Текст книги "Очень краткая история мира"
Автор книги: Джеффри Блэйни
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Одной из перемен, к которым привели эти события, стало активное распространение английского языка, превратившегося ко второй половине XX в. в первый язык международного общения. В 1763 г. за пределами Британских островов лишь около 3 миллионов человек владели английским в качестве первого или второго языка, и почти все они жили в Северной Америке. Ничто так не способствовало всемирному распространению английского языка, как сосредоточение огромных территорий в руках Соединенных Штатов и приобретение Британией многочисленных колоний, разбросанных по Индийскому и Тихому океанам. Если бы территория США по-прежнему ограничивалась лишь полосой вдоль восточного побережья Северной Америки и если бы большая часть Индии не попала под британский контроль, шансы английского стать языком международного общения были бы малы.
Иногда, если бит один козырь, может выпасть другой. Британия не планировала заселять восточное побережье австралийского континента, открытого капитаном Куком. К этому ее вынудил мятеж в американских колониях. Когда-то Британия отправляла в их южные порты множество осужденных преступников, которых рабовладельцы фактически покупали на аукционе и использовали в течение срока отбывания наказания как надсмотрщиков. Окончательный отрыв американцев заставил Британию искать другое место, куда можно было бы с пользой ссылать преступников. «С пользой» – здесь ключевые слова, поскольку Британия была торговой империей и старалась использовать любой труд в интересах своих судовладельцев и купцов.
В конце концов, опираясь на отчеты, доставленные на родину кораблем Кука «Индевор», британское правительство выбрало Ботанический залив, на песчаном побережье которого в наше время расположены взлетные полосы сиднейского аэропорта. Предполагалось, что на берегах Ботанического залива осужденные вырастят все необходимое им пропитание. Поблизости находилось дополнительное преимущество. На необитаемом острове Норфолк, лежавшем к северо-востоку от Сиднея, росли уникальная высокая сосна, из которой, как считалось, можно было делать первоклассные мачты для британских кораблей, и превосходная разновидность льна, из которой могли бы получиться замечательные парусное полотно и канаты для военно-морского флота.
Британская флотилия с заключенными и моряками на борту вошла в Ботанический залив в январе 1788 г. Вскоре выяснилось, что в это жаркое время года береговой ландшафт – вовсе не та зеленая идиллия, которая предстала в прохладном апреле 18 лет назад перед Куком и Банксом. Покинув Ботанический залив и проплыв вдоль берега несколько часов, 11 кораблей беспорядочно вошли через разрыв в отвесных скалах в освещенную солнцем Сиднейскую гавань, где, как заметил капитан, места хватило бы для безопасной стоянки 1000 кораблей.
В Сиднейской гавани новая колония, выбиваясь из сил, старалась вырастить достаточное количество продовольствия. Но только когда колонисты перевалили через узкий прибрежный хребет, который назвали Голубыми горами, и развели огромные стада овец на бескрайних теплых внутренних равнинах, мир признал Австралию стоящим местом. Поколение сменилось новым поколением – и десятки миллионов людей, переживавших холодные зимы в Северном полушарии, уже носили одежду и укрывались одеялами из австралийской шерсти.
Аборигены, которые спокойно поглядывали из укрытий на корабли, привязываемые к прибрежным деревьям, наблюдали за строительством хижин и амбаров, кипением воды в котелках, громкой пальбой из ружей, сопровождавшейся быстрыми вспышками пламени, падающими под ударами железных топоров деревьями (они не знали никаких металлов), могли только изумляться при виде всей этой деятельности. Вероятно, это было самое странное столкновение разных миров за всю письменную историю: различия в образе жизни старожилов и новых поселенцев были настолько радикальны, что не шли ни в какое сравнение с различиями, обнаружившимися, когда испанцы увидели ацтеков, голландцы впервые высадились в гаванях Кейптауна и Джакарты и даже когда французские и британские мореплаватели встретились с полинезийцами – старожилами Таити и Новой Зеландии.
В отличие от всех этих народов, коренных жителей Австралии миновали те почти кардинальные изменения, которые происходили в большинстве других частей мира на протяжении последних десяти тысяч лет. Разрыв между новоприбывшими и старожилами был глубиной с пропасть. Таланты и умения аборигенов, так отличающиеся от европейских, редко могли распознать и оценить новые поселенцы. Было бы странно ожидать, чтобы они сразу поняли, что большинство аборигенов владеют несколькими языками и диалектами, имеют обширные познания в ботанике и зоологии каждого района, освоили незаметные и в то же время простые методы охоты и рыболовства, а их рацион отличается разнообразием, недоступным для большинства жителей Европы. Они вряд ли могли понять, что браки, рацион, обряды, представления о собственности и земле у аборигенов подчиняются установившимся в незапамятные времена правилам, которые хотя и труднопостижимы, но в некоторых отношениях по изощренности не уступают ритуалам аристократии Стокгольма или Варшавы.
Точно так же и аборигенам казались необъяснимыми английские образ жизни, законы и учреждения, религия, манеры поведения и одежда, земледельческие и ремесленные методы, чтение и писание, хранение продуктов в бочках, мешках и амбарах. Они даже представить себе не могли глубину научных знаний той цивилизации, которую покинули новопоселенцы (многие из них были необразованными). Техника пришельцев – будь это большие корабли, или огнестрельное оружие, или тикающие часы – казалась в высшей степени загадочной. Домашние животные были абсолютно новы для аборигенов, которые иногда считали овец или коров женами, сопровождающими белых мужчин.
Аборигены плохо защищали свою территорию. По сравнению с новозеландцами, они жили не такими многочисленными группами, не были так хорошо организованы, не строили укреплений и с большим трудом объединялись, чтобы противостоять нападающим. Десятилетие за десятилетием бесконечная процессия белых лиц и неизвестных животных продвигалась все дальше в глубь малонаселенного континента. В тысяче заповедных мест время от времени звучала стрельба или летали копья. Что еще хуже, оспа, корь, грипп и другие неизвестные прежде заболевания охватывали один лагерь аборигенов за другим – так же, как распространялись они по Америке триста лет назад, когда там появились первые испанцы. Главными победителями аборигенов станут болезни и их спутник – деморализация. Этой трагедии ученые ничего – в тот первый век науки – противопоставить не могли.
25 ЮЖНЕЕ САХАРЫ
В течение столетий большая часть Африки оставалась практически недостижимой для жителей и империй Европы. Возможно, в римское время она была более доступной, чем позднее. Ведь римляне колонизировали Африку успешнее, чем любая другая европейская держава до 1900 г., хотя и колонизировали только ее северную кромку.
В какой мере Сахара представляла собой действительно непреодолимый барьер – и в какой мере это был предрассудок? Многие свидетельства говорят о том, что эта пустыня была такой пугающей преградой, что европейские и азиатские империи не решались вплоть до современности проникать в Африку южнее Сахары. Сердце Африки оказалось менее открытым для поколений европейцев, чем центр Азии, которая находится гораздо дальше от Европы. Кроме того, это сердце было слишком большим, и ни одно из окружающих государств не могло контролировать его полностью.
ЗАГАДКА ПУСТЫНИ
Эта крупнейшая в мире пустыня занимает четверть всей территории Африки. Состоящая не только из песка, но и из горных массивов, она такая огромная, что могла бы накрыть всю континентальную часть США. Вероятно, она больше напоминала море, чем сушу, – сухое море, в плавание по которому с риском для жизни пускались люди, иногда погибавшие на своем пути между отдаленными пустынными портами. Как и на море, в пустыне были пираты, нападавшие на купцов. Как и на море, здесь случались штормы, и мудрые туареги закутывали нижнюю часть лица тканью, чтобы хлещущий летучий песок не попадал в рот.
То здесь, то там из песка поднимаются скалистые горы, которые притягивают осадки. Большая их часть выпадает в виде сильных ливней и быстро испаряется на солнце и раскаленной земле. Пустыня движется, и на протяжении тысячелетий она то расширяется, то сжимается понемногу под влиянием климатических изменений или по мере того, как мелкий и крупный рогатый скот вытаптывает окрестности зарослей колючих кустарников и жесткой травы.
Сахара вовсе не была непроницаемым барьером. Ее бороздили караваны верблюдов. Столетие за столетием ее пересекали из конца в конец мусульманские торговцы, завоевывавшие множество новообращенных. По ней передвигались властители из Западной Африки, и в 1324 г. император Мали прибыл в Каир, где оставил по себе долгую память, осыпав золотом – так, словно это было конфетти, – тех, кто сумел заслужить его благосклонность. Европейские торговцы путешествовали по пустыне чаще, чем это можно было бы представить. В 1470 г., в эпоху Ренессанса, купцы из Флоренции были замечены в Томбукту, на дальнем краю пустыни. Но белокожих редко можно было увидеть в этих богатых, окруженных стенами, снабженных оросительными системами городах на южной кромке Сахары.
Открывавшийся взору путешественника тропический африканский город с раскачивающимися под ветром макушками финиковых пальм, Томбукту казался загадочным и волшебным европейцам, впервые слышавшим его название. Этот город был сухопутной перевалочной базой для северной трети Африки, складом товаров, прибывавших с караванами верблюдов, на головах носильщиков или спинах ослов и быков из Судана, и конечным пунктом для редких грузов из Южной Европы. К нему реже приближались со стороны ближайшего побережья Западной Африки, чем от берега Средиземного моря и от внутреннего марокканского города Марракеш. В конце 1500-х гг. в Марракеш прибывали мулы и верблюды, груженные золотом Томбукту, а также, время от времени, небольшие группы рабов. Одна партия, состоявшая из 15 девственниц, была особенно примечательна. Существенно то, что товары, пересекающие пустыню, такие как золото, слоновая кость и красивые женщины, а также дороговизна их перевозки, диктовали высокую цену за килограмм.
Африку от вторжения посторонних защищала не только пустыня, но и реки этого континента. Многие из них прерывались водопадами, стремнинами и порогами. Ни одно судно не могло пройти реку сверху донизу из-за бурных участков, встречающихся почти на всех главных африканских реках. На Заире (Конго) много порожистых участков. Течение величавой Замбези прерывает водопад Виктория. История Европы была бы иной, если бы Дунай, Рейн, Рона и Эльба тоже прерывались водопадами.
Судоходные реки способствуют торговле и обмену идеями; но в Африке есть лишь одна длинная и судоходная река – Нил. Вполне возможно, что успехом в создании цивилизации Египет во многом обязан этой реке, чья долина служила транспортной магистралью и источником продовольствия, а также тому факту, что она впадала в море неподалеку от другого центра древней цивилизации. Если бы Нил впадал в океан в Западной Африке, его роль была бы менее значительной.
К югу от Сахары, в бескрайних просторах тропической Африки, не было реки, сравнимой с Нилом. Кроме того, Африка в целом была уязвима со стороны тех заливов и глубоких бухт, тех морских проливов, которые позволяли парусным или гребным судам глубоко проникать в ее внутренние районы. В Европе более 33% суши составляют полуострова или острова, в то время как в Африке таковых всего 2%. Для Африки это было существенным недостатком, к которым следует отнести также огромные пространства, покрытые джунглями.
Во влажных лесах тропической Африки летают кровососущие насекомые цеце; размером не больше обычной мухи, они очень опасны для людей и вьючных животных, так как служат разносчиками возбудителей сонной болезни. Почти на четверти территории Африки от этой инфекции гибли все домашние животные, за исключением кур. Малярия, сонная болезнь и другие тропические заболевания способствовали созданию невидимого барьера вокруг тропической Африки, отпугивая или убивая и иноземцев, и африканцев. Сонная болезнь особенно препятствовала экономическому развитию. Недостаток сельскохозяйственных животных в таком большом районе не только сокращал количество белка в рационе африканцев, но и лишал их вьючных животных, поэтому им самим приходилось быть и носильщиками, и тягловым скотом. Отсутствие домашних животных приводило к недостатку навоза, поэтому поля оставались без удобрений, имеющихся в других частях Африки, где мухи цеце не водились и скот жил привольно.
На протяжении пяти последних тысячелетий существовали и другие препятствия для полезных внешних контактов с центральными районами Африки. Возможно, одним из них было то, что Африка не обладала таким растительным разнообразием, как Азия. Если бы в Центральной и Южной Африке выращивали лучшие в мире кофе и чай, перец и мускатный орех, получали шелк и красители, а также другие продукты, которые ласкали небо и пробуждали жадный интерес людей, живших на берегах Средиземного моря, географические барьеры внутри Африки не имели бы такого значения. Барьеры не так страшны, когда за ними находится что-то ценное.
В течение многих столетий Азия оказывала на Африку не меньшее влияние, чем Европа. Индийский океан был главными воротами в Восточную Африку; корабли и одномачтовые каботажные суда, плывшие из Персии, Индии, Аравии и даже Индонезийского архипелага, часто заходили в прекрасные гавани Восточной Африки. Они были весьма оживленными еще в те времена, когда в этих водах не видели ни одного европейца. Остров Занзибар был заселен персами за 500 или более лет до того, как мимо него проплыл первый португалец.
Места, расположенные на перекрестках мира, имеют свои преимущества. Их развитие стимулируют новые идеи – а новые армии их разрушают. Африка – за исключением ее средиземноморского берега и полосок вдоль восточного и западного побережий – была слишком труднодостижима, чтобы ее стимулировать.
РАБОТОРГОВЛЯ
Африка в течение долгого времени экспортировала сомнительный товар, который пользовался большим спросом повсюду. Этим товаром были рабы.
Сразу следует сказать, что рабство играло не менее важную роль и в истории других стран и племен. Древний Китай владел многомиллионной армией рабов, и практика продажи людей в рабство была запрещена в Китае только в 1908 г. Индийцы имели рабов и до и после Рождества Христова. У многих племен и в некоторых государствах Америки задолго до прибытия Колумба существовало рабство и частичное рабство. Европейское крепостничество, которое сохранялось в России вплоть до 1861 г., было разновидностью рабства.
Рабов было немало на улицах греческих городов-государств. В землях, управляемых Римом, рабов можно было увидеть в тысячах сельских поместий. Каждый раб был, в сущности, дополнительной мотыгой, или топором, или лопатой, дополнительной парой рук при сборе урожая, строительстве, устройстве дорог, на господской кухне. До тех пор пока рабы производили больше, чем съедали, они были ценным имуществом.
Во многих частях мира почти правилом военного времени было либо убийство пленников, либо обращение их в рабство. Поскольку войны случались часто, число новых рабов в каждое столетие было высоким. Быть рабом было предпочтительнее альтернативы – быть трупом.
Раннее христианство, как и ранний иудаизм и ислам, понимали, что рабство – древний и полезный институт и трогать его не следует. Просвещенное и неравнодушное мнение в XXI столетии не в состоянии вместить, как могли в течение столь долгого времени без возражений принимать рабство, но ведь это новое столетие – наследник идей равенства, человеческого достоинства, столь мало распространенных в предыдущие века. Кроме того, в наше время процветающие страны не нуждаются в рабстве. Благодаря технике они имеют избыток, а не недостаток неквалифицированных рабочих рук. К тому же у них есть новый неустанный раб, известный как ископаемое топливо, недоступный предшествующим цивилизациям.
Задолго до того как европейские корабли начали вывозить рабов из Африки, африканцы сами активно торговали рабами. С 1500 г. в исламские страны поступало, вероятно, больше африканских рабов, чем в христианские, и мусульмане были главными работорговцами в Африке. Предположительно торговля рабами процветала в Африке и задолго до прибытия мусульман.
В пределах Африки многих людей продавали в рабство собственные родственники. Отцы иногда отдавали в рабство детей, братья – братьев. Вероятно, половина рабов, закончивших свои дни за морем или в других регионах, были порабощены африканской группой или общиной, членами которой они были. Рабами обычно становились должники, преступники, неудачники или мятежники и особенно – пленники, захваченные во время войны.
В XVI в. большую часть рабов, экспортируемых из Западной Африки, составляли женщины, и продавали их в исламские страны. Столетие спустя большинство рабов были мужчинами, которых отправляли на принадлежащих европейцам кораблях в христианские колонии в Америке. Португальцы первыми начали поставлять рабов в Америку – они уже использовали рабский труд на собственных плантациях, расположенных на островах Зеленого Мыса и на Мадейре, – а британцы и представители других морских держав вскоре также включились в эту весьма прибыльную, но бесчеловечную торговлю. Большую часть рабов поставляла длинная полоса прибрежной Западной Африки, реки Сенегал до Камеруна; в самые оживленные 1700-е гг. через Атлантику переправляли до 100 000 человек ежегодно. Попадая на сахарные, табачные и хлопковые плантации, разбросанные повсюду от устья Амазонки до Ямайки и Вирджинии, они больше никогда не видели своей родины. Большая часть потребляемого Европой сахара добывалась подневольным трудом африканских рабов.
Плавание из Западной Африки на небольшом парусном судне через экваториальные воды должно было быть мучительным. Как правило, рабов, часто закованных в цепи, набивали в темные жаркие трюмы. Воды им давали мало, и никто из них прежде не выходил в море. Для европейской команды это путешествие тоже бывало рискованным, многие умирали от тропических болезней.
Поколения афроамериканцев родились в рабстве, освободиться из которого было почти невозможно. В принципе, ребенок, родившийся от чернокожей матери и белого отца, – отцом обычно был владелец или надсмотрщик, – был свободен. Другим способом избавиться от рабства было простое бегство. Многие рабы бежали из страха перед наказанием или после порки. Иногда их преследовали с собаками. Многие из тех, кому удавалось укрыться в соседнем лесу или на болоте, возвращались в рабство, обеспечивавшее им еду и кров, а также утешительную религию их товарищей по несчастью.
Рабство было сродни лотерее: нагрузка, наказания и вознаграждения могли быть разными. Многое зависело от характеров владельца и его жены, а также надсмотрщика – часто они тоже были чернокожими – и от позиции правительства, по законам которого существовала территория, где работал раб. Почти наверняка в Соединенных Штатах к рабам относились лучше, чем в Бразилии или других странах, и некоторые исследователи американского рабства признают, что на типичной хлопковой или рисовой плантации хижины рабов по меньшей мере не уступали по удобству жилищам бедняков Шотландии или Сицилии. Но за пределами хижины свободы не было.
В целом в порты Соединенных Штатов до 1820-х гг. прибывало немного больше африканских рабов, чем свободных европейских иммигрантов; но, имея более низкий уровень смертности и более высокий уровень рождаемости, европейцы составляли подавляющее большинство американского населения. После 1820-х гг. африканская иммиграция пошла на убыль, поскольку сама идея и законность рабства были подвергнуты сомнению.
Африка вступила в полосу неудач. Она казалась отрезанной от тех частей мира, где жизнь била ключом. Ее коммерческой специализацией в XVI в. была поставка миллионов рабов, приспособленных к работе в тропических условиях и живших на расстоянии недалекого морского перехода от развивающихся плантаций Америки. Но теперь работорговля оказалась под угрозой.