Текст книги "Горячая штучка (ЛП)"

Автор книги: Джана Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Черт возьми. Он здесь. В Лондоне. В конференц-зале. Я не поспеваю за собственными мыслями. Сердце колотится так, будто я бегу марафон.

Он выглядит хреново. Уставший и помятый. Но все равно идеальный. В животе появляется целый сачок бабочек. Он здесь. Правда здесь.

Я напоминаю себе, что сегодня у меня идеально лежат волосы. Именно такую прическу хочется иметь каждой женщине, когда она сталкивается с бывшим. Возможно, это самая идиотская из всех возможных мыслей, но иногда люди странно реагируют в момент стресса.

– Хорошо, – говорит Элоиза. – Это Вайолет Хэйден. Она проходит собеседование на должность дизайнера в моей команде.

Минуточку.

Подождите.

Если Дженнингс присутствует на интервью, значит… Значит он работает здесь.

Вот о чем мне нужно было подумать в первую очередь, а не о волосах. Он работает здесь. В месте, где я прохожу собеседование. А на прошлой неделе был в туре, где я сказала ему, что работаю экскурсоводом и меня зовут Дейзи.

– Вайолет, это Дженнингс Андерсон. Наш генеральный директор.

Я труп.

Он проходит к противоположной стороне стола и, нагнувшись, протягивает мне руку, будто мы никогда не встречались. Будто я живой, дышащий человек, который должен пожать ладонь и поприветствовать его, а не ТРУП.

– Вайолет, – радостно произносит Дженнингс. Я пожимаю его ладонь. Не вставая. Просто быстро пожимаю и убираю руку. Кожу в местах прикосновения покалывает. Что, черт возьми, сейчас происходит?

– Мне выпала возможность изучить резюме Вайолет, – глядя на меня, говорит Дженнингс. – Очень впечатляет.

Он знает.

Он знает, что я Вайолет. Знает, что я выдавала себя за Дейзи.

Дженнингс просит Элоизу продолжать собеседование и снова смотрит на меня. Я бросаю взгляд в сторону Элоизы. Кто-то за столом кашляет. Раздается шуршание бумаги, щелчок ручки, а он просто сидит и неотрывно глядит на меня.

Что он делает? Почему ничего не говорит? Почему позволяет этому фарсу продолжаться дальше? Я нервно оглядываюсь в ожидании того, чем все это закончится.

Минуточку. Это он все устроил? Заманил сюда, чтобы унизить? В этом его план?

Может, он позвонил в полицию и сейчас ждет, когда они приедут и арестуют меня? Интересно, я буду депортирована в США? А может, здесь тюрьмы лучше? Хотя навряд ли кто-то станет спрашивать мое мнение, так что это не имеет значения.

Собеседование продолжается, но я не помню ни одного вопроса, на которые отвечаю. Я знаю, что отвечаю, и что люди за столом реагируют на мои слова кивками и задают мне дополнительные вопросы. Но я понятия не имею о том, что они говорят. При каждом удобном случае я перевожу взгляд на Дженнингса, пытаясь понять, что он задумал.

Наконец собеседование подходит к концу, и Элоиза рассказывает о следующем этапе собеседования. Я улыбаюсь и киваю в нужных местах, продолжая тайком поглядывать на Дженнингса. Почему он позволяет этому продолжаться? Когда Элоиза встает, я едва не вздыхаю от облечения. Держу одну руку на сумке и уже готова встать. Но неожиданно Дженнингс произносит:

– Я бы хотел поговорить с мисс Хэйден.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

– Освободите помещение, – приказываю я, не отрывая глаз от Вайолет. Три младших дизайнера испаряются со скоростью света, оставив после себя вращающиеся стулья. Но мама не спешит. Она медленно встает, недоверчиво глядя на меня и Вайолет, объявляет, что мы поговорим позже, и закрывает за собой дверь.

– Вайолет, – произношу я, потому что мне нравится слышать ее имя на своих губах. Оно ей подходит. Я смеюсь, вспомнив, как она пыталась выдать себя за Дейзи. Кажется, будто это было вечность назад.

– Привет, – неуверенно отвечает она. Вайолет нервничает, ее тело напряжено, будто она вот-вот сорвется с места. Пусть бежит так далеко, как ей захочется. Я побегу за ней.

– Мне жаль, что я пропустил ужин, – говорю я, тут же осознавая, как по-идиотски это звучит. – Прости, что ушел, я это имею в виду, – я отодвигаю стул, встаю и направляюсь к ней. – Не поговорив с тобой. Прости, что выпустил тебя из виду даже на мгновение.

– Ой, так ты не арестуешь меня?

– Арестую? Нет, – смеюсь я и сажусь на соседний стул. Она поворачивается и смотрит мне в лицо. Начало положено. – Только если договорюсь, чтобы меня посадили в одну камеру с тобой, – заманчивая мысль, если вдруг что-то пойдет не так, как я планировал. – Кроме того, я мчался сюда из аэропорта не для того, чтобы тебя преследовать. Я хотел поговорить и попросить тебя остаться.

Она моргает и расслабляется, но на ее лице тут же появляется хмурое выражение.

– Я должна высказать тебе все прямо сейчас.

– Что, прости?

– Ты ушел! Ты. Ушел. Ты заставил меня влюбиться в тебя, а потом просто ушел и разбил мне сердце, – ее голос срывается, я чувствую себя полным придурком. – У меня были грандиозные планы высказать тебе все, что я думаю, если когда-нибудь увижу снова.

– Я идиот. Я думал, что… – я замолкаю, боясь вырыть себе еще более глубокую яму.

– Что ты думал? – она хмурится сильнее. Кто-то другой, скорее всего, уже бы испугался. Как и я, я боюсь.

– Я думал, ты наврала.

– Я и врала. Много.

– Насчет Джорджа.

– Ой, – у нее округляются глаза. – О-о, – она качает головой. – Я бы никогда не соврала об этом. Я не была с ним. Никогда. Но моя сестра была, и он думал, что я – это она.

– Я знаю. Я во всем разобрался. В итоге.

– Вот почему ты ушел? Вместо того, чтобы поговорить со мной?

– Я облажался.

– Согласна.

Мне нужно прикоснуться к ней. Меня убивает то, что она так близко и не в моих объятиях, и я решаюсь взять ее за руку. Она позволяет.

– Мне тоже жаль, – говорит Вайолет. – Прости, что представилась Дейзи. Все остальное было правдой. Мои чувства были правдой. Ты, должно быть, думаешь, что я сумасшедшая.

Она смотрит на меня, прикусив нижнюю губу, и я вижу беззащитность в ее глазах.

– Ты именно та сумасшедшая, которую я искал всю свою жизнь.

Она смеется.

– Точно.

– Я вполне серьезен, Вайолет, – произношу я, она ухмыляется.

– Вполне серьезен, – хихикает Вайолет. – Мне нравится, как все, что ты говоришь, звучит так напыщенно. Ты можешь заставить меня сделать что угодно, когда произносишь со своим британским акцентом даже простое слово «вполне».

– Хорошо. Выходи за меня.

Это стирает улыбку с ее лица. Не совсем то, на что я надеялся.

– Что? – я рад, что Вайолет сидит, потому что она слегка побледнела.

– Выходи за меня.

– Это… – она замолкает, переводя дыхание, – безумие. Мы знакомы всего неделю.

– И? – кажется, я сделал все не по правилам. Схватив со стола скрепку, я сгибаю ее и скручиваю в неровный круг, после чего встаю на колени.

– Ты спятил? – она с удивлением смотрит на меня и качает головой. – Я не спрашивала, почему ты не на коленях. Я имела в виду, как ты можешь просить меня выйти за тебя замуж, когда мы едва знаем друг друга.

– Я знаю достаточно, Вайолет. И прошу, потому что уверен. Я уверен в том, кто мы друг для друга. Уверен, что жить без тебя не смогу. И что я люблю тебя.

Она ахает, а я продолжаю:

– Наша совместная жизнь будет впечатляющей, Вайолет, потому что на меньшее для тебя я не согласен. Я иду ва-банк. Я готов, Вайолет. Когда дело касается тебя, я уверен. Ты сказала мне однажды, что никто никогда не предлагал тебе руку и сердце. Я предлагаю. Выходи за меня.

Вайолет моргает один раз, затем снова; интересно, о чем она думает. Она забирает у меня кольцо из скрепки и смотрит на него, вертя между пальцами, но не надевает.

– Я куплю тебе кольцо получше, – боже, она же не думает, будто я ожидаю, что она будет носить это? – Какое захочешь. Мы выберем его вместе. Мы можем быть помолвлены сколько угодно, – нет, это вранье. – Несколько месяцев, – уточняю я, но когда у нее округляются глаза, добавляю: – Год.

Вайолет ничего не отвечает.

– Ты будешь работать здесь, – продолжаю я. – Соглашайся на эту работу.

Вайолет выходит из оцепенения и произносит слово, которое меня просто убивает:

– Нет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Он серьезно.

Дженнингс не шутит. Он абсолютно серьезен. И на это заявление потребовалось кое-какое мужество.

– Нет?

Его не волнует мой отказ. Не в том смысле, что ему все равно. А в том, что он не примет ответ «нет». Дженнингс встает с колен и садится с уверенным видом. Как будто все прошло так, как он и задумал. Он упирается локтями в колени и наклоняется ко мне, вторгаясь в мое личное пространство. Я пытаюсь привести мысли в порядок. Сердце давным-давно дало сбой.

– Нет, я не буду работать на тебя. Это странно.

– Почему странно? Вся моя семья работает вместе. Черт, мои родители будят друг друга на работу каждое утро. Кстати, это моя мама проводила собеседование. Вернее, мачеха, но она меня вырастила. Я никак не причастен к твоему собеседованию. Ты добилась его сама. Мы не приглашаем людей на него, если в них не заинтересованы. Так что ты получишь работу благодаря собственным заслугам.

Я качаю головой.

– Нет. Я люблю тебя, Дженнингс. Это безумие, но я люблю тебя. Однако я хочу сделать карьеру независимо от тебя. Я не хочу, чтобы вся моя личность была поглощена тобой.

А потом он целует меня. Одно мгновение он в шаге от меня, а в следующее – его рука на моей шее, и он притягивает мои губы к своим. Сначала мягко. Затем мои губы раскрываются, и его язык вторгается внутрь. Разве возможно сопротивляться этому?

– Хорошо. Ты найдешь другую работу, – решив не настаивать, произносит Дженнингс. – В Лондоне. Или я перееду в Штаты.

– Ты переедешь? – смеюсь я. Нелепая идея.

– Да. Если ты уедешь, я последую за тобой, куда бы ты ни поехала. Это того стоит.

– Ты серьезно? Это происходит на самом деле?

– Это означает согласие на предложение выйти замуж?

– Не знаю, Дженнингс, все так быстро.

– Скажи пока «да». Дай мне хоть это. Скажи «да». У меня было больше времени на раздумья, чем у тебя. Вся ночь, вообще-то. В течение очень долгого перелета на треклятом среднем сиденье, потому что у моего друга Кэнона извращенное чувство юмора. Скажи «да» для начала, и я спрошу тебя еще раз, когда ты будешь готова. Через три недели или три месяца, или три года. Сколько бы ни потребовалось, чтобы ты согласилась провести со мной всю свою жизнь. Просто скажи «да».

Я пристально смотрю на Дженнингса. Разве я могу ему отказать? Да и зачем мне это делать?

– Да.

ЭПИЛОГ

Я справлюсь.

Женщины делают это постоянно, все просто. Не хочу никого оскорбить, но те, кто не справляется с этим делом, скорее всего, просто идиотки.

Но, быть может, – просто, чтобы убедиться, – стоит прочитать инструкцию еще раз.

На это уйдет всего пять секунд.

Все дело в том, что я загуглила «как сделать тест на беременность» и получила несколько советов. Но теперь не уверена, что купила правильный тест, поскольку в блоге было написано, что первым делом нужно выбрать подходящий HPT. Что это, черт возьми, такое? В «Уайтроуз» была целая полка с тестами, но я не видела на ней ничего подобного и просто схватила первый, который обещал быстрый результат и точность в девяносто девять процентов. Я положила его в корзину рядом с шоколадными пуговками и большой пачкой «Джаффа Кейкс». А что, я беременная, могу себе позволить.

В общем, советом номер один было выбрать подходящий HPT. Потом нужно дождаться результатов. Ежу понятно. На самом деле, в посте предложили сделать перерыв и выпить чашечку кофе или чая. Такая глупость.

– Малыш, не мог бы ты принести мне чая?

– Вайолет, просто пописай на палочку. В инструкции все ясно сказано. Не понимаю, почему ты перечитываешь ее, милая, – он бросает пустую коробку, и она с глухим стуком падает в раковину.

Совет номер три: проверить срок годности теста. Конечно, я сделала это, но то, что в Британии дату пишут перед месяцем, немного меня смущает.

– Этот тест годен до седьмого октября или до десятого июля?

– До седьмого октября, – спокойно отвечает Дженнингс. Из него выйдет отличный отец. – И срок его годности истекает через два года, – язвительно добавляет он.

– Знаешь, а ведь у нас могут быть близнецы, – отвечаю я, просто чтобы поиздеваться над ним. Теперь его уверенность померкла. Дженнингс протягивает руку и хватает тест. – В домашних условиях этого не определить. Нам придется подождать до первого ультразвука. Моя мама была на шестом месяце, когда они обнаружили второе сердцебиение. Черт, а ведь правда, вполне могут быть близнецы.

– Хорошо, – откашливаясь, произносит он. – Два по цене одного было бы замечательно.

– Два по цене одного? Я что, по-твоему, вынашиваю двойную упаковку шоколадного бисквита?

– А как еще мне это назвать? – Дженнингс пожимает плечами, не обращая внимания на мою реакцию. – Мне почти сорок, милая, и я буду рад иметь сразу двоих детей.

Черт возьми.

Уверена, он специально употребляет английские словечка, когда я злюсь на него. Знает, что это моя слабость. Достаточно сказать «без задних ног» и «выпотрошенный», и ему все сходит с рук.

Неожиданно до меня доходит, что ребенок будет британцем.

Знаете, что в этом хорошо?

Все.

Нет, я в курсе, что американские малыши ничем не отличаются, но у британских крутейшие имена. Поппи и Пиппа. Амелия и Исла. Оскар и Джордж. Ну, не считая Джорджа. И они говорят с британским акцентом… Ребенок с британским акцентом, у которого случится истерика в «Уайтроз» будет раздражать в сотню раз меньше, чем американское дитя в «Уолмарте». Это факт. Минуточку…

Боже.

Мой.

– Они будут называть меня мамочкой, – говорю я и, спустив трусики, сажусь на унитаз. Мне даже наплевать, что Дженнингс стоит в ванной. Мы уже достаточно женаты, чтобы не стесняться ходить друг перед другом в туалет. Я протягиваю руку, и Дженнингс подает мне палочку.

– Э-э, да. Полагаю, что да. Но мы можем научить его называть тебя мамой.

– Нет! – качаю я головой. – С ума сошел? Я должна быть мамочкой! – пописав на тест, я надеваю на него колпачок и кладу на тумбу. – Не смотри на него без меня! – предупреждаю я и смываю за собой. Потом натягиваю трусики и мою руки. Дженнингс не двигается с места и продолжает стоять, прислонившись к стене. – Шестьдесят секунд уже прошло?

– Нет, только четырнадцать.

– О.

Я пристально смотрю ему в глаза три секунды, а потом теряю терпение и подхожу к тумбе. Ставлю на нее локти и кладу подбородок на кисти рук. Дженнингс пристраивается за моей спиной, опускает руки по обе стороны от моих и наклоняется.

– Не отвлекай меня, – говорю я. Когда он находится так близко, все всегда заканчивается сексом.

– Я ничего не делаю, – отвечает он. Его дыхание щекочет мне шею, и у меня в животе порхают бабочки, которых становится больше, когда на его губах расплывается улыбка, и он прижимается к шее губами. Потому что результаты готовы. Две полоски. Две очень четкие полоски, тут уж никаких сомнений.

Я разворачиваюсь и обхватываю его талию ногами. Мы оба улыбаемся и смеемся. Дженнингс несет меня из ванной в спальню.

– Ты больше не сможешь этого делать, – ворчу я.

– Делать чего? Заниматься с тобой любовью посреди дня? Уверен, ребенок в это время будет спать.

– Нет, глупый. Ты больше не сможешь носить меня вот так, – мои руки лежат у него на плечах, а пальцы переплетены за шеей. Я смотрю на расстояние между нашими телами, а потом снова на него. – Я не помещусь.

– Хм, скорее всего, нет, – Дженнингс с порочной ухмылкой бросает меня на кровать, и я подскакиваю на пружинистом матрасе. – Буду носить тебя боком. Что скажешь?

– Ты сейчас должен меня успокаивать, – я морщу нос и прищуриваюсь. – И врать. Говорить, что я наберу не больше стоуна,⁹ и незнакомые люди будут восхищаться моей стройной беременной фигурой.

Женщины на работе говорят о весе в стоунах. Не знаю, сколько это в фунтах, но мне нравится мысль о том, что нужно скинуть всего один стоун.

Я работаю не на Дженнингса. На этом настояла я. У меня ушли месяцы, чтобы найти работу, когда я переехала в Лондон. Мне очень хотелось спрятаться в норку и признать поражение, но я продолжала идти вперед. И наконец устроилась в дизайнерскую фирму. Я узнала очень много нового, и мне все нравится. Пока это идеальный вариант.

Конечно, Дженнингс продолжает настаивать, чтобы я работала на семейную корпорацию. Говорит, что я великолепна, и компания многое теряет без моего таланта. Завлекает меня рассказами о том, как мы будем вместе ходить на работу и устраивать тайные свидания в его кабинете во время обеда.

Однажды я соглашусь. Но сначала реализую себя как профессионала сама. Всему свое время.

– Скорее, два-три стоуна, – отвечает Дженнингс. – Мне кажется, что ты наберешь два-три стоуна.

Вау. Звучит многовато.

– Но из них целый стоун будет весить ребенок?

– Надеюсь, что нет. Ради твоего же блага.

– Не очень ободряюще, – все-таки мне стоит посмотреть, сколько это в фунтах.

– Ты будешь самой восхитительной и роскошной беременной женщиной, которую когда-либо видел Лондон. Все остальные женщины будут тебе завидовать, а каждый мужчина не старше восьмидесяти лет станет мечтать оказаться на моем месте.

– Так-то лучше.

Я ложусь на кровать, а Дженнингс устраивается рядом. Он кладет руку мне на живот, и я накрываю ее своей ладонью. Мы пристально смотрим друг на друга. Он собственнически и в тоже время нежно поглаживает мой живот.

– Ты будешь восхитительной. Мне постоянно будет хотеться коснуться тебя.

– Правда?

– Обещаю. Я уже с нетерпением жду, чтобы увидеть, как изменится твое тело.

– Да? – вот это новости. Нет, Дженнингс говорил о детях, но без давления. Он уважает мое желание сделать карьеру в новой стране и терпеливо ждал, когда я будут готова. В общем, мы говорили об этом теоретически, но такого я не слышала.

– К лету ты станешь огромной, и я накуплю тебе кучу сарафанов для беременных.

– Как мило. А я буду любить тебя, даже когда ты облысеешь, – у него отличные волосы, но это единственное, что пришло мне на ум.

Дженнингс смеется.

– Ты поправишься, потому что носишь моего ребенка, а у меня, глядя на это, будет стояк.

Черт. Он говорит как пещерный человек. Но, честно говоря, меня это немного возбуждает.

– Гордишься собой? – как можно невиннее спрашиваю я, пытаясь сдержать ухмылку.

– Потому что заделал тебе ребенка?

– Да.

– Очень.

Я начинаю хихикать, но внезапно меня осеняет.

– Подожди, – я сажусь и пристально смотрю на Дженнингса. – У меня будет ребенок в Англии.

– Да. Именно так.

– А у вас это происходит так же?

– Что именно?

– Роды.

– Полагаю, это везде происходит одинаково, милая.

– Но в этой стране даже не знают, что такое соус ранч. Все совсем по-другому.

– Не знаю, какое отношение это имеет к делу, но я закажу тебе ящик салатной заправки, и ты получишь ее до родов.

– И здесь никто не хранит яйца в холодильнике.

– Это тоже не имеет никого отношения к родам, но мы можем еще раз обсудить эту тему.

– В этой стране не празднуют День благодарения, и никто не ест тыквенный пирог, – я спрыгиваю с кровати и начинаю ходить из угла в угол.

– Вайолет, ты не любишь тыквенный пирог.

– Дельное замечание, – соглашаюсь я.

– В Англии устраивают послеобеденное чаепитие. Тебе ведь нравятся мини-сэндвичи и разные пирожные.

– Тоже верно, но какое отношение это имеет к родам?

– Никакого, – Дженнингс качает головой. – Я думал, что мы просто говорим о различиях между нашими странами.

– Нет, малыш. Я говорю по существу.

– Конечно, – он кивает и даже не смеется надо мной – это очень важная черта в моем муже.

– А если что-то пойдет не так? Если у меня начнутся роды, а они скажут: «Прости, Вайолет, но тебе нужно было заранее зарезервировать палату, поэтому рожай-ка ты сама».

– Навряд ли такое может произойти в Англии. Да и вообще где-либо.

– Никогда нельзя быть уверенным.

– Вот что я тебе скажу, – Дженнингс садится на кровати и серьезно смотрит на меня. Он всегда так делает, когда пытается мне что-то логически объяснить, например, отсутствие в этой стране сливок для кофе с различными вкусами.

– Что?

– Мы воспользуемся услугами той же больницы, что и Уилл с Кейт. Так пойдет?

– Да ладно! – я останавливаюсь и смотрю на него. – А это возможно? Правда? Обычные люди тоже могут рожать там детей? – если они помогли появиться на свет будущему королю Англии, то и с этим малышом справятся.

– Да, возможно. Были бы деньги. Теперь ты перестанешь переживать?

– Да, но я оставляю за собой право поменять мнение в любое время.

– Конечно.

– Хорошо, что мы только что закончили ремонт гостевого дома, – так они называют садовые домики. Первоначально это были сараи для карет. Безумие, правда. Не могу поверить, что живу в доме настолько старом, что в нем есть конюшня.

Вернее, гостевой домик. Дженнингс постоянно повторяет мне, что говорить конюшня неправильно.

В общем, он сейчас отремонтирован. На первом этаже располагается гараж на две машины, над ним кухня и гостиная, а на третьем этаже две гостевые спальни. Идеально для посещения родственников. И это только жилье для гостей. В основном доме у нас еще куча комнат, но я не хочу даже начинать говорить об этом. Правда не хочу. Нам понадобилось два года, чтобы все отремонтировать.

Конечно же, я наслаждалась этим процессом.

Вы когда-нибудь искали в интернете дом своей мечты, а потом мечтали, каково это жить в нем? Вот и у меня так. Только лучше, потому что он находится в Лондоне и настоящий. Представьте себе исторический таунхаус на одной из лучших улиц Мейфэра и неограниченный бюджет на ремонт. Моего дома.

– Почему хорошо? Ребенок точно будет жить в основном доме, – Дженнингс ухмыляется, поэтому я знаю, что он подшучивает надо мной.

Ребенок будет жить в детской рядом с нашей спальней. Может, на тот момент я и не была готова заводить малыша, но перепланировку сделала. Любой хороший дизайнер планирует наперед.

– Мои родители захотят приехать в гости, когда родится ребенок. И сестра со своей бандой.

– О да. С нетерпением буду ждать.

Единственное, что мне не нравится в британцах, – это моя неуверенность в том, когда они шутят, а когда говорят серьезно. Я искоса смотрю на Дженнингса, пытаясь определить, искренен ли он был. Моя сестра… ну, Дейзи любить упомянуть при каждом удобном случае, что Дженнингс ее уволил. Но она шутит. Она все равно не смогла бы вернуться обратно.

– Ты прикалываешься надо мной? – это английский аналог слова «шутить». Прикалываться. Не самое из моих любимых выражений, но я все равно использую его при любой возможности.

– Конечно нет, милая. Я просто пытаюсь залезть к тебе в трусики.

– О, ну в таком случае продолжай.

КОНЕЦ ИСТОРИИ

В серии «Горячая штучка» на данный момент планируется вторая книга. Она будет посвящена сестре главной героини, Дейзи, которая тоже будет переводиться нашей группой.

Пройдите по ссылке https://vk.com/loveinbooks , вступите в нашу группу, и вы сможете наслаждаться переводами интереснейших книг и дружелюбной атмосферой, а также быть в курсе самых последних событий в мире литературы.