмюэл Морзе, американец, создал первую версию азбуки Морзе для железной дороги Вашингтон – Балтимор, в 1844 г. Множество телеграфных линий было построено между городами, не связанными железными дорогами. К 1849 г. общая длина сети телеграфных проводов составляла в США 15 000 км.

Следующей задачей стала прокладка телеграфного провода по дну океанов и проливов. Было решено заключить провода, или кабель, в шланг из гуттаперчи – разновидности резины, получаемой из смолы дерева, растущего на Индонезийском архипелаге. В 1850 г. телеграфная линия прошла по дну пролива между Англией и Францией. Проложить кабель по дну северной части Атлантического океана оказалось более трудной задачей. Прокладка кабеля, который с большой тщательностью тянул по морскому дну глубоководный корабль, была торжественно, под крики ликования завершена в 1858 г. Увы, по нему смогли передавать сообщения лишь в течение двух недель. Постоянный кабель соединил берега Атлантики лишь в 1866 г. За десятилетие надземные и подводные телеграфные линии дотянулись почти до всех главных городов Азии, Африки и Южной Америки.

К середине 1870-х телеграфные провода и кабели почти достигли самых отдаленных австралийских колоний. На длинных ногах они прошагали по Азии, а затем по суше и по морскому дну пересекли Индонезийский архипелаг. Достигнув северного побережья Австралии в районе гавани Дарвина, провода по веренице столбов побежали на юг, через сухие пустоши Аделаиды к южному побережью. Другой телеграфный кабель прошел под Тасмановым морем к Новой Зеландии. Отныне стало возможным отправить телеграмму в Лондон почти из каждого далекого порта Австралии и Новой Зеландии.

При удачном стечении обстоятельств сообщение могло попасть из одного конца мира в другой за 24 часа. Все рекорды были побиты удивительной ночью 16 февраля 1871 г. Из Карачи – тогда входившего в состав Британской Индии, а ныне принадлежащего Пакистану – была отправлена телеграмма в Лондон. Пройдя через ретрансляционные станции, она достигла Лондона через 50 минут. Для сравнения: взошедшему на следующее утро солнцу пришлось бы проделать свой видимый путь между этими разделенными 9000 км пунктами за пять с половиной часов; это побудило английских журналистов снабдить сообщение о быстрейшей в мире телеграмме заголовком «Обгоняя Солнце». То же сообщение, отправленное с почтовым пароходом, получили бы в Лондоне лишь через несколько недель.

Широко распространено мнение, что важные для будущего изобретения придумывали возвышающиеся над толпой талантливые одиночки. Но изобретение – это в такой же степени итог коллективной работы, как и соревнования одиночек. Борьба за развитие и усовершенствование паровых двигателей, железных дорог, телеграфов, металлургического производства и текстильных машин шла во многих государствах и передовых мастерских и цехах. Некоторые из кардинальных изменений происходили благодаря множественным усилиям ныне забытых людей. Помнят лишь горстку героев-изобретателей.

Ничто в прежней истории не сделало так много для объединения разных районов мира, как эта тонкая нить провода, пересекшая степи и равнины, джунгли и заснеженные долины, фабричные пригороды и горные деревни и даже самое морское дно. В 1876 г., как раз когда международный телеграф проник в самые отдаленные части мира, в Северной Америке родился телефон. Деловые конторы, расположенные по соседству, могли разговаривать друг с другом. Они не могли набирать непосредственно номер расположенного неподалеку телефона, а зависели от длинной цепи женщин, работавших на центральном коммутаторе и орудовавших целым рядов штекеров и переключателей, с помощью которых они вручную соединяли один телефон с другим. Когда вечером у женщин заканчивался рабочий день, телефоны замолкали.

Телефонные разговоры людей, находящихся на далеком расстоянии друг от друга, оставались сложным делом, голоса искажались и были едва слышны. Океан был еще большим препятствием для телефонного кабеля. Англию и Францию подводный телефонный кабель связал в 1891 г., но более широкие морские пространства оставались непреодолимыми для проводов. На протяжении десятилетий дальние телефонные переговоры были привилегией только очень богатых людей или владельцев крупного бизнеса.

ПРИТОК В ДЫМНЫЕ ГОРОДА

Семейная ферма по-прежнему оставалась предметом мечтаний и надежд миллионов людей, особенно в Новом Свете, где дешевой земли было в избытке. На протяжении бесчисленных столетий до того, как правительства начали заниматься социальным обеспечением, ферма – если она была достаточно велика – сама по себе была главной формой социального обеспечения. Давая пищу, кров, сырье для одежды, она также способствовала сплоченности семьи, поскольку большинство сыновей и дочерей могли жить и работать там до вступления в брак, а родители могли мирно проводить там свою старость – если доживали до старости. В самых разных странах от Чили до Трансвааля работающие до седьмого пота новые фермеры терпели поражение за поражением от засухи и сорняков, долгов и низких цен, но желание быть фермером не умирало.

До нас дошел живой моментальный снимок фермерского хозяйства в Массачусетсе, сделанный примерно в 1820 г. Зима в разгаре, и в слабом дневном свете на маленькой ферме Уитьеров кипит бурная деятельность. Женщины заняты работой на кухне. В амбаре старая лошадь «негромко ржет, требуя своего зерна». В стойлах скотину кормят сеном, которое заготовили летом. Петух кукарекает, восточный ветер дует, нагоняя тяжелые снежные тучи. Поленья и хворост сложены горкой наготове, для того чтобы разжечь огонь в очаге, когда семья соберется в комнате после окончания дневных трудов. Эти простые сцены описаны в поэме Джона Гринлифа Уитьера «Занесенные снегом», впервые напечатанной почти полстолетия спустя.

Аналогичные сцены были характерны для всех ферм, тянувшихся от Огайо до Швеции и Сибири, но именно в поэме Уитьера так живо передано это ощущение уютной защищенности, которое испытывали столь многие фермерские семейства, когда неустанной работой обеспечивали себе все необходимое для того, чтобы пережить длинную зиму. И так они сидели, дядюшка – куря свою трубку, матушка – прядя шерсть на ручной вращающейся прялке, а кто-то – читая вслух захватывающие истории, пока время не приближалось к 9 вечера, когда нужно было идти спать.

В то самое время, когда Уитьеры сидели у своего очага, в Европе появлялись признаки одной из самых выдающихся перемен в человеческой истории, перемены, которая до сих пор охватывает одну страну за другой. В некоторых странах большинство людей уже не пахали землю. Англия и Бельгия были, наверное, первыми государствами в Европе, а может быть, и в мире, где уже не нужно было большую часть рабочих рук занимать в производстве продовольствия. Только 30% английской рабочей силы требовалось для сельскохозяйственных целей. В Австралии, Чили и Аргентине нужды сельскохозяйственных производств могла удовлетворить столь же малая доля рабочей силы. Эти земли теперь производили гораздо больше продовольствия, – а также шерсти и шкур крупного рогатого скота, – чем сами могли использовать. Образ жизни, который медленно выковывался на протяжении примерно 10 000 лет и распространился практически на всем земном шаре, теперь был близок к тому, чтобы уступить свое место главного поставщика повседневной работы. Большинство ферм производили больше, чем в прошлом, и нуждались в труде меньшего количества людей.

Наглядным свидетельством увеличения объемов продовольствия было то, что серьезный голод – столь обычное явление для Франции в XVIII в. – после 1800 г. стал случаться все реже. Недостаток еды в Ирландии и на Нижнем Рейне, ощущавшийся в 1840-е гг., был последним голодом, от которого умирали люди в Западной Европе.

И еще одна тенденция наблюдалась в Европе: население увеличивалось быстрее, чем в любой отрезок времени, прошедшего после периода потепления между 1000 и 1250 гг. Эпидемии случались уже не так часто, и росли медицинские знания, помогавшие справляться с болезнями. Кроме того, на большей части Европы каждый гектар пахотных земель производил все больше продовольствия для растущего населения. Между 1750 и 1850 гг. произошел резкий скачок, численность населения увеличилось более чем на 80% – прирост, вызывавший изумление, до тех пор пока не начался удивительный рост населения стран третьего мира после Второй мировой войны.

По всей Европе росли города, и некоторые уже достигали размеров крупнейших китайских. К 1800 г. население Лондона превысило миллион человек. К 1860 г. оно составляло уже 3 миллиона; на то время это был крупнейший из известных миру городов. В начале следующего столетия, по некоторым подсчетам, Лондон вмещал уже около 10 миллионов человек, которые потребляли пшеницу, и масло, и джем, и свинину, и баранину, и яблоки, прибывавшие не только с английских ферм, но и на кораблях из дальних стран. Наибольший рост населения в Западной Европе наблюдался в городах. В 1600 г. в Европе было всего 13 городов с населением свыше 100 000 человек. В 1900 г. число таких городов достигло 143.

Сами растущие города были грязными, а дома в них – маленькими. Даже в 1850 г. большинство домов в некоторых из самых красивых городов не имели доступа к источникам чистой проточной воды. Большие города обычно тяготели к рекам, и воду для приготовления пищи и стирки жители брали из загрязненной реки или из расположенных поблизости колодцев. Большинство людей носили воду по улице к своему дому в деревянной бадье или ведре. Поскольку принесенной воды всегда не хватало, стирка одежды была делом нечастым. В любом случае считалось, что, моя обнаженное тело, человек смывает с него жизненно важную жировую смазку, тем самым открывая в него доступ болезням.

Нечистоты попадали в реки и, плывя вниз по течению, загрязняли воду, которую использовал следующий город. Из-за отсутствия водоочистки распространялись смертоносные инфекции. Азиатская холера впервые появилась в Восточной России в 1823 г., а девять лет спустя сильнейшая вспышка этой болезни поразила Нью-Йорк, поселив на улицах страх и дурные предчувствия. В Европу она возвращалась снова и снова, заполняя до отказа множество кладбищ примерно один раз в каждое десятилетие. Россия, одна из наименее гигиеничных стран, потеряла четверть миллиона жителей во время холеры 1892 г.

Инженеры строили все больше водохранилищ для снабжения городов свежей водой, а также прокладывали под землей трубы и прокапывали тоннели для отвода накапливавшихся за день нечистот. Уровень смертности в городах понижался также благодаря прогрессу в медицине. В середине 1870-х гг. немецкий бактериолог Роберт Кох сделал гениальное открытие: причиной инфекционных заболеваний являются бактерии – такие крохотные, что в капле слюны их умещаются миллионы. В 1882 г. он объявил, что обнаружил бактерию – возбудитель туберкулеза, болезни, впервые определенной древнегреческим врачом Гиппократом и давно называемой «губителем рода человеческого».

Доступность путешествий в век пара способствовала молниеносному распространению медицинских открытий. Кох поспешил в Египет, надеясь изучить последнюю эпидемию холеры, но прибыл туда как раз вовремя, чтобы узнать, что она закончилась. Позднее он отправился почтовым пароходом по Суэцкому каналу на родину холеры – в Индию и там в 1883 г. с помощью своего мощного микроскопа открыл бациллу – переносчик этой болезни. Пятнадцать лет спустя Рональд Росс, военный медик, работавший в Индии, установил, что причиной малярии являются не болотные испарения или затхлая вода, а укусы, как он их называл, «пестрокрылых комаров». Тем самым он установил возбудителя самой опасной из всех тропических болезней.

Отражением этой изобретательной, уверенно преобразующей землю эпохи стало то, что во многих кругах Европы смерть перестали воспринимать как событие, которое может случиться по воле Божией в любой момент. Многие с чрезмерным оптимизмом решили, что именно человек – архитектор и строитель собственного будущего. Всемогущество Бога было поставлено под сомнение инженерами, кораблестроителями, бактериологами, хирургами и всеми другими героями нового века техники, а также политическими лидерами, которые возвестили, что теперь они сами возьмутся за исправление всех застарелых бед этого мира, включая бедность и рабство.