Текст книги "Очень краткая история мира"

Автор книги: Джеффри Блэйни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

13 В НАПРАВЛЕНИИ ПОЛИНЕЗИИ

Мир по-прежнему оставался раздробленным на сотни крошечных, практически самодостаточных миров. В то время как Европа и Китай представляли собой крупные миры, с налаженными связями между ними, Африка, Америка и Австралия состояли из бесчисленных мелких изолированных мирков: там маленькие группы, как правило, почти или совсем не имели прямых контактов с людьми, жившими всего в 1000 километров от них. В этих частях света разрыв такой ширины, особенно если это была морская преграда, оборачивался непреодолимой пропастью.

Время от времени эту пропасть удавалось перепрыгнуть, и такие прыжки имели жизненно важные последствия для рода человеческого.

За всю человеческую историю было три таких прыжка через океаны с целью заселения значительных необитаемых земель. Первым была миграция (более 50 000 лет назад) из Азии в Новую Гвинею и Австралию. Вторым (более 20 000 лет назад) – миграция из Азии на Аляску, за которой последовало медленное заселение всего американского континента. Третьим (в относительно недавнее время) – расселение полинезийцев по длинной полосе необитаемых островов в Тихом и Индийском океанах. О том, насколько недавней была последняя миграция, говорит то, что она происходила уже в христианскую эру, хотя сами мигранты даже не слышали имени Христа.

Плавания полинезийцев через океан к новым землям – одна из самых замечательных страниц человеческой истории. Некоторые из их путешествий были более отважными, чем предпринятое Христофором Колумбом через Атлантический океан в 1492 г. Вообще, есть странное сходство между продвижениями полинезийских мореплавателей и путешествиями Колумба. Одни покинули Китай в поисках новых земель, другой – Европу в поисках Китая.

Медленное расселение по островам началось из тропического лесистого Южного Китая. Может быть, уже около 4000 г. до н. э. наиболее смелые из его жителей начали преодолевать пролив, отделявший их от большого гористого острова Тайвань. Должно быть, многие мореплаватели погибли, пытаясь совершить такое опасное путешествие. Оказавшись на острове, они стали вести привычный для них образ жизни, занимаясь земледелием и рыболовством. Они делали собственные каменные орудия; умели производить распространенную тогда в Китае керамику; и они, возможно, держали свиней, кур и собак. И, само собой разумеется, они были искусными мореплавателями. Из судов они предпочитали – во всяком случае, много столетий спустя, когда приближались к центральной части Тихого океана, – каноэ с балансиром. Это судно представляло собой корпус с крепко привязанными к нему по бокам параллельными лагами, что обеспечивало ему устойчивость в бурном море.

Чередой путешествий они медленно продвигались на восток. Освоив одно место, отправлялись дальше, от острова к острову. За следующее тысячелетие эти народы-мореплаватели достигли Филиппинских островов, на которых расчистили участки под огородничество. Дальнейшие путешествия привели их потомков на Борнео, Сулавеси и Тимор, на Суматру и Яву; к 2000 г. до н. э. каждый из этих островов находился в процессе заселения. Многие из поселений основывались на вновь открытых островах, но некоторые – в районах, где уже давно жили люди. В таких случаях прежних жителей либо побеждали в войне, либо оттесняли в менее благоприятные районы, например в горы, либо же они умирали от неизвестных болезней, принесенных новыми поселенцами, или просто ассимилировались ими.

Есть соблазн дать этому неуклонному продвижению народов вперед простые объяснения. Возможно, причиной этому становилась перенаселенность родных мест, возможно, искать новый дом их заставляли извержения вулканов, землетрясения, тайфуны или другие природные бедствия. Ни одно из объяснений не будет исчерпывающим. Множество разнообразных факторов двигало этими австронезийцами, так же как многие причины побуждали первых европейцев заселять Северную Америку. Возможно, им, мореплавателям, претила мысль о том, чтобы жить в горах, вдали от моря, и поэтому они искали другие гавани и прибрежные долины, поселившись в которых, могли бы и рыбачить, и выращивать урожаи. В любом месте число незаселенных бухт и побережий было не бесконечным, оттого и необходимость эмиграции на новый остров или побережье возникала часто.

Путешествия этих людей в переполненных парусных каноэ подчинялись определенной логике. Двигаясь в восточном направлении, они с наибольшей вероятностью могли найти остров – необитаемый или заселенный – с тропическим климатом и той растительностью, к которой они привыкли на прежнем месте жительства. На начальной стадии миграции ветры также благоприятствовали им. Муссоны, вызываемые близостью этого региона к большому массиву суши – Азии, и сезонные потепления и похолодания, менявшие их направление, позволяли мореплавателям двигаться на юг, или север, или запад, или восток, до тех пор, пока они не слишком удалялись от экватора. География им благоволила: на восток шла цепочка из тысяч островов – словно тропинка из камней для перехода. Многие из них можно было увидеть невооруженным глазом с гор соседнего острова, в то время как на другие наталкивались, плывя наудачу.

В процессе медленной и постепенной миграции вдоль экватора люди достигли долго остававшегося необитаемым острова Новая Гвинея, заняв немногочисленные участки прибрежной полосы к 1600 г. до н. э., а затем попали в район тропических островов, на которые не ступала нога человека. К 1200 г. до н. э. коричневые паруса их лодок маячили в гаванях-деревнях Новой Каледонии, Тонга, Фиджи, Соломоновых островов и Самоа. К 500 г. н. э. их лодки можно было видеть близ Гавайских островов и острова Пасхи. Расстояние, в целом преодоленное за время этого продвижения по линии восток – запад в ходе последовательных путешествий, совершавшихся поколение за поколением, по протяженности сравнимо с сухопутным путешествием из Европы в Китай, растянувшимся более чем на 4000 лет. Позднее эти мореплаватели, двигаясь обратным курсом, открыли отдаленные острова Новой Зеландии.

На всей цепочке островов, протянувшихся через Тихий океан неким подобием Млечного Пути, эти мореплаватели оставили яркие следы, свидетельствующие об их происхождении. До наших дней вдоль всего пути от изолированных горных районов Тайваня до острова Пасхи и острова Питкерн на востоке сохранились языки австронезийской семьи.

Особым триумфом для полинезийцев было открытие вулканического острова Пасхи, представлявшего собой лишь точку в океане, расположенную в 1600 км от ближайшей обитаемой земли. Когда-то его покрывали густые леса, которые новые поселенцы свели до такой степени, что в конечном итоге главными ориентирами на нем стали не старые деревья, а каменные статуи, общим числом около 600. Одна из статуй – так и оставшаяся незавершенной – достигает 20 метров в высоту. По языку и общественному устройству жители острова Пасхи – полинезийцы; однако их статуи и их письмо свидетельствуют о еще каких-то предках или влияниях.

Полинезийцы жили как отдельными племенами, не очень ладившими друг с другом, так и могущественными монархиями, объединявшими под своим управлением многие острова. Гавайи, население которых составляли 200 000 или более человек, ко времени прибытия первых европейцев были в основном монархическими. Некоторые из этих полинезийских монархов, как и их европейские «коллеги», верили в свое божественное происхождение.

В процессе этой долгой цепи миграции другие путешественники достигли большого необитаемого острова Мадагаскар. На северо-восток от Мадагаскара ничем не нарушаемое море тянется до Индонезийского архипелага, расположенного приблизительно в 5000 км от него. С индонезийских островов почти наверняка и прибыли первооткрыватели Мадагаскара. Даже в наши дни они говорят на малагасийском языке, принадлежащем к малайско-полинезийской группе. Разговорный язык жителей Мадагаскара похож на речь, звучащую, скорее, на острове Борнео, чем в соседней Африке.

Первое плавание к Мадагаскару было предпринято, когда Рим стремительно приближался к своей гибели – около 400 г. н. э. Оно совершалось как раз тогда, когда далеко на востоке – почти на противоположной половине земного шара – другие полинезийцы впервые заселяли остров Пасхи. Плаванию к Мадагаскару способствовал северо-восточный муссон. Стоя на заросшем пальмами побережье Мадагаскара и глядя на волны Индийского океана, лениво набегающие на коралловые рифы, легко представить медленно приближающиеся коричневые паруса из циновок над одной-двумя маленькими индонезийскими лодками, подпрыгивающими на приливной океанской волне. Каждый на этих подплывающих маленьких лодках, должно быть, с нетерпением и тревогой всматривался в буруны, пенившиеся прямо перед ним, и в видневшиеся вдали очертания покрытых джунглями холмов; и, наверное, они гадали – удастся ли доплыть до земли раньше, чем лодки перевернутся на волнах или налетят на прибрежные рифы.

Мадагаскар и Новая Зеландия были последними значительными из обитаемых районов земли, открытыми и заселенными представителями рода человеческого. Вероятно, Мадагаскар был из них более важным, поскольку по площади более чем вдвое превосходил Новую Зеландию. Оба этих триумфа в истории человеческих мореплаваний были частью саги географических открытий и миграций, которая практически завершилась к 1000 г. н. э.

ЗЕМЛЯ МОА

С моря укрепленные деревни ранних маори, должно быть, были хорошо заметны. Некоторые из них занимали узкие мысы и, соответственно, с трех сторон были защищены морем – их первой линией укреплений. Крутые, часто почти вертикальные, подъемы от пляжа к форту или морские утесы были второй линией укреплений. Третьей, расположенной еще выше, линией укреплений была искусно сооруженная изгородь из вкопанных в землю на равном расстоянии столбов и заполнявших промежутки между столбами рядов высоких деревянных кольев. Эта деревянная изгородь непосредственно окружала укрепленную деревню, или па.

На верхних уровнях деревни находились деревянные жилые дома и разбросанные здесь и там амбары. Амбары стояли на платформах, предохранявших продукты от крыс; отдельные ямы, укрытые низкими навесами, также служили хранилищами для овощей и фруктов. Сами дома с покатыми крышами из связок камыша не имели стен и были открыты морскому бризу. В случае неожиданного нападения такие укрепленные деревни предоставляли прекрасную защиту, но они не выдержали бы длительной осады, поскольку, как правило, не имели колодцев, источников или надежных походов к пресной воде. Даже дрова для огня приходилось носить издалека.

На острове Северный установлены местонахождения примерно 5000 таких фортов. Террасы осыпались, ограды развалились и сгнили, и все укрепления затянули кустарники, ползучие растения и трава, но издали иногда можно разглядеть очертания форта, напоминающие небольшую открытую горную выработку с ее уступами или террасами.

Для обеспечения каждого племени или каждой деревни продовольствием была необходима обширная сельская округа. Огороды вскапывали длинной палкой, напоминающей по форме гвоздодер, растительный грунт снимали и складывали аккуратными рядами с помощью деревянных лопат, и приподнятые грядки засаживали клубнеплодами. Из таких клубней более всего ценилась кумара, похожая на очень длинный ямс (сладкий картофель), с немного шишковатой поверхностью красновато-розового цвета; день для посадки кумары определяли в зависимости от фазы луны.

Первых поселенцев ожидал приятный сюрприз – невиданное изобилие мяса. На островах Южный и Северный водилась высокая птица моа, которая быстро бегала, но не умела летать, поэтому становилась легкой добычей для охотников маори. Достигая 3 метров в высоту, с мощными, приспособленными для бега ногами, но с головой, которой трудно было причинить вред охотникам, моа вполне могла быть великолепным вьючным животным. Ее спина была такой сильной и длинной, что, приручив моа, можно было возить на ней четверых или даже более детей, усаженных в ряд.

Маори так активно охотились на моа, что к 1400 или 1500 г. этот вид был практически истреблен. Длиннокрылые орлы, питавшиеся птенцами моа, также были обречены на гибель. Ко времени прибытия первых европейских поселенцев они уже не парили в небе.

Не владея искусством производства керамики, маори использовали вместо нее высушенные тыквы, которые летом вырастали на плетях, вившихся вдоль крыш домов или по засаженным огородам. У них не было ни стадных животных, ни свиней, одомашнена была только собака. Вместо металла использовался камень, который обрабатывали с высоким мастерством, сравнимым, возможно, с тем, которое требовалось от производителей металлических изделий. Они отыскивали выходы камня, пригодного для изготовления орудий, добывали его и доставляли, используя только мускульную силу или каноэ, на далекие расстояния, в районы, где таких месторождений не было. Одна из крупных маорийских зернотерок, перевезенная с побережья и установленная на территории музея в Окленде, в наши дни привлекает восхищенное внимание посетителей.

Большинство европейцев, увидевших полинезийцев, когда их образ жизни оказался на пороге внезапных перемен, были поражены их отвагой. Наблюдатели также отметили жестокость полинезийцев: они совершали человеческие жертвоприношения и были каннибалами. Военные таланты маори были неоспоримы – настолько, что когда британскому правительству в 1780-е гг. нужно было решить, основывать ли поселения в Австралии или Новой Зеландии (решение глубочайшей важности для этой части света), оно выбрало Австралию. Маори показали себя бесстрашными воинами. Разумнее всего было оставить их в покое.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВЕХА

Приверженцы христианства ожидали второго пришествия Христа, или драматического конца света, в 1000 г. Однако жизнь продолжалась и после того, как наступило новое тысячелетие. Вероятно, это был самый замечательный из тысячелетних периодов, прошедших с тех пор, как род человеческий покинул свою африканскую родину. Он был примечателен не только ускорившимися темпами перемен, но и воссоединением затерянных миров.

Перед последним сильным подъемом уровня Мирового океана все человеческие племена были так или иначе связаны друг с другом. Длинная цепь человеческих контактов, непрерывная цепь кочевнических поселений пересекала Азию и вела оттуда в Европу и Африку, и потенциально новая идея, возникшая на берегах Хуанхэ, могла со временем, где-нибудь через 1000 лет, достичь Нигера и Нила.

Впоследствии эта зона расселения человека распалась на крупные фрагменты. Практически все связи были прерваны. Крупные человеческие популяции оказались отрезанными друг от друга поднявшейся водой. К 1000 г. н. э. Америка уже более двенадцати тысячелетий находилась в изоляции от Азии и Европы. Австралийский континент пережил длительную изоляцию от Азии. В новом тысячелетии все эти изолированные места, а также многие другие будут воссоединены усилиями динамично развивающихся мировых центров в Европе, Азии и Северной Африке.

Самым неожиданным в этом процессе «переоткрытия» был его отправной пункт. Он был инициирован в окраинной части мира. Большинство кораблей, которым суждено будет найти потерянные части мира, отправятся от атлантических побережий Европы. Еще более удивительно то, что одна из частей этого затерянного мира – Северная Америка – к концу начавшегося тысячелетия станет новым мировым лидером.

14 МОНГОЛЫ

На протяжении человеческой истории океан иногда представлял непреодолимое препятствие для контактов между отдаленными народами, хотя в другие времена еще большей преградой были необозримые сухопутные пространства. Транспортная функция, которую выполняли в океане парусные корабли, на суше, по меньшей мере в пределах одного ее массива, принадлежала лошадям. Они медленно преобразовывали в грубое подобие скоростной магистрали тот широкий трансконтинентальный коридор идущих с востока на запад степей и гор, который разделял разительно отличающиеся цивилизации Восточной Азии и Средиземноморья.

Время от времени народы степей, словно ракета, внезапно врывались в хорошо вооруженные миры по обоим концам этого коридора. Некоторые из их побед были выдающимися. Западная группа, гунны, штурмовала запад и заставляла угасающую Римскую империю содрогаться от страха. Примерно 1000 лет спустя восточная группа, монголы, соединявшие в себе храбрость, жестокость и проблески гениальности, завоевали самую большую территорию из всех, когда-либо до тех пор принадлежавших одному правителю.

Изначальная родина монголов находилась далеко к северу от Великого шелкового пути. Одно время они, возможно, жили близ озера Байкал, на границах Сибири и нынешней Монгольской Народной Республики. Примерно в X в. они перебрались из Северной Маньчжурии в Восточную Монголию. Позднее они дали свое имя дюжине других кочевых народов, присоединившихся к ним в процессе великих завоеваний. Монголы, а также их соседи и противники редко занимались земледелием, если занимались вообще; они не знали ирригации и даже не были оседлыми.

Семьи, традиционно населявшие эти монгольские степи, перегоняли свои стада с пастбища на пастбище в соответствии со сменявшимися временами года. Им принадлежали овцы, козы, крупный рогатый скот и лошади, но земля находилась в коллективной собственности более крупных групп. Когда приходило время переносить лагерь на летнее или зимнее становище, волы обычно тянули повозки, груженные тяжелыми шерстяными шатрами. У них не было крупных городов, и потому общая численность населения была мала.

Их капиталом и главным источником благосостояния были животные. Не желая проедать свой капитал, монголы предпочитали по возможности ограничиваться дивидендами с него в виде молока. Из молока коров, овец и коз они делали масло, по меньшей мере четыре разновидности сыра, йогурт, столь популярный теперь на Западе, сушеные сливки – урум, и молочную водку – айрак. Даже выносливые быстроногие кобылы давали молоко, заквасив которое, монголы получали свой излюбленный напиток.

На первый взгляд такая жизнь вряд ли могла подготовить этих людей, численность которых была невелика, к задаче завоевания славных и густонаселенных государств. Но мужчины в совершенстве владели верховой ездой, точно пускали на скаку стрелы с железными наконечниками и могли быстро покрыть огромные расстояния. Женщины умело управлялись с хозяйством в отсутствие мужчин, отражавших или совершавших набеги; и женщины на деле обладали статусом, который вызывал удивление многих китайцев. В каком-то смысле монголов можно сравнить с викингами, слава которых гремела немного раньше. То, что один народ делал на море, другой совершал на суше. Родиной и того и другого были территории с суровым климатом и редким населением, что необязательно является преимуществом, но становится таковым, если по соседству находится богатая густонаселенная империя, которой постепенно овладевают самодовольство и некоторая мягкотелость.

МОНГОЛЫ ИДУТ!

Каждый предусмотрительный император Китая видел преимущества привлечения кочевников на свою сторону в борьбе с другими императорами. В XII в. кочевники были разобщены настолько, насколько будут сплочены в следующем веке. Однако в 1206 г. вождю монголов Чингисхану чудесным образом удалось объединить этих степных всадников. Все кланы или группы присягнули ему на верность: он уже убил или запугал тех, кого можно было бы подозревать в недостатке лояльности. Об этом харизматическом лидере говорили, что он обладает мистической силой. Имея верховую армию численностью 130 000 человек и шпионов на вражеской территории, он приступил к завоеваниям. Тысячи его кавалеристов скакали, ведя в поводу еще одну или две лошади, чтобы заменить усталого скакуна, если дорога предстояла далекая.

Чингисхан передвигался так быстро, что его главным оружием часто бывала внезапность. Время от времени он использовал новое изобретение – порох, если приходилось осаждать укрепленный город. Часто он предлагал городу сдаться. Ценой капитуляции были каждый десятый горожанин и десятая часть казны города; таким образом, умножались его рабы, военные наемники и богатства. Города, отказывавшиеся сдаваться, Чингисхан осаждал или штурмовал. Массовые убийства и разграбление были визитной карточкой монголов. Они внушали такой ужас, что часто им приходилось преследовать убегающего врага.

Беспощадный, но продуманный вандализм был другим их оружием. Они разрушали ирригационные системы, жизненно необходимые для многих сельскохозяйственных угодий, или опустошали земли, окружавшие осажденный город, так что обочины дорог и поля были усыпаны трупами. Приближаясь к стенам хорошо укрепленного города, монголы иногда гнали впереди пленных, которые служили для них живым щитом. Тем не менее монгольские вожди поддерживали строгую дисциплину среди своих людей.

Великая Китайская стена представляла для монголов просто еще одно препятствие, которое следовало преодолеть. Они захватили Пекин в 1215 г. и впоследствии сделали его столицей Китая. К югу лежала огромная территория, все еще находившаяся в руках китайцев, и монголы постепенно подчинили себе и ее. Оккупировать Китай – самую передовую в материальном смысле державу в мире – было для монголов почти то же самое, что какому-нибудь центральноафриканскому государству в наши дни оккупировать Соединенные Штаты и перенести столицу из Вашингтона в другое место.

Одно в отношении монголов бесспорно – письменной истории неизвестны другие завоевания таких масштабов, как это.

На другом конце Азии успехи монголов были почти столь же впечатляющи. Они захватили ряд мусульманских городов, уверенных в своей безопасности за высокими стенами. Даже Багдад покорился им. К концу XIII в. империя монголов протянулась от берегов Дуная до рыбачьих деревушек Гонконга.

То, чего Чингисхан достиг за 20 лет, римлянам пришлось добиваться в течение столетий, но два этих завоевания вообще трудно сравнивать. Монголы, приблизившись к западным границам Китая, пробивали себе путь через Азию силами небольшого количества людей. Основной их целью были укрепленные стенами города, стратегические речные переправы и горные перевалы, которые следовало захватить любой ценой. В сущности, это были отдельные разбросанные пункты – или островки в необозримом море. Одной из их целей был богатый и хорошо укрепленный Ханчжоу – крупнейший город в мире, население которого приближалось к миллиону. Монголы взяли его.

Вполне вероятно, что империю легче было завоевать в результате боевых действий на суше, чем в морских сражениях. Захватам Чингисханом и Александром Македонским огромных территорий и даже главным завоеваниям Наполеона и Гитлера способствовало то, что им, как правило, не приходилось иметь дела со своенравным морем. Сильный приморский город или государство было не так легко покорить. Море часто служило им союзником. Когда в поле зрения появлялся огромный неприятельский флот, это еще не значило, что все потеряно. Знание местности было главной сильной стороной защитников. Вражеские корабли, бороздящие волны или бросающие якорь у незнакомого побережья, без знания о гаванях, где можно укрыться, и о направлениях господствующих ветров, были в высшей степени уязвимы.

Море, как правило, благоволило защитникам. Таким образом, если бы города Самарканд и Пекин, Герат и Киев стояли на морском побережье, а не в глуби суши и им пришлось бы выдерживать натиск монголов, приплывших на кораблях, они смогли бы защищаться с большим успехом. Цель этого замечания – взглянуть на сухопутные вторжения в перспективе, а вовсе не лишить монголов их славы.

Одним из первых достижений монголов было наведение порядка на длинном Шелковом пути: никогда прежде эта магистраль не была под контролем одного правителя. Они даже прорубили новые его отрезки на возвышенностях, кое-где построив и мосты, с лагерями сосредоточения войск и простыми постоялыми дворами вдоль дороги, где купцы, их слуги и вьючные животные могли остановиться на ночь. По Шелковому пути перевозили самые разнообразные грузы, и есть письменное свидетельство о том, что между 1366 и 1397 гг. на невольничьем рынке в итальянском городе Флоренции было продано 257 рабов, по преимуществу молодых женщин, которые были доставлены именно по нему.

Безопасность этой дороги стала легендой. Говорили, что путешественники могли передвигаться по ней и ночью – как правило, когда ее освещала полная луна. По иронии судьбы Великий шелковый путь, оживленный как никогда, был теперь не столь важен для Европы, поскольку в ней уже с успехом разводили собственных шелковичных червей под сенью тутовых рощ. Кроме того, морские пути, связавшие китайские порты с Ближним Востоком и Индией, теперь составляли сильную конкуренцию сухопутным караванным путям.

ЗАКАТ НАУЧНОЙ ЗВЕЗДЫ КИТАЯ

Фонтанирующий изобретательскими идеями Китай по-прежнему мог многому научить Запад. Там жили, вероятно, самые умелые земледельцы в мире, хотя некоторые земли лежали в запустении. Экспериментальным путем были выведены новые сорта риса, в том числе засухоустойчивые и скороспелые, позволявшие выращивать ежегодно дополнительный урожай. Велась искусная борьба с сельскохозяйственными вредителями.

В сфере распространения информации самое выдающееся событие после изобретения письменности постепенно разворачивалось в Китае. Расширялось производство бумаги и усовершенствовалось искусство печати с использованием знаков, вырезанных на деревянных блоках. Самая первая китайская книга была напечатана в 868 г. Печатание книги вместо писания ее от руки давало чудесные возможности для распространения учения Будды, а также конфуцианских концепций; глубокое знание того и другого требовалось от любого кандидата на занятие государственной должности. В 1273 г. был напечатан справочник для земледельцев и производителей шелка-сырца, и вскоре в стране уже одновременно циркулировали 3000 экземпляров этой книги, а в Италии для выполнения той же задачи потребовался бы монастырь, полный монахов, которые потратили бы целый год на переписывание копий от руки.

Китайцы были талантливыми строителями каналов. В отличие от римлян, которые искусно строили акведуки – надземные каналы, подводившие пресную воду к городам, китайцы достигли высокого мастерства в сооружении лодочных каналов через пересеченные местности. Их Великий канал, как и Великая Китайская стена, строился на протяжении многих столетий. Японский монах, посетивший Китай в 838 г. н. э., был поражен видом плывущего по каналу каравана барж – при этом некоторые из них были принайтованы по три в ряд, – который тянули за собой два буйвола, бредущие по берегу. По этому каналу переправляли зерно из сельскохозяйственных районов, особенно по берегам реки Янцзы, в крупные города.

Поскольку в Китае в изобилии имелись три ингредиента пороха – сера, селитра и уголь, нет ничего удивительного в том, что китайцы изобрели это взрывчатое вещество. Китайский труд 1044 г. содержит три рецепта приготовления военного пороха, и почти наверняка в течение следующего столетия он время от времени применялся.

Некоторые технические изобретения в области строительства и мореплавания, скорее всего, дал миру Китай, хотя часть их использовалась более эффективно и была усовершенствована в Западной Европе. Подвесные мосты на железных цепях строили в Китае задолго до того, как знаменитый первый железный мост возвели в Англии на заре Промышленной революции. За пять лет до прибытия в Англию Вильгельма Завоевателя, в провинции Хубэй была сооружена пагода из чугуна, которая стоит и по сей день. В 1400 г. какой-нибудь проницательный наблюдатель, обладающий даром предвидения, мог бы подумать, что Китай гигантскими шагами, опережая Англию, движется к первой в мире промышленной революции, однако вскоре эти шаги замедлились до едва заметных.

В медицине и здравоохранении китайцы неустанно испытывали новые способы лечения, но при этом крепко держались и за традиционные методы, особенно медицину на основе лекарственных трав, которые, вероятно, были главными лечебными средствами. Многие китайцы пользовались зубной пастой и щеткой – предметами, с которыми Европа еще не была знакома. Китайские врачи имели некоторое представление об опасных заболеваниях, вызываемых определенными занятиями: о том, что мелкая пыль, поднимающаяся в результате бурения в подземных шахтах, ослабляет легкие шахтеров; о вреде, причиняемом серебряных дел мастерам парами ртути, которую они используют в своем ремесле; и о том, что зрение поваров, которые постоянно следят за пищей, готовящейся на огне в печи, постепенно портится. Китайские ученые также достигли успехов в анатомии.

Свобода в Китае, как почти повсюду, была ограниченной. Даже в 1200 г. н. э. несколько миллионов китайцев были рабами. Некоторые из них были захвачены во время войны и порабощены; многие являлись наследственными рабами, переданными в дар буддийским монастырям, где они работали до конца своей жизни. Были также дети или даже взрослые, проданные в рабство голодающей семьей.

Беда китайцев заключалась в том, что, лидируя во многих областях технологии, они были непоследовательны (одновременно изобретательны и пассивны) в той одной области, которая впоследствии окажется воротами в будущее. Они «потерпели поражение» на море. Это правда, что они изобрели компас, но они не испытывали настойчивого желания плыть в неизвестное. Они были искусными картографами, но на их лучших картах представлены их собственные незначительные сельскохозяйственные районы. Карта мира их интересовала мало, поскольку они считали плодородные равнины Китая центром мира, восточными садами Эдема, а все, что находилось вдали от этих равнин, – не имеющим особого значения.

Китайские ученые продолжали верить в то, что Земля плоская и имеет определенные границы, еще долго после того, как с этой утешительной идеей распростились в Европе. Они не видели смысла в соблазнительной теории (находившей все большую поддержку в Европе), в соответствии с которой, европейские корабли, плывущие на запад, а не на восток, со временем достигнут Китая. Для китайских мореплавателей в 1492 г. было бы естественным сделать из этой идеи вывод о том, что, плывя на восток, они со временем достигли бы Западной Европы. Если бы китайцы приняли эту идею, их большие корабли могли бы отправиться в плавание и открыть западное побережье Америки гораздо раньше, чем ее восточное побережье обнаружил Колумб. Однако они не верили в то, что Земля круглая.

Китайцы достигли больших успехов в кораблестроении. Между 1405 и 1430 гг. китайский адмирал Чжэн Хэ руководил длительными морскими походами, предпринятыми на больших кораблях в далекие страны. Его флот, путешествуя вдали от дома, как правило, заходил в хорошо знакомые порты в Азии и Индийском океане. Вряд ли это можно назвать географическими исследованиями в духе Колумба, но даже такие плавания вскоре прекратились. Сокращались и каботажные плавания; для транспортировки грузов с севера на юг все больше использовался расширенный Великий канал. Как это ни удивительно, но китайцы отвергли море, которое осваивали до этого с большим успехом, как раз в то самое время, когда Западная Европа снаряжала свои суда в плавания по далеким океанам, приведшие к поразительным результатам.