Текст книги "Прошлое — чужая земля"

Автор книги: Джанрико Карофильо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Джанрико Карофильо
Прошлое – чужая земля

Часть первая

Глава 1

Она стоит у барной стойки и пьет свежевыжатый сок. На полу, у ног, лежит черная кожаная сумка. Не знаю, почему я обратил внимание на эту деталь.

Она смотрит на меня так настойчиво, что мне становится неловко. Но когда наши глаза встречаются, она отворачивается. Через несколько секунд я снова ловлю на себе ее взгляд. И так несколько раз подряд. Мы с ней незнакомы, и сначала я сомневаюсь, точно ли она смотрит на меня. Мне хочется обернуться и посмотреть, не стоит ли кто у меня за спиной. Но я сдерживаюсь. За моим столиком стена, и мне это прекрасно известно, потому что я прихожу сюда каждый день.

Допив сок, она ставит пустой стакан на стойку, берет сумку и подходит ко мне. У нее короткие темные волосы, ее резким движениям не хватает непринужденности, видно, что она долго пыталась преодолеть застенчивость. Или что-нибудь другое, хуже застенчивости.

У моего столика она несколько секунд стоит молча, а я тщетно пытаюсь придать лицу подобающее выражение.

– Не узнаешь меня.

Это не вопрос. Но она права: я ее не узнаю. Я ее не знаю.

Она называет свое имя и произносит еще какие-то слова; выдержав паузу, просит разрешения сесть за мой столик. Отвечаю утвердительно. А может, киваю головой или указываю рукой на стул. Не знаю.

Какое-то время я молчу. Да и легко ли заговорить? Всего несколько минут назад я спокойно завтракал, как завтракаю каждое утро, готовясь к скучному дню, – и вдруг меня подхватил вихрь воспоминаний и унес совсем в другое место.

В таинственную незнакомую страну.

Далеко.

Глава 2

За столом нас было четверо: грустный, худой проектировщик, я, Франческо и хозяин дома по имени Никола – толстяк лет тридцати. Он много курил, тяжело дышал и производил носом ритмичные, действующие на нервы звуки.

Подошла его очередь тасовать и сдавать карты. Он повторил несколько раз один и тот же фокус: разделил колоду надвое, положил карты на стол и, приподняв большим и указательным пальцем внутренние углы обеих стопок, с силой отпустил их навстречу друг другу. Он устал и вел себя беспокойно. Еще полчаса назад он выигрывал приличную сумму, но за последние три-четыре партии спустил почти все. Франческо выигрывал, я оставался при своих, а проектировщик сильно проигрывал. Мы начали предпоследнюю партию стад-покера.

Толстяк сдал карты и произнес: «Ставки». Он весь вечер говорил таким тоном – тоном профессионала, как ему казалось. Дилетанта за покерным столом легче всего распознать по этому якобы профессиональному тону.

Он сдал по одной карте втемную и еще по одной в открытую. Жестом профессионала, ага.

Десятку – проектировщику, даму – Франческо, короля – мне. Туза – себе.

– Сто, – сделал он первую ставку, бросив на кон овальную фишку синего цвета. И тут же облизнул верхнюю губу кончиком языка. Никто не спасовал. Проектировщик зажег сигарету, толстяк сдал по третьей карте.

Восьмерка, еще одна дама, восьмерка и семерка.

– Двести, – Франческо поднял ставку. Толстяк посмотрел на него с ненавистью и тоже бросил на кон двести тысяч. [1]1
  Имеются в виду 200 000 лир – около ста евро (прим. ред.).


[Закрыть]Проектировщик спасовал. Он весь вечер проигрывал и теперь ждал только, когда мы закончим. Я решил играть.

Десятка, король, десятка. «Двести», – поднял ставку в свою очередь и я. Остальные продолжили игру, и толстяк раздал по последней карте. Восьмерку – Франческо, девятку – мне и другую девятку – себе.

– Анте, – сказал я.

– Банк, – тут же ответил толстяк.

Три восьмерки уже вышли, неужели у него флэш? Я взглянул ему в лицо: сухие, плотно сжатые губы. Франческо бросил карты на стол, сказал, что выходит из игры, и встал, делая вид, будто разминает ноги.

Это означало, что, если у меня было больше пары, я мог спокойно играть, у толстяка не было флэша. Просто не могло быть, потому что четвертая восьмерка – это темная карта Франческо. Я оттягивал время. Сказал, что должен подумать, но на самом деле наслаждался моментом: я точно знал, что выиграю, потому что мы мошенничали, и предвкушение победы пьянило меня.

– Не могу больше, открываем, – произнес я минуту спустя тоном смирившегося с проигранной партией человека, которого обставил более хитрый и удачливый игрок. У толстяка была пара тузов, а у меня – три короля. Я выиграл около трех миллионов. Больше, чем мой отец зарабатывал за месяц.

Толстяк разозлился не на шутку. Он не любил проигрывать. А от мысли, что проиграл такому «идиоту», как я, просто взбесился.

Следующую партию выиграл проектировщик. Но на кону стояла мелочь.

Настала очередь Франческо сдавать карты. Он спокойно перемешал их, снял и раздал.

Первая карта – втемную, вторая – открытая. У меня – дама, у толстяка – король, у проектировщика – семерка, у Франческо – туз.

– Двести. Теперь я отыграюсь.

Толстяк посмотрел на него с отвращением: «несчастный дилетант» – и поставил двести. Я сыграл, а проектировщик не стал.

Франческо раздал по третьей карте, я старался не смотреть ему на руки, хотя прекрасно понимал, что ничего необычного не увижу. Ни я, ни тем более другие. Мне снова выпала дама, толстяку – король, а Франческо – туз.

– Если хотите играть с тузами, повышайте ставку. Триста.

Толстяк с тем же выражением лица молча заплатил. Я поколебался, перебирая фишки перед собой, затем неуверенно бросил их на середину стола.

Четвертая карта. Десятка – мне, валет – толстяку, семерка – Франческо.

– Еще триста.

– Дайте подумать, – тянул я.

– Поднимаю до пятисот, – произнес толстяк своим тоном профессионала. Облизнул верхнюю губу, с трудом сдерживая радость. Со сданным втемную валетом у него уже было две пары. Мы с Франческо сыграли. Я притворился, что наложил в штаны: для «дурачка» игра становилась слишком серьезной.

Последняя карта. Мне – десятка, толстяку – валет, Франческо – дама. Он сделал вид, что разозлился, и бросил карты на стол. Было видно, что он не мог продолжать и вышел из игры, понапрасну выбросив миллион. Он даже проворчал что-то в этом духе, но толстяк его не слушал. У него был фул-хаус из трех валетов и двух королей. Толстяк уже наслаждался своим триумфом, не волнуясь больше из-за несчастных дилетантов, подвернувшихся ему за покерным столом. «Ва-банк», – объявил он и закурил сигарету. Он надеялся, что моей темной картой была десятка. Тогда у меня тоже оказался бы фул-хаус, и я стал бы торговаться дальше, давая ему возможность растерзать меня. Он и мысли не допускал, что у меня была не десятка, а последняя дама.

Я открыл карту – действительно дама. Значит, мой фул бил его фул. Он оставил свой профессиональный тон и спросил, как это, черт возьми, могло получиться.

По нашим расчетам выходило, что толстяк уже обанкротился, но мы играли еще минут сорок. Ничего особенного больше не произошло. Проектировщику удалось кое-что отыграть, а «профессионал» продул еще несколько сотен тысяч.

В конце вечера я единственный остался в выигрыше. Франческо отсчитал мне почти четыреста тысяч, проектировщик выписал чек на миллион, а толстяку на своем чеке пришлось написать «восемь миллионов двести тысяч».

Мы уходили все вместе. В дверях я заявил, что буду рад предоставить им возможность отыграться. Я сказал это, сдерживая улыбку новичка, который, выиграв кучу денег, старается быть вежливым. Толстяк молча посмотрел на меня. У него был магазин скобяных товаров. Я уверен, что в тот момент он мечтал проломить мне голову гаечным ключом.

На улице мы попрощались, и каждый пошел своей дорогой.

Четверть часа спустя мы с Франческо встретились у газетного киоска на вокзале. Я вернул ему четыреста тысяч, и мы пошли в бар у причала выпить по капуччино.

– Слышал, какие звуки издавал толстяк?

– Звуки?

– Носом. Я думал, не вынесу. Представляю, каково спать с ним в одной комнате. Он же храпит, как свинья.

– А его и правда жена бросила через полгода после свадьбы.

– Если он тебе позвонит, что будем делать?

– Согласимся. Дадим ему выиграть тысяч двести-триста, и хватит с него. Пусть спасет свою честь и катится к черту.

Мы допили капуччино, вышли на улицу к лодкам и закурили. Светало. Скоро мы пойдем домой и ляжем спать, а через несколько часов я зайду в банк, обналичу чеки, и мы разделим выигрыш пополам.

Накануне мы с Джулией серьезно поругались. Она сказала, что больше так продолжаться не может и нам лучше расстаться.

Она думала, что я пойду на попятный. Надеялась, что я скажу: нет-нет, что ты, это просто неудачный момент, мы переживем его вместе, все наладится, и т. д. и т. п.

А я взял и согласился. Может, и правда так будет лучше. Я сказал это с удрученным видом, как того требовали обстоятельства. Она расстроилась, и меня начала мучить совесть, я хотел поскорее закончить этот разговор и уйти. Она смотрела на меня, не понимая, в чем дело. Я тоже смотрел на нее, но сам был уже далеко.

Я уже давно был далеко от нее.

Она начала тихонько плакать. Я сказал какую-то банальность, чтобы сгладить неловкость и смягчить боль разрыва.

Сев наконец на велосипед и отъехав, я испытывал только одно чувство – большое облегчение.

Мне было двадцать два года, и еще несколько месяцев назад в моей жизни ничего не происходило.

Глава 3

У Эудженио Финарди есть такая песня, про парня по имени Самсон, который играет в футбол как бог. У него зеленые глаза и смуглая кожа. И лицо человека, который не ведает страха.

Вылитый Франческо Кардуччи.

Знаменитый футболист, первый нападающий университетского чемпионата, кумир девчонок. А заодно, поговаривали, и их скучающих мамаш. Он был на пару лет старше меня и числился на заочном отделении факультета философии. Но я понятия не имел, сколько экзаменов ему осталось досдать, выбрал ли он тему диплома и все такое прочее.

Я много чего не знал о нем.

До той ночи в рождественские каникулы 1988 года мы редко виделись. Несколько общих друзей, пара футбольных матчей, случайные встречи на улице.

До той ночи 1988-го мы были едва знакомы.

Дома у одной девушки по имени Алессандра, дочери нотариуса, устроили вечеринку. Родители уехали в горы, оставив пустым свой роскошный дом. Мы пили, трепались, кое-кто курил в уголке траву. Но в основном мы играли в карты. Рождественские каникулы для многих означали бесконечный карточный марафон.

В гостиной стоял стол для баккара, а в столовой играли в железку. В других комнатах пили и курили. Обычная вечеринка, ничего особенного.

А потом мир, по крайней мере мой, неожиданно пришел в бешеное движение. Как космический корабль из мультика или фантастического фильма: на старте он получает ускорение, сверкая, взмывает в небо, чтобы в конце концов скрыться среди звезд.

Я спустил немного денег в баккара, а потом пошел туда, где играли в железку. Среди игроков был Франческо. Мне хотелось присоединиться к ним, но у меня не было ни гроша. Играли ребята моложе меня, у каждого – по пачке денег и чековая книжка. Мои родители давали мне триста тысяч в месяц, кое-что я зарабатывал сам уроками латыни. Меня привлекала мысль сыграть по-крупному (и, разумеется, выиграть), но я не мог себе этого позволить. Или мне не хватало смелости. А может, и то и другое сразу. Так что чаще всего я довольствовался простым наблюдением за чужой игрой.

По дому шаталось человек шестьдесят, в дверь все время звонили, и приходили новые гости – по одному или группами. Некоторых из них хозяйка даже не знала. На таких вечеринках это в порядке вещей. Завалиться ночью в незнакомый дом, поесть, выпить и уйти, ни с кем не прощаясь, – это было нашим главным развлечением в рождественские каникулы. Так делали все, и обычно не возникало никаких проблем. Я и сам вел себя так же.

Поэтому в тот вечер никто не обратил внимания на трех типов, которые шныряли по дому, не сняв верхней одежды. Один из них зашел в столовую, где играли в железку. Маленький, коренастый, коротко стриженный, с тупым и злобным выражением лица.

Он окинул быстрым взглядом меня и всех, кто стоял вокруг стола. Никто из нас не заинтересовал его, тогда он подошел к столу и заглянул в лицо игрокам. Сразу же нашел, кого искал, быстро вышел и через минуту вернулся с двумя приятелями.

Один из них был его укрупненной копией. Высокий, коренастый и тоже коротко стриженный. Не из тех, кто внушает доверие. Третьим оказался высокий и стройный красавец блондин, в чертах или выражении лица которого проступало что-то нездоровое. Он и заговорил. Примерно так:

– Ты, говнюк!

Все обернулись. Франческо тоже. Он сидел спиной к двери и только сейчас увидел их. Все переглянулись, пытаясь сообразить, кому это он. Потом Франческо встал и спокойно сказал блондину:

– Не делайте глупостей. В доме полно народу.

– Выходи на улицу, ублюдок. А то разнесем здесь все.

– Хорошо. Сейчас возьму куртку и выйду.

Все, кто находился в комнате и выглядывал из коридора, замерли от удивления и страха. Я тоже замер. Сейчас они выведут его на улицу, подумал я, и там убьют. А может, прикончат прямо на лестнице. Я почувствовал жуткое унижение. Наверное, именно так чувствует себя девушка, которую собираются изнасиловать. На какую-то долю секунды я с абсурдной отчетливостью представил себе эту картину.

Франческо подошел к дивану, где были навалены наши вещи, и я услышал собственный голос, но не узнал его – как будто заговорил кто-то другой.

– Эй вы, можно узнать, какого хрена вам надо?

Понятия не имею, почему я вылез. Франческо никогда не был моим другом и, насколько я его знал, вполне мог нарваться на что-нибудь в этом роде. Я до сих пор не знаю, что побудило меня вмешаться – невыносимое чувство унижения или что-то другое. В дальнейшем я называл это побуждение разными именами. Например, судьбой.

Все обернулись. Крепыш с тупой рожей подошел ко мне. Он подошел оченьблизко и, вытянув шею, придвинул свое лицо к моему. До меня даже долетел ментоловый запах жвачки у него изо рта.

– Не лезь не в свое дело, козел, а то и тебя по стенке размажем.

Крутой, ничего не скажешь.

Мое тело отреагировало так же, как до этого заговорил голос – само собой. В каком-то смысле это действовал не я. Я опустил голову, как будто собирался отбить мяч и послать его прямиком в ворота, и врезал ему головой.

Из носа у него сразу хлынула кровь, и он настолько обалдел, что никак не отреагировал, а я вдарил ему коленкой в пах.

Мои воспоминания о том, что случилось потом, обрывочны, я вижу их отдельными кадрами замедленной съемки. Вот Франческо бьет здоровяка стулом. Вот карты разлетаются по комнате. Вот заходит кто-то из коридора и бросается в центр свалки.

Любопытно, что я совсем не помню звуков, как будто смотрю немое кино в жанре сюр. В одном из эпизодов со стола падает лампа и разбивается вдребезги – совершенно бесшумно.

Мы вышвырнули их вон, всех троих. В доме воцарилась странная неловкость. Кое-кто из присутствующих или знал, или догадывался о причинах этой карательной экспедиции, завершившейся провалом. То есть знал или догадывался, что натворил Франческо.

А вот о том, какое отношение имел ко всему этому я, не знал никто. И даже не догадывался. Никто и представить себе не мог, что я способен на подобное. Все принялись обсуждать происшествие, кучкуясь по углам, но стоило мне приблизиться к шепчущимся, как они мгновенно замолкали. Я неприкаянно шатался по дому. Уйти сразу казалось неприличным, вот я и тянул время.

Я так и не понял, что я сделал, а главное почему. Я думал о том, что сломал ему нос. Блин, я сломал ему нос. Какая-то часть моего «я» пребывала в шоке от жестокости, на которую я оказался способен, зато другая позорно ликовала. Народ начал потихоньку расходиться. Ясное дело, после вторжения чужаков игра не возобновилась. Я решил, что пора уходить, тем более что на вечеринку я явился в одиночестве.

Я надел куртку и начал искать хозяйку дома, чтобы попрощаться.

Что ей сказать? Что-нибудь вроде: «Спасибо за прекрасный вечер, больше всего мне понравилась незапланированная часть, в которой я смог сполна удовлетворить свой животный инстинкт»? А вдруг у нее нет чувства юмора? Тогда она сама мне врежет.

– Пойдем вместе? – послышался за спиной голос Франческо. Он тоже уже успел одеться. На губах играла легкая улыбка, а в глазах я уловил что-то похожее на восхищение.

Я просто кивнул. В тот момент его предложение показалось мне естественным, хотя в сущности мы почти не знали друг друга.

Я подумал, может, он объяснит мне, во что я вляпался.

Мы пошли попрощаться с Алессандрой, которая смерила нас не очень-то ласковым взглядом. Я не предполагала, что вы дружите, говорил этот взгляд. Я знала, что от Франческо можно ждать неприятностей, это все знают, но не думала, что и ты, Джорджо, такая же свинья. Господи, весь пол заляпан кровью. Кровью того коротышки, которому ты своим хулиганским приемчиком сломал нос.

Короче, она ясно давала нам понять: «Валите отсюда и сделайте так, чтобы ближайшие десять лет я вас больше не видела».

И мы ушли вместе. Выйдя на улицу, огляделись по сторонам. Просто осторожности ради. Вдруг эта троица окажется такой настырной и мстительной, что захочет еще помахаться – даже после того, как огребли по полной программе.

– Спасибо. Чтобы поступить, как ты, надо быть мужиком. Настоящим.

Я промолчал. Не то чтобы корчил из себя крутого. Просто не знал, что ответить. Тогда опять заговорил Франческо.

– Ты пешком?

– Да, я здесь рядом живу.

– Я на машине. Давай прокатимся? Выпьем чего-нибудь, и я тебе все объясню. Думаю, ты это заслужил.

– Ну давай.

У него был старый «ситроен ДС» кремового цвета с бордовой крышей.

– Ты сам-то что об этом думаешь? Как, по-твоему, чего хотели эти недоноски?

– Мне-то откуда знать? Ясно, что искал тебя блондин. Двое других – обыкновенные громилы. Женщины?

– Н-н-ну… В общем да. Блондин не умеет проигрывать. Но подобной глупости я даже от него не ожидал. – Он замолчал, как будто его мучила какая-то мысль. Потом опять заговорил.

– Тебя не напряжет, если мы заедем на полчасика в одно место?

– Да нет. А куда?

– Думаю, лучше кое-что предпринять, пока они не выкинули очередной номер. Хочу потолковать с одним приятелем. Там можно и выпить по стаканчику, если, конечно, ты не торопишься.

Я покачал головой. Делал вид, что все путем и мне все по барабану.

На самом деле я не очень понимал, к чему он гнет. На этот счет во мне шевелились смутные подозрения. Еще меня не покидало предчувствие, что я стою возле некоего воображаемого порога и вот-вот его переступлю. А может, я уже его переступил.

Я глубоко вздохнул, устроился поудобнее на сиденье «ситроена», который тихо скользил по пустынным улицам, прикрыл глаза и подумал: плевать на все. Захотел – и поехал.

Куда бы он меня ни вез, я был готов.

Глава 4

Мы въехали во двор старого дома в бедном квартале.

Оставили машину и вошли в один из четырех многоквартирных домов без лифта.

На площадке между первым и вторым этажом стоял какой-то парень и, прислонившись к стене, курил сигарету. Франческо поздоровался с ним, тот кивнул в ответ, а потом так же молча дернул головой в мою сторону: это, мол, кто?

– Друг.

Этого оказалось достаточно, он пропустил нас, и мы поднялись еще на два лестничных пролета. Постучали, и через несколько секунд, предварительно изучив нас в глазок, нам открыл дверь человек, похожий на старшего брата того, первого.

Квартира меня удивила. Из тесноватой прихожей-коридора сразу по правую руку открывалась просторная комната со стойкой бара, как в небольших отелях, и несколькими столиками, за которыми сидели, пили и курили какие-то люди. Казалось, все они чего-то ждали. Тихо играла музыка из фильма «Кабаре», пластинка слегка потрескивала.

По левую руку располагалась комната поменьше, а за ней еще одна. За покрытыми зеленым сукном столами шла игра в карты.

Франческо проводил меня в комнату с баром.

– Посиди тут пару минут, выпей чего-нибудь, я сейчас вернусь.

И, не дожидаясь моего ответа, вышел в другую комнату, пересек ее и исчез. Я сел за единственный свободный столик. Никто не подходил принять у меня заказ, за барной стойкой было пусто. Так я и сидел, ожидая неизвестно чего. Меня не покидало ощущение, что все на меня пялятся и недоумевают, что я здесь забыл.

На самом деле никто не обращал на меня внимания. За каждым столиком велась своя беседа, периодически то один то другой из присутствующих оборачивался и бросал взгляд в сторону дальней комнаты. Здесь были почти одни мужчины. Я начал исподтишка разглядывать единственных двух женщин. Одна, низенькая и толстая, с узкими, близко посаженными глазами и жестоким выражением лица, сидела за столиком с двумя мужчинами с невыразительной внешностью. Говорила все время она одна – тихим голосом, но едва сдерживая гнев.

Другая, брюнетка, хотя и явно старше меня лет на пятнадцать, показалась мне красивой. V-образный вырез ее шерстяного свитера открывал верхнюю часть груди. Если мне и хотелось, чтобы кто-нибудь из сидящих в комнате обратил на меня внимание, так только она. Но она увлеченно переговаривалась с типом в пиджаке, при галстуке и с золотой зажигалкой.

Пока я фантазировал о брюнетке (и это не были невинные фантазии, которыми я мог бы поделиться со своими престарелыми тетушками), на стуле напротив меня материализовался Франческо.

– Эмма.

– Что? – вздрогнул я.

– Ее зовут Эмма. Жена Ч. М., но сейчас они разъехались. Ч. М. – замороженные продукты, понял, о ком я? Пятнадцать миллионов алиментов в месяц и дом на площади Умберто. Кое-что хирурги ей уже подправили, но, в общем, она еще хоть куда. А чего ты не пьешь?

– Никто не подходит…

Франческо встал, пошел к бару и налил два стакана виски. Вернувшись к столу, протянул один мне. Потом мы закурили.

– Ну так почему сегодня вечером ты сделал то, что сделал?

– Не знаю. Я еще ни разу в жизни никого не бил головой.

– Хм, странно. Сломал нос ты ему вполне профессионально. Тебя кто-то научил?

Что да, то да – кое-кто меня научил.

Когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать, мы с друзьями ходили в бильярдную рядом с домом. Играли в пинг-понг, иногда в американский бильярд. Не самое изысканное местечко, и вот как-то раз я наговорил лишнего одному из его завсегдатаев, шестнадцатилетнему бандиту. Я имею в виду, настоящему бандиту. Он толкал дурь, угонял машины и так далее. Я не знал его имени, но за глаза его звали Вонючкой. Личная гигиена не относилась к числу его сильных сторон.

Естественно, он бил меня, как боксерскую грушу, а мои друзья молча смотрели. Хорошо хоть, не начали свистеть и делать ставки. В общем, пока я пытался по возможности увернуться, вмешался третий. Тоже бандит, постарше (ему было лет восемнадцать), здоровей и намного опаснее первого.

Его звали Фелуччо. Фелуччо по кличке Амбал. Он занимался нелегальным бизнесом и следил за порядком в бильярдной. Естественно, на порядок у него был свой взгляд, но это другой разговор. По неизвестным причинам я ему нравился.

Он угостил меня пивом, дал мне завернутый в тряпку лед – приложить к синякам – и спросил, как это я мог позволить так себя лупцевать. Да вот уж так, ответил я, взял и позволил, но он не понял моего тонкого юмора. Беспокоясь за мое будущее в городских джунглях, он решил сделать из меня своего ученика. Он разработал собственную тактику боя. Родись он на востоке, возможно, стал бы большим мастером. Но он родился в Бари, в квартале Либерта, его звали Фелуччо, Амбал Фелуччо – чемпион уличных драк, потасовок на стадионах и прочих свар.

На заднем дворе бильярдной Фелуччо научил меня ломать противнику нос, бить его коленом в пах, лупить по ушам и наносить удары по голове. Он научил меня, как свалить парня выше себя, – надо дернуть его за волосы и одновременно врезать ему в живот.

Не знаю, до чего бы мы дошли, если бы в один прекрасный день моего учителя не арестовали за кражу. Так прервалось мое обучение искусству уличного боя.

– Поэтому я умею ломать нос. По крайней мере, сегодня я убедился, что у меня получается.

– Красивая история, – сказал Франческо, когда я закончил свой рассказ.

– Да, история красивая. Что это за место?

– А ты не видишь? Скажем так, это казино. Разумеется, нелегальное. Эти люди ждут своей очереди играть. В первой комнате играют, но по мелочи. В других комнатах, – он показал рукой, – играют серьезно.

Он сделал глоток виски и продолжал, потирая глаза.

– Я поговорил с приятелем, – он повторил свой жест, – теперь мы можем спать спокойно. Кое-кто навестит их и объяснит, что не надо больше устраивать шума. Хватит.

– Откуда ты их знаешь? Ну, этих людей?

– Иногда я прихожу сюда поиграть.

В этот момент вошли еще несколько человек. Три девушки примерно моего возраста и двое мужчин гораздо старше, лет под сорок – «ролексы», дорогие костюмы и одинаковые лица. Одна из девушек внимательно посмотрела на Франческо, как будто хотела поймать его взгляд, но ей это не удалось.

– Пора идти, если, конечно, не хочешь присоединиться к игре.

– Да нет, пойдем.

Мы встали и направились к выходу. Платить за виски Франческо не собирался. Я хотел было напомнить ему об этом, опасаясь, вдруг какой-нибудь одержимый еще погонится за нами и прострелит нам ноги в наказание за мнимую неплатежеспособность. Но потом я решил: Франческо знает, что делает. Может, у него открыт кредит в этом игорном доме, пардон, казино, короче, я ничего не сказал. Девушка провожала Франческо взглядом, пока мы не вышли из комнаты. Мы попрощались с человеком у дверей, потом с его «братом» на лестнице и снова оказались во дворе.

Когда мы подъехали к моему дому, Франческо спросил, не хотел бы я на днях сыграть в покер. «Дома у друзей», – уточнил он, уловив нерешительность в моих глазах. Я дал ему свой номер телефона, он запомнил его, не записывая. На прощанье мы пожали друг другу руки.

– Я твой должник, – крикнул он, опустив стекло, когда я уже вылез из машины и возился с неисправным замком парадного. Я обернулся, и он уехал.

Я сразу лег в постель, но не мог уснуть до тех пор, пока сквозь жалюзи на моем окне не начал пробиваться свет.