Текст книги "Преследуемый Зверем Братвы (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Преследуемый Зверем Братвы
Джаггер Коул

Обложка по плану 9 Дизайн книги | Редактирование MJ Edits

Корректура: Джесси Стаффорд, Теша Элборн

Это художественное произведение художественной литературы. Любые имена, места или происшествия-плод воображения автора. Сходство или сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, событиями или учреждениями-это исключительно совпадение.

Перевод Группы: vk.com/DarkSideBook

Не использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук.

Спасибо.

Пролог

Костя

Мой палец скользит по холодному металлу спускового крючка, словно привычное прикосновение любовника. Я крепче сжимаю приклад винтовки и наклоняюсь к прицелу. Медленно двигаюсь налево через роскошный внутренний дворик с бассейном. Ветер шелестит ветвями дерева, на котором я сижу, но я не обращаю на это внимания.

Мое внимание сосредоточено на одном. Мои намерения здесь сегодня неизменны и непоколебимы.

Прицел перемещается по внутреннему дворику огромного особняка в пригороде Чикаго; роскошный бассейн, гараж на шесть машин с роскошными автомобилями, домашняя прислуга, ухоженные сады…

Мои губы исказились от ухмылки, когда гнев поднимается на поверхность. От высокомерия этих людей мне хочется кричать. Но я держу это в себе. Я сосредотачиваюсь, стискиваю зубы и напрягаю плечи.

У дверей во внутренний дворик происходит движение. Оптический прицел движется совместно с едва заметным движением моих запястий. Двери патио открываются, и я тихо рычу, когда они все вываливаются наружу – смеются, шутят, улыбаются. Когда ярость поднимается, я ухмыляюсь.

Теперь я знаю этих людей. После трех недель слежки за каждым из них в отдельности, в поисках слабых мест, я узнаю их мгновенно, почти лично. Первым смеющимся человеком, который шагает с голой грудью выходит во внутренний дворик с пивом в руке, это Лев Нычков – заместитель командира чикагского отделения "Братвы Кащенко". За ним идет Виктор Комаров, глава. Ни один из них не нажимал на курок. Ни один из них не является прямой причиной того, что я здесь и жду, как ангел смерти. Но они столь же ответственны. Они сыграли такую же роль в том, что произошло, как…

Третий мужчина выходит, и у меня кровь стынет в жилах. Это Николай Антонов– один из самых быстро преуспевающих авторитетов– капитанов– в их организации. Но мне плевать на его должность или титул. Мне похуй, что несколько месяцев назад он выстрелил в голову моему наставнику Федору Кузнецову– человеку, который был для меня больше всего похож на отца.

Чувство вины за то, что я не был с ним– и, возможно, не остановил то, что произошло, – поднимается у меня в горле, как желчь. Но я заталкиваю эти сожаления подальше и держу их вместе со своей ненавистью и гневом– той самой ненавистью и гневом, которые были моим мечом и щитом всю мою жизнь.

Ненависть и гнев поддерживали во мне жизнь, особенно в том аду, в котором я находился последние десять лет. Я смотрю на этих людей, смеющихся и наслаждающихся своей роскошной жизнью и загорают на солнце, и рычу. Я знаю, что никто из этих людей не вырос с такими деньгами и властью, как сейчас. Я дам им это. Но все же. Вот они улыбаются в своем богатстве и высокомерии, как маленькие олигархи.

Их “разбитое детство” ни хрена не стоит по сравнению с моим. Я родился в Аду. Я вырос, вылепленный его огнем и болью. И последние десять лет своей жизни я прожил в самой глубокой яме– русской тюрьме ГУЛАГа, которая десять лет была моим домом. Это та самая черная яма, из которой я выкарабкался, когда узнал о смерти своего наставника. Это тот ад, из которого я вырвался с единственной целью – прийти сюда и отомстить за эту смерть.

Внутри меня называли Зверем. Но зверь вырвался из клетки. И он умирает с голоду.

Трое мужчин садятся за столик во внутреннем дворике. Они открывают еще пива. Я просто качаю головой. Сосредотачиваясь на текущей задаче. Я уже несколько недель тренируюсь с этой винтовкой. Я знаю отдачу. Я знаю, как она работает, и рассчитал время перезарядки до десятой доли секунды. Я знаю, что смогу сделать три выстрела еще до того, как первый человек упадет на землю.

Мой прицел сначала фокусируется на Николае. Моя челюсть сжимается. Он будет первым. Двое других тоже умрут сегодня, но тот, кто пролил кровь Федора, прольет ее первым. Мой палец наготове сжимается на курке. Я расслабляю свое тело, готовясь к смертным приговорам, которые собираюсь вынести.

У дверей патио снова какое-то движение. Раздумывая, я хмурюсь и убираю палец. Я перенаправляю прицел, чтобы проследить за движением. Но тут же у меня перехватывает дыхание. Моя челюсть напрягается, и низкое рычание грохочет в моей груди.

Бикини облегает ее, как вторая кожа. Как будто оно было сшито специально под ее соблазнительные изгибы и длинные чувственные ноги. Ее бедра покачиваются, когда она босиком идет по патио, длинные темные волосы собраны сзади в высокий хвост, а темные очки сидят на симпатичном носике-пуговке.

Я становлюсь твердым за полсекунды.

Возможно, раньше я никогда бы не отвлекся на такие сиськи и задницу. Но последние десять лет я провел в тюрьме. Десять долгих-долгих лет без единого проблеска женщины. Я вернулся в “мир” уже три недели назад. Я видел женщин. Но я никогда в жизни не видел такой женщины.

Я издаю стон, наблюдая, как она пересекает патио. Ярко-белое бикини дразнит облегая ее полные сиськи. Низ тянеться через ее тугую, как барабан, попку и изогнутые бедра. Я следую за ней взглядом и очаронан.

Она подходит к столу с мужчинами. На минуту я задумываюсь, не их ли это женщина. Но нет, я наблюдал за ними всеми в течение трех недель. Николай холост и женат на своей работе в Братве. Женщина Виктора– рыжая, ее зовут Фиона. Женщина Льва– еще одна американка-блондинка по имени Зои. Это великолепное создание-брюнетка.

Они разговаривают, и я хмурюсь, чтобы сосредоточиться. У меня с собой есть подслушивающее устройство, хотя я не недостаточно близко, чтобы что-то услышать. Я все равно вытаскиваю его и настраиваю его на внутренний дворик. Звук, который издает наушник, тихий и еле слышный. Я сужаю глаза, напрягаю слух. Но все, что я слышу, – это слабое бормотание слов с того места, где я сижу.

Пока вдруг Виктор не встает. Он поворачивается ко мне лицом, и его голос становится особенно громким, когда он смеется над чем-то, что она говорит. А потом я слышу это.

– Сестра.

Я замираю. Высокая, великолепная брюнетка – сестра Виктора Комарова.

Мой прицел перемещается обратно к ней. Пульс стучит в ушах, а глаза впитывают каждый дюйм ее потрясающей, соблазнительной красоты. Но вдруг трое мужчин встают. Я ругаюсь, проклиная себя за то, что позволил женщине отвлечь себя.

Я отбрасываю винтовку назад, но уже слишком поздно. Они возвращаются в дом. Может быть, мне удастся сделать один выстрел. Но я не получу всех трех. А заполучить одного-значит предупредить двух других, что за ними охотятся, сделав вторую попытку еще более невозможной.

Виктор открывает дверь во внутренний дворик и уходит, и я снова злобно ругаюсь. Момент упущен. Возможность, по крайней мере сегодня, исчезла.

Когда двое других мужчин входят в большой особняк вслед за ним, я рычу и опускаю винтовку. Я быстро разбираю ее, засовывая детали обратно в заплечный футляр. Но движение останавливает меня. Я хватаю оптический прицел и подношу его к глазам, оглядываясь на дом.

Она все еще там, во внутреннем дворике. Девушка, сестра Виктора, делает глоток пива, которое брат оставил за столом. Грациозно она пересекает патио и опускается в кресло у бассейна. Она откидывается назад, ее обнаженная кожа блестит от солнцезащитного крема, тень не дает мне посмотреть ей в глаза.

Но я все равно смотрю на нее – жадно, с вожделением, с желанием.

Николай, Лев, Виктор и вся гребаная Братва Кашенко что– то у меня отняли. А теперь я возьму у них кое – что

Я возьму ее с собой. Я сделаю ее своей и буду тонуть в ее сладости, пока она не потечет по моему подбородку.

Мои губы превращаются в жадную ухмылку, когда я смотрю на свою новую мишень – мою новую цель.

– Скоро, малышка, – тихо рычу я. – Скоро ты будешь моей.

Глава 1

Нина

– Ладно! Готовы?! Нина! Иди сюда! – я смеюсь, когда Фиона тянет меня для селфи, которое она делает с Зои. Я снимаю очки, чтобы избежать вспышки, улыбаюсь, ну, моя версия улыбки, и наклоняя голову в сторону, когда она щелкает камерой телефона.

– Подожди, подожди, сделай еще раз, – стонет Зои. – Я сделала эту дурацкую улыбку.

Фиона закатывает глаза.

– Чувак, ты отлично выглядишь. Не беспокойся об этом.

– Ага, а у кого еще предсвадебная вечеринка?

Я ухмыляюсь, когда Фиона вздыхает и бросает на меня взгляд “она серьезно”.

– Ладно, ладно, ладно. Нина, иди сюда еще раз, чтобы мы могли убедиться, что ее величество счастлива.

– Член – хихикает себе под нос Зои. Мы с ней снова наклоняемся к Фионе, когда моя невестка снова щелкает камерой.

– Хорошо, теперь лучше?

– Большое спасибо, – кивает Зои, глядя на снимок. Она смотрит на нас обоих и улыбается. – Я так рада, что мы это сделали, ребята.

– Ага, как будто мы упустим этот гребаный вид?

Фиона фыркает. Она оглядывает роскошную террасу на крыше неприлично красивого трехэтажного пентхауса, в который Зои и Лев, лучший друг и заместитель моего брата, недавно переехали в центре Чикаго. Она не преувеличивает. Из частного сада на крыше открывается потрясающий вид на город и озеро. И за ту цену, которую они заплатили, так, черт возьми, и должно быть, думаю я с улыбкой.

– Хочешь вернуться в город?

Я улыбаюсь при звуке голоса моего брата позади нас. Поворачиваюсь как раз в то вовремя, чтобы увидеть, как Фиона скользит в его объятия и чмокает его в губы. Когда он усмехается, мое сердце сжимается.

Я никогда не знала ни семьи, ни такой любви, пока шесть лет назад он не нашел меня. До этого момента я почти ничего не знала, кроме боли и страха. Но шесть лет назад мой брат, ну сводный брат, нашел меня в ужасной приемной семье в Москве, которая была моим домом. Он нашел меня, вытащил оттуда и привез сюда, в Чикаго, к той жизни, которой я живу сейчас.

Честно говоря, я была бы счастлива, даже если бы мой давно потерянный сводный брат был бродягой, живущим под мостом без гроша в кармане. Но, как выясняется, Виктор-глава чикагского отделения Братвы Кащенко. А дела идут очень и очень хорошо. Достаточно хорошо, чтобы Виктор и Фиона жили в чертовом дворце в пригороде, а Зои и Лев переехали в пентхаус, который заставил бы Кристиана Грея ревновать.

Фиона усмехается.

– И покинуть наш дом? И бассейн? Нет, нет, спасибо.

– Хорошо, сейчас в городе живут только крутые люди, правда, Нина?

Я смеюсь, когда Лев бочком подходит к Зои. Он обнимает ее за талию и подмигивает мне. Поскольку они с Виктором выросли на улице в основном как братья, Лев для меня тоже как второй брат.

Фиона хмурится.

– Я все еще не могу поверить, что ты переехала, – она дуется на меня.

Ухмыляясь я закатываю глаза. С тех пор как я переехала в США, я живу с братом. Я имею в виду, господь свидетель, что дом достаточно велик. Но теперь, когда они с Фионой пожеНейлись и почти наверняка скоро обзаведутся семьей, пришло время. К тому же мне двадцать три года. Огромный дом или нет, но девушке нужно свое собственное место, а не гостевая комната ее брата.

– Да ладно тебе, – поддразниваю я в ответ. – Вам, ребята, нужно личное пространство.

Зои ухмыляется.

– Ваш номер хотя бы имел тот же почтовый индекс, что и их?

– Нет, но некоторые люди… Я киваю подбородком в сторону Фионы и брата. – имеют проблемы с маштабами.

Фиона становится ярко-красной, когда Зои и Лев начинают смеяться. Виктор стонет, закатывая глаза, прежде чем улыбнуться мне.

– Забавно.

– Да, когда ты будишь меня из другого часового пояса, не так весело. Есть вещи, которые тебе не следует слышать, а твой собственный брат…

– Оооокей, – стонет Виктор, на самом деле краснея. – Кто хочет выпить?

Он останавливает одного из обслуживающего персонала, который приносит поднос с бокалами шампанского. Вокруг нас вечеринка в полном разгаре– ди-джей, огни, модная еда и напитки; все девять ярдов. Официально это предсвадебная вечеринка для Льва и Зои. Но кроме того, это праздник того, что каждый может перевести дух. После драмы, когда Фиона и мой брат встретились, а затем безумного романа Льва и Зои с участием соперничающей Братвы Волковых, мы все могли бы вздохнуть с облегчением, что все кончено. И эта вечеринка-прекрасная возможность.

И все же, хотя я поднимаю тост вместе с остальными, улыбаюсь и смеюсь… Чего-то не хватает. Было бы легко указать на очевидное– что теперь я вечное пятое колесо с этими двумя парами. Но на самом деле дело не в этом. Я знаю, что другим, а именно Фионе и Зои, кажется, что я “навсегда одинока” и двигаюсь по направлению в будущее, полное кошек и ночных повторов. Но в моей жизни нет любовного интереса, потому что я предпочитаю его не иметь.

Как по команде, я замечаю Николая, одного из лучших капитанов моего брата и Льва, на другом конце толпы. Он улыбается и машет рукой, я улыбаюсь в ответ. Фиона и Зои отчаянно пытались протолкнуть эту историю несколько месяцев назад. Как будто мы с Николаем-последние одинокие люди на планете и, конечно же, должны быть вместе. Этого не случиться; нет никакого интереса или романтической связи ни с моей стороны, ни с его. И это нас обоих вполне устраивает.

Но дело в том, и это то, чего я действительно не ожидаю от Зои или Фионы понимания, что я не “другая”, потому что у меня нет любовного интереса в моей жизни. Я другая, потому что я не похожа ни на кого из этих людей. Я не такая, как Фиона и Зои, которые выросли в богатстве и безопасности. Я не похожа на различных политиков, общественную элиту и второстепенных знаменитостей на этой вечеринке, с которыми мой брат общается, учитывая власть, которой он обладает. И хотя они с Львом выросли очень суровыми и грубыми на улицах, даже они не знают тьмы, которой была моя жизнь в детстве.

Да, у Льва и Вика были трудности. Они выросли вместе, сражаясь за объедки на нечистых улицах Санкт-Петербурга. Но они были мужчинами. Они были большими и сильными. Они могли дать отпор, в отличие от меня. Мое детство чуть не сломало меня. Моя жизнь до того, как Виктор нашел меня, – это тьма, которую даже он полностью не осознает и не понимает.

И вот почему, несмотря на то, что мой брат такой, какой он есть, и даже с теми деньгами, привилегиями и жизнью, которые у меня есть сейчас, я не такая, как другие люди. Я никогда не буду такой, как большинство других людей, и я смирилась с этим. Нет никакого “преодоления” или возможности отойти от травм моей старой жизни. Я просто двигаюсь вперед и держу демонов на расстоянии, как могу.

Фиона, Зои и Лев в конце концов направляются внутрь за едой. Виктор отстраняется и, ухмыляясь, кладет руку мне на плечи.

– Все хорошо, сестра?

– Da, – улыбаюсь я брату. – Вообще-то идеально.

Он хихикает.

– Как так получилось, что я живу в этой стране вдвое дольше, чем ты, и все же мой акцент сохраняется, в то время как твой едва слышен?

– Ну, потому что, очевидно, я лучшая, брат.

Виктор хихикает и качает головой.

– Разумеется.

– У тебя все хорошо?

Он кивает.

– Все еще злюсь, что ты съехала, но я понимаю.

Я ухмыляюсь.

– Я просто пошутила насчет громкого секса.

– Нет, не шутила.

– Чувак, Фиона такая громкая.

Он смеется, а потом просто пожимает плечами с усмешкой.

– Но дело не в этом, Виктор. Я так счастлива, что ты нашел ее, честно говоря. Я просто…

– Тебе нужно было собственное пространство. Я знаю, и я понимаю это. Он поворачивается ко мне и улыбается. – Не можешь же вечно жить в доме твоего старшего брата.

– В том доме? Если бы я вела себя достаточно тихо, то смогла бы, а ты бы даже не узнал об этом.

Он хихикает.

– А на новом месте?

– Прекрасно.

Виктор морщит лоб.

– Ты же знаешь, Нина, я с радостью предоставлю тебе любое место в городе.

– А ты знаешь, что я предпочитаю платить сама, – пожимаю я плечами. – Виктор, ты все равно платишь мне непристойную сумму за мою работу…

– Потому что ты чертовски хороша в этом, – ворчит он.

– Ну, этого более чем достаточно, чтобы позволить себе то место, которое я нашла.

Виктор, конечно, хотел купить мне дворец-пентхаус, чтобы жить в нем, когда я съеду. Но мне не нужна была подачка. И это не значит, что я живу в трущобах. Моя новая, довольно элегантная квартира по-прежнему находится в одном из самых дорогих районов Чикаго, с видом на озеро, огромной кухней и балконом. Честно говоря, меня это вполне устраивает.

– Ты, по крайней мере, могла позволить мне заплатить разницу за место с большей охраной, чем два копа у входной двери.

– О, думаю, я в полной безопасности. Учитывая, что вокруг здания дежурят две группы охраны из пяти человек, не так ли?

Виктор ухмыляется и поднимает бровь.

– Поймала, значит?

– В первый день.

Он хихикает.

– Я не смогу пройти мимо тебя, не так ли?

– Что ж, я училась у лучших, – улыбаясь я, толкаю его локтем в ребра.

– Я слышал, что Фиона и Зои наконец-то смогли вместе вытащить вас с Николаем.

– О, это было очень романтично. Нам нужно было идти в "Старбакс".

Он ухмыляется.

– И как?

Я закатываю глаза.

– Определенно нет. И это чувство очень взаимно.

– Ну, тогда ладно.

Я смеюсь.

– Виктор, ты не должен притворяться, что не рад, что я не встречаюсь с одним из твоих подчиненных.

Он фыркает.

– Эй, я просто хочу, чтобы моя сестра была счастлива.

Я улыбаюсь, когда мы оба поворачиваемся, чтобы посмотреть на огни города.

– Как мне не быть? Я здесь, у меня хорошая жизнь, у меня есть мой старший брат, который был достаточно умен, чтобы найти себе такую замечательную женщину, как Фиона… – Я пожимаю плечами. – Дела идут хорошо, мы заключили мирные договоры почти со всеми остальными семьями и организациями в городе.

Виктор хихикает.

– Значит, это " да” на счастье?

Я киваю.

”Да, это "да".

По крайней мере, в основном.

– Хорошо. Ладно, я пойду перекусить. Идешь?

Я качаю головой.

– По позже. Пока я в порядке.

– Эй, только не жалуйся мне, если к тому времени, как ты втащишь туда свою задницу, бар “роу” будет вычищен.

Я смеюсь, когда мой брат допивает шампанское и направляется внутрь. Я потягиваю свое и смотрю на то, как огни Чикаго сверкают на покрытой рябью поверхности озера. "Я счастлива", – думаю я про себя. Или, по крайней мере, так счастлив, как может быть счастлив кто-то с моим прошлым.

Когда я поворачиваюсь, чтобы войти внутрь, одна из стеклянных дверей, ведущих из сада в пентхаус, внезапно разлетается на миллион сверкающих осколков. Я в шоке моргаю. Но когда бутылка шампанского, стоящая на льду на стойке бара, внезапно взрывается, я уже не в шоке.

Вдруг стрельба действительно начинается.

С вечеринки доносятся крики, когда автоматный огонь обрушивается на весь сад. Мой разум щелкает как по инстинкту, и я ныряю за шведский стол, когда пули разбивают стеклянные двери и окна. Мой пульс глухо стучит в ушах, я поправляю перекошенные очки, когда лезу в сумочку за 45-м калибром.

До меня доносятся крики мужчин, люди Кашенко, кричат по-русски и по-английски. Я высовываю голову из– за стола быстро осматриваясь-как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое солдат Братвы падают под градом пуль. Моя челюсть напрягается, когда я вглядываюсь в ночь. Выстрелы доносятся с крыши напротив дома Льва и Зои, но я ничего не вижу.

Я разворачиваюсь и выскакивая бегу сломя голову, пока не прячусь за одной из увитых виноградом стен самого пентхауса. Пули с треском обрушиваются по столу, за которым я только что пряталась. Я снова смотрю в окно и чувствую, как сжимается мое сердце, когда я вижу, как Николай со стоном падает за садовую стену. Его белая рубашка пропитана кровью с одной стороны.

Я делаю вдох. Я готова бежать ему на помощь. Но вдруг чья-то рука обнимает меня за шею и крепко прижимает к себе. У меня перехватывает дыхание, и сердце подскакивает к горлу. Я чувствую массивную мускулистую грудь у себя за спиной и руку, крепко обхватившую меня, словно сталь.

И вдруг я чувствую его дыхание у своего уха.

– Ты моя, малышка.

Его голос подобен водке и металлу. Он похож на старое скрипящие дерево и дым, опасно шепчущий мне на ухо. Я шиплю, извиваясь из его хватки. Но он такой чертовски сильный. И он чувствуется гигантом позади меня. С последним ворчанием я отталкиваюсь обоими локтями назад и с силой наступаю ему на ногу. Он едва вздрагивает, но этого достаточно, чтобы повернуться в его объятиях.

Я резко разворачиваюсь. От неожиданности я вздрагиваю и делаю глубокий вдох от чего сердцебиение прекращается на несколько секунд. Я смотрю на потрясающе красивое лицо, и пару пронзительных, гипнотических голубых глаз горячо смотрящих прямо в мои.

Он моргает, и внезапно его хватка ослабевает. Он смотрит на меня со смесью шока, ужаса и… Я хмурюсь. И признание. Он моргает, как будто не уверен, что видит меня, и его мощная, точеная челюсть сжимается.

– Ты…

Я бы никогда не дожила до десяти лет, если бы не умела быстро соображать перед лицом опасности. И у меня в руке пистолет.

Я не колеблюсь. Я не зацикливаюсь ни на том, насколько потрясающе хорош собой мой нападающий, ни на выражении его лица. Поднимая пистолет, прижимаю его к его груди и нажимаю на спусковой крючок.

Пистолет сильно дергается, от отдачи отдергивая мою руку и проходит через все тело. Но хватка мужчины на мне ослабевает. Он издает единственный хрюкающий звук, отшатываясь в тень, когда его руки летят к дыре в кожаной куртке. Он делает глубокий вдох и смотрит на свои руки. Затем он смотрит на меня, его лицо искажается.

– Ты…

Позади меня взрывается стрельба, и я кричу, бросаясь на землю под градом осколков стекла и камней патио. Я вздрагиваю, когда пуля вонзается в стену рядом со мной. Но вдруг стрельба прекращается.

Я выскакиваю с пистолетом в руке, оглядывая бойню во внутреннем дворике. Когда я вижу, как Виктор и Лев врываются в разбитые двери, я чуть не кричу от облегчения. Брат бросается ко мне через сад и крепко хватает.

– Ты ранена?!

– Нет, – выдыхаю я. – А ты?

Он мрачно качает головой.

– Фиона? – Хриплю я.

– У нас все в порядке, Нина.

– Николай…

Виктор поворачивается и показывает на своих людей, помогающих подняться на ноги вздрагивающему Николаю.

– Один его раНейл в руку, но будет жить.

– Потери?

Брат мрачно кивает.

– Пять человек.

– Кто…

– Нина…

– Виктор, я в порядке…

– Нина!

Я хмурюсь. Я знаю, что все еще в шоке, но он не имеет смысла. – Виктор, я в порядке…

– Тогда чья это кровь?

Я поворачиваюсь, и у меня отвисает челюсть. Огромный мужчина с пронзительными голубыми глазами исчез. Я выстрелил ему в грудь, и он исчез– то есть буквально перестал лежать на земле. Но там есть кровь, и ее много.

– Нина…

– Я не знаю.

Мое сердце замирает, когда я лгу брату. Я не совсем понимаю, почему я не говорю правду. Я тоже не совсем понимаю, почему в этот момент я решила не упоминать о том, чтобы выстрелить кому-то в упор в грудь. Но у меня нет времени зацикливаться на этом. Подкрепление Братвы хлынуло на крышу. Фиона и Зои бросаются ко мне, крепко обнимая и всхлипывая от страха.

Но я не плачу. И шок от выстрела быстро проходит. Психиатр, вероятно, сказал бы “слишком быстро”, но это так. Вот что делает с тобой детство мучений и травм, я думаю.

Я поворачиваюсь и смотрю на кровь на земле. Секунду назад я не была уверена, почему солгала. Но теперь я могу это сделать. И это может быть потому, что где-то глубоко в моей голове есть воспоминание об этих преследующих голубых глазах. Где-то внутри я знаю, что видел их и звериную свирепость за ними раньше.

И постепенно я начинаю задаваться вопросом, увижу ли я их снова и неуклюжего зверя, похожего на человека, привязанного к ним.