Текст книги "Четверка сравнивает счет"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Ситуация была безнадежной. Морелли собирался вытянуть все из меня силой.

– Двадцатка приплыла от Франсин Новики, мамаши Максин, – сдалась я. – Новики расплатилась ею вчера с продавцом травки.

Я поведала ему остальную часть истории, и когда закончила, у него на лице проступило странное выражение.

– Как ты натыкаешься на такие вещи? Просто… мистика какая-то.

– Может, у меня тоже есть глаз.

Лишь только я так сказала, как тут же пожалела об этом. Такой глаз был похож на чудовище под кроватью. Не из тех, что тянет выманить из укрытия.

– Я действительно думал, что это была единоличная деятельность, – признался Морелли. – Парень, за которым мы наблюдали, подходил по психологическому портрету. Мы наблюдали за ним пять месяцев. И никого при этом не опознали, как соучастника.

– Это бы многое объяснило насчет Максин.

– Да, но я все еще не ничего понимаю. За пять месяцев тот парень не имел никаких контактов с Кунцем или Максин.

– Вы своими глазами видели, как он передавал деньги?

– То-то и оно, что нет. В этом и была часть проблемы. У нас были только косвенные улики и случайное стечение обстоятельств.

– Тогда почему ты сделал ход?

– Позвонили федералы. Произошли кое-какие события, заставившие поверить, что он печатает деньги.

– А он не печатал.

– Да. Никаких денег нигде не оказалось.

Морелли снова взглянул на двадцатку.

– Очень возможно, что где-то ходит часть двадцаток, и одна из них нечаянно досталась матери Новики.

Раздался стук в дверь, и Морелли пошел открыть.

Это оказался Салли.

– Он совсем рехнулся, – заявил Салли. – Попытался меня убить! Бедный тупой сукин сын пытался, твою мать, меня грохнуть.

Салли выглядел как безумная, доведенная до исступления тестостероном школьница-переросток. Юбка в складку, накрахмаленная белая блузка, неопрятные потные носки и разбитые кроссовки. Ни макияжа, ни парика, только двухдневная щетина и волосатая грудь, выглядывавшая из ворота блузки.

– Кто тебя пытался убить? – спросила я. Я предположила, что речь идет о соседе по квартире, но, судя по прикиду Салли, любой мог бы захотеть решиться на это.

– Да Сахарок же. Совсем сбрендил. Выскочил из клуба после концерта в воскресенье вечером и вернулся домой только час назад. Вошел в дверь с канистрой бензина и зажигалкой, сказал, что собирается поджечь квартиру, во всеуслышание заявив, что любит меня. Вы можете поверить?

– Ничего себе.

– Все трындел, как же было прекрасно, пока не появилась ты, и я не перестал обращать на него внимание.

– Разве ему неизвестно, что ты не гей?

– Он заявил, что если бы ты не вмешалась, я бы мало-помалу в него начал влюбляться. – Салли запустил пятерню в прическу Дикаря с острова Борнео. – Вот же везет, кто-то на хрен сходит по мне с ума, и это, оказывается, всего лишь парень.

– Может, стоит что-то сделать с твоей манерой одеваться.

Салли посмотрел на свою юбчонку.

– Я этим и пытался заняться, когда он ввалился. Подумываю об изменения имиджа в более здравую сторону.

Мы с Морелли разом закусили наши нижние губы.

– Так что случилось дальше? – спросил Морелли. – Он устроил пожар в квартире?

– Нет. Я вырвал канистру у него из рук и выкинул в окно. Он попытался устроить пожар, поднеся зажигалку к ковру, но ковер отказался гореть. Только образовались большие черные оплавленные пятна да вонь вокруг. Синтетика, знаете ли. Наконец он сдался и выбежал прочь, чтобы достать еще бензин. Я решил, что не стоит дожидаться, когда превращусь в угольный брикет, поэтому набил тряпками пару мусорных мешков и сделал ноги.

На лице Морелли проступило зловещее выражение:

– И ты пришел сюда.

– Ага. Вспомнил, как ты управился с ним тогда в клубе, и то, что ты коп и все такое. Так что здесь самое безопасное место, чтобы переждать. – Он поднял вверх ладони. – Только на пару деньков! Я не хочу навязываться.

– Дерьмо собачье, – выругался Морелли. – На что это похоже, на "дом на полпути" для потенциальных жертв опасных маньяков?[37]37
  Учреждение для реабилитации отбывших наказание заключённых, вылечившихся наркоманов, алкоголиков, психически больных – Прим. пер.


[Закрыть]

– Может, не такая уж и плохая идея, – вмешалась я. – Если Салли даст знать, что обитает здесь, мы могли бы заманить Сахарка.

По правде говоря, узнав личность подозреваемого, мне стало гораздо легче. И я в некотором роде испытала облегчение, обнаружив, что это Сахарок. Уж лучше он, чем банда. И уж точно лучше того парня, который резал пальцы.

– Две вещи вызывают сомнение, – сказал Морелли. – Номер один: я не в восторге от того, что мой дом превращается в ад. Номер два: арест Сахарка ничего не даст, если мы не поймаем его на месте преступления.

– Да без проблем, – заявил Салли. – Он рассказал мне, как сжег квартиру Стефани и как пытался поджечь этот дом.

– Ты готов дать показания?

– У меня припасено кое-что получше показаний. Я забрал из машины его ежедневник. Он полон смачных деталей.

Морелли прислонился к стойке, скрестив на груди руки.

– Я соглашусь лишь при одном условии: если реально никто из вас здесь обитать не будет. Оброните словечко, что живете со мной, дважды в день будете входить и выходить, так будет выглядеть натуральней. Потом на ночь я вас отвезу в безопасный дом.

– Отвези Салли в безопасный дом, – предложила я. – А я помогу со слежкой.

– Ни за что, – заявил Салли. – Не хочу пропустить все веселье.

– Никто из вас не участвует в слежке, – возразил Морелли. – Это не обсуждается. Или будет по-моему или никак.

– Что это за безопасный дом у тебя на уме?

Морелли на минуту задумался:

– Я мог бы на время поселить вас у одного из моих родственников.

– О нет! Твоя бабушка отыщет нас и наложит сглаз.

– Что это еще за сглаз? – заинтересовался Салли.

– Порча, – пояснила я. – Одна из этих итальянских штучек.

Салли поежился.

– Всякое дерьмо с порчей я не люблю. Однажды был я на островах и случайно наткнулся на одну трусливую колдунью-вуду, так эта ведьма заявила, что сделает так, что мой член отсохнет.

– Ну? – спросил Морелли. – И как, он отсох?

– Пока нет, но думаю, возможно, он становится меньше.

Морелли поморщился.

– Не хочу об этом слышать.

– Я перееду к родителям домой, – предложила я. – А Салли может поехать со мной.

Мы оба воззрились на Салли в юбке.

– У тебя какие-нибудь джинсы в машине есть? – спросила я.

– Понятия не имею, что у меня есть. Я дико спешил. Не хотел там оставаться, пока не вернулся Сахарок с бензином.

Морелли позвонил, чтобы арестовали Сахарка, а потом мы потащили одежду Салли, вынув ее из машины. Мы оставили «порше» припаркованным у тротуара сразу за «бьиком» и задернули жалюзи на всех окнах первого этажа, выходящих на улицу. Потом Морелли позвонил своему кузену Бездельнику Морелли, чтобы он приехал забрать меня и Салли в девять в переулке за домом.

Тридцать минут спустя Морелли получил звонок от диспетчера. Двое патрульных отправились проверить квартиру Салли и обнаружили в ней пожар. Людей из здания эвакуировали без потерь. И диспетчер передал, что огонь взят под контроль.

– Он, должно быть, сразу же вернулся, – предположил Салли. – Не думаю, что он там сжег все, если я ушел. Для него, должно быть, хуже смерти спалить все эти тортики и пироги.

– Я искренне сочувствую, – сказала я. – Может, я с тобой туда съезжу? Хочешь посмотреть на квартиру?

– Я и близко к этому месту не подойду, пока Сахарка не привяжут ремнями к кровати в психушке. И кроме того, это даже не мое гнездышко. Я снимал его у Сахарка. Вся обстановка там его.

* * * * *

– Вот видишь, так гораздо лучше, – заявила матушка, открывая мне дверь. – Я уже приготовила твою спальню. Как только ты позвонила, мы постелили свежие простыни.

– Замечательно, – одобрила я. – Если ты не против, пусть в моей комнате поспит Салли, а я лягу с бабулей Мазур. Это только на денек-другой.

– Салли?

– Он сейчас подойдет. Ему пришлось вытаскивать сумки из машины.

Матушка посмотрел поверх моего плеча и оторопела при виде Салли, ввалившегося в прихожую.

– Йо, чуваки, – поздоровался Салли.

– Что происходит? – прочирикала на заднем плане Бабуля.

– Боже Святый, – подал голос папаша со своего кресла в гостиной.

Я перенесла Рекса в кухню и поставила его клетку на стойку.

– Никто не должен знать, что мы с Салли живем здесь.

Матушка побледнела.

– Не скажу ни единой живой душе. И убью всякого, кто посмеет проболтаться.

Папаша был уже на ногах.

– Во что это он вырядился? – спросил он, указывая на Салли. – Это что, килт? Ты шотландец?

– Черт возьми, нет, – вмешалась Бабуля. – Он не шотландец. Он трансвестит… только он не подвязывает свои бубенчики, поскольку у него от этого появляется сыпь.

Папаша присмотрелся к Салли.

– Так ты, значит, один из свихнувшихся парней, у которых вместо мозгов труха?

Салли выпрямился и, казалось, стал еще выше:

– У вас с этим проблемы?

– Какую машину ты водишь?

«Порше».

Папаша воздел руки верх:

– Нет, вы слышите? «Порше». Даже машина не американская. Вот это и есть, что не так с твоими извращениями. Вы даже не хотите ничего делать, как полагается. С этой страной не происходило ничего плохого, когда все покупали американские машины. А теперь повсюду вокруг эти японские куски говна, и посмотрите, куда мы катимся.

– «Порше» – немецкая машина.

Папаша закатил глаза:

– Немецкая! Разве это сейчас страна? Деревня. Они даже войну не могут выиграть. Вы думаете, они собираются помочь мне получить то, что причитается мне от Пенсионного фонда?

Я подхватила один из мусорных мешков:

– Дай помогу тебе поднять это на лестницу.

Салли последовал за мной.

– Ты уверена, что все в порядке?

Я уже протащила мешок половину пути на второй этаж.

– Ага. Ты понравился моему папе. Точно говорю.

– Нет. Не понравился, – отозвался папаша. – Думаю, он псих. И любой мужик, который выглядит как ходячее несчастье в юбке, обязан как патриот своей страны запереться и сидеть в клозете, там, где никто его не видит.

Я, толкнув, открыла дверь спальни, втащила мешок и дала Салли свежие полотенца.

Салли стоял перед зеркалом, висевшим на обратной стороне двери.

– Думаешь, я выгляжу, как ходячее несчастье в юбке?

Я осмотрела юбку. Мне не хотелось затрагивать его чувства, но он выглядел как мутант с Планеты Обезьян. Наверно, он самый волосатый трансвестит, который когда-либо носил пояс с подвязками.

– Не так уж ужасно, но думаю, ты из тех парней, кому больше идут прямые юбки. Кожа на тебе хорошо сидит.

– Как на Долорес Доминанте.

Больше похоже на Ванду Оборотень.

– Это может еще более здорово выглядеть, – сказала я, – но потребуется многое побрить.

– Пошло оно на хрен, – не одобрил Салли. – Ненавижу бритье.

– Ты мог бы удалить волосы воском.

– Боже, я уже делал это однажды. Черт, это дьявольски больно.

Ему повезло, что он родился не женщиной.

– Что сейчас? – спросил Салли. – Я не могу так рано ложиться спать. Я ведь ночная пташка.

– Поскольку у нас нет машины, то возможности у нас в некотором роде ограничены, но жилище Морелли всего лишь в полумиле отсюда. Можно прогуляться туда и понаблюдать, не происходит ли чего. Поройся в своих тряпках и посмотри, нет ли чего темного.

Пять минут спустя Салли спустился с лестницы в черных джинсах и мятой черной футболке.

– Мы собираемся прогуляться, – сообщила я семейству. – Не устраивайте ночные бдения и не ждите нас. У меня есть ключ.

Ко мне бочком подобралась Бабуля.

– Косячок не требуется? – украдкой спросила она.

– Нет, но за предложение спасибо.

* * * * *

Мы с Салли держали глаза наготове и уши на макушке всю дорогу до района проживания Морелли. Не в пример Луле, которая никогда не признавалась, что боится, мы с Салли совершенно спокойно свыклись с мыслью, что готовы выпрыгнуть из кожи из-за Сахарка.

На углу квартала Морелли мы остановились и осмотрелись. По обе стороны улицы стояли машины. Фургонов не было. Пикап Морелли стоял на месте, из чего я заключила, что он дома. Кругом вытянулись тени, и горели фонари. У меня возникло предположение, что кто-то следит за домом с обратной стороны, но я могу его не различить.

Это был хороший район. Похожий на тот, где жили мои родители. Не такой уж процветающий. Дома в основном были заселены стариками, которые обитали здесь всю сознательную жизнь, или молодыми парами, только начинающими жить. Старики существовали на фиксированные доходы, вырезали из газеты купоны, покупали на распродаже в Кмарте теннисные туфли, делали только самый необходимый ремонт в доме, вознося благодарность, что ипотека выплачена, и они могут оставаться в своих домах и платить только налоги. Они выжидали, когда восторжествует справедливость, и надеялись, что их имущество возрастет в цене, тогда они смогли бы купить дома побольше в центре Гамильтона.

Я повернулась к Салли.

– Так ты думаешь, Сахарок придет сюда искать тебя?

– Если не придет за мной, значит, придет за тобой. У него на хрен крышу снесло.

Мы прошли вглубь квартала и стали наблюдать через улицу за домом Морелли. На крыльце позади нас прошаркали башмаки, и из полумрака показалась фигура. Морелли.

– Гуляем? – спросил он.

Я посмотрела мимо него на мотоцикл, припаркованный в маленьком дворике.

– Это «Дукати»?

– Ага. Сто лет на нем не ездил.

Я подошла ближе. Это был «супербайк 916». Красного цвета. За такой мотоцикл умереть не жалко. Разумный выбор для того, кто следит за кем-то, собравшимся поджечь твой дом. Быстрее и мобильнее, чем машина. Я поняла, что Морелли теперь нравится мне еще больше, когда я узнала, что он владелец «Дука».

– Ты здесь один? – спросила я.

– Пока да. В два подъедет Ройс.

– Догадываюсь, что полиция не смогла поймать Сахарка.

– Мы ищем машину, но до сих пор по нулям.

В конце улицы показался свет фар, и мы все отпрянули к дому. Машина проехала мимо нас и завернула через два квартала. Мы облегченно вернулись на прежние позиции, выйдя из укрытия.

– У Сахарка есть приятели помимо ребят из рок-группы? – спросил Морелли у Салли.

– Куча случайных друзей. Близких немного. Когда я впервые пришел в группу, у Сахарка был любовник.

– К нему Сахарок обратился бы за помощью?

– Вряд ли. Расставание не было счастливым.

– Как насчет группы? У вас есть какое-нибудь расписание?

– В пятницу репетиция. В субботу – концерт в клубе.

Миновала, казалось, тысяча лет. И Сахарок был бы дураком, если бы высунулся. С его стороны было глупостью напасть на Морелли. Копы болезненно воспринимают, когда кто-то кидает зажигательную бомбу в дом парня-полицейского.

– Свяжись с другими членами группы, – предложил Морелли Салли. – Пусть они знают, что ты находишься со Стефани и мной. Спроси, не видели ли они Сахарка.

Я вперила взгляд в Морелли:

– Ты мне позвонишь, ежели что произойдет?

– Конечно.

– У тебя есть мой номер пейджера?

– Знаю наизусть.

Я уже это проходила. Он не позвонит. Не раньше, чем все закончится.

Мы с Салли перешли улицу, вошли в дом Морелли, прошли его на проход и вышли через заднюю дверь. Я постояла секунду во дворе и подумала о Морелли, снова затерявшемся в тени. Улица его выглядела пустынной. От этого у меня побежал мороз по коже. Если Морелли мог спрятаться, то и Сахарок тоже.

* * * * *

Раз в неделю бабуля Мазур посещала салон красоты, где ей мыли голову шампунем и делали укладку. Иногда Долли использовала краску, и Бабуля приобретала волосы цвета анемичного абрикоса, но по большей части она ходила с натуральной сединой цвета стали. Бабуля делала стрижку и перманент, укладывая волосы в аккуратные ряды колбасок, марширующие через ее блестящий розовый череп. Завитки-колбаски чудесным образом оставались опрятными до конца недели, а потом начинали разглаживаться и спутываться вместе.

Я всегда удивлялась, как ухитряется Бабуля совершать сей подвиг. А сейчас я узнала. Бабуля свертывала валиком подушку и подкладывала под шею так, что голова едва касалась кровати. И потом Бабуля спала, как покойник в гробу. Руки сложены на груди, тело вытянуто как доска, рот отрыт. Ни один мускул не дрогнет, а храпела она как пьяный лесоруб.

Я выползла из кровати в шесть утра с затуманенными глазами и ошалевшая от прошедшей ночи. В общей сложности проспала я минут тридцать и то урывками. Я схватила какую-то одежонку и оделась в ванной. Потом сползла по лестнице и стала готовить кофе.

Спустя час наверху послышалось какое-то движение, и я узнала поступь матушки, спускавшейся с лестницы.

– Выглядишь ужасно, – сообщила она. – Ты себя нормально чувствуешь?

– Ты когда-нибудь пыталась спать в одной комнате с Бабулей?

– Она спит, как покойник.

– Ты меня поняла.

Наверху открылись и со стуком хлопнули двери, и Бабуля стала вопить на папашу, чтобы он выметался из ванной.

– Я старая женщина, – орала она. – И не могу ждать весь день. Что ты вообще там делаешь?

Снова захлопали двери, папаша протопал в кухню и занял место за столом, приготовившись позавтракать.

– Собираюсь сегодня утром вывести такси, – сообщил он. – Джонс уехал в Атлантик-Сити, и я пообещал прикрыть его смену.

Мои родители владели домом целиком и полностью, папаша получал приличную пенсию от почтового ведомства. Ему не нужны были эти заработки на такси. Просто ему требовалось выбраться из дома подальше от матушки и Бабули.

Заскрипели ступеньки, и мгновением позже в дверях показался силуэт Салли. Волосы его торчали дыбом на голове, глаза были полузакрыты, а сам он стоял, ссутулившийся и босой, волосатые руки болтались из моего чересчур короткого махрового розового халатика.

– Боже, – произнес он. – Сумасшедший дом какой-то. Я хочу сказать: типа который час, чуваки?

– О, Иисусе, – помрачнев, сказал папаша, – он снова надел женские тряпки.

– Это было в шкафу, – оправдался Салли. – Полагаю, одежонку оставила мне одежная фея.

Папаша было открыл рот, чтобы еще что-нибудь сказать, но матушка зыркнула на него взглядом, и он захлопнул рот.

– Что вы едите? – спросил Салли.

– Хлопья.

– Круто.

– Хочешь присоединиться?

Он прошаркал к кофеварке:

– Просто кофе.

В кухню пропихнулась бабуля Мазур:

– Что тут происходит? Я ничего не пропустила?

Я сидела за столом и тут почувствовала, как она дышит мне в затылок.

– Что-то не так?

– Просто смотрю на твою новую прическу. Никогда не видела ничего подобного. Что это за большие выстриженные куски сзади?

Я зажмурила глаза. Это все то яйцо.

– Как плохо? – спросила я матушку. Будто сама не знала.

– Если у тебя найдется свободная минутка, могла бы сходить в салон красоты.

– Я-то думал, что ты постриглась под панка, – заметил Салли. – Круто, если выкрасить в фиолетовый. Будет совсем зашибись.

* * * * *

После завтрака мы с Салли предприняли еще одну прогулку к дому Морелли. Мы встали в переулке позади здания, и я набрала номер Морелли на сотовом.

– Я у тебя во дворе, – сообщила я ему. – Не хочу войти в твою заднюю дверь и взлететь на воздух.

– Все нормально.

Морелли стоял у раковины и споласкивал кружку из-под кофе.

– Я только что собрался выходить, – заявил он. – Нашли машину Кунца на стоянке грузовиков у фермерского рынка.

– И?

– И вот.

– Кровь? Дырки от пуль?

– Ни черта, – сообщил Морелли. – В превосходном состоянии. При первичном осмотре даже не видно, что что-нибудь украли. Никакого вандализма. Никаких признаков борьбы.

– Машина была закрыта?

– Ага. По моим предположениям ее оставили там сегодня рано утром. Оставь ее чуть раньше, и ободрали бы дочиста.

– Здесь что-нибудь происходило прошлым вечером?

– Ничего. Все было тихо. Куда ты сегодня собралась?

Я прихватила прядь волос:

– В салон красоты.

Уголки рта Морелли растянулись в усмешке:

– Собираешься испортить мою ручную работу?

– Ты ведь не отхватил волос больше, чем следовало, верно?

– Верно, – подтвердил Морелли, но ухмылочка не исчезла.

Обычно я делаю прически у мистера Александера в пассаже. К несчастью мистер Александер не смог втиснуть меня сегодня в свое расписание, поэтому я остановила свой выбор на салоне Бабули «Стрижка и Завивка» в Гамильтоне. Мне было назначено на девять тридцать. Не то чтобы время имело значение. Мой рейтинг по части поставки слухов был столь высок, что двери салона были открыты для меня в любое время дня и ночи, без необходимости ждать очереди.

Мы вышли через переднюю дверь, и я заметила припаркованный на противоположной стороне улицы фургон.

– Гроссман, – пояснил Морелли.

– У него в фургоне «Дук»?

– Нет. У него там приёмно-передающая радиоустановка, журнал с кроссвордами и банка с джемом.

Я задержала взгляд на «порше» с его гладкими, как масло, кожаными сидениями. Я ведь знала, что выгляжу круто в «порше».

– Забудь, – предупредил Морелли. – Бери «бьюик». Если попадешь в передрягу, то «бьюик» выручит, как танк.

– Я собираюсь в салон красоты, – напомнила я. – И не планирую попадать в передряги.

– Кексик, твое второе имя – неприятность.

Салли стоял в задумчивости между «порше» и «бьюиком».

– Так, типа, что же взять? – спросил он.

– «Порше», – подсказала я. – Определенно «порше».

Салли пристегнул ремень.

– Эта тачка разгоняется от нуля до сотни миль за гребаную секунду.

Он повернул зажигание, и мы катапультировали от тротуара.

– Ой! – закричала я. – Здесь семейный район. Езжай тише!

Салли посмотрел на меня сквозь зеркальные очки.

– Я люблю скорость, мужик. Скорость – это круто.

Я вцепилась руками в приборную панель:

– Главная дорога! Главная дорога![38]38
  Улица, на пересечении с которой любая машина должна сделать полную остановку, прежде чем продолжать движение – Прим. пер.


[Закрыть]

– Щас тормознем, – заверил Салли и вдарил по тормозам.

Меня швырнуло на ремень.

– Ух.

Салли нежно погладил руль.

– В этой машинке собран весь инженерный прогресс.

– Ты что, на наркотиках?

– Да ничуть. Еще только начало дня, – возмутился Салли. – Я что, похож на болвана?

Он свернул на Гамильтон и направил колеса в «Стрижку и Завивку». Там припарковался и воззрился на салон поверх очков.

– Ух ты, ретро.

Долли переоборудовала первый этаж своего двухэтажного дома в салон красоты. Маленькой девочкой я, вся возбужденная, приходила сюда стричься, и с той поры ничего не изменилось. Будь сейчас середина дня или суббота, салон был бы битком набит. Поскольку было раннее утро, то под сушилками сидели всего две женщины. Мирна Ольсен и Дорис Зейл.

– Обожежмой, – произнесла Мирна, перекрывая шум сушильного агрегата. – Я только что услышала новость, что ты вышла замуж за Джо Морелли. Поздравляю.

– Я всегда знала, что вам двоим суждено пожениться, – добавила Дорис, подняв колпак сушилки. – Вы просто созданы друг для друга.

– Эй, я не знал, что вы, чуваки, поженились, – вмешался Салли. – Так и надо!

Все уставились на Салли, разинув рты. В «Стрижку и Завивку» не ходили мужчины. А Салли сегодня как никогда походил на мужчину… возможно, за исключением, губной помады и двухдюймовых дурацких хрустальных подвесок в ушах.

– Это Салли, – обратилась я ко всем.

– Крутяк, – сказал Салли, он поздоровался с каждой кулаком, изобразив рэперское приветствие. – А не сделать ли мне маникюрчик? Ногти у меня типа негодные.

Они пораженно таращились.

– Салли голубой, – внесла я ясность.

– Разве это не что-то? – произнесла Мирна. – Воображаю себе.

Дорис наклонилась вперед:

– Ты носишь платья?

– Больше юбки, – сказал Салли. – Для платьев у меня слишком длинная талия. Не думаю, что они мне идут. Конечно, парочка платьев у меня имеется. Платье – это дело другое. Всякий выглядит в платье здорово.

– Быть голубым, должно быть, так очаровательно, – предположила Мирна.

– Ага. Ну, все нормально до тех пор, пока в тебя не начинают кидать пивные бутылки, – согласился Салли. – Получить бутылкой по мозгам – гребаный кошмар!

Долли осмотрела мои волосы.

– Что, черт возьми, с тобой случилось? Выглядит так, словно кто-то тебе выстриг огромные клоки по всей голове.

– В волосах застряло яйцо, и оно не отдиралось, пришлось его выстричь.

Мирна с Дорис сделали друг другу круглые глаза и вернулись под колпаки.

Спустя час мы с Салли вернулись в «порше». Салли сделал маникюр цвета красной вишни, а я стала похожа на бабулю Мазур. Я взглянула на себя в откидное зеркало и почувствовала, как подступают слезы. Мои естественные волосы были коротко острижены, и идеальные кудряшки в виде "Тутси ролл" [39]39
  Мягкой карамели, закрученной в «рулончик», производства компании «Тутси ролл индастриз» – Прим. пер.


[Закрыть] покрывали мою голову.

– Впечатляет, – высказался Салли. – Выглядят, как гребаные собачьи какашки.

– Надо было сказать мне, когда она их сооружала!

– Я не видел. Сушил ногти. Превосходный маникюр.

– Отвези меня к дому Джо. Я достану оружие и застрелюсь.

– Нужно немного взбить, – предложил Салли. Он потянулся ко мне. – Дай приведу в порядок. Я в этом деле мастак.

Когда он закончил, я посмотрела в зеркало.

– Бе-е-е-е!

Я выглядела, как Салли.

– Видишь, – сказал он. – Я знаю, как с этим справиться. У меня тоже от природы кудрявые волосы.

Я взглянула еще раз. Полагаю, это было все-таки лучше, чем собачьи какашки.

– Может быть, нам следует проехаться по северному Трентону, – предложила я. – Поискать Эдди Кунца. Удостовериться, что он не сидит в своей кухне и не лопает ланч.

Салли нажал ногой на газ, и мою голову дернуло назад.

– Скачет с места как заяц, – сказал он.

– Давно у тебя эта машина?

– Три недели.

Мой радар издал встревоженный писк.

– А права у тебя есть?

– А как же.

Черт возьми.

* * * * *

Перед половиной Гликов стоял «линкольн». Разумеется, на половине Кунца машины не было.

– У меня нехорошие предчувствия, – поделилась я с Салли.

– Похоже, старина Эдди стал кормом для рыб.

Я представила, как, узнав о брошенной машине Эдди, его дядя и тетя станут заламывать руки. Может, они так расстроятся, что позволят мне зайти в его квартиру и осмотреть ее.

Не успела я постучать, как Лео Глик уже открыл входную дверь.

– Увидел, что вы подъехали, – пояснил он. – Что это там за бредовая машина? Выглядит, как огромное серебряное яйцо.

– Это «порше», – ответил Салли.

Лео взглянул на него:

– А что это в ушах болтается?

– Захотелось сегодня принарядиться, мужик, – пояснил Салли, тряся головой, чтобы Лео оценил весь эффект. – Видишь, как они сверкают на солнце? Гребаный ужас, а?

Лео отступил на шаг назад, словно Салли мог быть заразным.

– Что вы хотите? – спросил у меня Лео.

– Полагаю, у вас нет вестей от Эдди?

– Полагайте, что нет. И скажу вам, меня уже тошнит от народа, который о нем выспрашивает. Сначала с утра копы тут болтались, чтобы рассказать нам о его машине. Подумаешь, велико дело. Где-то оставил свою машину. Потом какая-то девка справлялась о нем. А сейчас здесь вы на пороге с «Мисс Америка».

– Что за девка? Вы имя ее запомнили?

– Джойс.

Великолепно. Этого мне еще не хватало. Еще и Джойс в придачу.

– Кто там? – раздался голос Бетти из глубины дома. Она выглянула из-за плеча Лео.

– А, это вы. Зачем вы нам надоедаете? Почему бы вам просто не заняться своими делами?

– Меня удивляет, что вы не беспокоитесь о своем племяннике. А как родители? Они не беспокоятся?

– Его родители в Мичигане. Наезжают время от времени. У нас там родственники, – сказал Лео. – А мы не беспокоимся, потому что Эдди задница. Вечно слоняется без дела. Мы миримся с ним, потому что он родня. Мы по дешевке сдаем ему жилье, но это не значит, что мы должны с ним нянчиться.

– Вы не возражаете, если я осмотрюсь?

– Чертовски возражаю, – вскипел Лео. – Не желаю, чтобы кто-нибудь шастал и вынюхивал вокруг моего дома.

– У нас и так телефон звонит, не переставая, с тех пор, как здесь побывала полиция. Все хотят знать, что случилось, – вторила Бетти.

– Осталось только приехать бригадам телевидения, и появиться мне в вечерних новостях из-за того, что ее племянник задница.

– Он и твой племянник, – возразила Бетти.

– Только через брак с тобой, а это не считается.

– Он не такой уж плохой, – сказала Бетти.

– Он задница. Задница и все!